Без понятия, был ли то вечер иль утро, а может и вовсе такого понятия как сутки не существовало, не знаю, да и это, впрочем не важно.
Достав из заднего кармана своих поношенных джинсов портсигар с изумительным изображением великолепно сверкающих лилий, он на одно единственное мгновение задумался об этих чудесных цветах и о том моменте в его жизни. Но тут он передёрнулся, бросив эти воспоминания в топку своей внутренней печи. Спокойно и уверенно, без задней мысли достав папиросу и перевернув её, он зажег фильтр. В следующий миг вы можете себе представить, что произошло, он начал не поглощать лёгкими дым, а выдувать и тем самым, создавая облака тумана, которые пытались окутать его.
Сидя в окружении этой искусственно созданной мглы, он старался не замечать какая удивительная фауна вокруг. Через небольшой просвет можно было увидеть на каком-то дереве что-то блестящее, поддавшись неподдельной заинтересованности, он замечает на коре сгусток стекающей смолы этот маленький действительно правдивый кусочек вечности, "ха, как глупо" - незаметно для себя он произнёс это вслух.
Было так тихо до невозможности, он находился в том самом застывшем мгновении, который знает каждый из вас. Мне кажется, что когда ты это ощущаешь, твоя душа соприкасается с тем самым неуловимым и в каком-то смысле недостижимым звуком, что ли, да именно со звуком, а вы о чём подумали? О вечности? Быть может об абсолюте или о тех вибрациях вселенной, о которых на всяком углу говорит каждая проститутка иль плешивая собака, не имея понятия о чём она безобразно глаголит? Нет, это звук. Хотя называйте как хотите, мне безразлично.
Наверное, надо поведать вам, дорогой читатель, о той задаче, которая стояла перед нашим героем. А может он вовсе и не герой? Что такого прекрасного в герое? Его мужество или самоотверженность, иль быть может отсутствие здравого смысла? Настоящий герой, по-моему, являет этому миру ту удивительную частичку, которая скрыта в каждом из нас. Не могу точно сказать что именно. Да и собственно кто может?
Интересно, вся эта беспросветная чушь - это суждения меня, рассказчика, или быть может его? Знаете, что мне кажется? Это все не мое и не его и не ваше. Это уже было и будет и есть вот здесь сейчас. Как можно доказать, что рассуждения о природе героя могут быть чьими-то? Вы мне ответите: это очевидно. Я мыслю, значита я соответственно существую. Какой бред! Господи помилуй! Но откуда такая уверенность? Ученые доказали? Ааа, ну все ясно. Да, я полностью согласен с вами. Это очевидно. Но что дает такая тупая уверенность, доказанная великими и состоятельными умами человечества? Только мимолетное удовлетворение. А за ним как та, что за левым плечом несется очередная пустота. И чем же мы с вами ее заполняем? Ах да, чуть не забыл - все очевидно и доказуемо.
Ну и вот наш герой сидит на бревне и синхронизируется с нами во всех наших с вами проявлениях. Хотя он отличается от нас с вами тем, что у него барабан вместо головы, который издает - не поверите - звуки бам-бам-бам. Хорошо это или плохо? Без понятия. Не нам судить. Освобождает это от чего-то? Скорее нет, чем да. Хотя быть может он понимает чуточку больше, ибо он издает звуки барабана, которые наверное отдаленно походят на тот звук бессмысленной вечности, о котором я говорил ранее.
И вот как уставший пилигрим он постепенно погружается в мир сновидений и грез. Неожиданно он понимает, что уже находится прямо над чугунной ванной. Из крана течет вода. Интересно, сколько градусов в ней? Может триллион, но наверное все-таки около 70. Обветшалые стены ванной комнаты, грязный унитаз, от которого ПАХнет радостью бытия. Забрызганное зеркало формы ромба с изысканной рамкой в орнаменте. В общем, типичная ванная комната типичного животного.
