Ян лежал на кровати, широко раскинув руки в маленькой однокомнатной квартирке "спального района" северо-запада Петербурга. Отсутствующий взгляд, устремленный в подвесной серебристый потолок медленно и бесцельно передвигался по его поверхности, цепляясь за каждую вмятинку, за каждую царапинку на его поверхности.
Заканчивался очередной бесполезный день. На улице стояла зима, но дождливая петербургская погода, похожая больше на позднюю мокрую осень, так свойственная северной столице, казалось, не собиралась с этим соглашаться. В сумрачном воздухе, "висел" мелкий дождь, настолько мелкий и невесомый, что казалось каплям этой мороси никогда не коснуться земли без посторонней помощи. Порывы ветра играли с этой воздушно - водяной массой по своему желанию, завивая ее, как причудливую женскую прическу, в разные стороны,- создавая впечатление полного хаоса.
Единственная комната квартиры представляла собой скорее библиотеку, чем помещение для жилья. Застекленные ярусы стеллажей, заполненных книгами, поднимались до самого потолка. Из мебели в комнате находилось обтянутое черной кожей, замысловатое сооружение для отдыха и сна, что-то среднее между софой и диваном. По бокам этого сооружения стояло две тумбы, так же отделанные кожей, под цвет спального места. На одной из них стоял ночной светильник, на другой располагался плоский монитор компьютера и клавиатура с мышью. Рядом с софой располагались два пуфика и журнальный столик, служивший время от времени то обеденной зоной, то рабочим столом, то, как сейчас, импровизированным полевым госпиталем, заваленным бинтами и всевозможными лекарствами. Из-за отсутствия большого количества мебели комната казалась достаточно просторной и светлой, а благодаря стоящему в воздухе запаху медикаментов создавалось впечатление присутствия, в каком-то лечебном учреждении.
Квартира была далеко не единственной недвижимостью Яна, но самой любимой. Она досталась ему по случаю и очень дешево, от вдовы какого-то ученого мужа, то ли филолога, то ли писателя (он не вникал), попавшей в срочные финансовые затруднения. А заодно досталась и это хорошо подобранная библиотека, за которую он был крайне признателен судьбе.
Голова была пуста, обрывки мыслей, внезапно возникающие из глубин сознания, доставляли досаду и боль. Хотелось покоя и сна, покоя и сна, но попытки отрешиться от всего земного ни как не увенчивались успехом - тело, пережившее серьезную аварию пару месяцев назад, все еще звонко ныло, в местах переломов и не до конца заживших ран.
"За что-то боги сердятся!" - подумал Ян, тяжело переворачиваясь на бок, - "Видимо в чем-то я просчитался или грешен, но в любом случае - сам виноват!". Он глубоко вздохнул и задумался над посетившей его мыслью, вспоминая прошлое...
*****
Ян Закревский не был коренным Петербуржцем, его родители - славные строители коммунизма, были энергетиками и к Ленинграду имели довольно далекое отношение, если не считать, что их студенческая, послевоенная юность проходила именно здесь. Закончив "политех", где они и познакомились, родители всю жизнь прокатались по стройкам пятилеток и лишь почувствовав надвигающуюся старость, "остановились" в небольшом, но славным своей историей, городке под Рязанью, - с названием Пронск. Сам Ян родился в городе Волжском, где родители строили какие-то гидроэнергетические объекты, но не прожив там и года, он, вместе с родителями, начал свое долгое путешествие по стране. Где и в каких только условиях они тогда не жили: родители - зараженные духом строительства светлого будущего, переезжали с одного объекта на другой - туда, куда посылала их партия. Но когда надорванная возрастом и чрезмерно большими нагрузками чета Закревских собралась на пенсию,- партия в очередной раз послала их, но на этот раз очень далеко и нецензурно... Заботившаяся о будущем страны, но не заботившееся о своем личном будущем, семья, лишь по случаю умудрилась получить в собственность скромную двухкомнатную квартирку, выделенную им как служебное жилье в последней их "командировке".
Окончив школу, Ян направился, было по стопам родителей - в политехнический институт города Ленинграда, но связывать свою жизнь с энергетикой не собирался и наперекор отцу поступил на факультет экономики и управления производством. Факультет считался "девчачьим" и отец долго переживал за решение сына, но, в конце концов, смирился.
Учеба Яну давалась легко, но спокойная жизнь была не для него. Толи сказывалась беспокойная юность родителей, толи шалили гормоны, но к концу первого курса Ян "влип" в историю. Находясь в гостях у друзей, с "радиофака", он попал в драку с пьяными старшекурсниками - уже дипломниками и соответственно оказался одним из "крайних". Институту было не выгодно прощаться с почти готовыми выпускниками, и отчислили "салажат" - первокурсников. Ян не растерялся и смог перевести документы на вечерний факультет. Его приняли и на отлично закончив первый курс, он подал заявление на восстановление в свою группу дневного обучения. К удивлению Яна его восстановили, но в тот год с института сняли "бронь", и жизнь Закревского опять перевернулась: Яна, как и многих его сотоварищей не имевших "блата" забрали в армию. Но все было не так плохо, жизнелюбивый Закревский оказался довольным, попав не куда-нибудь, а в 16 "Чучковскую" бригаду ГРУ (г. Чучково Рязанская обл.)
Физически развитому и закаленному походной жизнью семьи энергетиков, Яну служба давалась легко и уже через три месяца непрерывной подготовки, и зверствующей дедовщины он получил первые сержантские лычки. Время неслось, война в Афганистане обошла Яна стороной, но на последнем году службы довелось повоевать и ему. Сразу после подъема его вызвали в штаб бригады. Доложив о своем прибытии дежурному офицеру, Закревский немного удивился, когда его отправили в актовый зал. Там уже сидели четверо сержантов из разных подразделений, но не успев расспросить, что к чему Ян вытянулся по команде "смирно" прозвучавшей от двери. В зал зашли начальник штаба и два не знакомых подполковника.
-Вот лучшие... От сердца отрываю,- начал начальник штаба, обращаясь к "незнакомцам". - Эти и в самоволку могут не пойманными... И стоять до последнего будут. Реальные пацаны... Не пожалеете и мы не опозоримся...
Дальше были быстрые сборы и самолет на Кубинку, Московской области, где тогда дислоцировалась 22 бригада "Серые волки", а оттуда, получив груз для сопровождения, транспортником на небольшой военный аэродром у столицы Демократической республики Йемен - города - порта Адена. Вот тут их настигла война. Январский Йемен 1985 года взорвался революцией, в пекле которой оказался и груз и сопровождающие. Груз адресовался нашим военным советникам на секретную базу подготовки расположенной примерно в двухстах километрах от Адена, но стрельба была уже вокруг аэродрома. Невесть какой контингент обслуживающего персонала отбивался как мог. Сопровождающие груз офицер и человек в штатском, звание которого было не известно, в очередной раз отправились "добывать" автотранспорт, оставив Яна и его товарищей на охрану ангара в который выгрузили груз по прибытию борта. В ангаре они торчали уже третьи сутки, неразбериха, творящаяся в городе, постоянные боестолкновения происходящие в нем ни как не позволяли закончить транспортировку груза на место назначения. Встречающие груз - не прибыли и самое ужасное - не было воды. Жара в накалившемся от южного солнца, приземистом ангаре была неимоверной, и ребята мучились от жажды.
