Аннотация: 3-е место АД-8. В несколько изменённом виде вышел в сетевом журнале "Горизонт". Альтернативная стимпанк реальность убрала некоторые исторические шероховатости. https://astra-nova.org/issues/horisont/horisont-n-63/
Всей птичке пропа́сть
Летний вечер заунывно у́хал голосами сов за близкой рекой. Роев точно знал, что река есть, хотя ни разу её не видел. Один из местных рассказал о ней третьего дня, но понять можно было и без того. Хотя бы по гудкам пароходов. Совсем как дома. Он иногда ловил себя, что нарочно прислушивается. Родные места с годами начали забываться, а поди ты, такая мелочь напомнила, разбередила душу.
То и дело припускал дождик, барабаня по деревянным скатам. Сквозь закопчённые окна пробивались лучи сходящего солнца.
Пересыльный барак кисло смердел и утробно кашлял.
Ссыльные, человек десять, прибывшие перед вечерним построением, заняли почти все свободные нары. Ещё вчера Роев засыпал без соседей. Теперь пустующих мест вокруг не осталось.
К вечеру дышать стало нечем. До боли в груди хотелось на воздух, туда, к реке, к чайкам, плёсам и сосновым взгоркам.
На верхних нарах застонал юноша, тоже из новеньких. Роев видел его на построении. Совсем мальчишка со взглядом наказанной собаки. Ясин, кажется.
- Чтоб тебе... - вырвалось, когда очередной стон, почти крик, ударил по нервам.
- Не обращайте внимания. С ним такое часто, - проговорил молодой человек с соседних нар. - Спать не даст. Довелось в одной камере пробыть перед пересылкой. Кричал так, что душа вон.
'Как на такое можно не обратить внимание?' - подумал Роев.
Сосед протянул руку:
- Познакомимся? Щерба Илья Владимирович, корнет. Дворянского звания лишён. Ссыльный.
- Роев Дмитрий Фёдорович, ссыльнокаторжный - в тон ему ответил Роев.
- Тише вы! Дайте спать! - буркнул сверху Усов, закашлявшись. Роев знал его много лет, ещё по казанской ячейке. Уже тогда Усов пользовался у товарищей авторитетом. Человек, говорящий лозунгами. Идейный и заслуженный. Сегодняшняя встреча оказалась радостной для обоих.
Ясин снова застонал. Проснулся, заворочался, оглядываясь. И опять этот взгляд, словно виноват во всём на свете.
Неподалёку чиркнула искра, меж нар поплыл смолистый запах табака. Интересно. Курить в бараке запрещено. Или это конвойные? Нет, сорт дорогой, у охраны такого не бывает.
Роев посмотрел в сторону курильщика. Рослый молодой человек в накинутой на плечи офицерской шинели. Спина прямая, голову держит высоко. Поначалу такие встречаются, но спесь тут сбивают быстро, через год поди поищи человека с прямой спиной.
Перед офицером вырос длинный как жердь и такой же тощий мужичок в шинели.
- Вашбродь! - послышалось хриплое. - Тут курящих много. Раздашь всем свой табачок?
- Верно, Слега́, - поддакнул кто- то. - Нам тоже охота.
- Да как ты смеешь! - казалось, Его благородие задохнётся. Он вскочил и оказался выше Слеги на голову. - Смирно! - раскатисто крикнул, наконец, офицер.
Мужичок вздрогнул и дёрнулся было во фрунт, но вместо этого сплюнул:
- Зря разошёлся, вашбродь.
Он шагнул к офицеру, тот отпрянул было, но через миг стал слушать внимательно, а в конце даже кивнул несколько раз.
- Интересно, таких холёных за что забирают? - спросил Роев, ни к кому не обращаясь.
- За дуэль, - ответил Щерба, тоже с интересом наблюдавший сцену.
- Убил кого- то?
- Нет, все живы.