Оглядываясь и ощущая пар и тепло, исходящее от струи ашдвао, он понимает, что неплохо было бы дождаться, когда ванная наполнится до нужного уровня.
Ах, как же это забавно звучит - нужный уровень! Величие, прогресс, гармония наверное как-то связаны с этим нужным уровнем. В общем-то говоря, надо бы искупаться, подумал он и издал звук бам четвертым нотным звучанием. И вот настал момент истины или нужного уровня полноты ванны. Осторожно окуная в нее свои пальцы, затем часть ноги, затем другую. Наконец ложась, он ощущает зуд и как будто скрежет в своих конечностях, синхронизируясь с чувством удовлетворения получается что-то бездарное, но эта чертова боль и чувство вскоре проходят. И да, он не раздевался. А впрочем, зачем это делать? Да действительно рационально снять с себя всю одежду, чтобы не намочить ее и стать чистым. Но ему-то зачем все это? Вот именно - незачем.
От каких мыслей человек освобождается, когда купается? Каждый раз ложась в ванную - да именно в нее, это не относится к приему душа - от чего человек пытается сбежать? Почему просто не принять по-быстрому душ и пойти делать свои бытовые дела, такие важные в нашем великом социуме? Нет, что-то заставляет его это сделать. Может быть, в человека встроена такая машинка, которая в 20 столетии перемалывала или изрезала бумагу, отправляя ее в мусорку или к шефу на стол как придется. И эта самая машинка - назовем ее машинкой нужного уровня - просто нам позволяет хоть изредка, но окунуться в ванную и хоть на секундочку прочувствовать на себе тот момент очищения. Да, согласен, это все можно расписать в формулах и сделать статистику или может свести все это к быстрому анализу. Это не составляет труда. Но что мы тогда делаем здесь? Вот здесь на этих самых строчках? Чего мы все ищем? А я вам отвечу: хоть чего-нибудь, что нас по-настоящему бы тронуло. Как тот момент в ванной, который повсюду ищем даже бессознательно. У нас вшито что-то внутри, что позволяет нам отождествиться от нашей сущности животного и хоть бы на одно мгновение приблизиться к чему-то, что действительно важно.
Но наш так называемый герой не думал о такой шелухе - словесном поносе, который сочится со всех щелей разных мемуаров, исписанных рассуждениями гениального автора или всякой псевдометафизики. Ему-то вообще на самом деле вредно думать. Скорее он здесь не ради пошлых рассуждений. Лежа в чугунной ванне, лениво покуривая папиросу, что-то ощущая или чувствуя, он удовлетворен ему этого вполне достаточно. Он здесь находится на этом пути, чтобы понять хоть на секунду, на одно чертово мгновение себя самого. И вот его передняя часть тела направлена к потолку.
Он вопрошает и потом в то же мгновение, становясь опять Иудой Искариотом, закуривая очередную сигарету, он пытается ухватиться за то, что было, так страшась того, что будет. В этом он очень близок к нам. Внезапно он начинает ощущать, как каждая частичка его бренной плоти начинает кричать, вопить, извиваться и ныть. Его клетки начинают растворяться и превращаться во что-то незыблемо твердое, но такое редкое и одинаковое.
Предчувствуя внизу чашку добротного английского чая, от которого исходят паровые испарения, он не мог понять где он и что черт возьми происходит. Так повернулось, что он стал горкой сахара, которую набрала из сахарницы пожилая французская дама, окруженная старинными фолиантами, камином, креслом-качалкой, старым ретривером и еще много всякой аристократической чепухи.
