Аннотация: История о человеке, пытающемся скрыться от преследующих его чудовищ.
Когда человек первый раз взглянул на звезды, он увидел пустоту. Это были вовсе не те миллионы километров вакуума, которые лежат между небесными телами, составляя большую часть нашей Вселенной - это была пустота его внутреннего "я". Того, что зовется сознанием, разумом или, если пожелаете, душой. По большому счету, все эти понятия синонимичны, так как выполняют одну и ту же задачу - дают нам шкалу мыслительного процесса.
Первым делом высчитывается нулевое деление: ему то как раз и соответствует это самое сознание. Человеческая единица должна понять, что является единицей. Только с уверенностью сказав: "Я существую", она сможет приступить к познанию этого странного и непонятного мира, внезапно населенного саблезубыми тиграми и еще, бог знает, какими чудовищами.
Жизнь человека/обезьяны/неандертальца (выберите то, что вам больше нравится) с момента, когда он впервые взял в руки палку и начал тыкать ей в этих самых тигров, превратилась в бесконечный цикл войны с саблезубыми тварями, чередующейся с поисками пресной воды. Иными словами, чистое и бескорыстное ВЫЖИВАНИЕ.
Тут уж вряд ли кому-то придет в голову долго вглядываться в маленькие точки на ночном небосводе и думать, откуда они вообще там взялись. Но рано или поздно, этот момент наступит. Неважно в какое время, в первобытную ли эпоху, когда календаря не было даже в проекте; либо в то время, когда давно придут в негодность последние коврики, сделанные из шкур несчастных тигров, и люди примутся усиленно грызть земную твердь в поисках драгоценных металлов.
И вот, человек остается один на один с этими непонятными точками, хаотично рассыпанными по небу, и задает себе тот самый вопрос, который однажды сформулировал один малоизвестный поэт:
"Ведь, если звезды зажигают -
значит - это кому-нибудь нужно?"
Человек еще не знает, что пресловутые звезды - не что иное, как скопления горящего газа, образовавшиеся в результате начавшейся реакции термоядерного синтеза. Он, подобно маленькому ребенку, мнит их маленькими светящимися шариками с дружелюбно протянутыми к нему лучиками. Звезды не могут обжечь его, ведь они так малы и так далеки, что даже малейшая мысль о бушующих в их недрах бурях кажется совершенно неправдоподобной.
Эти недостижимые скопления света кажутся человеку, навеки приросшему к земле, недостижимым идеалом, сияющей мечтой, до которой никогда не дотянется его короткая рука. "Наверно, именно там обитают боги", - думает человек.
Мысль о богах, еще не имеющих форм и имен, но несомненно мудрых и прекрасных, сеет в его разуме первое зерно сомнения. Словно дитя, убившее красивую бабочку и вдруг осознавшее, что она уже никогда не воскреснет, человек делает для себя самое важное открытие: он ничтожен и одинок.
Вся его жизнь - это лишь одна из многих временных линий, принадлежащих разумным и неразумным существам и медленно текущих к своему логическому завершению - смерти. Становится ясно, что в общем скоплении этих линий его собственная выглядит не слишком впечатляюще, внешне оставаясь неотличимой от линии убитой бабочки или вымершего саблезубого тигра.
Возможно, на данном историческом этапе наука еще не знает о структуре звезд, систем, галактик и скоплений. Так что наш случайный наблюдатель не может своим умом охватить всю необъятность Вселенной и ссылается на неких абстрактных богов, обустроивших мир по своему, одним только им известному, плану.
Но даже тогда, еще не оформив свои мысли в четкую структуру, он интуитивно осознает, что является лишь ничтожной частицей, случайным образом появившейся на одном из пригодных для жизни островков, хаотично разбросанных в космическом вакууме. Он обречен.
...
Один из таких людей, много раз смотревший в одиночестве на звездное небо, теперь - в день вечного лета неустановленного месяца забытого года, был лишен возможности предаваться своему любимому занятию.
Не потому что он был завален делами, а потому что звезды больше нельзя было увидеть. Большую часть суток небо оставалось окрашенным в ярко оранжевые цвета, создавая ощущение вечного заката, хотя в данный конкретный момент солнце находилось в зените. С наступлением же вечера небо медленно заволакивал фиолетовый дым, как будто кто-то там наверху опрокидывал чернильницу.