-Ангар принадлежит нашему консульству. Кто бы не появился здесь, не назвав доведенного вам пароля - стрелять на поражение. - Постановил перед уходом майор,- Старший - старшина Закревский. На счет воды я помню, постараюсь добыть побольше. - Произнес он, заметив взгляды разведчиков.
С ухода офицеров прошло почти три часа, узнаваемый стрекот "калашниковых" раздавался где-то совсем рядом, но в плотную еще не подошел. Разведчики, заняв оборону по периметру ангара, вглядывались в очертания города и поднимавшиеся над ним дымы пожаров. В дали - почти у здания аэропорта, если так можно было назвать ряд строений, из которых осуществлялось управление полетами, дымились остатки сбитого накануне самолета. Кто-то пытался вырваться из огня разыгравшейся войны, но лишь нашел свою смерть чуть раньше. Несколько стареньких Аннушек стояло на вечном приколе, представляя собой груды проржавевшего метала. Прошло еще часа два, но на непривычном для этого времени года солнцепеке - они казались вечностью. Из-за здания "аэропорта", до которого было примерно метров пятьсот, появились два желтоватых объекта и двинулись в направлении ангара. Через несколько минут стало понятно, что это джипы и джипы были не пусты - над кабинами виднелись головы стоящих людей находящихся в кузове. Люди размахивали оружием и что-то возбужденно кричали.
-Приготовиться к бою произнес Ян. Кажется,- началось, братва...
Он взглянул на свой подсумок и вздохнул, подумав про себя: "Голову бы оторвать изобретателю этой ерунды. Что тут делать с четырьмя магазинами? Где найти время, что бы их перезарядить из цинков если бой будет серьезным?" А вслух произнес:
-Берегите патроны, пацаны, черт знает сколько нам тут торчать. Стрелять по моей команде - подпустим ближе, вдруг - наши... Джипы неслись во весь опор, клубы пыли, вихрясь, превращались в сплошную завесу, за которой уже нельзя было различить ни "аэропорт", ни прибытие возможной помощи. Люди, орущие в машинах, явно находились под действием наркотиков - они кричали, смеялись как ненормальные. Знакомых лиц не было и в помине.
-Наших нет! - выкрикнул кто-то из ребят, - Одни "махмуды", а прут к нам, - стопудово...
Словно в подтверждение этой догадки с автомобилей открыли беспорядочный огонь.
-Помните о патронах... Огонь! - Скомандовал Ян.
Стволы разведчиков "заговорили" почти одновременно. Автомат привычно дернулся в руках Закревского. Короткая очередь угодила в водителя первого джипа, размозжив его голову в нечто напоминавшее разбитый арбуз, чьи-то пули нашли своих жертв и среди его "пассажиров". Потерявший управление джип резко свернул вправо и, наскочив на соседнюю машину, перевернулся. Второй более удачливый джип, на всей скорости несся к ангару. Ручейки трассирующих пуль из его кузова поднимали пыль вокруг ангара, пробивали его стены. Настигнутый кем-то из ребят водитель этой машины был тоже убит, но, упав на рулевое колесо, вел свой автомобиль в последний бой. Ян приник к автомату и стал прицельно бить по колесам. Третья попытка удалась - левое колесо лопнуло, оголив диск, и машина, поменяв наклон, сменила траекторию движения. Изменение наклона джипа видимо сместило труп водителя и освободившаяся от нагрузки педаль акселератора, вернувшись на свое место, уже не добавляла скорость движения. Автомобиль, еще достаточно быстро катясь по инерции и получая дополнительную долю свинца из оружия обороняющихся разведчиков, натолкнулся на бетонную тумбу сигнальных фонарей и, развернувшись на ней примерно на шестьдесят градусов - застыл, задрав висящую на тумбе и развороченную выстрелами "морду" к верху. Стрельба прекратилась минуты через три - ребята добивали выпавших из джипов "нежданных гостей".
-Первый тайм мы уже отыграли... - произнес Ян полушепотом и крикнул в почему-то ставшую звонкой тишину, - Все живы?
-Василенко ранен.
Ян внимательно осмотрелся. У первого подбитого джипа еще виднелось слабое шевеление. Но четко разобрать в куче разбросанных тел с этого расстояния было не легко. Кто-то из "гостей" был явно еще жив.
-Как ранение?- спросил Ян.
-Жить буду, плечо и рука... Не чувствую не хрена...
-Ковальчук, окажи первую помощь- это шок у него, потом почувствует...
Ян еще раз осмотрелся. Движений в их сторону пока не наблюдалось.
-Петро прикрой меня - я оружие соберу, да проверю, кто там ползает у дальнего джипа.
-Может помочь?
-Справлюсь.
Ян отработанными до механизма перебежками исполнял "маятник". Снайперов в "аэропорту" похоже, не было, а шевелившийся у машины видимо стрелять уже не мог.
Укрывшись за первой машиной, Закревский в очередной раз присмотрелся к телам нападавших - очень не хотелось пули от какого-нибудь "недобитка". Вытащив из кобуры одного из погибших пистолет, удивленно хмыкнул, обнаружив, что это отечественный "макаров" и "для профилактики" сделал контрольные выстрелы во все тела находящиеся рядом. Ян перезарядил пистолет, вставил в автомат полный рожек и продолжил свой путь к дальнему автомобилю. До него было метров сорок. У "аэропорта" и с других сторон пока движения не наблюдалось, но неприятности могли повториться. Сделав небольшой крюк, Ян бежал загораживаемый корпусом перевернутого автомобиля - в случае появления реальной опасности его обязательно прикроет Петро. Петя Соломатин, - старый проверенный товарищ и то же был призван из Ленинграда, - ему можно доверять. Последние метры к машине Закревский проделал крадучись. За "перевертышем" кто-то тихо стонал. Ян перехватил автомат в левую руку и достал трофейный "макаров". Присев на колени он "выпал" из-за автомобиля производя выстрелы в увиденные им объекты. Доведенные до автоматизма рефлексы сделали свое дело - пули попали в шевелящиеся тела за долю секунды зафиксированные взглядом. Вот только один из двигавшихся - оказался ребенком... Ян так и не узнал, был это мальчик или девочка. Огромные испуганные глаза на головке маленького тельца обнимающего убитого отца надолго въелись в его память. Малышу было лет пять... Отброшенная ударом пули, голова скрылась за телом отца.
-Твою же маму - на кол посадить,- выругался Ян,- кто ребенка, пусть и с папашей - уродом, на войну отпускает?
