Я лежал и думал обо всём понемножку. Строил планы, думал о проблемах насущных и мечтал. Люблю помечтать о чём-нибудь, когда есть время.
Выходные, которые я начинал ждать с понедельника, настали вместе с морозами, коих Москва не видывала много лет. Вчера ведь как раз было крещение, и у любителей морозных купаний был отличный день.
Я, глупо улыбаясь, смотрел в потолок, когда загромыхал телефон.
Кто бы это мог быть? Я вроде никого не ждал и подумал, что звонит явно не ближайшее моё окружение.
- Слушаю - наигранно сонным голосом промямлил я.
- Здравствуйте - прохрипел мужской голос - Дмитрий Юрьевич?
Что-то меня в этом голосе насторожило.
- Да, это я.
- День назад ваша сестра умерла...при родах... - послышалось какое-то невнятное бормотание - Нам очень жаль.
Гудки...
Я сел на диван, всё ещё стискивая рукой трубку. В груди закололо.
У Иры должен родиться ребёнок, а я даже не знал об этом. Мне стало стыдно, ведь последнее время я совсем не думал о своей сестре - как она жила в другом городе, всё ли у неё в порядке? Кто отец ребёнка?
В душе у меня стало как-то пусто. Если бы я пил, то обязательно напился. Я, растерявшись, даже не спросил, кто звонил. А вдруг, это чья-то злая шутка? Сомневаюсь, мало шутников знает, что в Архангельске у меня есть сестра. Надо было что-то делать.
- Алло. Справочная? Когда отходит ближайший поезд до Архангельска? В 10.07? Спасибо.
Затем я позвонил на работу и сказал, что беру недельный отпуск, и сразу повесил трубку, лишь бы не слышать пустых возражений шефа. Сейчас было 9.30 и у меня было только тридцать семь минут, чтобы собрать вещи и добежать до вокзала.
Закинув самое необходимое в рюкзак, и, забрав последние деньги, я вышел на улицу.
Мне было очень жаль Ирину. Я чувствовал себя виновным в её смерти. Если бы я хоть изредка навещал её, всё могло бы выйти совсем иначе. Но теперь поздно убиваться.
Было очень холодно, и снег крупными хлопьями оседал на стоявшие автомобили. Людей было мало. Я что бы согреться и не опоздать на поезд (хорошо вокзал был недалеко) побежал. И успел как раз вовремя. Кондукторша в огромных валенках уже заходила в вагон, когда я с ещё "не остывшим" билетом громко окликнул её. Вломившись в вагон с примечательным 13 номером, я удивлённо посмотрел по сторонам. Кроме меня и кондукторши каким-то невообразимым образом умудрившейся натянуть два, а то и три свитера под узкую форму железнодорожника, в вагоне никого не было.
Поезд тронулся. Я же наоборот сел в свой плацкарт и закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. В голову всё время лезла всякая чепуха, что сестра моя вовсе не умерла, а просто нужно, чтобы все так думали, и я не был исключением. Я ехал в поезде и не до конца представлял, что буду делать, когда доеду до Архангельска. Я представил себе поезд, мчащийся прочь с городских окраин. Позади промелькнули последние приземистые домики и заледенелый состав вырвался в бескрайнее снежное поле. Мысленно я заглянул вдаль, туда, куда мчался поезд и увидел...
- Вы чай будете пить? - раздался звонкий голос.
- Если вас не затруднит - скромно ответил я.
- Да никак не затруднит, мороз такой, что пальцы коченеют, если ничего не делать. Приготовлю сейчас.
Я уставился в пол, не переставая думать об Ирине. Возможно, у неё были причины, по которым я не должен знать об её ребёнке...возможно и не были.
В Архангельск я прибыл глубокой ночью. Город встретил меня завывающей снежной бурей.
В роддом идти было уже поздно, и поэтому я отправился домой к Ирине своим излюбленным способом - бегом. Редок был тот фонарь, который горел, но дорогу я помнил хорошо.
В подъезде стояла железная дверь. Раньше этого не было! Я чуть было не взвыл от отчаяния. Исходя из того, что соседи вряд ли откроют полуночному мужику, я стал думать, как попасть в подъезд. Замок уже неновой двери открывался с помощью нажатия необходимой комбинации кнопок. Но как эту комбинацию узнать? В свете проезжающего мимо автомобиля я, наконец, различил цифры, выбитые на металлической поверхности. Автомобиль остановился и громко просигналил кому-то. Его фары как раз освещали меня и ржавую исцарапанную дверь.
Как я сразу не вспомнил?! За годы пользования кодовыми замками люди бесчисленное количество раз нажимают одни и те же кнопки. Поэтому необходимые кнопки самые стёртые. Пока машина стояла на месте, я быстро обнаружил необходимую комбинацию и вошел в тёмный подъезд. Свет был только на верхних этажах, но я уже привык к темноте.
Звонок не работал. Я минуту упорно колотил в деревянную дверь, обитую дерматином. Похоже, что внутри никого нет. Неужели родственникам нет никакого дела до неё? Её ребенка, наконец? С другой стороны, должен найтись хоть один дальний родственник-кровопийца, которому интересна Ирина двухкомнатная квартира. Жаль. А вдруг об этом знаю только я? Вдруг неизвестный вестник позвонил только мне? Видимо так оно и было. Я надеялся, что хоть кто-то мне сможет толком ответить на все мои вопросы. Придётся во всём разбираться самому.
Помаявшись ещё немного у двери, я спустился вниз. Тело дрожало. Ещё заболеть не хватало.
