- Очень уж нам хорошо живётся, - сказал Ветров после некоторого размышления, - Вот в чём дело. Потому и нужен вот такой хоррор. Острых ощущений не хватает.
Он несколько раз хлопнул ладонью по средней толщины томику лежащему на столе. Голографическая обложка и в самом деле поражала воображение. Как и удалось всё это разместить на столь ограниченном пространстве? Ядерные грибы над скелетами городов, очень натурально горящие танки, серые военные корабли, гордо рассекающие серые воды океана. И над всем этим горела адским протуберанцем дата: 2024.
- Ну... - усмехнулся Струве. - Не скажите... Я всё время это слышу. Золотой век, сбывшаяся утопия, небывалый рассвет... А проблем у нас выше крыши. Многие продукты питания до сих пор выдают только за баллы. Вот, посмотрите сами!
Он ткнул пальцем в меню.
- Рыбу можно взять просто так, а за бифштекс - уже три балла. Земляника - десять. А вино? Вы только посмотрите, опять прибавили, ещё в прошлом году...
Такая традиция, каждый год 1 декабря три друга, три бывших одноклассника, Сашка Ветров, Генка Струве и Лёшка Лапин встречались. Разумеется, жизнь есть жизнь, дату иногда приходилось переносить. В прошлый раз вообще встречались без Сашки, он строил базу в сумеречной зоне Меркурия, прилететь никак не мог. Три года назад... Впрочем, три года назад им всем было не до того, ядовитые водоросли внезапно разросшиеся в Атлантике грозили погубить там все аквафермы. Но сегодня, 1 декабря 2024 года они наконец собрались все вместе. Поскольку уже два месяца все инфоны трубили о главной сенсации года, новом романе Валентина Травина "2024", неудивительно, что беседа вертелась вокруг него.
- Мясо вредно, а вино вообще нельзя, - безапелляционно заявил Ветров.
Он поднёс ко рту изящный бокал, слегка пригубил, наколол на вилку и отправил в рот солидный кусок сочного мяса. Прожевал.
- Боже, как вкусно. Хотя вредно. И за баллы. Я думаю, это что-то вроде медицинского налога.
- А медицина? - тут же подхватил Струве. - Вы знаете какая сейчас очередь на искусственные сердца? Или почки? А если ждать уже нельзя? И баллов нет, чтобы вне очереди? Опять же, тот, кто берёт сердце за баллы, оставляет без сердца кого-то из очередников...
- Это действительно проблема, - включился в разговор Лапин. - Если личный дворец и личный ракетоплан - блажь, без которой можно обойтись, то сердце... Новое сердце никак не назовёшь неразумной потребностью. Если старое износилось. Однако... Однако были времена, когда не то что сердец, хлеба не хватало. Люди просто умирали с голоду. Или на войне погибали.
- Да, война... Но ведь как раз Последняя война всё и изменила.
- Естественно. После таких жертв человечество должно же было наконец опомнится.
- Травин предлагает другую версию...
- Дурак этот Травин! - Струве чуть не подавился рыбным филе. - Ну чушь же полная! Кто мог отравить Рузвельта? Человека спасшего свою страну?
- Ну... Врагов у него было достаточно... - протянул Лапин.
- Да даже если и так! Что могла изменить смерть одного человека? Ведь погибли миллионы! Миллионы! И миллионы получили военный опыт. И знали, что такое война. Они смели бы любое правительство, которое бы попыталось начать всё сначала. Да ведь и правители не могли не научиться хоть чему-то. Видели ведь, как кончил Гитлер, как повесили Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера. И прочих, помельче. Хоть бы это должно было их остановить. А у Травина все - все! - державы победительницы сразу после Победы дружно, в едином порыве, начали клепать эти проклятые бомбы. Новые отрасли создали. Как будто не было заботы важнее. Города ещё в руинах лежали, люди с голода пухли. Или вот эта ерунда про французов...
- А что там про французов?