- Да ну! Тогда гауптвахта или в солдаты. Постойте, вам - то про дуэль откуда известно?
- Со мной и стрелялся.
Роев недоверчиво осмотрел молодого человека. Внешность выдаёт армейское прошлое, корнетом отрекомендовался опять же, но больно смазлив. Впрочем, женщины таких любят. Не дама ль была причиной?
- Вы оба здесь из- за дуэли? - вопрос вырвался сам собой.
- Не совсем. - Щерба мотнул головой в сторону офицера: - Барон Иван Андреевич Корф изволил стрелять в жандармов, прибывших нас разнять. Одного ранил. Не смертельно, но службу тот продолжать не может. А меня уж заодно упекли...
В его взгляде плясали бесовские искры, казалось, он ничуть не огорчён и даже радуется воспоминанию, словно удачной мальчишеской шалости.
- Могу спросить? - произнёс Щерба. - Откровенность за откровенность. Как вас занесло в это узилище?
Роев подумал:
- Террор, - сказал, наконец, решив, что юлить не станет. Корнет Щерба вызвал у него симпатию.
Юноша присвистнул.
- Дайте же спать! - настойчиво воскликнул сверху Усов.
Роев закрыл глаза. Да, нужно выспаться. Завтра этап.
Прошло с четверть часа. Он вдруг почувствовал, что рядом кто- то есть.
Приоткрыв глаза, увидел офицера. Корн... Корф... Немец, в общем.
Тот тормошил корнета за плечо:
- Тихо, Щерба, - донеслось чуть слышное.
Юноша дёрнулся и сел на нарах.
- Не шумите, - повторил Корф. Он помолчал, словно обдумывал, как начать.
- Здесь не совсем подходящее место, - сказал, наконец, - но другого может не представиться. Меж нами осталось дело, которое я непременно хотел бы кончить.
- Вы серьёзно? - хмыкнул Щерба.
- Вполне. Выбирайте время, место и оружие. Нет... завтра этап... Здесь и сейчас. Оружие. Выбирайте оружие.
- Не смеётесь ли вы надо мной, право? - повторил корнет.
- Хоть на вилах, - твёрдо сказал барон.
Роев видел лицо Щербы, тот улыбался.
- Извольте, - произнёс корнет. - Но оружие два раза не выбирают. По- прежнему стреляемся на паре Лепажей, что вы любезно предоставили в прошлый раз. Есть они при вас?
При этих словах Роев не удержался от улыбки, вот ведь шельмец! Корнет нравился ему всё больше.
Корф пробурчал что- то. Порывался было уйти, но вернулся. Молчал долго, наконец, решил:
- Тогда так. Мы всё равно кончим. Не спите этой ночью. И... не снимайте одежду.
Роев замер, весь превратившись в слух. В тюрьме нужно уметь слушать. Он кожей ощутил важность момента.
Смысл предупреждения Корфа был ясен, как день. Здесь завершить поединок нельзя. Значит, побег. Теперь важно не упустить шанс и попытаться сбежать вместе с дуэлянтами.
Он с интересом посмотрел в сторону корнета. Так насолить кому- то надо умудриться.
***
Вскоре началось. У соседних нар разгорелась драка. Сперва почти беззвучно, но всё больше распаляясь, несколько человек лупили друг друга.
Барон со Слегой подбежали к нарам корнета.
- Живо, Щерба, за мной! - прошипел Корф.
Едва они повернулись спиной, Роев тоже вскочил. Обернулся к Усову. Тот, казалось, никак не сообразит в чём дело.
Бросить его Роев не мог. Товарищи не простят, если воспользуется шансом в одиночку.
Поняв, наконец, Усов побежал, на ходу подтягивая голенища.
В этой стороне барак спал. Встретив всего пару удивлённых взглядов, они добрались до дальней двери.
Хорошим слух оказался не только у Роева. Следом бежал и мальчишка Ясин.
