Субботин Денис Викторович : другие произведения.

Огненный дождь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.67*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В настоящий момент в интернет-магазинах появилась доработанная и вычитанная версия книги. В связи с рекомендациями издательства, здесь остался лишь небольшой кусок.

   Были годы, и в полях колосилась пшеница, и стада полны были тучного скота.
   И в городах строили храмы с золотыми куполами,
   Были годы, и поэты слагали оды о любви, а подвигом считалось завоевать сердце
   Непокорной красавицы.
   И рождалось в такие годы больше мальчиков.
   А потом мальчики взрослели. И мечтали о подвигах иных.
   И поля вытаптывала героическая пехота, и стены прекрасных храмов охватывал огонь
   А поэтам приходилось брать в руки мечи и они погибали.
   И подвигом считалось не полюбить - убить.
   А с небес начинал идти ОГНЕННЫЙ ДОЖДЬ.
  
   Пролог
   Это был разгром.
   Сам император Теодор Второй возглавил войско, впервые рядом с боевыми легионами, поредевшими и потерявшими тот знаменитый торингский боевой дух, встали "природные". Гвардия императора, составленная из обедневших нобилей, славная своими жесточайшими понятиями чести и долга... Она и сейчас держалась лучше других. "Серебряный" легион, должный вообще-то служить охраной не родившемуся ещё наследнику, зацепился за Груди Вилланки - два больших, пологих склона на вершинах которых какой-то шутник, бог или человек, водрузил два одинаковых, круглых камня. Вот и вышли - Груди... Зацепившись за эти Груди, легион давно уже не достигавший своей обычной численности - шестидесяти одной сотни воинов, сражался уже три полных вигилии. И как сражался! Их совсем мало осталось там - живых и способных держать в руках оружие, в вагенбург к лекарям доставляли огромное количество тяжело раненных... По колено в своей и чужой крови, оскальзываясь на горах трупов, они стояли. Их не сбила бешеная атака трёх базиликанских арифм. Их не выжгла проклятая магия, и решившая, по сути, исход всей битвы... Но Теодор кое-что понимал в военном деле. Понимал и то, что, несмотря на всё мужество и мастерство "Серебряных" и тех немногих отрядов регулярных войск и вилланского ополчения, что ещё сражались, единственное, что он может - воспользоваться этим мужеством, как прикрытием для отступления. Слева, в двух милях отсюда - Сальм, большой и красивый торговый город с высокими и крепкими стенами. Справа - густой и непроходимый лес, разумеется - Тёмный. Через него идёт дорога на Торгард...
   Можно запереться в Сальме и надеяться на чудо или попытаться в третий раз за год заключить с базиликанцами перемирие. Всё равно - будет нарушено. Можно попробовать отступить на Торгард, там в пятый раз собрать войско... Вот только костяка для него больше нет. Костяк - гвардия, а также кадровые - "Чёрные" и "Белые" легионы и рыцарские копья полегли в битвах за Фронтир и здесь, под Сальмом. Из всего войска остались у него один гвардейский легион - "Золотой", он же личная гвардия императора, да тысяча гардарских дружинников жены, урождённой княжны рода Медведя. И, как это ни смешно, двенадцать тысяч виллан Данарии и Фронтира, пришедших перед боем, толком не вооружённых и даже не умевших драться тем немногим оружием, что всё же имелось в их распоряжении. Пришлось вновь разбавлять кадровые части, ставить хотя бы на сотни и тысячи проверенных воинов из "чёрных"... Два гвардейских легиона не тронутыми остались и один из них "Серебряных", он разменял на эти вот две вигилии размышления.
   Ничто не бывает вечным, и оборона рухнула. Последняя "чёрная" корунела, ещё держащая строй, героическая "чёрная" из Пятого Ассанского легиона, когда-то оборонившего Торгард от нашествия норлингов, сломала строй и бросилась бежать. Их не в чем было упрекнуть. Под градом огненных стрел они простояли почти час. Но "Серебряные" остались совсем одни и тут же последовала синхронная атака на них с трёх сторон. Там уже истребление началось, бой закончился окончательно...
   Теодор нервно обернулся на вагенбург. Сейчас, именно сейчас надо было уходить, но - никак. Его жена, императрица Ольха находившаяся на восьмом месяце беременности, увязалась за ним на битву и вот ведь неудача, вознамерилась рожать. Рождение императорского наследника - процедура полная своих условностей и традиций, происходила вот так - в чистом поле, на грязных шкурах... Кошмар для привыкших к иному вельмож!
   -Что там? - впервые за час, наверное, разомкнул император уста.
   Новый гонец, шестой за это время, бледный и восторженный, звонко доложил:
   -Мальчик, Ваше Императорское Величество! Сын!
   -Наследник... - мрачно и гордо улыбнулся император. - Здоров?
   -Сразу заорал, - подтвердил гонец. - Сильный и крепкий мальчик!
   Император кивнул, потом повернулся к двум коннетаблям, ещё живым, но уже бесполезным - войска для них не оставалось. Те замерли, ожидая его приказа.
   -Трубить отход, - отдал император давно ожидаемый приказ. - Гонца к "Серебряным", держаться до конца! Отход будет прикрывать...
   Он замер, задумавшись, и никто не осмелился ему напомнить, что время вытекает быстрее, чем вода из решета. Решение было страшным и единственно возможным, на самом-то деле. Было два отряда, способных прикрыть отход, сохранивших строй, порядок и командиров: последняя стоящая часть торингской армии, "Золотые" гвардейцы и двенадцатитысячный отряд ополчения. Понятно ведь, кого менее жалко?
   -Отход будет прикрывать гвардия! - резко сказал император, повернувшись к бывшему коннетаблю Центральной армии, здесь полегшей, герцогу и родному брату Альфреду Могучему. - Альфред, ты возглавишь их!
   Герцог, огромный и спокойный человек, лишь замедленно кивнул, ещё соображая, похоже.
   -Береги людей и слишком не задерживайся, - продолжил император. - Мне нужен мой легион. Хотя бы сколько-то его воинов!
   -Мы победим и вернёмся к тебе, - заверил тот, идущий на смерть.
   -Мой император! - возмущённо вскричал кто-то из нобилей, осмыслив наконец произошедшее. - Мы так потеряем армию!
   -Но не честь! - резко возразил император. - Я не желаю посылать свой народ на убой. А у гвардии... у неё будет шанс.
   Красивые слова... обрёкшие на смерть цвет армии и нобилитета.
   -Постой, государь Теодор, - внезапно встрял в разговор воевода Лихосвет, командир той самой тысячи гардар. - Есть ещё один шанс. Мои хлопцы застоялись здесь, за вашими спинами!
   -Нет! - резко сказал Теодор. - Вы - последняя у меня тяжёлая конница. И вас всего тысяча. Вы не сможете их остановить, и ничего не ждёт вас там, кроме смерти!
   -Все когда-нибудь умрём. Боги смотрят на нас из Вирия и видят, кто как кончал свой путь, - пожал плечами Лихосвет. - Мы пойдём, государь! Так лучше будет...
   Упрямец, даром что ли из Медведей, он прямо и открыто смотрел в лицо Теодору. И тот сломался вдруг:
   -Хорошо... Вы пойдёте!
   Лихосвету больше нечего было говорить. Его серый конь, огромный владенской жеребец лёгкой грунью спустился с холма и уже вскоре земля содрогнулась от удара тысяч копыт. И - богатырский рёв "Слава!", вырвавшийся из тысячи глоток. И - свист сотен стрел, затмивших небо в своём коротком полёте в базиликанский строй... Дружинная конница гардар пошла в последнюю свою атаку.
   -Отходим! - сипло приказал Теодор. - Бросайте всё, без чего обойдёмся. Быстрее! Их жертва не должна быть напрасной...
  
   Это происходило в седьмой день месяца Лугов. А уже через месяц посольство императора было направлено в Холмград, к гардарским князьям. Император Теодор Второй преломил всё же свою гордость и решил просить помощи у гардар...
  
   Глава 1 "Великое Посольство"
   1. Князь Лютень. Заимка Бер-лоно. Седьмой день месяца Липеца.
   Правнук князя Грома и нынешний правитель славного своим многолюдием рода Медведя, князь Лютень был молод и хорош собой. Редкая чернавка или боярышня из вящих не заглядывалась на него. Увы им, Лютень был счастлив в браке и не обращал внимания ни на кого. Хоть и мог он себе позволить меньшицу взять и даже всех трёх положенных, жена у него по сию пору была одна - Любава. Красавица и умница, не потерявшая своей привлекательности и после рождения сына.
   Сейчас князь занимался тем, что куда более стойно смерда или даже челядина, холопа. Он рубил дрова. Рубил в охотку, хекая и со всего маха опуская тяжёлый колун-тупицу на берёзовые и осиновые чушки, одним ударом половинил их, потом делил на четверти... Слева заметно уменьшался костёр из не расколотых чушек, которые поспешно подавал Ратша, княжий меченоша. Справа Мирон, княжий стремянный, складывал поленницу. Оба, бедняги, запыхались и проголодались - Коло едва поднялось над горизонтом и теперь медленно преодолевало первую четверть своего дневного пути, так что даже поснидать поутру не удалось...
   -Княже! - наконец взмолился Мирон, который хоть и был куда крупнее Ратши и выглядел старше семнадцати вёсен, уставал всегда больше. Добавлять, впрочем, ничего не посмел. Засмеют, если признается, что голоден как стая волков, или нет, лучше как пращур-бер!
   Князь, насмешливо покосившись на него из-под длинной пряди, упавшей на лицо, ухмыльнулся и жестом велел Ратше подавать следующую чушку. Колун тупо врезался в вязь берёзы... и застрял, впервые за всё утро не сумев пересилить сучок.
   -И правда - хватит, - тяжело дыша, сказал князь. - Мирон, иди к Сувору. Пусть велит собирать стол.
   Мирон, обрадованный и потому - быстрый необычно, умчался немедля. Ратша немедленно прицепился к князю, чтобы тот дал ему немного поколоть...
   Посмеиваясь, тот дал... Личный колун Лютень весил почти полпуда и для мальчишка был неподъёмен. На что уж Ратша старался, а всё равно поднятый над головой отрока колун потянул его назад и мальчишка грохнулся бы, если б не князь. Тот успел и Ратшу подхватить, и колун - у самой земли.
   -Прости, княже, - севшим голосом прошептал опозоренный меченоша.
   Князь, ласково улыбнувшись, потрепал мальчика по единственному хохолку волос на голове - непривычного для родянина чёрного цвета. Впрочем, номадская кровь матери меченоши вообще оставила много следов - и карим цветом глаз, и более смуглой, нежели у остальных мальчишек кожей. И вот этой кровной привязанностью к князю! Горяч был мальчишка, хрупок для своего возраста... А лучше него меченоши было не сыскать. Лютень и не искал, спокойный за следующие три года. Потом настанет пора опоясывать юнца настоящим, турьей кожи поясом. И жаль бы расставаться, а пора отрочества канет в лету окончательно. И не удержишь.
   Затуманенный думой взгляд князя вдруг прояснился, он широко, от всей души улыбнулся и, шагнув вперёд, широко распахнул руки. Обернувшийся Ратша увидел, как у ворот спешивается десяток дружинников а уже во дворе двое челядинов ведут к коновязи огненно-рыжую номадерскую кобылку. Молнию княжны Умилы.
   -Умила! - громогласно позвал сестру князь. - Куда ездила спозаранку? Уж не в Холмград?
   Дружинники засмеялись - кто в голос, кто тихонько, больше про себя, красавица - нежная и хрупкая внешне Умила порозовела ликом.
   -Тебе бы всё шутить, братец! - даже голос её больше походил на звон серебряного колокольчика а когда шла - казалось что летит по воздуху, порхает бабочкой. - До Холмграда почитай сорок вёрст. Это только ты на своём Снеге одолеть сможешь! Да и что я там забыла?
   -Ну, тебя по крайней мере там не забывают! - рассмеялся Лютень, никогда не упускавший случая поддеть любимую сестрёнку. - Некоторые...
   Упоминание про сотника княжеской тысячи Ярослава, лихого молодца, давно присохшего сердцем к княжне, заставило Умилу покраснеть ещё больше. Хотя казалось - больше некуда.
   -Полно тебе, братец, - ласковым голосом, в котором, впрочем, проскользнули булатные нотки, сказала княжна. И так взглянула изумрудными глазами в глаза брату, что тот и впрямь смутился. И чего это он с утра...
   Спасительно прозвучал тихий, сипловатый голос Сувора:
   -Княже, стол накрыт!
   Лютень испытывал стеснение, глядя на своего ближнего человека. Вот и сейчас, шагнул к терему, пряча взгляд. Сувор лишь тихонько вздохнул. Что ж поделаешь, если он - укор безумной храбрости молодого князя? По его неосторожности сотня Сувора пошла вперёд по неразведанной лощине. Значит, по его вине Сувор, сражавшийся в заслоне, потерял левую руку по локоть и украсил свой резкий профиль уродливым шрамом от норлингского меча...
   -Сувор! - уже взбежав на крыльцо, обернулся вдруг князь. - Пойдём, поснидаем вместе. Ты мне нужен!
   Пересилил себя, молодец...
   Вообще-то приглашение за княжеский стол, испокон веку - награда и поощрение. Но Сувора эта награда не порадовала. Князь давил в себе свою нелюбовь к дворскому - понятно но не слишком приятно...
   А стол был накрыт так, как любил поутру Лютень - совсем немного еды, всё больше огурчики да капустка. Ни капли вина или пива - квас да морс. И так - всегда. Князь предпочитал проводить день на свежую голову.
   Сувор поначалу замер за левым плечом князя - на своём обычном, когда не было Думы, месте. Лютень резко обернулся и так глянул, что дворского этим взглядом унесло. И принесло на скамью подле князя. И пока Сувор не сел, князь за еду, скромную не по-княжески, не принялся.
   -Княже, - начал было Сувор, но теперь Лютень был занят едой, ел с молодым аппетитом, который буквально переполнял его и прерывать его трапезу не стоило. Пришлось ждать, да ещё и самому давиться едой под тяжёлым взглядом князя.
   -Вот! - удовлетворённо сказал тот, придирчиво выбрав и аппетитно вгрызшись зубами в крепкий, ядрёный огурчик. Свеженький, малосольный...
   -Что, княже? - растерянно спросил Сувор.
   -Хоть поел, лешак старый! - ухмыльнулся Лютень. - А то всё в трудах, в работе... Посоветоваться с тобой некогда.
   -Посоветоваться... со мной? - растерянно переспросил Сувор. - О чём?
   -О Умиле и Ярославе! - удивлённо воззрился на него князь. - Скажи ещё, ты ничего не ведаешь. Ты, Сувор!
   -Княже... - растерянно пробормотал Сувор. - Да нет там ничего! Старый Сувор не соврёт, ты ведаешь... Ярослав верен тебе и знает своё место! Что?!
   Лютень так кисло смотрел на него, словно вместо огурца съел неспелую сливу.
   -Сувор... Да кто тебе сказал, что я - против?! Ярослав отличный сотник, через год-два тысячником станет... если доживёт при его-то безумной храбрости. Тысячник дружинный для младшей княжны - партия достойная. А потом и вовсе воеводой станет. Сувор!
   -Княже, так я разве против? - хитро усмехнулся дворский. - Сестра твоя... Она - против! Не ведаю уж, что у неё на сердце, а Ярославу даже взгляд не дарит.
   -Вот! - поднял палец князь. - И я о том. Бабья хитрость страшнее военной. И разрушительнее! Если б она Ярославу улыбалась или хотя бы смотрела в его сторону, тогда всё было бы понятно. Но она ж его старается не замечать. На последней охоте приставил охранять, за всю дорогу словом не перемолвилась... Мне донесли! О чём это говорит?
   -О чём? - тупо переспросил дворский.
   -Постарел ты, Сувор, - с сожалением в голосе вздохнул князь. - Это о том говорит, что она боится. Своей любви. Боится и не хочет! Вот ты, Сувор, и должен узнать её истинные мысли. Ибо девке уже семнадцать вёсен, самое время Ладе в ножки поклониться! Тебе объяснять, что нужно делать?..
   Сувор растерянно почесал бритую по воинскому обычаю голову, с которой одиноко и потерянно свисал оседлец...
   -Да нет, не надо, - тихо сказал он. - Постараюсь, княже!
   Тут, очень кстати, внутрь влетел дружинник. Весёлый и довольный собой:
   -Княже, вестник из Холмграда!..
  
   2.Сотник Ярослав. Холмград. Седьмой день месяца Липеца.
   Ярослав был счастливым человеком. По крайней мере, считал себя таким. Его ценил и даже любил князь. К нему по-доброму, без зависти к быстрому возвышению относились в дружине. Ну, и девки любили. А ещё Род наделил умением сочинять кощуны... Один из них, сопя носом и нахмурив с старании лоб, сотник тщательно выдавливал на бересте сейчас. Слова шли легко и повесть о героическом князе Громе, о том, как он порушил два торингских легиона вместе с их комесом выходила из-под железного стила. Правда, рассказать её князю не получится. Сам Лютень, конечно, почитал великого предка. Но... Имя Грома вот уже шесть десятков лет было под запретом. С тех пор, как он своим честолюбием поставил под угрозу гибели весь род. Да что там род, всю Гардарию.
   Для Ярослава это имя всё равно было самым славным. Пусть даже никто так больше не называл мальчишек...
   -Ярослав! - десятник Яросвет, друг и побратим сотника, скатился со смотровой башни и преданным взором серых глаз упёрся через плечо приятеля - в бересту.
   Выплывая из мира грёз и букв - медленно и неохотно, Ярослав мрачно спросил:
   -Ну?
   -Караван! Три скалоги торингских. Поприще, не больше осталось пройти!
   Хлопотная ты, служба в гавани. Нет человеку ни часа покоя!.. Свернув бересту в трубочку и завязав поверх нитью, Ярослав упрятал недосочинённый кощун за пояс и, подхватив от стены секиру, неспешно поднялся. В тесной каморке старшого дозора сразу стало не повернуться, ибо велик был сотник телом, крепок, и тем славился в дружине.
   -Пошли, - со вздохом сказал. - Посмотрим, что надо... Ты за гостинником послал?
   -А то, - ухмыльнулся Яросвет, круглым животиком вперёд выкатываясь прочь из каморки. - Я князю не нанимался - мыт с иноземцев взимать!
   -Надо будет, станешь! - возразил Ярослав.
   Спустились по лесенке, переругиваясь, прошли по пристани... Вот он, проход между двумя огромными боевыми башнями. Вот и лодка - небольшая, вёрткая ладья-ушкуй, там - десяток гребцов, заспанный толстяк гостинник и местный кормщик. Ему вести чужие корабли через узкий проход...
   -Пошли, - прыгая в ладью так, что вода плеснула через борт, велел Ярослав. - Яросвет, не отставай!
   Яросвет, в пику сотнику, сполз в ладью по верёвочной лестнице, смешно оттопырив зад и кряхтя, словно старик. Хотя был на год моложе сотника.
   -Яросвет! - судя по голосу Ярослав, уже начинал закипать. - Прекрати!
   -Я - не ты, - пропыхтел тот, устраиваясь по обычаю у кормила. - Я эту утлую ладью враз на дно отправлю. И дыру, которую пробью, твоим задом не прикрыть будет! Если только Тиллу попросить...
   -Помолчи, - зябко передёрнув плечами, одёрнул Ярослав. - У меня по сию пору от её пирога изжога!
   -А мне понравился! - для большей убедительности погладив своё брюхо, похвалил Яросвет. - С клюквой и сметаной... Пальчики оближешь!
   -Договорились! - немедленно ответил сотник. - Следующий будешь есть целиком.
   Так, препираясь и развлекая дружинников, прошли весь путь до галер. Те уже замерли на рейде - огромные, могучие и непобедимые. Борта, впрочем, кое-где подштопаны досками. Видать, недавно в бою были - доски ещё светлые, выделяющиеся на фоне остальных...
   -А я думал, торинги весь флот потеряли, - пробормотал Яросвет. - Ну, когда норлингов держали!
   -Видишь ведь - не весь! - поморщился Ярослав. - А может, это со Срединного моря. Там ведь портов не осталось...
   -Эй, на борту! - рявкнул гостинник Пушта, сложив руки лодочкой и надсаживая голос. - Принимайте!
   -Табань, - махнул рукой Ярослав. - И смотрите, борт не поцарапайте!
   Гостинник по обычаю первым вскарабкался на борт передовой галеры и пропал там. Пошёл, видать, к кормщику на разговор. Следом собрался кормщик холмградский. Ему эту галеру вести, так лучше осмотреться допрежь...
   -"Святой Крест", - по слогам прочитал торингское название Яросвет. - Громкое название!
   -И корабль немаленький, - поддержал его кто-то из дружинников. Кажется, Ждан.
   Ярослав, пока его воины переговаривались вполголоса, устроился у мачты, под фонарём и снова принялся писать полные восторга слова. Про князя Грома, великого и могучего, славного... и проклятого.
   -Слышь, сотник! - оторвал его тот же Ждан. - А правда, что Тилла тебя один раз на лопатки уложила?
   -Правда! - за приятеля ответил Яросвет. - Я лично видел... Я и сам бы лёг, если б меня такими титьками давили! Чтобы и всё остальное почуять. Почуял, Ярослав?
   Ярослав до ответа не снизошёл, сочтя себя выше этого и сделав вид, что задумался над следующей строкой.
   -Сотник, так каково? - это уже кто-то другой, не Ждан встрял. - Мягко поди?
   -Твёрдо, - нехотя ответил Ярослав. - Она меня так о землю приложила, что мне не до статей её было. В ушах звенело, хребтина болела... Не до того было, говорю ж!
   -Га-га-га! - как жеребцы заржали воины. Даже с борта галеры свесились - узнать, что случилось.
   -Так ты поддался или нет? - пристал Яросвет. - Нет, мне-то ты говорил, что поддался!
   -А ты сам попробуй, узнаешь! - огрызнулся Ярослав. - Отстань!
   Как же! От дальнейших шуточек его спас только гостинник, спустившийся с корабля и велевший грести к следующему. Был он сильно удивлён и поведал, что груза почти что и нет. Корабли, обладавшие, к мощному вооружению, ещё и вместительными трюмами, шли налегке, почти пустые. Странно это...
   То же самое оказалось и на других галерах - почти пустые трюмы, уклончивые ответы моряков... Полные боевые экипажи.
   -Странно это, - бормотал всю дорогу Пушта, щипая себя за выбритую на торингский манер губу. - Странно... Ну, война у вас там - хорошо. Так ведь оружие нужно! Кони опять же! Люди - наёмники... Почему же ничего на продажу не везут? Кому там сейчас их вина и горшки потребны?! Странно...
   Его удивление вызывало ухмылки воинов, но дальше ухмылок дело не шло. Слишком устали, нагреблись досыта и лишь мечтали теперь поскорее добраться до небольшой, но уютной молодечной, где спят сейчас их товарищи...
   Уже когда подходили к пристани, Яросвет, по прежнему сидевший на кормиле, заржал в голос:
   -Ярослав, любимец ты наш Лады! К тебе!
   Ярослав коротко обернулся через плечо, на миг выпав из ритма гребли и тихо, безнадежно выругался. На пристани стояла, издалека видная благодаря своей не мелкой фигуре Тилла, дочь воеводы Тверда. У ног остроглазый Ждан различил лукошко...
   -Пирог, поди, принесла! - радостно возвестил Яросвет на всю гавань. - Вот если бы с клюквой!
   Ярослав застонал и чуть за борт не бросился:
   -Лель это, не Лада творит!
   -Пусть Лель, - не стал спорить Яросвет. - Зато какова любовь! Мне бы так!
  