- Ну как? Что французы уже в сентябре 1945 отправили войска во Вьетнам. Нет, только представьте, саму-то Францию только-только освободили, и первое, что они делают, начинают войну против вьетнамских партизан. Которые, между прочим, с японцами сражались, с врагами антигитлеровской коалиции... Лёшка, ну ты же историк, лучше меня должен понимать как нелепы фантазии этого Травина.
- Вот как раз как историк... Ребята, меня эта книга по настоящему испугала.
- И чем же?
- Я стал думать...
- Процесс, конечно, тяжёлый...
- Я серьёзно... Ведь Последняя война - она же действительно последняя. Но не первая. И не единственна. До неё люди воевали непрерывно. С тех пор как изобрели дубину.
- Ну, должно же было человечество когда-нибудь повзрослеть. После такой войны...
- Да ведь и до неё были страшные войны. Англичане с французами сто лет воевали.
- Ну, они ж не подряд, с перерывами.
- Ну да, был там у них перерыв. По случаю чумы. И ещё несколько по таким же уважительным поводам... Но сто лет! Представляете, сколько погибло народа, сколько всего разрушили... Или вот Тридцатилетняя война. Если брать Германию, то в Последней войне погиб каждый седьмой немец. А в ту, Тридцатилетнюю, от голода и эпидемий в Германии умер каждый третий. И что? Отдохнули чуть-чуть, залечили раны - и снова. И ведь это всё повторялось тысячелетиями. Тысячелетиями! И вдруг - раз!
- Понятно, - усмехнулся Генка Струве. - тут не обошлось без пришельцев. Без этих, как их там, прогрессоров.
- Ха, - вмешался Ветров, - но остаётся тот же вопрос. Почему ж они нас дураков раньше на путь истинный не наставили?
- Ну... - Лапин повертел в руках бокал, отпил немного вина. - Они же не всемогущи, пока долетели со своей Кассиопеи... Или откуда они там летели. Пока разобрались, пока сумели воздействовать...
- Ну нет. Таких совпадений не бывает. Получается, что и прогрессоры эти решили действовать только после страшной глобальной войны. Плюс оценив опасность ядерного оружия. Но тогда и люди могли сами всё это осознать.
- Да, люди тоже кое-что могут, - поддержал Ветрова Струве. - Вот я, никакой не историк, а простой рыботехник, но знаете, какой рай мы устроили морским обитателям на наших аквафермах? Хищные рыбы все отдельно, никто никого не ест, корм поступает в нужном количестве, свет, тепло, солёность воды - всё регулируется автоматически.
- Не очень-то удачный...
- Да! - сразу же включился Лапин. - Пример совсем неудачный! Это мы, люди, устроили рыбам райское житьё. Сами они акваферм бы не построили. Не говоря уж о том, что... - Лапин выразительно глянул в свою тарелку, ловко подцепил вилкой аппетичный кусочек рыбного филе. Отправил его в рот и стал с удовольствием жевать.
- Ну ты даёшь, - засмеялся Струве. - Ты хочешь сказать, что эти прогрессоры разводят нас на своей ферме? А потом сожрут?
- Ну, не исключено, что нам повезло, и мы не на ферме, а в каком-нибудь океанариуме...
- Ветров, ты что, тоже веришь в эту чушь?
- Я рассматриваю все варианты.
- Варианты... - Струве широко развёл руки в стороны. - Вот он, вариант. Сразу за окном. Хрустальные дворцы утопающие в море зелени, счастливые красивые люди на улицах, аквафермы в океанах, солнечные станции на Меркурии, рудники астероидного пояса...
- Ты же сам говорил, что проблем у нас ещё...
- Ну и что? Проблемы есть и будут всегда. Всегда есть что улучшать, к чему стремиться. И это хорошо. И поэтому нам не нужны все эти травинские ужастики - полно реальных проблем.
- Не скажи, - возразил Ветров, - я вот прочитал с интересом. Да и Лёшке понравилось.
- Но ведь чушь, полнейшая ерунда, бред сивой кобылы. Как смерть одного человека, пусть даже президента очень большой и сильной страны, могла так повлиять на историю?
