Мать позвонила Насте Жирафе, когда та собиралась на бадминтон.
- Срочно приезжай. Бабушка при смерти. Попрощаться хочет.
Когда внучка вошла в комнату, все присутствующие удалились. Старушка прощалась с домашними по-очереди. Скрипучим голосом она поведала.
- Ну, вот, Настюша, отбегалась я, отпрыгалась.
- Да что ты, бабушка, ты же ещё молодая.
- Никакая я не молодая. Да и жить незачем. Никто мне больше шубу не купит, даже самый старый козёл.
По щекам пожилой женщины покатились слёзы, ввергнувшие молодую даму в отчаяние.
- Ну и хрен с ней. Зачем она вообще тебе нужна?
- А ты не знаешь...?
- Да знаю я...
- Чего ж тогда спрашиваешь? Все женщины нашего рода жили одной единственной мечтой - шубкой за четыреста тысяч рублей. И я, и мама твоя, и ты.
- А твоя мама, твоя бабушка, прабабушка?
- Все.
- Так ведь деньги-то разные были.... Откуда ж именно такая цена появилась?
- Деньги-то разные, а эквивалент - один. В наше время он таков, а в царское, наверное, сколько-то там золотых червонцев весил, в советское - чеками Внешпосылторга обозначался.
- Бабушка, а было ли хоть раз, чтобы кто-то купил шубу за такую цену?
- Было. Откуда ж традиция в семье? Женщины нашего рода выбирали себе незамысловатых, но надёжных, корявых, но верных, глупых, но преданных мужей. А сами мечтали о богатом принце-купце, который бы вытащил их из обрыдлой бытовухи. Знаю только, что последние поколения наших женщин так и жили одной мечтой, унося её в могилу.
Старушка опять заплакала. И внучка тоже. И продолжали они разговор уже сквозь слёзы.
- Бабушка, а почему именно такая сумма-то? Я вот уже несколько раз её называла, так ведь отваливали женихи-любовники, оглянуться не успевала.
- То-то и оно. Ненастоящее, стало быть, чувство они к тебе испытывали. Не любовь это, а эрзац какой-то. Не просто же так традиция появилась. Была в нашем роду цыганка, красивая, как все мы, ну и муж у неё, соответственно, цыганской внешности.... Ну, ты понимаешь...
- Понимаю...
- Пели они, танцевали, кочевали, в шатрах ночевали, мылись редко.
- Грязные, но счастливые?
- Счастливые? Не, внуча, счастья у женщин нашего рода до того памятного случая не было. Как-то раз в барскую усадьбу их пригласили. Вот и влюбился в неё, в певунью-танцунью, барин важный, богатый, ухоженный. Одарил он её шубкою, что другой такой в округе и не сыщешь. Оценили её в таборе, муж-цыган продать хотел, а она возьми, да и сбеги в шубке этой с барином. Вот она, жизнь-то!
- Романтика...
- Вот с тех пор одной на всех мечтою и живём. Отец твой, муж, дед - ребята неказистые, но стабильные. Глаза б на них не глядели...
- Ну, бабушка...
- Имею право на смертном одре правду говорить?
- Ну, имеешь, так ведь мне с ним ещё жить да жить. Всё из-за цены этой вашей роковой.
- Это и твоя цена - тоже. Родовая. Самооценка. За бутылку шампанского нас не возьмёшь.
Слёзы высохли и собеседницы продолжали уже в деловом тоне. Неожиданно возникший в голове внучки вопрос был как раз к месту.
- А тебе никогда не казалось, что и не традиция это вовсе, а роковое родовое проклятье, насланное как раз тем самым мужем-цыганом на бросившую его из-за шубы жену.
- Не путай. Шуба тут не причём. Цена на неё - эквивалент любви, определитель уровня чувств.
- Ну как же не причём? Бродит этот дух, заходит в наши сны, совращает, искушает, а когда до дела доходит - так сразу жертвенным мужикам и говорит, мол, не любят они вас, одни шубы у них на уме. Возможно, что и мужей наших посещает, а те молчат из мужской солидарности, да посмеиваются.
- Потешаются над нами? Мы им верность храним, а они, значит.... Эх, сколько ж раз я изменить-то могла б, да и было ведь с кем. Каких парней упустила.... И всё из-за шубы этой проклятой. Горе мне, ох, горе. Вот помираю, а вспомнить-то и не о чем? Какая она хоть страсть-то, любовь, а, внучка?
- Откуда ж мне знать, бабушка? Вот если б шубу купили...
- То-то и оно. Все наши чувства вокруг этих шуб и крутятся-вертятся. Взаимосвязь, круговорот шуб в природе нашей любви? Проклятье это - к гадалке не ходи. Как же ты догадалась, Настёна?
- Так ведь драпают женихи-то, только пятки сверкают. Вот я и призадумалась...
- А коли с другой-то стороны посмотреть: ежели не готов мужик выложить за твою радость крупную сумму, то какой он нафиг жених? Может и не проклятье это вовсе, а критерий самооценки, внедрённый в наш род той самой счастливой цыганкой? Тогда это правильно.
- Правильно-то правильно, да ведь жить-то как скучно без любви этой шубой проклятой.
- Но нужны ли нам чувства лишённые материальной поддержки? Помнишь мою любимую фразу?
