Алексей Попович скребся в дверь, что казалось забавным при его габаритах.
- Кня-яжеее...
Тихий рык из-за двери на храп уже не походил. Князь проснулся и был этим мало доволен.
- Что надо?!
Попович тихонько приоткрыл дверь.
- Срочно, княже... Я бы не посмел... Можно?
- Заходи уже, не видишь - один я.
Из-под одеяла мрачно взирала на воеводу взъерошенная голова князя. С обратной стороны одеяла торчали ноги.
Ноги на княжеские явно не походили. Опытный нюх воеводы это определил на раз. Явно девичьи ступни. Но раз князь сказал...
- Княже, тут это...
- Воевода, не зли меня. Ночь на дворе. Что там это и не то, можно было и утром разобрать. По делу вещай уже.
- Ночью некие молодые люди на скакунах заграничного производства устроили ночные скачки по столице. Рыцаря немецкого зашибли.
- А этот-то откуда взялся?
- Сейчас, у меня записано... - Воевода достал из-под кольчуги мятый листок бумаги и старательно, едва ли не по слогам прочел:
- Дурист...
- А это еще что за хворь?
- Княже, ну не силен я в этом их немецком, - взмолился Попович. - Ты ж знаешь, я и по-русски-то с трудом. Писарь говорит, это тот, кто красоты разные ездит смотрит, - воевода перевел взгляд на торчавшие из-под одеяла ноги. - Природные красоты...
- Ну и как? Посмотрел?
- Сложно сказать, шлем ему рыцарский помяли сильно. Забрало заклинило. Шлем и не снять теперь.
- Так отнесите к кузнецу его, пущай молотом выправит.
- Отнесли уже. Коня рыцарского жалко.
- Восстановлению не подлежит?
- Мудрено спросил, княже... Икает конь сильно. Перепугался. В общим скандал назревает...
- Скажешь тоже, скандал. Холопов этих на кол посадим, и всего делов.
- Не холопы то... Сыновья бояр. Матвея и Никиты в частности...
- Ох ты... - князь привстал. - Выйди, сейчас оденусь, сходим посмотрим, что к чему.
Боярин Матвей. Негласный лидер боярской думы и приверженец "прогрессивных" взглядов. Когда-то посетил Голландию, где тамошним ветром передышал. От ветра, в котором много, что летает, и более крепким "крышу" сносило. Боярину ее не только и столько снесло, сколько перекосило. Придумал себе, что князь - фигура только для видимости, а решает, дескать, дума. Князь до поры не переубеждал. Заблуждение бояр ему было скорее выгодно. Дума на то и дума, чтоб глупости всякие думать.
Оделся Владимир быстро. Внешне просто, без изысков. Кто разбирается и не поймет, что лучшими столичными портными сшито. Не теми, что с боярином Матвеем одним воздухом подышали, а теперь норовили честных богатырей во всякие кружева нарядить. Нормальными портными. Суровыми отечественными производителями.
*****
В допросной нагло развалился Матвей-младший. Отрок явно переборщил с медовухой, о чем свидетельствовал вполне определенный запах в помещении. Попович подозвал писаря и с листами допроса вышел из допросной.
Князь принял из рук смутившегося воеводы листы и начал читать. И чем дальше читал, тем более понимал - замять не удастся. Он же сам и не позволит.
- Давай-ка, воевода, мы с тобой продолжим. Ты за вопрошающего, я за писаря. Не надо лишние уши смущать. И не стесняйся. Бить - не бей, а в речах не ограничиваю. Ну да не мне тебя учить.
Алексей Попович решительно ворвался в допросную. Князь незаметно шмыгнул за его спиной, прогнал писаря одним только выражением лица и сел записывать.
- Продолжим, - сказал богатырский воевода. - Перепугался поди?
Нагло развалившийся на стуле отрок на испуганного походил мало. Более Того, он сплюнул на пол и ответил:
- Ага, портки только поменять осталось. Вы что думаете - страшные такие? Да отец узнает - вы сами в портки класть будете быстрее, чем их переодевать! Да ты знаешь, кто мой отец?
- И кто же? - несколько обескураженно спросил Попович.
- Боярин Матвей, - столь же нагло ответил отрок. - Слыхал поди?
- Как же, конечно. Но и ты не забывай, что и над боярином сила имеется?
- Это кто? Господь Бог? Так ему дела до тебя убогого нет.
Алексей Попович побагровел. Человеческому терпению предел тоже имеется, а уж богатырскому и подавно. Что ж богатырь не человек разве? Кулаки против воли с хрустом сжались. Из темного угла, где за одинокой свечой притаился князь, донеслось тихое, но убедительное покашливание. Воевода опомнился.
- Почему же сразу Всевышний? Светлый князь к примеру...
Отрок расхохотался.
- Это наш что ли? Да мой отец твоего князя вертел, что та баба коромысло. На чем сказать?
- Какая баба?! Имя?! Адрес?! Род занятий?! На чем коромысло вертела?!
Отрок от неожиданности упал со стула.
Тем временем, тьма за свечой резко сгустилась. Осознав до конца, а точнее до начала фразу боярского сына Попович похолодел. "Это он про князя при нем самом такое сказал?" В темноте раздавался хруст ломаемого гусиного пера.
- Вот ты в натуре, служивый, нервы лечи, - не столько нагло, сколько боязливо произнес Матвей-младший. - Это ж как парад уродов, что на ярмарке был. Отец, конечно, говорил, что в княжеских палатах парад похлеще будет, да я как-то до сего момента сомневался...
Тихо зарычав, князь вышел из допросной.
- Остальные так же себя ведут? - спросил Владимир у вышедшего следом Поповича.
- Поскромнее, княже.
- Значит так, тем скромникам по пять ударов хлыстом. Добрых ударов, не в полсилы. Этому... "Вертельщику" этому за наглость - десять. Оповестить бояр. Придут чад забирать - каждому по пять ударов. Матвею - десять. Стоимость ремонта немецкого рыцаря удержать с бояр. С них же - новый рыцарский конь. Пятикратную стоимость коня с каждого в пользу казны.
Князь выругался и пошел в покои.
- Я им покажу... Парад уродов. Строем ходить будут...