Аннотация: Горький и лиричный текст. И не о Сатане, не о Боге - нет! О том, что любимыми надо дорожить.
"..Положи меня, как печать на сердце твое,
как перстень на руку твою
- ибо крепка как смерть, любовь,
и стрелы ее - стрелы огненные..."
Соломон,
Библия -
"Песнь песней
"
Я почувствовал, как мои ресницы резко взметнулись ввысь, открывая глаза - и проснулся. Темнота вокруг меня была наполнена жизнью и движением. Я слышал звук, с которым оседали на пол мельчайшие пылинки. Я слышал, как ночные бабочки за окном быстро-быстро взмахивают белесыми крыльями.
Я протянул руку - и одна из них, преодолев границы распахнутого окна, села мне на мизинец. Моя кожа ощутила, как мерзко перебирает по ней лапками насекомое, и я брезгливо скинул на пол эту тварь.
Тварь Божия...
Как и я.
Я проследил, как бабочка, не достигнув пола, расправила крылышки и снова полетела за окно к своим подружкам. Вспомнил, что код бабочек писал именно я и был тогда немного не в духе. Крылья решены неплохо, но вот все остальное - ниже критики.
После этой мысли я сел и сжал руками виски. Какие к чёрту бабочки...
Мне опять снились сны.
Последний раз это было давно, настолько давно, что я и не припомню, сколько веков назад это было. Я всегда с интересом их просматриваю. Мне нравится потом, днем, препарировать сновидения, раскладывать их по составляющим, насмехаясь таким образом над той информацией, что они несли.
И в этот раз я поступлю так же.
Потом.
При свете дня.
Я подумал и добавил - "наверно". Уж слишком ошеломительной была информация.
А сейчас я встал, нащупал впотьмах на столике забытую кем-то пачку сигарет и сделал совершенно несвойственную мне вещь.
Я закурил.
Закурил, наслаждаясь самим процессом. Мне понравилось выдувать дым аккуратными колечками и следить, как они уплывают к потолку. Понравилась легкая тошнота. Ведь все это было составляющими одного процесса - греха. Потом взгляд упал на неизменный томик Библии рядом с камином. Как любезно с Его стороны не затруднять меня. Протянув руку, я привычно скинул книгу в затухающий огонь.
- Кстати, Боже - а где в Библии запрещено курение? - небрежно спросил я в пустоту.
Бог промолчал.
Думаю, Он просто не смог привести аргументов. И неудивительно - Библию я всегда знал лучше Него - тогда. Теперь уже начинаю забывать. Мне противно ее читать после всего что случилось.
Добрый Боженька...
Миф для наивных глупцов.
- Люци, с кем ты разговариваешь? - раздался сонный девичий голос со стороны моей кровати.
- Спи, котеночек, - ровно ответил я.
Я привык называть всех девушек этим ласковым и безличным прозвищем - заранее ожидая, что имена их помнить мне долго не понадобится.
Моя девушка проворчала что - то и затихла. Моя девушка - как интересно... То, что мы пару месяцев занимаемся с ней сексом - обозначается лишь условной принадлежностью друг к другу. Никто не требует покрыть грех женитьбой. Никто не собирается закидать ее камнями, как падшую женщину. Впрочем, меня это устраивало. Нынешняя "моя" как и остальные обладала тонким иконописным лицом, слегка простоватым и бледным. И у неё, разумеется, были длинные, ниже поясницы светлые волосы. Иногда я отстраненно думал - надо же, Рахиль была еврейкой, а выглядела как славянка. Последствия Вавилонской башни.
Каждый раз, когда я видел подобную девушку (увы, подобный тип сейчас редок), я вспыхивал как спичка, горя странной и безумной надеждой. Я пытался нежными поцелуями выманить ее душу и посмотреть в просвет, как проверяют водяные знаки подлинности на купюре. Я вонзался в ее тело, надеясь, что хотя бы в момент оргазма она перестанет себя контролировать - и покажется...