У самого выхода Корф попытался остановить лишних, да куда там!
Неслись, словно в последний в жизни раз. Все двери на пути оказались открыты.
Усов споткнулся. Кубарем прокатился по земле. Сильно расшибся, судя по всему. Роев схватил его под руку и потащил, взвалив в конце концов на себя и не обращая внимания на стоны и всхлипы.
Сквозь проход миновали частокол из брёвен высотой с мачту. Ввалились в разом ставший тесным тарантас и возница ударил вожжами с криком:
- Шель- шеве́ль! Шевелись, шельма!
Через несколько минут бешеной скачки, экипаж сбавил ход и поплёлся, словно коляска извозчика после тяжёлого дня. Умом Роев понимал, что так и надо, иначе вызовут подозрение, но сердце не унималось, подгоняло, жаждало снова вскачь.
Остановились у ворот крестьянского двора, одиноко стоявшего на отшибе.
***
Вдалеке виднелась тонкая полоска заката. По земле стелился туман, сизой дымкой окутывая чёрный от времени деревянный пятистенок с подклетью, высокий забор и дровяник под одной крышей с сеновалом.
Экипаж распрягать не стали, лишь отогнали в сторону. Цепной пёс лениво тявкнул пару раз и убрался в будку.
Роев вдохнул полной грудью. Здесь было то, от чего сердце сладко пело. Свобода, о которой недавно нельзя было и мечтать.
- Зря вы меня потащили, плохо кончится, - пробормотал Усов, зябко кутаясь в потёртый сюртук. На его тощих плечах сюртук висел, как на вешалке.
- Как же я брошу товарища, - растерялся Роев. Вышло похожим на оправдание.
- Вы ведь народники? - спросил их Ясин, стоявший рядом. - Свобода и воля?
- Да, юноша, - раздражённо сказал Усов. - Бомбисты. Пиф- паф.
- Ну что вы, господа, - промямлил Ясин. - Я всего лишь хотел сказать... что с детства обожаю взгляды вашей организации.
Вошли в избу, сразу словно обнявшую запахами деревенского жилья. В комнате пусто. Стол, каравай на нём, выглядывающие из- под полотенца кувшин и шмат сала. У двух стен широкие лавки, занавески на окнах, икона в углу. На лавках расстелены две постели: подушка, да лоскутное одеяло. У остывающей печи пара жестяных вёдер. На шестке́ приоткрытый чугунок пахучей каши.
Роев заглянул во вторую светёлку. Часть печки выходила сюда через стену, добавляя комнате углов. Здесь всё оказалось более пёстрым: кружевные покрывала, резной платяной шкаф, пяльцы с вышивкой, два набитых заплечных мешка, уложенных на длинной лавке.
- Устраивайтесь, гости дорогие, - произнёс возница, протискиваясь меж тесно вставших беглецов. Он плотно закрыл дверь во вторую половину, как бы указав, что ходить туда не надо.
- Супружница моя всё сготовила. Ешьте, пейте, - сказал он. - Я тоже сейчас уйду. Так вы дом- то настежь не бросайте. А на ворота я сам снаружи замок навешу. Если что, мы друг дружку никогда не видали. Лодку я внизу, у мостков привязал. Калитка на зада́х как раз туда ведёт, найдёте легко.
Он принялся оглядывать каждого. Встретился взглядом со Слегой, учтиво поклонился. Получил в ответ степенный кивок. Наконец, словно выбрав главного, обратился к Корфу:
- Расплатиться бы, мил государь.
Барон вытащил ассигнации. Отсчитал пару. Возница кашлянул, многозначительно глянув на гостей, и Корф добавил ещё две.
Роев поймал себя на мысли, что впервые видит барона вблизи. Запавшие глаза Корфа смотрели устало.
- Господа, - сказал барон, когда за возницей закрылась дверь и стих звук удаляющегося экипажа. - Нам тоже придётся расстаться. Мы со Слегой и корнетом уйдём утром, как и было задумано.
