Степанищева Инна Юрьевна : другие произведения.

Слезы горькоструйной Кииктиль

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Неопрятный старик в застиранном халате молча сидел у камина и сердито ворошил кочергой остывающие угли. Он поссорился со своим старым другом, который вообще-то был довольно приятным и умным собеседником, если бы не его идиотское пристрастие к черным шелковым плащам на алой подбивке и к маленьким головным уборам с изящными рожками, и нечаянно смахнул на пол хрустальный шар - свою любимую игрушку. Внутри шара был крошечный замок. Он стоял на истоке реки, падавшей со скалы бурлящим потоком, и в хорошую лупу можно было разглядеть, как там двигаются смешные маленькие человеческие фигурки. Любитель странных головных уборов взял треснувший шар в руки, минутку на него посмотрел, потом дунул, плюнул и, широко улыбаясь, вернул хозяину. Уютно устроившись у горящего камина, друзья допили бутылку старого рома и... снова поссорились! А чтобы успокоиться после ухода своего чересчур уж остроумного гостя, сердитый старик посмотрел в хрустальный шар. Как там поживают его игрушечные человечки? Но что-то в этом мире неуловимо изменилось...
   СЛЕЗЫ ГОРЬКОСТРУЙНОЙ КИИКТИЛЬ
  
  
   ГРЕХ
  
   Говорили, что однажды маленькая деревенская колдунья собирала летние травы, пахнущие солнцем. А в это время царь Илге травил в лесу медведя. Собачий лай, свист и улюлюканье дикой охоты становились все ближе и страшнее. И девочка испугалась. Она металась среди деревьев, как дрожащий олененок, бегущий от лесного пожара. Но прекрасные
  охотничьи собаки были быстрее...
   Когда царь Илге подъехал, они рвали какие-то странные окровавленные лоскутья, бывшие девочкой.
   Царь отозвал собак. А колдунью отвезли в замок. Как ни странно, она выжила.
   Говорили, что царь Илге пожалел, а потом полюбил эту странную девушку-шептунью, маленькую хромую колдунью с черными, как ненависть, глазами. Она была безобразна.
   Царь наряжал ее в красивую одежду, которая только подчеркивала ее уродство. Он сам подавал ей вино в серебрянных кубках.
   Говорили, что царь Илге пресытился этой игрой. Ему надоела девушка.
   И он отправил ее обратно в деревню.
   Вот и всё.
   Говорили, что колдунья прижила от царя девочку.
   Царь ушел воевать задолго до ее рождения. Он вернулся с огромным богатством и прекрасной женой, царицей Иейсурь, взятой им из покоренной страны.
  
