- Олег, ты жив? - прохрипел в наушниках голос Веденского.
Макаров с трудом поднял веки и мутным взглядом обвел огни приборной панели. 'Здорово приложился!', - подумал он, чувствуя как теплым ручейком стекает по лбу и подбородку кровь. Медленно, словно во сне, он поднял спектролитовое забрало гермошлема, морщась от боли в сломанном ребре, наклонился и сплюнул в сторону чем-то горячим и соленым с привкусом зубной крошки.
- 'Енисей'! 'Енисей'! 'Земля' говорит! Почему молчите?! Почему молчите?! Краюхин говорит!
Радио зашипело, что-то несколько раз отчетливо щелкнуло и Макаров услышал спокойный и усталый голос командира.
- Жив пока 'Енисей'. Идем домой...тоже пока.
- Петя! Дьявол ты хвостатый! Мы же тут..., - Краюхин тут же спохватился. - Доложите, что там еще стряслось?
- При переводе маршевого двигателя в двадцать восьмой тестовый режим началась непредусмотренная вибрация, очень сильная вибрация, Андрей. Потом сбой в системе подачи изотопной смеси. Связь с бортмехаником прервалась. Биометрические сигналы отсутствуют. Визуально наблюдаю отрыв пилона третьего маневрового двигателя. И что-то с реактором. Не могу толком сказать что, но дублирующая инженерная панель вся как новогодняя елка во Дворце Советов. На расчетный курс 'Енисей' я вернул, но... Плохо, словом, наше дело.
Макаров потянулся вперед и неловкими пальцами в толстых перчатках скафандра щелкнул тумблером аварийной связи.
- Говорит бортмеханик.
- Живой! - выдохнул в своей пилотской кабине, что в двадцати непреодолимых метрах от него, командир Петр Веденский.
- Живой! - прошипела, оказавшаяся вдруг слишком далекой, Земля голосом Краюхина.
- Живой, - хмуро согласился Макаров. - Стукнуло только здорово.
- Олег, что с реактором? - голоса смешались и казалось, что вопрос задал сам импульсный термоядерный планетолет Енисей.
Макаров еще раз внимательно осмотрел налитую тревожными красными и оранжевыми огнями приборную панель.
- Амба реактору! Надо глушить. Весь хронометраж я уже отсылаю вам в цифровом виде, но пока ясно одно. Ошиблись там наши мудрецы, товарищ Краюхин. Во всем были правы, а здесь ошиблись. Помните этого чудака-француза Жюля Сенпьера из Лионского университета? Он так смешно еще говорил: 'Я всегда обедать ваш борщ и котлет, пока же суи э си, но потом, извинить, больше не видеть это совсем'.
- Помню, Олег, - сказал Краюхин. - Он, не пойми как, к нам прорвался с какими-то странными расчетами режимов магнитных ловушек термоядерного импульса. Совал свои бумаги кому ни попади. Его мнение даже обсуждалось в Ленинграде на научном совете. Размышляли даже после: не связать ли этого Сенпьера и не отправить ли в домой силой.
- Мне он тоже показывал, - с усталой злобой произнес Макаров. - Я просмотрел их сам и показал знающим людям. Явных ошибок мы не нашли, но было там несколько странных моментов. Сомнительных таких допущений. И вообще чудные какие-то расчеты. Так мне и другим показалось.
- 'Плавающее' поле в магнитных ловушках при долгой фазе в высоких потоках и внезапное падение напряжения в режимах Виндсдорфа, кавитация плазмы да кое чего еще - все как он предсказал. Озарение там у него случилось или этот псих - гений, но в его бумагах и в данных на нашем борту будущее межпланетных ракет.
Вот как? Расскажешь все дома...
***
'Дома!'. Макаров закрыл глаза. Сквозь тяжелый запах крови ему почудился терпкий аромат степных трав. Под тяжелыми веками качнулось зеленое море с яркими свечками иван-чая и белыми звездочками тимьяна. Он снова шел вдоль железнодорожной насыпи и рядом шагала Аня с простом голубом платье с маленьким букетиком цветов в руках.
- Ты надолго к нам? - спросила она и посмотрела с тем особым внимательным прищуром от которого еще в университете холодело его сердце.
- Сам не знаю. Вызвали к начальнику лаборатории. Сказали сворачивать все ленинградские дела и лететь к вам. Здесь встретили прямо на аэродроме, не дали даже вещи в общежитие забросить - сразу к Краюхину. Знаешь его?
