Самолет заходя на посадку сделал круг, и тучи внизу разбежались, обнажив под крылом рваные цепочки огней.
Город, мелькавший сквозь разрез облаков, угнетал. Длинные ряды серых коробок, геометрические квадраты площадей. Резкие и прямые контуры улиц.
А когда я уже спускался по трапу, пошел дождь.
Не то, что бы дождь - это плохо. Плохо, когда он мелкий и гадкий, под настроение.
Итак, зачем я тут ? Официально - командировка. Неофициально, шеф сказал мне, вызвав в кабинет: открывается новое отделение в Р-ске, нужен человек. Опытный и надежный. И посмотрел на меня, выжидая.
- Я ?
- Почему нет ? Ты о продвижении давно говоришь. Вот тебе самостоятельная работа, независимость. А к ней - московская зарплата и от фирмы - куча всяких мелочей. Приятных.
- Москву на Р-ск поменять ? Окстись, Сан Саныч.
- Не так уж далеко, сможешь на выходные приезжать. - В общем так,- подитожил шеф.- Съезди, посмотри. Подумай. Я тебя не просто так вызвал. Справишься - через два года вернешься сюда моим замом. Я сказал.
Вечером произошел разговор с женой.
- Р-ск? - спросила Инга не оборачиваясь. - Если хочешь, езжай.
Она стояла у окна, в халате, накручивая бигуди.
- Ты не хочешь уезжать из Москвы, или не хочешь ехать со мной ?
- Ты все время спрашиваешь меня чего я не хочу. Спроси меня, хотя бы раз, чего я хочу?
Ну что ж. По крайней мере тут все ясно. Может быть, Р-ск не такая уж плохая идея.
Но не настолько. Я конечно ожидал, что не Москва, что провинция. Но не до такой степени. Город вызывал ощущение даже не захолустья. Эта серость, эта искусственность граничила с безисходностью. Хмурые, мятые лица людей. Пустые взгляды. Здесь даже не встречалось красивых женщин.
Командировка закончилась за два часа. Знакомство с людьми, беглый просмотр бумаг. Времени еще оставалось немало - шеф от щедрот отвалил отпуска до конца недели.
Такси везло меня по мокрому проспекту, старательно тараня лужи.
Грязь из- под колес смешивалась с дождевыми каплями на окнах .
Пригнувшись к стеклу, стоя на одном из светофоров, я увидел то, что искал:
еще советской постройки здание, бывший дом культуры, судя по всему.
У широкого входа толпился народ, над головами извивался и хлопал на ветру мокрый транспорант: ..Встреча...Литературное объединение..." Восход"... .
Я тронул водителя за плечо:
- Останови тут .
- Не приехали еще ... .
-Ничего, я здесь выйду.
- Дело ваше.
Люди у входа курили, столпившись под навесом. Я пересек улицу, перепрыгивая лужи и вошел внутрь.
Здание и в самом деле оказалось еще старых времен. Вестибюль, большой холл, рассекаемый широкой мраморной лестницей. Колонны, огромные люстры под потолком. Было тепло и уютно .
Люди, снимая плащи и куртки, стряхивали с себя мрачную погоду и поднимались наверх, нарядные и веселые. Я поднялся тоже, касаясь пальцами холодного, нездешних краев мрамора перилл. На втором этаже людской ручеек разбивался и расстекался по залам, на которых было написано : "Проза", "Поэзия", " Авангард" и тому подобное.
Причина, по которой я пришел именно сюда заключалась в том, что я тоже писал, причем давно. Тайком от семьи, от друзей. Сначала не очень удачные рассказы, потом глупые и наивные стишки. Как думалось сначала - для себя. Очень быстро выяснилось, что это не так. Писать только для себя невозможно, как невозможно жить только для себя. Всегда хочется поделиться.
И вот, за пару дней до отлета я узнал, что одно из моих литобъединений, проводит здесь встречу. Съезд. Кроме этого была еще одна причина, но об этом я не хотел сейчас думать.
