...Это не неделя, а, блин, мать его, Рагнарек какой-то... Не задалась, ну прям вся. Как, спрашивается, тут можно служить нормально? Если все, мать его, не так?
Понедельник сам собой большое горе, а на территории Российской Федерации так вообще. За него можно только промолчать. Но дальше, дальше-то зачем все так кисло? Хотя как посмотреть, тут еще не ясно, очень может быть, что скоро, как говорит штабной старлей, ему "марципаны за говно сканают"...
...Где, блядь, тропинка?..
Все начиналось почти нормально. Месяц, как Азату удалось почти мирно и почти тихо перевестись из перспективного, почетно и в целом даже элитного оперативного отдела в ОСН. Или, как говорили старожилы, в "отряд". Нет, крови ему попили за это немало, поимев неоднократно на совещаниях, планерках и прочих оргмассовых мероприятиях, как щенка и вменяя ему в вину, что характерно, паникерство и предательство. А что, спрашивается, предавать? Сначала, не выдержав накала страстей, двое из четырех человек в отделе встают и валят, один через пенсию, второй через увольнение, в параллельные структуры, и оседают там в теплых кабинетах, поменяв зоновскую романтику на нормальные деньги и нормальную службу. Их осуждать нельзя - на их месте так поступило бы большинство.
Потом пенсия подходит еще одному, а на старшего присылают какого-то обмылка из какого-то зажопья, да еще и с понижением. Нахер он такой нужен, не ясно, да и стремный какой-то. А тут вакансия у "братишек", командир их согласен, здоровье пока есть, мечта всей молодости еще не перегорела - вперед, "ГенШтаб два раза не предлагает"! Он и рванул.
Песочили, намекали на то, что обосрут личное дело, изгваздают характеристику и просто задрочат, кидали в командировки, не вынимая, на 45 суток, угрожали ВВК и ЦПД, взывали к совести и все такое прочее. Не поддался, выстоял. Перевелся.
Стало лучше. Относительно. В части.
Нет, ребята в отряде хорошие, его давно знали - за плечами несколько лет совместных мероприятий, совместные тренировки в зале и на стрельбище, соревнования по легкой атлетике и рукопашному бою. Даже в спаррингах при поступлении пожалели, выставили противников в его весовой, не задавили кинг-конгами. Но...
С одной стороны, он скучал по интеллектуальной, в принципе, даже изощренно-извращенной интеллектуальной оперской работе. "Крутить" зеков, работать с агентурой, вести долгую переписку с коллегами и деловые встречи со смежниками, даже страдать в розыске - все его устраивало. Хотя, уфсиновский розыск, надо сказать, хоть и такой же розыск, как и у всех остальных, но иногда вещь страшная в первую очередь для самих розыскников. Бывшие милицейские и "наркотные" опера отзывались о розыскной работе по предыдущему месту службы с ностальгией, рисуя ее делом романтичным и даже приятным. Но тут... Ловить уклоняющихся от прибытия алкоголиков, бомжей и шпану было легко - иди себе да иди по следам из пробок, бычков и блевотины, они завсегда приведут к самостоятельно, без какой-либо посторонней помощи, обоссаному клиенту, обычно заросшему как Карл Марк и пьяному до безумия. А вот тащим всю эту шелупонь на базу, писать рапорта, брать с них объяснения, катать пальцы и все такое прочее...
Нет, Азат не был брезгливым, трезво оценивал перспективы подхватить вшей или блох и не боялся за десять минут заболеть туберкулезом, тем более, что одноразовые резиновые перчатки стоили немного, а обниматься с клиентурой было как-то не особо принято. Но сам факт это лицедейства...
Ловить побегушников (в основном забухавших и уехавших домой "поселенцев") было значительно более интересно, но количество прилетавших по факту побега "люлей" перевешивало любую романтику. Тем более, что премия, вполне по Макаренко, слетала у всех оперов, а не только у тех, кто проспал фишку.
Так что надо было валить. Он и свалил...
...Вот только что-то тропинки все нет и нет... А лес не такой, что бы уж и большой, скорее даже лесок, чем лес, полтора, в лучшем случае, на три километра, он отмахал уже порядочно, где же тропинка, мать ее так и эдак, да с подбросом и проворотом?..
Вот же срань, а не неделя...
Во вторник - командирский день. Нормальных людей, в "отряде", это означало прибытие пораньше и всеобщую пробежку в горку и обратно, на километр с небольшим. Штука полезная, да и коллектив укреплялся - ведь бегали все, но не на дежурстве, в отпуске и в прочих уважительных закосах.