- Машина времени до сих пор не изобретена, - усмехнулся Ветров. - А может, и вообще невозможна. Потому можно только строить предположения, что было бы если...
- Да не могло! Не могло такого быть! Как там: "Человек один не может ни черта". Какой-то ведь американец сказал...
- Хэмингуэй это сказал. А у Бредбери раздавили бабочку, и...
- Да читал я про бабочку. Что ж, по вашему, Рузвельт и был такой вот бабочкой?
- А знаете, вполне вероятно, - сказал вдруг Лапин. - Америка ведь меньше всех пострадала от войны. Там не было голода, бомбёжек, всяких оккупантов и карателей. И бомбу они сделали первыми. И было особенно важно, чтобы именно в этой стране остался у власти здравомыслящий человек. А у этого, как его, у Трумэна, вполне могла голова закружиться от таких возможностей. Да и авторитета у него не было, чтобы держать в узде военно-промышленный комплекс и слишком ретивых генералов. Скорее всего, и способностей особых у него не было. А тут ведь достаточно было начать одной стороне... А-бомба стала пропуском в клуб великих держав. Тут уж деться некуда. Либо трать последнюю копейку на бомбу, либо эту копейку у тебя отберут те, кто бомбу имеет.
- Как это - отберут? Перераспределять ресурсы можно только по решению Всемирного совета.
- Ну так Травин же и пишет: у кого эти бомбы были, те и были Всемирным советом...
- Ерунда какая-то.
- Почему ерунда? До Последней войны так и было, только там не бомбы считали, а военные корабли, танки, самолёты... Ещё раньше - копья и катапульты. А у кого армия послабее, тех заставляли платить контрибуции, репарации, а то и вовсе объявляли колонией. Правило было одно: кто сильнее, тот и прав.
- Но когда появились эти бомбы...
- Да вот Травин как раз и хотел показать, что и тут могли быть разные варианты. Сильный был соблазн сделать свою страну самой сильной. А потом уже надо было не отставать от других ядерных держав.
- Но ведь на это ушли бы все ресурсы! Не было бы лунных городов, солнечных станций, заводов на орбите...
- Скорее всего...
- Вся промышленность осталась бы на Земле? А отходы? Выбросы? Сколько надо фильтров, очистных сооружений... Себестоимость выросла бы в сотни раз.
- Ну... можно ведь и без фильтров.
- Как без фильтров? Да ведь отравили бы всю Землю. Без всякой даже атомной войны.
- В романе Травина так и произошло. Войну, большую войну, там ещё не начали. Этакий открытый финал. Мол правители связываются друг с другом, пытаются договориться. И про экологию вспоминают, которая итак уже ни к чёрту. А договориться трудно, бомбы есть уже у двух десятков государств. И у всех свои интересы.
- А собственно... - Струве посмотрел в свою тарелку, взял нож, отрезал кусочек филе. Повертел нож в руке. Отложил. - Что они там собственно делили? Я так и не понял.
- Как что? - удивился Ветров. - Ресурсы они делили. Полезные ископаемые. Ещё выясняли, кто больше всех загрязняет природу.
- Ага, - усмехнулся Лапин. - А из этих полезных ископаемых делали бомбы. И всё больше гробили природу.
- Бред какой-то. Почему нельзя было договориться, построить больше шахт, возить полезные ископаемые с астероидов, построить в космосе солнечные электростанции, да и заводы перенести на орбиту.
- Ну... На самом-то деле всё так и произошло.
- И не малую роль сыграл в этом именно план Рузвельта, как историк вам говорю. Эти его "четыре полицейских"...
- Что ещё за "четыре полицейских"? А, что-то такое проходили в школе...
- Вот именно, - сказал Ветров. - Я тоже ещё школьный курс помню. Ничего такого особенного в этом плане не было. Просто очередной раздел мира на сферы влияния. Между четырьмя сильнейшими державами.
