Аннотация: История о книгах и книжных героях, которые похожи на нас тем, что они тоже живут. И живут благодаря нам - людям, читающим книги...
За окном темнело. Жаркий пыльный июльский воздух, проникавший через раскрытую форточку, теперь веял приятной вечерней прохладой. Короткая стрелка больших старых часов медленно, но верно приближалась к двенадцати. Становилось темно, тихо и уютно.
Впрочем, в этой небольшой квартире с бежевыми обоями, люстрой с плафонами в виде лилий, покрашенной под золото, многочисленными старыми деревянными шкафами, установленными книгами, висящими на стенах репродукциями картин в тяжёлых рамах, аккуратном журнальном столике у окна, на котором лежал раскрытый томик Александра Дюма, уютных кроватках в детской комнате и большой мягкой кровати в комнате родителей, - всё навевало ощущение тепла, уюта, мира, доброты.
Обитатели этой квартиры, которых можно было сравнить со жрецами в храме домашнего очага, в котором, казалось, хранился кусочек тех, может быть, несуществующих времён, когда люди не носились по городам, странам и континентам на машинах, двуколках, каретах, велосипедах, а то и просто на своих двоих в поисках денег, чинов или же счастья, а твёрдо знали, что счастье можно найти или же самому создать под порогом собственного дома, и не нужно скитаться по земле в тщетных поисках неведомого... Впрочем, счастье - понятие субъективное. Оно у каждого своё: для кого-то счастье состоит в путешествии, для кого-то в возможности участвовать в спортивных состязаниях, конкурсах, постановках, концертах, для кого-то в успехе и славе, для кого-то в семейном кругу, для кого-то... Но мы, пожалуй, отвлеклись.
Итак, жители описанной выше квартиры пили чай в маленькой кухне. У чая был приятный аромат корицы с бергамотом. Возле расписных чашек на блюде лежало свежеиспечённое печенье. Хозяйка, мать двоих детей - девятиклассника Родиона и пятиклашки Олечки - сама испекла их к чаю. Её муж, интеллигентный инженер средних лет, откинувшись на спинку кресла, читал газету. Олечка и Родион вполголоса обсуждали немного нетипичную для летних каникул тему, а именно то, что в их классах некому, кроме них, участвовать в чтениях, писать заметки для школьной газеты, сочинять рассказы для конкурсов.
- Обидно, понимаешь? - говорила Олечка, помешивая чай ложечкой, которая ударялась об стенки так звонко, словно чашка была колокольчиком, а ложечка - его язычком, - Вот хочешь с кем-нибудь обсудить только что прочитанную книжку, ведь эмоции-то ещё не стихли, а они все,.. - она сделала круглые глаза, изображая выражения лиц своих одноклассников, - ну просто словно не понимают, о чём я. Не с кем поговорить, не с кем поделиться...
- Сочувствую, у меня ещё хуже, - кивал Родион, - Все сидят в соцсетях, листают мемы, говоришь им о книгах - обзывают ботаником, - он вздохнул, - Даже с девчонками не пообщаешься, они зациклены на своей внешности, обсуждают парней и без конца делают селфи. Скучно с ними. И девушка у меня вряд ли будет. Хотя наши все встречаются...
- Ой, да ладно, не переживай! Ещё в старших классах и в институте найдёшь, - утешила его Олечка, - Хотя говорят, что настоящая любовь... она как бы один раз в жизни бывает...
- Не рано ли тебе о любви говорить?
Олечка надулась.
- Про математику, биологию и географию не рано, а про любовь рано?! Да и тем более любовь-то в книгах часто бывает!
- В книгах любовь лучше, чем в жизни, - вдохнул Родион, - Там ради любви готовы весь шар земной облететь, сто дорог пройти, всех врагов одолеть, жизнью, наконец, пожертвовать!..
- "Парадокс книг: они уводят нас от реальности, чтобы наполнить реальность смыслом", как сказал кто-то, - заметила Олечка.
Все допили чай в совершенном молчании.
- Пора вам, дети, ложиться спать, - сказала мать, взглянув на часы, - Да и нам с папой тоже...