Но потом... Как обычно, ближе к началу рабочего дня позвонил дежурный по управе и оповестил всех слушателей, что высокое начальство жаждет видеть личный состав ОСН на "брехаловке" в актовом зале, и не позднее, чем в 9.00 часов ровно. Не новость, их часто поднимал на это мероприятие управский замполит, особенно когда приходил гости со стороны и требовалось изобразить полный зал, который строили явно под большой и дружных коллектив честных и мужественных сотрудников, а не под кастрированные нынешние штаты и неприхотливый кадровый отбор.
После обычных вводный о дисциплине и ЗОЖ кадровики озвучили приказ главка о подготовке сводного отряда для командировке в СКР. На и так тухлые лица личного состава мужского пола налип совсем уж жуткий кисляк, и в зале зазвучали тихие маты.
Под эти маты и разошлись. Отряд пополз к себе, вслух переваривая информацию особенно всех раздражала формулировка "СКР", поскольку раньше четко писали республику. Чечня сейчас была спокойной, а вот в бурные Ингушетию и Дагестан молодые бойцы ехать отчего-то не хотели. "Старикам", впрочем, было похер, куда и на сколько. Они были спокойные, как драгунские кони, и такие же здоровенные.
Один из таких здоровенных "стариков", Сережа, начальник отделения, бойцом которого был Азат, придумал в тот день новое упражнение. Бег в СИБ. С первого этажа на четвертый и обратно. С гирей-двухпудовкой в руках. Одно счастье, что без противогаза...
Вторник не задался...
... Да где она? Хотя чего я в нее уперся? Хер бы с ней, с тропинкой, пора бы уже быть опушке, лесок-то маленький, так, почти роща, мать ее... Куда я бегу-то?..
...С другой стороны, он, с полноценным гражданским высшим образованием, с опытом кабинетной работы, явно выделялся из общей массы бойцов. Не сказать, что Азата это сильно напрягало, но ощущалось явственно.
"Сажать тебя в отделение обеспечения - закапывать бойца в землю. Бумажки есть кому писать!" - сказал Азату начальник отдела. А начальник отделения до него довел - "Ты штурмовик!". Доводы о том, что Азат "форточник", не рассматривались. Его преимуществом была скорость. Но ему объяснили, то скорость - это хорошо, но броня и плотность огня решают.
И они носились в "Багариях", в "Масках", с гирей, и думали только о том, как Сережу пристрелить. Но Азат выдержал...
... Сколько, блин, можно? Это же не тайга, это средняя полоса, это березки и кустарник! А тут просвета не видно... А компас остался в планшетке, в автобусе. Зато в "броне" и в шлеме, мать его... Где же опушка?..
А в среду была репетиция парада. Черт его знает, чему посвященного - прошлый раз репетировали вручение знамени, но его не вручили, потом в феврале репетировали к 9 мая, бросили репетиции к началу марта и в итоге все сделали по другому.
Тут уже ничего сложного не было, стой да стой, периодически шагай, но все больше трепись в строю... Одно только угнетало - общая бессмысленность процесса и плюс тридцать в тени.
И продолжение после обеда.
В четверг поехали на спецмероприятие. Аж за 250 км, в "девятку". Выехали в шесть утра, чуть не сдохли в "пазике", разгрузились, вошли... И тут приперлись прокуроры. Нежданчиком так.
На говно сошли и обыск в частности, и весь режим в целом. Вместо того, чтобы "кошмарить" "жуликов", "режимники" принялись со скоростью звука устранять одним им да прокурору известные недостатки, приданные силы курили, а бойцы в масхалатах оккупировали досмотровую комнату и ржали, глядя страдающего в стакане свежепойманого пьяного зека. Тот был не то, чтобы совсем "отрецалом", даже с понтом работал, но на самом деле больше ставил брагу на трубах котельной в "промке". Ей он и усугубил, увидев приближающихся с целью шмона сотрудников, и теперь жутко страдал, на разные голоса обзывая сотрудников, хотя, впрочем, и обходясь без мата.
И тут случилось непредвиденное. Решившему поприсутствовать при обыске в СУСе прокурору раздетый до трусов осужденный, сам себя обозначающий "смотрящим", а операми именуемый не иначе, как "подсматривающий", достал из этих самых, "хозяйских", когда-то в прошлом черных, трусов прибор и оросил струей форменные синие брюки.