  
   ПРОКЛЯТЬЕ
  
   Царица эльфов рождена в светлых глубинах лесного озера Ильке. Ее народ был древним и могущественным, как сама земля. И ему подчинялись грозные земные стихии.
   Но даже ребенок мог разрушить прекрасные голубые замки эльфов, нечаянно на них наступив.
   Такие маленькие и хрупкие они были.
   И тогда царица зачаровала светлое Ильке. Люди видели, как в зловонной мгле копошатся безобразные чудовища, слышали ужасные вопли. И обходили озеро стороной.
   Хотя на самом деле никаких чудовищ там не было. Об этом узнала малышка Лиссэ, грустноглазая дочка деревенской колдуньи.
   Однажды она заблудилась в лесу. И вместо дома вышла к зачарованному озеру. Лиссэ много слышала о чудовищах, которыми деревенские матери пугали своих детей. Ей было и страшно, и любопытно.
   Что же она увидела? Прекрасные голубые замки и царицу эльфов, вызывающую бурю. Глаза царицы были темны и тревожны, как смерч.
   Лиссэ заплакала: "Пожалуйста, не делай этого. В деревне решат, что виновата моя мама. А она и так болеет".
   Глаза царицы стали прозрачными, но смотреть в них было больно как вырвать из груди отравленную стрелу. Царица сказала девочке: "Я вижу, как смерть ищет твою маму. Она умрет. Тогда ты вернёшься ко мне, моя Лиюрлюй. А сейчас беги домой - скоро
  начнется буря".
   Мама Лиссэ была колдуньей - уродливой и хромой. Но девочка считала ее самой прекрасной на свете. Ведь она была ее мамой.
   Прибежав из леса, Лиссэ рассказала матери про голубые замки и царицу эльфов. Деревенская колдунья ласково погладила дочку по голове: "Милая, ты просто уснула, и тебе приснился странный сон".
   Началась буря. Она уничтожила все посевы. Это означало, что будет голод, многие в деревне умрут. Обезумевшие от страха, горя и ненависти люди обвинили во всем колдунью. Они кидали в нее камни, пока она не умерла.
   И над женщиной склонилось нежное лицо тихой девы. Смерть невинно убиенных взяла дыхание колдуньи и отнесла его туда, где бедной женщине уже никогда не было больно.
   Но прежде мать крикнула дочери: "Беги, Лиссэ, в лес! Пусть царица эльфов защитит тебя".
   Так девочка вернулась к зачарованному озеру. И вскоре забыла, кто она.
   Маленькой Лиюрлюй было больно. Она дрожала и плакала. Больно было смотреть в прозрачные глаза царицы эльфов. Больно было от силы, которая жила внутри. Эту силу царица освобождала, чтобы Лиюрлюй могла летать.
   Страшно было одной в ревущей пустоте неба и ветра. Огромные крылья плаща гремели над маленькой девочкой. И казалось, что чудовищная птица уносит ее в своих страшных когтях.
   Она боялась нежных голосов эльфов, лесного Ильке, дерева с черными сучьями. Во время своих самых первых полетов Лиюрлюй частенько запутывалась в этих сучьях. И царица, смеясь, выпутывала ее с помощью чар.
   Прошли годы и Лиюрлюй сама со смехом вспоминала о своих страхах. Летать было так приятно. Особенно в сумерках, когда мгла пленяла грустную землю.
   Ночь начиналась медленно, как будто смаковала свой приход. Удлинялись и густели тени, мгла пряталась в листве, подслушивая дыхание земли... И, наконец, она обрушивалась на
  весь мир - неотвратимо, как печаль. И в печальной пустоте металась серебряная тень. И глазам было больно смотреть на нее.
   Это летала Лиюрлюй. С некоторых пор ей наскучило кружить над светлым Ильке, то приближаясь к Лиюрлюй-отражению, то отдаляясь от него. И целого неба ей было мало.
  Она полюбила горячее дыхание ночного ветра над мрачным замком царя Илге. А может, это было дыхание самого царя, которого дразнила Лиюрлюй?
   Она пела ему: "Отпусти серебряную стрелу в небо. Урони драгоценный кубок в светлые глубины озера Ильке. Стрела поет: "Лиюрлюй!". Струя шепчет мое имя. Тебе приснились не
  прекрасные голубые замки эльфов, а мои сияющие глаза. Я Лиюрлюй. Мой плащ - рвущийся, как дыхание тоскующего царя, еще ни разу не касался земли".
   Днем Лиюрлюй спала в прозрачном гробу озерной воды, защищенная чарами любящей ее царицы. А ночью она поднималась из озера. И ее слабое тело наполнялось силой - легкой, как птичья кровь.
   Лиюрлюй была голубой ресницей, трепещущей на нежной щеке пустоты.
   Она была серебряной молнией и пронзила теплый печальный мир, осушив его, как кубок.
   Она беспечно носилась в небе, как смерч, не тревожась, что может причинить кому-то боль, и не думая о том, что рано или поздно все звезды погаснут.
   Она никогда не касалась земли, стерегущей ее тень. И тень ей была не нужна.
   Лиюрлюй жила, пока летала. Она не помнила своего прошлого. Не знала свое будущее. Да и не хотела помнить и знать. Ей было весело и смешно сегодня.
   Царица эльфов была печальна и нежна, как никогда. Но Лиюрлюй не смотрела в ее лицо. Она была далеко, воображая себя то птицей, то стрелой. И думала о том, кто пустил эту стрелу. О смешном человеке из мрачного замка, который так жадно смотрит на нее.
   Царица понимала, что ее девочка растет. Она знала, что однажды Лиюрлюй не вернется. И боялась, что потеряет ее. И тогда царица эльфов придумала чары, которые смогут удержать
  Лиюрлюй рядом с ней.
   Волосы девушки были легкими и светлыми, как озерные струи. Ими так любил играть ветер! Царица эльфов сделала так, чтобы каждый день в них появлялись серебряные песчинки. Со временем кудри Лиюрлюй должны были стать тяжелыми от серебра. Тогда она
  не сможет летать. Только вымыв голову в зачарованном озере Ильке, Лиюрлюй освободит свои волосы из серебряного плена. И вновь познает счастье полета.
   Царица надеялась, что уж теперь-то Лиюрлюй не будет улетать далеко от озера. Но разве надеждам матери суждено сбываться?
   Мрачный замок был построен много лет назад - на самом истоке горькоструйной Кииктиль, которая ревущим потоком срывалась со скалы. А внизу, в долине, уже намного спокойнее река несла свои волны-слезы мимо деревни, леса эльфов и дальше, дальше...
  О том, куда текла Кииктиль, могла бы сказать Лиюрлюй, которая летала над рекой все ночи напролет. Но ее никто не спрашивал.
   Поток, разрушающий всё на своем пути, пел о смерти и страсти. Или об этом царю Илге кричала его тоска? "Мой меч пьян от крови врагов. Мои стрелы тяжелы от серебра, а кубки от драгоценностей. У моей царицы Иейсурь такой нежный голос, что сжимается сердце, -
   крикнул могучий царь в лицо своей тоски, - Почему же мне нет покоя?"
   Ильке было прекрасно, его светлые струи уносили серебряные песчинки из кос Лиюрлюй. И ее белоснежный плащ уже не касался танцующей в озерных глубинах тени девушки-птицы.
   "Мне трудно удержать тебя, девочка. Но бойся мрачного замка над бурлящим потоком!" -
  умоляла царица эльфов свою Лиюрлюй. А девушку этот замок притягивал, как бабочку горящая на ветру свеча.
   Лиюрлюй все время прилетала к замку царя Илге и кружилась над ним, как большая белая птица (или бабочка?). Ее глаза сияли ярко и тревожно, как разящие стрелы. Она смотрела в лицо царя, и ее губы дрожали: "Ты никогда не поймаешь Лиюрлюй!" Может
  быть, она хотела, чтобы ее поймали?
   Лиюрлюй забыла о серебряных стрелах царя Илге! Измученный красотой девушки-птицы, царь понял, что умрет, если ее не поймает. Он натянул тетиву лука и четыре стрелы - одна за
  другой впились в крылья плаща Лиюрлюй, пригвоздив ее к дереву. Израненная белая плоть плаща корчилась от боли, как живое существо. И темные струйки древесного сока, проступившие на нем, были, как кровь.
   Лиюрлюй бессильно рвалась - так птица в силках бьется, чуя приближение охотника.
   И царь Илге снял девушку с дерева, безжалостно рванув ее плащ. Он спеленал Лиюрлюй, как ребенка, и отнес в замок. Он сказал ей: "С тех пор, как я увидел тебя, я забыл всё на свете. Я уже не царь и не воин. Верни мне покой, девушка-птица! Стань моей женой".
   Царица Иейсурь дрожала на пустом холодном ложе. Она не понимала, почему супруг оставил ее. Почему он больше не целует ее пальцы и не прижимается головой к ее животу,
  прислушиваясь, как внутри шевелится их сын. Она думала, что что-то сделала не так и плакала тихими слезами любви и нежности.
   А внизу, в лесном озере Ильке, в прекрасной голубой башне, царица эльфов вызывала бурю. Ее глаза были темны и тревожны. Она знала, что ее девочка попала в плен. И собиралась обрушить все земные стихии на мрачный замок, чтобы ее освободить!
   Кудри Лиюрлюй стали тяжелы от серебра. И ее слабое тело не могло оторваться от земли.
  На мрачный замок над обрывом обрушились беснующиеся стихии. Ревел ураган, а белые змеи молний лили на землю страшный мертвящий огонь, кричали обезумевшие от ужаса птицы, скала дрожала, как живое существо... Гнев царицы эльфов упал на
  плечи царя Илге.
   Но в самом замке было тихо. В серебряных волосах Лиюрлюй сверкали крупные голубые жемчужины - царь нанизывал их сам. Рабыни не смели прикасаться к его девушке-птице!
   Слабые руки Лиюрлюй в звенящих запястьях играли прозрачным кубком, изящно выточенным из прекрасного драгоценного камня. Она лежала на смятом шелку, не в силах поднять голову. В руках царя Илге был другой кубок - темный, как запекшаяся кровь. Он
  был полон. Царь поднес кубок к губам девушки: "Попробуй, моя царица. Это сладко, как твое дыхание". Но Лиюрлюй отвела руку Илге: "Твое желание, как этот кубок. Но тебе нужна не я, а серебряная тень в пустоте. Одинокая, как твоя боль. Ты разгневал мою мать, царицу эльфов, но она не причинит тебе зла. Отпусти меня. Мне больно".
   Царь Илге в ярости бросил кубок об пол - так, что куски драгоценного рубина разлетелись по всей комнате: "Из-за тебя я выгнал из замка Иейсурь, которая должна родить мне сына. Ты будешь моей, Лиюрлюй!" Девушка печально закрыла глаза.
   Лиюрлюй умирала. Из ее слабого тела вытекала жизнь - тихим дыханием, мерцанием темнеющих глаз, трепетом ресниц. Нежность царя Илге была бессильна.
   Однажды Лиюрлюй попросила: "Отнеси меня к потоку. Я хочу послушать, как падает вода".
   Влажный воздух гудел, как рассерженный гигантский шмель. И как забытая боль, внутри Лиюрлюй шевельнулась сила. Девушка метнулась из рук царя Илге, точно серебряная стрела, надеясь взлететь! Но ее сверкающие волосы были слишком тяжелы от серебра. Они тянули Лиюрлюй вниз, в бурлящий поток, который становился всё ближе и ярче, словно смерть...
   Царь Илге нашел обезображенное тело с серебряными кудрями среди камней и принес его к лесному озеру. Он кричал: "Я пришел без меча и стрел. Я хочу смерти. Убей меня, царица эльфов!" Но светлые глубины Ильке были пусты. Древний народ исчез. И больше никогда не появлялся в тех местах.
   А вскоре сгинул без следа проклятый царь Илге. Кто, рыча, грыз в злой ночи его кости? Уж ни лысая ли гиена, которая приходит, чтобы жадно вылакать последнее дыхание самоубийц?
  Никто не знает.
   Долгое время замок на истоке горькоструйной Кииктиль пустовал.
  