Только каждый раз это было не то...
Вместо золотой жилы я видел обычный песок - у кого-то ярче и крупней, у кого-то - серей. Все это было не то.
И я бы не стал обращать внимания и на этот сон, если бы в нем не мелькнуло такое же бледное и простоватое лицо в обрамлении светлых волос.
Хм...
Он знает, на чем меня подловить.
Я тщательно докурил сигарету, бросил окурок в камин.
Потом откинулся на спинку кресла, глядя на занявшуюся пламенем Библию и прокручивая сон. Я предпочитаю обозначать это именно как сон. Ведь всем известно - когда мы обращаемся к Богу - это молитва, а вот если Бог к нам - это уже шизофрения. Раньше, являясь ко мне, Он пытался взывать к моей совести и читал вариации на притчу о заблудшем сыне. Я был нужен Ему на небесах, очень нужен.
На этот раз Он, наконец, не стал мне предлагать блаженство небес. И, если бы я не подозревал Бога в двойной игре, то согласился бы на Его предложение не раздумывая.
"Люци, - сказал Он мне. - Люци... "
"Ну?" - поднял я во сне бровь, не желая наблюдать китайские церемонии. Обычно Господь любил затягивать сцены. Сначала Он объяснит, что я был Его возлюбленным сыном и подчеркнет этим глубину моего предательства. Потом Он...
" Люци, - продолжил Господь. - Ты был возлюбленным сыном моим, но от красоты твоей и мудрости возгордилось сердце твое...".
"Я это в Библии уже прочитал, - насмешливо прервал его я и холодно взглянул в Его глаза: - Ты, я смотрю, уже и Сам в это веришь. Хочешь, чтобы я напомнил Тебе, что Ты на самом деле сделал, а???"
"Сын мой...", - тихо начал Он.
"Я Тебе не сын. Ты что мне сказал??? Ты мне сказал - в Содоме и Гоморре ни одного праведного человека не осталось! Сказал???"
Я почти кричал, в ярости изливая на Него застарелую боль. Застарелую - но не утихшую.
"Как ты смеешь со мной так разговаривать?", - в голосе Бога помимо гнева была многовековая усталость.
"А как еще с подлецами разговаривают? - зло ответил я. - Ты знал, что Рахиль невинна - и Ты не вывел ее из Гоморры. И я - сжег ее. Своими руками - я ее сжег. И она видела мой силуэт на фоне пламенеющего неба. Видела, кто ее убивает... Что она чувствовала в этот момент, Боже? Какие были ее последние слова???".
Как же я в этот момент пожалел, что у Господа нет тела...
Что я не могу причинить Ему боль, простую физическую боль. Смять Его ребра, полить Его огнем и серой - и посмотреть, как Он будет заживо сгорать. Наверно, это очень, очень больно. И Рахиль, маленькая пятнадцатилетняя девочка просто не заслужила такой смерти. Причем - от меня...
Или из-за меня?
"Я дал шанс Лоту и всему городу, - холодно ответил Господь. - Я ведь сказал - найдешь хоть одного праведного человека - пощажу всех".
" Не играй словами, - устало посоветовал я. - Ты прекрасно знал, что в том обществе женщина за человека не считалась. Лот не нашел праведного мужчину - это верно. А скольких невинных дев я тогда сжег по Твоей указке, а? И знаешь, что я Тебе скажу?"
Он не ответил.
"Молчишь? Так вот... Содом и Гоморра - были не единственные города на земле, верно? И везде бардак - потому что Ты людей такими создал! Это Твой глюк, Боже, это Тобой написан глючный код человека - и их же Ты за это винишь!!! Разве это не подло с Твоей стороны, Боже? Но не об этом речь - отчего Ты послал меня сжечь только Содом и Гоморру? Так я тебе отвечу - из-за Рахили. Ты ведь знал, что я собираюсь уйти к ней, жениться и забыть про небеса??? Знал???"