   3.Ярослав и Тилла. Холмградская гавань. Седьмой день месяца Липеца.
   Ушкуй ударился бортом о причал и дружинники, уставшие и хотя бы потому шумные, полезли на берег. Каждый считал своим долгом обойтись без лестницы а желательно - и без рук. Двое поплатились за это купанием в не самой чистой воде гавани. Зато весь десяток разом поднял на смех Яросвета и Пушту, поднимавшихся по лестнице, с кряхтением и стонами. Впрочем, про Яросвета было давно известно - притворяется. Как и то, что Пушта по-другому не может. Слаб...
   Ярослав не торопился. Устало привалившись к мачте, он закрыл глаза и так сидел до тех пор, пока Яросвет, голос которого был полон неприкрытой издевки, не призвал воинов не мешать сотнику... отдыхать! А потом ладья заметно покачнулась, доска в днище скрипнула...
   -Ярослав, - голос у Тиллы был грудной, для другого, пожалуй, и красивый. У него вызывал только раздражение. - Ярослав, ты не рад мне?
   -Здравствуй, Тилла, - мрачно сказал сотник, раскрывая глаза и недовольно глядя на неё. - Нет, ну что ты. Устал просто!
   -Ты, и устал? - рассмеялась девушка, высоко задирая курносый нос и показывая два ряда белых крепких зубов. - Не верю! Витязи не устают!
   Когда она смеялась, огромная грудь, которую и грудью-то назвать язык не поворачивался, колыхалась в такт дыханию и сотник, хоть и не впервой это видел, зачарованно смотрел на это движение. Словно ждал, что чуга треснет под таким напором и грудь обнажится...
   -Ты не любишь меня, - тихо сказала девушка, садясь на скамью подле него и ставя в ногах корзинку со снедью. - Ну прости, я не хрупкая и нежная, я такая какая есть. Трудно у отца-воеводы, при трёх братьях, с младости бредящих подвигами, вырасти тихой и нежной рукодельницей. Как Умила! Да, веретену я предпочитаю сулицу а спицам - меч! Но разве плохо вяжу? Ты ведь сам носишь рубаху, моей рукой вышитую. И того не стесняешься!
   -Так добрая рубаха, - пожал плечами смущённый Ярослав. - Отчего ж не носить?
   -Вот! - жарко поддержала его Тилла, подсаживаясь ближе. Ярослава даже через кольчугу обжёг жар её крепкого тела.
   -Тилла, - трудно сказал он, вставая. - Тилла, я на службе! Ты ж сама - дочь воеводы, понимать должна. На службе я, мне следить за порядком положено!
   Тилла, похоже, поняла это по своему... правильно поняла.
   -Ты меня брезгуешь, - спокойно сказала девушка, вставая так резко, что ушкуй опасно качнулся. - Что ж...
   -Тилла! - Ярослав побоялся вскочить и удерживать её пришлось за подол расписной понёвы. - Тилла, не говори глупости! Я вовсе даже...
   Он запнулся, не договорил. Девушка, стоявшая с задранным к звёздному небу лицом, чего-то явно ждавшая, резко рванулась из его рук. Гашник, поддерживавший понёву, треснул, не выдержав напора...
   -Докажи! - внезапно потребовала Тилла.
   Ну как ещё можно доказать девушке своё хорошее отношение?! Ярослав неловко привлёк её к себе... И дальше время надолго потеряло для них смысл. И ведь не сказать, что не понравилось, хотя после, уже откинувшись на днище и тяжело выдыхая раскалённый воздух из лёгких, он ощутил себя редкостным скотиной.
   -А мне не жалко, - тихо сказала Тилла. - Любый мой... Хоть раз, а моим был!
   Ярослав не успел ответить. По брёвнам пристани прогрохотали подбитые железом сапоги и Яросвет тревожно проорал:
   -Сотник, ты живой?! - он запнулся, видимо узрев два тела на днище корабля. Голос из встревоженного стал ядовитым. - Ага!
   -Что ага? - Ярослав резко встал во весь свой немалый рост, прикрыв собой девушку, пока он не слишком торопясь одевалась. - Что - ага, я тебя спрашиваю!
   -Да ничего, ничего! - выставив ладони вперёд и часто моргая сказал друг. - Так просто... Смотрю я и нарадоваться на вас не могу. Лель над вами летает, друзья мои!
   Ярослав тихонько скрипнул зубами...
   Тилла же не спешила не только уходить, но и даже отойти от сотника. Наоборот, тихонько привалилась сзади, устроив свою голову на плече Ярослава, а круглыми, не по девичьи сильными руками обхватив за пояс. Хотела за грудь, но такую бочку не обхватишь меньше чем вдвоём...
   -Ну, ладно, - помолчав немного и не дождавшись внятного ответа, сказал Яросвет. - Вы тут воркуйте... голубки! Меня служба ждёт.
   -Подожди, Яросвет, - быстро сказал Ярослав. - Я с тобой. Прости, Тилла... служба!
   -Я понимаю, - тихо сказала, потупив взор, что с дерзкой Тиллой случалось крайне редко. - Ты только...
   -Я тебя люблю, - спокойно сказал сотник. - Иди домой. Мать, поди, заждалась!
   -Мать и не узнает, - возвращаясь в обычное своё состояние, усмехнулась Тилла. - Я - воин и умею передвигаться незаметно!
   -Ты - баба! - грубовато одёрнул её Ярослав. - И должна думать, прежде чем переть в Гавань через весь город. Или у нас уже ухорезы и шишиги перевелись?!
   -И верно, бабой стала, - без особого сожаления в голосе согласилась Тилла. - Надо же, как оно получилось...
   Она ушла, а Ярослав ещё долго стоял, прислонившись к мачте и пытаясь разобраться в себе. Разве не к Умиле лежало его сердце? Что же было тогда сейчас, здесь, с Тиллой? Ведь он не любит её!
   Он пришёл в молодечную не раньше, чем через полчаса. Достаточно времени прошло, чтобы Яросвет успел всем всё рассказать. Сотника, разумеется, встретили многоголосым восторженным рёвом и одобрительными выкриками.
   -Ну, каково было?!
   -А правда, что у поляниц там всё другое?!..
   -Слава нашему сотнику! Такую кобылу обратал!
   Ярослав, стиснув зубы до боли в челюстях, молча прошёл на своё место и вновь принялся за кощуник. Получалось плохо, гораздо хуже чем раньше. Но зато и крики умолкли сами собой. Раз сотник не реагирует, интереса в шутке уже нет...
   -Яросвет! - не меньше чем через четверть часа поднял Ярослав голову. - Ты гонца к князю послал?
   -А зачем? - искренне изумился тот. - Разве что-то случилось?
   -Не нравятся мне эти гости, - честно признался Ярослав. - Что-то очень не так с ними.
   -Сейчас пошлю! - немедленно озаботился Яросвет. И быстро вышел...
   Ярослав вновь вернулся за написание кощуна. Не сразу, но дело наладилось...
  
   4.Радан, посол Император Теодора. Гостиный Двор Холмграда. Седьмой день Липеца.
   Гостиный Двор в Холмграде - наверное, самый большой и богатый в Гардарике. Отгороженный от всего остального города высокой деревянной стеной, он и внутри был разгорожен на три больших подворья и множество малых. В самом большом - торингском, сегодня было шумно и многолюдно. Старый посол императорский, верный и преданный, но не блистающий умом магистр Николас, растерянно наблюдал за суетой. И за тем, как дюжие торинские воины, в которых трудно было бы не признать именно воинов, причём отборных, с натугой сгружали огромные сундуки - круглые и массивные, следом несли сундуки поменьше а под конец самые доверенные - маленькие шкатулки. Что в такие может поместиться - вопрос. Потом некий торговец, назвавшийся Раданом, довольно бесцеремонно ввалился в покои посла, щипнул за толстый зад коровистую челядницу и прогнал её прочь... Непрерывно болтая всякую чушь - новости из Торгарда, победные реляции партизан Данарии и Фронтира, он довольно долго испытывал терпение Николаса. Невесть сколько времени прошло, прежде чем он вдруг резко остановился и развернулся. Тёмно-серые глаза, укрывшиеся глубоко в узких бойницах глазниц, в упор уставились на магистра.
   -Позвольте мне представиться, мессир магистр, - негромко сказал Радан.
   -Вы уже представились, мессир торговец! - холодно ответил Николас.
   Радан дерзко усмехнулся:
   -Правильно представиться, мессир! Я - Радан, магистр и граф Стан. А ныне - чрезвычайный и полномочный посол его императорского величества Теодора Второго. Вот Императорская печатка!
   Молча взяв в руки небольшой клочок пергамента с оттиском серебряной Звезды Торвальда на чёрном миндалевидном фоне, и прочими атрибутами герба империи, посол несколько мгновений рассматривал его. Потом приложил ничем не примечательное кольцо. Оно осталось холодным.
   -Правильно, - сказал пристально наблюдавший за ним Радан. - Доверять в таких вещах нельзя никому! Всё чисто?
   -Да, это подлинная Печатка! - склонил седую голову Николас. - Я весь ваш, мессир граф.
   -О, не стоит так официально! - рассмеялся Радан. - Мы, торинги, в минуту скорби должны держаться рука об руку. Особенно, когда на нас возлагается столь важное и нужное дело как привлечение к войне гардар. На нашей, разумеется, стороне!
   -Гардар?.. - протянул растерянный магистр. - Нет, попытаться, конечно, можно. Тем более - князь местный - брат нашей императрицы и любит её не ложно. Но вот остальные... Обида от той войны ещё велика. И я не уверен, что согласятся все! Что же, всё настолько плохо?
   -И даже хуже! - откровенно ответил, помрачнев, "чрезвычайный и полномочный" посол обычному. - Армии нет. Из регулярных войск остался только "Золотой" легион и ещё три удалось составить из ошмётков. Данарию, Фронтир и треть Южной Ассании потеряли полностью. Наши силы тают слишком быстро. Да и мораль... За неделю до моего выступления, значит - через месяц после битвы при Сальме отряд номадской наёмной конницы прискакал под стены Торгарда. Императора в городе не было, но войск хватало, а номадов было то ли двести, то ли четыреста. Немного, короче. В городе заперли ворота и даже отказались пустить внутрь беглецов из окрестных деревень! Пришлось повесить каждого десятого ополченца, чтобы поняли, как надо воевать!
   -А что наследник? - озаботился Николас. - До меня дошли слухи, что мальчик родился болезненным.
   -Что и странно, - вздохнул Радан. - Мальчик крупный и развитой. Но - тихий. И вздрагивает от любого шороха. Если же грохнешь чем или, упаси Господь, чихнёшь, разражается гроза. Истерика, слёзы по часу... И это, если не родится кто-то ещё, наш будущий император!
   -Ну, не всё же так плохо, - попытался возразить посол.
   -Не всё! - кивнул гость. - Партизаны сильно треплют врага. Особенно в Данарии - там все мужчины взяли в руки оружие. Во Фронтире, как ни странно, много партизан.
   -Что нужно от меня? - уже деловым тоном спросил магистр. - Я готов!
   -Встреча с князем Лютенем! Срочная, - твёрдо ответил Радан. - Лучше бы уже завтра... Ещё - совет мне. Всё же гардар вы знаете лучше меня, мессир! Да, конечно надо бы подумать, кто нам может помочь и чем. Из бояр, воевод... Может быть, младшую сестру задействовать, может быть - брата!
   -Радовоя - не стоит, - немедленно возразил посол. - Вот уж кто не простил нам побоища при Владене, так это он. И прадеда своего боготворит. И вообще, горяч и крут воевода! Если что с Лютенем случится, тут многие взрыдают. А вот Умила... Девка умна. Высокомерна, заносчива, горда. Ждёт прекрасного принца... А ведь у нашего императора тоже есть родня. Может быть, через это?
   -Навряд ли, - покачал головой Радан. - Если уж говорить о браке, то с тем родом, что против нас настроен! Лютень же и так наш друг. Вряд ли стоит озлоблять против него остальных!
   -Ты прав, ты прав! - закивал головой магистр Николас. - Я не подумал... Тогда - Туры! Буйслав Владенской не слишком добро относится к нам. И не женат, хоть и немолод! В наследниках у него - племянник ходит, Рудослав. Воин он славный, но князь из него... Тьфу! Горяч, необуздан...
   -Кто ещё к нам враждебен? - озаботился Радан.
   -Многие! Кому в торговле поперёк дороги стали, кого словом недобрым обидели... Всякое бывает. Жди, что самую малую обиду тебе в нос сунут и разжуют до последней стадии, мессир Радан. А вот прямой поддержки от Лютеня не жди. Он - осторожен и советники у него добрые. Если встанет сам на твою сторону, то не в открытую. Не пожелает испортить дело...
   Проговорили долго, почти до рассвета. По прикидкам вышло, что делится всё поровну: пятеро за, пятеро против. И два рода - Лисы и Лоси колебаться будут. Ну так то прикидки. Как оно там на самом деле повернётся - только время может подсказать...
   -А вообще, ты ко времени приехал, мессир посол, - зевая, сказал под конец посол местный. - На десятый день этого месяца у них ярмарка в Торжке назначена ярмарка. Общая, всегардарская. На ней наверное соберутся все князья - договора договаривать, правёж вершить, обижаться, мириться... Так что долго ждать общего съезда тебе не придётся!
   Порадовал, значит, напоследок.
  
   5.Лютень и Радан. Княжеское подворье Холмграда. Раннее утро восьмого дня Липеца.
   -Давай, рожай скорее! - тёмные номадские глаза Ратши сверкали в рассветном полумраке бесовски, сам юнец, хоть и был хрупок телом, с неожиданной силой толкал Мирона вперёд.
   Мирон привычно упирался, бубнил что-то под нос... Кажется объяснял, что девка-чернавка, с которой за его спиной сговорился Ратша вовсе ему не нравится, что она - рыжая, а ему нравятся беленькие, что тело слишком дебело, ему нравятся хрупкие... В общем, пытался, как и всегда, придумать новую отговорку. Не забывая про старые, проверенные временем.
   В конце концов невеликое терпение княжьего меченоши лопнуло, словно мыльный пузырь, он поднажал и Мирон, громко ахнув, вылетел на освещённую часть двора. Прямо наперерез красивой в общем девке, выбранной для своего друга Ратшой.
   -Здрав буди, Мирон, - ласково улыбнулась ему Ива. - Ты что такой растрёпанный? И взмок весь, словно коня по кругу таскал!
   -И ты здравствуй, краса, - промямлил Мирон, заливаясь даже не красной, бурой краской от ушей до кончиков пальцев и чувствуя, как сердце бухается в пятки. - Давай, помогу!
   Ива несла два тяжёлых ведра, полных помоев для свиней и отказываться не стала. Дошли до свинарника бок о бок. Ива, лёгкой походкой и налегке... Мирон - спотыкаясь и обливая чистые порты вонючей жидкостью с объедками. Но вот и свинарник. Огромных хрюндей здесь не было - почти сплошь поросята или молодые свинки. Как раз столько, сколько нужно чтобы накормить один, не слишком большой стол гостей, собранных у князя...
   Дурно пахнущая жидкость наполнила поилку и Ива радостно обернулась.
   -Мой витязь! - она явно вознамерилась вознаградить Мирона прямо сейчас и юноша попятился. Нет, не то, чтобы не хотелось...
   -Ты куда?! - искренне изумилась девка, когда отрок вдруг сорвался с места и бросился бежать.
   На счастье Мирона, ответ его был правдив:
   -Князь приехал!..
   И впрямь, дружинники у ворот уже раскрывали тяжёлые, обитые освящённым железом створки и Мирону положено было встречать князя у крыльца. Почти никогда его служба не доводилась до конца - держать стремя молодому князю было бы оскорблением, он всегда сам, птицей взлетал в седло, сам спускался на твёрдую землю...
   В этот раз Лютень въезжал во двор непривычно медленно. Конь, белый Снег, шёл, степенно переставляя тяжёлые копыта. Сам князь выглядел усталым и мрачным - даже обычный румянец со щёк сошёл. Рядом, лишь на полголовы отстав, ехал чужак, одетый как торинг и тоже молчал.
   Так, молча и неспешно они проехали через весь двор остановились у коновязи и князь впервые за долгое время принял помощь Мирона... Зато стремянный хоть раз почувствовал себя действительно нужным.
   -Спасибо, Мирон, - тихо сказал князь, даже не улыбнувшись отроку. - Скажи, пусть не рассёдлывают Снега. Он мне сегодня ещё может понадобиться. И ты! И Ратшу найди... ах, он и так здесь!
   -Внял, княже, - склонил голову Мирон.
   -Радовой где? - спросил князь про брата. - Найдите, пусть в малую брусяницу идёт. Я там ждать его буду... с гостем!
   Два или три отрока из тех, что всегда обретались подле коновязи, немедленно бросились искать княжеского брата. Впрочем, почти все в одну сторону: огненно-рыжий Огонёк набольшего воеводы княжества стоял в конюшне, и значит Радовой мог быть только в двух местах: либо на дружинном поле за теремом, либо в девичьей. Скорее первое, но и к девкам Радовой заходил, не забывал.
   -Так... - пробормотал Лютень, вновь бросая косой взгляд на чужака. - Боярина Любослава зовите, ведуна Велибога... Ну, и хватит!
   Эти двое обретались за стенами, в такое время - скорее всего пробуждаясь в постели. Ещё несколько отроков, уже конно, вылетели прочь со двора.
   Лютень неспешно поднялся на крыльцо, коротким кивком головой велел гостю следовать за собой. И долго в ёл по тёмным переходам, пока не остановился перед низкой дверью.
   -Заходи! - бросил через плечо и сам вошёл. Устроился в креслице поудобнее, опёрся щекой на кулак.
   Гостю сесть предложено не было, да он и не собирался. В руках - длинный, узкий и похоже тяжёлый свёрток.
   -Говори, - после того, как ждать надоело, велел Лютень. - Я слушаю тебя!
   -Государь Лютень, я - Радан, граф Стан и посол императора Теодора!
   -Вижу, что посол, - хмыкнул Лютень. - Кто ж ещё на трёх боевых галерах, да без груза почти прибудет? Да и посол Николас не стал бы нижестоящему свои собственные покои уступать!.. Так что от меня хочет мой побратим Теодор?
   -Он кланяется тебе как другу и брату и просит принять это. В дар!
   Как раз в это время дверка вновь приоткрылась и внутрь вошли Радовой и Любослав, из-под подмышки которого выглядывала озорная рожица Ратши.
   -Я там велел воев поставить, - прогудел Радовой, почти как две капли похожий на старшего брата обличьем, разве только более крупный и голосом похожий на боевой рог. - Чтоб, значит, не мешали!
   -Добре, - кивнул старший брат и князь. - Разговор и впрямь будет серьёзный. Вишь ты, брат наш Теодор, император торингский, посла прислал! С подарком...
   -Как там Ольха? - немедленно озаботился младший брат и воевода, расплываясь в улыбке. - А племяш здоров?
   -Здоров, - осторожно ответил Радан, вставая на колено и передавая подарок князю. - Боюсь только, что магия базиликанская как-то нехорошо на него подействовала. Ну, наши стараются его излечить!
   -Надо будет послать наших ведунов, - прогудел боярин Любослав, по крови - вуй князя и его брата, потому в общении вольный. - И знахарей с травниками... Пусть поглядят, что с глуздырём не так!
   -Надо, - разворачивая свёрток, согласился Лютень. И вдруг, не закончив фразы, шумно выдохнул воздух, не сумев сдержать восторг.
   Теодор когда-то долго и много разговаривал с молодым князем, знал, чем его уязвить... Роскошный меч, лежащий в аксамитовой обёртке, блистал остро отточенным, доброго булата лезвием, украшен был и скромно, и достаточно, чтобы оставаться оружием, а не украшением.
   -С чего это такой дар? - озаботился боярин Любослав, в отличии от молодёжи на меч смотрящий другими глазами. - Вроде бы именины нашего князя прошли уже. Да и дар был... пусть - не такой!
   -Мой император Теодор напоминает этим даром о клятве, данной когда-то. Что если одному будет туго, другой придёт на помощь, - быстро ответил Радан.
   Улыбка вмиг слетела с лица князя. Его брат, более простой и прямой, набычился и глянул уже не добро, пристально и прицельно. Так смотрят поверх арбалета, выискивая уязвимое место в броне.
   -Мой государь, император Теодор говорит моими устами: время настало! - выдохнул Радан. - Ему так туго, что он готов на любые условия, лишь бы гардарские рати пришли к нему на выручку!..
   За спиной князя, тихо выругался Любослав...
  