Большая стрелка часов стояла на двух. За окном июльская ночь расстилалась во всём своём великолепии. Луна осторожно посылала свой луч в окно этого храма домашнего очага, и ни единый шорох не нарушал полной, но тем не менее приятной тишины.
Как жаль, что у нас, у людей, нет крыльев, иначе нам было бы доступно такое счастье, как полёт! Встанешь с кровати, распахнёшь окно, расправишь крылья, и вот ты уже летишь над спящим городом, любуешься на огни фонарей, прохладный ветер ласково треплет твои волосы, а луна и звёзды освещают твою спину и распахнутые сильные крылья с нежными, податливыми перьями. Но увы! О подобном наслаждении нам остаётся лишь мечтать...
В квартире было темно и тихо. Часы тихо, словно боясь нарушить ночную тишину, пробили два часа ночи. Время шло своим чередом. Казалось, что так и пройдёт вся ночь...
Но тут произошло что-то странное. На миг журнальный столик озарился неяркой вспышкой. Из лежащего на столе томика вышел, а вернее сказать, выплыл маленький человечек, ростом с палец. Казалось, что он соткан из лунного света. Человечек обладал пропорциями, как у настоящих людей, то есть он был как простой молодой человек, только уменьшенный в десятки раз. У него были длинные кудри до плеч, аккуратный камзол с пряжками, сапоги с отворотами, плащ и шляпа с пером. На поясе была привязана шпага. Из описания можно сделать вывод, что костюмчик человечка был весьма необычен: он устарел, наверное, лет на триста или даже на четыреста. По крайней мере, такие камзолы и шляпы, не говоря уже о сапогах, уже давным-давно никто не носит и о них знают лишь по книгам. Впрочем, последнее замечание вполне относилось к нашему герою, если учесть его необычное появление из томика.
Человечек неспешно и с достоинством прошагал до конца страницы, сошёл на стол и, по-видимому, хорошо знакомым ему маршрутом направился к ближайшему книжному шкафу. Сначала он ловко перешёл со столика на подоконник, затем направился к шторе, ловко вскарабкался по ней до нужной ему высоты и невероятному образом, точно лучик света, скользнул в сторону шкафа и зацепился на ручке. Дверца шкафа была застеклённая, с тонкими перегородками. Человечек вступил на ближайшую горизонтальную перегородку, в некоторой задумчивости коснулся стекла и... прошёл сквозь него...
Вот он уже на полке книжного шкафа, вот он уже подходит к нужной ему книге, вот он уже тихонько стучит по корешку...
Снова неяркая вспышка, на этот раз в шкафу. Из книги, возле которой стоял загадочный человечек, навстречу ему выплыл... похожий на него маленький человечек. Выходит, наш герой был такой не один! Раз уж есть два таких человечка, будто родившееся от луча луны, значит, найдутся и другие! Но кто они, и что им нужно?
Человечек, который только что появился из книги, стоящей на полке в шкафу, был немного непохож на того, что до этого появился из тома на журнальном столе. На новоприбывшем был изящный охотничий костюм девятнадцатого века. Через плечо на ремне был перекинут маузер. Увидев человечка с журнального столика, новоприбывший подошёл к нему и протянул ему руку.
- Здравствуй, д'Артаньян, давно не виделись!
Да, человечек, вышедший из томика Александра Дюма, автора знаменитых "Трёх мушкетёров", был никто иной как один из главных героев этого произведения. Он улыбнулся и тоже ответил рукопожатием.
- Добрый вечер, или, вернее сказать, доброй ночи, Капитан Сорви-Голова!
Человечек с маузером, герой одноимённой повести Луи Буссенара, ответил обиженным голосом:
- Я ведь уже несколько раз просил тебя не называть меня так, для друзей я просто Жан Грандье!
- Да ладно, не обижайся! Пойдём, что ли, погуляем, а то совсем засиделись. Во Франции на переломе 16-17 веков во время войн хорошо...
- "Хорошо" в кавычках, - прыснул Жан.
- ... В Южной Африке во время Англо-бурской войны тоже хорошо.., - бесстрастно продолжал д'Артаньян, - а в этом доме в компании друзей в подобные ночи тем более хорошо!