- Знаю, - насмешливо фыркнула Аня. - Его тут все знают.
- Неужели тот самый?
- Тот самый.
- После такого выжил, на административную работу перешел, а дела не бросил.
- Железный человек!
Загрохотал приближающийся поезд. Они отошли в сторону, встав рука об руку среди, тихо покачивающегося, ковыля. Над ними загудело. Бились в унисон металл и земля, Тяжкой дробью застучали колеса. Аня, прикрыв глаза от солнца ладонью, смотрела на, проносящиеся мимо платформы.
- Танки, Олежка? Там настоящие танки!
- Танки, - подтвердил Макаров. - Больше не нужны. В Свердловске их переплавят. Пустят на что-нибудь полезное. Трубы, может, или фермы для мостов.
- А на космические корабли? - задорно спросила Аня.
- Нет. На космические корабли они не годятся. Не тот металл.
Он снял с плеча футляр со старым отцовским 'Зенитом' и, неторопливо, на ощупь выставляя выдержку и экспозицию, отошел чуть от девушки. Она улыбнулась и помахала ему рукой с букетом. Щелкнул затвор...
***
- ...Олег, ты чего замолчал? - в голосе Краюхина слышалось опасное дребезжание, готового разорваться вот-вот, стального каната.
- Понимаешь, Андрей, тут такое дело, - командир Веденский казалось через силу выдавливал из себя слова. - Чтобы стабилизировать Енисей мне пришлось проработать на полной тяге почти на двадцать минут дольше, чем планировалось.
- Тормози на маневровых!
- Один двигатель потерян. У остальных не хватит тяги. Да и центровка нарушена. Мы не сможем выйти на земную орбиту.
Секунду-другую эфир звучал только сухим потрескиванием помех.
- 'Енисей', слушай! Мы тут дома должны покумекать. У меня в кабинете толковые люди. Мы что-нибудь придумаем.
- Это еще не все, командир. У нас утечка радиации.
- Сколько?
- Около полутора тысяч бэр в инженерном отсеке. Около тысячи у тебя. Нарастает...
***
Макаров вдруг вспомнил, как Аня вела его по городку из общежития в столовую. Олег вертел головой по сторонам. Там за прямой линией сборных коттеджей изгибались стены внушительных ангаров. За бетонной стеной рядом что-то адски завывало и отбрасывало синеватый отблеск на высокую стену научного корпуса. На спортивной площадке двое молодых парней упражнялись на турнике. Мимо с оглушительным треском пропылил мотоцикл. У железнодорожных путей лежали штабелями какие-то пластиковые контейнеры, змеились внушительные рубчатые шланги.
У него возникло ощущение что все это: и дома, и контейнеры - что-то вроде огромного кочующего лагеря. Готового в любой момент разом подняться, собраться и двинуться вместе со всем своим имуществом в какие-то далекие, неизведанные края.
Двери одного из ангаров были открыты и он увидел, что внутри трое перемазанных техников возятся с какой-то странной машины, начисто лишенной обшивки. Это был здоровенный гусеничный тягач с открытым верхом, кое-где прикрытым кусками брезента. Один из техников сидел за рычагами и с безнадежным видом жал ногой на педаль. Двигатель, нелепо громоздившийся в корпусе, тарахтел и стрелял сизым дымом. Рядом на земле небрежно валялось большой коленчатый манипулятор с трехпалым захватом на конце.
Один из техников заметил заинтересованные взгляды Макарова и Ани и весело подмигнул им.
- Это, мальчики и девочки, будет зверь! - зло и нараспев перекричал он шум двигателя. - Выдресируем-воспитаем малыша серьезного! Дизель этот проклятущий выбросим к черту. Поставим атомный. Броню ему дадим из титана. Манипуляторами (настоящими - не этим хламом) можно будет в настольный теннис играть. Ну, и так кое-что. Будет у нас такой мальчонка, что хоть к черту в пекло посылай, хоть на Венеру...
Рука об руку они подошли к двухэтажному дому с золоченой надписью 'ГККИ ССКР' на красной дощечке у двери.
- Иди! Я подожду тебя здесь, - сказала Аня.
Макаров протянул протянул предписание и ленинградскую телеграмму с вызовом дежурному. Тот глянул на него с любопытством и молча указал на тяжелую, обшитую дерматином, дверь в конце коридора.
