Глава 1

В стране гномов не было городов в привычном понимании, лишь разбросанные по лесам поселения (казуми), каждое со своим причудливым именем и не больше двух сотен душ. Располагались они неподалеку друг от друга, образуя подобие круга, спрятанного в объятиях густого леса. Здесь гномы возводили свои домики - небольшие деревянные избушки, украшенные диковинной резной мозаикой, словно сошедшей со страниц волшебной книги. Фигурки птиц, зверей и растений оживали на стенах, сплетаясь в причудливый узор. Каждый домик был неповторим, словно маленький шедевр, и тот, кто впервые попадал в эти края, не мог не замереть в изумлении, увидев, как сказка воплощается в реальность.

На первый взгляд, жизнь гномов текла размеренно и предсказуемо: детский сад, школа, работа... Но каждый миг был пронизан незримым духом гармонии, благополучия, искренней радости и надежной защищенности от любых невзгод.

Разумеется, это не возникло из ниоткуда. За этим стоят столетия кропотливого труда, прежде всего - работы над собой: они учились взращивать в себе уважение друг к другу, протягивать руку помощи в годину невзгод, относиться к природе не как к ресурсу, а как к матери всего сущего на земле, и в конечном итоге - слились с ней воедино, душой и телом. Они жили в гармонии с природой, довольствуясь лишь тем, что она щедро дарила. Со временем в некоторых пробудились дремлющие силы, открывая им путь к управлению стихиями, телепатической связи, пониманию шепота леса и звериного рыка. Расстояния сжимались под их взглядом, а время теряло свою власть. Так рождались волшебники - истинные дети магии, сотканные из света и тени, тайны и чуда.

Когда людской род взошел на сцену мироздания (а мы помним, как это произошло), гномы не увидели в новоявленных соседях прямой угрозы. Однако, ведомые любовью к уединению и тишине, они отступили вглубь дремучих лесов, неприступным бастионом окруженных зыбкими болотами. Но даже вдали от людских поселений, гномы не забыли о своих подопечных. Их помощь, тонкая и ненавязчивая, проникала в сознание людей потоком телепатических откровений.

Многие из людей, утратив воспоминания о своем гномьем прошлом, перестали стремиться к познанию тайн мироздания. И тогда гномы, словно незримые наставники, начали направлять их мысли, подсказывая верные решения в запутанных ситуациях. Так, постепенно, родилась наука, расцвели технологии, и мир захлестнула волна научно-технического прогресса.

Но в суете мирской никто из людей не задумался об истоках своих знаний. Ослепленные гордыней, они уверовали, что всего достигли своим умом и трудом. Какое же глубокое заблуждение! Ведь если бы не мудрое покровительство гномов, люди до сих пор, быть может, ютились бы в темных пещерах, не ведая света истины.

К несчастью, не все дары гномов обернулись благом для людского рода. Незаметно в сердцах людей проросли семена зависти, жадности, ненависти и жестокости. Эти ядовитые всходы дали горькие плоды - бесчисленные войны и жертвы, принесенные на алтарь алчности. Гномы, с ужасом наблюдавшие за трагедией, развернувшейся в Людэне, не раз пытались остановить безумие, но все их усилия разбивались о стену людской порочности. Лишь со временем они обнаружили зловещую руку, направлявшую людскую судьбу к пропасти - пещерников.

В тот роковой день, когда появились гномовеликаны, небольшая группа восстала против решения Совета старейшин отпустить измененных гномов. Они молили волшебников вернуть им прежний облик, а когда надежда угасла, потребовали уничтожить их, дабы предотвратить грядущие беды. Но большинство не вняло их предостережениям. В знак протеста эта малая группа покинула свой народ, отправившись на поиски нового дома, вслед за велшиканами. Скитания их длились долгих три года, пока однажды они не вышли к исполинским скалам, изрезанным бесчисленными пещерами. В одной из них они и нашли себе пристанище.

В стране гномов пелена забвения медленно опустилась на память об ушедших, и все больше их взоры обращались к миру людей. Помощь же гномам оказывали волшебники, - особая категория гномов. В поселении Волия возвышалась Академия Всяческих Наук, а при ней - школа для юных дарований, чьи искры таланта предвещали великое волшебство. И, как ни странно, для человеческого слуха, другие дети не знали зависти, радуясь за своих друзей, избранных для обучения. Само понятие зависти было чуждо гномьему миру.