Стараясь не поймать взглядом, то, что стало с малышом, Закревский нервно собирал боеприпасы в найденную в джипе спортивную сумку. Сердце не привычно ныло в груди.
-Черт, черт, черт...- продолжал ругаться Ян,- Ну хоть тут повезло,- проскрипел он сквозь зубы - достаточно вместительная сумка уже наполовину была забита полными магазинами от АК.- Ух-ты, ну вот, а за это - отдельное спасибо, - не удержался он, обнаружив в кабине машины снайперскую винтовку, - И прицел целенький.
Схватив добычу, он понесся к уже остававшемуся за спиной джипу. Правая рука тащила сумку с боеприпасами, левая гирлянду "стволов" схваченных за ремни. Повторив операцию "трофей" Ян поспешил к ангару.
-Ну, как вы? Что с Василенко?
-Плохо. Много крови потерял - вона, лужища какая. Что смогли - сделали, но если помощи не будет - хана пацану.
-Если помощи не будет,- хана всем нам, - констатировал Ян. - Поделите оружие и боеприпасы, а я еще раз сбегаю - там полканистры воды. Петро, ты же у нас "Ворошиловский стрелок"? Разберись с этой западной красавицей и следи-ка за "аэропортом".
-Ух-ты, - вот это оптика! - радостно воскликнул Соломатин. - Мне бы такую...
-Дарю,- успел крикнуть убегающий Ян.
Когда Закревский вернулся к ребятам, его встретила не приятная новость.
-Янек, "аэропорт" занят, там человек сорок. Показывают на нас, что-то обсуждают.
-Час от часу не легче, хорошо хоть мы прикопались. Снайперов не видно?
-Вроде нет. Были бы - мы уже заметили бы...
-Петро, ты давай без шуток таких... Твоя епархия - вот и займись. Как определил, что там чужие?
-Они дежурного расстреляли, я его еще при выгрузке запомнил... Тот, правда и не сопротивлялся - на что надеялся дурачок?
-Меняем позицию, братва! - произнес Ян, - Все в ангар. Делаем бойницы и оборона только от туда. Обзор конечно меньше, но целее будем.
-Как скажешь начальник.
-Петро ты пока тут. Все подготовим - свистнем.
-Какие вопросы, Янек...
За минут сорок удалось организовать более-менее приличные бойницы по всему периметру ангара. Критически осмотрев новую позицию, Ян произнес:
-Людей у нас маловато. Василенко уже не помощник, так что каждому по стороне света... Зовите Петруху...
Через пару минут, Петр устраивался у стены выходящей на здания "аэропорта".
-Так-то вроде бы и ни чего, только сваримся мы тут, Ян...
-Думаешь лучше вернуться наружу?
-Посмотрим.
-Что там новенького рассмотрел?
-Ну, прибавка у них - человек пятнадцать. Три джипа появилось и микроавтобус. На одном из джипов пулемет - громадный...- по типу нашего КПВТ.
-Достать сможешь?
-Нет,- они же не полные кретины - машины поставили за зданием... Я их на подъезде только и увидел...
-Жаль. Ну что же будем ждать.
Через час началась вторая попытка захвата. Наученные горьким опытом "повстанцы" доставили в "аэропорт" двух снайперов. И выставив на полкорпуса джип с пулеметом, начали огневую обработку. Били аккуратно - только по самодельным бойницам, стараясь не повредить возможные ценности, хранящиеся в интересующем их строении... Под прикрытием огня примерно двадцать человек, ползком и перебежками начали двигаться к ангару.
-Одного снайперка снял,- крикнул, перекатываясь от бойницы Петро,- Один - ноль, козлы...
-Не радуйся - винтовку кто-нибудь подберет и станет ноль- ноль, как и было... Но все легче...
Ян катнулся к присмотренному отверстию уже расширенному очередью крупнокалиберного пулемета. Застыв на мгновение, зафиксировал приподнявшуюся фигуру одного из наступавших и выпустил короткую очередь. Моментально сменил позицию и выстрелил еще дважды. Откатившись в сторону, хохотнул:
-У меня двое. Семен, ты же у нас сибиряк? Где твои шкурки? Или сезон охоты не отрылся?
Молчаливый крепыш, похожий на сказочного великана, Семен Воропаев улыбнулся.
-Ты моих не считай, я сам с ними распоряжусь. У меня уже трое... Не вам городским, меня поучать...
-Трое - это ты про девок на гражданке, или столько детишек настругал? - хохотнул Петро.
-Сам ты девка. Вот кончится эта фигня - я тебя на свиданку приглашу...
-А ты злобный оказывается...- вона как осерчал.
При упоминании о детях, что-то опять екнуло в груди у Закревского, и улыбка моментально слетела с его лица. В горле почему-то пересохло.
-Хватит зубы скалить...- прохрипел Ян - не равен час и у них охотники найдутся...
-Не накаркай...
Минут через десять атака нападавших захлебнулась в потерях, и они вернулись к "аэропорту". Стрельба стихла. Мастерство и удача разведчиков сделали свое дело.
-Ну что - человек десять-то мы уложили...- произнес Ян - Что с патронами? Раненых не добавилось?
Ребята доложили обстановку - потерь пока не было, да и расход патронов оказался минимальным.
-Добже, братва. Что делать-то будем? Уйти нельзя и не уйдем - смерть...
-Чему быть - того не миновать, - отозвался Петро, рассматривая в прицел происходящее у противника, - лишь бы похоронили по-человечьи.
Ян закурил и, задумавшись, сказал:
-Нам бы пару граников... А что мы сопровождаем? Может взломать ящики?
-Ян, ты конечно за старшего, но это трибунал... А если там нет ничего толкового - тогда в тройне обидно будет.
-Да уж.
Со стороны "аэропорта" раздалась активная стрельба и несколько взрывов.
-Что там,- насторожился Ян.
-Похоже, к нам помощь пришла, - радостно закричал Петро и открыл вспомогательную стрельбу.
Минут через пятнадцать на взлетную полосу выехали два БТРа и УРАЛ.
-Ну, что же - будем жить,- констатировал Ян.
Погрузка груза заняла почти два часа. Вымотанные жарой и боем ребята старались изо всех сил. Прибывшие на помощь люди славянской внешности были не многословны и работали в два раза быстрее.
-А вы молодцы, - сказал человек в штатском, который был в сопровождении груза,- скажу честно - мы вас уже похоронили...
-Майор погиб смертью храбрых. Ну а вас вернем на родину при первой возможности, хотя мне такие парни нужны. На всякий случай представлюсь: капитан Меньшиков.
До окончания погрузки разговоров практически не было. Загрузив УРАЛ и подобрав оцепление оставшееся для охраны "аэропорта", колонна двинулась в лагерь. Дорога обошлась без боестолкновений, но потери были... Сержант Василенко, потеряв слишком много крови, уснул навсегда. Смерть его была легкой - ему снилось, что-то хорошее и на лице так и осталась почти счастливая улыбка. Хранить покойника было негде, и его похоронили,- на уже существовавшем в лагере кладбище. Группа Закревского пробыла в Йемене еще три месяца, активно участвуя в различных операциях и охране лагеря, но опять понесла потери - погиб "астраханец" Витя Белоусов. Возвращались в часть они прежним составом - гробы с останками товарищей были погружены на тот же борт. Встреча была пышной и торжественной. Бригада отдала дань памяти погибшим товарищам, а трое уцелевших - получили боевые награды. Посмертные награды были отправлены и семьям погибших.