Разговор с Краюхиным вопреки ожиданию не вызвал у него волнения да и вообще каких либо сильных чувств. В кабинете кроме них было еще двое: казавшийся совсем молодым, космонавт с сильным волевым лицом, представившийся Анатолием Ермаковым и, знакомый по Ленинграду, профессор Осипов.
Говорили коротко и по делу. Макарова спрашивали о его работе в лаборатории импульсных ракетных двигателей, разворачивали папки с кальками и графиками, интересовались семьей и спортивными успехами. При этом Краюхин смотрел на него него как будто испытывающе, Ермаков с каким-то насмешливым, чуть завистливым интересом, а вот Осипов словно бы старался не смотреть на Макарова совсем. Будто бы знал или подозревал что-то нехорошее и опасное в предстоящем деле.
- Знаете, товарищ Макаров, - на прощание произнес Краюхин. - Дело вам предстоит непростое и крайне важное. Для всех нас важное (он обвел головой, сидящих в кабинете, людей) . На старых атомных ракетах летаем мы и к Луне, и к Марсу, но выходит слишком медленно и не надежно. Нам нужны импульсные ракеты и тогда. . .
- Тогда космос у нас в кармане, - весело закончил за него Ермаков. - Главное, что бы Веднский закончил сутками напролет ползать вокруг 'Енисея' и забрался наконец вовнутрь.
Осипов устало хмыкнул в седую бороду и пожал плечами.
- Было мнение, что вторым членом экипажа 'Енисея' стоит взять опытного космонавта. Анатолий (кивок на Ермакова) вот рвался в бой. Стереовизор смотрите? Он у нас и к Марсу ходил не раз, и на Луне, как дома. Покоритель космоса, словом. Но потом решили: пускай будет лучше в паре средний космонавт, но хороший специалист по импульсным двигателям. Дело это новое. Каждая мелочь, каждый чих важны. А командир у вас хороший. Если что , выдюжит за двоих.
- Сплюнь! - тихо выдохнул Осипов.
- Сплюнул, - кивнул Краюхин.
Он вдруг вскочил с края стола, на котором сидел с самого начала разговора, и резко заходил по просторному и полупустому кабинету.
- Задача у вас с Веденским простая, - холодно заговорил Краюхин. - Стартуете. Летите к Луне. Кружите вокруг нее пока ребята с лунной базы и вы сами не подтвердите, что корабль исправен. После этого возвращаетесь домой и совершаете посадку здесь же. Здесь в тундре видимо теперь будет космодром для тяжелых ядерных ракет. Главное - вернуться. И вернуться не с пустыми руками. Импульсный двигатель - дело новое. У товарища Осипова есть свои предположения о всяких 'фокусах', которые от него можно ожидать. На 'Енисей' будет установлена новейшая контрольная аппаратура. На всякий случай запись будет дублироваться в начинке небольшой капсулы. Ее можно отстрелить от ракеты. Там на всякий случай жаропрочная оболочка и даже парашют есть. Но это в самом пиковом случае. Малейшее изменение в работе двигателя важно для нас чрезвычайно. Полет сам по себе - полдела. Подумаешь, полет корабля ССКР к Луне! Эка невидаль в средине восьмидесятых годов! А вот информация о работе импульсной ракеты, которую вы получите бесценна. Это карта по которой пойдут космолетчики будущего десятилетия. Это Марс, спутники Юпитера. Это Венера. Помните об этом, товарищ Макаров!
***
Макаров с трудом отрвал взгляд от красного столбика счетчика радиации.
- Олег, - услышал он голос Веденского. - Не могу понять. Данные наши на Землю уходят или нет? Модуляция сигнала странная.
- Ни черта не уходит. Нейтронный поток глушит передачу. Передающая антенна контрольного комплекса слишком близко к реактору.
- А когда заглушим реактор?
- Может. . . но не факт. Внутренности передатчика сами уже источник радиации. Хорошо еще, что наша переговорная антенна в носу корабля.
- Земля, говорит "Енисей". . .
- Петя, - тут же откликнулся Краюхин. - Мы не получаем ваших данных. Слишком много "шума".
- Мы сбросим капсулу с записью.
- Скорость. Вас "ведут" наши станции на Памире и в Тихом океане. Слишком большая скорость.