На втором этаже было немного народу, люди кучками тусовались по углам. Преобладали степенные пожилые мужчины очень интеллигентного вида.
Двое из них, держа в руках стаканчики с кофе, прошли мимо меня о чем -то беседуя.
Сначала я зашел в зал к "Прозе". Там нудно вещал со сцены толстый, бородатый индивид. Он держал в руке листок и монотонно бубнил, через слово вставляя : "Э-э" или "М-м". Слушать это было невозможно.
Несколько человек, сидящих в зале, смотрели на него с каменными лицами.
У "Поэзии" было веселее.
Зал был больше, светлее, люди сидели за круглыми столиками. Все говорили и никто особо не слушал.
Как раз, когда я вошел, со сцены спускалась очередная поэтесса.
Я посторонился. Она прошла, метнув на меня любопытный взгляд. Закутанная в ворох нелепых мешковатых одежд. Высокие черные ботфорты гулко стучали по паркету.
Люди в зале проводили ее недружными хлопками.
Я нашел место, недалеко от входа. За одним со мной столиком сидели двое мужчин. Один не отрываясь глядел на сцену, а другой водил пальцем по блюдечку с печеньем. Каждый кусочек он с негромким хрустом разламывал на части и затем каждую частичку дробил пальцем.
В помещении, как и везде преобладал мужской пол. Женщин было немного и они оживляли зал яркими вкрапинками.
Напротив меня громко смеялась мадам, судя по габаритам - маститая поэтесса.
Чуть дальше - давишняя, сошедшая со сцены дива шепталась со своей соседкой - высокой бледной девицей с раскосыми глазами. У той на горле был повязан ярко- зеленый платок.
На сцену вдруг выскочил человек во фраке и неожиданно хорошо поставленным голосом обьявил следующий номер. И сейчас же из-за столика недалеко от меня поднялась молодая женщина.
Я не заметил ее раньше. Наверное потому, что она пряталась за двумя пухлыми колобками с козлинными бородками.
Плавно покачивая бедрами, обтянутыми облегающим серым, с блестками, платьем, она прошла на сцену, мимо меня. Несколько человек, видимо - компания, проводили ее возгласами и смехом.
Когда-то у меня была привычка - встретив женщину, попытаться охарактеризовать ее одним словом. Найти нечто, что сразу бросается в глаза.
Так, например, гардеробщица в нашем офисе была " тетушкой", жена замдиректора - "алчность", а знакомая менеджер - стройная девушка с чуть выпирающими передними зубами - "суслик".
Что интересно, вот это вот первое, интуитивное определение и было обычно, самым полным, самым правильным.
Ну, а эта? ...Эта - "женственность". Пожалуй.
Приятное, округлое лицо. Темно-русые, прямые волосы до плеч. Ничего особенного. Симпатичная.
Когда она начала читать стихи я вздрогнул. Стихи эти были мне хорошо знакомы, я даже знал теперь, кто передо мной. Это было изумлением, поскольку такого поворота я никак не ожидал. В переписке на сайте я представлял ее совсем другой: какой-нибудь бывшей учительницей, старой девой или синим чулком. Не так давно, мы крупно поцапались из-за одного начинающего безумца.
А вот стихи ее звучали совсем по-другому. Особенно, если читать их вот так, без пафоса и надрыва.
Давитель печенья вдруг приподнялся, громко стукнул ладонью по столу и, показав большой палец, прокричал - " Браво". На его вялом, бледном лице выделялся мясистый нос.
Вокруг захлопали.
Женщина, осторожно ступая черными полусапожками, спускалась по высоким ступеням в зал.
Стулья вокруг задвигались, люди оживленно потянулись к выходу. Видимо, вечер на этом заканчивался.
Я встал недалеко от двери и когда она поравнялась со мной, отчетливо сказал:
- Здравствуйте.