   6.Холмград. Княжеский собор. Девятый день Липеца.
   -Гляди, гляди, Буйслав! Туры едут!.. Ишь, бычится!
   -А где у него рога, братка? У тура ж рога...
   -Тс-с! Ещё услышат...
   В Холмград при огромном стечении народа - горожан и смердов, под пение дудок и свирелей съезжались князья с малыми дружинами. Двенадцать князей, двенадцать дружин, двенадцать стягов, развевающихся по ветру над воротами княжеского крома. Огромного, каменного... Даже там сегодня будет тесно - пятнадцать, а то и двадцать сотен уместить сможет не каждый терем. Впрочем, в Холмграде, городе особом, были подворья каждого рода. Часть гостей и там разместится, не рассыплется!
   Князь Лютень на своей памяти шестой раз принимал княжий собор, шестой раз возглавлял его, как и положено хозяину. Бывало разное, но обычно соборы проходили тихо, мирно. С тех пор, как князь Гром, в душе которого воистину правил Медведь, стал изгоем, на Родянской земле было тихо и мирно. Случалось, набегали нордлинги или номады. А так - ничего. Тихо. Хорошо. Пятый год урожаи таковы, что зерном хоть коней корми. Хлеб дёшев, мяса много, деревья рушатся от яблок и слив... Сам Род через Сварога зрит, чтобы на избранной богами земле был мир и порядок! И покой...
   -Слишком спокойна стала жизнь, - жаловался великий витязь Буйслав, князь могучих и воинственных Туров, когда спешился и обнялся с Лютенем, заняв место подле него на крыльце. - Подумай сам, тут месяц что ли назад вышел в море... Порыбалить решил. Ну, две снэки налетели. разбойников - видимо-невидимо на них! Ну, с сорок точно было...
   -Ну, а говоришь - спокойно, - посочувствовал Лютень. - Отмахался?
   -Эх, князь, - вздохнул Буйслав. - Я ведь даже порадовался! Весло наперевес схватил, рыбарей своих чем попало вооружил да ладейку на них послал. "Тур!" ору, "Тур!". А там - хёвдинг Бран, что как-то со мной рядился против номадов! Ну, узрел меня, признал... Никогда не думал, что эти снэки там ловко разворачиваться успевают. Уж я и честил его последними словами, и даже мать помянул недобрым словом... Убёг, скотина. Даже слушать не стал! И чего я его так испугал?..
   Шутливые жалобы князя развеселили Лютеня. С князем-туром он, правда, никогда особо дружен не был. Туры, расколотые давним противостоянием напополам, потерявшие куда больше других, были одними из тех, кто требовал не изгнания - головы Грома. Своего предка Лютень слишком чтил, чтобы забыть эту обиду. Впрочем, князем Буйслав был добрым, воеводой - ещё лучшим. Уважать его Лютеню никто не мешал...
   А вслед за Буйславом, всегда первым, во двор въезжали остальные князья. Вот Первосвет, князь рода Соболей, ближайший сосед и друг сердечный. Рядом с ним - тесть и союзник во всех замыслах Рудевой Дебрянский, князь рода Лиса. Дальше, в обычном одиночестве, ни в ком толком не нуждаясь, Волод, князь Волков... Увы, на своего легендарного предка не похож совершенно. Пьяница и трепло, не достойный стола такого славного рода!
   Дальше - остальные. Из них разве что Святослав Артанский и Борзомысл Куявский могли на что-то повлиять. Вот и они идут бок о бок - непохожие, но всегда выступающие дружно и единодушно. Борзомысл, вообще недолюбливавший войну. Ему, князю-ведуну куда больше по душе тихие, спокойные вечера за книгой... Да и торговля с Вассилиссумом у соколов шла активно. Жаль её рушить.
   Потом прошли в огромный зал - Большую или иначе - Великую Брусяницу. Тут бы место трём таким соборам хватило. Что уж говорить о сотне воинов и бояр, собравшихся и согласно ранжиру рассевшихся. Во главе - Лютень с боярами и воеводами, слева и справа - князья других родов. Рыси там или Ежи - в самом конце, как наименее значимые. Ну, а ближе всех - Волки, Туры, Орлы, Соколы. Как эти скажут, так и остальные порешат.
   -Братья князья! - горло у Лютеня перехватило, и он прокашлялся и даже пожалел, что пил перед самым собором обжигающий, со льда, квас. - Братья князья! Мы собрали наш собор, чтобы обсудить дела, накопившиеся за год. Это - важно, не спорю. Но как хозяин собора, я могу и хочу внести ещё один вопрос. Вернее, прошу вас выслушать одного человека. Он прибыл издалека и по очень срочному делу... Мессир Радан, выйди сюда!
   Торинг, вышедший на середину брусяницы, под скрестившимися на нём взглядами почувствовал себя довольно неуютно. И ещё отметил для себя, что лишь немногие смотрели дружелюбно. В основном же, если не открытая вражда во взорах была, то уж скрытое недоброжелательство - точно. Не забылись дела семь десятков лет назад свершившиеся по злой воле императора Августа! Ведь сколь долго пришлось улаживать обиды. До конца так и не простили. И теперь за это придётся расплачиваться. Ему, Радану, так и сказано было: любой ценой уговорить. А без гардарской подмоги можно не возвращаться вовсе...
   -Славьтесь, вожди гардарские! - громко приветствовал Радан князей. - Я вижу, земля ваша славна истинными рыцарями. И вижу, вы горды этой землёй! От императора Теодора, правителя земель, осенённых славой и благодатью Торвальда Основателя и Конрада Великого - поклон вам всем!
   Он и в самом деле поклонился. Низко поклонился, не чинясь и не боясь унизить императора. Ниже пасть всё одно невозможно. А гардары, как и все варвары, до лести падки.
   -Что тебе надо, торинг? - с плохо скрываемой ненавистью прогудел огромный седовласый воин в простой, пусть и булатной кольчуге под красным корзном. Князь Буйслав - догадался Радан. Свирепый и ненавидящий торингов вождь Туров. А за его спиной - молодая копия. Племянничек, Рудослав Буй-тур Владенской. Сильнейший, наверное, витязь северной Гардарики. Не женатый.
   -Надо мне многого и сразу, - тихо сказал Радан, резко повернувшись к нему и глядя глаза в глаза. - Я знаю тебя, славный князь Буйслав! И твои мысли про меня - знаю и понимаю! Думаешь ты вот что: стоит мол проклятый закатник, заявился войско просить. И зачем мол, нам кровь за них лить? За закатников поганых, нашей крови вдоволь попивших! Так?
   -Ну, так! - угрюмо ответил князь.
   -Думаешь ты, мол презирают торинги нас, варварами прозывают и сам себя подогреваешь. Чтобы ненависть не остыла, чтобы не задуматься... А видел ли ты, как жёстко карает император за убийство гардара? А слышал ли ты, что гардар запрещено судить обычным судом? Что их, как и своих гвардейцев, как высокородных нобилей судит императорский суд? За любое преступление - кражу, убийство, бродяжничество... Это ты презрением и высокомерием торингским считаешь? А впрочем - считай, князь! То - твоё полное и законное право. Мы - в беде и нам сейчас не до твоей ненависти. Мой государь, император Теодор просит вас о помощи. Не бесплатной - серебра и золота у нас пока хватает. Не то, что воинов! Мы проигрываем войну... проигрываем совершенно. И ладно бы война эта была честной. Это можно понять, можно принять. Но при Сальме мы сражались храбро и умело! И победили бы, если б не вражеские маги... Слышали ли вы когда, чтобы маг творил не фейерверк, опасный лишь для неосторожных, но огненную стену, выжигающую боевой строй на десять шагов в стороны и вглубь! Видели ли вы когда драконов?! Огромных, свирепых и неуязвимых?!
   -Драконы? Это змеи крылатые, что ли? - пробурчал кто-то из воевод. - Так нету их. Сказки кощунников!
   -Я сам видел! - твёрдо сказал посол. - В том клянусь своей честью и святой крест творю. Пусть никогда не ходить мне по земле, если вру!
   -Постой! - прервал его ещё один князь, кажется - Волод Ярославский из рода Волка. - Ты что ж, хочешь чтобы мы теперь свои головы подставляли под этих твоих драконов?! Что мы, безумцы какие?!
   -Я понимаю... - трудно сказал Радан. - Мы готовы заплатить за вашу кровь. Хорошо заплатить, честно! Без торговли... сколько запросите. К тому же я слышал, ваши ведуны куда сильнее обычных магов. И они понимают боевую магию!
   -Ну, кое-что мы разумеем, - пробурчал рослый и здоровый ведун в зеленовато-коричневом балахоне, стоящий за Буйславом. - Змея, правда, вызвать не сможем...
   -Постой, ведун, - махнул на него рукой сам князь и покосился на окаменевшего в своём кресле Лютеня. - Ну, хозяин наш дорогой и без золота вам поможет. Император, как-никак, его сродственник! Что до меня... Да не суй ты в душу монеты! Не в них же дело! Решим помочь, от денег не откажемся, но пойдём по другой причине - для души. Откажем всем собором, уж не обессудь. Хоть сколь угодно предлагай, не пойдёт никто! Потому ответ наш узнаешь после. А пока...
   -Да, Радан, ты иди пока, - тихо сказал Лютень, но его услышали. - Нам нынче без чужаков поговорить надо!
  
   7. Холмград. Княжеский собор. Девятый день Липеца.
   К Концу второго часа князь Лютень взмок как мышь, Буйслав и его племянник, оба те ещё крикуны охрипли и говорили вполне нормальными голосами, а Волод истощил запас своих немудрёных шуточек и настроил против себя почти всех. Ко всеобщему удивлению, картина была уже почти ясна. За помощь выступили Лютень, Первосвет, Рудевой и, как ни удивительно Буйслав. Против, разумеется, Борзомысл и его верный союзник Святослав. Остальные либо колебались между двумя партиями, либо, как Волод, переложили решение на чужие плечи и откровенно развлекались. Волод, впрочем, был один такой... умный человек. Остальных впрямь заботило будущее.
   -Ну хватит уже, - проворчал Рудевой, князь немолодой, к тому же подобным советам предпочитающий честные пирушки. - Можно ещё много дней решать... А чего, собственно, решать-то?! Пусть каждый скажет своё слово, посчитаем... И решим! И всё. Как порешим, так и будет. Решим помогать, все пойдём. И я, и Волод тоже. И Святослав со своими орлятами и Борзомысл с соколятами... А не порешим, так и Лютень помогать не возможет. Запретим!
   Лютень молча кивнул. Всё верно, так и положено...
   -К тому же - драконы у них тамЮ - невпопад сказал Рудослав. - Может, ещё какие чудища есть!
   -Тебе лишь бы чудища! - окрысился на него дядя. - Воев на этом положим...
   -Сам ведь жаловался, что скучно жить, - поддел его Лютень. - Вот и повеселишься, князь!
   -Я-то повеселюсь, - пробурчал Буйслав, недовольный и польщённый одновременно. - Да вот этот... обормот... тоже! Но я - князь. Плохой или хороший, а князь. И думать должен обо всех! И о смердах, и о дружинниках. Даже об Рудославе, который так рвётся драконам клыки обломать! Так что... не знаю я. Сам бы пошёл. Рудослава послал бы... А вот рать. Да ещё - общую, рубеж оголяя... Не знаю!
   -Тогда давайте решать, - вздохнув, решил Лютень. - Отче, пусть Боги скажут свою волю!
   Верховный ведун Милобог, длиннобородый, косматый и звероватый старик, неспешно поднялся со скамьи и тихо, но так что все услышали, изрёк:
   -Род и Сварог всегда на стороне обижаемых. Торинги сейчас - обижаемые. Значит, надо помочь! К тому же, там и наша кровь есть, родянская! Я сказал...
   -Ну, и я за, - твёрдо сказал Лютень. - Как угодно считайте, а только я бы пошёл!
   -И я! - поддержал его Первосвет. - Хотя и наших погибнет много... Но - слава! Но - правое дело! Но - боги за нас!
   -Я с Лютенем, - поддержал и Рудевой. - Хотя бы потому, что торинги и впрямь ближе нам, чем базиликанцы!
   -И я! - помолчав, внезапно сказал Буйслав. - Почему я, уже слышали...
   Вот так вот... Не успели начать, а уже пять из священной дюжины за высказались. Всего-то два голоса осталось найти.
   -Я - против! - резко вскочив с места и обведя всех тяжёлым и сердитым взглядом взрыкнул Святослав. - Мы, Орлы, из года в год тяжёлый бой ведём с номадами. Они - наши враги! Их надо бить. А оголим рубеж, не сговорятся ли базиликанцы с номадами? Не пойдут ли те набегом? Из большой войны так просто не выйти! Да и вам, северянам, подумать надо. Норлинги близко и роток на вас давно разевают. Вы - в Торгард, они - ваших жён да девок мять. Я - не трус, ведаете все! И войны не боюсь. Но я - против!
   -И я, - тихо сказал, вставая и оглаживая бороду, князь Борзомысл. - Хотя вы и считаете меня трусом. Я просто думаю, в отличии от большинства. А думая, вижу большие беды впереди. Особенно если вы все тут решитесь идти. И впрямь, запалят номады да норлинги наши веси, пока защитников дома не будет!
   -Скажи прямо: торговли жалко, - фыркнул Волод. - Хотя я тоже - против! Просто потому, что против! Волки боя не боятся, но и лезть в него безоглядно охоты нет.
   -И торговли жалко, - устало ответил Борзомысл, хотя его уже никто не слышал.
   Один за другим вставали князья, говорили. И выходило, что весь север, за исключением Волода - за, а весь юг - против. Шесть на шесть и решающий голос, как ни странно и смешно, оказался у самого малого княжества, в серёдке расположенного и разве что огромным озером в треть своей земли славного - у рода Ежей.
   -Скажи своё слово, князь Горислав, - попросил враз осипшим голосом Лютень. - От тебя зависит!
   -А ты не дави, - нервно облизнув губы, сказал князь Волод. - Ишь ты... Подумай, князь Горислав!
   -Да что думать, - вздохнул тот уныло. - Война, она штука неприятная. И кровь. И смерть. И дома, пока ты воюешь, нестроения всякие! Может, и не пошёл бы... Да как не пойдёшь, когда торинги на торге моём - треть всех купцов. И товар добрый везут. И оседают многие... Пойду я, коль решим так!
   -Решено! - резко встав на ноги и взмахом ладони утишая поднявшийся гомон, сказал Лютень. - Зовите сюда посла!
   -Эх, Ёж, - горько вздохнул Волод. - Что ж ты так плохо подумал? Говорил ведь я тебе!
   Горислав, и впрямь чувствовавший себя виноватым, только руками развёл. И впрямь, что тут скажешь...
   Вошедший граф Радан выглядел уставшим и напряжённым. Понятное дело, день под уклон катится, а слова своего князья ещё не сказали. Нелегко это - ждать столько. Выходя на середину, посол даже пошатнулся, но его быстро подхватили под руки двое гридней.
   -Мы решили! - мрачно сказал Лютень, не сводя с графа горящего взгляда чародейских зелёных глаз.
   -Я с покорностью выслушаю любое ваше решение! - ответил посол и развёл руками. Мол, как скажете.
   -Мы решили прийти к вам на помощь. Оплату, сроки выступление и число воинов обсудим после... Что с тобой, посол?!
   Измождённый ожиданием Радан медленно осел на ковёр.
   -Слабаки они, - презрительно прогудел в мёртвой тишине Рудослав и шумно сплюнул. - Тьфу!
  
   Глава 2 "Выступление рати"
   1.Ярослав и Умила. Княжеский кром Хомлграда. Двадцать третий день Липеца. Утро.
   Сборы войска в поход - дело хлопотное и трепетное. Две седмицы, что затратил на сбор своего войска и подготовку его к походу, Лютень купил безумной ценой. Все воеводы и бояре, все сотники и десятники, давно уже забыли про нормальный сон, ели урывками и даже нужду справляли почитай что на ходу... Зато весь задний двор крома пропах так гадостно, что по нему пробегали бегом. Даже последние чернавки шли на него только в виде наказания... Но войско... Войско было готово. И сгорело при этом всего два дома и одна корчийница... Полки окончательно собрались на двадцатый день месяца Липеца - он выпал на ломотень. Но уже после этого ещё три дня - до четвертока войско было распущено по домам. Почти всё. Кроме воевод и сотников. Эти метались, уже совершенно загнанные, последний раз проверяли коши, корабли и припас. В том числе и Ярослав, который должен был отходить со своей сотней на могучем струге, под прапором брата князя, набольшего воеводы Радовоя. Так всегда было. Так должно быть и сейчас. Ярослав загнал себя, но сотня - от людей до коней, выглядела действительно лучшей. Такой и была. Не зря князь Лютень как-то обронил в разговоре с братом, что этого сотника надо бы построжить ещё больше. Чтобы не распускался и не загубил свой талант прирождённого воеводы. Суровый Радовой, правда, что-то там возразил, мол про талант ещё рано говорить... Но главное - князь Ярослава ценил. Для воина нет ничего выше такой награды. Для княжеского дружинника, милостью князя живущего, тем более...
   -Ярослав! - голос несомненно принадлежал молодому да раннему Ждану, одному из лучших воинов его сотни. - Сотник!..
   -Чего тебе? - спросил Ярослав, отрываясь от четвёртого кряду пересчёта запаса стрел, что заняли один из трёх положенных сотне возов. Впрочем, на возах припас довезут только до корабля. И на возы же сложат, когда придут в Торгард. Торингские возы.
   -Сотник, тебя в терем зовут! - доложил заметно запыхавшийся воин.
   -Князь?
   -Да нет, - Ждан пожал плечами. - Мне отрок передал, мол, на гульбище надо идти!
   -Так - князь, - удивился Ярослав. - Он же там любит бывать!
   -Не князь, - упорно замотал головой дружинник. - Чего бы тогда столько тайны?
   -Тилла, что ли, - тревожно нахмурив лоб и поспешив в означенное место, пробормотал на ходу Ярослав. - Давно я не видал её!
   И впрямь, давно... С того дня, когда на днище ушкуя они подчинились воле Лады или, что вернее - Леля, минуло больше двух седмиц. А вернее - четырнадцать полных дней. И он не горел особым желанием, и сама Тилла, хоть и мелькала пару раз где-то неподалеку, не подходила и не заговаривала. Яросвет, трепло толстопузое, клялся, что она побледнела ликом и вообще опала с лица и фигуры. Но шутил, обычно находясь на некотором отдалении. Рука у сотника всегда была тяжела, а вот с чувством юмора... тоже какое-то тяжёлое оно у Ярослава!
   -Стой! - преградили сотнику дорогу двое рослых, как на подбор огромных гридней из третьей, кажется, сотни. - Слово скажи!
   -Я те дам, слово! - рыкнул Ярослав. - Так дам, даже "мама" сказать не сможешь. Пошёл прочь!
   Ярослава знали. И знали, когда с ним можно упереться, а когда лучше отступить. Сейчас как раз такой случай был - когда требовалось отступить. Гридни и отступили.
   На гульбище было пусто. Никого на все десять шагов длинны и три - ширины. Ни единой души.
   -Эй! - на всякий случай окликнул сотник. - Есть тут кто?!
   Тишина в ответ...
   Ярослав нахмурился. Ждан не мог пошутить, воин был может и взбалмошный, но в общем - надёжный и преданный. Тогда - кто?
   -Сотник Ярослав, - раздался удивлённый голос за спиной. - Ты что здесь делаешь?
   Не голос - голосок, серебристый перелив птички-соловушки. Руки Ярослава, до того упёртые в раздражении в бока, медленно обрушились вниз. Колени задрожали а с лицом происходило что-то, недостойное воина. Кажется, он одновременно пытался улыбнуться и не напугать своим зверским оскалом самую нежную и ласковую девушку на свете.
   -Княжна Умила, - робко рокотнул он, сейчас особенно ясно осознавая, насколько его грубый голос не совестим с её - нежным. - Ты здесь?
   -Где ж мне ещё быть, как не тереме моего брата? - удивилась та, пристально разглядывая сотника своими огромными зелёными глазами а пальцами незатейливо перебирая длинную, ниже пояса опускавшуюся в покое рыжую косу. - Я пока ещё замуж не пошла, перед Ладой не вставала. Любого за руку не брала!
   -Это ты меня звала? - хрипло спросил Ярослав.
   -Я? - удивилась поначалу Умила. - С чего бы это?.. Да, я! Вы ведь сегодня уходите?
   -Да!
   -На войну... Страшная будет война?
   -Да, - тихо повторил Ярослав.
   -И многие погибнут...
   -Род на то нас и создал, княжна, - возразил Ярослав. - Нам надо жить и умирать со славой. А какая слава, если б мы отказали обижаемым в защите? Позор для нас!
   -А ты... ты тоже можешь погибнуть? - совсем тихо, потупив свои прекрасные глаза и заалев ликом, спросила Умила.
   -Я - воин! - всё ещё не понимая, куда клонит княжна, возразил Ярослав. - Конечно, и я могу.
   Наклонись... И закрой глаза! - велела вдруг княжна.
   Ярослав, почему-то вспыхнув лицом тоже, послушно закрыл глаза и наклонился. Замер в ожидании невесть чего, и кровь взбурлила в жилах. Да в голову лезли мысли совсем не священные. Потому и испытал некоторое разочарование, когда на шею ему лёг твёрдый кожаный ремешок, потом губы обожгло то ли ветерком, то ли лёгким поцелуем её, пахнущих малиной губ... И лишь лёгкий цокот каблучков известил, что княжны уже нет рядом, да когда сотник раскрыл глаза, пришла безрадостная в том уверенность. А может, то был сон? Нет, на шее ощущалась новая тяжесть и Ярослав поспешно сунул руку за отворот рубахи - оберег. Священное Коло Сварога - круг с четырьмя изогнутыми лучами, могучий оберег и славный дар любви. Любви?..
   Ярослав заполошно огляделся. Нет, никого нет и вряд ли кто сейчас смотрит наверх, так что вряд ли стоит опасаться, что всё раскроется. Да и чем накажет князь? Пошлёт в самое пекло? Так он, Ярослав, смерти и впрямь не боится. Тут только заметил ещё один свёрток. Тот лежал, скромненько прислонённый к опоре, и вроде бы невзначай там оставленный. Вот только содержимое стоило почти столько же, сколько его меч - рубаха из обояри, яркого скарлатного цвета. Такая и стрелу в тело не пустит, и рожно копья. И кровь на ней не так видна...
   Ярослав вздохнул и на миг прислонился к стене, прикрыв глаза. Губы до сих пор ощущали вкус её губ, перед глазами стояло лицо... А может, ничего всё же не было? Да и что было-то? Ну, подарила воину рубаху да оберег. Все дарят. Только не тайно. Ну, поцеловала... Да полно, был ли поцелуй?
   Так ничего для себя и не решив, Ярослав оторвался от стены и медленно, улыбающийся и удовлетворённый спустился во дворе.
   -Кажись, девку намял! - поделился один гридень, до сих пор ощущавший дрожь в коленях, с другим.
   -Этот мне Ярослав, - как взрослый вздохнул другой, которому едва минуло восемнадцать и который почитал себя настоящим витязем. - Везде поспеет!
  
   2.Холмградская гавань. 23 день Липеца. День.
   Прощаться с уходящими на войну воинами, большинство начало ещё дома. Потому в гавани бабы успели разреветься, орали громко и отчаянно. Народу вообще много пришло - и Холмград был городом большим, и из посадов, даже из дальних весей и острогов пришли и приехали родичи. Провожали, как и положено на Родянской земле - с песнями, с подначками остающимся, с обещаниями ждать... Мальчишки, которых разумеется было тьма тем, гроздьями висели вдоль крепостных стен, на ветвях деревьев и на башнях. На крышах сидели, как их оттуда не гоняли.
   Князь Лютень, молодой и красивый, в дорогой броне, с непокрытой пока головой, прощался с женой на пирсе, в нескольких шагах от сходней на "Лебедь", огромный свой струг, над которым пылал огнём скарлатный стяг с поднявшимся на задние лапы, оскалившим пасть медведем. Княжеский стяг... Лютень торопился, но сейчас было то время, когда торопиться не стоило. Потому он терпеливо выждал, пока слёзы княгини оросили ему всю грудь, пока боярин Любослав, остающийся престолоблюстителем и опекуном юного Изяслава напутствовал его на дорогу.
   Потом князь обнял и самого Изяслава. Поднять на руки, подкинуть, как хотелось бы, не посмел. Сыну - двенадцать, он уже отрок, способный на многое и много умеющий. На коне скачет не хуже многих дружинников, меч на поясе настоящий, только самую чуть покороче отцовой скьявоны. И кольчуга. И шлем, на самые брови надвинутый, серебряным княжеским венцом украшенный...
   -Держись, сын, - прошептал князь тихо, встав перед ним на колено и глянув глаза в глаза, строго и с надеждой. - На тебя стол свой оставляю и род. Я верю в тебя, сын! Если что, на боярина Любослава всегда положиться можешь. На воеводу Тверда, я его пока в Холмград вызвал, на ведуна нашего, Добросвета! Помни только, войска у тебя немного осталось, потому воевать не стоит даже с норлингами. Но и слабину с ними не давай! Сомнут... Ну, да на родовичей наших положиться всегда можешь... Держись, сын. О матери заботься!
   -Княже, - отрывая его от разговора с сыном, раздался над головой старческий, надтреснутый и недобрый голос ведуна Добросвета. - Княже!
   -Что тебе, отче? - обернулся тот с явным неудовольствием. - Что сказать хочешь?
   -Ты просил у меня ведунов. Мол, волшба базиликанцев должна отпор получить... Держи! Вот эти шестеро - лучшие, что у меня есть! Ратан, Медведко, Рыс, Роговой, Улеб. Старшим у них пойдёт - Добробог!
   Добробог? - удивился Лютень. - Отдаёшь его?!
   -Отдаю, - нехотя кивнул ведун, сердито дёрнув себя за длинную, до колен, бороду. - Добробог, пойди сюда!
   Огромного роста, могучий и больше всего на своего предка - Великого Медведя похожий муж, скорее - юноша подошёл и встал подле старика. Коротко, блюдя достоинство, склонил голову перед князем. Тут же распрямился и меховая безрукавка, сшитая из шкуры медведя распахнулась на широкой груди, обнажив могучие пластины мышц. Не ведуном бы Добробогу быть - воином!
   -Здрав буди, княже, - у ведуна и голос больше походил на рык. - Клянусь Родом служить тебе верой и правдой!
   -Верю, - кивнул Лютень. - Веди своих молодцев на мой струг. Там, вроде, есть ещё место!
   -Нам много не надо, - возразил ведун, обернувшись на своих товарищей, таких же могучих и звероподобных.
   -Добро, коль так, - кивнул князь. - Иди!
   Добробог, коротко поклонившись напоследок, махнул рукой и повёл своих ведунов на корабль. Лютень вновь обернулся, ища жену с сыном...
   -Скажи слово, княже! - вновь сменил ход его мыслей ведун. - Люди ждут. Твой род ждёт!
   Лютень обвёл взором берег. И впрямь, ждут... Даже затихли, плач почти прекратился и воины, всё ещё идущие и садящиеся на ладьи и струги, насады и кочи, шли сейчас почти в полной тишине.
   -Други мои и братья по крови! - высоко подняв руку, в которой сам собой оказался меч, громко сказал Лютень. - Мы уходим на бой, и многие, наверное, не вернутся. На то война и война... Ждите нас! Ждите, и мы, зная это, будем сражаться так, чтобы позор не пал на память предков наших, чтобы потомкам не было стыдно поминать нас! Так, как мы поминаем Грома Холмгардского! Как поминаем воина Яра Торгардского!
   -Мы верим в вас! - немедленно ответил ведун Добросвет. - Слава Светлым Богам!
   -Слава Светлым богам! - хором ответили князь и народ.
   -Слава Сварогу! - продолжил ведун, возвышая голос.
   -Слава Сварогу! - единый стон тысяч голосов.
   -Слава Роду! - уже почти кричал Добросвет.
   -Слава Роду! - кричали в ответ люди.
   В народе началась замятня. Матери, плача и не стыдясь слёз, поднимали детей вверх, показывали витязей. Воины расправляли плечи и шли на корабли с песней. Те, кто уже сидел, подхватили песню и вскоре старая боевая мелодия сотнями и тысячами глоток выводилась над мёртвой водой гавани. Её подхватывали всё новые и новые воины и даже женщины и те, кто оставался... Песня звучала гимном Сварогу и - сейчас больше - Перуну. Песня возжигала в жилах кровь и звала на подвиги, на бой и славную смерть. Ибо что может быть лучше и слаще для мужчины, чем смерть в бою, когда удаётся отомстить за погибшего мигом друга. А лучше - заслонить его от смерти. Пусть даже ценой собственной жизни. Ибо смерть - лишь миг высшей славы, а жить в бесчестии придётся долго...
   Князь всё же не удержался, обнял ещё раз сына и жену, тряхнул за плечи обиженных и униженных Любослава и Тверда, низко поклонился перед Добросветом... Всё. Больше тянуть нельзя. Лютень бегом, не оглядываясь более, взбежал по сходням на борт "Лебедя" и огромный струг, повинуясь слитному движению дюжин гребцов, плавно отвалил от причала. Князь больше не оборачивался. Всё что надо было сказать, было уже сказано. О чём ещё можно говорить? Долгое прощание - лишние слёзы. Он так и не обернулся до тех пор, пока его струг - первым из всего ключа, не вышел за пределы гавани...
  