- А если просто сбросить капсулу? - встрял в разговор Макаров.-Прямо сейчас или ближе к Земле.
- Она просто улетит к чертовой бабушке. Даже если удастся запеленговать сигнал с точностью до сотни километров. Это будет несущийся с бешеной скоростью через всю солнечную систему футбольный мяч. Ловить такие мячи мы научимся не скоро.
И вновь в эфире поселилось трескучее змеиное шипение.
- Олег, - вдруг Макаров услышал голос командира. - Как думаешь, сколько мы еще протянем?
Макаров успел достать из набедренного кармана скафандра фотокарточку на которой махала букетиком цветов Аня и, тяжело груженый танками, поезд уходил далеко за горизонт.
- Сутки, может двое, может намного меньше, - медленно, не сводя взгляда с фотографии, ответил он. - Долго нам не выйдет.
- Олег, понимаешь, - точно нехотя продолжил Веденский. - Мы можем сбросить капсулу с данными в атмосфере Земли. Скорость будет подходящей. Или можно направить Енисей мимо. Тогда мы проживем подольше. Есть мизерный шанс, что нас нагонят и спасут. Но вероятнее всего, через три месяца мы будем кружить где-нибудь в поясе Койпера и все наше дело прахом...
***
- Я уж думала, ты там и заночуешь, - с деланной обидой сказала Аня, когда он вышел. - Немедленно пошли в столовую. Я голодна, как волк. Сегодня обещали настоящий узбекский плов и компот.
Через десять минут они сидели за отдельным столиком под легким парусиновым навесом городской столовой. Играла музыка. Входили и выходили люди. Кто-то заливисто смеялся. Неподалеку компания сдвинула столики и жарко спорила о новой системе гидропоники для лунной станции.
Олег и Аня были и вправду голодны и быстро уплетали действительно прекрасный плов.
Соседями их оказались несколько совсем молодых людей. По виду студентов-практикантов. Трое юношей и две девушки. Один из практикантов в тот момент показался Макарову особенно занятным. Теннисный костюм на нем сиял снежной белизной. Волосы безукоризненно подстрижены и уложены в гладкую прическу. Сидел он, положив ногу на ногу, с самым аристократическим видом и непринужденно рассуждал о том, что ядерные корабли, даже импульсные - прошлый век.
- Володька! - заламывал руки один из его товарищей. - Володька! А как же в космос-то летать? На чем, так сказать?
- На ковре-самолете, - подсказал кто-то.
- Верхом на Володьке, - гоготал другой.
Дурачье, - брезгливо отчеканил молодой человек. - Невежды. Сейчас в Новосибирске собралась одна группа. С головами на плечах. Не то, что у вас. Они считают, что можно синтезировать особое вещество. 'Идеальный отражатель'. А это что?!
- Что, Володенька? - с поддельным испугом спросила одна из девушек.
Это - фотонный двигатель. Настоящая космонавтика, темные вы люди.
Другая девушка протянула руки и растрепала идеальную прическу пижона.
- И пока фотонную ракету не построили Володька Юрковский в космос ни-ни, - смеялась она. - А вот построят...Ну, тут - другое дело. Володенька на ней прямо на Венеру помчит...
***
- Я все понял, командир. Мы возвращаемся на Землю.
В наушниках громко щелкнуло и послышался твердый голос Веденского.
- Земля, говорит 'Енисей'. Направляемся домой. Будем тормозиться в атмосфере. Прочности корабля должно хватить. Снизим скорость и сбросим капсулу с данными о работе корабля. Не упустите ее!
- Петя, не сметь! - голос Краюхина звучал так, точно его ударили ножом. - Вы сгорите!
- Николай Захарович, другого выхода нет. У нас радиация. Долго все равно не протянем. Ни 'Енисей', ни нас не спасти. А данные экспедиции еще можно. Мы идем домой.
***
Через три часа 'Енисей' горящим факелом ворвался в атмосферу Земли и понесся над Индийским океаном. Когда поток раскаленной плазмы разорвал его обшивку и рванулся внутрь, правая рука мертвеца в скафандре с разбитым забралом гермошлема все еще давила на рычаг сброса капсулы с записью данных полета, а левая сжимала фотографию девушки с букетом полевых цветов. Вспыхнул, не знающий жалости, небесный огонь и тогда на мгновение показалось, что в потухших глазах человека вновь засияли далекие звезды.