- Не смешно.
- Зато хорошо! Ты, кстати, зачем своё ружьё взял?
- Затем! Ну, в самом деле, не бросать же его на полпути выхода из книги!
- Мог бы выйти на другом моменте, где ты без этой стреляющей дубинки...
- Таких моментов весьма немного, и они очень грустные и тяжёлые, - вздохнул Жан Грандье.
В это время полкой выше зажглась третья вспышка. Два друга подняли головы вверх.
- Кажется, там современная фантастика, - предположил Жан.
- Причём зарубежная, - добавил д'Артаньян.
На полке, где произошла вспышка, появилась такого же роста, как стоящие ниже приятели, даже ещё меньше, девочка. На ней были меховая шубка и зимняя обувь. Светлые вьющиеся волосы свободно спадали на плечи. В руках у девочки было что-то похожее на золотой компас. Рядом с ней сидел хорёк.
- Вот и Лира Белаква вышла погулять! - обрадовался д'Артаньян.
- До Северного полюса! - рассмеялся Жан.
- Ну, если и Йорек выйдет...
- Кто выйдет? - не понял Жан.
- Йорек, медведь бронированный. В их вселенной они на Северном полюсе живут и куют себе панцири из метеоритов.
Лира Белаква была героиней трилогии Филиппа Пульмана "Тёмные начала". В их вселенной у всех людей были двойники души - деймоны, принимавшие облик животных. Хорёк Пантелеймон и был деймоном Лиры.
Девочка лунным зайчиком скользнула вниз и вскоре очутилась возле д'Артаньяна и Жана Грандье. Пантелеймон последовал за ней.
- Здрасте, - сказала Лира таким тоном, будто разговаривала с уличными мальчишками, хотя оба приятеля были старше её как фактически, так и по датам выхода романов с ними. Несомненно, они и Лира были знакомы с тех пор как книги трилогии - "Золотой компас", "Чудесный нож" и "Янтарный телескоп" - появились на полке в одном из шкафов этой благородной читающей семьи. Больше всего их любила Олечка, но и Родион иногда почитывал. Читала изредка и их мать.
- Ну здравствуй, а Йорек выйдет? - приветливо спросил д'Артаньян.
- Как узнал, что в моей книге медведи есть, так всё время спрашиваешь! - обиделась Лира.
- Да ладно тебе, мы всего лишь шутим...
- Не смешно, - отрезала девочка.
Д'Артаньян вздохнул, жалуясь, что уже второй раз за эти несколько минут ему говорят эту резкую обрывающую фразу.
- Пойдёмте лучше остальных будить! Жалко упустить такую прекрасную ночь! - предложила Лира.
И вот уже двое юношей и девочка заскользили по шкафам и полкам. Всюду светлячками вспыхивали выходившие из книг герои, злодеи, второстепенные персонажи, актёры, воины, принцы, короли, путешественники, простые крестьяне и дворяне, профессора, писатели, волшебники, молодые и старики, женщины и мужчины, взрослые и дети. Толпа сотканных из лунного света человечков разлетались по квартире. Злодеи из разных книг чинно прогуливались под ручку по подоконнику и разговаривали совсем не о злодейских вещах, волшебники мирно беседовали с учёными, сидя на корешках книг, короли и дворянство обращались к крестьянам как к равным, а бойцы и воины противостоящих сторон даже и не думали драться. Одним словом, везде были мир и спокойствие, так подходящие к атмосфере этой чудесной, тёплой и вместе с тем прохладной, лунной июльской ночи...
Ах, как хороши летние ночи! Они не долгие, как зимние, не холодно-томительные, как осенние, не сырые и ветреные, как весенние, но лёгкие, звонкие, романтичные... В летнюю ночь даже бессонница в сладость. Лежишь на кровати да любуешься игрой лунного света, прислушиваясь к ночным звукам... Хорошо, легко, беззаботно!
Тем временем д'Артаньян, Жан Грандье и Лира Белаква подошли к толстой книге, на корешке которой было написано: "Химия. Полный школьный курс 8-11".