   3.Ярослав и Тилла. Латырского море. Борт струга "Шатун", 23 день Липеца. Вечер.
   Ярослав так умотался за время подготовки к походу, что, как только его струг, носящий имя "Шатун" вышел в открытое море, завалился спать. Грести сейчас не требовалось - дул сиверко и корабли шли под парусами. Все эти сотни и сотни боевых и торговых кораблей, на которых плыли двадцать тысяч воинов. Ну, почти двадцать - княжеская тысяча, городовой полк Холмграда, дружины острожных кметей да ополчение смердов. Почти двадцать тысяч и наберётся. Наверное, со стороны это выглядело величественно и страшно - почти две тысячи кораблей и ладей под белыми парусами, медленно вспарывающих своими острыми носами тёмно-свинцовые воды Латырского моря. Ярослав не стал любоваться. И видеть уже доводилось, пусть и в меньшем числе, и спать слишком хотелось.
   Так и проспал до самого вечера. До того мига, когда Коло уже укрылось за виднокраем, а Влесово Колесо ещё не осветило море своим мертвенно-бледным светом. И даже звёзды лишь только начали загораться на небе... Тогда его разбудил верный Яросвет:
   -Вставай, набольший воевода зовёт!
   -Что за... - пробормотал Ярослав, но сам уже вставал. Набольший воевода Радовой, брат князя, слыл среди воинов крутонравым и вряд ли стерпел бы ворчание или неповиновение. А на таком небольшом корабле, как струг, всё видно и слышно...
   Пришлось натягивать сапоги, спешно приводить себя в божеский вид. Немного же времени прошло, прежде чем сотник уже замер перед Радовоем - вытянувшись в струнку и придав роже соответствующее выражение.
   Впрочем, непохоже было, чтобы Радовой собирался его за что-то распекать. И сотня, и сам струг были готовы к походу, снаряд и кони размещены удачно. Не за что было ругать сотника Ярослава!
   -Ты мне кажется жаловался, что знахаря у тебя в сотне нет? - вдруг спросил воевода, явно сам смущённый своим вопросом.
   -Так, воевода, - ответил Ярослав. - Ждан, конечно, заменяет его... Но он лишь малые раны залепить может. А перелом там или, упаси нас Род, рану в живот, ему залечить не под силу!
   -Ну, тогда радуйся, -улыбнулся Радовой. - Нашёл я тебе... ведуна. Травник из лучших! Пожалуй, даже в дружине князя нет такого... м-да!
   Ох и не понравилась Ярославу его улыбка.
   -Ну да, - вольно, как можно разве только ветерану в разговоре со своим командиром, возразил Ярослав. - Это кто ж может с Перваком Твердичем сравниться?
   -Эй, травник! - окликнул воевода, почти не пряча ухмылку.
   Ярослав услышал за спиной смешки воинов, резко развернулся... и не сдержал удивлённого возгласа. Тилла, одетая в доспех, с тяжёлым мечом у пояса и сумкой травника через плечо выглядела, может и воинственно. Вот только Ярослав, как и любой муж, предпочитал видеть женщину в понёве и убрусе. Ну, или если девка, а не баба мужатая - с косой. Тилла же, правильно рассудив, что под шлем косу не упрячешь, обрезала волосы по плечи и выглядела сейчас странно. Вроде и не баба, но точно - не мужик.
   -Ты что здесь делаешь? - осипшим голосом, в котором любой бы прочуял злость и растерянность, спросил Ярослав. - Что ты, девка, делаешь на боевом корабле?!
   -Постой, сотник! - одёрнул его Радовой, уже неприкрыто веселясь. - Ты что ж своего боевого товарища честишь?! Тилла отныне - травница твоей сотни... И не перечь! Сам князь дозволил!
   Тилла, смущённая поначалу, внезапно заговорила - жарко и обиженно:
   -Кто лучше меня травы ведает? Уж точно не Ждан! Кто Живу умолит не дать воину уйти? Я! И в бою обузой не буду. У тебя в сотне, Ярослав-сотник, мало кто так стреляет из лука, как я! Может, и вовсе никто!
   -Я сказал: нет! - резко возразил Ярослав, на миг забывшись.
   -А я сказал - да! - вдруг громыхнул за спиной резкий и жёсткий голос Радовоя. - Я лично Тиллу проверил. Девка умна, добрый стрелок и хороший травник... травница. К тому же, кощуны ведает и рассказывает интересно. Она пойдёт с твоей сотней... Но если в первом бою хоть малость подведёт, можешь изгнать её к лешим! Я против не буду.
   -То есть она будет в моей власти? - жестоко улыбнувшись, переспросил Ярослав. - Так, воевода?
   -Так, - ещё не понимая, к чему тот клонит, подтвердил Радовой. Зелёные глаза ярко сверкнули в звёздном свете.
   -А сейчас?
   -Ну, если ты принял её под свою руку... - Радовой, кажется, некоторое время колебался, прежде чем ответить.
   -Травник, быстро за борт! - резко приказал Ярослав, стараясь на Тиллу не смотреть. - Ну, что стоишь?!
   -Сотник... - начал было Радовой, но замолк, поняв.
   Тилла на миг взглянула на Ярослава, не понимая и не веря своим ушам. Её голубые глаза раскрылись широко - шире некуда.
   -Приказ сотника - закон для тебя! - резко сказал Ярослав. - Прикажу со стены крепостной прыгнуть, прыгнешь! Прикажу... любой мой приказ должен быть для тебя законом! Нет - не держу тебя!
   В следующий момент, закусив губу и быстро развернувшись, она бросилась к борту, увернулась от рук Яросвета и вспрыгнула на торчащее наружу весло. Как раз между двух убранных внутрь...
   -Стой! - громко сказал Ярослав. - Кончено.
   Тилла обернулась и сотник со смущением заметил слёзы в её глазах.
   -Кончено, Тилла, - миролюбиво сказал Ярослав. - Я беру тебя... травница!
   -Но я ещё не прошла испытание! - возразила девушка. И, сильно оттолкнувшись, прыгнула за борт. Только выступки мелькнули в свете одинокого факела...
   За бортом громом раздался плеск, дружинники толпой бросились смотреть и кто-то, кажется Третьяк, ахнул:
   -Утопла девка!
   -Дура!.. - зло выплюнул слова Ярослав, расстёгивая пояс и первым махнул через борт. Следом за ним в воду прыгнули ещё несколько воинов...
   Вообще-то плавать в воде в доспехе - занятие не из простых даже для опытных воинов. Булатная кольчуга легка, но в воде металл сковывает движения, мешает двигаться быстро и утомляет руки сверх всякой меры. Потому в воде и под водой дружинников с детства учат плавать по-особому. Но то - в воде дневной, светом Коло просвеченной, прогретой... В тёмной, ночной воде, наверное, другие боги властвуют. И потом... тут - открытое море!
   Мороз пробирал до костей. Перепуганный, Ярослав набрал побольше воздуха в лёгкие и нырнул. И - не узрел дна. Чёрная ночь вокруг кораблей была черна и на глубине. Здесь даже страшнее было. И темнее. Рядом нырял Ждан, чуть поодаль - Третьяк а дальше, кажется... Нет, не кажется - сам Радовой нырнул! И если Третьяк и Ждан остались поверху искать в надежде, что удержится, Ярослав и сам воевода пошли вниз. Девка, как бы сильна не была - а не зря равняла себя с витязями княжьей тысячи, в доспехах должна была пойти на дно как камень. Или - топор без топорища.
   Даже когда воздух начал заканчиваться, и всей душой тянуло наверх, Ярослав продолжал кружить на глубине, до рези в глазах всматриваясь в дно... Всплыл в отчаянии, чувствуя, как у защипало в глазах. Уже не от солёной морской воды - слёзы скопились...
   Свежий, прохладный по ночи воздух ударил в лицо обжигающе. Ярослав резко вздохнул, вдохнул свежую струю и даже услышал скрип ссохшихся, а теперь расправляющихся вновь лёгких. Рядом, через мгновение самое большее вынырнул Ждан. Поодаль - Радовой. Последним - Третьяк... Все - мрачные, одинокие, злые...
   -Убил девку, растяпа! - рявкнул на сотника Радовой, злой до бешенства, с побелевшими от ярости белками глаз. - Ты ещё ответишь мне за это!
   -Ну и отвечу! - впервые огрызнулся Ярослав. - Подумаешь... Тилла умерла, вот где беда! Как я Мирону в глаза посмотрю?! Да и вообще...
   Про чувства Тиллы к сотнику не ведал только слепой и глухой, так что воевода замолк, тяжело отдуваясь.
   -Ну, что там? - крикнул с ладьи Яросвет. - Нашли?
   -Нет ещё! - ответил Ярослав и набрал в лёгкие побольше воздуха. Рядом то же самое делали Ждан и Третьяк. Радовой - воевода опытный и понимавший, что пустая трата сил и времени к добру всё равно не приведёт, мешать им не стал, но и сам не пошёл. Махнул рукой, приказывая спустить со струга верёвку и забрался по ней на борт...
   Ярослав и два его дружинника на этот раз плавали до тех пор, пока лёгкие не начали лопаться от напряжения, до звона в ушах и кровавой пелены в глазах. Потом - вынырнули и уже с осознанием, что всё кончено, Ярослав выплюнул вместе с водой первый стон:
   -Тилла, Тилла... Эх, дурёха!
   -Ты сам виноват! - набросился на него Третьяк, хоть и здоровый вой, но с трепетной и нежной душой. - Эх, сотник! Такую девку сгубил!
   -Эй! - раздался за их спинами глуховатый, но живой и полный искреннего сочувствия голос. - Потеряли кого, витязи?
   Ярослав чуть под воду не ушёл, а всё тот же Третьяк, человек искренний и простой, взвыл от ужаса и погрёб к медленно проплывавшему неподалеку стругу. Видимо, решил, что говорила с ним берегиня или вовсе морская дева...
   -Тилла?! - линем развернувшись в воде, потрясённо воскликнул Ярослав. - Ты что, живая?
   -А что, не похожа? - удивилась та, висевшая на спускавшемся с кормы конце как рыба на крючке-самолове. Даже обвязалась, похоже. - Или ты меня за дурёху сопливую принял? Так я топиться не буду!
   -Тилла, - счастливо прошептал Ярослав, выплёвывая изо рта воду и гнилую водоросль. - Я сейчас сам тебя утоплю!
   Он и впрямь сдержал слово а Тилла то ли не поверила, то ли побоялась отцепиться - так и ушла под воду с распахнутым для крика ртом, разметав не покрытые шлемом или платком волосы как водоросли. Золотые водоросли...
   Вынырнула. Выкашляла, выхаркала воду, изумлёнными глазами уставилась на Ярослава:
   -Ты меня утопить мог! - в голосе поляницы, кажется, проскользнули обиженные нотки. Даже слеза.
   -Следующий раз против воли пойдёшь - точно утоплю, - заверил Ярослав. - Марш на корабль!..
  
   4.Лютень и Добробог. Борт княжеского струга "Лебедь". 23 день Липеца. Ночь.
   Замятня на струге брата не могла пройти мимо очей князя Лютеня. И не прошла. Почти час, что "Шатун" стоял на месте и догонял потом ключ, Лютень тревожно, до боли в глазах, всматривался в темноту. Но нет, факела на клотике - на самой верхушке мачты, не было. Значит, Радовой не встревожен. А потом "Шатун" настиг "Лебедя" и пошёл с ним борт о борт. Вёсла, на которых догоняли, воины сотни Ярослава убирали с шуточками и прибауточками. Выходило, ничего страшного на их струге не случилось.
   -Что стряслось? - сложив ладони лодочкой, прокричал Лютень, высматривая среди суеты на "Шатуне" младшего брата.
   -Ничего особенно! - ответил тот, в отличии от князя, не особо и напрягаясь. - Человек за борт вывалился. Уже поймали и лещей надавали... Чтобы в другой раз неповадно было!
   -Ага, - проворчал, нисколько не веря, Лютень. - Перейдёшь поснидать?
   -Нет, - возразил брат. - Я со своими!
   Вот это было прискорбно. Лютень давно уже понял, что там, где брат - веселье.. И за столом - тоже. Радовой ни разу не выдерживал тишины и покоя, всё время что-то рассказывал, кощунов же, старых и вновь написанных, знал преизрядно. Впрочем, время было уже позднее, даже Влесово Колесо клонилось к третьей четверти. Лютень решил, что тихий ужин - как раз то, что ему нужно. И жестом велел Мирону, в таких делах сноровистому и умелому, сварганить по-быстрому скатерку со снедью. Пошли Ратшу, и меченоша наверняка застрянет у первого же кощунника, либо окажется, что по пути заглянул в княжью оружейню и там зацепился хитрым носом за меч или саблю. Или копьё или щит... Ратша - воин, а не слуга. Мирон, хоть столь же родовит, - слуга а не воин. Ему бы ключником быть... А станет - воином. Воевода Тверд, пусть и остался в Холмграде, оберегать стол и род, самого князя молитвенно просил сделать из младшенького сына воина. Ну, и старшие братья присмотрят. Первак - лучший во всём войске травник, гордость отца, понимающего, что не мечом единым сильно войско. И Яробуй, в свои двадцать три весны - витязь в княжеской полусотне, в бою - первый. И на пиру. И с девками... Ярый, свирепый, похожий больше на медведя, чем на человека. При всём уважении к Перваку - любимец отцов, похожий на него как две капли... Ах, да! Ещё и сестрица увязалась. Тилла чуть ли не на коленях валялась, роняя свои девичьи честь и достоинство, но своего добилась. Он, Лютень, не выдержал укора в глазах жены, согласился, что Тилла может попросить кого-то из сотников, нуждавшихся в травнике, взять её. Таких на удивление мало было в войске. Сам Лютень знал двоих: Ярослава и Короча из городового полка. Скорее - Ярослав. Они с детских лет друзья, вряд ли осмелится отказать...
   -Мыслишь, княже? - прервал его думы мало похожий на человеческий голос ведуна, и огромная фигура его заслонила даже слабый свет Влесова Колеса. - То - дело достойное правителя.
   Лютень очнулся, и с удивлением обнаружил, что Мирон и впрямь споро собрал то, что вряд ли можно было назвать лёгким ужином. Скорее уж - маленький пир для одного-двух человек. Притом самих отроков не было.
   -Я их отослал, - пояснил Добробог, спокойно усаживаясь против него и столь же спокойно беря из глубокой деревянной мисы куриную ногу. - Надо поговорить, княже!
   Лютень нахмурился. Ведунов он уважал, но когда они переходили грань между почитанием и властью, ему это не нравилось.
   -Прости, княже, - видимо, почуяв что-то, сказал ведун. - Отвык, в лесу-то... Я недавно ведуном стал. До того - четыре года в Ведунской пуще. Знаешь, княже, как-то не до церемоний там. Побродишь бок о бок с берами, так вовсе забудешь, с какой стороны ложку брать и куда её совать!
   -Вы что, впрямь там с берами живёте? - недоверчиво глянул на него князь.
   -Всякое бывает, - возразил Добробог. - Кто-то ломается, с Предками по уму и силе духа равняется. Выживают немногие. Из десяти двое - это редкость. Один из дюжины, из полутора. Потому так много туда уходит и так мало остаётся, княже!
   -Ты - выжил, - тихо сказал Лютень.
   -Я - да! - согласился Добробог. - Теперь, прости за похвальбу, сильнее меня нет ведуна. У нас в роду - точно.
   -А с базиликанцами справишься? - спросил Лютень о том, что давно его мучило. - Ты молод... Может ведь так быть, что не хватит опыта?
   Ведун впервые ответил не сразу. Сомнения его, страдания не поддающиеся описанию, видны были невооружённым глазом. Потом ответил:
   -Не ведаю, княже! Не знаю, что за чудища нас ждут.
   -Драконы, - неуверенно ответил Лютень. - Это что-то вроде тех змеев крылатых, про которых наши кощунники поют. - Огнём дышат, размером с телегу и даже с две! Когти как сабли, зубы как кинжалы...
   -Дракон - тоже зверь, - пожал плечами ведун. - Его можно ветром сбить, стрелой или камнем... Тут даже магия не нужна, можно и оружием простым. Но... Я попробую, князь Лютень. И я, и мои ребята. И уж точно, ты не будешь краснеть за нас!
   -Верю, - улыбнулся Лютень примиряюще. - Давай есть! Брюхо подводит после такого дня...
   Где-то полчаса трапезовали, как и положено голодным мужчинам - сначала сметая всё без разбору, потом неспешно смакуя самое вкусное, потом... потом через силу доедая то, от чего отказаться было нельзя. Ну, и запивая всё это добрым холмградским пивом мастера Ошкуя. Пиво было вкусное, терпкое и ароматное. Под конец даже Влесово Колесо стало светить ярче и добрее...
   -А скажи мне, ведун, - вдруг сказал князь. - Ты сам веришь, что наши предки - медведи... тьфу ты, беры! Что и мы когда-то волей Рода зверями были!
   -Верю, - тихо ответил ведун. - Я жил с ними, вспомни! Жил и ведал, как живут. Посмотри на меня сейчас! Сильно ли я отличаюсь от бера ликом? Вряд ли... А многие, сам говорил, со зверями жили, в одной берлоге спали! От печёного да жареного отказывались, ибо костёр разводить ленились а потом и боялись! Они - чем отличаются от зверей? А я убил однажды человека, который себя волком вообразил! Нет, не перемётывался, но лишь бегал на четвереньках, шкурой укрывшись, да выл на Влесово Колесо! И потом... Княже, да ты зри на нас! Мы здесь, на Полуночи, как беры зимой в спячку ложимся. Из избы наружу только по большой нужде! Лежим, лапу сосём! А среди медведей есть шатуны... это - что-то вроде ведунов звериных. Они снег видят, страдания переносят... Как люди! И умны, сволочи! Можно десяток обычных медведей завалить - не трудно. Но если шатун...
   -Понятно, - улыбнулся Лютень. - Ты хорошо рассказываешь, ведун! Гляжу, и умно...
   -Этому нас уже после учат, - ответно оскалил крепкие звериные клыки Добробог. - Как и говорить. И есть по-человечески... Только не у всех уже получается. Вон, Медведко... Он уже и не человек почти. Но - выдержал. Из леса вышел в срок. В бою - зверь зверем! Притом - хитёр как бер, заклинаний всяких ведает много...
   -Бр-р! - передёрнул плечами Лютень, вспомнив заросшую волосом рожу Медведко. - Не хочу быть ведуном. Ни за что не хочу! Это если б я ежом родился, в кого бы я превратился?!
   Ведун захохотал и голос его, больше похожий на медвежий рык, пророкотал над всей палубой...
  
