Странный факт, но хранилища резервных корпусов, внешне полностью идентичных тирану, не производили на Юрика никакого впечатления. Ни подавляющего, ни вдохновляющего. Как будто завхоз перед выборами проверял, качественно ли напечатаны ростовые картонные фигуры кандидата. Стоят и стоят... В уголке левого глаза у каждого тикает алый огонёк.
Дед сделал ставку на сеть подземных, широко рассредоточенных по стране, хранилищ ― корпусов на пять-десять. Все по-разному экранированы, с целью тестирования защиты от вражеских атак из-за границы, для изучения тактик нападения. Часть корпусов имитировала спонтанную активность, служа приманкой.
Из соображений безопасности накопленную информацию передавать по сети ― безумие. Это рушит саму концепцию. Данные следовало периодически снимать на флешки и отвозить в Резиденцию.
Конечно, в любой из своих корпусов Дед способен переместиться моментально и глянуть, что там, но это значило потерять его ― весьма ценный предмет. Тиран уничтожал каждый корпус, где пожил хоть минуту. В этом вопросе он был непреклонен.
Это была важнейшая и одновременно самая скучная ― приземлённая, утомительная часть его службы.
Роскошных жилых кластеров "шесть в кубе" на периферии в глаза не видали.
Единственная высокоскоростная железка проходила через ближние к хранилищам, захолустные городишки. Поезд останавливался в них только ради соправителя. Бок вагона распахивался, и кортеж из трёх блестящих вездеходов мчал по столетнему асфальту, пробитому конским щавелем и подорожником, летел по грунтовке вымерших посёлков, в полях розового как рассвет иван-чая. Останавливался у бывшего клуба культуры, чья крыша проросла юными берёзками. Под кусками рубероида, истлевавшими на полу, шагам отзывалось гулкое перекрытие.
В неглубокую шахту хранилища спускалась железная лестница. Внизу ― спинами к стенам ― Юрика ждала партия корпусов цифрового тирана. На расстоянии десяти сантиметров, в упор, короче, стеклянные глаза считывали радужку его живых глаз. Алый огонёк ярко вспыхивал и угасал. Раздвоенный язык выдвигал флешку из-под нёба. Юрик менял её на чистую и ― через поля, через городок, на поезд, к следующему хранилищу.
Так раз в месяц, по три-пять дней на район... Удовольствие гораздо ниже среднего.
Иногда требовалось посетить местный офис оцифровки в качестве выездного судьи. Кого-то казнить, кого-то помиловать из осуждённых к цифровой эвтаназии. Официально преподносимая эпатажно ― "шаг к исправлению, шаг в грядущее" ― она воспринималась в простом народе однозначно: как смертная казнь. Притом, жутким неведомым способом.
Эту часть работы Юрик откровенно ненавидел. Эти глаза родственников в коридорах... Осуждённые, как правило, из мелкого начальства. Тупенькие, вороватые, до икоты перепуганные. Борзели и попадались... Борзели и попадались...
"Если вы такие трусливые, что ж вы такие неумные-то?.. Как говорит Дед: не хочешь быть осторожней, будь аккуратней!"
А чего стоили их нелепые попытки дать взятку... Как ― они ― могут подкупить ― его ― соправителя цифрового тирана?
Главное, никаких оснований принять то или иное решение. Зачем Дед повесил на него эту бытовуху? Зачем снова и снова поручает решать её на высшем уровне? Пусть бросают монетку!
Затем и поручал: ради статуса Юрика. Рандомные акции устрашения. Чтобы местная власть не попутала берега. Не вообразила себя властью.
3.
Объезд восточного, самого крупного района занял две недели.
На безликую свою охрану Юрик уже просто не мог смотреть. Истосковался между их туловищ, мгновенно вспыхивающих улыбок, как в загоне с колючкой под током, натянутой между восьмью чурбанами. По стране его сопровождали две четвёрки.
Дипломат был полон флешками. Последний чистый костюм провонял дорожной знобкой сыростью, пережаренным заискивающим гостеприимством. Юрик возвращался, как старатель-каторжанин с прииска, допущенный обратно в столицу.
Подъезжая, набрал отдел персональной бионической лаборатории. Искусственный интеллект секретаря перенаправил его к навигатору, тот указал путь в конференц-зал. Значит, цифровики отчитываются Деду. Вот и хорошо, самое время заявиться туда с полным дипломатом и с чувством выполненного долга.