******
Дом стоял в глубине квартала, отгороженный от шумной улицы корпусами других зданий и зеленью тополей вымахавших чуть не до крыш. День подходил к концу. Солнце прощальными лучами пробиралось сквозь щели жалюзи, создавая в комнате приятный полумрак. Легкое гудение кондиционера убаюкивало, заставляя глаза закрываться. Полковник Сергей Петрович Меньшиков находился в состоянии сладкой полудремы, сидя за рабочим столом на своем излюбленном вращающемся кожаном кресле. На столе царил рабочий беспорядок- десятка два разноцветных открытых папок было разложено в Фоме причудливого пасьянса, открытый ноутбук мерцал картинкой заставки - в виде морского пейзажа с летающими над волнами уютной бухты чайками. Динамики тихо передавали шум волн и крики снующих птиц. У полковника была явно выраженная аристократическая внешность - тонкие черты лица, волевой подбородок, седые, чуть волнистые идеально уложенные волосы, врожденная грация и манеры общения. Он более походил на представителя богемы, нежели на умудренного опытом офицера госбезопасности. Прекрасный костюм подчеркивал атлетическую стройность фигуры, сохранившуюся не смотря на его пятидесятилетний возраст. Сонные мысли полковника блуждали в далеком прошлом, вынимая из тайников сознания одно воспоминание за другим.
Тогда, в далеких восьмидесятых капитан Серега Меньшиков жил совсем другой жизнью. Уже успевшего зарекомендовать себя в Афганистане и Йемене, перспективного офицера направили за океан. Сферой его деятельности стали в основном Соединенные Штаты... Они были и его домом и его работой. Задач было много и большинство из них сводилось к предотвращению "антисоветской" деятельности бывших сограждан, "предательски" покинувших СССР. Методов было не меньше чем задач и не редко работа с "клиентом" заканчивалась его устранением. Сергей Петрович - агентурное имя "Серьга", был специалистом высокого класса и для выполнения особо сложных задач, периодически направлялся в разные точки мира, в том числе и в "дружественные" государства "социалистической направленности развития". Где он только не побывал... Сергей был женат на чудесной американской девушке Джейн, дочери одного богатого техасского фермера и был счастлив в браке. Джейн подарила ему двух обворожительных дочерей - красавиц с безбрежно-голубыми глазами. Каждый раз, когда полковник вспоминал свою "американскую" семью сердце его болезненно сжималось в клубок - как он любил их... Вот и сейчас его лицо вздрогнуло от переживаемой боли. Потом наступил девяносто первый год, и привычный мир не просто стал давать одну трещину за другой, а развалился в один момент. Вызов в Москву прогремел как приговор. Зная методы работы "конторы" Меньшиков не стал рисковать любимой семьей и, объявив Джейн о необходимости "длительной командировки" в Африку - вернулся на родину. Дальше была работа в Прибалтике, Боснии, Чечне, но о возвращении в Штаты вопрос все откладывался и откладывался, а потом и пропал совсем. По агентурным каналам полковнику сообщили об очередном браке заключенным его Джейн. Как любящая жена она пыталась разыскать его в течение трех лет, но, убедившись в его утрате, решила не ставить на себе крест безутешной вдовы и вышла замуж за преуспевающего банкира. Для Меньшикова это стало сильным ударом, он давно пытался расстаться с "конторой" и жил надеждой на счастливую жизнь со своей семьей. Но полковник оказался не готов ни только к потере семьи, но и к тому, что творилось с его Родиной. Великая страна разваливалась на куски, еще вчера казавшийся таким свободным и радушным советский народ оказался сволочным, жадным и меркантильным народишком, скрывавшим свое истинное лицо за полотнищами транспарантов с красивыми фразами и вековым страхом за свою жизнь. Грязь лилась отовсюду и везде. Вчерашние друзья становились врагами. Отцы и дети становились по разные стороны баррикад. В эти пропитанные "революционными" порывами годы Сергей Петрович глубоко осознал всю сущность русского народа и стал понимать первопричины позволившие большевикам развязать гражданскую войну в 1917 году. Великая помойка вместо великой души, затоптанная в грязь история и культура некогда великого народа, забытые боги и святыни, безверие в себя, в "кормчих" страны, так часто и бездумно меняющих курс корабля и цвет его парусов, и уж конечно безверие в босоного еврейского мальчика Изю распятого на кресте... Все насильно прививаемое этой уникальной, многовековой культуре можно было сравнить с обоями наклеенными на уникальные фрески. Причем толщина сменившихся обойных слоев увеличивалась до невероятных размеров, изменив не только вид комнаты, если за комнату принять культуру и душу народа, но и ее объем. Вот только комната оставалась все той же, и первоначальные фрески оставались все такими же прекрасными... Как пережил Меньшиков это время и эти разочарования оставалось для него тайной. Наверное, сказалась уникальная подготовка, которую "подарила" ему "контора" и личные данные, унаследованные от предков. "Контора" тоже дала трещину и перевернулась, как перевернулось все в стране. Сергей Петрович, как и многие представители его профессии, оказался не удел, но не надолго. В мутной воде российских событий "рождались" не только новоиспеченные миллионеры, бандиты, коррумпированные чиновники, но и борцы с этими явлениями, нанятые теми с кем предстояло бороться. Театр абсурда коснулся и "конторы" - с ее помощью и, основываясь на выращенных ей кадрах, были созданы несколько организаций для скрытного уничтожения особо зарвавшихся представителей новой России. Их действие распространялось на кого угодно, лишь бы пришло приказание "сверху". Кто был в этом "сверху" и чьи интересы оно представляло, было такой же тайной, как и загадка русской души. Естественно были фамилии людей-кукол отдающих приказы и подписывающих бумаги государственной важности, но самих кукловодов не было видно вообще. В одной из таких организаций, под благовидным названием "Белый парус", предложили место заместителя генерального директора и полковнику Мышкину. Сергей Петрович, разочаровавшийся во всем, что только можно и уже вкусивший "прелестей" безработицы - согласился. Работа ему не нравилась, как собственно и вся жизнь в России, но свои обязанности он выполнял скрупулезно и профессионально. Уже пару раз, в порывах захлестывающего душу отчаяния он собирался застрелиться и серьезно подумывал о возвращении в США, но от воплощения этих идей его удерживала лишь надежда, что выполняемые его новой "конторой" мероприятия хоть немного очистят так любимую им Родину от накопившейся грязи, к которой он относил и себя.