Когда эти тучи впервые закрыли небесный свод, человек продолжал надеяться, что рано или поздно свет звезд все равно найдет дорогу через непроглядную завесу чернильного дыма. Но чем дольше он смотрел на нее, тем сильнее убеждался, что его надежды не оправдаются.
Этого человек звали Альварио Брегно. Имя, которое он взял себе, было придумано им за несколько минут и вряд ли когда-либо существовало в одном из земных языков (хотя, кто знает). Конечно же, он помнил свое настоящее имя, но предпочитал больше не называться им, справедливо полагая, что теперь имеет право сам выбирать себе позывные и прозвища. Тем более что, в сложившихся обстоятельствах, вряд ли ему когда-нибудь доведется услышать свое имя вслух.
- Альварио Брегно, - медленно произнес он, как бы опровергая эту теорию. - Звучит глупо, но на первое время сойдет.
В любом случае, наш герой не собирался носить это вымышленное имя до конца жизни. Сначала он думал, придумывать себе новое каждый год, но потом вспомнил, что потерял счет времени. Поэтому любитель звезд решил сменить имя на новое, как только старое окончательно надоест ему. Так что, мы будем называть его Альварио Брегно.
Итак, человек с выдуманным именем одиноко стоял на пороге своего дома и смотрел на оранжевое небо. В качестве жилища ему служил большой каменный особняк. Это здание знатоки смело отнесли бы к памятникам эпохи классицизма. Альварио и сам немного смыслил в подобных вещах, но после Рассветного дня все его и без того скудные познания об архитектуре, теперь и вовсе были никому не нужны.
Вы только не подумайте плохого, это дом вовсе не принадлежал Альварио, он просто нашел его во время своего недолгого путешествия вдоль русла безымянной реки. Особняк находился всего в нескольких десятках метров от берега. Массивное здание при первом знакомстве производило странное впечатление - оно одиноко стояло посреди чистого поля; вокруг не было почти ничего, кроме старого дуба у реки и видневшейся вдалеке рощицы. Складывалось впечатление, что постройка просто упала с неба - так сильно она не вписывалась в окружающий пейзаж.
Внутри здание выглядело еще более удручающе. По мрачным и пустым комнатам гулял сквозняк, гонявший обрывки бумаги непонятного назначения; все внутреннее убранство состояло из нескольких образцов допотопной деревянной мебели и кое-какого скудного имущества, оставленного хозяевами, которые то ли сбежали от надвигающейся беды, то ли давно не приезжали в свой загородный дом.
Альварио решил остаться в особняке на какое-то время. Он не знал сколько километров прошагал вдоль берега реки, уйдя из города, но был уверен, что здесь встретить смерть будет удобнее всего. Он не знал, шел ли неведомый рок, постигнувший его город в Рассветный день, за ним по пятам. Но когда Альварио увидел, что оранжевое небо стал заволакивать чернильный дым, то понял, что убегать не имеет смысла.
Целую ночь он просидел на холодном полу, ожидая, что небеса вот-вот рухнут на землю, погребя его под обломками каменного дома - почему-то ему казалось, что конец должен прийти именно так. Но ничего не произошло. Утром, выйдя на порог, он снова увидел все то же оранжевое небо. Его необычный цвет сам по себе не удивлял Альварио, ведь он уже видел подобное в городе, но царившая вокруг безмятежная тишина и легкий ветерок, обдувавший его лицо, казались чем-то из ряда вон выходящим.
- Так быть не должно! Миру должен был прийти конец! - в ярости заорал он. Но его слова остались без ответа. Альварио побежал в поле, продолжая выкрикивать бессвязные ругательства. Он надеялся, что своими криками привлечет внимание чудовищ, которые, вне всякого сомнения, должны были выползти из глубин ада после Рассветного дня.
Но все было напрасно - чудовища не пришли на его зов. Это означало, что его жизнь не прервется - он продолжит чувствовать, ощущать, помнить и сомневаться.
"Знание никогда не покинет меня, - обреченно подумал Альварио. - Я всегда буду знать о том, что мир, в котором я жил, был обречен с момента своего появления, и все его уродства еще долго будут терзать мою память"
...
Мысли, словно стая напуганных ворон, возбужденно метались в голове Альварио. Он не мог дольше минуты задержаться ни на одном своем воспоминании и придать ему смысловую окраску - его разум был слишком подавлен и напуган. Он мгновенно перескакивал с одного события из прошлого на другое.