На этот раз он молчал довольно долго. Вязкая, плотная тишина окутала место нашего диалога, и она твердела все больше и больше с каждым мгновением. И когда Он, наконец, начал говорить - я даже слегка вздрогнул. Словно этим Он разбил тишину на кусочки, как стекло.
" У меня есть к тебе предложение', - сухо сказал Он.
"У Тебя всегда ко мне есть предложения, - зло усмехнулся я. - Мы - две противоборствующие силы, и мы никогда не договоримся. Ты Бог, я Сатана - "противящийся Богу", надо ж было так назвать... Что, что может искупить смерть Рахиль, Боже? О чем нам с Тобой разговаривать? Что Ты мне можешь предложить?"
"Рахиль", - кратко ответил он.
Я саркастически улыбнулся.
"Душа Рахиль на земле, я даже тело выбрал ей лично. Она как прежде - правда, ей уже двадцать восемь лет"
"Замужем?" - как можно небрежнее спросил я, но голос заметно охрип. Господь - Он искусно манипулирует словами, но есть у Него свойство - он НИКОГДА не врет. Просто иногда не говорит всей правды. Но тут - Он прямо говорит что Рахиль - на земле...
"Нет", - кратко ответил он.
Я на секунду зажмурился, давя в себе щенячий восторг. Успокаивая себя. Господь никогда не делает что - то просто так.
"Условия?" - сухо спросил я.
"Я тебе говорю, где ты можешь с ней встретиться - и ты в обмен становишься смертным".
Я молчал.
"Я не могу тебя с ней вместе на небеса взять, - напомнил Господь. - Если ты с ней - то до конца".
"И заодно - складываю с себя должность Сатаны, верно?" - усмехнулся я.
"Ты сказал".
"Мне надо подумать", - ответил я.
"До завтра. Если надумаешь - мне нужен пароль", - согласился Он.
Я кивнул, пряча довольную ухмылку. Вот с этого и надо было начинать. Теперь понятно, отчего наш Бог внезапно стал добр и милостив. Да, столько тысячелетий прошло, а пароли, которые я перед уходом поставил на доступ к администрированию земли - до сих пор не хакнуты. Представляю ярость Господа, когда Он понял, что отныне властен только над небесами, а земля - полностью в моем распоряжении. Я не желал, чтобы Он продолжал свои эксперименты. Сколько их было?
Вавилонская башня.
Великий потоп.
И Гоморра - в которой я заживо сжег Рахиль...
Во имя ее - я сделал людям этот подарок. Я дал им защиту от гнева Божьего. И ничего - они справились. Построили правовые государства, навели более - менее порядок, в космос вышли. Они не превратились в банду убийц, не стали все до единого предаваться развращенным удовольствиям - как предрекал Господь в доверительных беседах.
Они справились, несмотря на то, что Господь, гениальный, но не безгрешный программист, наделал кучу глюков в их коде.
...А потом я проснулся, и Библия снова лежала на камине. Она всегда там лежит, когда я просыпаюсь - гран мерси, поленья как раз закончились. Что за непонятная наивность? Зачем мне подсовывают эту книжонку? Неужто думают, что она меня может переломить?
Порыв ветра достиг камина и всколыхнул пламя. Библия напоследок ярко вспыхнула и рассыпалась ворохом искр.
"Завтра будет дождь", - подумал я, уловив едва заметную сырость в воздухе.
Дождь - это хорошо. Мне безумно нравится бродить по улицам, чувствуя, как на кожу оседают мельчайшие капельки. У одного из народов земли есть поверье, что когда идет дождь - это плачут ангелы. Какой бред. Ангелы обычно никогда не плачут. Повода нет. И поверье глупое.
Когда я, ничего не видя из-за слез, ушел с небес на землю и бродил по еще горячим, спекшимся руинам Гоморры - светило солнышко. Кое-где даже неуверенно щебетали пичуги. И никому не было дела до слез Ангела Света.