  
   ВОЙНА
  
   Прекрасная царица Иейсурь родила сына на руках дриад. Лесные девы сжалились над несчастной женщиной, у которой от горя высохло сердце. И эту пыль, бывшую нежным цветком, тяжелым от любви, ветер унес в высокое небо...
   Младенца назвали Дриадар - дар дриад. А его мать зеленой полночью, пьяной от шепота трав, вошла в золотой огонь, зажженный Старшей Сестрой, - чтобы забыть свою боль и своего царя. И вместо человеческого сердца в ее груди расцвел зеленый лист летнего дождя. Так Иейсурь стала одной из дриад. Она забыла, что когда-то была царицей и носила под сердцем сына.
   Маленького Дриадара воспитывали Сестры. Но он был сыном проклятого Илге и однажды - к ужасу ласковых, как весенний первоцвет, дриад - смастерил из веток гибкий лук и острую стрелу. А потом онн страшно удивился, когда глупенькая пушистая белка с блестящими от любопытства глазами вдруг превратилась в комочек слипшейся от крови шерсти!
   Сестры отвели царя Дриадара в его замок на истоке горькоструйной Кииктиль. Среди них была Сестра, бывшая когда-то царицей Иейсурь. Она посмотрела на замок пустыми
  зелеными глазами и отвернулась.
   Дриады приносили маленькому царю сладкое молоко молодых олених, лесные орехи с тонкими, как шелест листвы, скорлупками и теплую от солнца землянику. Но вскоре он перестал забирать эти нехитрые дары. Дриадару больше нравилось то, что он добывал на охоте!
   Мальчик вырос. Он ушел на чужую войну простым наемником - у него не было матери, которая, плача, цеплялась бы за его ноги. И отец с сумрачной гордостью не смотрел в узкое замковое окно, ожидая наследника... Но Дриадар вернулся - с рабами и золотом. И скоро мрачный замок на истоке горькоструйной Кииктиль засиял полночной звездой - ярче, чем при жизни царя Илге.
   Всё было у царя Дриадара - рабы, которые исполняли любое его желание, рабыни, ждущие желания царя, враги, которых он побеждал, и золото побежденных врагов. Но иногда он тосковал. И тогда царь уходил в лес, как много лет назад, когда мальчиком охотился за своим ужином.
   Однажды он увидел в листве глупую белку с пушистым хвостом и любопытными глазами. Царь Дриадар натянул тетиву.
   Чьи-то легкие, как солнечный луч, руки закрыли ему глаза. Прошелестел нежный смех.
   Царь Дриадар резко обернулся и едва успел поймать удивительную девушку с яркими, как весенняя листва, зелеными глазами! Но дриада и не пыталась вырваться. Она заглянула в лицо Дриадару и нежно улыбнулась.
   Царь Дриадар забывал на груди своей прекрасной Дриамиры всё на свете! Он был любимым, ласковым и... слабым, как любой любящий мужчина. Казалось, что любовь царя и дриады питается соками земли, будто дерево. Но лето их счастья клонилось к закату.
   Дриадар не мог остаться жить в лесу, как того хотела Дриамира. А дриада не могла быть женой мужчины. И Дриамира упала в ноги Старшей Сестры: "Я люблю человека и хочу стать настоящей женщиной. Помоги мне!"
   И к высокому небу поднялся алый, как кровь, огонь! Зеленое сердце вступившей в него дриады вспыхнуло и сгорело, как лист. Старшая Сестра, бывшая когда-то женщиной, матерью и царицей по имени Иейсурь, взяла в прозрачные ладони горстку горячего пепла, на которую из ее глаз текли тихие теплые слезы, и вложила в грудь зеленоглазой девушки человеческое сердце, трепещущее от любви, нежности и... боли.
   А Дриамира вошла в замок на истоке горькоструйной Кииктиль.
   Став царицей, она родила своему царю пять дочерей и сына, ждала его из военных походов, которые тешили суровое сердце Дриадара, и была так счастлива и несчастна, что и не вспоминала о беззаботных забавах лесных Сестер, в которых когда-то принимала самое живейшее участие!
   Угрюмый замок царя Дриадара тревожил жадные сердца его врагов своим могуществом и богатством. Так отравленную стрелу влечет нежное дыхание спящего воина! А красота зеленоглазой царицы была, как яд, что мутит разум мужчин, и превращает их в ревущих от желания диких кабанов.
   Царь Дриадар как мог защищал свой дом, свою жену и своих детей... Но, увы, его бесстрашие и воинское искусство были побеждены злой волей и коварным умом того, кто
  больше жизни возжаждал чужое золото и чужую царицу!
   И это черное, как кровь дикого зверя, желание оказалось сильнее преданности воинов царя Дриадара, неприступности его замка и даже... любви его царицы.
   Ничто не спасло царя Дриадара от смерти - пепельной птицы с печальными глазами. Беспокойной тени в разрушенном замке. Той, что уносит на крылатых плечах дыхание воина.
   Зеленые глаза царицы Дриамиры сияли от слез, как листья березы, дрожащие под ударами дождя: "Царь мой! Я наполнила темный, как кровь, кубок твоим любимым вином, но его осушил враг, убивший тебя. Твой острый меч не напился его сладкой крови, твои серебряные стрелы не пронзили его завистливое сердце. Я носила под сердцем твоих детей. Я слушала на пустом ложе стук своей крови - и по моему лицу струились слезы тревоги. Ты был далеко. Но не так далеко, как сейчас, когда на твою грудь с тоскливым криком спустилась птица смерти. В нашем доме гуляет ветер печали. А твои дети засыпают в слезах и просыпаются от страха!"
   Царица рыдала. Ее длинные волосы плескались над лицом убитого мужа, как зеленые косы плакучей ивы. А варвар, смеясь, ловил их руками.
   Тьяша, убийца царя Дриадара, решил увезти прекрасную царицу в свою страну. Черная колесница уносила Дриамиру из долины горькоструйной Кииктиль, от тех мест, где когда-то, смеясь и играя, зеленоглазая дриада полюбила царя. Царица, прижимая к груди маленькую царевну Айше, долго смотрела, как огонь танцует на руинах грозного замка. О судьбе царевен Мелиссы, Дамиры, Уллы, Игвы и царевича Азры она ничего не знала.
  