Сначала ему вспомнилось безмятежное детство, затем зрелые годы и пришедшее с ними осознание пустоты и обреченности. Как долго он жил в таком состоянии? Видимо до самого конца. Но конец еще не наступил. Пока что...
Взгляд Альварио невзначай опустился на лежавший неподалеку увесистый камень. Он вернулся в дом и, пошарив в своем рюкзаке, достал оттуда толстую веревку. Снова выйдя на свежий воздух, Брегно обвязал камень веревкой, другой конец затянув на своей шее. Не без труда подняв каменюгу, он потащил ее к реке.
Подойдя к кромке воды, он отчетливо представил, как опустится на дно мрачного водоема, охваченный леденящей влагой, которая мгновенно заполонит легкие и наконец заставит его сознание отключиться навеки.
Ему было страшно: сердце бешено колотилось, на висках выступил пот, ноги задрожали. В голове засел только один вопрос: "Как же так - я сейчас же перестану существовать? Нет, нет, такого просто не может быть!"
И вдруг, стая ворон, роящаяся в его голове, мгновенно разлетелась, напуганная брошенным в них мысленным камнем. Перед глазами Альварио появилось знакомое лицо. Это было лицо красивой женщины. Кем она была ему? Наверное, женой, а может просто подругой? Он не мог вспомнить. Эта женщина, с ней что-то случилось в Рассветный день. Но что?
Альварио поспешно, опасаясь того, что передумает, развязал петлю на шее и бросил камень на землю. Сейчас ему никак нельзя уходить из жизни - нужно разобраться, кому принадлежит это лицо.
Напившись воды из реки, он устало опустился под сень старого дуба. Место было не слишком подходящим - земля вокруг была усыпана желудями. Тем не менее, Альварио, проигнорировав их, прислонился к шершавой коре дерева и погрузился в свои мысли.
Но отчаянные попытки заставить свой разум работать были обречены на провал. Воспоминания о вчерашнем дне были слишком размытыми - и если он мог припомнить основные события, то все воспоминания о безымянной женщине как будто были кем-то стерты.
Наконец, отказавшись от последней попытки, Брегно поднял взгляд вверх и посмотрел на раскидистые ветви дуба. Ему вдруг вспомнилась старая итальянская сказка. Кажется, она называлась "Человек, который искал бессмертие". Ее главный герой нашел озеро, на берегах которого смерть была не властна над людьми. И там тоже рос дуб, разгневавшийся на человека, посмевшего отыскать запретное место.
- Человек, как ты посмел явиться сюда! Здесь не умирают! - злобно пророкотал дуб, под которым сидел Альварио.
- Ты лжешь мне, так же, как и твой сказочный прототип. Уж я-то знаю, что раз в тысячу лет к озеру является посланник времени, который уносит одну каплю воды. Когда же озеро опустеет - мои глаза закроются навсегда.
- Это ли не бессмертие?
- Ну... Здесь нет озера, а только река. Может быть у посланника времени не получится осушить ее. Хотя, я не привык смотреть на вещи оптимистично.
- Ты должен убраться отсюда. Вы, люди, недостойны вечной жизни!
- Я бы тебя поправил. Скорее мы неспособны ее перенести. Когда я, будучи ребенком, узнал про смерть, то страшно испугался. Но теперь, я понимаю, что, прожив тысячи лет, неизбежно сошел бы с ума.
- Так значит, ты уйдешь отсюда?
- Ничего не могу обещать, старик. Уж ты точно не прогонишь меня. Я же должен кое-что вспомнить, перед тем распрощаться с тобой.
- И что же это?
- Я не помню имени женщины, лицо которой явилось мне. Но знаю, что с ней случилось что-то плохое.
- Не ты ли говорил, что воспоминания несут одну лишь боль?
- Да, это так. Но мне кажется, что она очень важна для меня. Как кусочек головоломки... Сложно объяснить, но когда я вспомню, то все станет на свои места.
...
Альварио не помнил, сколько времени он прожил в особняке. Дни вяло текли один за другим, внешне ничем не отличаясь. Погода почти не менялась, вечный закат и беззвездное небо давно стали обыденностью.
Иногда Альварио с тоской вспоминал о звездах.
- Ребенок, родившийся после Рассветного дня не поверит в их существование, - как-то сказал он дубу. - Представь себе поколение людей, не верящих в звезды. Их взор никогда не приникнет сквозь чернильную завесу, а значит, они не полетят к другим планетам и не встретят там прекрасных и мудрых богов.