На третий день я набрел на какое - то озерцо и склонился над ним - зачерпнуть воды. В тихой, прозрачной глубине появилось мое отражение - и сначала я подумал, что у меня за спиной стоит еще кто-то. И что это его отражение я вижу. Мои волосы бледно-золотого цвета словно окунули в чан с тёмной краской, исчезла алебастровая бледность кожи. Я стал более походить на испанца, если брать как критерий земные национальности.
Так я выяснил - ангелы от горя не седеют. Они чернеют.
Прошли тысячелетия.
Моя боль от того, что случилось тогда - утихла, как утихает боль в ампутированной ноге. Я запретил себе об этом думать - но, тем не менее, все девушки в моей жизни - похожи на Рахиль. И тут - Господь с его предложением...
Я согласился в тот же момент, как он мне произнес ее имя - но ему об этом знать не стоит. Власть над землей - ничто по сравнению с тихим семейным счастьем с любимой. Сколько у нас в запасе? Минимум лет пятьдесят. Этого - ничтожно мало, но это будут годы, заполненные ее улыбками, ее присутствием. И у нас будут дети.
Но вот единственное, что меня смущало - старый интриган наверняка приготовил какою - нибудь подлянку, о которой умолчал.
Я задумался.
Рахиль тут.
Самому мне ее не найти, кто и в каком теле родится на земле - ведают на небесах. Но Бог четко сказал - она тут. И он - не врет. Это аксиома.
И она не замужем.
На миг меня пробил холодный пот. Если бы она была замужем - мне пришлось бы сделать ее вдовой. Кстати - отчего она до сих пор не замужем? Ведь ей двадцать восемь лет - раньше это считалось уже преклонным возрастом, но к счастью сейчас это еще молодость.
Возможно, она уродлива? Но Господь пообещал, что дал ей то же тело. И опять же раз сказал - то не соврал. Да, она старше - но это Рахиль. Впрочем, если вдруг она за двадцать восемь лет успела стать инвалидом - я с радостью буду заботиться о ней всю жизнь. Слишком долго я о ней мечтал. Слишком горько я ее оплакивал. В конце концов, я могу подправить код ее тела - и дать ей здоровье. То есть - и это не проблема.
Но в чем же тогда подлянка?
Внезапно меня пронзила мысль...
- Господи, а она меня помнит? - с некоторым страхом спросил я в пустоту.
- Нет, - сонно ответила моя девушка со стороны кровати.
Я помолчал, потом встал и всмотрелся в ее лицо. Девушка крепко спала.
- А если она меня снова не полюбит? - снова спросил я, не отрывая от нее взгляда.
Девушка сонно моргнула глазами, наконец, медленно распахнула их и, еще не проснувшись, взглянула на меня.
- Господи, как же ты красив..., - с какой - то болью сказала она.
- Точно? - жадно переспросил я. Я неизменно морщился, едва речь заходила о моей внешности. Я не глупая красотка - фотомодель, и мне претят подобные беседы, но сейчас - я ощутил болезненный приступ неуверенности. Я боялся переоценить себя, обольститься ложными надеждами.
- Я ничего в жизни прекраснее не видала, - печально сказала она.
Я обернулся к камину - конечно же, Библия снова лежала на привычном месте.
Я пересек спальню, взял ее в руки и нашел нужную страницу.
Чего там про меня?
"... он был прекраснее всех сынов человеческих..."
Так. Я хорош собой.
"...От красоты и мудрости его возгордилось сердце его..."
Я еще и умен.
В меня можно влюбиться!!!
Я улыбнулся, отработанным движением бросил Библию в камин и отправился в постель - пришла пора переговорить с Господом.
"Мне нужна демо-версия" - безапелляционно заявил я первым делом, едва провалился в сон.
"Согласен", - тут же отозвался Бог - и послал мне видение.