Академия Всяческих Наук располагалась в сердце гигантской секвойи, раскинувшись на шесть этажей. На самом верхнем, будто корона дерева, трудились волшебники, а школа ютилась в корневой части, на нулевом этаже. Если между пятью этажами вились лестницы, то шестой этаж был недоступен - лишь ствол дерева. Волшебники же перемещались туда мгновенно, из любой точки мира, так же внезапно появлялись они и на уроках у своих учеников. И, предвосхищая ваш вопрос, сразу скажу: никаких волшебных палочек! Ведь это не сказка, а сама жизнь, происходящая здесь и сейчас.

Уроки волшебства в школе вел почтенный учитель Замус, чей возраст казался ровесником гор. Он не просто пробуждал дремлющие искры таланта в юных гномах, но и ковал из них достойных граждан, чьи магические умения служили бы процветанию их родины. Редко, словно цветок папоротника в ночь на Ивана Купалу, в его классе являлся ученик, чьи дарования превосходили учительские - такое случалось раз в несколько столетий. Но равного величайшему Старцу Венда не рождалось и вовсе, до определенного момента...

Левин, воспитанник класса волшебников Академии всяческих наук, сиял среди лучших учеников. Этот класс был средоточием дарований, куда старейшины страны гномов отбирали избранных со всех поселений. Здесь постигали не только волшебные премудрости, но и основы мироздания: математику, литературу, историю, географию, физику и химию. Старейшины предъявляли к будущим ученикам требования, граничащие с невозможным: безупречная память, мгновенная как вспышка, телепатические способности, выполнение сложнейших магических заданий под чутким руководством старейшин, безграничная ответственность и неутолимая жажда знаний. Количество учеников редко превышало два десятка гномов. Увы, далеко не всем выпускникам было суждено стать настоящими волшебниками. Многие ограничивались лишь небольшими чудесами, не выходящими за рамки учебной программы. Как говаривал один из старейшин: "Волшебником рождаются раз в столетие."

Несмотря на юный возраст - всего тринадцать лет - Левин был наделен недюжинным даром. Учитель Замус, видя его потенциал, часто задерживал его после уроков, обучая по собственной, разработанной программе повышенной сложности. Но, как гласит мудрая пословица, пришло время, когда ученик превзошел своего учителя. Однажды, оставшись после уроков в ожидании очередного занятия с Замусом, Левин услышал слова, которые стали для него полной неожиданностью:

- Левин, я занимаюсь с тобой уже два года. Ты впитал знания, далеко превосходящие рамки школьной программы. Дальнейшая моя помощь становится бессмысленной. Ты постиг все, что умею я, а это значит, что тебе необходим наставник высочайшего уровня, коим я, увы, не являюсь.

Сказать, что Левин растерялся - не сказать ничего. Он лишился дара речи. Попытался что-то произнести, но слова застряли в горле. Учитель, казалось, не заметил его смятения.

- Ты должен двигаться дальше. В тебе дремлет потенциал Великого Волшебника, подобного Старцу Венде. Именно он должен стать твоим учителем, вести тебя по тернистому пути познания...

Слова учителя звучали как отдаленный гул. Левин, словно зачарованный, сидел на стуле, неотрывно глядя на Замуса, который мерял шагами комнату, то и дело останавливаясь у окна, чтобы устремить взор в неведомую даль. В душе мальчика роились чувства, пока еще не поддающиеся определению: то ли радость, то ли грусть, то ли нечто, лежащее за гранью его понимания.

- Левин, что с тобой? - Голос учителя вернул его в реальность. Левин поднял глаза, и Замус, заглянув в его душу, понял состояние своего ученика. Он по-дружески обнял его за плечи. - Изумлен? Ощущаешь смутную бурю новых, пока необъяснимых чувств, не так ли?