   5.Ярослав и Тилла. Борт струга "Шатун". Рассвет 24 дня месяца Липеца.
   Спать не хотелось - выспался за ночь, да ещё и взбодрился во время ночного происшествия. Ярослав удобно устроился у огромной головы ошкуя на носу с небольшим лагуном пива и шматом холодного мяса, наложенном заботливым кашеваром на полть хлеба. Кусок был огромен, в рот влезал с трудом и требовал, чтобы его запивали. Приходилось запивать, а поскольку обнача сотник с собой не прихватил, то прикладываться пришлось прямо к кранику, ввинченному заботливой рукой в донышко. Не слишком удобно, но пиво было вкусное. А ради вкусного пива можно на многое пойти...
   -Пьянствуешь, сотник? - раздался за спиной знакомый, слегка хрипловатый голос и Ярослав недовольно нахмурился. -Ты пей, пей! Не стесняйся. Я тебе мешать не стану...
   -Ты ведь всегда мечтала увидеть восход Коло в море, Тилла, - мягко сказал Ярослав. - Так вот, он уже наступает!
   -Гонишь? - голос Тиллы дрогнул, выдавая нешуточную обиду. - Почему?
   -Да не гоню, - поморщившись, возразил Ярослав, даже подвинувшись немного, чтобы и травница могла уместить рядом свою обширную задницу. - Говорю, если ты вдруг забыла. Я не обижусь, если уйдёшь!
   -Я не уйду, - возразила Тилла. - Подвинься ещё немного.
   Она уселась бок о бок, так же как и он свесив ноги в аккуратных, даже изящных выступках за борт, рядом с косматой, изящно вырезанной мастером гривой медведя.
   Помолчали.
   -А помнишь, вот также сидели лет этак двенадцать назад! - с необыкновенным воодушевлением сказал вдруг Ярослав. - Только не на струге, на городне крома!
   -Помню, - тихо ответила Тилла, опустив низко голову. - Одиннадцать лет назад это было. Я всё помню. И клятву, что мы тогда дали - помню!
   -Тилла! - нервно рассмеялся Ярослав. - Какая клятва?! Мы дети были! Мне - тринадцать, тебе - десять. Та клятва давно быльём поросла. Я забыл те слова!
   -Но не я, - возразила Тилла. - Разве не убедился, что я себя для тебя сберегла? Как и поклялась тогда перед Ладой. Ты... Нет, если ты не помнишь, и я тебе напоминать не стану!
   -Я обещал тебе хранить верность, - глухо, не глядя на неё, ответил сотник.
   -Помнишь всё же, - тепло, судя по голосу, улыбнулась она. - А ведь говоришь! Я тоже - помню. И разве так трудно блюсти себя? Я ведь не говорю про девок норлингских, что ты прошлым годом брал в горде того ярла? Это - другое. Это - в горячке после сражения. Главное, чтобы сердце было свободно. Или занято. Мной...
   -Тилла! - трудно сказал Ярослав, и впрямь не зная, как начать.
   -Молчи, - её далеко не нежный и хрупкий палец, солёный и с обгрызенным ногтем, прижался к его губам. - Молчи, не говори! Я видела рубаху на тебе. Такую ты не стал бы покупать сам. Слишком ярка. Такую могла подарить лишь женщина. Из знатных. Молодая и глупая... Нет, я ведаю - шёлк спасает в походе и сражении. От насекомых сберегает и от стрел... слегка... И всё равно она - дура! Молодая, может и красивая, но - дура! А вернёмся - глаза ей выцарапаю!
   -Чем? - после короткой заминки рассмеялся Ярослав. - Медвежонок, у тебя ж нету когтей! Ты - воин!
   Тилла рассмеялась далеко не сразу. И натужно, словно насилуя себя. Подняла руки к глазам...
   -И верно - воин! - горько сказала она. - У ТОЙ, поди, тонкие коготки, нежная задница и высокая грудь... У НЕЁ - огромные, как озёра глаза. И нежная кожа лица. И губы. И...
   -Замолчи! - почуяв, что дело идёт к истерике, поспешно зажал ей рот Ярослав. - Пожалей хотя бы воинов, что ещё спят! И... мне очень нравятся твои губы, Медвежонок. И задница. И грудь...
   Тут глаза Ярослава стали мечтательными, взор устремился куда-то вдаль а рука... рука по бедру всползла наверх. И наткнулась на выпуклый благодаря женской природе булат кольчужных колец. Как и всякий воин, Тилла кольчугу не снимала даже на сон.
   -Убери руки! - с показным возмущением, а на деле удовлетворённая, воскликнула травница. - И не называй меня Медвежонком. Я - выросла!
   -Да уж, точно... выросла! - нахально оглядев её с ног до головы и особенно задержавшись на роскошных, распиравших кольчугу на всю ширину бёдрах, ухмыльнулся Ярослав. - А когда-то была тростиночка, соплёй можно было перешибить!
   -Ах, значит вот так! - задохнулась гневом Тилла. - Может, скажешь ещё - я толстая?!
   -Ты? - Ярослав почесал шрам на виске, слегка подпортивший его мужественный профиль. - Да нет, не толстая... То, что надо!
   -Ярослав, - голос Тиллы всё больше походил на змеиное шипение. - Я убью тебя, клянусь!
   -Тихо, не клянись, - поспешно зажал сотник ей рот, не обращая внимания на яростный укус, от которого враз заболела ладонь. - Потом придётся исполнить!
   Тилла яростно сверкнула на него глазами, но и впрямь утихла. Пожалела, что ли...
   -Вот! - нахально улыбнувшись, сказал Ярослав. - Видишь, какая ты разумница! Всё сразу понимаешь. А восход ты уже пропустила. Единственная, наверное...
   -И уже жалею! - сверкнула глазами девушка. - Там было куда веселее, чем здесь!
   -Ну, Тилла, - воровски обернувшись и подсев поближе, жарким шёпотом сказал сотник. - Всё ж в наших руках! И время ещё есть...
   -Убери прочь свои грязные руки! - возмущённо прошипела Тилла, пытаясь отсесть от него подальше, насколько это возможно на узком носу струга. - Убери, тебе говорю!
   -Вот те на, - удивился и обиделся Ярослав. - Да я...
   -Знаю, чего ты, - сердито огрызнулась Тилла. - Рубаху тебе кто подарил?! Ну, признавайся! А пока не признаешься, руки не распускай!
   Тут она доотодвигалась. Нос струга, хоть и широк, но не настолько, чтобы двигаться по нему из конца в конец чересчур долго. Два-три шага - всё, что возможно. Ну, и обрушилась, завизжав подобно рассерженной кошке. За бортом громко плеснуло...
   На струге визг поднял всех, кто ещё спал и переполошил тех, кто уже не спал - любовался прекрасным рассветом.
   -Что там, на носу? - рявкнул Радовой, отрываясь на миг от мытья, которому подвергал себя каждое утро.
   -Тилла за борт упала, - равнодушно ответил Ярослав, прикладываясь между словами к бочонку, почти уже опустевшему. В низу живота приятно отяжелело и сотник даже подумал, что пока Тилла ещё не взобралась обратно и не пришла разбираться, надо бы того... отлить...
   -Опять?! - рык Радовоя был похож на рёв поднятого зимой из берлоги медведя. - Ярослав, я тебе что говорил?!
   -А я тут при чём? - удивился сотник. - Воевода, она сама! Не усидела, свалилась... Посмотрите её там, у кормила!
   -Да нет её тут! - возразил кормщик Громобой, огромный и обладавший могучим рыком. Шутили, что его за то кормщиком и ставили, чтобы любой шторм перекричать мог...
   -Ну, значит ещё вдоль борта плывёт, - почувствовав холодок первого предчувствия, уверенно сказал Ярослав. - Девка, так разве сумеет быстро!
   Несколько дружинников тут же бросились смотреть - нет, никто не проплывал мимо. Да и струг по прежнему шёл, оставляя место, где Тилла упала за борт, позади.
   -Кормщик, разворачивай! - заорал вдруг Ярослав, прозревая. - Она и впрямь утопла... Вот дура!
   Он возблагодарил богов, что сох без сапог, всё полегче будет под водой плыть. Ну, и нырнул, всю дорогу до воды вспоминая самые интересные слова, которые знал. И тут же, оказавшись в воде и вынырнув, увидел Тиллу. Она и впрямь отстала и теперь отчаянно барахталась в воде в половине перестрела от струга.
   Ярослав перевернулся на живот и быстро поплыл, сразу же осознав, что долго Тилла не продержится. Это прошлый раз вынырнула и ещё сумела доплыть до борта - на злости, на обиде. А на этот раз её падение было неожиданным, струг, идущий под парусом, успел далеко уйти вперёд ещё до того, как вынырнула. И вода уже заливалась в рот, в нос, в уши. Может, со страху и своей влаги в море добавила...
   Сотник плыл, словно сом - огромный и усатый, мощными гребками расшвыривая воду перед собой, проламывая её. Разогрелся даже. Правда, кольчуга не могла не мешать. И мышцы начали уставать...
   Ярослав обернулся. Струг ещё только разворачивался и было от него до Тиллы два перестрела уже. Быстро пройдёт, но девка раньше на дно пойдёт.
   -Держись! - выкрикнул он, на миг вздымаясь над водой.
   -Буль... Буль... Буль... - сердито ответила Тилла. И скрылась под водой...
   Недобрым словом помянув Морского Старика, который не уберёг, не удержал, Ярослав нырнул и почти сразу увидел её. Что значит Коло светит!..
   Он почти сразу подхватил её под грудь, потянул наверх. Тилла ещё отбивалась, раз даже засветив в нос... В общем, пока поднимал наверх, успел нахлебаться воды ничуть не меньше, чем она. И устал, из сил выбился сверх меры. Хорошо хоть, вынырнув, увидел над собой нависающий борт струга. И довольные рожи хлопцев. И - это уже хуже - разъярённую - Радовоя-воеводы.
   -Поднимайтесь! - громыхнул воевода, выказывая свой бешеный нрав. - Поговорим...
  
   6.Радовой, Ярослав и Тилла. Борт струга "Шатун". Утро 24 дня месяца Липеца.
   Ярослав, мрачный и понурый стоял перед воеводой и обтекал. Воды в нём накопилось много, теперь вытекало из-за пазухи, из штанин и ещё бог весть откуда. За спиной слышались смешки: дружинники, пользуясь безнаказанностью, отпускали не отличающиеся, на взгляд сотника, остроумием шуточки по поводу статей Тиллы, обтянутых мокрой одеждой. И по поводу того, откуда взялось столько воды - тоже...
   -Итак, - мрачно сказал Радовой, удобно устраиваясь в небольшом походном кресле. - Я хочу знать, что у вас творится. Кто будет говорить? Ты, Ярослав!
   -Так и ничего, государь воевода, - осторожно ответил тот. - Девка неопытная, на корабле раньше не ходившая. Не удержалась на носу...
   -Тилла! - скривившись, словно от гнилой ягоды и жестом оборвав объяснения сотника, сказал Радовой. - Что ты скажешь?
   -Так ведь не доводилось мне ходить на корабле-то! - бросив на Ярослава полный бешенства взгляд, глуховатым голосом ответила девка. - Опыта нет. Не удержалась на носу...
   -Понятно! - криво ухмыльнувшись, прервал и её Радовой. - Для полной убедительности осталось только Яросвета спросить. Что думаешь, десятник?
   Сопровождаемый весёлым многоголосым ржанием, Яросвет выступил вперёд и развёл руки пошире. На круглом, украшенном густыми рыжими усами лице отразилась напряжённая работа мысли:
   -Так ведь... Девка ж дура! Даже когда травница и поляница, в светлице сидеть не привыкшая! Корабль покачивается, нос узкий, сотник рядом горячий. Не удержалась, рухнула. Так и вообще - баба на корабле - к беде!
   -Ну, чего я и ожидал! - внезапно ухмыльнулся воевода, сам ещё молодой, всего-то на три весны старше своего сотника. - Как раньше. Каждый друг друга покрывает, виновного ни за что не выдаст... Тогда так: ты, Ярослав, решай окончательно. Решай, нужна она тебе здесь, аль нет. Скажешь - нет, немедля прочь отошлю. Пока наши земли вокруг, не торингские. И повод найду... Скажешь - нужна, головой передо мной ответишь за Тиллу! Чтоб больше никаких в воду падений. Чтобы тихо и мирно всё в сотне было!
   -Так воевода! - обиделся Ярослав. - А что, шумно что ли?! Говорю ж, неопытная...
   -Ладно, ладно! - поморщился Радовой. - Я понял. Тилла! Коль не можешь у борта находиться, сиди под мачтой! Хотя нет, тебе и там по голове чем-нибудь тяжёлым даст... Лучше, сиди где-нибудь в сторонке. Так, чтобы не у борта, и так, чтобы мачта с парусом не над тобой была.
   -Как это? - удивилась девка, обозревая струг - корабль большой, но тесно заставленный грузом. - Так я тогда вовсе н ведаю, где!
   -Самое б лучшее, конечно, под палубой, на корме, - скрывая ухмылку в усах, посоветовал Яросвет. - Там, правда, тесновато! Зато за борт не вывалится и сверху прикрыта будет. Правда, говорят, Громобой сливает не за борт, а прямо под себя... Ну, тут уж как повезёт. Да и выбор невелик!
   Тилла яро сверкнула на него глазами. Ей, привыкшей к совершенно другому обращению, обидны были насмешки дружинников. Обидны и часто чрезмерно грубы.
   -Ладно тебе, Яросвет! - внезапно вступился за травницу Ждан. - Тилла ж теперь тоже воин. Так?
   -Так! - подтвердил десятник, покосившись на воеводу.
   -А раз так, пускай гребёт вместе со всеми. В пару ей богатыря назначим. Чтоб приглядывал. Заодно и место найдётся. А то - под мачтой ли, на корме или на носу ли, всё одно под ногами болтаться будет! Мешать. Да и в бою... По правде сказать, я бы девку в дружину ни за какие посулы не пустил. Пусть она трижды лучше меня рану залечит... Девка должна в тереме, в светёлке под крышей сидеть и меня ждать. Рубахи там вышивать, рушники... В крайнем случае, бражку варить или мясо мне печь! Вот...
   -Ну, Ждан! - смущённо покосившись на побагровевшую от возмущения Тиллу, попытался приструнить его Ярослав. - Тиллу нам сам воевода приказал взять. Да и потом, она травы правда лучше тебя знает. Пожалуй, даже самую смертную рану залечит!
   -Не только! - яростно выкрикнула Тилла, одним прыжком оказавшись против Ждана. - Я его как угодно одолеют! Хоть оружно, хоть без оружия! Как присудите!
   Её решительные слова никого не удивили. Тиллу знали, знали о её любви к оружии, удивительном для слабой женщины умении. Ну, и побаивались тоже. Ударить женщину в полную силу можно в разгар боя или во хмелю, когда Боги отворачиваются от тебя и лишают последнего разума. Тилла же ещё в детстве дралась, как дикая кошка, которой хвост отдавили, да ещё и миску молока из-под носа утащили. Пускала в дело когти, зубы, визжала... Не раз одерживала верх даже над Ярославом, который почитался за заводилу и самого сильного отрока... Тогда. Десять лет назад.
   -Тилла, не дури, - придержав её за плечо, попробовал отговорить Ярослав. - Ждан не хотел тебя обидеть. Правда, Ждан?.. Да и сильнее он!
   Ждан мрачно посмотрел на него. Похоже, в своём преимуществе вовсе не был убеждён. Тилла же пылала злобой и уже притащила свою кривую номадскую саблю, обнажила её и встала в позицию - отклячив попу и выставив клинок перед собой.
   -Дерись, - перехватив грустный взор дружинника, сказал воевода. - Раз девка так рвётся начистить тебе харю... Хотя лично я не понимаю, что нашла в твоих словах!
   Ждан с явной неохотой вынул меч и даже шагнул вперёд, волоча его остриём по земле, но между ним и Тиллой встал Яросвет. Лицо десятника было не в пример обычному серьёзно и даже испуганно:
   -Ты что?! - воскликнул он, глядя на Ярослава. - Они ж поубивают друг друга! Лишишься сразу обоих травников!
   -А ты что предлагаешь? - удивился Ярослав. - Мне тоже жалко, если сотня без знахаря останется. Но - воля воеводы!
   -Отчего ж, - удивился Радовой. - Я - не деспот, не тиран! Если мои воины назовут другого поединщика, меня это вполне устроит. Ярослав, может хочешь заменить Тиллу?
   Ждан заметно побледнел. Ему не в радость был и поединок с Тиллой, но Ярослав... Это - верная смерть. От его огромной секиры, летавшей в руках, словно пёрышко, пощады не было. И меч жалко...
   -Нет, - повёл плечами Ярослав. - Я сегодня купался дважды, устал! Да и Ждана жалко. Он мне - побратим. Лучше я Ждана заменю!
   Тилла возмущённо фыркнула.
   -Нет, - вздохнул воевода, сожалея, что не увидит такого развлечения. - Это - нечестно. Но ты прав, Тилла сама вызвалась доказать, что достойна зваться воином. Она должна это доказать... Руцкарь!
   -Я здесь, воевода! - звонко отозвался отрок-меченоша Радовоя, невысокий, хрупкий и внешне куда больше напоминавший девушку, нежели Тилла.
   -Руцкарь, ты давно нудишь мне, что достоин пояс носить!
   -Так, воевода! - ответил тот - грудь колесом, глаза горят, редкие усики над губой дыбом встали.
   -Вот тебе испытание. Будешь драться с травницей Тиллой. Не на смерть. Победишь - по возвращении домой получишь пояс. Проиграешь, пощады не жди. Ты - мой меченоша, не смеешь меня позорить!
   На лице Руцкаря воодушевление и свирепая мужская радость в предвкушении боя сменились обидой и глубочайшим разочарованием.
   -С Тиллой?! - переспросил он, словно не веря. - С травницей?! Так она ж - девка! Как я с ней драться буду?!
   -Так ты хочешь пояс? - усмехнувшись, пощипал ус Радовой. - Вот он, твой шанс!
   -Драться с ним?! - своим красивым густым голосом возмутилась молчавшая досель Тилла. - С этим сопливым недоноском, рождённым от блохастой собаки и сивого мерина? С этим мышонком, который вздрагивает от бурчания собственного желудка?! Нет, я не желаю с ним драться!
   Дружинники хохотали. Радовой чуть не свалился с кресла и удержался за вант в самый последний момент. Лицо Руцкаря напоминало варёную свеклу - такое же бурое. Голубые глаза сверкали искрами молний.
   -Я готов с ней драться! - прошипел мальчишка, выхватывая меч из ножен на поясе у Яросвета. Под общий хохот, ставший оглушительным, десятник попытался вернуть оружие. Юнец легко увернулся, а Яросвет запутался в обронённом каким-то идиотом канате и с диким воплем рухнул между скамей.
   -Тилла, ты не можешь отказаться! - резко сказал Радовой. - Руцкарь не намного сильнее тебя. Будете драться!
   Тилла лишь молча кивнула. Она и не собиралась отказываться.
  
   7.Тилла и Руцкарь. Борт струга "Шатун". 24 день месяца Липеца.
   Место для поединка с трудом расчистили у мачты. Три-четыре шага от носа до кормы, вдвое меньше от борта до борта... Немного. Бой не будет слишком длинным. Тилла со своей кривой номадской саблей, лёгкой и удобной, привычной и по руке, встала, упершись спиной в мачту. Она выбрала для себя восходную сторону. И Коло за спиной, пусть и прикрытое поднятым парусом. Руцкарь ещё за время, прошедшее до боя намахался мечом, устал и сейчас пыхтел уныло. Меч был ему тяжёл, но попросить другое оружие он стеснялся. И, кажется, начинал понимать, что этим - не справится.
   -Ну что ж, сходитесь! - велел воевода Радовой, махнув рукой. - Поосторожней только. Чтобы без крови!
   -А можно им мечи прутьями заменить, - предложил кто-то из дружинников. - Чтоб, значит, только больно было! Кто первый не выдержит, тот проиграл!..
   -Га-га-га! - взорвались хохотом сто глоток. - Прутьями!..
   Пока смеялись, доведённый до крайней степени бешенства Руцкарь прыгнул вперёд и его меч, тяжёлый, остро оточенный, вырубил щепу на том месте, где только что стояла Тилла.
   -Эй! - впервые встревожившись, заорал Громобой, лучший кормщик и добрый мужик. - Вы мне там днище не прорубите! Тебе, Руцкарь, кое-что ненужное оторву. Ну, и тебе девка, достанется от меня...
   Тилла, закусив губу, продолжала уклоняться от яростных ударов отрока и тот взмок совсем. Разрубил скамью, чуть не вспорол парус. Бил уже бездумно, широко размахиваясь, забыв про защиту и про то, чему учил его сам воевода Радовой. А девка наоборот, показывала всё, чему её обучали братья. Сейчас она была благодарна им за тот пот, вёдрами пролитый на дружинном поле, в скачке на бешеном коне, в лазании по деревьям и плавании с грузом... Сабля мелькала перед лицом отрока, угрожала его животу, ногам, рукам...
   -Хватит издеваться, Тилла! - крикнул кто-то. - Добивай уже!
   -Только чтоб струг цел остался! - рыкнул в ответ Громобой. - И так уже днище искарябали. И скамью сломали... варвары!
   Тилла на миг отвлеклась, вздрогнула, оборачиваясь... Руцкарь прыгнул вперёд, уже не оберегая девку, выцеливая ей горло. На счастье, Тилла споткнулась и сверзилась между скамей. Там что-то твёрдое лежало, сапог, что ли... Дыхание сбилось и лежала уже без движения, глядя как Руцкарь заносит меч над головой с явным намерением убить. Мальчишке в четырнадцать лет трудно понять и простить, когда девка издевается над тобой... Потому - пощады от него ждать было совершенно бесполезно.
   Меч неумолимо обрушился вниз и Тилла не сумела мужественно встретить смерть - взвизгнула и даже глаза зажмурила. Над самой её головой что-то оглушительно зазвенело, но больно не было... Она открыла глаза уже когда Ярослав над её головой строго выговаривал отроку:
   -И не думай, что тебе или ей кто-то позволил бы большее. Ишь, вообразил себе невесть что!
   Меч юнца, вернее - меч Яросвета был задержан всего в двух локтях от лица Тиллы. Мечом Ярослава...
   -А ты мне - не господин! - дерзко ответил Руцкарь и тут же заорал от боли, хватаясь за стиснутое железными пальцами самого воеводы Радовоя ухо. - Ой, больно!..
   -Ты с сотником княжеской дружины разговариваешь, - медленно, приподняв отрока над палубой на пару пядей, сказал воевода. - Забыл?!
   -Ой, прости господин! - провыл Руцкарь, вставая на цыпочки чтобы хоть так уменьшить боль в ухе. - Ой, не буду больше!
   -Эй, кто там про прутья говорил? - громко спросил Радовой и кто-то услужливый до противного, немедленно принёс пучок зелёных, недавно срезанных веток. Откуда только добыл...
   -Вот, добро, - улыбнулся воевода, лёгким хлопком по ладони проверяя их гибкость. - Ну, ложись на скамью-то, молодец! Будем тебя учить вежеству!
   Руцкарь тяжко вздохнул, взглянул на воеводу с малой надеждой на помилование. Ну, только не от Радовоя. Княжий брат был суров, но справедлив и меру знал. Пороть, сберегая остатки гордости отрока, взялся сам и вскоре всё море на расстояние нескольких перестрелов вокруг огласилось дикими воплями. Хитроумный отрок надеялся таким образом разжалобить воеводу. Не на того напал. Мера мерой, но Радовой, морщась от воплей, всадил в худосочный зад все положенные десять ударов. Потом, впрочем, велел Тилле:
   -Полечи его. Ты ж тут травница!..
   -Нет!!! - заорал Руцкарь, вскакивая на ноги и одной рукой пытаясь утереть слёзы, а другой - поддёрнуть штаны - Нет!
   -Излечила, - ухмыльнулся Яросвет. - Ну, Тилла! Так даже старый ведун Добросвет не сумел бы! Ты - ведунья!
   -Да полно тебе! - зарделась та, даже рукавом кольчужным прикрывшись. - Это всё воевода Радовой. Я бы сама ни в жисть так не сумела!
   Оскорблённый в лучших чувствах, заплаканный Руцкарь счёл за лучшее укрыться от насмешек под кормилом...
   -Что обидели тебя? - кормщик Громобой, вернувшись обратно, без особого сочувствия взглянул на него. - И что? Теперь слезами заливаться будешь до смертного мига? Воин!..
   В голосе было слишком много презрения, чтобы это можно было стерпеть и Руцкарь уже раскрыл рот, чтобы ответить соответственно, срезать старика парой острых слов. Но в последний миг сдержался, увидев как прислушивается к их разговору сам воевода, усевшийся на одну из ближайших скамей.
   -О! - обрадовался кормщик, подождав, но так и не дождавшись ответа. - Вот видишь, кое-чему тебя эта порка всё же научила. Глядишь, человеком станешь! Через пару лет.
   -Через пару лет я стану воином, - огрызнулся всё же отрок. - И вызову тебя на двобой! И одолею!
   -Ну, ну, - усмехнулся Громобой. - Так давай прямо сейчас. Чего ж ждать два года?! Ненависть остынет и перестанет быть таковой.
   -Нет, - вздохнул Руцкарь. - Я тебя одолею, и тебе будет бесчестно проигрывать отроку. Через два года!
   Он откинулся спиной на борт и закрыл глаза. Видать, мечтал, каково это будет через два года - одев турий пояс, отомстить всем за все обиды. И проехаться на злом гнедом жеребце мимо домов тех обидчиков, которых не достать мечом... Эх, сладки они, мечты о мести! Правда, задница, вспоротая в десяти местах, болит нестерпимо. И чешется...
   -Эй, отрок! - громыхнул над стругом громовой голос воеводы. - Пива мне!
   До дня мести было ещё далеко. Тяжело вздохнув, Руцкарь поднялся с палубы и побежал выполнять требование господина...
   Заканчивался первый день пути.
  