Он посмотрел на Щербу, словно ожидая возражений. Тот ухмыльнулся и согласно кивнул.
- В планы не входило, - продолжил Корф, - что вы к нам присоединитесь, потому, простите великодушно, но выбираться будете сами. Лодку спросите у хозяина. Выждите день и с Богом.
- А если я прямо сейчас уйду? - спросил Усов.
- Да, зачем ждать? - поддержал Роев.
- Ищут нас уже, - объяснил Слега. - Лодки отправили. Да и люди местные могут увидеть, подозрительно это, кто там среди ночи поперёк реки правит? А река большая. По утрам рыбачат многие.
Он, довольно щурясь, приложил ладони к котелку. Отодвинул в сторону хозяйский нож и вытащил из- за голенища свой. Нарезал хлеб на ломти. Отломил немного мякиша и отправил в рот.
- Вашбродь, - сказал, жуя. - мне б тож деньгу получить. Треть дела справили.
- Вот доведёшь до конца, братец, тогда и расчёт, - произнёс барон.
- А как же со второй- то третью? - не унимался Слега.
- Получишь, - смутился Корф. - За всё сполна получишь, успокойся.
Мужик хмыкнул и пошёл к двери, ворча:
- Конечно получу, а как же, но лучше ж добром...
Скрипнули петли и с улицы послышался птичий гомон из курятника.
- Иван Андреевич, - смущённо произнёс Ясин, обращаясь к Корфу. Лицо его было бледным, глаза болезненно блестели. - Позвольте выразить вам своё восхищение!
'И тут восхищение!' - с улыбкой подумал Роев.
- Мы знакомы? - удивлённо вскинул брови барон.
- Не имел чести. Но мысленно аплодирую. Бежать с каторги ради завершения дуэли, это ярко! Об этом будут говорить. Это оценят в свете, да и среди каторжан равнодушных не останется.
Корф поморщился.
- Да, - кивнул Усов. - Нигилисты вроде меня подобный поступок тоже оценят.
- Весьма польщён, - холодно произнёс барон.
Его взгляд перебегал с одного лица на другое. Он словно пытался понять, откуда все эти люди столько о нём знают.
Роев мысленно улыбнулся. Просто слушать нужно. И слышать.
Мальчишка представился Корфу:
- Ясин Степан Осипович. Студент- медик. Дворянин... - он смутился: - В прошлом дворянин... Сын помещика...
И опять этот взгляд, словно ждёт, что сейчас ругать станут.
- Да, пора знакомиться, кто не успел, - выручил его Усов и протянул каждому руку для пожатия:
- Усов.
- А полностью? - спросил корнет.
- Просто Усов, так привык. Но извольте, Александр Николаевич. В прошлом дворянин, как и юноша. Думаю, мы все здесь кто- то в прошлом. Теперь же я народник. Агитирую крестьян. За что и сослан.
Роев улыбнулся, на самом деле Усов давно отошёл от народничества в сторону более радикальную.
Вернулся Слега с пригоршней яиц.
- Тёплые ещё, - сказал, улыбаясь.
- Вы заметили, господа, - произнёс воспрянувший духом Ясин, - с момента пребывания в тюрьме как- то само собой получается, что звать друг друга по фамилии стало привычным?
Роев не был с этим согласен. Конечно, ежедневные поверки, да насмешки конвоиров нещадно отреза́ли от полного имени то одну часть, то другую, но будь так, как говорит мальчишка, и представляться целиком сейчас никому бы в голову не пришло.
Он тоже назвался и добавил:
- Конвоиры вообще зовут дворян только по имени. Нашли, как жалить побольнее.
- Это унизительно! - закивал Ясин. - Никакого отчества, будто ты солдат какой- то.