Левин, в знак согласия, едва заметно склонил голову, и Замус, словно опытный садовник, продолжил окучивать его душу словами:

- Главное, помни, Левин: чтобы взрастить себя, стать тем, кем тебе предназначено, нужно трудиться неустанно, не жалея сил и времени на отдых. Учеба - это такой же труд, как и любой другой, труд, требующий упорства и терпения. Не всегда знания будут покоряться с первого раза, но нужно штурмовать их вновь и вновь, пока не добьешься своего. Учиться предстоит всю жизнь, чтобы оттачивать мастерство, не дать угаснуть искрам уже познанного. Твое будущее - это лестница, устремленная ввысь. Сейчас ты стоишь на ее первой ступени, и тебе предстоит взойти на самую вершину, к той заветной цели, где ты обретешь свое истинное "я". Я не стану требовать ответа сейчас, готов ли ты принять учение Старца Венды. Ступай домой, обдумай мои слова, посоветуйся с родителями. Через два дня жду тебя.

Левин молча покинул класс, но вместо дома ноги сами понесли его в лес, к старому, развесистому дубу. На его крепких ветвях он любил часами просиживать, наблюдая за жизнью лесных обитателей, особенно за тем, как переговариваются между собой птицы, обмениваясь лесными новостями. У самого Левина был белоснежный голубь по имени Острик, и вместе они часто парили над лесом, иногда заглядывая и в другие казуми. Впрочем, почти у каждого гнома была своя крылатая подруга или друг. Мужчины и мальчики постарше предпочитали голубей, хотя самые бесстрашные выбирали себе в спутники гордых ястребов, но таких смельчаков были единицы. Женщины и девочки летали на грациозных ласточках, а малыши учились летать, оседлав пестрых бабочек, трепетных стрекоз и юрких воробьев.

Благодаря птицам, Левин познавал мир за пределами гномьего царства, и сердце его терзала неутолимая жажда странствий. От них же дошли до него слухи о Старце Венде, живущем в пещере высоко в горах, за облаками. Мысль о жилище Великого Волшебника манила его, как огонь мотылька, а о возможности стать его учеником он и вовсе не смел грезить. Взобравшись на ветви старого дуба, Левин вновь и вновь прокручивал в голове слова учителя Замуса. Как и всякий ребенок, он был переполнен восторгом, но в то же время в груди таилась необъяснимая грусть. Он опустил взгляд вниз, на ровную площадку земли, напоминающую чистый лист пергамента. Подняв руку, он словно вдохнул в палец силу земли и начал мысленно чертить узоры, отдаваясь во власть порыву. Под его невидимым прикосновением на земле рождалась причудливая фигура, требующая все большего внимания и самоотдачи. Когда рисунок был завершен, птицы, что сидели чуть выше, встревоженно защебетали, и вдруг одна, срывающимся от ужаса голосом, воскликнула:

- Смотрите! Смотрите! Гном нарисовал Адиуса! Какой кошмар! Какой кошмар!

Птицы, словно подхваченные вихрем, взмыли в небо и исчезли, оставив Левина в полном недоумении: "Кто такой Адиус? И почему пернатых охватил такой страх?"

Левин спрыгнул с дерева, и взгляд его с тревогой приковался к наброску. Без сомнения, это был гном, но не сказочный добряк, а воплощение кошмара. Голова непомерных размеров гротескно возвышалась над телом, увенчанная колпаком с дьявольски звенящим бубенчиком. Прищуренные глаза змеились злобой, огромный нос был испещрен мерзкими наростами, а длинный, хищный подбородок завершал картину отталкивающей ухмылкой, застывшей на узких, плотно сжатых губах. На груди чудовища тяжело повисла цепь с медальоном, на котором был выгравирован скорпион, заносящий копье для смертельного удара. Мальчик обошел изваяние, силясь понять, кого же он пробудил к жизни своим рисунком. Внезапно голова повернулась, и губы разверзлись в подобии зловещей усмешки.

- Мы скоро встретимся, Левин! - проскрежетал голос, словно ржавый замок, и разразился мерзким хохотом, наполнившим душу мальчика отвращением и леденящим ужасом.

Не давая страху парализовать себя, Левин принялся яростно затаптывать рисунок. Но гном, продолжая хохотать, твердил: "Скоро встретимся! Совсем скоро! Ха-ха-ха!" Лишь когда от фигуры не осталось и следа, смех затих. Но леденящий ужас, поселившийся в душе мальчика, никак не отпускал его. Ему нужен был кто-то, кто сможет объяснить случившееся, и он, сломя голову, помчался к Замусу.