   Глава 3 "Война в начале"
   1.Император Теодор. Лагерь имперского войска под замком Грейд. 7 день месяца Серпеня (по гардарскому месяце исчислению).
   Император Теодор мог быть доволен: его рискованный шаг, когда он пожертвовал боеспособный отряд гардар за двенадцать тысяч ополчения неумех-вилланов, себя оправдал. В присутствии самого императора, его много раз признавали гениальным. Было чему радоваться! Два легиона новобранцев, разбавленных до трети ошмётками кадровых легионов спешно переформировали в три полнокровных. К ним добавлялся гвардейский "Золотой" легион и несколько корунел, уцелевших настолько, что их решили не объединять. И легиона полного не будет, и гордость профессиональных солдат, отступивших лишь по приказу и не заслуживших, чтобы их лишали знамени, не ущемлена. Впрочем, этих двадцати пяти тысяч - если считать с рыцарями и сотней гардар, оставшихся от тысячи, всё равно недоставало для того, чтобы дать решительный бой базиликанцам. По слухам, уже переступившим границу Ассании и почти сломившим сопротивление в Изенском холмогорье. По слухам, опять же, выходило так, что передовые отряды базиликанской лёгкой конницы - составленной в основном из номадских наёмников, уже в нескольких миллариях от лагеря обретались. А один, самый смелый, месяц назад напугал три тысячи стражников и солдат - гарнизон Торгарда, который император выделил своей столице от щедрот. Ну... и чтобы торгардцы не вздумали бунтовать против него. Про недовольство его трусостью шпионы доносили всё больше неприятных вестей даже из собственного лагеря. Выходило так, что если не подставить шею под меч базиликанского полководца, голову снесут собственные солдаты, обозлённые неудачами, напуганные и растерявшие боевой дух торингов...
   -Во имя Святого Креста и Пречистой Розы, символов Доброты и Благочестия, я, Император Тор Теодор прошу тебя, отче, принять мою исповедь!
   Он, лязгнув доспехом, преклонил колено и святой отец, прелат его походной церкви Роберт, поставил ему на обнажённую макушку серебряную чашу, до краёв полную воды. По обычаю и праву исповедника.
   -Говори, сын мой, - тихо сказал священник. - Я весь внимание!
   -Страшно мне, отче, - истово сотворив Святой Знак, сказал император. - Страшно и не вижу просвета! Я терплю поражение... Моя страна гибнет, а большей частью уже - под пятой врага! Я хочу как лучше, а вместо этого встречаю сопротивление даже у своих. Граф Грейд, в жилах которого четверть моей же крови, отказался снабжать войско провиантом! Фуражом!!! Я не мог позволить, чтобы кони и люди голодали... Пришлось повесить его и его сына. Пришлось штурмом брать замок! Я потерял три десятка своих солдат убитыми!
   -И ещё двести погибло, защищая замок, - тихо добавил священник. - Тоже твоих подданных, сын мой! Они ведь только защищали свой запас на зиму. После того, как лагерь разместился на полях, на которых ещё не убрали хлеб, у них не осталось другой надежды прожить зиму. Только - тот запас. И фуражное зерно...
   -Я понимаю, - вздохнул Теодор. - Вот и говорю, что грешен! Ведь мне приходится, защищая народ, обирать его страшнее, чем базиликанцы это делают! Я слышал, в Данарии мой отряд был встречен вилланами враждебно. А командира их партизан даже пришлось вздёрнуть на колокольне, он невместно разговаривал с моим сотником! Правда, потом с трудом ноги унесли...
   -Сын мой, а может, ты не прав? - осторожно сказал прелат. Руки его подрагивали.
   -Не прав?! - возмутился Теодор. - Что из последних сил пытаюсь удержать страну, врученную мне Святым Торвальдом Основателем?! Что кровью моих воинов покупаю каждый час жизни до момента прихода гардар?! Господи, скорее бы они пришли!
   -Гардары - не выход! - возразил священник. - Они только воины, но я не слышал про сильных гардарских магов. А нам, да простит меня Святой Торвальд, нужны маги. В первую очередь - маги!
   -Нам уже и воины нужн, - вздохнул император. - Ты, наверное, видишь, отче, что каждое утро новые пустые палатки остаются? Сегодня утром не досчитались ещё тридцати человек! Я уже боюсь выпускать из лагеря отряды, а половину гвардии вынужден отрядить в дозоры. И вешать, вешать беглецов! Пока - каждого десятого. Но скоро и этого будет мало. Придётся - каждого пятого. Или даже каждого третьего!
   -Сын мой, а может быть, лучше - проповедь? - сказал отец Роберт, недрогнувшей рукой поправляя чашу. - Может быть, рассказать им, что скоро сюда подойдёт гардарское войско! Напомнить героическое прошлое предков. Можно даже намекнуть, что тех, кто останется, ждёт великое будущее! Пусть не все, но часть усомнившихся возрадуется и будет с большей надеждой смотреть в будущее!
   -Вряд ли, отче, - вздохнул Теодор. - Тут не слишком много настоящих воинов. А виллан, он даже с мечом - виллан с грязными руками и без мозгов в голове... Прости, отче!
   Последняя фраза относилась к тому, что прелат сам был из виллан. Вырос до двадцати лет вне городских стен. И до сих пор грамота и складный слог не относились к его сильнейшим сторонам.
   -Да, вот ещё что, - пробормотал вдруг священник, явно не зная, с какой стороны подойти к вопросу. - Тут я слышал, отряд разбойников в Заповеднике завёлся. Вроде бы воины хоть куда. И стрелки добрые. Может быть, объявить им прощение и взять на службу?
   -Разбойников?! - искренне возмутился император. - Колодников?!
   -Сейчас каждый воин на счету, - напомнил капеллан. - Можно по всей стране объявить, что император простит каждого, кто отслужит в его легионах год. За любое преступление!
   Теодор, помрачнев, довольно долго смотрел в одну точку перед собой. Потом властным движением снял с головы чашу. Вода в ней так и не перелилась через край.
   -Иди, святой отец, к себе! Я буду думать. Иди, иди, не до причастия мне! И позови там Артура!
   Артуру, родственнику и до недавних пор - возможному наследнику, едва исполнилось девятнадцать. Тем не менее, он считался и на деле являлся сильнейшим полководцем империи... Что поделать, если остальные - уже в могилах! Девятнадцатилетний верховный коннетабль явился почти сразу. Мрачный, исхудавший ещё больше. Почерневший от слабого осеннего Сола.
   -Ну, и каковы наши дела? - встретил его император, недовольно глядя на то, как сопливый коннетабль плюхнулся в одно из трёх стоявших в шатре кресел. Без спросу.
   -Плохо, - тихо ответил Артур. - За сегодняшний день твоей волей повесил ещё десять человек. Хуже то, что двое из них - ветераны. А один - вовсе Шестая Изенская корунела. Отборный отряд! Впрочем, выучка растёт, стрелки уже один раз из трёх попадают в мишень... Если так и дальше пойдёт, через пару месяцев сможет выдержать небольшой бой с базиликанцами. Ну, может даже крупный. Конечно, не сражение - там нас просто сметут...
   -Скорее бы гардары пришли! - повторил свою мысль император. - Всё надеюсь, что они не станут затягивать слишком долго.
   -Могут, - возразил коннетабль. - Хотя бы ради мести!
   -Это гардары, не базиликанцы! - сердито оборвал его Теодор. - А ты, мой друг, не забывай иногда думать головой. Если ты будешь разговаривать с их князьями и воеводами так, как с нашими, беды не избежать.
   -Прости, государь! - без капли раскаяния в голосе ответил Артур. - Я понимаю, без них нам - конец. И если норлинги вновь нагрянут - тоже.
   -Норлинги не нагрянут, - возразил Теодор с явным напряжением в голосе. - Мы всего два месяца назад им очень хорошо врезали! Правда, и сами потеряли достаточно для того, чтобы потом проиграть битву при Сальме.
   -Да... Прости, государь! - в очередной раз повинился Артур. - Я виноват. Если бы не послал через лес тот отряд конницы, у нас был бы шанс. А так... Три тысячи славных сынов отчизны погибли!
   -Хватит, Артур! - резко, без жалости к его страданиям, но лишь из врождённого чувства справедливости оборвал его император. - Я уже говорил тебе: твоей вины в том нет. Отряд этот сделал всё, что мог. И мы здесь потому тут разговариваем, что левое крыло базиликанцев не успело преградить нам дорогу, идущую через тот лес. Занятое резнёй с конницей! Они умерли за нас... равноценный обмен, мне кажется!
   Артур уныло кивнул. Среди самых разнообразных его достоинств и недостатков одно из ключевых мест занимало упрямство. Родовое упрямство, присущее торвальдингам. Можно было сколь угодно долго его убеждать, доказывать ему, приводя самые убедительные аргументы. Если он в чём-то убедил себя, то это - навсегда...
   -Оставим! - решив сменить тему, повторил император. - Давай-ка лучше подумаем, кого ещё привлечь в своё войско. Тут, в Ассании, много разбойников развелось... Может быть, предложить им помилование за службу?
   -Кандальникам, - брезгливо поморщился Артур. - Можно! Я как-то раз сцепился с ними на дороге. Дерутся отчаянно! Вполне возможно, они выступят на нашей стороне...
   Развить тему он не успел. Без доклада, воспалённый и грязный, внутрь ворвался человек. Сразу следом за ним, обнажив мечи, следовали императорские гвардейцы - злые и решительно настроенные.
   -Государь, - прохрипел человек так, что Теодор сразу же, одним взмахом руки, отослал гвардию прочь. - Государь, гардары высадились на берегу! Пять дней назад! Я скакал как мог... скакал...
   Он не договорил, потеряв сознание. Но Теодору было уже не важно. Подняв сияющие глаза на родственника, он радостно произнёс:
   -Мы - спасены!
  
   2.Князья Лютень и Буйслав. Гардарский летучий отряд. Вечер 7 дня месяца Серпеня.
   Дорога под копыта коней ложилась ровная, почти без колдобин, даже в такую тяжкую для Империи годину - ухоженная. Правда, поля вокруг, это в разгар-то страды, стояли неубранные, а в деревнях, встречавшихся на пути, мужчин почти не осталось - старики, увечные и безусые юнцы. И женщины. И дети. Глуздырей было много, но даже они, охочие до всего блестящего и красивого, к гардарскому конному войску не выбегали, пытались прятаться... Неприятно этим удивлённый, князь Буйслав, на пару с князем Лютенем вышедший вперёд войска - с летучим отрядом дружинной конницы, сказал как-то:
   -Вот как встречают союзников!..
   Впрочем, он ещё в первой деревне выяснил причину. А фохт местный, низко кланяясь, просил прощения и даже пытался устроить пир в честь спасителей. Гардар ждали, на них надеялись... На единственных. Сам фохт, седой, но крепкий старик, гордо сказал сидящим за столом князьям:
   -Я ведь в молодости служил у комта Доминика! Воевал под Владенем. И потом... тоже. Господь уберёг меня от гибели в лесу, но всё одно никогда не забуду, каковы ваши воины. Лучше нет на всём свете!
   Буйслав тогда смолчал, зато племянник его, ярый духом Рудослав Буй-тур так глянул на старика, словно хотел смести с лица земли... Впрочем, то было на третий день пути.
   Войско - почти десять тысяч конницы, в том числе три тысячи - отборной княжеской, составлено было из воинов родов Медведя, Тура и Волка. Лучшие силы Севера. Лучшие всадники... За исключением, может быть, Орлов. Но Орлы, а с ними - Соколы и малые южные роды, должны были атаковать врага с полуденной стороны. Через Мраморные горы, Глассию и Вассилиссум...
   Труднее всего было здесь, в походе, сговориться о старшинстве. По возрасту, так должен был Буйслав командовать. Как самый старый и, значит, самый мудрый. С другой стороны, Медведи и Волки не уступали Турам числом воинов. И выучкой. А князь Лютень, хоть и был молод, славился разумностью. И осторожностью. И хладнокровием, пусть оно не всегда побеждало азарт. Сейчас его разум взял верх и при поддержке и согласии Медведей, под ворчание Волода, князя-волка, походным князем летучего отряда поставили Буйслава Владенского. Зато остальное войско - в основном пехоту, возглавил брат Лютеня, Радовой. Там оставалось ещё четыре князя, в том числе и всеми уважаемый Рудевой Дебрянский. Но Лисы выставили только десять тысяч пехоты и княжескую тысячу. А Медведи даже после ухода трёх тысяч конников в летучий отряд имели под прапором семнадцать тысяч. Отборных тысяч, ибо в случае нужды один Холмоград мог выставить два раза по столько... Радовой, набольший воевода рода, смог выбирать воинов чуть ли не по человеку.
   А ведь как трудно было уговорить поначалу того же Буйслава на летучий отряд! Упрямый князь-тур при молчаливой поддержке Змей и Лосей противился выступлению до последнего срока. Потом - упёрся в обратную сторону - не желал упускать возможность первым окровавить меч. Уже собранную из Медведей, Волков и Соболей рать пришлось рушить, убирать добрых лучников с севера и вместо них ставить тяжёлую конницу Туров. Хотя как раз тяжёлых всадников и без того хватало.
   Сейчас-то Буйслав больше не бурчал. Конница за четыре дня размяла кости после долгого морского перехода, воины вошли в поход. Их не так трудно было поднимать по утрам после тяжёлого перехода минувшего дня... Двигались же быстро и по расчётам торопящегося Лютеня к вечеру нынешнего дня должны были достичь замка Грейд, под стенами которого император Теодор намеревался раскинуть свой полевой лагерь.
   -Стой! - вдруг вскинул ладонь Буйслав и длинная вереница конницы враз остановилась.
   -Что случилось, князь? - тревожно обернулся на него Лютень. - Мы не прошли ещё и половины дневного перехода!
   -Сначала пустим дозоры! - тяжело взглянув на него из-под седых бровей, сказал князь-тур. - Хватит уже, прогулялись как по родной земле! Теперь надо осторожно идти. Твой император - растяпа и раззява, лучше будет поостеречься!
   -Я согласен, - кивнул Лютень. - Прости, Буйслав. Я сам должен был подумать об этом. Раньше!
   -Ты - молод ещё и зелен, - с внезапной симпатией глянув на молодого собрата, возразил Буйслав. - Я - старик, мне и думать! Рудослав!!!
   Пока племянник скакал из головы, где ехал с передовым отрядом княжеской дружины Туров, Волод осторожно добавил:
   -Только не из моих, - он, с явственным наигрышем, тяжело вздохнул. - Устали, бедные!
   -...Девкам подолы задирать! - за него докончил Лютень. - Буйслав, фохты жалуются! Говорят, ждали защитников, а пришли - насильники. Говорят, девок примучивают. И даже баб у которых мужья в войске Теодора!
   -Почему раньше не сказал? - взорвался Буйслав. - Чьи?!
   -По разному бывает, - повёл плечом Лютень. - Своих двоих я уже наказал. Твоих четверых ведаю, но не тронул... Волков надо две дюжины наказывать. Если наказывать!
   -Ну, со своими я разберусь! - зловеще пообещал Буйслав. - Кто посмел опозорить Великого Тура, недолго будут пачкать нашу землю. Твоих наказал? Твоё право!.. Волод!
   -Что тебе, князь? - равнодушно ответил тот.
   -Узнаю ещё раз про твоих, скараю за глотки! - громыхнул тот. - Без пощады! Рудослав!!!
   Рудослав как раз подъехал, и неистовый князь-тур пустил своего коня, огромного вороного Бычка бок о бок с серым зверем племянника, носящим ласковое имя Лютик.
   -Ну, доволен? - тускло глянул Волод Малый на Лютеня. - Нажаловался? И что тут такого, побаловаться с девкой? Всё равно, если б не мы, их бы давно всех тут... Притом - гуртом! А мои волчары - с пониманием, особо не мучают...
   -Дурак ты, князь-волк! - сам себе удивляясь, прорычал Лютень. И пустил коня вперёд...
   Меж тем, впереди случилась замятня, войско встало и видно было, как дружинники лихорадочно рвут из тулов стрелы, часто и быстро бьют по лесу. Оттуда выметнулся и пытался уйти отряд в два десятка всадников... потом их стал десяток. Потом - ни одного...
   Разгорячённый короткой стычкой, довольный, аж румянец выступил на щеках, Буйслав подъехал и кивнул совсем уже дружески:
   -Не выдержал того зануды? Не понимаю, как Волки его терпят! Ударили в било, собрали вече, да и сбросили к лешему! А буде заупрямился - на копья его! Так нет, слушаются... Ещё и горой за него стоят... дураки!
   -Что там? - кивнул Лютень на мечущихся по полю дружинников.
   -Там-то? - довольно расхохотался князь-тур. - Угадал я! Не успели даже заслон выставить, как они стрелять начали. Троих свалили, но убитых нет... вроде. Ну, тут мой Рудослав осерчал, велел лес стрелами прочесать. Оказалось - засада там! Правда, малая до смешного. Совсем обнаглели базиликанцы, если на такое войско двумя десятками напали! Они что думают, мы как торинги?!
   -Мне показалось, или это - номады? - кивнул на тёмные тела, там и сям разбросанные по полю, князь Лютень. - И что ждали они не нас!
   -Номады, кто ж ещё, - кивнул довольный князь-тур. - Ты разве забыл, что у базиликанцев нет своей конницы? Номады... Ну, и ждали не нас, кто ж спорит! Испугались, что заметили и на прямой удар подойдём! И пусть боятся. В прямом бою мои туры... да и твои медведи... из них крошево сделают. Так что думаю, пора вздевать брони и усиливать те дозоры, что я думал послать. Прогулка закончилась, князь-бер!
   -Закончилась! - согласился вовсе не обрадованный этим Лютень...
  
   3. Лагерь Императорской армии около замка Грейд. Вечер 7 дня месяца Серпеня.
   Император решил не скрывать обнадёживающую новость, и правильно сделал. Гардарскую помощь ждали с надеждой, её грядущее появление вызвало взрыв восторга даже среди невер. По лагерю, шатаясь как пьяные, ходили солдаты. Кто-то кричал здравницу императору, кто-то возносил хвалу Господу и Святому Торвальду Основателю... Кто-то просто плакал. Лагеря, именно воинского лагеря больше не было. Наступил хаос, и к вечеру лишь небольшая часть войска - гвардия императора, оставалась боеспособной. И тут, разумеется, не могло не произойти неприятности. Сверкающий круг Сола ушёл за деревья одновременно с появлением гонца от дозора. Командир дозора докладывал о приближении крупного конного войска. Чуть ли не в десять тысяч всадников.
   -О, Господи, - пробормотал император, жестом посылая трубачей трубить сигнал тревоги. - Только не дай погибнуть и этому войску. Больше у меня ничего нет!
   По сигналу тревоги большинство солдат этой армии даже не пошевелилось. Часть - опять же гвардия и кадровые легионеры, привычные и правильно обученные, бросились к шатрам - за оружием и доспехами. Но то была лишь треть армии. Их и двинули спешно заслонять с севера лагерь. Пока командиры, от сержантов начиная и кончая самим коннетаблем Артуром, носились по лагерю и ударами плетей поднимали то быдло, что составляло сейчас остальные две трети императорского войска... Не успели, конечно. Император Теодор видел, как потемнело поле вдалеке, а потом уже можно было различить неисчислимую массу конницы, медленно и пока - в походных рядах идущую сюда. Впрочем, что-то в ней было знакомо. И уж всяко это была не номадская конница. Та не умеет двигаться так организованно...
   -Стойте! - срывая голос, заорал император. - Не вздумайте стрелять! Это - гардары!
   Тысячник Лихосвет, сидевший в седле своего огромного владенского жеребца, вдруг захохотал в голос:
   -Узнаю князя Буйслава! Наверняка он не утерпел! Мой император, дозволь мне служить твоим посланником!
   -Скачи уже, гардар, - испытывавший сейчас небывалый подъём сил, разрешил Теодор. - Скажи вождям этого отряда: мы ждём их с нетерпением!
   А вскоре уже самые слепые увидели три огромных прапора, развивающихся над первыми рядами. И - ровные, по пять всадников, ряды дружинной конницы гардар, двигающиеся неспешно, с достоинством что ли.
   -Пошлите кого-нибудь в лагерь! - негромко велел император через плечо, глядя на то, как радостно бросил своего коня в галоп Лихосвет. - Пусть там заканчивают... с бардаком. Пусть лучше они там и остаются, где были. Позор-то какой!
   Ещё больше позора пало на его светлую голову, когда гардары начали вступать в лагерь. Если гвардия и остальные регулярные части приветствовали их вполне пристойно - слитными воплями и ударами оружия о щиты, то та часть армии, что оставалась в лагере устроила свою встречу - стихийную и ужасающую. Легионеры бросались под копыта коней, целовали землю за всадниками, радостно орали, что спасены... Коннетабль Артур, побледнев от унижения, молча сидел на коне по правую руку от императора и больше всего на свете хотел умереть.
   Гардары не все вошли в лагерь. Лишь небольшой отряд. Основная же масса конницы встала в двух-трёх перестрелах от императорского лагеря и там, на отдалении, стала строить свой лагерь. Кимператору прибыли только вожди - три князя с малой, в полтораста-двести всадников дружиной. Три гордых стяга - с Медведем, с Туром, с Волком вились над их головами. Серебром сверкали кольчуги. Сзади своих вожаков подпирали отборные воины, каждый из которых, пожалуй, стоил того восторженного приёма, который им был оказан.
   Император Теодор сам, широко распахнув руки и вызвав своим решением ропот среди ноблей, пошёл вниз с холма.
   -Дорогие друзья! - громко закричал. - Вы ли это?!
   -Мы! - неласково ответил за троих седовласый варвар, в котором без труда можно было признать князя-тура Буйслава. - Мы пришли, как и обещали. Вот только такой ласковой встречи не ожидали. Чего это ты против нас армию поднял? А, Император?
   -Так кто же знал, что вы так быстро пройдёте, - вяло оправдался Теодор. - Гонец всего три вигилии назад прибыл, и вот уже - вы! Мы думали, базиликанцы нас обошли!
   -Не, пока не обошли, - заверил Буйслав. - Только номады. Да и тех - мало! Мы тут пару отрядов причесали... всё равно по пути было!
   -И снова я рад вас видеть, - широко улыбнулся Теодор. - Ещё не вступив в состав моей армии, вы уже служите мне!
   Он увидел, что гардарские князья переглянулись с явным неудовольствием, но всё равно посчитал, что поступил правильно. Варваров надо сразу поставить на место, объяснить им, кто здесь хозяин. А кто - исполнитель воли, не больше.
   -Мы ещё поговорим об этом, - тихо сказал Лютень, обращаясь скорее к князю-туру, чем к нему, Теодору. - Пока главное, что мы сдержали слово!
   Буйслав недовольно дёрнул плечом. Третий князь, раз под стягом Волка, значит - Волод, едко хихикнул.
   -Добро! - прорычал Буйслав, всё обдумав. - Потом. А пока... Император, наши воины устали с дороги. Наши кони требуют отдыха. Неплохо было бы, если б ты отдал приказ прислать нам фураж и провиант! А остальное завтра!
   -У нас готов пиршественный стол! - торжественно возвестил кто-то за спиной императора. - Просим князей и их воевод откушать с императором и выпить за его здоровье!
   -Фураж для коней, провиант для воинов, - тяжело сказал Буйслав, глядя на торингов исподлобья. - Остальное - завтра!
   Лютень как-то странно смотрел на Теодора, Волод откровенно ухмылялся, показывая частокол крепких зубов настоящего хищника... Трое князей слитно и резко развернулись и неспешно пошли вниз, к коням и ждущей их дружине. Огромные, могучие, крепкие... злые, воинственные... Варвары!
   -Варвары! - яростно прошептал кто-то за спиной Теодора и тот, хоть обернулся быстро, не успел увидеть - кто.
   -Молчать! - яростно прошептал он, сжимая кулаки и обводя всех пристальным взглядом. - Молчать! Задницы лизать, жён своих подкладывать! Всё, что угодно, только бы они остались. Нам нужны их воины!.. А пригнуть - пригнём. После!
   Вельможи расходились, над холмом стоял несмолкаемый гул голосов - они обсуждали произошедшее. Оставшись один на один с братом, император позволил себе слегка расслабиться и даже рассмеялся - горько и зло:
   -Дождались спасителей!..
  
