Английский язык скован и точен. Четыре слова и в них - вся потерянность души.
Он шел по мокрой весенней улице. Таящий снег. Воздух буквально пропитан запахом уходящей зимы.
Повыше поднять воротник и поплотнее укутаться в теплый шарф.
Весна слишком сильно бередит душу. Единственный способ спрятаться от неё - закутаться в как можно большее количество шмотья, спрятать свое тело от расцветающего воздуха, а значит, спрятать и душу.
Каждую весну на него накатывала невыносимая меланхолия - предчувствие чего-то большого и светлого трепетало в груди и не давало покоя, но он слишком хорошо знал, что подобные ощущения - бред. Ничего нового не будет.
Никогда он не ощущал себя более потерянным, чем сейчас. Вокруг - парочки. Целующиеся парочки. Парочки, идущие за ручку. Смеющиеся парочки. Птички парочками, собаки парочками совокупляются под заборами. Такое ощущение, что с началом весны все живые существа на планете, как по команде "Стройсь!" рассортировались по двое. И ведь каждому нашелся идеальный спутник. А он был один.
Никогда город не казался ему более мерзким, чем сейчас. С каждой весной он приедался всё больше, мозолил глаза - вся эта влажная радость возвращения природы к жизни, суматоха, запах цветов - город становился другим. Странным и далеким.
Он достал из кармана смятую пачку "Кента". Там - последняя "зимняя" сигарета. Сегодня он купит новую пачку - в том же киоске, за ту же цену, у той же улыбающейся продавщицы. Но это будет совершенно другой "Кент", совершенно другое время, абсолютно другой мир.
Короткая вспышка и тоненькие колечки дыма, вырывающиеся из его рта, стремительно летят за спину, в лица прохожих, вместе с пеплом.
Она ненавидит смолящих мужиков. Честно говоря, она не любит когда курят вообще, но люди, курящие на улице, особенно ей противны. Пепел летит ей в лицо. Она недовольно морщиться и обгоняет того, кто вздумал отравить её при помощи пассивного курения. Конечно, она знает, что высокий молодой человек меньше всего думает о том, чтобы кого-то отравлять, просто ей нужен повод, чтобы изливать свою злость. Иначе гнев сожрет её со всеми потрохами.
Каждую весну она ощущает в себе пробуждение фурии. Всё валится из рук, всё не так и всё не то. И это злит. А еще злит одиночество. Злит гордость, не позволяющая это одиночество преодолеть. Злит сама злость.
Она идет домой быстрым шагом, не смотря на прохожих. Поглубже спрятать руки в карманы - ладошки никто не должен видеть, ведь это символ доверия. Еще чего - доверять незнакомым людям.
Она придет в свою пустую квартиру, скинет тяжёлое пальто и будет долго глядеть в зеркало, как будто ожидая, что отражение заговорит с ней. Где-то в глубине души поднимется пушистое облако и будет щекотать грудную клетку до тех пор, пока слезы не начнут душить. Ей не останется ничего, кроме как упасть на пол и зарыдать.
Она будет плакать долго - пока не разболится голова, пока глаза не превратятся в две маленькие щелочки. Потом она встанет на ноги и улыбнется своему отражению. Всё снова будет хорошо. Еще, по крайней мере, один день.
Он кидает окурок на асфальт - зачем нужны урны, дворник все равно подметет. Квартира на шестом этаже. Он кинет на спинку кресла плащ и сядет на диван. Упрется локтями в колени. Закроет глаза. Кот будет тереться о ноги. Кот будет смотреть большими жёлтыми глазами и мяукать, выпрашивая еду. Но он сделает вид, что не слышит. Он будет думать о том, что в холодных весенних сумерках он снова один. Он проглотит холодный ком, подкатывающий к горлу. Он встанет и пойдет на кухню. Скоро с работы придёт брат. "Какого черта я делаю здесь?"
Она будет сидеть на подоконнике, пить крепкий кофе и курить. Да, она всё еще ненавидит тех, кто курит. Но так приятно ненавидеть и себя тоже. Она прислонится лбом к холодному стеклу, посмотрит вниз - в сгущающуюся синеву ночи, и в который раз отгонит от себя навязчивую мысль. Наверное, лететь очень страшно. "Какого черта я делаю здесь?".
Он ляжет в постель и будет ворочаться до шести утра.
Она ляжет на пол и не закроет глаза до семи.
В восемь они бросят в чашку две ложки растворимого "Нескафе" и зальют кипятком. Она добавит молоко, он сахар. Она будет долго подводить опухшие глаза. Он только проведет рукой по двухдневной щетине. В девять она выйдет из дома, закрыв дверь на четыре поворота ключа. В девять тридцать из соседней двери выйдет он.
"Какого чёрта я делаю здесь?" - подумают оба, смотря в высокое бледное небо.