Замус обитал на самой околице казуми, в уютном чреве вековой ели. Его жилище, скорее напоминавшее дупло, состояло из двух комнат и кухоньки. К дому примыкала миниатюрная терраса, к которой вела лесенка в шесть ступеней, словно приглашающая в сказку. Зимой ель, укутанная мхом, служила надежной защитой от стужи, а резные ставни на окнах оберегали от свирепого ненастья. Одинокий волшебник, Замус не обременял свой дом излишествами - лишь самое необходимое для работы и отдохновения. По хозяйству ему помогала заботливая тетушка Сая, жившая неподалеку и трижды в неделю навещавшая его, чтобы навести порядок, выстирать белье и приготовить немудреный ужин.

Когда Левин, запыхавшись, подлетал к еловому жилищу, Замус, как раз, восседал на террасе, потягивая ароматный чай и углубившись в древний фолиант по волшебству.

- Учитель Замус! Учитель Замус! - кричал мальчик, надрывая голос.

Старый волшебник, вздрогнув от неожиданности, слегка расплескал чай и обернулся на крик. Его ученик, словно вихрь, ворвался на террасу, лицо пылало, глаза метали искры ужаса, а грудь тяжело вздымалась, не давая вымолвить ни слова. Замус, встревоженный подобным зрелищем, мгновенно поднялся и, приблизившись к Левину, положил ладони ему на плечи. Встревоженный взгляд его мудрых глаз пронзил смятение ученика:

- Что случилось, Левин? Говори же!

- Там... там... - силясь выдохнуть, пролепетал Левин, но слова застревали в горле, словно комья земли.

Учитель усадил мальчика на плетеный диванчик, и наполнил чашку ароматным чаем из васильков. Левин медленно пил, словно возвращаясь из небытия, силясь завязать разговор, но Замус лишь прикладывал палец к губам, призывая к тишине - сначала успокоиться, а уж потом излить душу. Сам хозяин дома опустился рядом в такое же плетёное кресло, что стояло напротив гостя. Когда смятение окончательно отступило, Левин в мельчайших деталях поведал о случившемся, не упустив ни единого слова о зловещем Адиусе, чье имя шептали птицы.

Лицо Замуса омрачилось тревогой. Первая, пусть и призрачная, встреча с Главным Жрецом пещерников не сулила ничего хорошего. Необходимо было срочно связаться с Волшебником Вендой. Попросив мальчика немного подождать, Замус поспешил в свой кабинет. У стены, уставленной книжными шкафами, он взмахнул рукой, очертив в воздухе светящийся треугольник. Шкафы бесшумно раздвинулись, открывая взору огромное зеркало, но то было не простое зеркало. То был видеофон, с помощью которого учитель мгновенно связался с Вендой. Замус передал все, что услышал от Левина, не забыв о птицах, узнавших Адиуса. Слова Венды, словно солнечный луч, пронзили мрак тревоги, и старый учитель поспешил вернуться к своему ученику. Выйдя на террасу, Замус вновь опустился в кресло, стараясь не выдать ни малейшим жестом своего волнения.

- Все, что ты увидел сегодня, не должно омрачать твою душу страхом. Ты живешь в стране гномов, где уважение - краеугольный камень, а любовь и доброта - солнце, согревающее каждую семью. Мы чтим честность как бриллиант, воспитанность - как изящный танец, преданность - как якорь, держащий нас в бушующем море. Но, увы, за нашими рубежами раскинулся мир, где ложь плетет свои сети, предательство вонзает кинжал в спину, а жестокость - словно зимняя стужа, сковывает сердца.

- Неужели такое возможно? - изумленно выдохнул мальчик.

- Возможно, Левин. И со временем ты узнаешь многое о том, что скрывается за границами нашего дома. Но всему свой черед. А сейчас позволь мне проводить тебя. И главное... ничего не бойся. Договорились?

- Да, - прозвучало не сразу, словно эхо сомнений.

- Вот и славно, - Замус поднялся с кресла, его движения были плавными, как течение реки, и направился к лестнице. - Пошли, друг мой, а то сумерки уже крадутся по пятам.

По дороге учитель щедро делился с учеником забавными и поучительными историями, рассыпая их словно искры костра в ночи. Левин, очарованный его компанией, заливался смехом над каждой шуткой, позволяя теплу и легкости вытеснить недавний страх. Замус, словно мудрый лекарь, залечивал раны его души. Но истинная причина его заботы была иная: впереди ждал непростой разговор с родителями Левина, разговор, который мог изменить многое.