Услышав приближающиеся шаги, к двери своего кабинета Меньшиков очнулся - многолетняя практика отточила рефлексы самосохранения практически до совершенства. Коснувшись клавиатуры, он взглянул на монитор ноутбука, который тут же отобразил изображение с камеры скрытно установленной с той стороны двери. На пороге стояла дама - очень изящная, лет сорокапяти, в очках... Белый верх, темный низ, с элегантным черным бантом, обхватывающим ворот блузы и спускающимся к достаточно высокой груди. Она напоминала образ женщин до революционной эпохи, умных, свободолюбивых, эксцентричных.
-Заходите, Элеонора Павловна, я вас жду,- произнес Меньшиков.
Дверь отворилась и в кабинет царственно вошла секретарша Сергея Петровича.
-Вот документы, которые вы просили,- она раскладывала принесенные папки и файлы перед полковником,- а это отчет аналитического отдела по "заказным"...
-Спасибо Элеонора, пригласите ко мне кого-нибудь из аналитиков и принесите кофе, пожалуйста.
Меньшиков углубился в изучение принесенных документов.
Задача поставленная "Белому парусу", находившемуся в Санкт-Петербурге, не отличалась оригинальностью - и на этот раз заключалась в том, что бы снизить процент заказных убийств захлестнувших Москву и Питер. Этой проблемой занимались и официальные структуры, но устранение киллеров и заказчиков на данном этапе "следственно- розыскных" мероприятий поручили "конторе" Меньшикова. Естественно каждый серьезный шаг при исполнении задания надо было согласовывать с "Литейным" - дабы не перейти дорогу "своим" людям и не расстроить ход расследования других подразделений. Несмотря на свою прозаичность, задача была архи-сложной и архиважной, как говаривал товарищ Ленин. Обе столицы были буквально наводнены охранными предприятиями и службами безопасности всевозможных структур, частных лиц и отставных генералов. Кадры этих организаций зачастую превосходили своим качеством не только "Белый парус" но и многие управления "конторы". Об используемом этими организациями оборудовании и спецтехнике говорить вообще не приходилось - сравнивать было не с чем.
-Остается одно,- только лечь умереть,- произнес Сергей Петрович, вспомнив строку из песни В.Высоцкого,- Да, чем дальше в лес, тем больше дров...
-Разрешите войти?- раздался голос из приоткрытой двери,- Вызывали Сергей Петрович?
На пороге кабинета возвышалась двухметровая глыба начальника аналитического отдела Андрея Голубцова. Глыба переминалась с ноги на ногу, ощущая хрупкость и замкнутость помещения.
-Заходи Андрюша, ну вот расскажи мне, когда ты стучаться научишься?
Меньшиков исподлобья взглянул на вошедшего здоровяка и невольно содрогнулся,- ну вот куда такого взять? А ведь опять проситься на оперативную работу будет! Двухметровая, почти квадратная мишень, на которую-то на улице все оборачиваются, он ведь в двери боком проходит... А парень,- просто умница. Нет,- пусть пока в аналитиках посидит.
Голубцов аккуратно присел на предложенный ему стул и вопросительно посмотрел на полковника.
-Ты на меня не гляди, чай не красна девица. Давай поведай мне - с какого краю нынче за клубок возьмемся?
-Приоритетным направлением, Сергей Петрович, считаю разработку "Пулковских". По нашим данным они расширяют сферы своего влияния, да и мурманские к ним зачастили - Чистякова только за этот месяц засекли у них дважды. Ими открыта сеть коммерческих заведений и очередное казино, причем на местах "внезапно разорившихся" или "пропавших" коммерсантов. Прямых доказательств естественно нет, но косвенных предостаточно. Дела на "центровых" я вам предоставил,- работа будет не сложной. "Литейный" не против и с предоставленным списком согласен.
-Что с "мурманскими"?
-Ну, тоже пару аварий устроим - оправятся не скоро...
-Добро. Согласуй с первой группой. Докладывать постоянно.
-Сергей Петрович, а как же на счет моего вопроса? Разрешите с "первой"?.. и Голубцов умоляюще посмотрел на полковника.
-Нет, Андрюша, пока ты мне здесь нужен, потерпи.
******
Через несколько месяцев, в те далекие времена, Ян дождался увольнения в запас. Заехав на недельку к родителям, он отправился в Ленинград. В институте его встретили с распростертыми руками и, не смотря на то, что учеба уже давно началась, его восстановили. Новая группа была на редкость богата красивыми девчонками. Создавалось впечатление, что он попал не в "политех", а в школу манекенщиц. Кроме Яна в группе было еще двое парней. "Маменькины сыночки", как окрестил их Закревский, были выходцами из "приличных" семейств, отцы которых занимали какие-то заоблачные посты. Примерно такое же положение было и у большинства одногруппниц, поэтому в общежитии на Лесном проспекте из группы жил только Ян. Зато там жила почти вся его "доармейская" группа. Старая группа встретила Закревского как родного. Оперившиеся и заблатневшие третьекурсницы, в их группе уже не осталось мужчин, - "усыновили" Яна, взяв его на полный пансион. Полный набор конспектов и курсовых был в его распоряжении, и учеба давалась почти так же легко, как и до службы. Конечно многое подзабылось, но смышленый ум Закревского быстро нагонял упущенное. Девушки из его сегодняшней группы безумно ревновали "конкуренток" и стали частыми гостьями "общаги". Ян чувствовал себя падишахом и скоро его популярность начала выходить за рамки родного факультета. Он был молод и неутомим, а воспитанное мамой уважение к женскому полу делало его вне конкуренции. Ян никому не обещал заоблачного счастья и вечной любви, но женщинам, с которыми ему доводилось проводить ночь, он отдавался без остатка, доводя их до исступления. Он был обожаем, но и сам, даря искреннюю любовь "слабой половине человечества" - делал все, что бы не стать камнем раздора. Безусловно, его ревновали, и, безусловно, иногда, происходили женские стычки за раздел ими самими определенной "собственности", но Ян, еще не встретивший настоящую любовь, оставался верен себе и женскому телу, которое он боготворил. Со всеми женщинами он вел себя с такой искренностью и нежностью, что даже сидящие с ним за одним столиком в кафе или ресторане "конкурентки", не могли определить его большего предпочтения и иногда оказывались в одной постели.
Май удался на славу, с первых дней балуя северную столицу прекрасными солнечными днями. Соскучившиеся по теплу ленинградцы, на конец-то поскидывали зимнюю одежду и потянулись на природу.