Кто была эта дама, что покоилась в этом слегка притемненном помещении какого-то старинного особняка где-то под Пуату? Собственно не важно. Главное - кем она является. А она является той измученной душой, которая прошла уже немало бед и настрадалась вдоволь, видя на себе взгляды родных для нее когда-то людей. Взгляды, которые ждут не дождутся, когда она уж сляжет в могилу. И их тоже можно понять. Всех можно понять, но какой в этом смысл - понимать всех? Весь бред человеческий, всю ту мерзость и тошноту, которую она у меня вызывает можно понять. Но в таком случае ты становишься амёбой либо мудрецом. Но второе уж точно нам не светит, вы поверьте. Так вот, эта дама уж испытала на себе два инфаркта. И знаете, ее отлично описывают слова из песенки: "Тот, кто мрачен, тот млад. А тот, кто весел, тот стар". Как эти слова выводят меня из себя! О дорогой читатель, в них столько абсурда и несуразности! Каждый может это понять. Это не тайна. Но что-то меня все-таки гложет. Но оставим эти скоротечные мысли там, где им и место - в пробке от бургундского вина.
Вообще, ее мотив и ее задача на это самое мгновение очень просты. Она уже взяла из сахарницы тот самый сахар, оттряхнула излишки и поднесла прямо перпендикулярно свою так горячо любимую серебряную ложку, которая ей заменяет все, что есть в этом мире: родителей, которые давно умерли, детей, внуков, материальные блага, статус и имя. В общем все. Вся тайна ее жизни в этой самой ложке. Как такое вообще может быть? Немыслимое извращение! Фу! Какая гадость! - кричат идиоты. И на первой странице местной газеты черным по белому: "Старая дама обменяла все, что ей было дорого, на гениальную серебряную ложку". В этом и есть смысл всего, что она прошла: отречься от всего, что дорого и понять, действительно понять, чем на самом деле является эта уникальная ложка. Она совершила так называемый акт самоотречения и перешла в совсем другой мир - мир идей и представлений, который даже в снах нам не может явиться. Это нечто уникальное, противоестественное для понимания без отречения.
Ну ладно, я думаю уже стало довольно ясно, почему наш сахарный человек-барабан стал этой субстанцией в данное время, в данном месте с данной прелестной Жанной Отреченной. В один миг он все прочувствовал. Только его эмпатический луч остановился на границе ее самоотреченности. Он и не стал пытаться - не пытайся, ведь так? Но ни этого он хотел. Ему на миг стало интересно, что будет дальше.
И тут раковой момент: ложка, как и прежде, трясется от старой юности этого мира и потихоньку движется прямо в кипяток с приятно пахнущим и к тому же тонизирующим напитком. Остается пару сантиметров и бам! Он начинает растворяться, кружиться, расщепляться и проникать в каждую молекулу этого самого чая.
Ему это нравится. Наконец-то он ощущает то, чего так долго искал: весь спектр эмоций, чувств, наслаждений. Все его детские мечты воплощены в реальность. Он начинает забываться. Водоворот с каждой миллисекундой все больше и больше забирает его в свою необыкновенную структуру. Но в момент все уносится куда-то, как пух по ветру, и его одолевает непреодолимый ужас. Он пытается ухватиться, но крылья уж обожжены и он как Икар стремится прямо в пекло. Он проживает каждый момент своих страданий. Удары по его воображаемому барабану становятся все тяжелее и тяжелее. Все страдания и боли всех, кого он встречал за свою короткую жизнь, вонзаются в него подобно иглам с ядом, который начинает растекаться по всей его сущности, отравляя каждую клетку. Он пытается кричать - не выходит. Он пытается вырваться - тоже не вышло. Он пытается дергаться и биться, вырываться - да все его попытки сводятся к бессмысленным звукам догорающего огня Прометея.
Жаль, что они не оценили его усилий помочь. Но ничего - наш герой за всех отдувается. Понимая это, он проклинает всех и вся. Его заботит только одно - надо отсюда выбраться и поскорее, потому что еще одно мгновение и от него ничего не останется. В один момент он чувствует, как начинают срастаться все его частички. Опять перенос, и он появляется на крутой пиковой горе, окруженной толщей снега.