Простившись с учителем и проводив Левина в комнату, Замус попросил родителей мальчика прогуляться с ним. Ничего не подозревая, они вышли вслед за учителем, и аллея медленно поглотила их фигуры. Замус не спешил, исподволь подводя разговор к цели своего визита. Но не думайте, что старый учитель собирался поведать о сегодняшнем происшествии с их сыном. В стране гномов само упоминание об Адиусе и мире за пределами их владений было под запретом, ведомом лишь волшебникам, что оберегали свой народ подобным образом. Покинуть страну гномов, равно как и проникнуть в нее, было невозможно: невидимый купол, созданный волшебниками, служил надежной защитой от попыток бегства и вторжений. Возведенный в незапамятные времена, когда мир впервые узнал о людях, купол стал спасением от их корысти. А когда появились пещерники, он превратился в непробиваемую броню не только от проникновения, но и от их темной магии. Проникновение Главного Жреца пещерников, случившееся сегодня, повергло в смятение не только Замуса, но и Венду. Завтра все волшебники соберутся вместе с Вендой, чтобы решить, как укрепить защиту купола, дабы тьма более не смогла проникнуть в их мир.

Пока старый учитель Замус с упоением рассказывал Нэксилу и Алии о недюжинных способностях их сына, глаза родителей лучились гордостью и надеждой. Когда же поток похвалы иссяк, Замус, одарив их лукавой улыбкой, произнес:

- Нэксил и Алия, что скажете, если я предложу вашему Левину продолжить обучение у самого Волшебника Венды?

Восторг родителей был подобен грому среди ясного неба.

- Это невероятно! - воскликнули они в один голос.

- Учитель Замус, мы, конечно, не смеем перечить, - проговорила Алия, немного успокоившись, но с тенью сомнения в голосе, - но как сам Венда? Сколько мы живем, ни разу не слышала, чтобы он брал учеников...

- Не тревожьтесь, Алия, я недавно говорил с Вендой, и он дал свое согласие, - добродушно успокоил ее Замус.

- Я всегда знал, что мой сын далеко пойдет! Спасибо вам, учитель! - с гордостью воскликнул Нэксил.

- Ох, надо же будет к следующему учебному году собрать Левина, приобрести все необходимое, а то где он там будет искать вещи, тетради, ручки... - забеспокоилась Алия, уже погружаясь в хлопоты материнского сердца.

- Ничего не надо, - расхохотался Замус. - У Венды всего вдоволь... Вот только Левин поедет не в следующем учебном году, а уже завтра...

- Как - завтра?! - ахнули родители, не в силах скрыть изумление.

- Дело в том, - Замус говорил чистую правду, - что мне больше нечему учить Левина. Ему нужен наставник иного уровня. Как вы сами только что сказали, Волшебник Венда никогда не брал учеников, ибо не видел достойных. Но за успехами Левина он следил пристально и сегодня, в беседе со мной, лично пригласил его на обучение. Завтра ждет его. Не вижу причин для тревоги. У него будут каникулы, и он станет проводить их с вами. Но если вы откажетесь, он потеряет драгоценное время и, возможно, упустит единственный шанс учиться у самого Венды.

- Вы, наверно, правы, учитель Замус, - отец отбросил последние сомнения. - Рано или поздно это должно было случиться. - Он повернулся к жене. - Ну что, мать, собирай сына в дорогу. Хоть и мал он у нас, да удал не по годам. Есть у парня жажда знаний - грех препятствовать. Пусть учится.

На этом разговор иссяк, словно ручей в засуху. Замус предупредил, что Левин покинет их с первыми лучами солнца, и он будет ждать, чтобы проводить его в путь и дать напутствия.

Когда первые нити рассвета едва коснулись горизонта, Алия, словно тень, скользнула в комнату сына. Легким касанием она провела ладонью по его волосам, словно пробуждая ото сна нежным прикосновением. Наклонившись, она осыпала его щеку поцелуями, отчего Левин, словно котенок, довольно заурчал во сне. Еще один поцелуй, и шепот, теплый и ласковый, коснулся его правого ушка:

- Сыночек, пора просыпаться.

