Путь вiрних/ Путь верных
О. Ольжич/ О. Ольжич
Iз зошита пiдпiльника II/ Из тетради подпольщика II
Iз зошита пiдпiльника IV / Из тетради подпольщика IV
Iз зошита пiдпiльника V/ Из тетради подпольщика V
Iз зошита пiдпiльника VI / Из тетради подпольщика VI |
ПУТЬ ВIРНИХ
На гранi смерти й благ життя звабливих
Їх душ багаття слiпить кожен зiр,
Бо їхнiй свiт - предикi шторми й зливи
В юдолi зла й облуд тупих шальвiр.
Немає й є вони, безстрашнi, всюди -
Солдати волi, краю вiрна рать:
В заглиб'ях шанцiв, мiст i сiл спорудах...
А скрiзь, де треба - стежi їх стоять.
Коли ж лунає крок - прямий i вiщий
На бруках площ, ховзьких проходах брам -
Зухвалий день, що снить про грози й хвищi,
Їм б'є чолом, як раб своїм панам.
В них щастя зблиск, мов знадна синь оази,
Мов сонця скрес - цвiте в бездоньочах...
Їх зброя все: пiстоль, рушниця, м'язи...
Святих змагань жорстокiсть - їхнiй шлях.
Вони, грудьми рвучи сплетiння хащiв,
Iдуть плече-в-плече, i кожну мить
Готов з них кожен в чорну ринуть пащу,
Щоб власним тiлом звiра задушить.
Для них, що завжди й скрiзь на все готовi,
Що бачать путь в безпуттi злих завiй,
Немає слова "вiдступ" здавна в мовi -
Тверда їх мова i наказ твердий!
Такими йдуть вони, суворi й добрi -
Нового дня, нових вiдслон пролог.
Пливе назустрiч їм шарлатний обрiй,
А з ними блиск мечiв, i з ними - Бог.
|
ПУТЬ ВЕРНЫХ
На грани смерти и соблазнов жизни
Огонь их душ слепит глаза людей,
Их мир всегда борьба и катаклизмы
В юдоли зла и фальши всех мастей.
Их нет и есть они, где только хочешь, -
Солдаты воли и отчизны рать:
В окопах, городах, селеньях, рощах, -
Везде, как твердь, дозоры их стоят.
Когда ж звучит их шаг - прямой и высший
По площадям, проспектам и мостам,
Удалый ветер, что в вершинах свищет,
Им бьет челом, как раб своим царям.
В них блеск счастливый, как оазис вышний,
Как солнца луч, что светит в моря глубь...
Им все оружие: пистоль и мышцы...
Святой борьбы жестокость - вот их путь.
Они пройдут сквозь все сплетенья чащи,
Нацеленные только победить,
Из них любой готов исчезнуть в пасти,
Чтоб личным телом зверя задушить.
Для них, везде всегда на всё готовых,
Что видят путь в беспутьи завирюх,
Не существует "отступленье" слова -
Язык их прям и тверд, приказ их сух.
Суровы и добры, идут бесшумно -
Дня нового защита и пролог.
Плывет навстречу им рассвет пурпурный,
И с ними блеск мечей, и с ними Бог.
|
О. ОЛЬЖИЧ 1
Схвильованi й нiч i я.
Кiмната, немов хурдига.
Розкрита iзнов твоя
В руках моїх книга.
I очi, що п'ють слова,
Горять, як суцвiття гранi.
Пророк ожива...
Камiннi мости незнанi...
I кличуть не люди - мiць,
Що славиться нинi...
Спiває у хорi ялиць
Розсипана щедрiсть рiнi2,
I мiсяць, корсарський нiж,
Дорiг розтинає смуги...
А тiло горить жаскiш,
Пойняте вогнем недуги.
Очам так замало слiв,
Рукам, що душили б - книги...
О, дикий вогонь, мов гнiв!
О, холод, мов дотик криги!
I ось пiв на третю б'є.
Ти входиш в мою кiмнату,
Ти гладиш чоло моє,
Як брату.
Потрощених ласку рук
Я чую на власнiй скронi
I пекло здоланих мук
Твоїх у звiрiв полонi.
I вже я не хворий, нi -
Готов на найвищу пробу.
Ти ж поруч, як поклик днiв,
Живий - не воскреслий з гробу.
Дай руку менi свою,
Безсмертя в вiках достоєн,
Незламний в життi й бою -
Поет, археолог, воїн!
|
О. ОЛЬЖИЧ 1
Встревожены ночь и я.
Вокруг необычно тихо.
Раскрыта опять твоя
В руках моих книга.