"Из одного пекла в другое", - думает он. Но тут хотя бы я не сойду с ума, разве что из-за холода. Ибо свою одежду он потерял в водовороте. "Хм, даже не знаю. Умереть от холода, от низких температур... Как это? Во всяком случае, лучше, чем если бы тебя окунули в кипящее масло. Надо зайти в библиотеку после и посмотреть рецензии. Ну, в случае с маслом ты скорее всего ощущаешь невыносимую боль, но в краткосрочной перспективе. А вот с холодом по-другому: чувствуешь, как тело с каждой минутой все больше онемевает. Далее коченеют члены, а уж в следующий момент ты совершенно случайно отрываешь свой палец и даже не можешь в голос разрыдаться или скорее рассмеяться, ибо это забавно.
Не спорьте.
Так вот ему предстояло найти какое-то убежище и впиться туда всем своим телом, ибо только так он сможет выжить и продолжить свой путь. И вот, видя в этой буре снегопада вдалеке какое-то сооружение, издали напоминавшее пещеру, он думал: "Когда же появится этот сраный етти?" Так вот, когда мы в подобных ситуациях ставим на что-то неопределенное - в нашем случае это очертания пещеры - и ставка эта это наша земная жизнь, какой же великий подвиг мы совершаем, даже не до конца осознавая этого. Мне кажется, что это оправдывает все, чем человек грешен. Доверить случаю, судьбе или абсолюту - это ли не чудо? И вот, ступая своими пятками на сугробы снега, весь дрожащий от холода, чувствуя только одно - доверие, он непреклонно продолжает спускаться к этому силуэту надежды. Поступок достойный всех героев Греции вместе взятых. Кто-то скажет, что это просто безысходность. Но я так не считаю, ибо что на самом деле безысходность? Это вера. Действительно правдивая вера. И вот он уже приближается к объекту своего обожания, предчувствуя сладость безветренности бытия и с каждым приближающимся моментом понимая, что он не ошибся, поставив все на безысходность. Какое сладкое чувство, правда? Представая перед этим величественным сооружением, ценя каждую молекулу его свойства, он сомневается: а стоит ли игра свеч? Иль может повернуть назад?
Еще не поздно. Да, именно еще не поздно все бросить, оставив все сомнения здесь, вернуться назад и сказать этому миру: "И вот я снова предстаю перед тобою таким, каким я был вчера и позавчера и всегда". Но все же его туда что-то тянет. Что-то легкое.
Аромат.
Да, аромат чего-то более достойного, чем он. Собрав все пальцы в воображаемый кулак, он делает первый шаг. Затем второй и третий. И вот он уже видит... Подождите, а что он вообще видит? Ах да, тьму, мрак. Но с ароматом и безветренностью. Усевшись на какой-то ближайший камень (надеюсь, что не острый, ибо я ничего не вижу), пытаясь как-то обогреться - бесполезно. Займет слишком много времени. Вдруг подмечая, что он уже лучше видит. Естественно, глаза привыкли к тьме. Но в один момент его как бы начинает подзывать к себе то престранное сооружение, которое он так упорно старался не замечать. Понимая, что он находится уже в двойной безысходности: назад не повернуть, вперед идти страшно. "Ладно, я шучу. У него ничего подобного не было. У него же вместо головы барабан. Надеюсь, вы не забыли об этом." И вот он встал, гордо расправив плечи. Отряхнувшись, он решает приблизиться к этому непонятному и совершенно чуждому сооружению. Оглянувшись, он все ближе и ближе к заветной цели. И вот он в упор подошел. Покрутив головой, он вспоминает, что здесь должна быть дверь. И как предполагалось, она вся в изысканных драгоценных камнях, во фресках и разных надписях. Разглядеть их было невозможно. Представ перед нею, он должен ее открыть. Что там за ней? Зачем он это делает? Почему он здесь? У него подобных вопросов не возникает. Он только знает, что он должен и все. Ему ничего больше и не надо. Не собравшись с духом, он прикладывает все усилия, чтобы она поддалась перед его усилиями. И вот заветный скрип! Яркий луч белого, белого сияющего света пронизывает его до последней нитки. Еще одно мгновение... И вот: ничего здесь нет. Совсем ничего.