Мальчик, утонувший в объятиях сна на левом боку, тут же перевернулся, словно ища защиты от наступающего дня. Алия повторила, на этот раз громче, но в ответ Левин лишь укрылся одеялом с головой, прячась от настойчивого пробуждения. Так продолжалось несколько томительных минут, пока, наконец, он не открыл глаза, в которых еще клубился туман сна. Словно очнувшись от забытья, Левин сначала бросил взгляд на сереющую за окном даль, а затем вопросительно посмотрел на мать:

- Почему ты разбудила меня так рано? Что случилось? - в голосе мальчика прозвучала легкая тревога.

- Нет-нет, все хорошо, - успокоила его Алия, в голосе которой звучала натянутая безмятежность. - Просто вчера ты уснул раньше, чем я успела рассказать тебе...

- О чем? - Левин вопросительно вскинул брови.

- Понимаешь, сынок... - Алия запнулась, словно выуживая нужные слова из глубин сознания, - сегодня ты улетаешь к Венде. Учитель Замус скоро придет и все тебе объяснит. Но... если ты не хочешь, ты можешь отказаться. Тогда ты просто продолжишь спать, а мы все уладим с учителем...

- Нет-нет! - воскликнул мальчик, в памяти которого вспыхнули обрывки вчерашних событий. - Я полечу! Сейчас буду готов!

Словно подхваченный невидимой волной, он вскочил с кровати и умчался в ванную, немало удивив мать. Обычно Левин любил понежиться в постели минут десять-пятнадцать после пробуждения, а тут - такая прыть! Алия списала все на его рвение к учебе и отправилась на кухню готовить завтрак.

Первые, робкие лучи рассвета уже прокрадывались в окно, возвещая скорое прибытие учителя Замуса. До его прихода нужно было успеть подкрепиться. На кухонном столе Левина ждала тарелка с аппетитными кукурузными лепешками, щедро политыми ореховым вареньем, и кружка ароматного ежевичного компота. С удовольствием усевшись за стол, он принялся за трапезу. За окном нетерпеливо гулил Острик, звавший своего хозяина, еще не подозревая о предстоящем им долгом путешествии.

После завтрака Левин со всех ног помчался к Острику, не забыв попрощаться с Гутиком - забавным кузнечиком, обитавшим подле дома и неизменно сопровождавшим мальчика во всех его играх с мячом.

Завидев хозяина, Острик радостно затрепетал крыльями. Левин прильнул к мягкой груди своего пернатого друга, и голубь нежно обнял его в ответ.

- Ты сегодня рано. Неужели нас ждет новое путешествие? - с надеждой спросил Острик.

- Еще какое! - ликующе ответил Левин.

- И куда же на этот раз, если не секрет? - полюбопытствовал голубь.

- Точного маршрута я не знаю, но что-то подсказывает мне, что мы отправимся высоко в горы, - с важным видом произнес мальчик.

- Здорово! - воскликнул Острик. - Я никогда не был в горах!

- Я тоже, - признался Левин. - Скоро придет мой учитель и все расскажет... А вот и он!

В этот миг к дому подошел Замус, и мальчик, оглашая окрестности радостным криком, бросился ему навстречу, на бегу выкрикивая Острику:

- Готовься к отлету, сейчас придет отец и подготовит тебя!

Родители уже стояли у крыльца, оживленно беседуя. Как только Левин подбежал к ним, отец направился снаряжать Острика в путь, а Замус принялся объяснять мальчику, как добраться до места, где его будет ждать друг Венды, гордый горный орел Кравал. Левин воспринимал предстоящее как обычную лесную прогулку, не подозревая о скрытых трудностях: сначала на плато самой высокой скалы его встретит Кравал, и лишь затем он последует за ним к Венде. Выслушав наставления Замуса, все вместе направились к Острику.

Отец уже ловко закрепил на спине Острика специальное седло, словно опытный шорник, а к седлу крепились корзинки для поклажи, любовно собранные Алией еще ночью. Острик, взмахнув могучими крыльями, мягко опустился на землю, принимая своего юного наездника. Левин, взобравшись на спину голубя, с тяжелым сердцем попрощался с родителями и учителем. Словно серебряная стрела, выпущенная из лука, Острик взмыл ввысь, унося Левина навстречу судьбе, где решалось будущее двух миров.