- Чем это тебе солдат нехорош? - встрял Слега. - Слышал я это ваше имя- отчество. В соседней камере перед этапом человека терзали. Нужники у нас в одну трубу, вот и слышно. Как он орал, до визга! А к нему всё по батюшке, да по батюшке. Под конец слышу, орать перестал. Говорить начали. И всё по имени- отчеству, словно и не было ничего между ними только что. Словно они снова ровня. И тот, крикун, поддакивает, соглашается, Вашим высокобродием величает. Одна видимость все ваши почести, вот что.
Слега излишне сильно ударил по яйцу рукоятью ножа. Выругался, отряхивая пальцы, но выпил, шумно втянув воздух.
Ясин обвёл взглядом каждого.
- И у нас это было слышно, - сказал он, словно извиняясь. - Сверху.
- Я вот, Слега Матвей Яковлевич, - продолжил мужик, разбивая второе яйцо, - и фамилию мою на большой реке всякий знает. Заслужу, будут величать по батюшке. А пока просто - Слега.
- Ты ведь убил кого- то, мне сказали, - произнёс Корф. - На большой- то реке вряд ли теперь уважение будет.
- Убивал, - кивнул Слега, повертев в руках нож. - Но всегда за дело. Ты ведь тоже на своих дуелях, бывает, застрелишь кого, так в чём тогда меж нами рознь?
Корф побледнел, глядя на блеснувшее лезвие.
- Не будет на реке уважения, говоришь, - Слега отрезал кусок сала, - Так ведь везде люди. Везде почёт заслужить надо. Только вам он сразу даётся почему- то. Вместе с правом убить.
- Так Слега, это не прозвище? - в раздумье спросил Усов, закашлявшись. - Надо же, как фамилия с внешностью совпала.
- Это потому что я худой и длинный. И отец мой таким был. И все до седьмого колена.
Он вытер нож и сунул в сапог. Огляделся, стащил с лавки подушку с одеялом, разложил их на печи, ни у кого не спросив дозволения. Взбил подушку и положил нож под неё.
Роев был уверен, мужик этот когда- то служил в солдатах, то есть Устав в него вбит розгами до полного осмысления. Крестьянский быт тоже не чужд. Наверняка и кнут барина довелось отведать. Но ни старшинство офицера, ни главенство дворян он не признаёт. У Слеги, похоже, свои понятия о том, кто может приказывать и с оглядкой на кого следует принимать решения.
Народники, отправляясь по деревням с агитацией, именно таким и представляли себе нового, обращённого ими крестьянина. Сильного и уверенного в себе. Но сейчас Роев вдруг осознал, что не может ответить, рад ли он такой силе.
Косясь на печь, Ясин произнёс:
- Насчёт дуэлей, господа. В соседнем городке была история, - он сделал большие глаза, словно рассказывал страшную тайну - Полный восторг, а не история! Вообразите, какой- то юнец наставил рога старику помещику, да ещё и тростью отходил. Вот позор- то! Говорят, поубивали друг друга. Дамы по этому поводу до сих пор находятся в невероятной ажитации. Мне маменька сказывала... - он опять сбился, виновато добавив: - когда меня... навещала.
Барон помрачнел.
- О каком городе речь? - спросил корнет.
Ясин назвал.
Корнет бросил насмешливый взгляд на Корфа.
- Дуелянты, - пробурчал Слега. - С жиру вы беситесь, вот что. Скоро вас так совсем не останется, - добавив мрачно: - И поделом.
Повисла тягостная пауза. На скулах барона проявились желваки.
- Моя мать, - сказал он жёстко, глядя только на корнета, - скончалась при моём рождении. Воспитал меня отец, и не было в мире лучшего наставника.
Он по- прежнему не сводил взгляд с Щербы. Улыбка всё ещё играла у того на губах, но в глазах что- то изменилось.
