Снова осень. Холодно. Поздний вечер, я возвращаюсь домой. Правая рука сжимает шуршащий синий пакет.
Накрапывает холодный осенний дождь, кое-где виднеется вчерашний не растаявший снег. Пахнет автомобильными выхлопами - в двадцати метрах от тропинки автострада.
С ревом несутся в обоих направлениях металлические гробы, кровожадно ухмыляются радиаторными решетками, режут сгущающуюся мглу фарами... Три года назад мы с Вероникой были вместе. Таким же дождливым осенним вечером мы ехали по автостраде. Она много смеялась, лепетала что-то по поводу разлитого луной серебра, вызолоченного фарами асфальта. Боже, я был так пьян, что едва мог вспомнить свое имя...
Визг тормозов, яркие круги фар, скрежет металла, треск стекла, - мир замер, тысячи осколков стекла с шорохом падают в жидкое серебро Луны, вызолоченное фарами.
Пахло свежей кровью и миндалем. Я смотрел в глаза, её угасающий взор звал меня, что-то сбивчиво говорил, но губы были неподвижны. Она пахла весенней свежестью, ароматом сирени, роз, она была поэтом, которого я не уберег.
Я был мертвецки пьян, наверное, потому и дотянул до реанимации. Дорожная полиция признала единственного выжившего в аварии невиновным и отпустила. Много раз казнил себя, пытался вспомнить и разобраться - кто же на самом деле был виноват...
Однажды зимой в голову пришла идея, которую воплотить мне удалось только сегодня.
Глупо все. Вот эта моя жизнь никчемная и совершенно никому ненужная, сменяются времена года, живу неизвестно зачем без моей Вероники, сегодня все должно измениться.
Ну вот, почти и пришел домой.
Стоп. Что это? У поворота стоит полицейская машина. Мне есть чего бояться, ведь именно сегодня я совершил страшное преступление.
Нервы на пределе, что делать? Положить пакет, нет, поздно легавые уже заметили.
Неверным шагом подхожу ближе.
- Эй, мужик! Да-да ты, подойди-ка сюда.
- Кто, я?
- А кто еще? Как видишь, больше никого рядом нет.
Сердце ушло в пятки, надо же так глупо попасться, у самого дома.
- Что так поздно вечером делаешь?
- Гуляю, - ответил я.
Очень хотелось спросить этого тридцатилетнего хмыря - что он сам тут делает. Словно разряд электрического тока пришла мысль. Дьявол! Они уже все знают, как же они успели меня вычислить так быстро.
Зрачки постового сузились.
- Да ну. Покажи что у тебя в пакете.
- В этом?
- Ага.
- Да ничего там нет, - ляпнул я. Идиот, этот сразу же поймет, что я что-то скрываю. - Почему я вообще должен что-то делать? Может вы не постовой вовсе, я вот вчера в криминальных новостях слышал историю про бандитов переодевающихся в фараонов, - опять прокол, если этот мент вовсе не мент, я попал в двойне, надо же быть таким идиотом.
- Слушай клоун, я тебе сейчас все чин-чинарем оформлю, а постовой Дружайло мне поможет дубинкой, - первый полицейский резким движением достал пистолет, в следующее мгновение, блестящее в лунном свете дуло смотрело в мою грудь. - Отвечай! Что ты здесь делаешь вечером? Что в пакете?
- Я гуляю, психотерапевт посоветовал мне вечерние прогулки, - солгал я. Они меня раскусили! Бежать уже поздно.
Сдавленный смешок. Дружайло давится смехом сидя в машине, до меня долетает фраза:
- Только психа нам здесь еще не хватало.
- Руки в гору, без шуток, - командует первый патрульный и медленно приближается. Краем глаза вижу - второй патрульный сдавленной пружиной выпрыгивает из машины, отточенным движением выхватывает из кобуры оружие.
Это конец! Дальше все как в тумане. Меня укладывают лицом на холодный капот патрульной машины, щелчок наручников на запястьях, меня обыскивают.
Хруст полиэтилена - Дружайло с интересом разворачивает мой пакет. Сука! Не смотри, ты немеешь право! Подонок!
Резкий рывок в сторону, пытаюсь сбить с ног второго полицейского. Удар по ногам, удар по голове... еще целый град ударов.
- Не рыпайся!.. - голоса стихают, проваливаюсь в темную яму.
Минуты через две прихожу в сознание. Лежу на мокром холодном грязном асфальте в небольшой луже собственной крови. Все тело болит.
- Очухался. Помоги ему встать, - командует полицейский.
Меня кто-то поднимает на ноги. Еле стою, ничего не видно, перед глазами желтые круги, картинка плывет, чувствую теплую струйку крови - сочится на лицо.
- Ну, ты мужик вообще реальный придурок. Тут по сводке маньяк - насильник орудует, вот мы и приняли тебя за насильника. Надеюсь, ты не собираешься никуда обращаться?
Не верю своим ушам.
- И все-таки, что это за фигня у тебя в пакете? - не дожидаясь ответа, спрашивает второй голос. - Тут какая-то башка манекена, и еще флеш-карточка.
- Я обязан отвечать?
Вновь сдавленный смех.
- Дай пять Джон, он действительно законченный псих.
Мне в руки вложили что-то шуршащее, позднее я понял, что это мой пакет.
- Давай проваливай.
