Мы пропустили чемпионат по фрисби, потому что приехали не в тот город.
Мы решили, что всё-таки стоит ехать в тот город, а то совсем как-то грустно.
Мы каким-то чудесным образом очутились в совершенно дикой сельской местности, на практически пустой, но очень узкой дороге, украшенной глубокими ямами. Мы разбили свою машину о чужую машину. Мы обещали хозяевам чужой машины обязательно заплатить, когда будем дома, и преподнесли им, доверчивым, чужие визитки. Мы несколько минут смотрели чужой, почти целой машине в спину, радуясь, что легко отделались.
Мы обнаружили, что наша машина ехать больше не умеет.
Мы обнаружили, что забыли один мобильный телефон дома, а другой -- сломался.
Мы пошли искать ближайшую деревню, чтобы позвонить родным, но заблудились в чистом поле, потому что -- туман, а потом -- темно.
Мы решили возвращаться к машине и ночевать в ней.
Мы не смогли вернуться, поскольку выблудиться у нас почему-то не получилось. Мы решили считать поле заколдованным и ждать утра там, где мы остановились, когда отчаялись. Мы решили считать поле ещё более заколдованным, потому что ровно через три минуты после первого решения откуда-то сверху и справа рухнул долгий ледяной ливень.
Мы решили ничего больше не считать, а просто взять и умереть на месте, потому что к ливню добавился град ("Со страусиное яйцо" -- не очень-то и преувеличил один из нас).
Мы договорились всю жизнь проклинать фрисби в частности и любые чемпионаты вообще. Мы договорились возненавидеть спорт всей душой вплоть до самой смерти.
Мы подумали, что неплохо бы начать составлять завещание -- хотя бы в уме! -- но тут всё кончилось.
Мы жутко расстроились и одновременно обрадовались, когда стало светать, поскольку оказалось, что всю ночь мы как полные идиоты торчали под убийственной непогодой в метрах пятидесяти от нашей машины, повернувшись к ней спиной.
Мы побежали, стуча зубами и всем остальным телом, к полотенцам и сухой одежде, которые в сумке, которая в багажнике.
Мы очень глупо захлёбывались от смеха, вытираясь и переодеваясь. Мы договорились никогда не вспоминать, что видели друг друга без одежды, но тут же подумали каждый про себя, что будем помнить такое всю жизнь до самой смерти.
Мы реабилитировали фрисби, поскольку странно обвинять в собственной тупости такую хорошую игру. Мы даже хотели реабилитировать все на свете чемпионаты, но слишком долго сомневались и в итоге пообещали подумать над этим вопросом позже. Мы покраснели от стыда, когда вдруг замолчали на ровном месте.
Мы, наверное, что-то поняли, но не поняли, что именно.
Мы решили покурить, но сигареты почему-то кончились.
Мы стали ходить вокруг нашей машины, делая вид, что присматриваемся к повреждениям, и обнаружили под колёсами мёртвого, немного раздавленного ежа. Мы очень расстроились, потому что это мы его вчера задавили. Мы расстроились ещё сильнее, когда подумали, что он лежал здесь всю ночь, мёртвый, а потом пришли мы и стали тут хохотать -- как дурачки. Мы решили похоронить ежа. Мы не нашли у себя ничего похожего хотя бы на рожок для обуви, поэтому придумали вырыть могилу ножом.
Мы вырыли могилу в поле, в том самом месте, где мы всю ночь мокли и получали синяки. Мы положили ежа в белый полиэтиленовый пакет -- вместе с апельсином, решив, что одного апельсина ему на том свете на первое время хватит, а никакой другой еды у нас, оказывается, уже нет. Мы украсили влажный холмик нашими дисками для фрисби, потому что ничего более ценного в этом мире у нас не было.
Мы хотели что-нибудь спеть, но не вспомнили ни одной подходящей песни.
Мы спели в лесу родилась ёлочка, решив, что молчание в данном случае будет равно свинству. Мы пели очень жалобно, а спев, поняли, что ошиблись, -- не надо было ничего петь, мы всё равно -- убийцы, а с песней получается какое-то глумление, а не похороны.
Мы шли к машине, ненавидя друг друга, потому что не знали других способов избавляться от чувства вины.
Мы очень долго ждали любую другую машину, хозяин которой не забыл дома трос, потому что мы забыли. Мы не разговаривали.
Мы оставили нашу мёртвую машину на произвол судьбы, на краю сельской дороги, потому что хозяин первой попавшейся другой машины всё-таки забыл дома трос, а мы устали ждать, и ночь была в двух шагах.
Мы попали каждый к себе домой почти под утро, а вечером следующего дня мы обнаружили, встретившись на нейтральной территории, что нас стало заметно меньше.