- А ты веришь в этих богов? - спросил дуб.
- Когда-то верил. Но потом рутинная и однообразная жизнь лишила меня последних надежд. Я обозлился и замкнулся в себе. Перестал доверять людям. Чего уже говорить про богов?
- Рассветный ребенок не увидит звезд, а ты никогда не видел богов. Улавливаешь?
- Улавливаю. Но у меня уже не будет времени, чтобы снова в них поверить. Я говорил, что пессимист до мозга костей?
К счастью, с едой у Альварио не было проблем. В подвале особняка он нашел семена и обустроил рядом с рекой небольшой огород. В ожидании первого урожая он наведывался в рощу, собирая грибы и ягоды, в которых не было недостатка.
Иногда он подумывал об охоте, но вскоре понял, что во всей округе нет ни одного живого существа. Не было слышно даже пения птиц. Припадая к земле, Альварио не мог разглядеть ни одной букашки. Зловещая тишина, стоявшая вокруг, служила постоянным напоминанием о том, что он стался один.
Однажды, возвращаясь из рощи, Брегно увидел лежащий на опушке скелет человека. Мертвец лежал на спине с раскинутыми руками. Кости были белыми, как будто кто-то отполировал их. Не похоже было, чтобы останки появились здесь давно. В таком случае, что же могло в одно мгновение лишить человека кожи и всех внутренностей?
Альварио опасливо оглянулся, но тут же одернул себя. "Мне нечего бояться, - подумал он. - Все что можно, включая воспоминания о той незнакомке, я уже потерял. Тот, кто сотворил это, наверняка убьет и меня, если он еще здесь. Но я сам звал чудовищ и просил смерти. В любом случае, страх не изменит концовки". Закрыв глаза, он сосчитал до десяти, шумно выдохнул и неспешно побрел обратно к реке.
Вечером, сидя под дубом и щелкая орехи, он поделился с ним своей находкой.
- Вы, люди, всегда склонны преувеличивать происходящее. Увидели что-то подозрительное, и сразу же вам мерещатся всякие ужасы, таящиеся в темноте.
- Чудовища существуют, - уверенно заявил Альварио. - Я не видел ни одного, но все равно знаю, что они есть.
- Так это они пожрали всех людей?
- Разве только им вздумалось заняться каннибализмом.
- А ты говоришь, что не видел ни одного. Получается же, что ты видишь монстра каждый раз, когда смотришь в зеркало.
- Ну, я не всегда мог его разглядеть. Теперь же вижу отчетливо, тут ты меня подловил.
- И каково это - быть чудовищем?
- Гадко, - сквозь зубы проговорил Альварио. - Видишь всю мерзость, но не можешь от нее избавиться.
- Стало быть, ты рад, что ни одного монстра больше не осталось, ну, кроме тебя, разумеется. Остальные пожрали друг друга.
- Может быть, я не последний, но проверять этого не собираюсь.
- Почему? Боишься вернуться в город?
- И это тоже.
- Что там вообще произошло? Ты мне никогда не рассказывал?
- Я бы рассказал, если бы помнил все досконально. Но по большому счету, в моей памяти сохранились только обрывки.
Брегно закрыл глаза и мысленно вернулся в Рассветный день. Поначалу он мало отличался от всех остальных. Альварио проснулся по будильнику, почистил зубы и, подавляя рвотные позывы, начал запихивать в себя завтрак. Как любой нормальный человек, проснувшийся в столь ранний час, он проклинал грядущий день и сопутствующие ему "радости", включающие толкучку в общественном транспорте и перманентный завал на работе. В общем, никчемное утро ненужного человека.
Только выйдя из дома, он вдруг понял, что небо было окрашено в неестественный оранжевый цвет, а все люди, которые по идее должны были спешить на работу, куда-то пропали. Город был пуст.
Что было дальше, он практически не помнил. Одно было ясно - небо и не думало меняться, продолжая оставаться оранжевым, как корка апельсина. Брегно смутно припоминал гнетущее ощущение постоянного страха, он все время ждал появления чего-то ужасного.
Но потом пришло безразличие. Оно вовсе не было спровоцировано эмоциональным перенапряжением. Нет, Альварио просто выудил его из закромов своей памяти, как бабушка достает из шкатулки нужную ей пуговицу, запрятанную туда еще со времен царя-гороха.