4.
Юрик остановился в дверях.
Ого...
Прямо скажем, неделовая обстановка.
Банкет! Всё настежь!..
Три двери конференц-зала ― словно три кадра бурлеска.
Тьма народа в погонах и без, проститутки не местные... Шест со стриптизёршей по центру... Закуски на столиках... На сцене певичка, которую никто не слушает...
"У них тематическая вечеринка? Похоже на то".
Куда ни глянь: каблуки-копыта, чулки в сеточку, жопки в стрингах, спереди ― голые буфера, сзади ― белые крылья, сверху ― нимбы-тиары сияют золотым ободком. Тьфу, ангельский слёт. Дед хохочет, перекрывая все голоса.
"Чего они празднуют?"
Дальше общего холла Юрик не прошёл. Тиран появился из центральной двери в компании Димки Хака, жестом приказал ему забрать дипломат.
― Новости?
― Ничего принципиального, Лев Максимилианович.
― В отдел статистики? ― спросил Димка шефа.
― Завтра-завтра, Димитриус! Сегодня гуляем. Юра, иди отдыхай. Жду с утренним отчётом.
Не дожидаясь ответа, Дед развернулся и пропал за шеренгой извивающихся танцовщиц.
Юрик глянул на Хака.
― Юбилей основания отдела, Юрий Александрович, вы забыли?
Да он и не собирался помнить эти годовщины.
Юрик покрутился беспородным псом около распахнутых дверей. Перехватил у официанта канапе, бокал игристого и ретировался.
"Чёрт знает, что за ералаш. Дед красава, конечно. Такое устроить... Другой раз будет караоке с блатняком".
5.
Душевая кабина в логове Юрика напоминала автомойку количеством форсунок и напором воды.
Он врубил все, верхний душ ― на полную, и без движения стоял-стоял-стоял... Пошатываясь вышел мордой в халат. Огромный, махровый, такой же бесящий, как их вечеринка. Сам виноват, поленился вникать в дела снабженцев. Без различия размера и пола, для всех заказал белый с розовым текстиль. Вот сам и носи теперь. Пёс в халате. Даже не потрепали за ухом. И окна нет в кабинете, чтобы выйти подышать головой вниз, тоже сам виноват.
Юрик вытянулся ничком на громадном кожаном диване...
Устал ведь! Как собака устал. Ну, сейчас-то почему не заснуть?!
Щёлкнул дверной замок.
Юрик подумал, что память изменяет ему, что он всё-таки попросил снотворное. Нет, ни слова... Дверь захлопнулась.
Дед оказался возле дивана быстрей, чем Юрик успел встать.
Он приподнялся:
― Что-то случилось, Лев Максимилианович?
― Пришёл спокойной ночи тебе пожелать.
Улыбнулся напоказ и въехал кулаком под дых. Биты при нём не было.
Юрик охнул от неожиданности.
― Не хотел тебя разочаровывать, Юра, ты хорошо поработал.
Непобедимо сильная рука впечатала его лицом в кожаную обивку.
Дед бил всерьёз, беспощадно. Накопившаяся усталость тремором покидала тело, в плечах мешал рефлекс закрывать голову. Такая стыдная и удобная казнь ― на мягком диване, в дурацком банном халате. Позорней, чем голым. Юрик задыхался, утопленный до пружин. Пусть время остановится. Навсегда.
― Стонешь как девка, ― буркнул тиран.
Мир вдруг щёлкнул, вспыхнул и погас от удара по затылку.
Юрик очнулся через секунду. Рука Деда намертво зажимала ему рот. В ухо скользнул тонкий холодный провод. Юрик содрогнулся рывком, поднятой за жабры рыбой. Но это был не кончик языка, а обычный проводок, второй конец которого шёл цифровому тирану в уголок рта.
Внутри головы, в костях черепа раздался очень знакомый и никогда прежде не слышанный голос нечеловеческого нутра. Голос оттуда, где раздвоенный язык, способный переваривать камни, зажарить мясо и вскипятить выпитую кровь, на пять минут стал языком чревовещателя. Из той самой утробы, где эхом гуляли сотни, тысячи цифровых жизней, отдавшихся тирану, и десятки тысяч, взятых силой.