- А что вы можете нам предложить?
- Да. Это ведь не моя мудрость, она тоже пришла к нам по-наследству. Ты ж её запомнила?
- Не только запомнила, но и повторяю всякий раз, как только вижу на горизонте подходящего жениха-любовника. Только я вот что думаю: а не снижать ли нам цену на шубу в зависимости от обстоятельств? Ну, хотя бы применительно к возрасту жертвы или степени симпатии к ней.
- Тариф?
- Прейскурант для разных категорий.
- Цену снизишь - себя обесценишь.
- Обесценю, так хоть про любовь узнаю.
- Тебе решать. Повторюсь, но мне теперь и самый старый страшный козлина шубу не купит. Даже кроличью.... Одна ты у нас осталась. Мамка твоя обесценилась, да и у тебя времени кот наплакал. Ты и не представляешь, насколько быстро оно летит. Оглянуться не успеешь, как мужики вдруг разом разбегутся. И захочешь отдаться, да не сможешь. А уж если о шубе заикнёшься...
- Бабушка, а может без шубы как-то...?
- Наликом? И что о нас женихи-любовники подумают, а? О нас? Ох, забылась старая. Всё, иди, умираю. Цель недостижима, стало быть, и жить незачем. Разговор этот я для того затеяла, чтоб ты про преемственность поколений помнила, не забывала. Нравственность и честь - не простые слова. Глупо их задёшево продавать, на пустышку менять. Помни об этом. Иди.
- Погоди. Кого последнего ты шубой испытывала?
- Витьку, учителя твоего. В школу тебя провожала, вот он в меня и втюрился. Только сумму озвучила, этот гад как раненый заяц подпрыгнул и в кусты.
- Виктор Васильевич? Он теперь директор, я к нему своего сыночка вожу.
- Хрен с ним. Жмот - он и в директорах - жмот. Не хочу о них обо всех вспоминать. Горько и тягостно. Иди же, наконец, не могу больше.
Обе женщины опять разрыдались. Жирафа вся в слезах вышла во двор и вытащила из сумочки мобильник.
- Алло, Стасик? Я передумала, я отдамся за полцены.
Услышав короткие гудки, зло выругалась и позвонила следующему...
- Алло, Дима? Ты более-менее молодой. Первоначальная цена шубки упала втрое. Ты меня понимаешь? Не понимаешь? Тогда иди...
Позвонив на всякий случай ещё Славе и другим потенциальным жертвам, она окончательно разочаровалась в мужиках. Эти жадины совсем не разбирались в женской красоте и не были готовы к благородным поступкам. Единственный выход напрашивался сам собой. Последним в списке стоял муж. Пиявка давно уже высосала из него получку, но надежда умирает последней.
- Алигоша, бабушка при смерти.
На другом конце беспроводной связи абонент задумался.
- Помочь чем-нибудь можно?
- Можно. Надо срочно купить шубу.
- За четыреста тысяч!?
- Откуда, откуда ты знаешь!?
- Ко мне чуть ли не каждую ночь во сне приходит цыган и рассказывает о том, что ты заигрываешь с мужиками, а когда они клюют на приманку, оповещаешь их о стоимости любви и отдачи. Шуба за четыреста тысяч - традиция вторых половинок вашей семьи. Я думал - это просто сон, но когда ты озвучила связь бабушки с шубой...
- Пусть так, но её надо спасать.
- Даже если б у меня были эти четыреста тысяч, я не смог бы пересилить себя и купить на них шубу.
- Развод? Ты что, не видишь, как на меня смотрят мужчины на улице?
- Но в семье нет таких денег.
- Такие и не нужны. Мы купим ей шубу из крашеного стриженого кролика, а бирку и чек на четыреста тысяч напечатаем на принтере и приклеим. Обман, конечно, но она будет жить. Иди и ищи деньги.
- Сколько?
- Сколько найдёшь. Противен мне этот торг.
Настя была уверена: муж обязательно отыщет требуемую сумму. Женщины их рода умели выбирать себе спутников жизни. Подумав, она нашла на сайте телефон директора школы, в которую водила своего сынишку, набрала номер и очень обрадовалась, когда услышала в трубке мужской голос.
- Виктор Васильевич, это Анастасия Жирафа вас беспокоит. Окажите, пожалуйста, одну услугу. Бабушка умирает, и чтобы спасти её, вы должны преподнести ей в подарок шубу. Пожалуйста, не бросайте трубку. Шубу куплю я, а вам останется только подарить её бабушке. Поймите, у неё больше нет смысла жизни, а ведь без этого она долго не протянет. Когда вы были моим учителем, вы обучали нас хорошим поступкам. Я вас запомнила человеком добрым и отзывчивым. Помогите, пожалуйста.
Получив согласие, молодая женщина тут же набрала следующий номер.
- Аллё, бабушка, звонил Виктор Васильевич и просил номер твоего телефона. Очень волновался, бессвязно оправдывался, говорил о каких-то деньгах, которых у него не было в бытность его учителем. Дать ему твои координаты?
Поняв, что у бабушки появился смысл жизни, она задала вопрос уже себе.
- А вдруг и мне кто-нибудь когда-нибудь стриженного кролика с биркой подсунет...?