  
   СМЕРТЬ
  
   Царевну Мелиссу спрятали друиды. Жрица друидов Тира воспитала ее и обучила своему искусству. Глядя на девочку, уставшая жрица, никогда не имевшая собственных детей, грезила о спокойной старости, не отягощенной замысловатым колдовством, и... внуках. Но царевна желала иного.
   Узкие ступни Мелиссы не оставляли следов на земле. И гибкие дриады, прятавшиеся в листве, прозвали ее звездным лучом - за легкую, как дыхание эльфов, поступь. Нежные голоса Сестер метались, как серебряные змеи в горящем лесу: "Приди к нам царицею, ливнекудрая! Приди к нам царицею, златокожая! Приди к нам царицею, нежноглазая!"
   Но прекрасная Мелисса с черными, точно ночной дождь, волосами и зелеными, словно сияние березового листа, глазами желала иного. И жалобный зов Сестер не тревожил царевну, спящую у лесного озера Ильке!
   Дева - тихая, как сладкий ручей, струящийся в древесной тени, увела Тиру в царство смерти. И Мелисса стала жрицей друидов...
   Юная жрица превзошла старую Тиру в магическом искусстве. Она могла бы сделать счастливым народ, давший ей семью, дом и свою беззаветную любовь! Но Мелисса желала иного.
   Она жаждала найти совершенную красоту - жадно, как слепой шарит руками, желая отыскать среди камней сияющий янтарь! Но разве не совершенной была красота черных кудрей, нежного лица и тревожных, как огонь, глаз царевны-жрицы?
   Мелисса колдовала. И отзываясь на ее зов, древний голос, ревущий от боли, как роженица, расцвел в полнеба, чуть не раздавив хрупкий замок обезумевших от страха друидов!
   Эта боль открыла гудящие земные недра. И могучий зверь с белоснежной шерстью и сверкающим рогом наконец-то освободился от долгого-долгого магического сна! Он был прекрасен, как страсть. Но Мелиссе было нужно лишь его пурпурное сердце.
   И в следующую ночь, лютую, точно душа девушки, не знающей любви, Мелисса снова колдовала - пока слепящий волшебный огонь не сомкнул свои крылья над друидами, в ужасе метавшимися в золотом кругу, начертанном юной жрицей!
   Из вот из этого круга встал огромный лев с нежной гривой и преданно замер у ног царевны-колдуньи. Он был прекрасен, как смерть. Но Мелиссе было нужно лишь его багряное сердце.
   Однажды ночью на замок друидов опустилась странная тишина. А наутро они привели к жрице дрожащего мальчика с серебряными кудрями и тихими, как утренние звезды, глазами! Он был прекрасен, как сон. Но Мелиссе было нужно только его алое сердце.
   Прекрасная жрица друидов искала совершенную красоту. Но что было ярче слез синеглазого мальчика, дрожащего от любовной тоски?
   Единорог принял смерть от светоносного меча Мелиссы изумленно, лев преданно, а мальчик радостно. Их легкой крови не смели коснуться ни смерть воинов, грустная птица, ни смерть матерей, ласковая дева. Они были прекрасны и невинны.
  Жрица взяла их сердца - пурпурное, багряное и алое - и сожгла...И ЧЕРНЫЙ ДРАКОН СПУСТИЛСЯ НА ЗЕМЛЮ.
   Он был так голоден - целую вечность! И запах горящих сердец щекотал его прекрасные ноздри...
   Но безжалостный поток совершенной красоты не утолил свой вечный голод! И тогда он нащупал сладкий, как лесной орех, разум девушки и... проглотил его.
   Невыносимая боль засияла в сердце Мелиссы.
   Обезображенная мукой царевна упала замертво рядом с теми, кого лишила жизни ради своей безумной жажды и горького, как расплата за грехи, желания.
   ... Эта печальная повесть о второй дочери царя Дриадара и царицы Дриамиры. Старшей дочерью была царевна Дамира.
  
