Шел по дороге кто-то, грязен, оборван и бос,
И на руке на правой веревку длинную нес.
И все лицо косматой заросло бородой,
Но когда-то, однако, был он совсем другой.

Год назад был он лучшим в гильдии воров,
Но закон этих братцев очень бывает суров.
Он пожалел мальчишку, не захотел убивать,
И за это решили его из братства изгнать.

А этот самый мальчишка был всего лишь слуга,
Поймал он нашего вора в кладовой, у сундука,
Думал поднять тревогу. Вор бы его убил,
Но, посмотрев в лицо жертве, вмиг на месте застыл.

Те же черты, пусть мягче, но совершенно как брат,
Тому, кого вор наш позабыть был бы рад.
Он вспомнил костер и воина задумчивые глаза,
И глубоко где-то в сердце закипела слеза.

Был он горяч и молод, храбр, наивен и прост,
А вор тогда так небрежно воина жизнь унес.
Не ожидал, бедняга, рухнул ниже травы,
И с тех пор не шла дума у вора из головы.

Зря он убил, глупо... Но воина не возвратить,
Вот и пришлось мальчонку вместо него пощадить.

...Изгнан. Ушла вдруг удача, руки не ловки уже,
И самого обокрали, остался чуть не в неглиже.
Жизнь хорошо помотала, с грязью смешала его,
Вор отупел, измучен, начал бояться всего.

Виден единственный выход: смерть - избавленье от мук.
Силы ещё достанет веревку забросить на сук.
Вор углубился в чащу, нашел подходящий дуб,
И молитва впервые сорвалась с сухих губ:

"Боги, прошу, простите! Клял себя сотни раз
 За то пустое убийство в тот полуночный час...
Знаю, гореть я буду в жарком костре в аду,
Но на свою погибель с раскаяньем я иду!".

Закреплена веревка, вот и готова петля,
Вот уж в ней вора шея: "Боги, примите меня!".
Несколько страшных хрипов - камень ушел из-под ног...
А никчемную душу кто же теперь возьмет?