- Много лет скорбел отец по моей матери, - продолжил барон. - Когда мне исполнилось пятнадцать, он встретил женщину. Сильно моложе его. Тоже вдову, но бездетную. Это был удачный брак во всех отношениях. Они любили друг друга без всякого притворства, я был тому свидетелем, могу поручиться.
Было видно, что он сдерживает себя.
- Отец вернул прежнее влияние, - продолжил Корф. - Благодаря связям жены дела пошли в гору. Всё было настолько хорошо, что многие не поверят. Семь лет счастья...
Он замолчал. Улыбки на лице Щербы больше не было.
- Не всё в этом мире можно решить поединком, - оборвал свою историю Корф. - Кое- что ничем не исправить.
- Эт точно, - поддакнул с печи Слега.
Корф перевёл взгляд на Ясина и так же неподвижно уставился ему в глаза. Мальчишка весь съёжился под этим взглядом.
- Что вы, право... - пробормотал он чуть слышно. - Я ведь не знал, простите меня, ради Бога...
- Но всё же, - чуть спокойнее проговорил Корф, - в некоторых случаях драться нужно непременно. У каждого на роду написано своё. Есть на тебя планы у Господа, останешься жив. Нет, что ж, так тому и быть. А без драки, как понять?
Он обвёл взглядом хмурые лица.
- А надо ли понимать- то? - вставил Слега.
Усов обронил в раздумье:
- Дуэль скоро умрёт, господа.
- Только если вместе с дворянской честью, - запальчиво возразил ему Ясин.
***
За окнами совсем стемнело. Свет лампадки в углу едва освещал саму икону, бросая неясные отсветы на предметы вокруг.
Зажгли керосинку.
- Укладываемся спать, - произнёс Слега.
- Конечно, подушку присвоил... - буркнул Ясин, но, видимо, достаточно громко.
- Ты, кутёнок, знай на кого лаешь, - с ленцой в голосе произнёс Слега, задёргивая занавеску на печке.
- Хам, - пискнул Ясин и отшатнулся, когда занавесь вновь раскрылась.
- Не буди лихо... - послышалось более жёсткое.
Мальчишка пробубнил ещё что- то, но на этот раз почти беззвучно.
Роеву нравился этот юнец, но ускользало, как в одном человеке может сочетаться юношеский задор с невероятной робостью. Мальчишка словно осаживал себя, прятал первое за вторым.
- Этакое чудо и в тюрьме, - пробормотал он.
Оказавшийся рядом корнет улыбнулся:
- Застрелил жену аптекаря. Он морфинист. Думаете, откуда крики по ночам? Раньше и днём покоя не давал.
Роев был поражён.
- Как обманчиво внешнее, - прошептал он.
С печи донёсся негромкий храп Слеги. Вот кто ни в чём себя не ограничивает и чувствует в любой ситуации вольно, будто знает наперёд, что и как случится.
***
Оставшуюся постель не сговариваясь уступили Корфу. Чтобы было чем укрыться, взяли хозяйские тулупы из сеней. Все как- то устроились. Места хватило.
Корнет с Ясиным улеглись вдоль короткой стены, голова к голове. Мальчишка что- то восторженно шептал Щербе, а тот скептически хмыкал. Наконец, со вздохом уставшего человека произнёс:
- Чушь. Спите, Ясин, утром доскажете.
Ясин хотел продолжить, но смутился, бормоча что- то себе под нос.
Проходя мимо печи, Роев споткнулся о вёдра, чертыхнулся, но поднял и снова расставил.
Наконец, свет потушили.
Решив, что отоспится днём, когда дуэлянты уйдут, Роев принялся обдумывать случившееся. Что- то его беспокоило. Потому и загадал, что глаз не сомкнёт.
В углу запел сверчок. Снаружи слышалась перекличка сов за рекой. Пахло старой овчиной и дымным лампадным маслом.
Цепной пёс оказался брехливым. То и дело он взлаивал, затихал ненадолго и снова бросал в темноту пару фраз. Ни один собачий голос не желал поддержать этот разговор.