   4. Лагерь гардарского войска. Совет князей. Рассвет 8 дня месяца Серпеня.
   Лагерь поставили быстро, тут же выпустили в поле табуны - пастись, сберегать фураж. И - трое князей собрались в шатре Буйслава на малый собор. Буйслав, как радушный хозяин, выставил на стол почти всё, что имел. Увы, уже немного осталось. Выступая в поход, больше внимания уделили воинскому запасу, да ещё фуражу. Люди, так мнилось, сами себя прокормят. Оказалось, всё не так просто. Леса опустели, дичь в них если и была, то глубоко в пуще и даже умелые охотники, пробродив в отдалении от войска день, приносили лишь скудную добычу. Куда чаще дикие вепри оказывались домашними свинками, зайцы превращались в кроликов а фазаны - в куриц. Всё это, разумеется, воины реквизировали в ближайшей деревне и торинги провожали их вовсе не так радостно, как встречали. А купить... Так ведь не продавали! Ни за какие деньги нельзя было купить самую простую курицу. Императорские фуражиры вычистили все закрома и в малом количестве оставшейся живности было спасение этих вилланов.
   -Ну вот что, - догрызая худую заячью лапку, мрачно сказал Волод. - Вы как хотите, а если я завтра утром не получу фураж для коней, поведу своих на зажитье. И пусть император нам хоть слово против скажет!
   -Здесь тебе не вражеская территория! - немедленно осадил его Лютень. - Они нас сами призвали! Чтобы помощь получить. И заплатят за это по золотой монете за воина. За месяц войны. Цена невиданная!
   -А на кой мне это золото, если не могу на него ничего купить?! - фыркнул князь-волк. - Мои Волки ропщут, им не по душе такая война! А не мог нас прокормить, так нечего было призывать. Что, я не прав?
   -Тут я с Володом согласен, - мрачно сказал Буйслав. - Порядок в войске будет только тогда, когда каждый последний отрок получит сполна причитающийся ему пай еды. И когда кони наши получат треть кипы сена и полмешка зерна на день! Уж прости, без этого мы - не войско. Конница быстро кончается, когда кони страдают от бескормицы!
   -Вот я и не понимаю тебя, Буйслав, - столь мрачно возразил Лютень. - Почему ты не остался в шатре императора? Разве он не предлагал всё уже сегодня обсудить?
   -Предлагал,! - согласился князь-тур. - Только я ж видел, что ты не готов говорить с ним твёрдо. А надо - твёрдо! Так, чтобы сразу понял, что мы не под него пришли, но - сами воевать. Как он навоевал, все видели! От ста тыщ торингов осталась четверть. И то - не та, что была поначалу... Нет уж, я своих Туров под его дурную руку не поставлю! Не дурак, чай...
   -Согласен, - безмерно удивив обоих князей, сказал вдруг Лютень. - Тут император не прав. Он думает, мы подручники его, забывает, что это - не так! Но и ты зря думал, что я тебя подведу. Поверь уж, князь, я своих предавать не приучен!
   -Ну... прости коль так! получается, я нас доброго ужина лишил, - усмехнулся Буйслав.
   -Отчего же, - с аппетитом обсасывая копчёное рёбрышко поросёнка, возразил Волод. - Я сыт! А у императора завтра наверстаем!..
   Наверстать удалось в ту же ночь. Вошёл, коротко поклонившись, вартовый сотник из дружины Буйслава, доложил, нарочито огрубляя юный голос:
   -Обоз прибыл, княже! От закатников, значит. Возов - от лагеря до лагеря! И фураж, и нам, значит, найдётся.
   -Добро, - кивнул Буйслав. - Пускай их!..
   -Так уже! - удивился сотник. - Волки на воротах стоят, они уже и свою треть отнимают!
   -Ну, я им сейчас! - быстро сказал, увидев, как побагровел Буйслав, князь-волк и поспешно вышел, ругаясь.
   -Собаки, - ругнулся всё же Буйслав. - Что тебе ещё?
   Сотник, который всё ещё переминался у входа, явно не спеша уходить, немедленно доложил:
   -Там ещё торинг вящий стоит! Просит принять!
   -Торинг, говоришь? - удивился Буйслав. - Лютень, может к тебе кто?
   -Может, - повёл тот плечами. - От Ольхи письмецо, или от самого Теодора! Ну, так и пусть сюда идёт. У меня от брата-князя секретов нет!
   Довольный Буйслав ухмыльнулся широко, взмахом ладони отослал сотника за гостем. Вторым жестом - отрокам предназначенным, велел заменить съеденное и выставить на стол что-нибудь свежее. А буде ничего больше нету, стол да уберут вовсе. Мол, и не думали ужинать. Поздно уже...
   В общем-то, ничего и впрямь не оказалось. Потому стол убрали, к ногам князей поставили кувшин с вином. Не самым, может, лучшим, но - вином. Мёд решили поберечь. А может - не осталось уже. Три лагуна успели оприходовать, пока обсуждали здесь невесёлое своё положение...
   Вошедший был худ, бесспорно - молод, но уже лысоват. На то, что он торинг, указывали светлые волосы и серые, почти бесцветные глаза. Ну, а на то, что - нобиль, вящий боярин императора или его ближний воевода - дорогой, воронёный по старинной моде доспех и длинный меч-бастард на поясе. Концом своим меч шкрябал по коврам, щедро разбросанным отроками Буйслава по шатру.
   -Добрый меч! - немедленно одобрил князь-тур. - Длинноват, правда. Булат - местный? Тогда - тяжёл, против номада не годен. Ну, и против нашего тоже - хлам! И доспех слишком тяжёлый. Чего так, беден? Кольчугу нашу не купить? Или калантарь? Хошь, подарю? У меня в запасе есть одна... правда, старая, ущербная... Ну, так чего не жаль!
   Князь изгалялся, говоря словами, дарованными когда-то Родом и пребывая в уверенности, что чужак этого языка не знает. Потому обалдел и растерялся, когда тот, сверкнув глазами, холодно возразил:
   -Работа наша, но булат гардарский! Зато и заплатил за этот меч по весу - золотом! Ну, а доспех - парадный. Император меня отрядил праздничным пиром управлять, переодеться не успел... А кольчуга у меня есть, пусть не гардарская, но хорошая. Вроде бы кузнец, который её ковал - ученик мастера, учившегося у гардар!
   Князья, одновременно и очень похожим жестом потянувшись почесать в затылках, переглянулись.
   -Ничего не понял, - хмыкнул Буйслав, скрывая за усмешкой смущение. - Ты кто, молодец?
   -Артур, коннетабль императора Тор и его кузен. Герцог Ассанский, Принц Тор и до недавних пор - наследник престола.
   -Язык мой - враг мой! - горько сказал Буйслав. - Ты садись, молодец, поснидай чем Род послал! Ну, а раз на прокорм ничего нет, так хоть выпей. Вино ваше, с Данарии! Медок зовётся...
   -Доброе вино, - одобрил коннетабль, герцог, принц... и всё в одном лице. - Правда, это - не Медок. Но всё равно - хорошее вино. Прошлогоднего урожая, с левого берега реки Домос, с винградника в графстве Ловез. А это - не Данария, а Фронтир! Боюсь, больше такого урожая не будет. Граф Седрик Ловезский встретил врага как и положено торингскому ноблю, сам погиб, но неприятеля задержал! Его земли обращены в пустыню, все виноградники вырублены а сам замок - сожжён...
   -Слава героям! - подняв чашу с вином, рыкнул Буйслав.
   -Слава! - хором присоединились к нему Лютень и Артур.
   Выпили. Закусили чем Род послал. А послал, после долгих, заполошных поисков, холодную, синеватую курицу, немного фруктов, тут же и сорванных, да старый, прошлого дня выпечки торингский хлеб. Не самый богатый стол.
   Герцог Артур, впрочем, повёл себя, как и полагается воину - курицу рвал зубами безжалостно, о хлеб не побоялся поломать желтоватые свои клыки... И даже гнилое яблоко съел не так, как иные неженки - а вместе с косточками, огрызка не оставив.
   -Уж извини, мессир, чем богаты, - с лёгкой ухмылкой развёл руками князь Лютень. - Остальное по дороге съели!
   -Я сам - воин, - взявшись за грушу, возразил герцог. - Понимаю... Теперь всё будет по другому! Мы привезли сто возов фуража, да сто - провианта. Правда, у нас самих с ним туго. Урожай соберут, будет полегче. А пока...
   -Добро, потерпим! - ухмыльнулся Буйслав. - Что император? Когда думает выступать?
   -Он просил меня поговорить с вами до совета! - коротко ответил Артур, вставая и меряя длинными, похожими на жерди ногами шатёр.
   Князья переглянулись, а ввалившийся внутрь, весёлый и злой Волод удивлённо воззрился на чужака.
   -Зачем? - глядя себе под ноги, тихо спросил Лютень.
   -Всё не слишком хорошо, и лучше заранее договориться, выступить единым фронтом, - ответил Артур тихо. - Многие вельможи, из тех, что достаточно родовиты и ещё живы, копают под Императора, распускают самые гнусные слухи!
   -Это какие, например? - заинтересовался князь Волод.
   -Ну... замялся герцог. - Например, что он - предатель. Что он сговорился с базиликанцами и в обмен на Фронтир получит обратно все земли Ассании, Изении и даже Данарии. Все! И вот он хочет, чтобы для начала мы отбили Фронтир! Фронфор - в первую очередь!
   -Постой-ка! - переглянувшись с Лютенем, проворчал князь Буйслав. - Ты мне на карте покажи! Я ваши земли не помню вот так. Мне видеть надо!
   Герцог, словно заранее готовился, вытащил из-за пояса свёрток, развернул его прямо на полу, прижав по краям всякой мелочью.
   -Вот - мы! Здесь наш лагерь, в сорока милях - Сальм. Там сейчас главная ставка базиликанцев. За ними почти по прямой - Фронтир. Там всё - их. Налево - вы, направо - Данария...
   -Так зачем нам, коннице, в горы лезть?! - возмущённо заорал Буйслав. - Нам самое место через этот вот город атаковать! Как его там по-нашему?
   -Тангария, - коротко ответил Лютень, торингскому языку обученный. - Да, там мы - рядом с домом. И припас получить сможем, ежели что, и к южному войску Борзомысла рядом будем! Ежели что - помощь быстро подойдёт!
   -Ты же слышал, - ухмыльнулся Волод, доселе молча изучавший карту. - Тут - политика! Не до стратегий... А почему не в Данарию пойдём? Там, вроде, и земель вдвое против этого Фронтира, и поле ровное. Самое то для моих волчат. Да и для медвежат, для бычков Буйслава...
   -Невозможно! - смущённо развёл руками Артур. - Я и сам понимаю, что стратегически - Тангария куда важнее. Что взяв её, мы выйдем в Базилику и до Великого Города - двести миль по прямой, по хорошим дорогам! И война тогда закончится быстрее... Но вряд ли император Теодор дождётся этого времени! По правде сказать, он после Сальма только потому продержался, что вашу помощь обещал. На прошлом Синклите голоса пополам разделились. Половина - данарцы, фронтирцы - за то кричали, чтобы нового Верховного Коннетабля выбирать... Им до того сам Теодор был! Ну, он меня сумел поставить... А какой из меня коннетабль?! Только что против кузена корунелы не поверну!
   -Ему это и надо! - ухмыльнувшись, сказал Волод. - Чтобы в спину не ударили, да чтобы мы пришли. В спину не ударили, теперь и мы - здеся! Почти...
   -А когда остальные подойдут? - внезапно озаботился герцог.
   -Скоро! - загадочно ухмыльнувшись, ответил за троих опять-таки Волод. - Наши двигаются не так, как вы! Быстрее...
   -Тогда, может быть, обсудим план компании? - ожил торинг. - Карта здесь, вы, самые уважаемые князья - тоже... Кто нам ещё нужен?!
   Сказано было лестно. Князья смягчились и действительно склонились над картой...
  
   5.Ярослав и Яробуй. Лагерь гардарского войска. 8 день месяца Серпеня.
   Князья с раннего утра уехали с дружиной к императору, дежурные сотни заступили на службу... Им хорошо! А что делать праздному сотнику в пустом поле, где ни девок, ни корчмы. А в калите - лишь несколько серебряных монет. А сотня - делом занимается... Правильно, отправиться обозревать окрестности, прихватив с собой пару приятелей и бочонок пива с малой закусью. Бочонок, ворча и через слово поминая недобрым словом тот час, когда так глупо попался, волок на себе Яросвет. Ярослав, закинув на плечо мешок со снедью, шёл первым. Замыкал шествие Ждан, довольный собой и подставляющий веснушчатое лицо под жаркие лучи торингского Коло.
   -Эх, хорошо, - процедил он, сплёвывая сквозь зубы. - Как дома! И Коло то же, и лес такой же... и даже дерьмо коровы разбрасывают так же!
   Яросвет, первым пришедший в себя и сообразивший, в чём дело, захихикал мелко и нагло. Ухмыльнулся и Ярослав, оглядываясь.
   -А я думал, ты расстроишься! - обрадовался Ждан, ничуть не выглядевший расстроенным.
   -Чего это я из-за тебя расстраиваться буду? - удивился Ярослав.
   -Из-за меня? - Ждан нагло ухмыльнулся. - А я тут причём? Ты ведь вляпался!
   Яросвет ржал уже в голос, уронив бочонок и сам рухнув следом за ним. Смех обрезало, словно ножом... Яросвет поднимался уже не улыбаясь, старательно отирая пучками травы ладони.
   -Ты прав, Яросвет, - расплылся в улыбке сотник. - Это - смешно!
   -Вольно тебе смеяться, - огрызнулся в ответ побратим Ярослава. - Тебе лишь подошвы угваздало! Убил бы того, кто здесь коров выгуливал!!!
   Посмеялись - Ярослав с Жданом жизнерадостно, Яросвет - отирая руки и колени, натужно и зло. Впрочем, вскоре он уже ухмылялся по-старому, выглядел довольным и счастливым жизнью...
   -Однако, - сказал, проходя мимо развалин замка. - Сурово император со своими закатниками обходится! От замка лишь основание. Ни стен, ни башен.
   -Говорят, там никого не погребли, - покачав головой, сообщил новость Ждан. - Говорят, император запретил. Лично!
   -Суровый мужик! - ухмыльнулся Ярослав. - Даже чересчур... Воев не хватает, а мужиков - десятками вешает!
   За разговорами нашли подходящее место - на бережку рукотворного, не загаженного войском прудика, под раскидистой ветлой. Или ивой. Главное, что несмотря на жаркое Коло, под деревом было уютно и даже прохладно. Свежо от воды...
   Устроились поудобнее, накрыли разложенный вместо скатерти плащ Ярослава.
   -Только смотрите, не попачкайте, - сурово предупредил сотник. - Руки вырву!
   Увы, толком перекусить не удалось. И ведь уже и пиво разлили в заранее припасённые обначи, и мясо нарезали толстыми, в палец толщиной ломтями...
   -Эй, Ярослав! - раздался рык шагов этак с десяти. - Слышь ты, мерзавец!
   Ярослав, подавившись мясом, медленно обернулся и встал. Рука его нащупала прислонённую к стволу секиру.
   -Яробуй! - удивлённо заорал Яросвет, вставая и из-под руки всматриваясь и чая ошибиться. - Ты ли это?
   Княжеский витязь, рослый и свирепый, решительно шагнул вперёд и теперь его и Ярослава разделяло всего несколько шагов. Таких коротких, когда в душе бушует ярость...
   -Я! - проорал Яробуй, обнажая свой меч. - Брат оскорблённой и униженной сестры! Что ты сделал с Тиллой, подлец?!
   -Яробуй, я могу простить тебе одно неосторожное слово... даже два! - с угрозой сказал Ярослав. - Но не требуй, чтобы простил десять!
   -Ты?! Меня?! Прощать?! - витязь расхохотался, люто сверкая голубыми глазами. - Выходи, смерд! Выходи на бой!
   -Никто и никогда не называл меня смердом! - почернел лицом Ярослав. - У меня не меньше колен предков-воинов, чем у тебя... холоп!
   -А!!! - взвыл Яробуй, разгоревая свой гнев. И бросился вперёд. Впрочем, бросился - слишком громко сказано. Опытный воин, он шёл быстро, но глаз с соперника не спускал. И кстати, гнев его отчасти был показным, ненастоящим.
   Ярослав немедленно шагнул к нему навстречу и секира встретила меч в самом зените. Клинок взвизгнул, ударившись о окованное медью топорище и, соскабливая верхний её слой, пополз вниз. К левой руке сотника...
   -Ярослав! - заорал встревоженный Ждан. - Пальцы, береги пальцы!
   -Не учи монаха молиться! - торингской поговоркой ответил Ярослав. Сделал один короткий шаг в сторону, одновременно убирая левую руку и роняя вдоль тела правую. Меч у Яробуя вывернуло из руки и он удержал его в самый последний момент. Отпрыгнул, хищно оскалив зубы, крутанул кистью клинок... И с коротким воплем обрушился на спину, зацепившись пяткой за валежину.
   Ярослав и не думал добивать, наоборот - отступил на шаг, по прежнему держа секиру вдоль ноги, прокомментировал с издевкой:
   -Выродились витязи у нас. Так легко поймать!.. Тьфу, а не витязь!
   Яробуй оказался на ногах раньше, чем Ярослав закончил. Озверевший от унижения, хмельной от злости, с безжалостным блеском в глазах:
   -Продолжим?..
   -А как же! - ухмыльнулся Ярослав. - Или ты думаешь - притворился слабым, сверзился, и я удовлетворён?
   -Ты - подлец! Воспользовался глупостью и наивностью девки! Мало тебе Умилы?!
   За спиной сотника издал потрясённый вопль Ждан, громко хмыкнул Яросвет... Яробуй резко замахнулся мечом, вроде как раскрываясь под удар Ярослава...
   Стрела, настоящий боевой бронебой, звонко ударилась о голомянь меча и упала под ноги поединщикам. И тут же тихий голос сообщил им:
   -Лучше и не пытайтесь больше! У меня - срезень на луке. Стрелять буду в задницу тому, кто дёрнется!
   -Тилла, не вмешивайся! - рявкнул Ярослав. - Тебя не касается!
   -Мне послышалось - касается! Или у Яробуя другая сестра есть? Я же сказала, стойте спокойно! Можете только оружие опустить.
   -Тилла, срезень - это больно, - осторожно сказал Яросвет. - А если в задницу - половину стешет!
   -Стешет, - холодно подтвердила девка. - Я и второму успею всадить, ты же знаешь. Вот и представьте себе, как будете объяснять князю, почему вас в такое интересное место ранили. И с какими рожами вернётесь домой, в Холмград... Раненные!
   -Тилла, я может и раненный буду, но тебя за косу и носом в этот пруд! - пригрозил Яробуй, осторожно поворачиваясь так, чтобы прикрыть свой поджарый зад. - И батя тебе потом уши надерёт... Брось лук, кому говорю!
   -Ты, братец, всегда был меднолобым упрямцем! - фыркнула Тилла. - А всё же должен знать, что я никогда не отступаю от намеченного. Вы оба мне дороги, я не хочу, чтобы один убил другого, а потом и его князь скарал за убийство. Или вы забыли, что по Правде в походе двобой запрещён?!
   -Помалкивай, сестрёнка! Он тебя не достоин, - прорычал Яробуй, впрочем - благоразумно не предпринимая никаких действий.
   -Ты сам - помалкивай! - огрызнулась Тилла. - Я выбираю, кого мне любить! И Лель благословил нас.
   -Не Лада?
   -Пока, - коротко глянув на Ярослава, ответила травница.
   -Тилла, я твой старший брат, я требую повиновения!
   -Перебьёшься, братик! - огрызнулась Тилла. - Я повинуюсь только батюшке... И - Перваку немного.
   -Яр, ну хоть ты скажи! - внезапно взорвался Яробуй, обращаясь к сотнику. - Что ж это такое!!!
   -Тилла, опусти лук, - осторожно попросил Ярослав, медленно поворачиваясь. - Ну же, травница! Твой сотник тебе приказывает!
   -Не опущу! - раскалённо ответила Тилла и стало ясно, что вот так, запросто уговорить её не удастся...
  
   6.Князь Лютень. Лагерь торингского войска. 9 день месяца Серпеня.
   Отерев пот со лба, герцог Артур беспомощно обернулся на императора и развёл руки:
   -Я отступаю! Не могу больше!
   Император, такой же взъерошенный и раздражённый, залпом выпил куверт вина и косо посмотрел на князя Лютеня, что невозмутимо сидел на длинной скамье ошую от князя Буйслава. Одесную сидел довольно ухмыляющийся Волод. Вот уж кто, наверное, был особенно доволен провалом переговоров... А ведь как всё хорошо начиналось!
   В душе императора вспыхнуло раздражение, когда он вспомнил, сколько уступок сделал вчера Артур. И какой довольный вернулся от гардаров... Оказывается, рано радовались! И кувшин вина распили - зря!
   -Князь Буйслав, - обратился император напрямую к старейшему вожу гардар. - Допустим, я соглашаюсь на ваши условия: треть всей добычи, полное обеспечение войска, золотой за каждого воина... Допустим! Как скоро и сколько воинов вы сможете выставить не абы где, а на поле брани? Когда они смогут начать воевать за мою землю?
   Буйслав, почесав бритый затылок, ответил уверенно и твёрдо:
   -Да хоть завтра! Десять наших тысяч пойдут, куда скажешь, император! - тут он поперхнулся, подумал и поправился. - Ну, если разумно пошлёшь. Что до остальных... Там - обоз и пехота. Значит, ещё дня два потребуется чтобы прийти сюда. Там - ещё девяноста тысяч, так что сам понимаешь - долго держать их вместе невозможно. Не прокормишь даже ты! Так что выступим немедленно. И, мы тут подумали, идти можно сразу двумя ратями. Одна, как ты того и хочешь, пойдёт на Фронтир. Другая - на Данарию... Ты как хошь, но только дурак не возьмёт обратно эти земли! Ну, и неплохо было бы пощупать базиликанское подбрюшье под Тангарией.
   -Тангарию вам не взять! - рыкнул кто-то из-за плеча Артура.
   -Ась? Хто это сказал? - шутовски приставил ладонь к уху князь Волод. - Я одними своими Волками возьму этот городишек. Вряд ли он больше моего Ярослава-града!
   -Не меньше, - неприязненно сказал, выступая вперёд, обладатель того самого рыка - на удивление невысокий, зато толстый и взглядом колючий. - Вы, гардары, слишком много мните о себе! Тангарию обороняют не только воины, но и жители. И - маги! Я пытался взять наскоком, ещё в начале войны, при батюшке нашего императора. Потерял легион прежде, чем успел кровавые сопли подтереть!
   -А кто говорил - наскоком? - удивился Буйслав. - И вообще, Волод, ты - поведёшь наши рати на Закат. Будешь брать Данарию! Мы с князем Лютенем и князем Первосветом Плескинским двинемся на Фронтир. Ну, а Тангарию пусть торинги берут... Раз уже ведают, чего бояться!
   -Вот ещё! - взвился Волод. - В Данарии - самая война была! Своих коней бережёшь?! А мне чем кормить?! Ещё и лучников лучших забираешь!
   -У тебя - Лоси, Соболя, Змеи, - возразил Буйслав, недовольный, что пря восстаёт из ничего при посторонних. - Лоси не хуже Лисов стреляют! Ну, или самую чуть хуже...
   -Ладно, ладно, - махнув рукой, сдался Волод. - Тебя, тур, всё равно не переупрямишь! Пусть будет так, как ты сказал!
   Тут все трое князей, давно уже переговаривавшихся между собой, услышали осторожный кашель. Обернувшись, они увидели, что багровый от возмущения император Теодор явно желает что-то сказать. Он и сказал...
   -Вы не забыли, что на моей земле находитесь? - возмущённо воскликнул Теодор, дождавшись, когда всё внимание будет сосредоточенно на нём. - Это земли Империи Тор и не след чужакам решать что-то помимо воли правителя этих земель! Меня то есть... В конце концов, если я вас нанимаю за такие огромные деньги, я мог бы рассчитывать хоть на толику уважения! И уж точно - на то, что вы будете под моей рукой. Я не потерплю здесь самостоятельных войск! Банд каких-то...
   Граф Радан за его спиной в ужасе схватился за голову.
   Буйслав медленно встал и, заложив пальцы за пояс, негромко поинтересовался:
   -Так я прикажу сворачивать лагерь? Тут мы не уступим! Либо сами себе князья, либо - домой! Прав я, князь Лютень?
   И князь Лютень, на которого так рассчитывал император Теодор, вместо того, чтобы поддержать своего родственника, коротко кивнул:
   -Да, конечно! Либо так, либо никак!
   Князья, все трое, разом поднялись со скамьи и направились к выходу. Получалось так, что и впрямь собрались уезжать...
   Теодор, бросив отчаянный взгляд по сторонам, до предела выдерживал характер. Но когда князь Волод переступил порог, отчаянно выкрикнул:
   -Подождите! - понимая, что рушится весь его авторитет, но не видя иного выхода. - Подождите, мы ж не закончили переговоры?
   -Разве? - удивился князь Буйслав. - Да вроде как... закончили уже! Извини, император, мы спешим. Нам ещё войско собирать!
   -Но можно ведь договориться, - устало сказал Теодор. - Я готов полторы марки золотом за каждого воина платить! Но - чтоб под моим командованием!
   Волод переступил через порог обеими ногами, следом за ним шаг сделал и Лютень...
   -Соглашайся, государь! - наклонившись к самому уху, взмолился Радан Станский. - Умоляю, соглашайся! Без них ты всё равно и месяца на троне не усидишь. А если они здесь будут, ты сумеешь поставить так, что они будут подчиняться. Или ты не величайший император после Конрада?!
   Смесь грубой лести и угрозы сделала своё дело. Встав с походного трона, Теодор поднял руку и громко, отчётливо и зло произнёс:
   -Я, Теодор, император Тор, законный властитель Ассании, Данарии, Изении и Фронтира, правитель Торгарда и потомственный граф Асс согласен на ваши условия! Ваши воины получат золотую марку в месяц а также ежедневное содержание в два фунта зерна, фунт мяса, вино и пиво - треть кувшина на человека... Вы будете независимы от моих полководцев в принятии решений... Чёрт побери, гарадры! Так мы все здесь поляжем! Без координации...
   -Кто ж говорил, что не надо договариваться?! - шумно возмутился Буйслав. - Мы - всегда пожалуйста! Только в меру. И твои полководцы славные пусть к моим воеводам близко не подходят. Вдруг заразятся глупостью и скудоумием...
   -Ну так прошу вернуться, - радушно предложил Теодор. - Договорим, потом - пир! Долгожданный...
   Князья, двое из которых уже покинули шатёр, переглянулись почему-то нерадостно...
   -Всё пиры да пиры, - пробормотал Буйслав недовольно. - Воевать надою Вот после победы - пировать! Впрочем...
   -Мне в лагерь надо! - быстро сказал Лютень. - Негоже войско на целый день без присмотра оставлять!
   -Ну, и мне задерживаться не след, - согласился князь-тур. - Голову в походе лучше трезвой держать. Вчера выпили слегка, вот и хватит!
   -А я - останусь, - не стесняясь торингов похлопал по животу Волод. - У торингов вино - доброе! И обета трезвости Сварогу я не давал!
   -Зря, - недовольно поморщившись, возразил Лютень. - Впрочем, дело твоё! Гляди только, долго не задерживайся! Вечером поговорить надо будет. Помозговать, как дальше воевать!
   Два гардарских князя покинули шатёр, третий - самый нежеланный - остался. Теодор, который с трудом сдерживал ярость, вынужден был вновь скорчить приличествующую торжественному моменту гримасу на лице...
   -Ну, где тут стол?! - радостно проорал Волод, потирая похожие на лопаты ладони...
  