Выбравшись из дворовых лабиринтов, я пошёл по проспекту, лихорадочно ища глазами гостиницу. Злой ветер выл в подворотнях. Людей тут было больше и настроение у меня немного поднялось. Яркие витрины звали посетителей вкусно покушать и хорошо отдохнуть. Я голодно сглотнул, ведь с самого утра я так ничего и не съел. Сейчас я мало чем отличался от волка. Такой же голодный и обозлённый на весь мир. Мозги у человека начинают работать только тогда, когда он попадает в безвыходную ситуацию и в голову начинают лезть мысли, которых за собой раньше не замечал. Видимо кроманьонцы стали людьми, когда были жутко голодны. С таким стимулом трудно поспорить. Они и догадались сделать себе копья, что бы убить мамонта и съесть его, ведь другого выхода у них не было. Так и я сейчас мыслил уже не совсем как обычный человек.
Вскоре я нашёл гостиницу. Я вошёл в светлый просторный и что самое главное тёплый холл, случайно толкнув у входа толстого коротышку. После заполнения всех документов консьерж без колебаний дал мне ключ, сопровождая жадным взглядом каждую выложенную на стол купюру.
Я едва доковылял до кровати и провалился в сон с плохими сновидениями.
Проснулся я рано, часов в шесть или около того. Спал я часа четыре, не больше. Я всегда гордился своей способностью просыпаться именно тогда, когда это необходимо. На небе не было ни одной тучки, и день обещал быть солнечным. Я сел на кровать и задумался. Нужно было отыскать роддом, где у Иры принимали роды. А потом видно будет.
В раздумьях я встретил рассвет. Рано. Что ж, подожду ещё чуть-чуть.
Приведя себя в порядок я спустился в холл. На этот раз консьержем оказался тот самый коротышка, которого я ненароком толкнул вчера...или уже сегодня.
- Доброе утро! - сказал я с радостью, на которую только был способен.
- Здравствуйте - сонно ответил консьерж с сильным незнакомым акцентом
- Я был бы вам очень благодарен, если бы вы позволили сделать мне пару звонков с вашего телефона. Это очень важно. - Я проникновенно заглянул ему в глаза.
-Да о чём разговор?! Звоните, пожалуйста.
Не перевелись ещё добрые люди.
Переполошив справочную, я всё же выбил у них телефон ближайшего к дому сестры роддома. По законам бюрократизма числится она должна именно там.
Я постучал в дверь главврача, или кем-он-там-был.
- Войдите - послышался сиплый голос из-за двери.
Я повернул ручку и вошёл.
Взгляд мой столкнулся с сосредоточенным взглядом серых внимательных глаз старика в белом халате.
- Здравствуйте - произнёс я, став у порога.
- Здравствуйте - доктор как-то странно посмотрел на меня - присаживайтесь. Он указал рукой на стул.
- Моя фамилия ......... и не давно у вас при родах умерла женщина. Моя сестра. Меня волнует судьба ребёнка.
Доктор ещё более внимательно посмотрел на меня. Было что-то больное в этом взгляде. На лбу у него выступили бисеринки пота.
- Так как вы говорите ваша фамилия?
- ...............
- Хорошо. Дело в том, что ребёнок не совсем простой.
- То есть как это не совсем?
- Вы сами сейчас всё увидите. И ещё одно... - доктор замешкался - На следующий день после родов, пришёл какой-то человек и сказал, что мальчика заберёт человек с вашей фамилией.
Как странно! У меня не было ни малейшего права забирать ребёнка Иры. Да и нельзя лишать малыша надзора опытных врачей. По спине моей пробежали мурашки. Я почувствовал связь между звонком неизвестного и визитом сюда странного типа. Наверняка у этих двоих было одно лицо. Лицо неудачного отца.
Вдвоём с доктором мы вышли в тёмный длинный коридор. Звук шагов гулко отражался эхом от стен и потолка, вызывая у меня беспричинный страх.
- А как выглядел этот мужчина? - осторожно поинтересовался я.
- Высокий, статный. Волосы седые, но лицо молодое, лет на тридцать пять. Вы с ним знакомы?
- Пожалуй, нет, не знаком. Хотя не мешало бы.
Неожиданно доктор остановился у двери с надписью "кладовая". Он достал увесистую связку ключей и выбрал нужный. По узкой лестнице мы спустились в тускло освещённый подвал. У стен располагался какой-то медицинский хлам: сломанные шкафы, кровати, старая аппаратура. Глаза ещё не привыкли к темноте, и я не мог толком разглядеть эту каморку. Лишь посередине в круге света лежало маленькое человеческое дитя, запеленатое в одеяло.
Я было собрался возмутиться, в каких условиях они держат ребёнка, как из тени стрелой выскочил человек. Лица я не увидел. Он сбил меня с ног, и я ударился головой об угол стола. От дикой боли я сразу потерял сознание.
Когда пришёл в себя, острая боль пронзила затылок. Я привстал на локтях и посмотрел назад: доктор лежал в луже собственной крови с ножом в груди. Кое-как я встал и подошёл к столу с ребёнком.
В глазах у меня плясали огненные огоньки, но всё же я понял - мальчик был мёртв. Я стал медленно расправлять одеяло и увидел это: на спине у него были маленькие, но настоящие крылья.
Сейчас, месяц спустя, я решил записать происшедшие необъяснимые события, лишь краем коснувшиеся меня, для того, что бы потом они не показались мне страшным сном. Я уже сомневаюсь в собственной разумности. Я не берусь объяснять случившееся своими сумасшедшими догадками, но мальчика я схоронил на опушке леса за городом, пометив то место деревянным крестом.