Роев чувствовал, что скатывается в сон. Глаза закрылись сами собой. Резкий вскрик Ясина ненадолго выдернул, покачал в попытке осмысления между сном и явью. Отпустил.
Кто- то охнул, завозился, заворочался. Пёс опять завёл безответную беседу с темнотой. Послышались чьи- то шаги. Загремел ковшик о кадку с водой у двери. Вновь шаги. Сверчок. И совы. Снова пёс, но теперь почему- то не лай, а вой. Или это гудок парохода? Протяжный, бередящий душу, сделавший оставшийся сон скверным и безрадостным.
Проснулся он от крика, но какого- то незнакомого. Сознание не сразу донесло, что вскрикнули страшно, отчаянно.
Снаружи занимался рассвет, разбавляя серым мрак комнаты. Лицом к окнам стоял барон. Пришлось сдвинуться, чтобы разглядеть, что он такое увидел.
На лавке, немного закинув голову и сложив руки на овчине тулупа, лежал Щерба. Что- то непонятное увидел Роев у его рук. Поднялся, приблизился и вдруг осадил себя на полушаге. Матово отливая лаком деревянной рукояти, из груди корнета торчал нож.
- Что за крик? - Слега свесил разутые ноги и спрыгнул вниз, угодив прямо в поднятые вчера Роевым вёдра. Выругался, отбив их по очереди в дальний угол. Увидел корнета. Замер. Сунув руку под свою подушку, выругался снова. С каким- то бешеным взглядом принялся оглядываться и вдруг рассмеялся, указав рукой в сторону Ясина:
- Что, двоих?
Усов тоже сел на лавке. Не понимая, что происходит, проследил за жестом Слеги и вскрикнул. Ясин выглядел спящим, но на ткани рубахи что- то чернело в районе сердца.
Слега подошёл к корнету. Вытащил нож, хладнокровно обтёр о тулуп.
- Беке́шу взяли, - сказал он, приподнимая тулуп и разглядывая на свет две окровавленные прорехи, - чтобы не измараться. Шерсть овечья хорошо кровь задержала.
Он швырнул тулуп на пол.
'Но руки вымыть убийца всё же сходил', - подумал Роев, вспомнив, как гремели ковшиком о кадку с водой.
С улицы послышался шум. Кто- то стукнул пару раз в ворота. Слега выглянул поверх занавески и отпрянул.
Сквозь щели в заборе было видно троих с ружьями через плечо. Один подтянулся на кольях, заглянул во двор, после чего троица заторопилась к реке.
Слега провёл ладонью по лицу сверху- вниз и перекрестился.
- Господь уберёг, что рано не вышли, - сказал он. - Знаю того, что на забор лез. Многих варна́ков обратно на каторгу вернул.
По дороге проскакали два верховых на лошадях, вьюченных по- походному.
- Казаки, - сказал Слега. - Тож по нашу душу.
Он вздохнул:
- Не было ни гроша, да вдруг алтын. Видно, в бараке намедни под шумок кого- то к ангелам отправили, а свалили на нас.
- Что ж теперь? - спросил Усов.
- Ждать надо. Суго́н они на две дни растянут, не меньше. Здесь пересидим.
Он вышел в сенцы и погремел засовом. Вернулся, в задумчивости остановившись у входа:
- Снаружи никто войти не мог. Я дверь закрю́чил с вечера. Она и сейчас заперта.
Усов указал на мёртвых:
- А с ними что?
- Схороним на задах без холмиков, - ответил Слега. - Неча хозяину знать, что в его доме стряслось. Самому скажем, мол, разделились мы.
***
Яму выкопали неглубокую, до пояса. Такую, чтоб собака не отрыла. Было уже далеко за полдень. Солнце скрыли тучи, обещая скорый дождь.
