По лицу пробежала дрожь и скрылась за огромными ушами. Рыжий чуб нехотя привстал, растопырил непокорные пальцы волос и, отливая золотистым солнцем, пальмой уставился в серое полотно. В глазах появился ужас и закапал на край кисти, которая дикой лошадью сиганула по степи-полотну, оставляя красочно-грубые следы горькой радости и миндального страха с солёным привкусом крови. Мгновение, его рука остановилась, и кисть повисла куцым хвостом, но только на мгновение. Неожиданно он ударил себя по лицу корявой пятернёй и стон бессилия и отчаяния вырвался наружу, распахивая потрескавшиеся ворота губ. Глаза брызнули на краски бесцветной печалью, и он вновь слился с кистью в дикой гонке по полотну.
И вот уже комнату наполнил запах свежего ветра, водорослей и морской воды. Ещё мгновение и яростный крик чаек слетел с полотна и устремился в открытое окно. Он спешил, боялся потерять всё, что выливалось красками, разбегалось цветными разводами моря, солнца, облаков... смех... Он слышит, как это чудо переливается, срывается с обветренных губ, вязнет среди кончиков пальцев, цепляется за волосы, в которых задумался ветер.
Еще мгновение и его лицо потемнело, громадный ком восторга барахтался в его узкой груди. Он не мог поверить, что с полотна на него кидалась, дыша красками, сама жизнь, -- громадная в своём великолепии, невзрачная и грязная в своей откровенности и наготе, с ажурными надеждами на будущее, настолько хрупкими, что приходиться хвататься за хрупкие ветки неверия, подавляя в себе крики отчаяния...
-- Нет! Нет, это творение не моих рук! -- шершавой мыслью колыхнулась темнота его души.
-- Нет..., нет..., нет..., -- отбивало кузнечным молотом по его телу. И тут восторг вырвался разъяренным криком, и его захлестнуло волной чёрной зависти. Глаза потемнели, и он кинулся на картину, размахивая кистью, словно мечом как смертельно раненый воин. Он метался по разлитым краскам, рычал, стонал раненным зверем, и бросал, бросал на полотно комья зависти цвета корицы, глыбы беспробудно чёрной зависти и с изуверской унизительностью поливал это месиво жёлто-лиловым ехидством.
Мгновение... и какие-то чудовищно разлапистые руки схватили его за горло. От растерянности он начал нервно вырисовывать на них прожилки оправданий и, задыхаясь, рухнул на пол, где затих, заломив руки за голову...
А из окна доносился смех и крик чаек, который стелился над кроной осенних берёз...