Естественно, по такому поводу в СУС не ломанулся только ленивый - спецназ, приданные силы, роняя на ходу бычки, дежурная смена. Последние умудрились, выдергивая из стойки, сломать два ПР, но прибежали не позже остальных.
Естественно, все постояльцы СУСа были лихо втоптаны в говно, все перевернуто, все вещи вылетели на "продол", а "нычки" и "курки" вывернуты наизнанку. И радости сотрудников не было предела, пока не вернулся, переодетый лично замом по режиму в замовский же "пиксельный" синий камуфляж, прокурор. Он, вместо того, что бы пообещать осужденным еще по паре лет каждому и пятерик лично энурезнику, принялся орать на бойцов ОСН, обвиняя их в превышении и жестокости, явно при этом игнорируя собственное падение в глазах и осужденных, и персонала колонии.
После чего велел всем спецназовцам следовать за ним, впрыгнул в "Волгу" и укатил. В итоге написание объяснительных и просто препирательства в прокуратуре затянулись далеко за конец рабочего дня.
А утром сыграли тревогу...
... Наконец-то, хоть что-то! Прогал какой или просека... Пора бы уже, никак почти два часа плутаю, чтоб его! Хотя странный какой-то прогал, скорее полянка. И небольшая...
О, блядь, люди!..
... Пока не было точно известно, кому первым ложиться под приказ - операм, что пролюбили подготовку к побегу, или охране, которая прохлопала сам побег, но факт оставался уже свершенным фактом - осужденный сбежал.
Пока все занимались "дальними кордонами" и неблагополучными учреждениями, почти под носом, в "кусте" из трех колоний - "строгой", "общей" и "поселка" - случилось одно из самых неприятных ЧП. Побег осужденного из колонии означал такого масштаба движуху, что оставалось только радоваться непричастности к происшедшему никаким боком.
"Жулик" чухнул ночью, часа в четыре, в наглую, через забор, на рывок. Как так произошло, что не сработал ни один датчик, что его не заметили двое часовых на постах и оператор перед мониторами видеонаблюдения, разбираться отложили на потом, а пока решили заняться самым неотложным - поиском и задержанием беглеца. Были подняты на ноги все, включая девчонок-кадровичек и двух прапорщиц из столовой, информированы все "смежники" и надзирающие органы, отзвонено, факсимилировано и выслано вдогонку электронной почтой в главк, сформирован на скорую руку штаб, и все выдвинулись на место.
И вот уже там на прочесывание небольшого лесного массивчика кинули провинившихся сотрудников охраны колонии, уже на скорую руку пробежавших его с собаками, для внушительности и массовости придав им десяток бойцов ОСН.
Пройдя через цивилизованную опушку, в которой стояла довольно формальная стела в четь победы в Велткой отечественной войне и две лавочки, с которых регулярно гоняли приехавших на "свиданку", желающих опрокинуть там стакан-другой, Азат углубился в лесок, прекрасно видя с одной стороны от себя метрах в десяти другого бойца, а с другой - долговязого "колонийского" старлея в сером хэбэ с АКСУ на шее. Но буквально через, как казалось, пару десятков метров, когда под ногами закончились сухие ветки и началась мягкая трава, внимательно глядящий себе под ноги Азат поднял глаза и понял, что рядом никого нет. Более того, за спиной у него смыкалась такая же стена леса, как и впереди.
Раскисать в такой ситуации было бы делом явно не целесообразным, и помня о размерах леса, Азат по встающему солнцу направление и легким бегом направился дальше - прямо, на север.
И бежал так уже, наверное, с час...
- Бабуль! Бабуля! - окрикнул Азат старушку, мирно сидящую на лавочке из двух пенечков - Бабуль, зека не видала?
- Заблудился? - Строго, но с легкой улыбкой, как старенькая учительница или нянечка из детского сада, спросила старушка. Азат ожидал любую ее реакцию -как-никак, из леса к ней вышел человек в маске-"ночке", в каске и с автоматом. Но вопрос застал его врасплох.
- Эээ... Это... В общем, ну...
- Да вижу я, что заблудился... Плохо! - вздохнула старушка - Сейчас многие плутают...
- Бабуль, ты мне по существу скажи, видела зека, или нет? И куда мне отсюда идти-то хоть? - немного сбавил обороты Азат. Он и сам уже успел понять, что заблудился, но сам себе этого старался не говорить.
- Нет, тебя сегодня первого, кого повстречала. Тут вообще человек гость редкий... Старушка подняла голову и внимательно посмотрела Азату в глаза - А ты никак татарин?