Глаза мои пьют листы...
Пророк оживает...
И каменные мосты,
Которых никто не знает...
И кличут не люди - мощь,
Что славится ныне нами...
Поёт среди пихт-вельмож
Рассыпанный щедрый гравий2,
И месяц, корсарский нож,
Дорог нарезает дуги...
И тело пылает, сплошь
Расплавленное в недуге.
Глазам не хватает слов,
Рукам, что душили б, - книги...
О гнев, как винтовки ствол!
О гнет, как кольцо вериги!
Пол третьего где-то бьет.
Ты входишь ко мне распятый,
Ты гладиш чело мое,
Как брату.
Раздробленных ласку рук
Я чую на лбу так близко
И ад побежденных мук
Твоих на допросах фашистов.
И я не больной уж, нет -
Готов на суровую пробу.
Ты ж рядом, как жизни свет,
Живой - не воскрес из гроба.
Дай руку же мне свою,
Бессмертья в веках достоин,
Несломлен в жизни, в бою -
Поэт, археолог, воин!
|
Примiтки
1 Олег Ольжич, вiдомий український поет, закатований гестапо пiд час допиту в нiч з 9 на 10 червня 1944 року у концентрацiйному таборi Заксенгаузен.
2 Алюзiя к збiрцi Олега Ольжича "Рiнь". |
Примечания
1Олег Ольжич, выдающийся украинский поэт, умерший под пытками гестапо с 9 на 10 июня в концентрационном лагере Заксенхаузен.
2 Один из стихотворных сборников О. Ольжича называется "Рiнь", что можно перевести гравий или галька.
|
IЗ ЗОШИТА ПIДПIЛЬНИКА II
Спитаю у вiтра, старого приблуди,
Що тугу в просторах висурмлює й гнiв:
- Хто каторжнi нори Сибiру запрудив,
Невинною плоттю людською набив?
Карельськi, Колимськi, Далекого Сходу -
Хто нетрi, де шкiриться згуба жива,
Труною зробив для бездольних народiв? -
I вiтер одкаже: - Я знаю: Москва!
Спитаю у сонця, гарячого друга:
- Хто в пащах в'язниць, сутеренах сирих,
Упившися злом нелюдської наруги,
Катує братiв-сонцелюбiв моїх?
Хто краде в них казку привабного свiтла,
Роки хто, як нить золоту, обрива,
Хто юнiсть ґвалтує, iще нерозквiтлу? -
I сонце одкаже: Я знаю: Москва!
Спитаю в землi, що дуднить споконвiку
Громами походiв, столунням боїв:
- Хто крови розлив незагаченi рiки
I кров'ю лани, мов дощем, напоїв?
У древнiй земля опанчi похмурнiє
I оповiдь буде предовга менi -
Предстане оточений ордами Київ...
Полтава... Iсторiї чорної днi...
Прокотиться Вчора оглушливим громом
I буде хлющати Сьогоднi в кровi...
Страшнiше за пекло Гомори й Содому,
За Дантове пекло - свавiлля Москви.
Мiй друже, що вмiєшь цiнить непокору:
Коли ти шепочешь молитви слова,
Як вечора тiнь запада яснозора,
Чи рано встаєшь, пам'ятай же що ворог,
Найбiльший твiй ворог - Москва!
|
ИЗ ТЕТРАДИ ПОДПОЛЬЩИКА II
Спрошу я у ветра, седого бродяги,
Что гнев и тоску над землею трубит:
- Кто плотью невинного люда в гулаге
По каторгам вечным болота гатит?
Кто Дальний Восток и корельскую землю
И смерти обитель, что звать Колыма,
Могилою сделал бесправных народов? -
И ветер ответит: Я знаю: Москва!
Спрошу я у солнца, горячего друга:
- Кто в тюрьмах зловещих и норах сырых,
Насытившись жертвами, хуже зверюги,
Пытает друзей-солнцелюбов моих?
Кто ясного света мечту отбирает
И души ломает, что живы едва,
Кто юность невинную злом растлевает? -
И солнце ответит: Я знаю: Москва!
Спрошу у земли я, гудящей извеку
Громами походов и эхом могил:
- Кто крови разлил бесконечные реки
И кровью поля, как дождями, залил?
В ответ в епанче древней землю увидим,
И стону ответ ее будет сродни -
Предстанет ордою ограбленный Киев...
Полтава... Истории черные дни...
Намеднишний день обрывается громом,
Сегодняшний день утопает в крови...
Страшнее, чем пекло Гоморры с Содомом,
Чем пекло у Данта, - бесчинства Москвы.