  
   БОЛЬ
   Плачущую царевну Дамиру с маленьким Азрой на руках, испуганно прячущуюся в руинах замка на истоке горькоструйной Кииктиль, нашел верный друг царя Дриадара, воин Ирэк. Он спешил на помощь Дриадару из дальнего похода, но опоздал.
   Старому воину было больно видеть дом своего царя разграбленным и разоренным. Ирэк похоронил Дриадара. И... остался в замке - вместе с Дамирой и Азрой.
   У Ирэка была дочка, прижитая от рабыни. Девочка росла настоящим волчонком - диким и неласковым. Она прекрасно управлялась с мечом, стреляла из лука и дралась, как умелый
  воин. Ее звали Темирой. И они с Дамирой были ровесницами.
   Но трудно было представить двух более разных девочек! Темира больше походила на угловатого злого мальчишку с высокими скулами и недоверчивыми черными глазами. Ей нравилось убивать зверей и птиц. Царевна же сияла красотой - нежной и чистой, как раскрывающийся розовый бутон.
   Она играла в куклы, нянчилась с Азрой. И даже однажды отняла у Темиры старую волчицу, попавшуюся в капкан девочки-воина. При этом она проявила бесстрашную непреклонность - вовсе не свойственную тихой царевне! Потом Дамира вылечила волчицу, и та везде ходила за голубоглазой девочкой, точно ручной щенок.
   И все же царевна и дочка Ирэка подружились. Вернее сказать, Темира полюбила Дамиру со всей страстью не знавшего нежности сердца. А царевна ее немножко побаивалась.
   Ирэк все время был в походах. И дети оставались одни. Они росли. И вскоре царевна из бутона превратилась в цветок с изящными серебряными лепестками.
   А Темира стала настоящим воином. Она охраняла прекрасную царевну Дамиру и несмышленного царевича Азру, охотилась и наказывала рабов... А любовь, которая обожгла маленькое жестокое сердце, поднялась выше июньских звезд и затопила его, как горькоструйная Кииктиль. И сердце девушки-воина кануло в эту пучину, словно слеза горячего и гордого одиночества!
   Однажды злым осенним вечером царевна Дамира сидела у камина, рассеяно слушая оранжевый шепот огня. Азра ловил хвост волчицы. Рядом тихо встала Темира: "Твоя волчица лижет тебе ноги, царевна. Я убью ее". Дамира подняла испуганные глаза: "Друила стара и беспомощна. Она нуждается в моей нежности. Возьми серебряный пояс за ее жизнь -
  только пощади!"
   Темира горько улыбнулась: "Твой мальчик, царевна, смеясь, играет твоими серебряными кудрями. Я убью его". Дамира жалобно прижала руки к груди: "Азра - единственный сын царя Дриадара и царицы Дриамиры. Он нуждается в моей защите. Возьми мой драгоценный перстень, но не губи наследника царя-воина, унесенного птицей печали!"
   Три вечера подряд вставала Темира рядом с царевной. Чтобы спасти дорогие ей жизни, Дамира отдала дочери Ирэка все свои драгоценности. А когда у царевны ничего не осталось, она, взглянув в глаза Темиры, темные от безжалостной любви, просто сказала: "Возьми мою жизнь, девушка-воин. И пощади тех, кого я люблю!"
   Темира хрипло рассмеялась: "Ты прекрасна и нежна, как мой сон. Я люблю тебя, царевна. И не могу тебя убить. От этой проклятой любви я стала слабой, точно ребенок. Воин не должен быть слабым. Уходи. Тогда твоя волчица и твой царевич останутся живы!"
   Царевна заплакала: "Куда же мне идти, Темира? Горькоструйная Кииктиль бесится от грозы. От ударов непогоды дрожит наш замок. Разреши мне остаться хотя бы до завтра... Я боюсь!"
   Но девушка-воин была непреклонной: "Мне больно от твоих слов и от моей любви к тебе! Видишь, царевна, я плачу? Уходи..."
   На всем белом свете не было места для бедной царевны! И она бросилась со скалы, желая лишь одного, - похоронить на дне горькоструйной Кииктиль свою печаль.
   А в это время к замку уже подъезжал Ирэк, который наконец-то вернулся из долгого военного похода с богатой добычей и подарками для своих детей.
   Увидев, как Дамира бросилась в реку, он пытался ее спасти, но бешенный поток уже унес прекрасную царевну, оставив в руках старого воина только серебряную прядь.
   Он вошел в замок, дрожа от гнева и от страшной усталости собственного горя, безжалостно вцепившейся в его плечи. Он посмотрел в спокойное лицо своей дочери: "Где царевна, Темира?" Не опустив взгляда, даже не вздрогнув, девушка бесстрастно ответила: "Она спит".
   "Ты лжешь. Она утонула, - Ирэк устало сгорбился, бессильно уронив на колени тяжелые руки, а на них - свое ставшее пепельно-серым лицо, обезображенное шрамами сотен яростных схваток, - Это ты ее погубила. Немедленно убирайся с моих глаз!"
   Эти слова были такими горькими и жестокими, что в замерзшее сердце Темиры мгновенно бросилась темная кровь: "Глупый старик! Что ты можешь знать о моей царевне? Она сладко спит, словно ребенок, а ее колыбель - мое сердце".
   И разгневанная Темира подняла на отца свой тяжелый меч! Но милосердной судьбе было угодно, чтобы усталый воин никогда не увидел слепого ящера - смерть убитых дочерьми и возлюбленными. И прежде, чем Темира обрушила на него собственные боль и гнев, те боль и гнев, что безжалостно бушевали в старом сердце Ирэка, его... разорвали! И птица с громким печальным криком опустилась на его плечи...
   Горько оплакивала Темира-воин своего отца. Он как мог растил темноглазую девочку -
  учил ее охотиться и драться. А еще он баловал прекрасную царевну, привозя ей чудесные наряды и украшения. Однажды обе девочки выросли... И разве это было виной верного Ирэка, что любовь к нежной и тихой Дамире смертельно ранила его собственную гордую дочь?
   Темира осталась одна. Однако ей больше не было одиноко - к привычным заботам девушки-воина, добывающей славу и золото в бесчисленных схватках, прибавилась еще и необходимость нянчиться с маленьким Азрой и кормить дряхлую Друилу... Сначала Темира делала это лишь в память о той, кого так сильно любила и так жестоко погубила! Но вскоре незаметно для себя она и сама привязалась к непоседливому мальчику и белой от старости волчице.
   ...А царевну всё дальше и дальше вниз уносила горькоструйная Кииктиль - бережно, как в хрустальном гробу. И так случилось, что прекрасная утопленница приплыла прямо в руки молодого царя Антэра, купавшего вороного жеребца рядом с собственным замком!
   Антэр вынес из реки нежную, как цветок, девушку. Казалось, она спала. Ее серебряные кудри струились, как молнии.
   Та, которую, точно рыбку, поймал Антэр, открыла глаза. Они были печальны и слепы. Девушка не помнила ничего. Ей дали новое имя и царь взял ее в жены.
   Он был совсем безумен от любви. Он не пускал в свой замок никого! На легкие кудри своей царицы он возложил драгоценный венец из алмазов, которым не было цены. Он целовал царице руки - каждую нежную венку. Когда он воевал или охотился, тысяча рабов охраняли ее. Он любил и берег ее, точно собственную душу...
   Царица Реми - так назвал молодой Антэр ослепшую и потерявшую память царевну Дамиру - стала еще прекрасней, чем была в проклятом замке своего несчастного деда и бедного отца.
   Ее красота была яркой и нежной, словно отражение огня в воде. Но какая-то печальная утрата тревожила и мучила покой голубоглазой царицы. А она всё никак не могла вспомнить - какая!
   Царь Антэр стоял у ложа царицы и целовал ее серебряные волосы, ее прекрасные слепые глаза. Она была грустна - как всегда. "Что могу я для тебя сделать, моя любовь, моя Реми? Почему ты так печальна?" Но царица молчала.
   Царь Антэр, как и положено всем царям, немало воевал. И в одном из своих славных походов он нашел удивительного союзника, воина и друга - женщину с черными и пустыми точно от боли глазами. Только маленький мальчик, смеясь, безбоязненно забирался ей на спину да дряхлая сердитая волчица рычала на нее, бессильно кашляя, словно от какой-то давней ярости!
   Антэр не задавал Темире-воину ненужных вопросов. Она была бесстрашной и преданной. И ни один мужчина не мог с ней в этом сравниться! Царь долго размышлял... И однажды он произнес: "Ты мой единственный друг, Темира. Я верю тебе одной. И только тебе одной я могу доверить то, чем дорожу больше жизни! Мой замок полон сокровищами, но ярче всех в нем сияет моя царица! Ее стережет тысяча рабов, но все они трусливы и продажны... Я хочу, чтобы отныне именно ты каждый день и каждую ночь берегла мою жизнь и мою любовь - мою прекрасную Реми!"
   И в ту же ночь дева-воин Темира встала у ложа царицы.
  