Рахиль спала, разметав волосы по подушке. Длинные пряди бледного золота падали вниз и стелились по полу. Тонкая простынка не скрывала очертаний тела - уродством или инвалидностью тут и не пахло. Сердце внезапно дало сбой. Это было так нереально - после стольких тысячелетий...
Но это была она.
Я осторожно всмотрелся в ее родное лицо и вдруг с благодарностью подумал о том, какой все же Господь классный дизайнер! В пятнадцать лет Рахиль была мила, сейчас же она стала красивой. Безусловно, я любил бы ее любой - по закону, который гласит, что любимая всегда красива - потому что любима.
"Ну, как?" - раздался голос Бога.
Я всмотрелся в лицо Рахили и медленно кивнул головой.
Неужели я мог отказаться от нее - после того как увидел? Ничто в мире не стоило ее.
"Когда я могу ее увидеть?" - спросил я.
"До нее на самолете - двенадцать часов" - с готовностью ответил Бог.
Я снова кивнул.
"Итак - что от меня требуется взамен?"
Я не страдал склерозом - я хотел, чтобы он повторил это сам.
"Пароль", - кратко ответил он.
"О'кей, сейчас выйду и напишу его тебе. Где она?"
Господь назвал страну, город и адрес. Он не стал требовать гарантий, было понятно, что я сдержу слово.
"Дыра еще та", - озабоченно подумал я и вынырнул из сна.
Вчерашней девушки рядом со мной не было. На прикроватной тумбочке белел листок, нарочно приставленный так, чтобы я его увидел.
"Люци, я так больше не могу. Ты совершенно не интересуешься моей жизнью. Ты практически не разговариваешь со мной. Что бы я тебе не говорила - ты говоришь одни и те же фразы - да, нет, я тебя люблю, и все будет хорошо. Ты ни разу не поговорил со мной по душам. Иногда я сомневаюсь - а помнишь ли ты мое имя?
Люци, я тебя люблю, и ты это знаешь. Сейчас, при расставании, я могу это сказать вслух. Мое сердце замирает от нежности, когда я тебя вижу. Часто, когда ты спал, я приподнималась на локте и часами всматривалась в твое лицо, любовалась твоими совершенными чертами.
Я несчастна, Люци. Любовь к тебе разрывает мою душу и разум надвое. Я понимаю умом, что не стала тебе по - настоящему близкой и родной - и от этой мысли меня выворачивает в немыслимой боли. Я ухожу, Люци. Вернее - сбегаю в попытке сохранить свое сердце. Я понимаю - чем дальше, тем будет хуже.
Если я все же ошибаюсь - позвони мне.
Анна".
Я еще на раз перечитал записку и ощутил огромное чувство благодарности к этой девушке. Она сама не знает, какую услугу она мне только что оказала - тем, что она меня бросила. Анна, я никогда не забуду твоего имени...
Я, еще не веря своему счастью - что все обошлось без скандалов, потоков слез и упреков, встал и обошел дом.
Анны нигде не было. Лишь в ванной, примыкавшей к спальне, была забыта косметичка - то ли второпях, то ли как предлог вернуться. Анна, мне действительно жаль, что я не взял себе труд тебя разглядеть. Ты очень красиво и достойно ушла - и при этом оставила косметичку. Чтобы был предлог вернуться еще хоть раз - или дать предлог мне - позвонить тебе. Вот только я не позвоню - я, Анна, спешу к девушке, которую люблю, и мое сердце переполнено долго копившейся, настоянной тысячелетиями нежностью.
Я подошел к телефону, заказал билеты и пошел в ванную. Я волновался так, что несколько раз поранился, сбривая отросшую за ночь щетину. После чего я подошел к компьютеру, наставил у входа к доступу администрирования вирусов, достал листок с ручкой и принялся писать Богу записку.