- Это же книга Родиона! - удивилась Лира. Герои книг знают своих читателей!
- Ну, что, стучим? - спросил Жан.
- Стучим, - решил д'Артаньян.
- К кому стучим? - не поняла Лира.
Где-то наверху кто-то из человечков, по-видимому, молодой учёный, уговаривал своего учителя выйти из книги, а тот отказывался, объясняя это тем, что ему нужно работать, хотя на самом деле хотел встретиться со старым другом.
- Сейчас увидишь, - уверил Лиру д'Артаньян, подошёл к корешку книги и постучал.
- Дмитрий Иванович! Дмитрииванови-и-ч!!! Не хотите составить нам компанию?
Лира вопросительно посмотрела на Жана, казалось, с её губ вот-вот сорвётся чьё-то имя. Жан утвердительно кивнул, д'Артаньян же продолжал стучать.
- Может, он уже вышел? - предположила Лира.
- Не мог он выйти, я уж знаю, - покачал головой д'Артаньян, по-прежнему продолжая стучать. Вскоре Жан не выдержал и спросил:
-Тебе не надоело?
- Стучи тогда сам! - предложил ему тогда д'Артаньян.
Жан подошёл к корешку книги, снял с плеча маузер и начал стучать его казённой частью по нему. Это продолжалось некоторое время. Вскоре из книги послышался голос:
- Кто там стучит?
- Это мы!!! - обрадовано закричали друзья.
- "Мы" - это кто? - заворчал голос, и его обладатель нехотя выплыл из толстой книги. Это был человек средних лет, не очень высокого роста, одет был в костюм, в котором русская интеллигенция ходила в конце девятнадцатого века. У него была густая борода и высокий лоб. Однако лицо его узнал бы любой школьник.
- А, это вы.., - рассеянно проговорил он, - а я думал, опять коллеги-химики...
- Доброй ночи, Дмитрий Иванович! - с уважением произнесла Лира.
- Мы очень рады вас видеть! - улыбнулся Жан.
- Ну, раз рады, тогда можно и погулять, а то надоело сидеть в книге рядом со своей Периодической таблицей элементов, - сказал Дмитрий Иванович, похлопывая себя по карманам.
Тем временем остальные человечки заняли уже все уголки квартиры, перепархивая с места на место, словно светлячки. Повсюду мелькали средневековые балахоны, изящные костюмы нового времени, традиционные наряды, встречались и те, кто были одеты так же, как и мы сейчас. О, если бы это увидели люди!.. Это было бы для них чудом получше новогодних гирлянд в Москве, огней Эйфелевой башни, небесной акварели северного сияния... Они изумились бы человечкам больше, чем множеству тропических бабочек или китайских фонариков, тысячами взрывающихся в ночное звёздное небо. Но, наверное, человечки не хотели, чтобы люди узнали про их личную жизнь.
- Почему мы прячемся от людей? - вдруг спросила Лира.
- Они не должны узнать про наше существование вне книг, - ответил д'Артаньян, отходя в сторону, чтобы пропустить воина на коне. Тот, поравнявшись, снял с головы шлем и поклонился друзьям. Дмитрий Иванович, д'Артаньян и Жан узнали храброго рыцаря Айвенго. Вновь надев шлем на голову, герой романа Вальтера Скотта поскакал дальше.
- Так вот, люди не должны знать, о нашей жизни вне наших произведений, - продолжил д'Артаньян прерванный монолог, - иначе некоторые непременно пожелают завладеть нами, начнут нас ловить и будут потрошить книги. Мы потеряем свободу и будем лишены возможности жить вне книг.
- А книга - священный храм знания, её надо беречь, - дополнил Жан, - поэтому наша личная жизнь для нас самих, но та жизнь, что описана в книге, открыта для всех.
Тем временем наши герои подошли к ближайшему подоконнику, и через окно, казавшееся человечкам, как и всё остальное в нашем мире, невероятно огромным, им открылся волшебный пейзаж ночного города с его спящими домами, вечно устающими от людской суеты, уличными фонарями, похожих на оперевшихся на трости странников, неподвижными машинами, отдыхающими после прошедшего маршрута с тем чтобы утром пустится в новый, и так до самой своей смерти, убаюканными запылёнными деревьями и другими деталями, к которым мы уже давно привыкли и перестали замечать. А зря!
