Полоса красного опасного мха напоминала язык исполинского зверя. Казалось, он вытянул его, отравившись зловонными испарениями болот. Сам давно уже сдох, стал кормом для полчищ мелких лесных обитателей, а язык все тянулся сквозь заросли, постепенно истончаясь. Вот он полностью истончился и закончился. А через несколько шагов закончился и Лес.
Кандиду открылась поразительная, неправдоподобная картина. Он увидел крутейший обрыв, настоящую бездну. За его кромкой, далеко внизу, виднелось что-то бескрайнее, пестрое, буровато-зеленое, напоминающее цветом и хаотическим узором гигантский макскировочный халат. Кандид не сразу сообразил, что это еще один Лес -- возможно, такой же, из которого он только что вышел.
На краю обрыва, свесив ноги, сидел человек. Он был худощав, черноволос и одет в слишком просторную для него серую куртку. Куртка была расстегнута, и ее полы шевелил ветер.
Человек развлекался тем, что кидал вниз камешки. Бросив очередной, он проследил за его полетом и довольно потер руки. Так, словно внизу находилась еле видимая отсюда мишень, и он каким-то чудом угодил в самое яблочко. Затем незнакомец слегка наклонил голову набок и, видимо, уловив звук приближающихся шагов, обернулся.
У него было странное лицо -- несовременное, словно позаимствованное в одной из отдаленных эпох. Глядя на него, Кандид вспомнил идолов с острова Пасхи. Сходство было поистине удивительное.
"Кто вы?" - хотел спросить Кандид. Но вместо этого, подойдя поближе, почему-то выдавил:
- Ну и бездна... Сколько там?
- Два километра! - с готовностью ответил человек. - Приблизительно. Да, кстати, позвольте представиться. Леонид Андреевич Горбовский.
- Что вы тут делаете? - машинально спросил Кандид. И тут же почувствовал себя неловко. - Извините, Леонид Андреевич. Меня зовут Кандид.
- Я знаю, - запросто, будто речь шла о чем-то само собой разумеющемся, сказал Горбовский.
- Откуда?
- Видите ли, Кандид... Вы, наверное, думаете, что я сижу на краю пропасти и кидаю камешки в эту зеленую пену, мучаясь бездельем? Скажите честно - думаете, верно? Да вы присаживайтесь. Вертикальное положение -- самое неестественное, нерациональное и энергозатратное. Поверьте мне! Сидеть гораздо лучше. А уж лежать... Мой вам совет: если не хотите непрерывно увеличивать энтропию Вселенной -- лежите побольше!
- Спасибо, - сказал Кандид, но и не подумал занять местечко рядом с Горбовским -- напротив, отодвинулся подальше от края.
- Как будет угодно. Так вот, я сижу здесь не просто так, а поджидая вас, Кандид. Вся группа в сборе, оборудование свернуто, приказ к отбытию поступил. Мои коллеги мысленно уже дома и наверняка костерят меня последними словами за задержку. Но я не мог отправиться восвояси, не побеседовав с вами.
- Группа? Оборудование? - Кандид вгляделся в Горбовского, и его кольнула мысль: ни этот странный человек, ни загадочная группа, если она действительно существует, никоим боком не привязаны к Управлению. - А вы кто, Леонид Андреевич? И главное -- откуда вы?
- С Земли, - сказал Горбовский и скосил глаза вправо, выискивая еще один подходящий камешек. - Но не с вашей. Дело в том, что существуют как минимум две Земли. На одной есть Лес, есть Управление, есть вы, Кандид. Короче, есть природа и есть социум. Соответствующий, по нашим меркам, примерно концу двадцатого века.
- Какой же, в таком случае, век у вас?
- Двадцать второй. Всяческое изобилие, самодвижущиеся дороги, скатерти-самобранки, китовые фермы и, конечно же, межзвездные экспедиции. Я много лет был звездолетчиком -- хочется думать, не из последних. А теперь вот увлекся этим проектом. Не буду описывать машину, в которой прибыла наша группа -- это слишком сложно, сам путаюсь. Мы провели исследования, кое-что поняли, гораздо больше не поняли, а теперь должны возвратиться. Не потому, что надоело, а по физическим законам. Видите ли, вот-вот закончится цикл Хасимото-Айзенберга... Впрочем, к черту физику! Важно одно: мы уходим и вновь появимся не скоро. И вот, пока я еще не исчез из вашего мира, пока сижу здесь, свесив ноги, и развлекаюсь бросанием камешков в пропасть, мне хочется спросить. Скажите, вы твердо решили уйти из Леса?