Вот и на общем собрании группы Закревского, было решено, выдвинутся на шашлыки. Ян знал одно живописнейшее место на 34 километре выборгской железной дороги - маленькая, но очень рыбная речка, песчаный берег, к сожалению пока бесполезный, но прекрасный дикий малинник, лес. Единственное неудобство- отсутствие автомобильной дороги компенсировалось гарантированным безлюдьем. Предложение выдвинуться туда - было одобрено большинством голосов и все с нетерпением ждали выходных, связанных с празднованием Дня Победы. Время, наполненное предсессионной подготовкой, пролетело незаметно и вот - шумная группа студентов, собравшаяся на Финляндском вокзале, уже загрузилась в "выборгскую" электричку. Яна радовало присутствие трех новых ребят появившихся в их компании. Это были женихи его одногруппниц и, судя по округлившемуся животу одной из них, - наступал сезон свадеб. Ребята то же были студентами "политеха", но принадлежали другим факультетам. Они были примерно ровесниками Яна, и тот надеялся, что благодаря их помощи, ему не придется взвалить все труды по обеспечению этой поездки на себя. Под песни и гитару дорога показалась слишком короткой и веселящееся студенчество, вывалив на перрон, направилось вслед за Яном, продолжая распевать. Путь занял чуть более часа, но место, указанное Закревским, действительно стоило того. Чудесная поляна, окруженная березками, располагалась недалеко от воды и завораживала своей красотой.
-Здесь русский дух, здесь Русью пахнет...- процитировал кто-то.
Лагерь разбили довольно быстро. И скоро дымок от костра расположенного в середине расставленных палаток стал доносить ароматы жареного мяса. Девушки шумно и весело накрывали "на стол". Ян, собрав рыболовн6ые снасти, пошел по реке, устанавливая жерлицы и донки. Менее трех щук он никогда здесь не ловил. Он отошел от лагеря метров на семьдесят, когда взгляд его приковала удивительно хорошо сложенная, обнаженная женская фигурка, распластавшаяся на траве. Огненно рыжие длинные волосы обрамляли восхитительно красивое лицо загарающей девушки. "Откуда она здесь?"- пронеслось в голове у Яна, но, бросив беглый взгляд по сторонам, он обнаружил ответ - на противоположном берегу реки аккуратной кучкой лежали вещи "купальщицы"- "Понятно - переплыла". Чуть ниже по течению, по той стороне реки, начинался не большой дачный кооператив. "Значит - дачница", - сделал вывод Закревский - "Но, боже мой, какая красота..." Увлеченный своим восторгом Ян наступил на предательскую ветку. Раздался громкий хруст. Девушка приподняла голову и посмотрела в его сторону. Осмотрев Яна с ног до головы оценивающим глазом, рыжая нимфа закрыла глаза и вновь опустила голову, подставляя лицо солнечным лучам. Выказанное ей безразличие болезненно задело какие-то нотки его души. Решение родилось само собой. Ян быстро разделся до гола и, сложив стопкой свою одежду, переплыл реку. Вода была обжигающе холодна - выйдя на берег, тело оказалось покрыто "гусиной кожей", но зато как было приятно прикосновение солнечных лучей.... Ян развалился на траве и блаженно закрыл глаза. Его мускулистое атлетически сложенное тело растворялось в удовольствии... Краем глаза он взглянул на реакцию рыжеволосой, но та казалась спящей волшебной царевной. Так прошло часа два, но весеннее солнышко начало поворачивать к закату и его лучи уже не доставляли прежнего удовольствия. Становилось зябко, но тренированное тело вовсе не собиралось сдаваться, и Ян с удовольствием предвкушал картину купания прекрасной незнакомки. Наконец-то послышались шаги человека входящего в воду. Закревский приоткрыл глаз и сквозь ресницы любовался открывшимся ему зрелищем. Гибкая красавица, волнующе грациозно передвигая свое тело, входила в воду. Красноватые отблики солнца придавали ей золотой цвет, и она была похожа на ожившую, античную статую.
-Теперь я понимаю некоторых из насильников - констатировал он про себя внезапно появившуюся мысль,- за такую не только в тюрьму, на край света можно...
Девушка вышла из воды и бесстыдно рассматривала Яна. Немного обсохнув, она начала медленно и демонстративно одеваться, задорно поглядывая в его сторону. Теперь настала очередь Яна делать невозмутимое лицо отдыхающего человека.
-Здравствуйте лесной принц.
Услышал Ян над своей головой.
-Вы случайно не снежный человек? Я его примерно таким и представляла.
Ян приоткрыл глаза и, изобразив удивление, ответил вопросом на вопрос:
-Господи, я уже в раю? Вы ангел? Каким волшебным ветром вас занесло в эти места? Проделки злой феи?
-Нет, скорее доброй... Меня зовут Надя.
-Я так и думал, что вы ангел... Надежда... Что может быть нужнее человеку.
-Вы про себя?
-Нет - про человечество.
-Так вы, сударь, - филантроп... А о себе иногда думаете?
-Иногда...
-Поэтому вы так наги?
-Да, все для людей - а на себя-то времени почти и нет.
-И как зовут столь доблестного человека?
-Этого человека зовут Яном, но я надеюсь, что, говоря о доблестях, вы подразумеваете мой внутренний мир?
-Не только,- в человеке должно быть все прекрасно...
-Надеяться при самой Надежде - не пристало, но быть может, мы встретимся с вами еще? Тут не далеко расположен наш лагерь, я буду польщен вашим присутствием.
-Не знаю. Я здесь с визитом на тетушкиной даче. Отпустит - так приду,- хохотнула она, потихоньку отходя от Яна,- К тому же вы наги - у вас там все такие?
-Да нет...
-Так значит только вы? Мой кавалер...- она залилась звонким смехом и помчалась по еле заметной тропинке.
-Так ты придешь?- крикнул он ей в след.
-Не знаю... - донеслось из-за деревьев.
Все происходившее показалось Яну сказкой, недоразумением. Его дикая выходка с нудистским пляжем, эта рыжеволосая красавица, этот разговор - на вы... Он развернулся и, бросившись в воду, несколькими взмахами переплыл речку. Вода отрезвила, но впечатление оставленное лесной феей томительно отзывалось в сердце.
-Какая красавица...
Ян подошел к месту, где лежала его одежда, но ее там не оказалось.
-Вот шельма, рыжая бестия...
Яну стал понятен ее хохоток по поводу его нигляже...
-Куда же она могла спрятать шмотки? Вот блин попал...
Обшарив все ближайшие заросли, и окончательно убедившись в своем полном фиаско, Ян потихоньку направился в лагерь. Голова в ускоренном темпе разрабатывала версию пропажи одежды...
-Вот стыдобушка-то, ну погоди - за мной не заржавеет,- ругался он,- Следующий ход будет за мной.
Подходя к лагерю, он проверял установленные снасти и к своему удовлетворению снял с одной из жерлиц хорошенькую щучку - килограмма на 2-3.
"Вот и ушица, какая- никакая. Еще бы ершей для навару наловить!" - подумал он. Добравшись до лагеря, Ян спрятался за покрытым мелкими, только набирающими силу листочками, кустарником. Ожидание было не долгим - одна из одногруппниц направилась к воде всполоснуть тарелку.
-Светик,- тихо позвал он ее,- Свет!
Девушка обернулась на знакомый голос и прыснула заливистым смехом.
-Да тише ты. Принеси мне что-нибудь из одежды, а то пока я плавал, кто-то мою одежду свистнул... Да, и вот эту рыбину забери.