Азант вообще опешил. Он вырос в центральной части страны, говорил абсолютно без акцента или говора, а черты лица под "ночкой" и ремнями шлема разобрать почти невозможно.
- Ну, да, вообще-то...Но, это, в общем...
- Да не переживай, все мы люди, все человеки... Туда иди, там твои, вон!.. - и махнула рукой в право от Азата. На запад, понял он, в сторону поселка.
- Спасибо, бабуль! - и не размениваясь на дальнейшие разговоры, резко рванул по указанной тонкой и порядочно заросшей тропинке...
Уже минут через пять-десять тропинка стала значительно более хоженой - с нее пропала трава, мелькнул давно раздавленный и уже подмоченный дождями окурок, замелькали кусочки бумаги и пластика.
Не соврала бабка, Азат приближался к "цивилизации". Если, конечно, поселок, построенный для обслуживания трех зон и нескольких "грязных" предприятий, на которых и трудились в советские времена осужденные, можно было так назвать.
Вот мелькнули сквозь деревья какие-то постройки, послышались шум машин и собачий лай. Азат умерил шаг, отдышался, поудобнее повесил автомат и секунду подумал, не снять ли шлем. Но решил не снимать - ну его нафиг, мало ли что там и как. И не спеша вышел из леса.
Прямо перед ним, за подразбитой, но достаточно новой лентой асфальтового проселка, высился забор. Характерный, множество раз виденный забор режимных территорий. Высокий, крашеный непривычной ярко-синей краской, сшитый из сваренных листов металла забор. И, судя по колючке и новомодным "бочкам" по верху - именно "зоновский".
Вот только не было у них в области нигде таких заборов, уж Азат знал это наверняка...
... Полная ересь! Только утром тут проезжали, старый был, частью поновее, зеленый, частью - постарее - из бетонных плит. И никогда не был он синим, тем более такой яркий! И вообще, он другой! Не заводской же он, зачем тогда "бочки"? Полная херня...
Азат огляделся, и увидев метрах в двухстах что-то, похожее на КПП, направился в ту сторону. Что бы это не было, это не странный лес, тут все проще...Вот и плакат "Внимание, режимная территория!"...
...Ох, бля! Да чтож это такое?..
...На плакате, обычном таком, белом, с буквами, старательно выведенными красной масляной краской, крупным. Хорошо различимым шрифтом легко читались три слова:
Внимание!
Дикъкать!
Achtung!
И под ними классический текст с отсылкой к законам, на трех языках. Немецкого и татарского, к своему стыду, Азат не знал, умея только неприлично ругаться на языке предков, но вполне резонно предположил, что текст там абсолютно идентичный.
Это не укладывалось вообще ни в какие рамки! Нет, он знал, что в Татарстане татарский язык второй государственный, и на нем дублируются все надписи и указатели. Но немецкий? Он что, в Поволжье? Хотя, как ему казалось, немцев там так, чтобы уж много, давно не живет. Да если бы и жили! Кто из начальников рискнет делать плакат не на государственном языке? Это же "неполный ход" минимум!
Азату вдруг захотелось перекурить. Весь день он не курил, понимая вероятность длинных пробежек, да и вообще, курил после перевода в отряд мало, давно забыв оперскую норму "пачка в день" как страшный сон. Но захотелось. А пачка с зажигалкой всегда болталась в "горке".
Сдвинув автомат на бок, он расстегнул пряжку, одной рукой поднял фартук и оттянул клапан "броника", другой полез искать по кенгурушному карману "горки" пачку "Винстона". Наконец, найдя и вынув пачку, приведя бронежилет в порядок, расстегнул ремень шлема, закатал "ночку" до носа и с наслаждением закурил.
Пока Азат проделывал все эти почти акробатические процедуры, ноги сами несли его вдоль обочины. Сделав первую затяжку, он поднял взгляд и понял, что вышел к тому самому монументу, с которого начинал сегодняшний забег в лес.
Маленькая корявая бетонная стела, символизирующая то ли штык, то ли стандартное армейское надгробие-пирамидку, совершенно не изменилась. Все тот же серый бетон и птичье говно, смываемое только под девятое мая пригнанными поселенцами. А вот выцветший за пару летних месяцев плакат разительно изменился. До такой степени, что у Азата подкосились ноги.
На плакате, на фоне переплетающихся георгиевской и странной зелено-бело-зеленой лент строгим синим шрифтом вырезанных из клейкой пленки букв было написано:
"С 72 годовщиной победного присоединения Германо-Австрийского Рейха к Русско-ордынскому ханству!"...