"Пароль, который ты у меня спрашивал - я сейчас и не вспомню, однако это не составит для тебя проблемы. Помнишь письмо, которое я написал тебе напоследок? Начинается со слов "Боже, ты подлец"? В нем - ровно шестьсот шестьдесят шесть знаков, переведешь их в двоичный код, и начинай вводить задом наперед - вот и весь пароль.
На мгновение я пакостно улыбнулся - работа долгая. И, скорее всего - Бог не отдаст это письмо своим программистам, нечего их во грех вводить. В этом письме я подробно и очень убедительно расписал Богу его подлость. Так что - придется ему самому корпеть над паролем. А там еще и вирусы.
Я не доверял Богу совершенно - это раз. А во вторых - не подставляйся, и тебя никто не подставит, верно?
Ну а если я не прав - пароль Он заслужил.
После этого я выключил компьютер, положил записку во вновь присланную Библию и бросил ее в камин. Усложнять задачу - так по максимуму, верно? Умеешь читать пепел, Боже?
А потом я поехал в аэропорт.
Я еду к Рахили.
Эта мысль казалась совершенно фантастичной, я улыбался как последний идиот, вспоминая ее спящее лицо и бледно - золотые пряди, падающие с кровати на пол. Пересаживаясь с самолета на самолет, я практически не видел ничего вокруг. Я строил планы. Да, я утеряю власть над землей - но у меня останутся все мои капиталы - я очень богат, и я смогу ей ни в чем не отказывать. Я осыплю ее дождем из бриллиантов и лепестков роз. Я буду ее баловать и нежить. Да, земная жизнь коротка, но каждый день будет для нас с Рахилью наполнен нежностью и любовью.
И это - это стоит всего.
Бессмертия.
Небес.
И власти над всей землей.
Я летел к Рахили и злился - ну отчего, отчего Бог ранее не додумался до этого? Его раздражало наше противостояние и отсутствие доступа к управлению землей? Так вот он, выход! Предложи он мне Рахиль раньше - и я с радостью отдал бы ему все пароли, и забыл бы про нашу вражду.
Все - прах пред именем Рахили.
С бешено бьющимся сердцем я вышел из такси и оказался около аккуратного домика с белым штакетником, слегка помедлил, давя непонятную робость, и все же зашагал - навстречу любимой.
Я очарую ее - снова. Она не может меня не полюбить, уговаривал я сам себя. Я ведь, черт возьми, Ангел Света, и то, что ни на небе, ни на земле никого нет красивей и мудрей меня - это аксиома.
Пара десятков шагов от калитки до двери дома оказались непосильной ношей. Я робел, словно первоклассник, меня бросало то в жар, то в холод.
"В меня можно влюбиться!" - шептал я сам себе. Почему - то это меня не убеждало.
Около двери я помедлил.
В доме громко звучала музыка, слышался гомон. Похоже - я попал на какую - то вечеринку. Отлично. Так гораздо проще.
И я решительно толкнул дверь. Музыка резко ударила по ушам, я вошел и осмотрелся. Большой холл первого этажа был заполнен какими-то людьми, они пили, смеялись, и разговаривали, пытаясь перекричать музыку. Мое появление никто не заметил. Я двинулся вдоль стены, высматривая Рахиль. Она должна быть где - то здесь.
- Привет! Ты кто? - оценивающе посмотрела на меня какая - то девчонка в шортиках.
- Люци, - исчерпывающе ответил я.
- Я Света. Пиво будешь?
Я покачал головой и двинулся дальше. Ангелы пива не пьют.
Меня кто-то схватил за руку, я резко обернулся и снова наткнулся на Свету.
- Пойдем, потанцуем? - предложила она.
- Потанцуем? - поднял я бровь. И чуть не рассмеялся - представил себя выплясывающим коленца.
- Потанцуем, - подтвердила она и кивнула куда - то в сторону.
Я машинально кинул туда взгляд - и замер.