Светлана, пытаясь подавить смех, присела на корточки.
-Ой, рыбачок... И удочка такая, - знатная... Щука-то ее не сломала?
Светлана "умирала" от смеха
-Тебе там леска там не мешает?.. Ой, держите меня - описаюсь.
Ян начинал сердиться.
-Да тихо ты, дуреха. Ты еще весь лагерь позови...
-А это мысль, - сквозь смех выдавила из себя девушка, видимо представляя эту картину.- Позвать?.. Ладно, ладно - иду...
Светящаяся от пережитого веселья Света, с рыбиной в руке направилась к лагерю. Послышались восхищенные голоса, обсуждающие нежданную добычу. Минут через пять девушка вернулась, но не одна - рядом с ней предвкушая интереснейшее зрелище, плелась ее подруга- Зоя.
-Вот он - спиннингист,- опять рассмеялась Света,- Слышишь, Ян, а можно и мне немножко половить?
Девчонки залились дружным хохотом.
-Сейчас вы у меня обе... наживками станете... Одежду принесли?
-Ой, как страшно... А насаживать-то прямо на удочку будешь или на крючок?
Подружки прыснули дружным смехом. Они явно не торопились вызволять Яна из создавшейся ситуации.
-Э-Э-Эх, совести у вас девоньки нет. Вот попадете и вы куда-нибудь, вот уж я отыграюсь.
-Уж, не к тебе ли на удочку?
Девчонкам явно нравился сложившийся диалог.
-Ну бабы,- будьте людьми...
-А до этого мы кто, по-твоему, были? Русалки что ли?
Обессилившая от смеха Светлана опустилась на траву, держась за живот.
-Ладно, держи рыбачок - уж не обессудь... Это все, что есть.
И девушка кинула Яну майку с рюшечьками и тонкими бретельками на плечах.
-Ой, либо рожу, либо все же обмочусь - почти захлебываясь от смеха, произнесла она, катаясь по траве.
Вид у Яна действительно был комический. Женская маечка в плотную обтягивала его могучий торс, выставляя наружу его мужское достоинство.
-Хватит ржать - штаны бросай, рявкнул Ян.
Светлана из последних сил швырнула в него спортивные штаны. Рядом с ней загибалась уже болезненным хохотом ее подруга Зоя.
-Нет, Ян ты прекрасней всех... Тебе косметику принести, - рыбачок?
Штаны были очень коротковаты, но это была одежда. Обойдя корчащихся от смеха девушек, Ян отправился к костру. Уже слегка подвыпившая компания встретила его бурными овациями. Несколько девушек не сговариваясь, начали "сползать" на землю давясь заразительным смехом. Ян подошел к своему РД (ранец десантный), отстегнул спальный мешок и начал доставать сменную одежду.
-Янек, ну пожалуйста, походи еще так,- произнесла подползшая к нему Светка,- умоляю - не прекращай этот праздник... И опять зашлась в приступах смеха.
"Похоже, я попал... И на долго..." - подумал Ян,- "Теперь весь институт полгода говорить будет... Вот дела..." Переодевшись в палатке в нормальную одежду, Закревский подошел к костру и почувствовал, как проголодался. Народ еще не успокоился и похохатывал, вспоминая увиденное.
-Ладно, хохотушки, угощать-то чем-нибудь будете?
Девушки заботливо засуетились вокруг Яна. Как ни как, - а любимчик... Налили вина, принесли горячий шашлык. Расселись кружком вокруг него. Успокоившаяся Светка подошла к нему и чмокнула в щеку.
-Спасибо Ян - я никогда так не смеялась. Наверное, из таких моментов и состоит настоящая жизнь. Ты мое самое светлое воспоминание на сегодняшний день. Не сердись.
-Да я и не сержусь, самому смешно. Вот ведь попал в историю...
-Только ради этого - уже стоило ехать сюда. Нет, правда - спасибо!
Светлана наклонилась к его уху и шепотом, что бы ни кто не слышал, спросила:
-Может ночью, вместе на рыбалку сходим?
-Здравствуйте,- раздался голос за спиной Закревского,- Мне нужен Ян...
Обернувшись, он встретился с взглядом "лесной феи". Рыжеволосая была все также прекрасна.
-Я пришла,- просто сказала она.
******
Надежда оказалась "северянкой", так как родилась и выросла в Мурманске. Отец ее был капитаном судна, а мама работала бухгалтером. "Рыжеволосая бестия" пока нигде не училась, так как провалилась на вступительных экзаменах в МГУ и усиленно занималась перед второй попыткой. В Ленинграде у Нади жила тетка - родная сестра ее отца, у которой она и гостила. После их первого и такого памятного знакомства, Ян и "лесная фея" встречались почти целый месяц, в свободное время, бродя по музеям и другим достопримечательностям Питера (в обиходе Ленинград и до переименования в Санкт- Петербург назывался Питером), а потом она уехала домой в Мурманск - до вступительных экзаменов оставалось слишком мало времени. Каждую встречу, Ян пытался уговорить ее поступать в ЛГУ (Ленинградский государственный университет), но Надежда грезила только Москвой. После ее отъезда, Ян написал ей несколько писем, но ответов не последовало и неокрепшая влюбленность в "рыжевласку" начала понемногу угасать. Лишь иногда, когда кто-нибудь из одногруппниц в шутку называл его "рыбачком", теплые воспоминания о "лесной фее" приятно согревали душу. Лето пролетело быстро. Стройотряд, десятидневный отдых на море и вот уже сентябрь. От обычной в те времена помощи сельскому хозяйству Ян умудрился открутиться и на "картошку" не поехал. Дополнительный месяц отдыха был не лишним - тогда он сильно увлекся живописью, и днями пропадая в "Эрмитаже" или "Русском музее", вечера проводил в среде знакомых художников. Его первые работы получили ободряющую оценку, и Ян начинал подувать о смене учебного заведения. Один из его новых знакомых имевший уже достаточно известное имя проживал в Выборге, и Ян частенько навещал его холостяцкую квартиру, в которой располагалась и мастерская. В тот вечер он задержался в институте - наконец-то началась учеба, и еще не приняв решение о смене выбранной профессии, Ян полностью отдавался ей, относясь к живописи как к увлечению. Но впереди был выходной - воскресение, а значит, у Яна появлялась возможность еще один день поучиться чему-нибудь у именитого мастера. Заехав в общежитие, Ян оставил сумку с конспектами и, предупредив своих "усыновительниц" о своей поездке, отправился на Финляндский вокзал. Он немного опаздывал на запланированную электричку, но ему повезло - электропоезд до Выборга еще стоял у перрона и Ян, не покупая билета в кассе, побежал к вагонам. Все складывалось чудесно - он успел забежать в тамбур вагона до закрытия дверей и пассажиров, как не странно, оказалось не так много, а значит, можно было рассчитывать на сидячие места. Облегченно вздохнув, Ян решил пройти в первый вагон, но немного задержался, приобретая билет у оказавшейся в вагоне "кондукторши". Попросив запомнить свое лицо, он предупредил ее, что будет находиться в первом вагоне и, получив согласие, отправился к "голове" электропоезда. Пройдя несколько вагонов, он оказался свидетелем драки и с изумлением увидел, что активной ее участницей является удивительно красивая, миниатюрна девушка. Однако, спустя мгновение она, получив не плохой удар в грудь, отлетела к входной двери в тамбур, за которой он стоял. Возмущенный избиением женщины Ян, вступился за девушку и находящегося с ней парня, но получил ножевой удар в спину. То, что происходило дальше, он помнил с трудом. Очнувшись в чужой, совершенно не знакомой квартире, он опять увидел эту миниатюрную девушку и почему-то обрадовался. Ян помнил, что они о чем-то говорили, он даже помнил вкус коньяка, которым она его угостила, а потом опять наступила темнота. "Зарема."