- А вы как думаете? - Кандид почувствовал, как в нем растет раздражение к этому флегматичному гостю из будущего, любителю сидеть, болтая ногами, а еще больше - лежать, дабы не увеличивать энтропию Вселенной. - Чем спрашивать, лучше помогли бы. Ведь вы, наверное, всемогущи? Китов пасете, к звездам летаете... Что вам стоит взять и перенести меня туда... к своим?
Горбовский отодвинулся назад и поднялся. Он был высокий, угловатый и - это странным образом угадывалось в его скупых, размеренных движениях - невероятно сильный. Кандиду даже показалось, что Леонид Андреевич сейчас сгребет его в охапку и, без устали переставляя длинные ноги, отнесет в Управление.
- Рад бы, - Горбовский виновато улыбнулся, - да не могу. И никто из нас не может.
Он вытянул руку вперед, и его пальцы погрузились в грудь Кандида. Они были абсолютно бесплотны.
- Вот видите? Мы не можем путешествовать к вам в натуральном виде. Только как трехмерные фантомы.
- Но почему же...
- Почему не проваливаюсь на месте и могу кидаться камешками? Это тоже видимость. Умелая фокусировка плюс еще кое-какие хитрости. А доставить вас куда-то, честное слово, я не в состоянии. Только спрашивать. Ну, и рассказывать - в пределах своего разумения, конечно.
- Хорошо, Леонид Андреевич. Тогда скажите мне, - Кандид кивнул в сторону пропасти, - что это?
Горбовский посерьезнел. И не просто посерьезнел - осунулся прямо на глазах
- Конец первого этапа. И начало следующего. Лес закончился - да здравствует Лес! Понимаете?
- Нет.
- Мы и сами мало что понимаем. Но ясно одно: ваши надежды добраться до биостанции пока не оправдались. Достичь края Леса оказалось недостаточно. За этим краем - другой Лес. Где он заканчивается, нам неизвестно. И есть ли за ним еще одна такая же ступень - тоже.
- Неизвестно даже вам? - спросил Кандид, сделав ударение на "даже вам".
- Представьте себе, - вздохнул Горбовский. - Там, впереди, все слишком туманно, расплывчато. Эффект суперпозиции реальностей. Для нас он усугубляется еще тем, что мы - чужие в этом мире. Но если вы решитесь продолжить путь...
Кандид стиснул кулаки. Он отчаянно надеялся, что до биостанции осталось рукой подать, а эта чудовищная пропасть убивала надежду на корню. Во-первых, ему никогда в жизни не спуститься вниз. Это безумие! Но даже если каким-то чудом получится, то обратно уже не подняться ни за что. А вновь пробираться через Лес, не зная, кончится ли тот когда-нибудь, и уже не имея возможности отступить, вернуться в деревню, - стопроцентное, изощренное самоубийство. Да будь оно все проклято! Надо поворачивать назад. Вот только...
- Вам что-нибудь известно об этом... втором этапе? - спросил он Горбовского.
- Что-нибудь - безусловно. Но даже более чем скудная информация, которую мы там добыли, способна кого угодно поставить в тупик. Вот скажите - кто хозяева Леса?
Кандид вспомнил девушку, без особых усилий, сомнений, нравственных переживаний завязавшую узлом страхолюдного рукоеда. Славную боевую подругу, способную управлять. Наверное, уже вовсю управляет...
- Ну как - кто, - сказал он. - Женщины-амазонки, кто же еще?
- Вы уверены? - Горбовский потер пальцем седловину утиного носа. - Ну, тогда смотрите.
Леонид Андреевич повел подбородком в сторону обрыва, и прямо над пропастью, метрах в трех от кромки, возник голубоватый шар. Размером он был с надувной пляжный мяч, и на его оболочке вспыхивали белые искорки.
Шар начал раздуваться, затем его оболочка растаяла, и появилась висящая в воздухе объемная картинка. Кандид увидел поляну, заросшую странной белесой травой. Каждый стебелек завершался крошечным блестящим шариком, похожим на каплю росы. Посреди поляны возвышалась массивная фигура, словно высеченная из пористого камня - темно-коричневого, почти черного. Могло показаться, что это грубо сработанный языческий идол, если бы не совершенно невозможная вещь: на широких покатых плечах покоилась... идеально кубическая голова. Кандид тупо смотрел на нее, пытаясь уверить себя, что это всего лишь примитивный киношный трюк, и тут на поляну вышла девушка-амазонка в простом белом платье. Она походила на ту, что расправилась с рукоедом, но была выше ростом и тоньше в талии.
