Посмотри на меня!... Время мхами во мне проросло...
Ветер тысячу лет измывал меня, формы ничтожа...
Кто признает в граните моей искрошившийся рожи,
Лик славянского Бога - великого Рода чело?!

Только, помню иное - окрест, из полей и дубрав,
Словно пёстрые птахи, слетались славянские дети,
Гомонили смеясь. И свистали трёхпрядные плети,
Угнетая степных жеребцов необузданный нрав...

Вкруг меня собирались и славили песней отцов - 
Песня хмелем брала, уводила в затейливый танец...
И на жертвенный стол возлагали прекрасных избранниц...
И вели под уздцы, на заклание злых жеребцов.

И свирепые кони, лоснящейся шкурой дрожа,
Рвали нежные рты удилами, на месте гарцуя,
Тихо ржали, храпели и плакали, в воздухе чуя
Смерть, слетавшую с лезвия злого ножа.

Ещё долго потом призрак смерти, костры окружив,
Возрождался из песен, из горестного причитанья - 
Для славянской души крайне сладостным было сознанье,
Тонкой грани, где в жизни пульсирует смертный надрыв...

Только много ли горя?! - На капище, в свете костра,
Начинали во имя любви заводить хороводы,
И любили друг друга славянские дети... И в воды
Отпускали венки луговые, на волю Днепра.

А когда гусляры не могли уже боле играть,
И не строили гусли, и пальцы кровили на струнах - 
Я стоял, как скала... На губах, кровью девственниц юных,
Запекалась улыбка - любви безоглядной печать!

Сотни лет одиночества... Камень приходит в изъян...
Человечьему сыну, глупцы, поклонились, как Богу?! - 
Не меня позабыли - свою потеряли дорогу!
Я ж - остывшее, окаменевшее сердце славян...