- Здравствуйте. - Она остановилась, глядя на меня и сразу же за ее левым плечом вырос мужчина в пиджаке и с острым носом.
- Вы читали свои стихи?
- Конечно. Здесь других не читают.
- Тогда вы, должно быть,-"Венус".
В ее глазах отразилось неприкрытое удивление.
- А-а , - неуверенно улыбнулась она,- мы знакомы по "Стихоплету..." . Давно там не появлялась. Даже не знала, что кто-то... отсюда...из Р-ска... .
Я сделал жест рукой в сторону выхода: " Отойдем ?"
Ее глаза, подведенные зелеными тенями, чуть сузились.
- Я не уверена... .
- Я Дарквинд.
На этот раз она просто растерялась. Пользуясь моментом, я ловко оттеснил ее к выходу. Толпа подхватила нас. Выйдя, она обернулась, ища меня глазами : "Даже странно, что вы решили подойти. Так вот вы какой на самом деле, мой враг."
Я шутливо поднял руки вверх : "По переписке - вы совсем другая, чем в жизни".
Кто бы мог подумать?
В холле сейчас было полно людей. Большинство взволнованно толпилось возле двух буфетов.
Послышался звон бокалов. Оба колобка из-за ее столика обосновались около нас.
Один говорил, а другой периодически посматривал на меня. Женщина не обращала на них внимания.
Разговаривая, она постоянно дотрагивалась до крупного кулона, висящего на золотой цепочке.
Мне вспомнилась одна знакомая художница. У той, помимо прочего, была еще тоненькая, почти незаметная цепочка на щиколотке.
"Это, - говорила художница, показывая на шею, - для всех. А эта - на щиколотку,- для одного." Я понял смысл, когда освобождал ее от белья - тонкую цепочку невозможно было не увидеть.
Птичий человек куда-то исчез и снова появился, по- джентельменски неся три стаканчика кофе.
Что -то в нем было не так. Что-то не сходилось в его облике. Лишь потом, присмотревшись, я понял. На нем не было брючного ремня. Заправленная в брюки синяя рубашка, детским хохолком топорщилась над простой серой пуговицей.
Я поднял голову и встретил взгляд. Взгляд человека проигравшего все схватки в жизни и сейчас проигрывающего еще одну. Венус что-то говорила, но в шуме других голосов ее слова расплывались и исчезали.
Я наклонился к ней и аккуратно дотронулся до ее руки.
- Хотите исчезнуть? Посидим, поговорим?
- Пожалуй,- она неуверенно кивнула. - Мне только нужно кое-кого найти. На пару слов.
- Я буду ждать вас внизу.
Она кивнула и отошла, все также поглаживая цепочку. Птичий человек посеменил за ней. Я видел, как он что-то говорил ей, нависая и заглядывая через плечо.
Пользуясь случаем я заскочил в туалет.
Старое зеркало с разводами отразило мое лицо, то синееющее, то бледнеющее в мерцании ламп.
Следом за мной зашел один из колобков. Я закрыл кран, вежливо кивнул и повернулся, собираясь на выход.
И тут получил удар в живот.
Удар был такой силы, что я рухнул на колени. Все внутри сжалось от боли, я скорчился, не в силах вздохнуть. Колобок клешней схватил меня за волосы, рывком поднял голову.
- Отвали от нее, "москвичок",- прошипел он, приблизив лицо к моему. Я увидел мелкие красные прыщики на плохо выбритой шее, торчащие короткие волосинки. Раздувающиеся ноздри.
Оттолкнув меня, он вышел, а я привалился спиной к грязному умывальнику.
Мутило, боль в животе была адской. С трудом распрямившись, я толкнул дверь кабинки. Не хватало, что бы кто -нибудь зашел и увидел меня так. Видимо, я все-таки успел немного напрячь пресс. Ну и ручки у здешних литераторов... .