Полет был долгим и утомительным, с частыми остановками для отдыха, ведь Острику никогда прежде не доводилось преодолевать такие огромные расстояния. Запасы воды быстро иссякли, и приходилось искать укромные речушки и ручьи, чтобы пополнить опустевшие баулы. Лишь на четвертый день вдали, словно мираж, возникла скала, окутанная пеленой облаков - место встречи с орлом Кравалом. Плато едва просматривалось сквозь эту дымку. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, и сумрак медленно обволакивал землю.

Опустившись на твердую, продуваемую всеми ветрами поверхность, Левин соскользнул с крыла Острика и напряженно вгляделся в небо, но густые облака скрывали все в непроницаемой мгле. На вершине скалы царил пронизывающий холод, и мальчик, поежившись, прижался к теплому крылу своего пернатого друга. "Что ж, - подумал он, - отдых нам не помешает..." И в этот момент тишину разорвал мощный взмах крыльев. Из облачной пелены вынырнул Кравал. По сравнению с Остриком он казался настоящим гигантом, а сам Левин - не более чем крошечным муравьем. Опустившись на край плато, Кравал свысока окинул презрительным взглядом гнома и голубя, не понимая, зачем такие ничтожные существа понадобились великому волшебнику Венду. Но он всего лишь посланник, и не ему судить о решениях своего хозяина.

Приблизившись, Кравал пророкотал, словно удар грома:

- Летите за мной. Отстанете - возвращайтесь обратно.

Орел, повинуясь незримому приказу, распахнул крылья, рассекая воздух, и взмыл ввысь. Левин, вскочив на Острика, ощутил, как голубь, встрепенувшись, стрелой устремился вслед за грозной тенью Кравала. Они пронзали пелену облаков, оставляя внизу заснеженные пики гор, словно застывшие волны бушующего ледяного океана. Холод, точно тысячи ледяных игл, вонзался в тело, пронизывая до костей, но отстать от предводителя означало верную гибель в этой неистовой стихии. Время словно замерло, полет превратился в бесконечное заточение в ледяной темнице, где стужа сковывала не только плоть, но и саму мысль. Когда же бешеная гонка в небесах подошла к концу, Левин и Острик долго не могли очнуться от ледяного наваждения. Навстречу вышел Старец Венда, и приветливая улыбка озарила его морщинистое лицо. Он бережно повел нового ученика в свою теплую пещеру, где у жарко пылающего очага мальчик долго отогревал окоченевшие члены. Острику же выделили укромный уголок в другом конце пещеры, где тот смог, наконец, согреться, утолить голод и жажду кристально чистой родниковой водой.

Понадобились целые сутки, чтобы мальчик отоспался, согрелся и вернулся в мир чувств. Когда Левин вышел из своей комнаты, в конце длинного коридора его привлек свет из приоткрытой двери. Не раздумывая, он направился к нему. Толкнув дверь, Левин очутился в просторной комнате. В самом центре стояли два кресла, обтянутые плотным шелком, словно сотканным из звездного света, с диковинными птицами, которых мальчик прежде никогда не встречал. Позже он узнал, что это были павлины из мира людей. Напротив кресел, словно живое пламя, потрескивали поленья в камине, издавая забавные звуки: "Тррррск, трррск". Между ними стоял изящный круглый столик на причудливо изогнутых ножках, а в центре его возвышалась ваза с полевыми цветами, словно кусочек лета, заточенный в хрустальный плен. На каминной полке красовались бронзовые подсвечники и диковинные мраморные часики-бегунки, грациозно вышагивающие туда-сюда на своих крошечных ножках. Остановившись, они поворачивались к присутствующим, поднимали тонкие ручки и мелодичным голосом объявляли время, а заодно напоминали о важных делах. Оторвав взгляд от огня, Левин увидел огромные стеклянные двери, за которыми простиралась каменная терраса. За стеклом мерцали далекие звезды, а внизу, словно взбитые сливки, застыли облака. Пол комнаты украшал пушистый ковер с причудливым орнаментом, выполненным в той же цветовой гамме, что и шелковая обивка кресел. Но мальчик не успел вдоволь налюбоваться убранством комнаты, как его окликнул вошедший Старец Венда.

- Ну что, - улыбнулся Венда, - приступим к нашим занятиям?