- звучало в голове,- "Меня зовут Зарема..." Как получилось, что его сердце, вдруг стало принадлежать этой чеченской девушке, Ян не помнил и не понимал. Прожив в квартире Заремы и Рамзана более двух недель, он просто обнаружил, что не может без нее жить. Это чувство было так ново для него, что приходилось делать огромные усилия над собой, что бы его переживания не стали известны любому. Душа пела и плакала одновременно, хотелось кричать и метаться в головокружительных пируэтах. Яну казалось, что он сходил с ума. Когда рядом долго не было Зорюшки - как называл он Зарему, ее запаха волос, ее нежного, "мурлыкающего" из-за легкого акцента голоса, приступы "сумасшествия" становились невыносимы. Его "мамки", естественно заметили столь значительные перемены в Яне и старались хоть чем-то помочь влюбленному, но их усилия были бессильны... Закревский пропускал лекции, совершенно забросил живопись и подруг, все свое время, пытаясь проводить рядом с возлюбленной. Так продолжалось почти год, а потом... Потом появился отец Заремы. Остановившаяся рядом с ним машина, была даже не замечена, только что расставшимся с "Зоренькой", Яном.
"Молодой человек!" - раздалось почти рядом, и Закревский невольно обернулся. В машине сидело несколько мужчин - кавказской наружности. "Я именно к вам обращаюсь!" - сказал один из них,- "дело касается Заремы... Мы могли бы с вами поговорить?" Не ожидавший от незнакомцев упоминаний о дорогой его сердцу девушке, Ян немного растерялся.
-Касается Заремы?
-Да, вопрос очень серьезный и если не возражаете, я хотел бы пригласить вас на разговор, - продолжал седоватый, но видный кавказец. - Присаживайтесь в машину, мы поговорим в ближайшем ресторане.
Возбужденный и заинтригованный услышанным, Ян влез в отрытую ему дверь автомобиля и уселся на заднем сидении. Через двадцать минут, сидя за богатым столом какого-то ресторана - Ян ни за что бы не вспомнил его название и маршрут, по которому они ехали, седоватый продолжил разговор:
-Дело в том, что Зарема - моя дочь.
Незнакомец изучающе - внимательно посмотрел на Яна, разлил по фужерам вино, и вновь заговорил:
-Как вы понимаете, молодой человек, я очень хочу, чтобы она была счастлива, ведь она такая тонкая, ранимая, прекрасная - настоящий горный цветок. Давайте с вами выпьем - за нее и за понимание друг друга.
Все сидящие за столом подняли фужеры и, чокнувшись, выпили.
-Я понимаю и уважаю ваши чувства, - заговорил седоватый, - но и вы постарайтесь понять меня. Зарема выросла в среде своей национальной культуры, традиций, обрядов...
Сделав паузу, он с грустью смотрел на Яна.
- Вы должны расстаться... И дело не в том, что вы русский, просто Зарема еще девочкой сосватана другому человеку. И выполнение данных мной обязательств - дело чести.
-Но ведь это - атавизм! На дворе двадцатый век! Вы что? - вспылил Ян, - Ради этих дремучих традиций вы готовы разрушить счастье своей дочери?
-Если бы все было так просто... Атавизм... Вы знаете, что такое обидеть горца? А что такое обидеть тейп? Слово, данное мной о свадьбе моей дочери, было дано прилюдно и я не могу его забрать.
Отец Заремы опять разлил вино.
-Давай выпьем, сынок. То, что я скажу,- будет тебе очень неприятно...
Фужеры опять поднялись в воздух.
-За честь мужчины, - произнес он. Допив до дна, седоватый продолжал:
-Дело в том, что этим предстоящим браком будет скреплена дружба некогда враждующих родов - или тейпов. И если я нарушу данное мной обещание - это воспримется как оскорбление. Я уже не молод, как ты заметил, и я не боюсь смерти. Но Зарема еще слишком юна, что бы участвовать в жестоких играх мести. Пожалей ее, прошу тебя. Любовь бывает слепа, но еще слепее смерть... Я не хочу лишиться своей девочки из-за вашей,- пусть даже огромной, но обязательно станущей короткой, любви. Ты меня понимаешь? Горские законы свирепы, но справедливы. Я дал слово и если его нарушу - Зарему найдут, даже если вы уедите очень далеко...
Выпей еще, и он пододвинул налитый стакан вина.
-Я надеюсь, ты переживешь это как мужчина. Мне действительно жаль...- какой отец не хочет своей дочери большой, красивой и вечной любви? Не надо было ее отпускать сюда...
Мужчины выпили, Ян сидел за столом, пытаясь не сорваться на крик, не притронувшись ни к предложенному вину, ни к многочисленным блюдам.
-Я понимаю как тебе плохо, в свое время я примерно так же потерял свою первую, настоящую любовь. Давай мы тебя отвезем? Куда ты хочешь?
-Я доберусь сам, - зачем я буду портить застолье...
-Как знаешь, только не пей - прошу, а то еще натворишь глупостей. Будь мужчиной.
Ян попрощался с кавказцами и вышел в город. Где он бродил всю ночь он не знал, только раннее утро застало его у Невы, рядом с "летним садом". Очнулся он от легкого толчка в спину.
-Молодой человек, ваши документы, пожалуйста.
Обернувшись, Ян увидел двух милиционеров стоящих за его спиной. Не поворачиваясь, он достал студенческий билет и протянул одному из них.
-Что-то случилось? - спросил изучавший билет - Вы тут стоите почти три часа... Может, нужна помощь?
-Нет спасибо большое. Проблемы личного характера...
-Девушка?- сочувственно поинтересовался второй милиционер.
-Типа того, - со вздохом вырвалось у Яна.
-Понятно. Надеюсь, топиться не собираетесь?- спросил первый, возвращая "студенческий".
-Ну, если за три часа не собрался, то уж, наверное,- нет.
-Значит, мысли были?- сразу ухватился милиционер за слова Яна.
-Да не было никаких мыслей, мужики! Просто мне очень плохо, отстали бы вы меня...