Великий учёный, двое храбрых юношей и отважная девочка стояли рядом и задумчиво смотрели в окно, прислушиваясь ко звукам в соседней комнате, где спали дети.
- Знаете, мне как-то грустно, - молвила Лира, - давайте поговорим о чём-нибудь...
- О чём ты хочешь поговорить? - ласково спросил её Дмитрий Иванович Менделеев.
- Ну... знаете, я что-то подумала о смерти... Посмотрела на луну и подумала: "А сколько ещё мы сможем видеть её свет?" Ведь когда... когда... они.., - она кивнула в сторону комнаты и с трудом произнесла, - в общем... их не станет, мы ведь... тоже?
- Ну что ты! - утешил её д'Артаньян, - мы же герои книг, мы находимся на стыке материального и... эмм... духовного мира, а это значит, что мы живём до тех пор, пока живы наши книги и есть те люди, которые их читают.
- То есть мы будем жить, пока на земле есть люди? - наивно предположила девочка.
- Боюсь, что нет, - грустно улыбнулся Жан, - Всё меньше людей читают книги, а если книги не читать...
На глазах у Лиры блеснули слёзы, она хотела сдержать их, но не смогла и заплакала. Дмитрий Иванович подошёл к девочке и погладил её
- Что вы расстроили ребёнка? - возразил он двум молодым людям и обратился к Лире, - Не переживай, я не верю, что это возможно. Книга - величайшее изобретение человечества, её можно назвать кораблём времени. Разве возможно, чтобы люди отказались от этого? Вот, например, я. Я жил на самом деле, много сделал для людей и умер, как простой человек, но про меня написали в книгах, и я продолжаю жить, и те люди, которые хотят встречи со мной, открывают книги и читают про мою жизнь, и то же самое происходит со всеми, кто смог оставить свой след на земле. С книжными героями немного иначе - их придумывает автор, но он вкладывает в произведение свою душу, и книжные герои живут, - он обвёл руками квартиру со всеми книжными шкафами и снующими человечками, - Мы все живём!
- Пока про нас читают, мы живём! - воскликнул Жан.
- Пока существуют книги, мы живём! - добавил д'Артаньян.
- Пока на свете есть люди, мы живём! - закончила Лира.
"Мы живём!" Да, они живут, эти герои рассказов, романов, повестей, поэм, очерков, статей! Они живут, и их миры всегда открыты для нас! Они живут и всегда готовы встретить нас, рассказать свою историю, дать мудрый совет, взять за руки и повести нас по дорогам городов и деревень, по горным и лесным тропам, по мостам, по крышам домов, по полю битвы, по борту космического корабля, по поверхности неизведанной планеты. Они живут и готовы научить нас невозможному: выживать в самых трудных условиях, прощать своих врагов, исследовать неизвестное, принимать непростые решения, вечно любить, быть готовыми пожертвовать собой ради великой цели и даже... летать! Да, летать, парить над землёй! Герои возьмут тебя за руки, поведут к обрыву, прыгнут вместе с тобой вниз... и вот вы уже летите! Летите над полями, над лесами, на морями, над крышами домом, и ветер развевает ваши волосы, а на глазах от счастья выступают слёзы!
Яркий озорной солнечный лучик проникнул в окошко, подкрался к Олечке и скользнул прямо по её глазам. Олечка проснулась: за окном уже блистал июльский день.
- Родион! - принялась она будить брата, - Родион, мне такой сон приснился! Будто я лечу над ночным городом, а рядом со мной - д'Артаньян! Представляешь! Да ещё на летающем коне! Это было так здорово!
- Интересно, - ответил Родион, потягиваясь, - Вот говорят, что Менделееву его таблица во сне приснилась, а мне - вот удивительно - приснился сам Менделеев! И не где-нибудь, а на таинственном острове у Жюля Верна! Никогда ничего подобного не было!
- И у меня.., - сказала Олечка, подошла к журнальному столику и любовно взяла в руки томик Александра Дюма...