Но нельзя было терять времени. Минут через пять я вышел из туалета, чуть покачиваясь и походкой аиста спустился вниз по лестнице.
Вокруг толпился народ, но Венус нигде не было.
Я уже собирался выйти на улицу, как она появилась вдруг, в окружении каких-то людей. Птицеголовый следовал за ней, а вот "колобка" не было видно.
Увидев меня, она взмахнула рукой.
- Вы хотели уйти, - проговорила она, - но вечер еще не закончен.
- Я уже получил все, что хотел, - сказал я.- И даже больше.
Она не успела ответить, из толпы людей вынырнул маленький человек и застонав, потащил нас в соседний зал, участвовать в какой-то викторине.
Птичий человек куда-то исчез.
-Пойдемте,- она взяла меня за руку. Я как- то совершенно естественно оказался в ее компании.
- Да нет, пожалуй,- я мягко освободился. - Не люблю.
- Викторины не любите?
- Скорее, большие скопления.
- Ну, как знаете.
- Я подожду вас здесь. Хотя нет, вы в какой гостиннице остановились?
- В Розе Ветров.
- Очень хорошо.
Она обернулась что-то сказать, но люди уже увлекли ее внутрь. Она явно пользовалась популярностью.
Я постоял еще немного. Когда дверь в зал уже почти закрылась, снова появился птицеголовый, в сопровождении моего друга "колобка".
"Колобок" был в пальто, в руках держал шапку. Шагал широко, явно раздраженно. Оба они несомненно торпились на викторину.
Птицеголовый семенил рядом, чуть забегая вперед. По- моему, он вообще не умел ходить.
Я выпрямился, но колобок лишь скользнул по мне пустым взглядом. На входе в зал, он уверенно придержал птицеголового за рукав и зашел первым.
Странная пара.
Странные люди в странном месте.
На секунду, мне показалось, что я сплю. Точнее, вижу какое-то старое, позабытое кино. Знакомое каждому, странное чувство нереальности происходящего. Но тут снова заныл живот, возвращая меня в действительность.
Вестибюль заметно опустел. Я получил обратно свой плащ и вышел в дождь.
Город изменился, точнее, дождь изменил его. Серость исчезла. Мокрые улицы блестели в свете витрин. Капли дождя мелким трассиром вспыхивали в белых пятнах фонарей. Город вдруг стал притягательным, как может быть притягательна только ночь. Люди пробегали по мокрым тротуарам, прижимаясь друг к другу. Фары проезжающих машин выхватывали блестевшие от воды лица, мокрые волосы. Почти все почему-то были без зонтов.
" Завтра утром все это измениться": подумал я, вспомнив сегодняшний день.
Такси остановилось возле меня, я открыл дверь и залез в теплый салон.
- "Роза Ветров".
Таксист кивнул, оборачиваясь и выкручивая руль.
Через десять минут мы были на месте.
Найти номер Венус оказалось не трудно- она устроилась на два этажа выше меня.
В холле я заметил несколько знакомых лиц с недавней вечеринки. Видимо, часть приезжих литераторов остановилась здесь.
Двое блюстителей порядка стояли у входа внутри, переговариваясь с охранником .
" Интересно, появится ли "колобок"?"
Время у меня еще было. Я побродил по холлу, посидел в баре. Купил бутылку "Мартини".
Где-то через час в гостинницу вломилась веселая и гудящая толпа литераторов.
Стало шумно.
Их было много, углядеть среди них Венус не было никакой возможности.
Кто все эти люди?
Инженеры, бухгалтеры, финансисты? Менеджеры, продавцы? Счастливые отцы, матери - одиночки? Графоманы и самородки?
Люди пишущие для себя или пишущие за деньги?
Прозаики с птичьими лицами и поэты с пудовыми кулаками?
Я подождал, пока все они понемногу расстеклись из холла. Часть уехала на лифтах, часть поднялась по лестнице, часть все еще бурно кучковалась внизу.