Ещё два удара влетели под рёбра. Воля к жизни впиталась в кулак, и выдернулась намотанной на него. Блаженство, полёт в невесомости.
― Теперь слушай. Слушай очень внимательно...
6.
Гулкий, близкий-близкий голос металлического чрева смёл всё: кайф, испуг, прошлое, будущее... Превратиться в слух ― не образное выражение.
― Я обидел тебя? Ты приревновал, Юра? Напрасно. Смотри.
Не отпуская зажатого рта, Дед сунул ему смартфон слишком близко к носу, но Юрик узнал конференц-зал. Увидел парящих в невесомости и вповалку лежащих на полу людей: артистов, гостей, прислугу. Димка Хак нога на ногу сидел, макал крекеры в фондю, ловил ртом сырные нити. Словно так и надо.
― Тебя ничто не насторожило, Юра? Кого их них ты знаешь в лицо? Это всё я, Юра. Я один... Хорошая работа? Нет, это не куклы, а голограммы.
Дед нажал кнопку, фигуры ожили. Парящие обрели вес, лежавшие встали.
Веселье продолжилось.
― Высший класс, на расстоянии двух шагов, как живые. Хоть на фото, хоть на видео, хоть на плёнку сними. Полная иллюзия. Голограммы нового типа.
В смартфоне Димка Хак показал тирану большой палец.
Дед кивнул и выключил.
― Чёрт с ними. Юра, запоминай. АБС: алый, белый, серый. Это ключ. Можешь забыть, как тебя зовут, но не эти три слова. Если понадобится, с их помощью ты войдёшь в любую из основных соцсетей. Не важно, в какую именно. Сеть предложит капчу и ты сто раз... Сто раз подряд... Без ошибки, без перерыва выберешь картинки этих цветов. Они там будут. Или напечатаешь вместо цифр и букв три слова в этом порядке. На сотый раз капча сдастся и пропустит тебя в сеть. Но не в основную. В скрытую подсеть, Юра, там все будут я. К кому бы ты не обратился, кто бы с тобой ни заговорил, это буду я. Молчи. Запомнил? АБС. Алый. Белый. Серый. Молчи, не вставай. Прислать фельдшера с уколом?
Юрик мотнул головой.
Рука отпустила рот.
Проводок выскользнул из уха.
Перед глазами, на махровом белом рукаве алела капля крови из носа.
"Неужели всё так плохо, что беду можно будет переждать, только уйдя в цифру?" ― осознал Юрик и поднял к Деду вопросительный взгляд.
Глаза большого хищника ― пристальные, круглые, под нахмуренными бровями ― не выражали ничего кроме самоуверенности.
Дед осуждающе потрепал его по башке, оттолкнул и ушёл, клацнув дверью.
С протяжным стоном Юрик перевернулся на спину.
Когда-то давно, первый раз в жизни выехав дальше райцентра, в столичном пригороде он увидел фонтаны...
Водные дуги перекидывались через широкую гранитную площадку. Тугая струя, обрушившись на голову, заставила его хохотать как ненормального! Как упоённо и долго, мокрый насквозь, он гонял мяч с незнакомыми мальчишками!
Они приехали с экскурсией, и, когда пришло время, убежали обратно в автобус.
Мать с тёткой, год не видевшиеся, сплетничали под зонтиком кафе, звали: давай к нам.
Но и спиральные шапки тающего, разноцветного мороженого не соблазнили его. Юрик остался под фонтаном. Лёг на полированный гранит, раскинул руки и ноги и стал глядеть в небо через мокрые ресницы, лучи, кроны.
Вперёд-назад передавала радугу водная пыль. Белыми звёздочками вспыхивали брызги. Солнечным шатром колыхался золотистый ореол. Тонкая морось освежала горячий лоб, холодила грудь и живот. Мышцы расслаблялись, как сейчас ныли и успокаивались места ударов. Всё одно ― жизнь.
"Не может быть, чтобы Дед проиграл. Алый, белый, серый... Это инструкция, как и любая другая. Значит, так надо".
Тело взлетало, фонтаны падали, нежными касаниями сеялась прохлада. Ничтожные полторы минуты злых, горячих ударов сами собой прокручивались в уме, и каждому он подавался навстречу, чтобы усилить боль, чтобы полней ощутить кулак и наслаждение.