  
   СТРАХ
  
   Когда замок загорелся, царевна Улла испугалась и убежала в лес. Девочка долго плутала, пока не заблудилась окончательно! Но вот она неожиданно вышла к лесному озеру -
  глубокому и прозрачному, как душа эльфиийской царицы, которая когда-то здесь жила, если верить народной молве, конечно...
   Ласковый шепот синей воды навевал дрёму. И страхи и тревоги маленькой царевны растаяли, как тень ночного кошмара от прикосновения маминых рук! Она спокойно заснула - впервые с тех пор, как был разрушен замок у истоков горькоструйной Кииктиль, что был ее домом.
   Девочку разбудили веселые голоса деревенских девушек, которые пришли к светлому Ильке, чтобы искупаться! Когда-то люди боялись гулять у зачарованного озера. Но те времена канули в светлые озерные глубины. И люди о них забыли. Люди очень быстро обо всем забывают.
   В деревне считали, что невеста, вымывшая волосы в озерной воде накануне собственной свадьбы, будет любима и желанна своим супругом всю жизнь. Вот девушки и собрались в лесу этой ночью, влажной от пролитых звездами слез, чтобы исполнить этот старый красивый обряд.
   Они расплели своей подружке-невесте косы, надели ей на голову венок и вошли в озеро... Они брызгались водой и смеялись! И увидев игры девушек, царевна Улла тоже засмеялась.
   На расспросы юных жительниц деревни, удивленных неожиданным появлением странной маленькой девочки, царевна не отвечала. Да и не могла она ничего ответить, так как от всего пережитого бедная Улла онемела!
   Смеясь, девушки затащили ее в озеро, отмыли, а потом повели с собой в деревню, решив, что она какая-то немая сиротка-бродяжка, заблудившаяся ночью в лесу.
   Уллу взяла к себе одна бездетная деревенская семья. От пережитого в детстве испуга царевна так и не смогла больше заговорить, но она была такой ясной, чистой и красивой, точно нежная звездочка лесного ландыша! И приемные родители души в ней не чаяли.
   Царевна росла, как обыкновенная деревенская девочка. Помогала по дому, доила коров, играла с другими детьми. Казалось, она забыла, что когда-то была царской дочкой и жила в настоящем замке - на истоке горькоструйной Кииктиль...
   А когда пришел срок, Уллу сосватали. Женихом немой красавицы стал деревенский кузнец - серьезный молчаливый парень, большой и неуклюжий, будто медведь. Он дарил ясноглазой девушке ленточки и сережки. И дело шло к свадьбе.
   Приемные родители Уллы были очень довольны судьбой и собой - их милой девочке достался завидный жених. Ведь в доме кузнеца и деньги водились!
   А сама Улла приняла предстоящую перемену в своей жизни послушно - как и положено хорошей дочери.
   В ночь перед свадьбой девушки повели Уллу к озеру Ильке, чтобы по деревенскому обычаю провести там тот самый заветный обряд! Они расчесали ее чудные - черные, как колдовство, волосы и вплели в них прозрачные жемчужины озерных лилий. Никогда еще луна и звезды не видели невесты краше!
   Но когда подружки совершали это придуманное ими самими таинство, Улла вдруг всё вспомнила! Как она бежала из горящего замка, как спала у лесного озера, как смотрела на деревенских девушек, играющих в воде...
   Так вот какая участь была ей уготована? Она уже стала царевной, которая доит коров! А завтра она будет царевной - женой деревенского кузнеца!
   Улла вошла в озеро. Тихо и нежно пело ее сердце - о том, что неосуществимо.
   И ласковые воды светлого Ильке сомкнулись над головой царевны Уллы.
   Напрасно звали ее подружки. И горячих слез своего жениха-кузнеца она тоже не слышала!
   Но и омерзительная гиена - смерть самоубийц - кружилась у воды зря! Зачарованное Ильке не пустило ее к своей прекрасной невесте, тихо лежащей в огромном прозрачном гробу.
  
  
   НАВАЖДЕНИЕ
  
   Темира вскормила царевича Азру мечтами о мести. И мальчик жаждал побыстрее вырасти, чтобы найти и убить того, кто погубил его отца и похитил его мать!
   Ярче этой жажды в жизни царевича не было ничего! Даже ласковые сказки прекрасной Реми - слепой царицы с серебряными кудрями и грустными голубыми глазами, которую стерегла Темира-воин, не трогали маленькую темную душу Азры...
   А вот страшная и тощая Друила от царицы Реми ни на шаг не отходила, и слепая тоже привязалась к старой волчице! Царица гладила ее по голове и тихо улыбалась. И в эти мгновения Темира чувствовала себя по-настоящему счастливой.
   Но в спальню жены вбегал сумасшедший от долгой разлуки царь Антэр... И счастье Темиры рвалось в клочки, как тонкая кожица льда, натянутая на весеннюю лужу, под безжалостной поступью тяжелого солнца!
   И как вкус полыни на губах, было ее сердце, метавшееся между верностью и ревностью, ненавистью и нежностью.
   Она просто не могла убить свою Дамиру еще раз! И она не могла предать дружбу своего царя.
   А уйти от них навсегда - от Азры, Антэра, Дамиры-Реми, даже от этой проклятой волчицы, которая до сих пор ей ничего не простила - у ее уставшего больного сердца не было сил. И эта мука продолжалась бесконечно!
  
  
   МЕСТЬ
  
   Царь варваров, убийца и вор Тьяша, недолго наслаждался красотой зеленоглазой Дриамиры. Не прошло и года, как бывшая любимая наложница Тьяши, мать маленького царевича Йалу, улыбаясь, поднесла печальной царице драгоценный кубок с отравленным вином - густым и горячим, как ее собственная ревность!
   В тот же день разъяренный царь приказал привязать отравительницу к хвостам двух диких кобылиц и сам ударил плетью по дрожащим лошадиным спинам! Но лютая казнь, учиненная над матерью собственного сына, не вылечила царя от тоски...
   И только беспомощная ласка осиротевшей Айше делала эту боль слабее вздоха ночной травы! Девочка забиралась к грозному владыке на колени и обвивала его страшную голову своими маленькими слабыми ручками. А он с непонятным ему самому трепетом слушал тихий стук ее сердечка - и на сухом стебле его души выступала нежная роса слез...
   А еще царь Тьяша чувствовал себя виноватым перед этими невинными детьми - сыном своей ревнивой наложницы и дочкой прекрасной Дриамиры. И поэтому он потворствовал всем их капризам, баловал и любил их так, что кровь застывала в его жилах!
   Прошли годы, и Тьяша стал замечать, что Йалу и Айше смотрят друг на друга не только как брат и сестра. Это немало обрадовало старого царя, и когда пришел срок, царевич и царевна преклонили головы перед древним алтарем, поклявшись в вечной любви!
   А через девять месяцев у молодых супругов родился зеленоглазый мальчик. Он был лучше, умнее и сильнее всех младенцев на свете! И дед в нем души не чаял.
   За последнее время Тьяша сильно постарел. Говорили, что скоро придет день, когда птица смерти заберет его в царство небесных воинов. И его дети Йалу и Айше не раз украдкой роняли слезы, думая об этом - ведь они с детства не видели ничьей любви и ласки, кроме этого человека, ставшего для них самым лучшим и добрым отцом!
   Царевна Айше нежно ухаживала за стариком. А царевич Йалу желал только одного - чтобы взойти на отцовский престол как можно позже. И они приносили к ложу умирающего веселого зеленоглазого Ису, чтобы наполнить последние дни старого царя радостной возней несмышленого младенца!
   Но однажды царевича Ису похитили - прямо из его кроватки! Могучих рабов, охранявших малыша, таинственный похититель убил на месте.
   Царевна Айше металась по дворцу, в тоске ломая свои нежные руки - она совсем обезумела от горя! Но рядом с ней не было никого, кто бы мог ее утешить.
   Царевич Йалу бросил свою любимую жену, чтобы настигнуть подлого вора - он поклялся, что не вернется домой без сына... Где сгинул несчастный - не знает никто.
   Узнав об исчезновении внука, царь Тьяша закричал от невыносимой боли. И чтобы остудить эту страшную рану, он вонзил себе в сердце тот самый меч, которым когда-то убил царя Дриадара!
   ... Похититель царевича Ису - Азра - долго лелеял свою страшную месть. Он сбежал из замка, скитался по свету, искал убийцу отца. И он его нашел!
   Но тот, чьи предсмертные муки были для единственного сына царя Дриадара самым сладким сном, который он видел еще с детства, оказался всего лишь... умирающим стариком. Какая радость в этой никчемной смерти? И тогда царевич Азра решил убить того, кем ненавистный варвар дорожил больше своей души, - его маленького внука Ису!
   Но он так и не смог лишить жизни этого ласкового малыша с яркими, как березовая листва, зелеными глазами! Люто презирающий себя за слабость, Азра трижды поднимал руку, крепко сжимающую холодное смертоносное лезвие, и каждый раз зеленоглазый мальчик, смеясь, тянулся к нему всем своим беспомощным тельцем...
   Расплакавшись, как маленький, царевич молча прижал к себе смеющегося Ису.
  