Успокоившись, он начал действовать - собрал в рюкзак все, что посчитал необходимым и покинул город, двигаясь в южном направлении. Почти сразу Брегно нашел реку, о существовании которой он смутно подозревал, после чего решил придерживаться ее русла, идя вниз по течению.
- Теперь, все стало на свои места, - сказал он дубу. - Я стал бессмертным, потому что умер задолго до Рассветного дня.
- Умер не ты - умерла твоя душа. Сердце продолжало биться, мозг продолжал мыслить, но они поддерживали жизнеобеспечение пустой оболочки. Ее внутренне содержание приоткрыло завесу правды и, ужаснувшись, выбрало путь наименьшего сопротивления.
- Этот путь - равнодушие. Я знал, что моя жизнь вряд ли когда-нибудь переменится. Это и стало решающим фактором.
- Повзрослев и перестав верить в богов, живущих на звездах, ты понял, что все твои телодвижения не имеют смысла, в независимости от того, бился бы ты об лед или лежал плашмя. Конец всегда один.
- Да, конец один. Я думал, что у меня хватит смелости прервать свою бесполезную линию жизни и сделать так, чтобы моя мысленная шкала погасла навсегда. Но...
- Но ты не сделал этого. Почему? Смерть все еще пугала тебя! Как же это так, ты вдруг возьмешь и перестанешь существовать? Ты трус, Альварио Брегно, и мне жаль тебя!
- Тут ты прав, я ничтожество, один из многих...
- Теперь уже не из многих.
- Да, и как истинное ничтожество, я рад этому! Я упиваюсь тем, что являюсь, возможно, последним человеком на Земле! Смогу жалеть себя целую вечность, а когда надоест - тогда уж я не побоюсь накинуть петлю на шею!
- Это следовало сделать уже давно, согласно твоей гениальной формуле "бессмысленности бытия".
- Когда-то я был близок к этому, но потом...
- Что потом?
- Эта женщина, она как-то связана с этим. Наверное, я полюбил ее.
- Фу-ты ну-ты, наш нигилист влюбился.
- Ничего не могу вспомнить! Ее вырвали из моей памяти!
- А может быть, ты просто убил ее в Рассветный день, а потом твой больной мозг блокировал все воспоминания? В конце концов, это же мозг труса.
- Заткнись! Заткнись! - что есть сил закричал Альварио и забарабанил по твердой коре.
- Ты мне противен, человек. - устало прошептал дуб. - Все ваше племя недостойно жизни. Иногда, правда попадаются упертые...
- Где ты видел таких, чурбан! Ты же прирос к одному месту!
- Есть тут один неподалеку. Ты, кстати, сегодня набрел на его благородные кости.
...
Альварио молча стоял над останками восхваляемого дубом человека. Он уже знал, что это за безымянный герой. Части паззла сложились сами собой - если дуб был персонажем одной сказки, то скелет принадлежал герою другой.
Это был Данко - тот самый герой, который вывел свой народ из дремучего леса в широкую степь. Правда, для этого ему пришлось вырвать из груди свое пылающее сердце, чтобы осветить неверующим путь.
И вот теперь он лежал на опушке - брошенный и забытый всеми.
- Где же твое сердце, Данко? - спросил Альварио. - Они растоптали его, а тело бросили здесь гнить. Грош цена твоему благородству!
Эти слова были сказаны сгоряча. В глубине души Альварио завидовал герою, который ничего не боялся и вел за собой тех, кто был слаб духом.
"Чтобы стать таким как Данко, нужно уподобиться младенцу, - размышлял он. - Просто не замечать той грязи, которая переполняла погибший мир. Не видеть, что все твои попытки изменить его - напрасны."
Брегно решил, что надо вернуться и поделиться своими мыслями с дубом. Но когда он случайно бросил взгляд на горизонт, то увидел там какое-то движение. На фоне неба были видны мелькающие черные точки. Вспомнив, что в особняке есть бинокль, Альварио побежал домой.
Взяв бинокль, он забрался на чердак и посмотрел в направлении черных точек. Теперь ему отчетливо было видно, что они из себя представляли. По виду это были бесформенные ошметки, кружащиеся в причудливом танце. Обычно именно так выглядит пепел, разлетающийся от слишком быстро разгоревшегося костра. Но вскоре Альварио заметил некоторую закономерность. Частички пепла закручивались в спираль, образуя некое подобие воздушного водоворота или едва заметного торнадо.