Дальнейшее напоминало дурной сон. Девушка упала перед темной фигурой на колени, потом распростерлась ниц. С минуту она лежала неподвижно, затем начала извиваться всем телом.
На голове идола вспыхнули две кроваво-красные точки. Девушка сильно вздрогнула, словно ее прожег взгляд этих страшных нечеловеческих глаз, и стала подниматься -- медленно, раскачиваясь из стороны в сторону.
Темный куб слегка повернулся налево -- и девушка, уже стоящая в полный рост, безвольно шагнула в сторону. Похоже, ее страшила сама возможность сойти с "линии прицела" глаз-точек. Голова истукана крутилась все быстрее, и амазонка следовала за ней, как привязанная. Вскоре она перешла с шага на бег.
Это было отвратительно. "Так гоняют лошадей на корде", - подумал Кандид и, почувствовав, что его вот-вот начнет мутить, уставился под ноги. А когда вновь поднял глаза, воздух над обрывом не возмущала даже легкая рябь.
- Что это было? - ошарашенно спросил Кандид.
Горбовский посмотрел на него с сочувствием.
- Один маленький эпизод из жизни нижнего Леса. Насколько уникальный, судить не берусь. Его подсмотрел и записал наш автомат-разведчик.
--
Но вы-то можете объяснить, что произошло на поляне?
Горбовский развел руками:
- Понятия не имею. Первая мысль - о некоем религиозном обряде, но я уверен, что ошибаюсь. Тут что-то другое. Вообще, у меня странное чувство. Боюсь, узнав разгадку, мы просто не поверим. Это может оказаться выше нашего понимания.
- Зачем вы мне показали?.. Чтобы напугать?
- Ну что вы, Кандид. Просто не считал себя вправе умолчать о том, что знаю. Если хотите, решил развеять некоторые иллюзии. Для того вас и поджидал. Вы ведь, дойдя до края, наверняка предположили бы, что впереди вас не ждет ничего нового.
- Леонид Андреевич, вы говорите так, будто я уже собрался туда. Но это же глупо. Нелепо. Безрассудно.
- Конечно, конечно. - Горбовский кивнул. - Безрассуднее быть не может. Так я ведь что? Я всего лишь проинформировал. А выбор за вами.
- Думаете, у меня есть выбор?
- Ну... - Горбовский хитровато прищурился. - Выбор есть всегда. Да вот, к примеру...
Он нагнулся, снял с широкого глянцевитого листа здоровенную улитку и посадил ее на ладонь.
- Красавица! - с явным восхищением сказал Горбовский, погладив янтарно-желтую, украшенную темными дымчатыми разводами, раковину моллюска. Моллюск это стерпел, но, решив не искушать судьбу, втянул мягкое тельце в домик. - Так вот, Кандид. Не считал, сколько в верхнем Лесу таких улиток - думаю, очень много. Живут себе, крутят рожками, скоблят листики и абсолютно ни в чем не нуждаются. Но вдруг находится одна беспокойная -- и пускается вон из уютного Леса. Полжизни ползет, представляете? И ради чего? Чтобы в один прекрасный день добраться до края бездонной пропасти! Как думаете, жалеет она сейчас о своем опрометчивом решении?
Кандид задумался.
- А жизнь уже позади? - наконец спросил он.
- У нее -- практически да. Но мы же с вами не улитки, верно?
Горбовский, как и в начале встречи, наклонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.
- Увы, - с сожалением сказал он, водворяя улитку обратно на лист. - Мне пора. Приятно было познакомиться. Может быть, еще свидимся. Следующий цикл Хасимото-Айзенберга начнется через...
Лицо Горбовского начало расплываться. Затем вся его длинная фигура заколебалась, пошла радужными волнами и распалась на фрагменты, которые спустя пару секунд растаяли в воздухе.
Кандид долго стоял неподвижно. Затем подошел к краю пропасти и осторожно заглянул вниз. Вдоль отвесной каменной стены змеились лианы с темно-зелеными ромбовидными листьями. Стена была увита ими до самого основания.
Кандид выбрал лиану потолще, вцепившуюся корнями в почву возле его ног, и потянул ее на себя. Она не поддалась. Он рванул стебель со всей силы -- тот выдержал.