- Но ведь сработало же! Сработало! Хотя... - Лапин растерянно улыбнулся. - Я и сам не понимаю почему.
- Эти помогли. Которые с Альдебарана, - ехидно вставил Струве.
- Да нет, - задумчиво произнёс Ветров, - тогда ведь не просто поделили мир. Главное было в том, что ограничили вооружения. Действительно оставили только полицейские силы, для пресечения в зародыше всяких там фюреров и наполеонов. "Перековали мечи на орала..." Стали восстанавливать экономику, а это можно было сделать быстрее и легче, если сотрудничать друг с другом. Началась эта, как её, дивергенция систем...
- Конвергенция, - поправил его Лапин. - Дивергенция - это наоборот, когда различия возрастают.
- А, ну да, конвергенция. Для успешного сотрудничества системам надо было сближаться, заимствовать друг у друга все лучшее, изживать недостатки. Капиталисты очень быстро переняли систему планирования, продавали рабочим акции предприятий, в соцстранах сумели ограничить бюрократию, разрешили некоторые формы собственности, тоже пришли к чему-то вроде акционирования... Теперь всей и разницы: у нас баллы - у них кредиты.
- Вот именно! - обрадовался Струве. - Что и требовалось доказать. Мы ведь всё-таки Homo sapiens, человеки разумные. И вполне можем организовать свою жизнь разумно. Не тратить все ресурсы на какие-то там бомбы, не травить природу продуктами нашей цивилизации. И никакие прогрессоры с Денеба для этого не нужны. И никакие бабочки. С Рузвельтом или без него, а всё равно рано или поздно пришли бы к этому. К естественному состоянию.
- Вот в том-то и вопрос, является ли наш мир естественным состоянием для человечества.
- Ну, Лёшка, перезанимался ты своей историей. Надо тебе на время сменить профессию. Хочешь ко мне на ферму? Там и с острыми ощущениями проблем не будет. Надо же всё проконтролировать, организовать, отладить. А если опять эти водоросли? Помнишь ведь, туда же всех тогда бросили. И историков с философами, и даже космомонтажников. Не обязательно для острых ощущений глупые книжки читать. Вон хоть у Ветрова спроси, как они там, на Меркурии...
- Видишь ли Генка, ферма твоя и даже стройки на далёких планетах, это не те острые ощущения. Это созидательный труд. Может быть нелёгкий, может быть даже опасный. Но нам не надо выбирать сторону, не надо делить людей на своих и чужих. Мы все свои, все на одной стороне. Мы и с природой-то теперь не сражаемся, мы её преобразуем. Даже на Меркурии.
- Ну, не знаю. Меня что-то не тянет ни с кем сражаться. Поэтому, наверное, этот Травинский опус меня и не впечатлил. И если уж на то пошло, есть же спорт. Футбол, хоккей, даже этот варварский бокс...
- Почему же варварский?
- Ах, прости Сашка, я и забыл, что ты у нас этим боксом увлекаешься. И что ты при этом испытываешь? Погружаешься в Тёмные века? Выбираешь сторону? Уничтожаешь врага?
- Нет, конечно. Сторону определяет турнирное расписание, никто никого не уничтожает.
- Но ведь бывают же несчастные случаи?
- Редко. Не чаще чем на космических стройках. Да ведь несчастные случаи и на ваших аквафермах бывают.
- Да, но там-то для дела. Как и на космических стройках. А вот так, для удовольствия, бить друг другу морды...
- Ну не знаю, возможно это атавизм, то что осталось в нас от звериной агрессивности. Хотя с другой стороны...
- Что с другой стороны?
- Да вот вспомнился мне старый роман Лема, "Возвращение со звёзд". Там придумали такую прививку от насилия, бетризацией ей называли. Так люди с этой прививкой вообще потеряли вкус к риску. В космос летать перестали, хотя были у них уже даже звездолёты. Так и сидели на Земле, как кастрированные коты в квартире.
- Сам ты кастрированный кот! У меня у знакомых есть такой. Спит, жрет и... Дерётся. Со всеми встречными котами. Как эти твои боксёры.