Кое-как я добрался до своего дома, поднялся на пятый этаж. Захлопнул входную дверь и на ощупь прополз в ванную. Скинул одежду, промыл раны. В зеркале увидел незнакомое лицо - заплывший глаз, щека рассечена. Плевать, заживет. Все тело в синяках. Как же больно. Ну, ничего это всего лишь тело, всего лишь кусок мяса, главное - разум не пострадал.
Прохожу в комнату - рабочий кабинет, прихватив злополучный пакет.
Голову - конструкт моей любимой, быстро подключаю к портативной Деке... ах, те же губы, те же плавные изгибы милого лица. Времени мало.
Быстро подключаю второй конструкт, записанный на флеш-карточке. Проверяю надежность разъемов. Все правильно, теперь надо подготовиться самому.
Привычным движением опускаюсь в мягкое кресло, надеваю виртуальный шлем и перчатки, подключаю троды к Деке. Щелчок клавиши уносит меня из этого глупого неправильного мира.
Яркий свет, жмурюсь, впереди круглый тоннель... стремительное движение, геометрические фигуры, замершие в невесомости, эстокады строк, шинопроводы информации, процессорное озеро, в котором можно различить торопливо бегущие тени единиц и нолей...
Наконец дома, вокруг меня инфопространство. Здесь все привычно и понятно. Пересечение мира информации и мира математически модулируемого, столкновение целеустремленного разума человека и исполнительного машинного.
Открываю доступ к файлу реконструкта сознания моей Вероники.
- Здравствуй, - говорю как можно мягче.
- Здравствуй милый, я тебя люблю, - отвечает голос из пустоты, словно окружающее пространство говорит со мной.
Горечь, я ожидал большего, я думал её образ уже создан.
- Как ты себя чувствуешь родная, я так по тебе соскучился.
- Здравствуй милый, я тебя люблю.
- Здравствуй-здравствуй. Ты помнишь, что было до того, как мы с тобой встретились?
- Здравствуй милый, я тебя люблю.
Вот дьявол! Выключаю программу. Сознание Вероники реконструировано не полностью, скорее всего на начальном этапе создания.
Где этот вздорный старикашка программист? Ах да вот он, на флеш-карточке. Больше ты не будешь бездельничать, клянчить за свое безделье деньги, и не будешь ворчать! Я заставлю тебя работать! Не законно конечно копировать сознание живого человека, но что поделаешь, он сам меня вынудил. Да и кто хватится вздорного старика? Найдут его, скажем, завтра, подумают - сердечный приступ или инсульт, ну даже если выживет (что, вряд ли) после такого, все равно помнить ничего не будет.
- Вызываю программу декодировки формул сознания.
- Слушаю вас? - он был всего лишь черным кубом, он не мог видеть, чувствовать, он мог только работать, как работает всякая машина, его сознание - прекратило существование и превратилось в мириады логических кодов выполняющих определенные действия в ответ на различные раздражители.
- Помнишь, кто ты, помнишь, кем работаешь? - я разглядывал парящий в невесомости куб.
- Я инженер - программист Стюард Андерсен, занимался разработкой искусственного интеллекта. В девяносто втором ушел на пенсию.
- Последние над чем ты работал, помнишь?
- Конечно, какой-то псих по фамилии Стасовский заказал куклу запрограммированною, как его покойная жена. Я ему объяснял что торгую, кхм, нелегально конечно, китайскими марионетками, которые умеют доставлять радость любому хозяину. А этот Стасовский заладил, что ему нужно реконструировать сознание его жены.
- Покойной.
- Да.
- И как ты справлялся с заданием?
- Эй, да ты шутишь? На это потребуется не один старый программист, а тысячи молодых. И, пожалуй, лет двадцать кропотливой работы. Неужто не в курсе? В прошлом году НАСА запустила спутник РОБОТРОН - Российского производства. Вычислительная техника спутника оснащена программным обеспечением СТААР - 3000. Эта радость имеет интеллект пятилетнего ребенка. Работает медленно с большим энергопотреблением, но для исследования космоса самое оно. Над крошкой трудилась добрая половина сотрудников американского Майкрософта и сто семьдесят тысяч сотрудников русского Кибердайна.
- Значит, ты ничего не сделал?
- Как это ничего, обижаешь, я же программист все-таки. Я расширил программный код марионетки, изменил речевой движок, подобрал соответствующий тембр голоса и прочее.
Да, кстати, мне больших трудов стоило изменить размер её груди. Вчера преступил к расширению словарного запаса марионетки.
- Значит, она навсегда останется машиной? А как же искусственный интеллект?
- Глупости мой мальчик, глупости, воспетые Уильямом Гибсоном в нетленных восьмидесятых. Я и сам когда-то загорелся этой идеей, но понял что к чему. Только Бог может создать человека.
- А человек?
- Человек может лишь записать сам себя в книге, в песне. Может скопировать себя на любой доступный носитель информации. Оставить отпечаток, слепок, не способный мыслить и думать, но способный помнить.
- Сколько будет семнадцать умножить на два?
В ответ мне вторила тишина инфопространства. Я спросил еще что-то из области математики, но конструкт мне ничего не ответил, он не мог мыслить. Возможно, я поторопился, возможно, можно как-то построить мост между логическими цепочками конструкта и вычислительными способностями компьютера... Я, к сожалению, не знаю, как это осуществить, хотя есть еще одна идея. Мы будем вместе.
- Стереть логические коды личности, записанные на флеш-карточке, оставить логические коды памяти и приемов программирования. Скопировать выделенные файлы в долговременную память, скопировать моё сознание.