Брегно не имел ни малейшего понятия, что это были за странные скопления мусора. А может не скопления, а самые настоящие живые существа? Кажется, торнадо приближается к реке? Или ему только кажется?
"Посланник времени идет, чтобы забрать каплю воды из реки," - подумал он. Воображение тут же стало рисовать всевозможные его воплощения. Правда, каждый раз он представал в образе безобразного чудовища, что казалось Альварио вполне естественным. Огромный дракон или зубастая семирогая лошадь как нельзя лучше подходили на роль вершителя судеб.
"Но здесь никого нет кроме меня, получается он властен только над соей судьбой?"
Впервые после своего прибытия в особняк Альварио смог нащупать смутную надежду. Он чувствовал, что развязка близка, и она наконец положит конец всем его сомнениям.
Ощутив в животе чувство приятной тяжести, Брегно приподнял рубашку - по коже в области пупка разлилось пятно металлического серого цвета. Альварио знал, что оно не несет ему ничего хорошего, но он был спокоен. Страх ушел.
Недолго думая, Брегно направился к дубу.
- Видишь то чудо на горизонте? - спросил он дерево.
- По твою душу, - лениво отозвался дуб.
- Как думаешь, скоро он придет сюда?
- Теперь уже недолго осталось.
- А ведь я должен был вспомнить что-то, это вроде бы очень важно?
- На свете нет ничего важного. Ты убеждал себя в этом всю жизнь, которая, кстати, тоже не важна.
- Я больше не приду к тебе, старик, - медленно проговорил Альварио.
Дуб промолчал. Видимо он все еще был обижен.
- Можно задать тебе последний вопрос? Как думаешь, боги, живущие на звездах, действительно существуют?
- Ведь это они наслали на Землю чудовищ и закрыли небо чернильной завесой. Это ли не доказательство?
- Получается, они все-таки не прекрасны и не мудры. А ведь я так надеялся.
- Все твои сородичи на это надеялись, и где они теперь? Остался только ты и Данко. Вроде бы два бессмертных, а какие разные судьбы.
- Но Данко верил, а значит, у него был смысл... Меня же уже ничто не спасет
- Если хочешь, можешь помолиться своим богам за чернильной завесой. Но вряд ли тебе это поможет. Больше я ничего не скажу.
...
Альварио был серьезно болен. Серое пятно стремительно расползалось по коже, охватывая ее дюйм за дюймом. Он уже не мог подняться с постели - все тело как будто налилось свинцом. Брегно знал, что уже не встанет, но не страшился будущего. Он не помнил, сколько времени пролежал так, просто пялясь в потолок, но потом, наконец, забылся сном.
Его разбудил шум посреди ночи. Это был всего лишь дождь. Крупные капли мерно стучали по крыше, словно прося человека снова погрузиться в безмятежный сон.
Но Альварио не мог заснуть. Его обуял ужас. В кромешной темноте ему мерещились мерзкие твари, ползущие к кровати и тянущие щупальца к его шее.
- Чудовища существуют, - как заведенный повторял он. - Я не видел ни одного, но точно знаю, что они есть.
Он начал просить помощи у богов за чернильной завесой. Молил посланника времени прийти как можно скорее и положить конец его страданиям. Звал на помощь, выкрикивая в темноту то, что придет на ум. Все было тщетно.
Альварио был маленьким ребенком, оставшимся в одиночестве среди ужасных чудовищ, равнодушно глядящих на него из темноты своими пустыми глазами.
- Уже скоро, - прошептал он, собираясь с духом. Его шепот тут же потонул в звуках дождя.
Все страхи, сомнения, мысли о загубленной жизни снова вернулись к нему, делая последние минуты невыносимыми. Он опять помнил. Помнил, что та женщина, которую он любил, погибла в Рассветный день. Монстры забрали ее, чтобы возложить на алтарь равнодушным богам, которые смеялись, наблюдая за мучениями созданных ими же людишек.
Теперь Брегно был полностью убежден, что эта женщина играла в его жизни первостепенную роль. Она не помогла найти ему смысл, нет. Но она заставила забыть о его поиске.
Альварио все еще не мог вспомнить имени этой женщины. Он и не думал, что успеет это сделать. Но так или иначе, он твердо знал, что его последняя мысль будет о ней.