- Тихо, ребята, тихо, - поспешил вмешаться Струве. - Вот так и начинались войны в Тёмные века. Кто-то что-то сказал неудачно, кто-то принял на свой счёт...
- Генка, извини, космоса ради, я вовсе не имел в виду... Я знаю, что ваши фермы тоже не гренландские курорты. Сам с теми водорослями сражался. Ха, именно что сражался. Ненависть даже чувствовал, когда увидел сколько рыбы...
- Да это-то естественно. Мерзость зелёная. Мы же три года эти фермы налаживали, а какое-то паразиты одноклеточные...
- Вот это я и имел в виду... - протянул Лапин. - Природа человека осталась такой же. И изменить её, видимо, нельзя. Совсем убрать агрессивность, уничтожить способность ненавидеть - это же действительно кастрировать человечество.
- Не говоря уж о прогрессорах всяких. Вдруг действительно прилетят. Какие-нибудь пауки с Альдебарана. Захотят нас осчастливить. На свой паучий лад. А мы, как те коты, и царапаться уже разучились...
- А мы не разучились? Оружие-то давно на слом пущено, мечи перекованы на орала.
- Перекованы-то они перекованы... А ты спроси у Ветрова, как работает бурильный лазер. Или кинетические снаряды. А ваши субмарины аквахозяйственные? Там даже пушки есть для отпугивания акул и прочих хищников. А если на них поставить те самые монтажные лазеры... Конструкция, кстати, позволяет.
- Так мы, значит, вооружены до зубов. И природная агрессивность при нас осталась. А не воюем. Воистину, чудо, доказывающее бытие Божие...
- Или нашу разумность, - хмыкнул Ветров.
- Для войн ведь ещё были социальные и экономические причины, - вмешался историк Лапин. - Всегда надо было направлять вовне недовольство эксплуатируемых классов. А производительность труда стала расти лавинообразно, система основанная на свободном предпринимательстве стала захлёбываться. Чтобы она работала, приходилось искусственно форсировать потребление. Рекламировать, навязывать потребителю не очень нужные вещи, даже стали делать предметы потребления недолговечными - чтобы покупали всё новые и новые модели...
- А война-то тут при чём?
- Война - самый простой способ утилизировать множество лишних товаров...
- Как же тогда удалось выйти из этой круговерти?
- Та самая конвергенция. Деньги перестали быть мерилом всего, но остались как средство поощрения.
- Деньги?
- Ну эти, наши баллы. Человека нельзя было заставить работать "за еду", так как еда стала бесплатной. И другие минимальные потребности. А если кто-то хотел чего-то большего, чем койка в общежитии и набор бесплатных блюд, он шёл работать.
- Но ведь это всё не могло прекратить войны?
- Могло. Люди стали по-настоящему свободны, их нельзя было купить за тарелку супа, эту тарелку они и так имели. И деньги перестали быть мистической силой дающей власть. Превратились просто в экономический механизм. А люди, простые люди, в массе своей в завоевательные походы не слишком рвутся...
День подходил к концу, солнце клонилось к морской глади, а друзья всё говорили и говорили. Об экспедиции на Плутон, о строительстве химического комбината на орбите Венеры. О почти километровой ёлке выращиваемой нашими генетиками к новому 2025 году. Американская ёлка отставала от неё на три метра, но до праздника был ещё целый месяц, так что соревнование продолжалось. Ещё они говорили об археологических находках на Марсе, вроде как доказывающих существование древней марсианской цивилизации. О новых научных открытиях. Да много чего интересного произошло в Солнечной системе в 2024 году.
Роман Травина был давно забыт. Поговорили и хватит. Сколько ж можно мусолить эту болезненную фантазию о странном и, честно говоря, страшноватом мире, напичканном ядерными бомбами? Мире, где большая часть ресурсов тратится на вооружения, люди кое-где всё ещё голодают, а врачей видят только в телевизоре. Если, конечно, в их деревне есть телевизор...