Я увидел Рахиль. Она безумно красиво, словно эльф на утреннем цветке, танцевала среди толпы. Легко закручивалась в стремительной спирали фуэте, и ее распущенные волосы взлетали следом за ее движением - словно в невесомости. Она купалась в музыке - холодном клубном трансе, словно сотканном из звука рассыпанных серебряных монеток. Если бы я ее не любил - я бы влюбился в нее сейчас.
" Shadows walking in the crowd, we are lost and found, but love is gonna save us..." - пел устало - равнодушный женский голос.
Да, Рахиль...
Любовь к тебе хранила меня все это время...
Спасала...
Сохраняла...
И я больше не хочу потерь.
- На Аньку засмотрелся? - ревниво спросила Света.
- Что? - я очнулся и посмотрел на нее.
- На Аньку, говорю, засмотрелся? - снова недовольно повторила она.
- Что за Анька? - не понял я.
- Ну, Анька-балерина, с длинными волосами.
Я всмотрелся в Рахиль, отметил ее действительно балетные, отточенные движения и медленно кивнул, не отрывая от нее взгляда:
- Да. На Анну.
Света фыркнула и ушла.
А я стоял, смотрел на Анну - Рахиль и улыбался как дурак.
Сейчас подойти - или выждать. Выждать - чего?
И я уже почти двинулся к ней, когда она вдруг резко остановилась, вышла из круга и пошла вглубь холла. Отлично! Сейчас я подойду, заговорю, представлюсь - а там все само собой и образуется.
Анна скользнула к дивану в углу, на котором сидел какой-то рыхлый, лохматый парень в роговых очках, что - то сказала и нежно улыбнулась ему.
Тот кратко ответил, слегка отодвигаясь.
На мгновение меня охватила ярость.
Это мне ты должна так улыбаться! - в бешенстве подумал я, прежде чем взял себя в руки. Что со мной? Я ревнив, как все итальянцы вместе взятые. Наверно, это пройдет - когда я буду уверен, что Анна - моя.
И я довольно бесцеремонно присел на диван и сказал:
- Привет, я Люци.
Анна бросила на меня взгляд и равнодушно представилась.
-Я Игорь, - подал голос парень.
"Можно подумать я тебя спрашивал об этом", - злобно подумал я. Я не мог простить ему улыбки Анны.
- Ты танцевала очень красиво, я за тобой наблюдал.
Анна поманила меня пальчиком и холодно сказала:
- Ты Игоря около меня видишь?
- Ну? - я был несколько сбит с толку.
- Так вот, он - мой парень, - совершенно ледяным тоном закончила она.
- Ясно.
Не так я представлял себе эту встречу. Не так. То, что у неё есть парень - не смертельно. Было бы страннее, если бы его не было - Анна очень красива. И ее реакция на комплимент - всего лишь доказывает, что ей слишком много их говорили. Что она устала от обожателей. И что она хочет быть верна своему так называемому парню.
Я холодно поймал взглядом глаза Игоря. В них немедленно отразился какой - то ужас. Видимо, уловил мою смертельную ненависть. Вообще - то к ней примешивалась большая доля зависти - но ему об этом знать не обязательно.
"Исчезни", - мысленно процедил я. И возможно, тогда я смогу не вспоминать о том, как улыбалась Анна тебе минуту назад.
- Я сейчас, - невнятно пробормотал он и торопливо соскочил с дивана.
- Я с тобой! - вскрикнула моя любимая, но Игорь помотал головой и пошел к выходу.
- Поговори со мной, - попросил я. - Я не буду больше тебе делать комплиментов.
Она насмешливо приподняла бровь, и я затаил дыхание - это она от меня, тогда, научилась этому жесту.
- У меня есть девушка, и я ее обожаю, - уверил я ее для закрепления успеха. - Просто поговорим - можно?
- Так почему бы тебе не поговорить со своей девушкой? - бросая взгляд на дверь, за которой скрылся Игорь, предложила она.