Наверх, к Венус я поднялся пешком. Бутылка "Мартини" уютно устроилась у меня под мышкой.
За дверью, в ее номере раздавались голоса. Я толкнул дверь и, не стучась, вошел.
Венус была не одна, точнее, все были в сборе.
Птичий человек сидел на стуле, неловко сжав колени. "Колобок", как и был в пальто, расположился в кресле напротив. Венус напряженно стояла у окна, скрестив руки на груди.
- Привет, - весело сказал я.
Никто особенно не удивился, лишь птичий человек неуютно заерзал, посматривая на меня снизу вверх.
- Драсте,- ответила Венус не особо радушно. "Колобок" не удостоил меня взглядом.
Я встал возле стола, поставил "Мартини" и сунул руки в карманы.
- Дарквинд,- представился я.- Стихоплет.
- Это сайт такой, - пояснила Венус.
- Не только.
"Колобок" лениво повернул ко мне голову:
- Что вам угодно? - Голос его звучал тихо,даже интеллигентно. Совсем не как тогда, в туалете.
- Вот, в гости пришел,- наивно удивился я .
- Ты позвонил?- спросил вдруг "колобок", обращаясь к птицеголовому.
Тот кивнул.
"Колобок" снова повернулся ко мне:
- Мы, видите ли, беседуем.
- Познакомтесь, - сказала Венус.- Это Севастьянов Андрей, местный поэт,- она кивнула на птичеголового.- А это Михаил Маленький, глава объединения местных прозаиков.
- Зайка-Прозайка, -ласково сказал я.
"Колобок" вздохнул и поднялся. Быстро и слишком легко для своего веса.
Я положил руку на горлышко бутылки.
- Попробуешь еще раз, старичок?
И тут в дверь постучали. Требовательно и властно.
Я сделал шаг в сторону и обернулся. А "колобок" тут же опустился обратно в кресло.
Дверь открылась и вошли двое в милицейской форме. Те самые, которых я видел внизу.
Я мельком бросил взгляд в комнату. Никто не проявил особого удивления. Лишь Венус продолжала все также молча стоять у окна, сложив руки и глядя исподлобья.
- Милицию вызывали?- Первый, видимо старший наряда делово шагнул в комнату. Над круглым лицом торчал залихватский чуб. Фуражка была лихо заломлена на затылок. Рука небрежно засунута в карман.
За ним вырисовывался второй. Пониже и покряжистей.
- Я- нет, -отозвался я спокойно. Милиции тут никак не ожидалось. Вся ситуация начинала принимать совсем уж пикантный оборот.
- МихалСергеич !- воскликнул чубатый широко улыбаясь и протягивая руку. Его напарник ловко встал между мной и дверью.
"Колобок", не вставая, вяло пожал протянутую ладонь. Я взглянул на птицеголового. Тот сидел, неподвижно глядя перед собой и по -моему, дрожал... .
- В чем дело, гражданин? - чубатый повернулся ко мне.- Это ваш номер?
- Я прописан в гостиннице. А вот господа литераторы, похоже, в гостях.
- Приезжий? - поинтересовался второй, кряжестый.
- "Москвичок".
Сидящий в кресле "колобок" даже не хмыкнул. Вот это выдержка.
- Значит так, - размеренно заговорил чубатый, глядя на меня.- Ворвались в чужой номер, к женщине. Пристаете. - Он кивнул на бутылку : Возможно, выпивший.
- А откуда вы знаете, что я ворвался? - спросил я.- Может, меня пригласили. Или вам МихалСергеич так сказал?
Милиционеры переглянулись, потом одновременно посмотрели на меня и нехорошо заулыбались.
- Притом, нарушаете общественный порядок,- порицающе сказал чубатый.
- А тут и до сопротивления силам правопорядка недалеко, -добавил второй. - Смекаете, гражданин "москвичок" ?
И оба они придвинулись ко мне.