  
   ЯД
  
   У царя Дриадара и царицы Дриамиры была еще одна дочка - царевна Игва. Ее утащили упыри. Девочка осталась жива, но звездочка ее души стала призрачной, как блуждающий болотный огонек.
   Над гиблой трясиной, ставшей ее домом, над ужасными чудовищами, ставшими ее семьей, летала царевна-упырь. А зловонные, убивающие все живое испарения были ее черными крыльями. Игва околдовывала нежных юношей, раненных в самое сердце ее мертвенной красотой. И те в безумной горячке первой любви отдавали ей свои души - за единственный поцелуй!
   Ни единой кровинки не было в лице царевны - прозрачно-ледяном и сияюще-белом, как у прекрасной покойницы. Ее тихая улыбка резала юношеские сердца, точно болотная трава. А ее очи стыли зеленой нежностью смерти...
   И однажды холодный взгляд болотной ведьмы, летящей смертоносной звездой по сумеречному небу, упал, как проклятье, на царевича Азру!
   Это случилось в тот счастливый день, когда слепая царица Реми стала матерью. Царь Антэр взял на руки свою прекрасную синеглазую дочку и поднял ее к самому солнцу! И глядя на царевну Ясмин, смеялась от нежности суровая Темира-воин.
   И только темное сердце Азры не радовалось. Его съедал черный крокодил желания, давно убивший все другие чувства безумного царевича! С самого раннего детства маленький Азра желал лишь одного - лютой смерти царю варваров, погубившему его отца, пленившему его мать и словно беспомощных котят раскидавшему по всему свету его сестер. И эта страсть, в конце концов, заменила царевичу душу!
   Он бросился вон из замка - от золотого солнца новорожденной царевны, от слез счастья, танцующих на ветру ресниц ее родителей, от торжественного покоя, мудрого, как звезды, неожиданно наполнившего сердце жестокой Темиры! Он просто не мог этого видеть - в его темной, одинокой, безумной душе расцветала боль - холодная, точно лезвие ножа, который окончательно разрезал тоненькую паутинку любви, всё еще соединявшую царевича с людьми.
   Его одиночество было огромным, как жажда мести. И он лелеял эту пустоту, словно возлюбленную.
   И в тот миг, когда ядовитые очи прекрасной Игвы посмотрели на него, озарив призрачным зеленым светом густые, как царевнины ресницы, сумерки, царевич Азра поднял в небо искаженное ненавистью лицо! Их взгляды скрестились, точно ножи.
   Царевна-упырь вскрикнула - она полюбила.
   Ледяные, прозрачные руки болотной царевны рассеянно ласкали утомленного любовью Азру. Голова царевича покоилась на коленях ведьмы, как в гробу. И тихо мерцали над ним две тоскливые зеленые звезды ее удивительных очей.
   "Ты любишь меня, царевич Азра? - дрожа от странного волнения, спросила царевна-упырь, - Ты сделаешь для меня то, что я попрошу?" Азра молча поднял на любимую черные, как грех, глаза.
   "Я умираю, царевич. Призрачный огонек моей души вот-вот погаснет. Это твои горячие объятья крадут мою жизнь! - печально улыбнулась прекрасная Игва, - Иди и принеси мне маленькую царевну Ясмин! Ее светлое дыхание вернет мне силу, и мы снова будем любить друг друга, как прежде".
   И глядя в стылые смертоносные очи своей возлюбленной, безумный Азра поклялся, что исполнит ее желание, во что бы то ни стало! В тот же день он вернулся в замок царя Антэра.
   Гордый отец как раз травил в лесу медведя - вместе с верной Темирой, ставшей необыкновенно спокойной и веселой сразу после рождения златокудрой малышки Ясмин. Даже облезшая от старости волчица перестала на нее рычать! Она уже почти не двигалась, лишь лежала у ног слепой царицы, и только рваные уши Друилы всё время вздрагивали, словно чуя приближающуюся к ней смерть.
   И тогда голубоглазая Реми успокаивающе гладила волчицу по спине. К царице так и не вернулась память о прошлом, но ее настоящее теперь было таким прекрасным, что это ничуть не печалило счастливую мать!
   Она сидела у окна, освещенная ласковым светом вечернего солнца. Она думала, что совсем скоро услышит горячую поступь Воронка, любимого жеребца Антэра, а довольная удачной охотой Темира, легко спрыгнув на землю, властно крикнет суетящимся слугам, чтобы они немедленно несли царскую добычу на кухню. И сама пойдет посмотреть, правильно ли готовится царское жаркое.
   А потом вдвоем с мужем, смеясь и брызгаясь водой, они станут купать свое счастье и сокровище - свою драгоценную Ясмин!
   Царицу немного беспокоило исчезновение Азры, но она отогнала от себя недобрые мысли. "Наверное, мальчик просто влюбился в какую-нибудь местную красавицу, - улыбнулась она сама себе, - вот и пропадает все дни на пролет. Это так естественно в его возрасте! Того и гляди, в нашем старом замке будет новая свадьба..."
   И все-таки тревога не покидала слепую Реми. Повинуясь приступу этой непонятной тоски, до боли сжавшей ее трепещущее сердце, царица позвала юную служанку, неотлучно находящуюся рядом с маленькой царевной.
   Девушка сказала, что совсем недавно накормила малышку Ясмин и теперь она сладко спит в своей кроватке. По голосу служанки было слышно, что она и сама уже давно нуждается в хорошем сне, и добрая Реми отпустила ее отдохнуть.
   А в это время царевич Азра склонился над спящей девочкой! Златокудрая Ясмин прижимала к щеке тряпичную куклу. Она доверчиво вздохнула, почувствовав тепло взявшего ее Азры, и устроилась комочком беспомощной нежности в кольце его рук, даже не открыв своих ясных ярко-синих глаз!
   Царевич осторожно положил Ясмин у ног прекрасной умирающей Игвы. И та выпила сладкое, точно утренняя роса, дыхание девочки! Ее маленькое тельце, лишенное жизни, сморщилось, словно высохший цветок.
   По белому лицу Игвы пробежала судорога удовольствия. Царевна-упырь с нежным стоном прижалась к Азре! Но царевич с отвращением оттолкнул от себя зеленоглазую ведьму, которую еще вчера так страстно желал и ради которой погубил невинное дитя несчастных Антэра и Реми.
   В тот самый миг, когда Игва выпивала последние сияющие капельки светлого дыхания спящей Ясмин, темные сумерки его души вдруг осветила молния неописуемого ужаса -
  ясная, как слеза ребенка!
   И царевич Азра бросился прочь - от прекрасной Игвы, печально зовущей своего любимого...
  