- Анна, мне одиноко, - печально произнес я. - Очень. Просто посиди со мной.
Я словно ставил сцену. Выверял каждое слово, режиссировал каждый жест. Я не мог позволить себе - не завоевать ее снова. А печальный и красивый парень, ищущий беседы - практически беспроигрышный вариант.
Анна с тоской снова посмотрела на дверь и с досадой воскликнула:
- А уж мне - то как одиноко! Но я ведь не плачусь об этом малознакомым людям!
- Ты? Одинока? - поднял я бровь. - А как же эээ... друг?
- Что ты понимаешь? - мгновенно ощетинилась она.
- Дай руку, - спокойно протянул я к ней ладонь.
- Зачем?
- Дай!
Она помедлила и, наконец, вложила узкую изящную кисть в мою лапищу. Я накрыл сверху ее ладошку - своей, и принялся сканировать ее тело и душу.
Через минуту я знал о ней все.
В детстве она боялась темноты - до ужаса, до дрожи, и хотела стать учительницей. Я знал, что она была некрасивым ребенком, и ей пришлось пройти долгий путь до уверенной в себе и ослепительной девушки. Узнал, что было всего два романа - в первый раз бросили ее, второй - она. Испугалась, дурочка, что ее снова бросят - и упредила удар. С Игорем - что-то непонятное. Я пропустил это и пошел далее. Один аборт год назад - меня неприятно это кольнуло. Очень неприятно.
- Ну? - требовательно спросила Анна.
- У тебя шрамик на бедре и детство ты провела у бабушки, - сказал я. - Верно?
- Верно, - слегка улыбнулась она. - Ты чего, экстрасенс?
- А это что за зверь? - улыбнулся я в ответ, ободренный ее улыбкой.
"... we are lost and found..." - напомнил серебристый девичий голос.
"Я помню, - подтвердил я, - я нашел, и больше не потеряю".
- Я пойду, - она словно очнулась и попыталась выдернуть свою руку.
- Секунду, - удержал я ее и мгновенно перекачал из ее души нераспознанный файл с Игорем.
- Я пойду, - она выдернула руку и ушла. Влилась в толпу танцующих, растворилась в музыке - такой холодной и такой пронзительной.
Я смотрел на нее, считывал файл и думал.
Игорь, безусловно, для нее не пара. Кто он - и кто она. Она - балерина, красавица и умница. Из хорошей семьи. Игорь - менеджер в заштатном магазине электротоваров. Да и дело не в этом кто он и кто она. Дело в том, что Игорь ее не любил. Мне было странно осознавать этот факт - ту, что обожает много тысячелетий Люцифер, Ангел Света - не произвела особого впечатления на менеджера Игоря.
Хотя нет...
Он ее любил...
Первые полгода.
А потом он пресытился ей и полюбил другую. К красоте Анны тоже можно привыкнуть и перестать ее замечать, как оказалось. Вот только моя Рахиль - Анна не захотела его отпустить. И он вернулся - для того чтобы с того момента превратить ее жизнь в ад. Она мирилась с его изменами. Она мирилась с его равнодушием. Мирилась с невнимательностью. И сделала аборт, понимая, что одной малыша, у которого никогда не будет отца - ей не воспитать.
Отчего все так?
Этого я не понимал совершенно. Возможно - все дело в том, что она на этот раз родилась в России? Загадочная русская душа и все такое? Другого объяснения я не находил.
Подумав, я бросил последний взгляд на любимую и вышел из дома - поговорить с Игорем. Дам ему денег - пусть валит куда хочет, лишь бы она его больше никогда не увидела.
Он стоял и курил на крыльце.
- Что у тебя с Рахилью? - отрывисто спросил я.
- С кем? - не понял он.
- С Анной, - поправился я, досадуя на оплошность.
- Ничего, - пожал он плечами.
- Как ничего? - поднял я бровь. - Ведь она сказала, что ты ее бойфренд.