-- Никогда не говори правду, -- говорит Арина зверю.
-- Никогда не говори вообще, -- думает зверь, притворяясь, что не умеет думать и говорить, -- Мы идём за покупками, -- думает зверь, -- в самый большой торговый центр в мире.
-- Арина, а у него есть имя? -- спрашивает зверь, старательно делая вид, что он не волк и никогда не пробовал на вкус человечину.
-- У кого? У центра? -- Арина слышала вопрос; Арина слышит вообще все вопросы, только отвечает изредка -- когда чувствует вплетённый в чужие слова голос собственной крошечной смерти; у Арины очень маленькая смерть -- размером с канарейку, не больше, -- и такая же пустая и ядовито жёлтая.
-- Конечно, зверь, у центра есть имя. Его зовут "голова сарацина". А может быть, "голова саранчи", я не очень хорошо помню, потому что -- зачем? Я отлично помню, что этот торговый центр -- самый большой в мире, а дальше помнить не обязательно -- во мне и так мало места.
Зверь улыбается, поскольку всё равно никто не обращает на него внимания:
-- Арина, не у центра. Про центр я в курсе, потому что во мне места куда больше; его зовут "цианистый калий"; и я не понимаю, откуда ты выкопала саранчу с сарацином?
-- Не у центра? -- Арина в недоумении; Арина прозрачна и легка, потому что вдруг перестала ориентироваться в пространстве; Арина выскальзывает за, да так резво, что зверю приходится придерживать её зубами за край платья, -- А у кого тогда? О чём мы вообще говорили? Не морочь мне голову, мы идём за покупками, а ты отбираешь у меня драгоценные ясные минуты!! Смотри, смотри, скоро вечер, будь бдителен, будь аккуратен.
Зверь вздыхает печально.
-- Ладно, забудь, -- думает зверь. Просто иногда ты способна на правильные ответы, -- думает зверь глубже в себя, чтобы Арина не слышала, -- и мне показалось, что как раз сейчас, сейчас... Но я не очень умею обращаться со словами; я спросил не так, не с той стороны. Арина, -- думает зверь чуть громче, -- Арина, смотри по сторонам.
Арина смотрит; Арина ступает осторожно; Арина боится себя обгонять; Арина теряется очень легко -- раз! -- и как будто её и не было вовсе.
-- Никогда не говори правду, -- говорит Арина зверю, улыбаясь.
Зверь ничего на этот раз не думает -- он привык, да и самый большой в мире торговый центр "цианистый калий" буквально в двух шагах: вырастает из-под земли, как несвежая, опаздывающая заря, -- истекающий чёрной кровью.
Волк брезгливо переступает пыльные лужицы.
-- Что у них на этот раз? -- ворчит он про себя.
Арина самозабвенно шлёпает по кровище, и скоро ноги её ниже колен совсем исчезают, поэтому кажется, что Арина -- сбежавшее из короткого зеркала отражение.
В "цианистом калии" пусто; в "цианистом калии" -- чёрная кровь на белоснежном полу и такая же белоснежная тишина под потолками.
-- Вот уж точно -- "голова сарацина", -- думает, волнуясь, зверь.
-- Вот уж точно -- "голова саранчи", -- думает восхищённо Арина, но спохватывается, -- или "саранча головы"? Зверь, что это за место? Мы, кажется, здесь ни разу не были.
Арина снова выскальзывает; платье Арины под зубами зверя рвётся в клочья, и зверь нежно берёт в клыки окровавленную лодыжку своей спутницы -- он боится её потерять; он боится, что она потеряется без него, самостоятельно.
-- Арина, это место -- самый большой в мире торговый центр, но, похоже, сегодня у них проблема с мясом и морозильными камерами. Ты чувствуешь, чем пахнет?
Арина оглядывается; смотрит направо; смотрит налево; смотрит прямо перед собой в обеззвученную белую темноту. Арина пожимает плечами:
-- Не знаю. Я ничего не чувствую. Я уже давно ничего не чувствую. А где все?
Но зверь молчит; молчит и голос крошечной смерти Арины.
-- Пахнет самой настоящей вонью, -- думает зверь глубоко про себя, -- пахнет чем-то огромным и совсем нехорошим.
-- Они забыли вымыть полы, -- смотрит Арина с досадой на свои ноги, -- Кажется, я в это вступила.
Зверь терпеливо молчит; зверь думает, как быть. Вечер совсем близко; вечером Арина сама не своя; вечером с Ариной трудно сладить; каждый день вечер начинается внезапно и когда ему захочется.
Мы пришли за покупками; мы пришли купить "закрепитель для Арины"; мы наконец дожили до нужной суммы денег; мы так надеялись, что сегодня вечером раз и навсегда кончатся в нашей жизни все вечера вообще!
-- Я думаю, нам стоит уйти. Поскольку там, на втором этаже, где продаются закрепители, похоже... ммм... похоже, там все умерли, -- думает зверь неожиданную для себя правду -- не замечая, что Арины всё меньше и меньше.
-- Там, наверху, что-то движется в нашу сторону. Нам надо уйти, я настаиваю. -- Зверь поворачивает голову в сторону Арины, но её там нет.
Арина лежит в чёрной луже -- слишком далеко от зверя; у Арины сломана шея. Почти неслышимый до этого момента гул медленно, но ощутимо настаивает на своём существовании -- его всё больше и больше. Зверь вздрагивает.
-- Никогда не говори правду, -- говорит Арина, но Арины уже нет.
-- О чёрррррт!! Как же я сразу не понял! -- задыхается ослеплённый пониманием зверь, -- Никогда не говори правду! -- зверь пытается бежать, но уже поздно: облако саранчи вытирает его, как ластик -- карандашного волка с альбомного листа.
-- Я спрашивал про имя, -- тем не менее продолжает думать волк, -- и Арина ответила; я спрашивал про имя этого мира, и Арина ответила -- "голова сарацина", "голова саранчи"; я преступно спрашивал про настоящее имя этого мира, и Арина ответила -- смерть.