Мой друг, что постиг неизбежность отпора,
Когда тихо шепчешь молитвы слова,
При ясном закате иль в ночь непогоды,
Ты помни, ты помни, ты помни: бесспорно,
Твой враг неизменный - Москва!
|
IЗ ЗОШИТА ПIДПIЛЬНИКА IV
Примусь свiй мозок, серце, нерви, руки
Служить тобi в останнiй час бiди...
Р. Кiплiнґ
Не прагни втечи i спокою,
Коли гуде водовороть,
Що хоче кинути тобою,
Пустить за лютою водою,
В безоднi чорнiй побороть.
Приймай розбурхане свавiлля
Новим пробудженням зусиль!
I хай, мов трунок на похмiлля,
На потiм лишиться твiй бiль.
Вiдiйдуть спiзненим привиддям
Усi докори, всi жалi,
Коли гучатиме повiддя
В тобi окресленiм руслi.
I буде небо неокрає,
I в небi будуть голуби,
Ти вперше сам себе пiзнаєшь,
Ти грiм безоднi покохаєшь,
Вiдкривши мужнiсть у собi.
|
ИЗ ТЕТРАДИ ПОДПОЛЬЩИКА IV
Заставь свой мозг и сердце, нервы, руки
Служить тебе в последний час беды...
Р. Киплинг
Не жди спасенья и покоя,
Когда гудит круговорот,
Что целится швырнуть тобою,
Пустить за бешеной водою
И в бездне черной побороть.
Встречай стихии своеволье
С азартом новою борьбой!
И, будто чарку на похмелье,
Оставь на позже эту боль.
Исчезнет призрачным виденьем
Сомнений и укоров рой,
Когда заплещет полноводье
По руслу, созданном тобой.
И будет небо, будто в мае,
Играть на золотой трубе,
Ты в первый раз себя узнаешь,
Ты грома битвы пожелаешь,
Открывши мужество в себе.
|
IЗ ЗОШИТА ПIДПIЛЬНИКА V
Серед поразок, рейдiв до знемоги,
Серед мiзерних буднiв суєти,
I навiть марень, снiв i мрiй убогих
Чиєїсь самоти -
Прозорiсть дня вiзьмiм собi на спогад
В глибоку душу, щоб без каяття,
Незрушно й щиро вiрить, як у Бога,
У свiтлий образ повного жiття,
Бо я, i ви, i далi хто там,
На сiрiм полi виораних лiт
Прийшли, щоб кровью власною i потом
Творити свiт.
|
ИЗ ТЕТРАДИ ПОДПОЛЬЩИКА V
Средь поражений, рейдов бесконечных,
Средь монотонных будней суеты,
И бредней одиночества увечных,
И чей-то немоты -
Прозрачностью небес лечи тревогу,
Чтоб - без упреков, жалоб и похвал -
Несокрушимо верить, будто в Бога,
В заветный полной жизни идеал.
Ведь я, и вы, и дальше кто там,
На сером поле лет, глядящих вспять,
Пришли, чтоб кровью собственной и потом
Мир создавать.
|
IЗ ЗОШИТА ПIДПIЛЬНИКА VI
Не вiрте, що помру, коли погасне
В очах моїх розсяяна блакить,
То тiльки нерозгаданiсть дочасна
Захоче, як щоденно, обдурить.
Шумiтиме протяжно завiрюха,
Остуджуючи груди бунтарям -
Моє зiдхання - й мовкнутиме глухо,
Як зiйде, рожевiючи, зоря.
Вона перепливе у високостi -
Душа моя - мiтичний океан,
I кров перекликатиметься в бростях,
I смуток мiй обернеться в туман.
Чи з вас хто спом'яне на крутовертях,
В проваллях, у розпатланiй iмлi,
Та з ордером прийшовши на безсмертя,
Я буду невiдступно на землi!
|
ИЗ ТЕТРАДИ ПОДПОЛЬЩИКА VI
Не верьте, что умру, когда погаснет
В моих глазах рассеянная синь, -
Обманывает это нас всечасно
Молчанье неразгаданных вершин.
Протяжно будет плакать завирюха
И леденить дороги бунтарям -
Где я иду... - и станет молкнуть глухо,
Когда вверху затеплется заря.
Душа моя в нагорной, высшей точке
Переплывет мифичный океан,
И заструится кровь в зеленых почках,
И превратиться боль моя в туман.
Иль кто меня помянет в круговертях,
В провалах сизых и кудлатой мгле,
Но с ордером пришедши на бессмертье,
Я буду неотступно на земле!
|