- Земля всё равно осядет. Заметно, - с досадой произнёс Слега, старательно утаптывая могилку. Сверху он накидал соломы и перетащил большую кадку из- под крыши сеновала.
Постояли, опустив головы и шевеля губами. Вслух молитву никто не прочёл. Даже Корф. Роев украдкой бросил на него взгляд. Мрачен. Сосредоточен. В глазах ни торжества, ни растерянности. А ведь сейчас барон хоронит свою главную за долгое время цель.
Побег и убийство стали для каждого из них определённой чертой. Но, пусть и на нелегальном положении, остальные продолжат прежнюю жизнь. А барон? Что ему теперь? В Америку?
Молча вернулись в дом. О том, как продолжать побег никто не обмолвился ни словом. Долго сидели в тишине, косясь друг на друга.
- Вашбродь, - произнёс вдруг Слега, обращаясь к барону. - ты, никак, решил с дуелью своей не затягивать?
Взгляд выдал, Корф ждал именно такого вопроса. Он гордо выпрямился, не находя пока слов.
- Вот что, - остановил их Роев. - Нож мог взять любой. Достаточно сунуть руку под подушку. А убил тот, у кого была причина.
- Кто же? - спросил, явно чувствующий себя не в своей тарелке Корф. Он нервно поправил волосы, бросив цепкий взгляд в сторону Слеги.
- Вы, например, - сказал Роев. Он поднял руку, останавливая готового вспылить барона: - Подождите. Дайте сказать. Мне пришлось поломать голову, чтобы дойти до сути.
- Вы, что же, знаете кто убийца? - спросил Корф.
- Именно, именно знаю, - задумчиво произнёс Роев. - Вы поймёте, когда услышите выводы. В конце я задам одному из вас вопрос, который всё прояснит окончательно.
Он подошёл к столу и взял хозяйский нож.
- До убийства побег и всё, что его сопровождало, казалось мне случайным. Теперь же возник вопрос, а не примкнул ли я к заранее продуманному сговору?
Усов хмыкнул.
- Ничего смешного, - произнёс Роев, положив нож на стол. - Кроме меня все прибыли на пересылку одним этапом, до этого сидели в одной тюрьме. Это мне доподлинно известно про всех, кроме барона и Слеги. Но и они пришли с той же партией, так что можно предположить, что сходство с остальными имеется.
Усов кивнул:
- Пожалуй, так. Я видел их на этапе.
- Барон явный зачинщик побега, - продолжил Роев. - У него средства, и он всем распоряжается. Рассуждая, я решил, что все кроме вас, - указал он на Усова, - могли что- то не поделить в прошлом, а закончить конфликт в этом доме.
- Почему кроме него? - спросил Слега.
- Он единственный, кто не хотел бежать. Даже отчитал меня за то, что я его втянул.
Усов закашлялся, растирая грудь.
- По первому впечатлению, причина убить вообще была только у вас, барон, - продолжил Роев. - Эта треклятая дуэль затмила всё.
- Но при чём тогда Ясин? - воскликнул Корф.
- Этот вопрос и меня заинтересовал. К примеру, мальчишка слишком вольно изложил историю вашей дуэли...
Барон всплеснул руками.
- Кое- что и мне не понравилось в таком очевидном объяснении. Не настолько оскорбительно было изложено, к тому же не мог он заранее знать, что история о вас. И потом... были принесены извинения.
Роев пристально смотрел на Корфа. Тот сидел со скрещенными на груди руками. При словах об извинениях на губах мелькнула ухмылка.
- Ещё одно наблюдение несколько оправдывает вас, - сказал Роев. - Сам побег. В нём есть небольшая странность. Вы ловко всё устроили. Курево, как способ привлечь внимание и объяснить окружающим, почему скоро кого- то будут бить. Драка, чтобы помешать возможной погоне. Подкупленная охрана. Надёжное место, чтобы переждать. Одно насторожило. Побег готовился не вами. И он был рассчитан на двоих.