- Стоп,- сказала Венус.- Прекратите.
Она шагнула, наклонилась и подняла с пола сумочку. Вытащила из нее паспорт и бросила на стол.
- Я прописана в этом номере. Владимирова Инга Викторовна. А он, - она кивнула на меня. - Владимиров Павел Андреевич. Мой муж.
Маленькая книжечка на полированном гостинничном столе.
Все стояли и смотрели на нее. Наступило то, что принято называть "звенящая тишина". Птичий человек уже не дрожал. Он сидел, положив руки на колени и отрешенно глядел в окно.
Интересно, какие он пишет стихи? И не из-за него ли мы с Венус, то есть, мы с Ингой схлестнулись не на жизнь, а на смерть пол-года назад?
В этот момент колобок встал. Гоголевская сцена подошла к концу.
Не глядя ни на кого, глава прозаиков, развернулся и пошел к двери.
Также молча, не сказав ни слова, развернулись и вышли миллиционеры.
К паспорту Инги никто из них не притронулся. Мой тоже никто не попросил.
Последним вышел птицеголовый . Я отвернулся, чтобы не смотреть ему вслед.
Когда дверь за ними закрылась, я подошел и запер ее на ключ.
Когда я вернулся, Инга стояла спиной ко мне. В оконном стекле отражалось ее нахмуренное лицо.
- Ну что, - произнесла она не оборачиваясь.- Не вышла твоя обезьяннья выходка?
- Она такая же моя обезьяннья, как и твоя. Если бы ты не вышла на сцену, я бы никогда не узнал, что ты - Венус.
- Хотела тебя удивить.
- Получилось.
- У тебя тоже. Как давно ты пишешь?
- Давно? Не очень.
- Теперь я понимаю, зачем тебе нужна была эта поездка.
- Тогда ты также понимаешь, зачем и ты была тут нужна.
Я приблизился к ней, постоял. Неуверенно обнял.
Она чуть дернула плечом.
- Подожди. Послушай, к чему все это?
- Что?
- Все эти игры. Весь этот маскарад. О чем ты думал, когда предлагал мне приехать сюда?
Я отошел от нее. Взял со столика бутылку. Открыл пробку.
Есть вещи, которые не объясняются. Которые нельзя объяснить. Да и не нужно.
Они или понятны или нет.
Наша семейная жизнь разваливалась на глазах. Развод оставался делом времени. Насколько я знал Ингу - не далекого... .
Р-ск подвернулся как нельзя кстати, и это был шанс, может быть - последний.
Я протянул руку и выключил свет. В темноте я всегда чувствую себя уверенней. Силуэт жены вырисовывался на фоне окна двумя волнующими извилистыми линиями.
Кроме эллемента игры, задуманного мной, я рассчитывал заодно и рассказать то, о чем слишком давно молчал.
Может быть, взглянув на меня с другой стороны... .
Но оказалось, ей тоже было в чем признаваться.
- Говори вслух.
- Я хотел дать шанс. Изменить обстановку. Добавить кислороду, так сказать. И, по моему, получилось неплохо. Смотри, сколько нового мы о себе узнали .
- Что это даст нам? Еще год? Еще два-три года семейной жизни? А потом? Новая затея?
- Я не загадываю так далеко, ты же знаешь.
Она замолчала.
Я снова приблизился к ней. Осторожно положил руки ей на живот.
И вдруг увидел, что она рисует рожицы на запотевшем стекле. У первой рожицы уголки губ были опущены вниз. У следующей - подняты вверх. Потом - опять вниз, потом - вверх.
- Знаешь, зачем Малый здесь был? Он хотел деликатно сосватать меня свому
племянничку.
- Этому длинному? С птичьим клювом?
- Не смейся. Он несчстный.
-Это не из-за него ли мы...
- Нет.- Инга взглянула на меня, поймав мой взгляд в отражении окна.- Нет. Представь, что было бы, если бы ты не пришел.