  
   ***
   Неопрятный старик в застиранном халате молча сидел у камина и сердито ворошил кочергой остывающие угли. Только что к нему заходил один очень старый друг - вообще-то довольно приятный и умный собеседник, если бы не это его совершенно идиотское пристрастие к черным шелковым плащам на алой подбивке и к маленьким головным уборам с изящными рожками!
   Ну и как всегда - слово за слово, и они, поспорили! Причем выходило, что этот хитрец опять его обскакал - все-таки никто не умел играть словами лучше него. А ты теперь тут сиди и чувствуй, что тебя снова провели за нос в твоем же собственном доме...
   Бормоча под нос что-то ужасно ядовитое, но как обычно, явно запоздавшее, раздраженный старик нечаянно двинул локтем и смахнул на пол хрустальный шар - свою любимую игрушку...
   Внутри шара был крошечный замок. Он стоял на истоке реки, падавшей со скалы бурлящим потоком. В хорошую лупу можно было разглядеть смешные маленькие человеческие фигурки, которые двигались и разевали рты.
   И вот прекрасный хрусталь треснул! Теперь надо отдавать его в починку, а это по нынешним временам выйдет ох, как недешево...
   "Ну-ка дай сюда свою игрушку. Я посмотрю, - щедро предложил тот самый друг, из-за которого всё и произошло. Он вернулся за забытой у старика шляпой и всё еще находился в прекраснейшем расположении духа, а поэтому был явно не против пропустить еще стаканчик старого доброго рома из запасов старого доброго хозяина дома. Ну и совершить какое-нибудь добро! Не всё же время только и делать, что злить глупого старика, к которому при этом он испытывал что-то вроде снисходительной нежности и самой искренней привязанности.
   Этот странный гость, который несмотря на свой впечатляющий возраст старательно молодился и следил за модой, был к тому же еще и мастером на все руки! Он отлично управлялся со всякими там сломанными игрушками. Вот и сейчас он просто взял шар в руки, минутку на него посмотрел, потом дунул, плюнул и, широко улыбаясь, вернул хозяину.
   Уютно устроившись у горящего камина, друзья допили бутылку старого рома и... снова
  поссорились!
   А чтобы успокоиться после ухода своего чересчур уж остроумного гостя, сердитый старик посмотрел в хрустальный шар. Как там поживают его игрушечные человечки?
   Но что-то в этом шаре неуловимо изменилось...
  
  
   ЛЮБОВЬ
  
   Горькоструйная Кииктиль омывала ласковыми слезами камни царского замка. И падала со скалы, разбивая свою хрустальную печаль! А в замке праздновали рождение царевича Дриадара, запивая эту радость вином - сладким, как любовь его гордых родителей.
   Нежная царица Иейсурь сияла от счастья. Ее могучий супруг, царь Илге, без устали целовал крошечные пальчики сына!
   Мальчик вырос и однажды привел в отцовский замок девушку-дриаду - ясную и тихую, будто летний дождь, танцующий на весеннем лугу! Он повстречал свою нежную невесту, охотясь в лесу, и они с Дриамирой полюбили друг друга с первого взгляда.
   Царевич поклялся, что отныне ни одно живое существо не пострадает от его каприза. А дриада, чтобы стать женой Дриадара, прошла сквозь волшебный огонь, который Старшая Сестра зажгла от нежного дыхания спящих влюбленных.
   Царь Илге благословил выбор своего сына, а царица Иейсурь радостно расцеловала жениха и невесту. Свадьбу решили играть в день летнего солнцестояния.
   Но так случилось, что в замке на истоке горькоструйной Кииктиль отпраздновали сразу две свадьбы - ведь лучший друг царевича Дриадара, верный Ирэк, взял в жены светлокудрую Лиссэ, дочку деревенской колдуньи и деревенского кузнеца! Говорили, что крестной матерью этой девушки была сама царица эльфов. Она даже дала своей крестнице тайное имя - Лиюрлюй, которое берегло малышку от зла и делало ее способной летать, но лишь над светлыми глубинами лесного озера Ильке, которые в эти мгновения сияли, как радость в глазах эльфийской царицы!
   И счастливыми отцами Дриадар и Ирэк стали в один и тот же день - девять месяцев спустя после свадьбы! Дочку царя назвали Дамирой, а ее маленькую подружку - Темирой. Девочки всегда были вместе, как две руки, скрещенные на коленях. Правда, голубоглазой царевне больше нравилось играть в куклы, а черноглазая Темира любила слушать удивительные истории про дальние страны и жестокие битвы, но дочери нежной Иейсурь и светлой Лиюрлюй никогда не ссорились!
   А потом пришел черед и их свадеб. Царевна Дамира стала супругой царя Антэра, который полюбил прекрасную Реми, как он называл свою возлюбленную, больше собственной жизни! А сердце отважной Темиры похитил могучий, но очень добрый царь Тьяша из далекой чужеземной страны.
   Царь Дриадар и царица Дриамира были бесконечно счастливы в своем супружестве. Их прекрасная неугасающая любовь подарила им пять нежных дочерей-царевен и маленького и ласкового, точно ягненок, царевича!
   Через год после рождения Дамиры у царя с царицей родилась вторая дочь - царевна Мелисса, а когда она подросла, то стала обучаться магическому искусству у жрицы друидов Тиры. Еще девочкой она часто прибегала к Тире - за мудрым советом, ну и чтобы поиграть с ее синеглазым сыном. И случилось то, что и должно было случиться! Юноша и девушка полюбили друг друга и стали мужем и женой.
   Третья дочка Дриадара и Дриамиры, царевна Улла, вышла замуж за младшего брата Лиюрлюй, который помогал своему отцу, деревенскому кузнецу. Парень делал удивительные вещи - птиц, цветы, животных. Поглазеть на них народ съезжался издалека!
   Прекрасная царевна Игва и храбрый царевич Азра, которых их нежная мать-царица девять месяцев носила под сердцем и родила в один день, избрали для себя особый путь. Эти добрые близнецы, не жалея себя и не страшась никакой опасности, мечом и колдовством боролись с ужасными чудовищами, чтобы защитить людей от зла!
   А веселая царевна Айше, самая младшая царская дочка, бывшая отцовской любимицей, однажды упросила Дриадара отпустить ее в гости к маминой подруге Темире и ее супругу Тьяше. Да так там и осталась, выйдя замуж за их ясноглазого сына - царевича Йалу...
  
   И в свой срок родились у Айше с Йалу зеленоглазый малыш Иса, а у Реми и Антэра
  златокудрая Ясмин!
  
  
   ***
   Однажды черноглазая деревенская девочка собирала летние травы, пахнущие солнцем. А в это время царевич Иса травил в лесу огромного медведя...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"