   7.Князь Лютень и Ярослав. Близ гардарского лагеря. 9 день месяца Серпеня.
   Едва отъехав от шатра императора, золотого и больше похожего размером на большую избу, князья разразились хохотом. Лютень - звонко и заливисто, Буйслав - рыкающе, они смеялись долго и с явной симпатией друг к другу.
   -А ты - молодец! - одобрил князь-тур своего молодого собрата. - Добро поступаешь. Хоть он тебе - родич!
   -По сестре! - отмахнулся Лютень. - Хотя муж не самый дурной... из торингов. И ведь понять его можно. Мы ж и впрямь сейчас завоевателями будем. Ему не подчиняемся, творим что хотим...
   -Ты что, против? - изумился Буйслав. - А так твёрдо стоял!
   -Я - не против, - повёл плечами князь-бер. - Очень даже не против... Погулять на ИХ землях так, как они на наших. Да ещё не против воли, но с благословения императора! Когда нас встречают, как освободителей.
   -Но девок портить всё же запретим, - сурово нахмурив брови, сказал Буйслав. - Если против воли... Ну, а ежели по доброму согласию, так ведь на то - воля Леля.
   -Так они все - по доброму согласию! - расхохотался Лютень. - Всё одно наши торингского языка не ведают. А торинги - нашего!
   -Значит, никого и не будем наказывать! - ухмыльнулся в седые усы Буйслав. - Раз всё - по доброму согласию... Ладно, ты - в лагерь?
   -Нет, - поморщился Лютень. - Раз ты, брат-князь, туда, значит я - погуляю немного. Устал!..
   Разъехались, чуть ли не впервые испытывая друг к другу искреннюю симпатию...
   -Мудрый мож! - гулко сказал воевода Ивещей, княжеский тысячник. - Хоть и горяч сверх меры. Ну, да ничего, обратаем как-нибудь... Что за... Княже, гляди!
   Лютень расслабился. Расслабился, как последний глуздырь. И потому даже рот раскрыл в удивлении, увидев посреди поля стоящих друг против друга родянских воинов. Их было двое, но кто - за версту видно не было. Впрочем, между ними металась золотоволосая баба, дебелая и вроде молодая...
   -Начинается! - застонал Ивещей. - Из-за девки дерутся!
   -Намётом! - рявкнул Лютень, даже не оборачиваясь. - Кто бы ни был, головы сверну обоим! Чтоб другим неповадно было!..
   Снег взял с места намётом, его тяжёлые копыта со всего маху вырвали куски мягкой и жирной земли...
   -Стоять! - заорал князь. - Опустите оружие!
   Настало время ему изумиться. Яробуй и Ярослав стояли друг против друга с обнажённым оружием! А металась между ними, конечно, Тилла. Кстати, ещё двое дружинников под деревом стояли. Зная, кто дерётся, нетрудно было назвать остальных - Яросвет и Ждан. Может - Третьяк, но скорее - Ждан.
   Один из поединщиков - Ярослав, чуть темнее Яробуя волосом, потому - отличный от соперника, обернулся. Тут же быстро вбросил свою страшную секиру в кольца на поясе. И, кажется, что-то сказал Яробую, который поспешил упрятать меч в ножны...
   -Прекратить! - яростно выдохнул, подлетая и резким рывком поводьев останавливая коня, Лютень. - Как посмели?! Прещение моё забыли?!
   -Княже, так чего ты так испугался? - широко распахнул глаза Яробуй, как витязь позволивший себе малую вольность. - Ты что думал, у нас - двобой?! С Ярославом?!
   -А что ж у вас - дружеская пирушка? - сердито фыркнул Лютень.
   -Так... Вообще-то так оно и есть! - широко развёл руками уже Ярослав. - Вон под ветлой и скатерка накрыта!
   -Это - ива, - поправил его Ивещей, недобро ухмыляющийся. - Врёшь, сотник! Чего бы тогда между вас Тилла бегала, как оглашённая?
   -Так дура девка, - как брат, ответил Яробуй. - Ишь, вообразила невесть чего! Мол, я взревновал, что без освящения Лады знаются!.. С чего бы это? Лель им судья!
   Ярослава, похоже, слегка перекосило от этих слов - заметил князь. Но - стерпел, стервец. Только зубами чуть слышно скрипнул...
   -Так, - недовольно нахмурил лоб князь. - Гляжу, и впрямь зря на вас подумал... Выпьем други, чтоб ошибки такой больше не было?
   -А как же, княже! - обрадовано бухнул простой как ясень Яробуй. - Завсегда рады тебя у нашего стола приветить. Не осерчай уж за скромное угощение!
   Ему, наивному, мнилось - всё позади. Через мгновение он уже не думал так... Но было поздно.
   -Тороватые хозяева, - с высоты седла обозрев "скатерть", похвалил их Лютень. - Даже посуду попусту не тратите. На пятерых, если и девку за человека считать - три чаши! Бочонок пива в полведра и немного мяса! Вы этим хотели впятером угоститься?
   -Прости княже, войско голодает, - честно посмотрев ему в глаза, сказал Яробуй. - Чтобы добыть вот это мясо... старая корова! Ярославу пришлось заплатить куда больше, чем платишь ему ты. Если так дальше пойдёт, воины взропщут!
   -Негоже молодцам голодать, - улыбнувшись, согласился Лютень. - А ты, Яробуй, вырос! Не такой прямой стал. И даже врать своему князю научился! А что до еды... Скоро наедитесь. И напьётесь - крови вражей! Мы выступаем сразу, как только подойдёт всё войско.
   -Куда? - подавшись вперёд, жарко спросил витязь.
   -На врага, - туманно ответил князь. - Девка, ну-ка сюда!
   Тилла подскочила к нему, разрумянившаяся от волнения, настороженно сверкающая глазищами из-под густых бровей:
   -Княже?
   -Вот что, Тилла, - хмуро глядя ей в глаза, сказал Лютень. - Ты, конечно, молода, но умна - ведаю! Потому поймёшь мои слова правильно... Не зарывайся! Знай своё место, девка! Ещё раз, и отправишься в Холмград! С грамоткой к батюшке... Драть таких надо, во младенчестве ещё!
   -Княже! - обиженно вскричала Тилла.
   -Всё! - жёстко сказал Лютень, вскинув ладонь в прещающем жесте. - Я всё сказал! А ты - поняла ли?
   -Поняла... - опустила голову Тилла.
   -Ещё раз, травница, - повторил князь. - Неважно, что это будет: двобой между побратимами ли, просто недовольство от тебя среди воев... Ушлю прочь, несмотря на седины твоего батюшки!
   Князь ускакал, молодой и могучий - силой и властью, а Тилла... Что Тилла. Хоть и поляница, хоть и побаиваются её тяжёлой руки вои, а всё одно - девка. Плюхнувшись задом на землю, она громко и взахлёб заревела. Утирая глаза рукавом рубахи, грызя крепкими молодыми зубами кулак другой...
  
   8.Император Теодор и герцог Артур. Императорский шатёр. 9 день месяца Серпеня.
   -Веселится? - не оглядываясь, спросил Теодор.
   -Веселится! - чуть заметно пошатнувшись на тонких ногах, подтвердил герцог Артур. - Ик...
   -Фу, Артур! - заметно поморщился император. - Ты пьян?
   -Я сберегал твою честь, государь! - возмутился герцог. - Эта гардарская свинья... ик... сволочь... Он перепил всех! Мы влили в него бочку самого лучшего данарского вина! Добавили туда же лучшее Ассанское пиво. Горькое.! Три кувшина! Мы поили его медами из его Гардарики и медками наших мастеров! Уж не знаю, может быть, Эликсир Жизни помог бы. Но на это уже я не согласен. Он гадостен и вкус его - гадок! И с ног сбивает с одного куверта! Ик...
   -Так что, вы победили? - чуть заметно улыбнувшись, поинтересовался Теодор, по прежнему не отрываясь от созерцания картины за пологом шатра.
   -Увы... ик... Я сдался, государь! - честно признался юный герцог. - В меня больше не влезет ни единой капли. Разве что перед этим пёрышками прочистить то, что уже выпил!
   -Только не в моём шатре,! - быстро сказал Теодор. - Тем более, если ты столько выпил! Что там сейчас?
   -Учит наших петь боевую песню гардар! - развёл руками, снова пошатнувшись, герцог. - Я не всё понял... слишком пьян... но кажется, она рассказывает о подвигах гардар в войне с нами!
   -Очень может быть, - усмехнулся Теодор. - Князь Волод, говорят, самый у них оригинальный... Что-нибудь удалось у него выведать?
   -Ни словечка, - развёл руками Артур. - А я так больше не могу. Вчера пил, сегодня пил... Я пьяницей так стану!
   -Для империи будет надо - станешь! - строго сказал Теодор, подходя к походному столику номадской работы и добывая оттуда небольшой сосуд с розовой жидкостью. - На, протрезвей!
   Содрогнувшись и в мыслях и телом, герцог, тем не менее, не посмел спорить и всю жидкость, до дна, выхлебал. Залпом. Его тут же скрутило а через краткое время он взглянул на кузена уже другими, трезвыми глазами...
   -Что это была за гадость? - голос был искажён страданием, но - бодр и трезв.
   -Маг один в дар преподнёс. Что странно, маг из Норлингре, но - пытается постичь боевую магию у нас. Зовут Урфус... Говорит, похмелье как рукой снимает. Вместе с хмелем. Я, правда, ещё не использовал!
   -Вот спасибо, кузен, - обиделся герцог Артур. - Значит, на мне на первом?!
   -Так ведь получилось! - искренне удивился император. - Ты что, обиделся?
   -Нет, что ты, государь, - деревянным голосом, отведя глаза в сторону, возразил Артур. - Так зачем я тебе трезвым потребовался? Да ещё так спешно!
   -Посмотри туда, - кивнул император за полог. - Видишь, они веселятся! По всему полю - гардарские отряды скачут, последнюю траву вытаптывают... Как долго мы сможем их снабжать так, как обещали?
   -Ну... Твоей волей магазины наши полны! - с тяжёлым вздохом ответил герцог. - Жаль, конечно, что в Данарии и Фронтире не успели зерно вывезти. Особенно - в Фронфоре и Сальме, куда в самом начале войны столько завезли, что на десять лет хватит. Впрочем, скоро может и отобьём. Гардары горят охотой поскорее в бой пойти? Вот пусть и идут! Ну, и мы пойдём... На Тангарию, государь?
   -Так ведь за нас уже решили! - невесело рассмеялся император. - На Тангарию. Объяви по Ассании мобилизацию! И тот указ, про помилование разбойникам, тоже объяви! В канцелярии лежит... Я уже подписал. Впрочем, это - не слишком много! Тысяча, может две...
   -Государь, ты забыл, какие времена наступили, - вздохнул Артур, явно собираясь с духом. - В лесах сейчас - треть мужского населения Ассании прячется! От поборов, от наших вербовщиков. В победоносную армию - пойдут. Гибнуть - не желают! Если хотя бы четверть из них выйдет, мы сможем два-три новых легиона собрать. Тогда и Тангарию возьмём, и с гардарами на равных говорить будем. Я бы ещё и про давешние обиды забыл, с норлингами поговорил, их тоже нанял... Казна, слава Господу, не пуста и лучше на воинов тратить золото, чем на фейерверки в честь рождения твоего сына!
   -Артур, - с опасным спокойствием в голосе сказал император. - Ты мало что ещё понимаешь в этой жизни. Неудивительно, тебе всего девятнадцать... Если б я мог, я вообще бы не объявлял торжеств по случаю рождения ЭТОГО ребёнка. Он - не тот, кто сможет править, я уже сейчас это вижу. Слишком тих, слишком напуган Магией базиликанцев под Сальмом. В чёрный день я послушал императрицу и взял её с собой!
   -Она - смелая женщина... гардарка! - возразил герцог. - Они, как известно, нередко следуют за любимыми. Так что по крайней мере можешь быть уверен - она тебя любит!
   -Да, - кисло улыбнулся император. - Зато ребёнок родился бы здоровым. Лекари говорят, ничего до сих пор не ясно! Здоровяк, крепыш... хотя бы это.
   -Так что сказать твоим генералам, государь? - настойчиво повторил Артур. - Когда мы выступаем?
   -Сразу за гардарами, - пожав плечами, ответил Теодор. - Но собираться начинай уже сейчас. Мы, увы, не варвары, отягощены большим обозом... Сколько за тобой возов идёт, коннетабль?
   -Двадцать! - гордо задрав длинный нос, ответил Артур. - Я - воин, выбросил всё, что требовалось по этикету и положению герцога. Отправил в легионы всех пажей и слуг! При мне - двадцать человек осталось. Только воины, служившие Дому из поколения в поколение! И шатёр - не серебряный, а чёрный! Серебряный в Ассанбург отправил. Чтобы не мешал и глаза не мозолил.
   -И девок туда же отправил? - нахмурил брови император. - Давеча проезжал мимо твоего шатра, там голые девки были. Сразу три! Какой пример подаёшь, коннетабль?!
   -Ушлю... двоих! - после некоторого колебания заверил герцог.
   -Я прослежу, - тяжело заверил Теодор. - А впрочем... вряд ли! Я решил, что ты, мой друг, отправишься вместе с гардарами в Данарию. Там, как только освободим, надо будет жесткой рукой наводить порядок, ставить власть, наказывать изменников. Граф Радан будет всё это делать в Фронтире, Я - здесь и в Изении. Ты - в Данарии! Дам тебе Чёрную корунелу из бывшего Пятого Ассанского. Пока - хватит. Войска у тебя будет довольно - гардары, если что, помогут. С князем Володом, который наверняка ту часть армии возглавит, ты уже... хм... сдружился. Так что тебе вся стать там быть. Если получится, пару легионов построй. Для того тебе тысячу воинов и даю - чтобы костяк был крепким. Всё понял?
   -Понял, государь, - чуть заметно побледнев ликом, ответил Артур. - Чего ж тут не понять!
   -Тогда - иди, - император впервые за всё время улыбнулся. - Я на тебя надеюсь! С Богом...
  
   Глава 4 "Первая битва"
   1.Граница Фронтира и Ассании. Гардарское войско. 22 день месяца Серпеня.
   Как бы там ни храбрились гардарские князья, но войску, подоспевшему лишь к четырнадцатому дню Серпеня, пришлось дать три дня отдыха. Коням особенно, они выдохлись сильнее людей. Потому только семнадцатого числа полки, разделившись так, как о том и договорились, тремя большими ратями двинулись вперёд. В Данарию, во главе с князем Володом и примазавшимся к грядущей славе герцогом Артуром Ассанским - Волки, Лоси, Змеи, Соболи и тысяча торингов. В Фронтир - Туры, Медведи, Лисы - лучшие вои Родянии. И с ними - граф Радан Стан и ещё одна тысяча торингской пехоты. Вся торингская армия - в том числе и новоприбывшие два легиона с полуночи, направилась к Тангарии.
   Теперь, когда первая седмица пути близилась к завершению, можно было твёрдо сказать, что этот рискованный шаг себя оправдал полностью: рать князя Волода, по сообщению, пришедшему с гонцом, успела окровавить свои мечи. Без особого напряжения, базиликанцы были выбиты из ассанского баронства Хтор, без боя оставили Хторхолд и сейчас спешно отступали к Данарии. Торинги, те медленно продвигались в Изенском Холмогорье, где против изенских партизан вели яростные бои три полнокровные базиликанские арифмы. Основная масса войск, впрочем, была у базиликанцев в Фронтире. Здесь, подле золотых и серебряных копий, у шахт железной руды и меди, стояли в полной готовности восемь или десять арифм. Числом они были равны гардарскому войску и даже чуть превосходили его.
   Князь Буйслав, с молчаливого согласия Лютеня принявший на себя всю полноту власти, нервничал и ярился. Как бы ни похвалялся он сам, как бы не храбрился, но базиликанские стратиоты - не самые худшие в мире солдаты. Бойцы славные, хорошо обученные... Не чета торингам, у которых половину войска составляли новобранцы.
   Впрочем, до боя с базиликанцами ещё надо было дойти. Буйслав же, хоть и славился своим бешеным характером и безудержной храбростью, в первую руку был князь. Да и два осторожных подручника - Лютень и Рудевой, не давали пойти на безумство. А безумство ныне - соваться в открытый и решительный бой с базиликанской армией. Сразу, до разведки, до того, как ясны будут планы местного стратига со смешным именем Анфинос. Поговаривали, что был он стар и трусоват, войска держал только в захваченных или вновь построенных укреплённых фортах и замках. Говорили ещё, что главный принцип свой: решительное сражение проводить только после долгой подготовки и лучше избегать его до конца войны - проповедовал со страстью неимоверной... Всё это, и ещё многое другое рассказал граф Радан, увязавшийся следом. Граф теперь жутко страдал - переходы гардарской конницы и даже пехоты не отличались лёгкостью. Даже для самих гардарских ратников.
   Впрочем, в день, когда было принято решение о начале активных действий, граф Радан успел отдохнуть и потому был красноречив, приводил впечатляющие примеры из истории. Старательно обходя исторические посылы к войне Гардарской. Был он настолько красноречив, даже сверх осторожный князь Рудевой согласился, что не будет ничего страшного - послать конную изгонную рать до Фронфора - то бишь на два-три дня пути вперёд. Число воинов определили в три тысячи, а поскольку во главе поставили Лютеня, то и набирать их дозволили ему. Две тысячи воев рода Медведя, да тысяча дружинников-Туров под рукой племянника князя, воеводы Рудослава Буй-тура, достаточно крепкий отряд. Все конные, в бронях и с луками или самострелами. Все - умелые и опытные воины, почти не оказалось в дружине ни юнцов, ни стариков. На двадцать второй день Серпеня, в ясную погоду и при жарко светившем в небе Коло войско выступало в поход...
   -Ты там поосторожнее, - наставлял князя Лютеня Рудевой Дебрянский, старый друг и надёжный союзник. - Базиликанцы - воины крепкие. И - хитрые! По пути - лагеря двух их отрядов, так что без дозоров крепких не ходи. Ивещея чаще слушай! Он у тебя - старый шатун, хитрый и мудрый. Ну, и вообще, сам ведь понимаешь - без тебя нам куда труднее жить станется!
   -Да не бойся ты, Рудевой! - засмеялся Лютень, показывая два ряда ровных, крепких зубов. - Посмотри, какая сила за мной! Три тысячи родян, да не сметут с лица земли вражью силу?! Три тысячи дружинников, князь-лис! И воеводы всё опытные. Я ошибусь, мне Рудослав - воин знатный, подскажет. Даже, если не спрошу. Верно, Рудослав?
   -Мне князь велел во всём тебя слушаться, - угрюмо возразил воевода туров, очень похожий внешне на своего дядю и государя. - Я против его воли не пойду!
   -Ты - вож этого войска! - пристально посмотрев на него, подтвердил Буйслав. - Этот вахлак - полностью в твоей воле! Не будет слушаться - скарай его за глотку, а воеводой поставь Крещана.Всё одно - тысяча его и если бы Рудослав не умолил меня чуть ли не на коленях, послал бы с тобой Крещана и был бы спокоен. А так... Рудослав горяч, слушать его не советую. Хотя... Иногда и у него бывает - проскальзывают мудрые мысли!
   Лютеню - заметно - было неловко слушать такие слова про будущего соратника. Да и Рудослав, прошедший свою двадцать пятую весну, смелый и открытый, стоял бурый от гнева и обиды. Но терпел беспрекословно. Видно, и впрямь дядю слушался...
   -Что ж, - развёл руками Лютень, уже весь в походе. - Тогда - прощевайте! Коли не отвернётся от нас Перун, вернёмся быстро. А ежели что не так... Встретимся в Вирии!
   -Раньше! - ухмыльнулся Буйслав, расправив густые седые усы. - Кто сможет встать против трёх тысяч родян?! Разве только сам Род!
   Лютень легко вырвал из ножен меч:
   -Слава Роду!
   -Слава! - немедленно ответили все, его слышавшие.
   Князь Лютень легко, как и всегда - без помощи Мирона, взлетел в седло, весело звякнуло железо, покрывавшее его с ног до головы...
   -Дружина, в седло! - рявкнул только дожидавшийся знака от своего князя Ивещей...
   Дружина, сейчас единая - три тысячи всадников разом уселись в сёдла. Все - гордецы - старались сделать это, не касаясь повода и стремян. Некоторые повеселили народ...
   -Ну что, все в сёдлах? - весело оскалившись, поинтересовался Рудослав, дождавшись, пока веселье утихнет а конница замрёт в ожидании приказа. - Все, князь!
   -Вперёд! - скомандовал Лютень и первым пустил коня вперёд. Следом двое гордых доверием, молодых да ранних гридня - один медведь, другой - тур и оба - родяне, высоко подняли стяги на длинных черенах. Скарлатый стяг с поднявшимся на задние лапы, разъярённым медведем а рядом, всего в шаге - синетный стяг - с разогнавшимся в бешеном скоке туром... Нужна была война, чтобы знамёна Медведей и Туров развивались вместе, и никого бы это не удивляло.
  
   2. Граница Фронтира и Ассании. Сотня Ярослава в дозоре. Раннее утро 23 дня Серпеня.
   -Сотник, поосторожней бы надо идти! - нервно облизнув губы, сказал проводник-торинг из местных, немолодой и очень осторожный воин. - Базиликанцам многие служат неложно, за веру да за правое дело...
   -Это как? - искренне изумился Ярослав. Единственный в сотне, хоть что-то ведавший по-торингски. Остальные - разве что бранные слова заучили.
   -Я понимаю, о чём ты думаешь, - невесело усмехнулся торинг. - Мол, одна страна - один народ... Не один! Ассанцы, когда объединяли по воле Конрада Основателя, так разве спрашивали?! Данарцы, те почти сразу подчинились. Лишь на самом юге, у моря, недолго сопротивлялись. Там больше в Города Вольные, за Море уходили. Хилый народ... Изенцы сопротивлялись долго, их последними покорили из Трёх Царств. Ну а мы, горцы, сразу разделились. Те, что внизу, вроде моего прадеда, власть приняли и за Конрада сражались. Пока не помер... Ну, а верхние, они до сих пор императоров не признают, да по каждому поводу бунтуют. Без повода, кстати, тоже! Императоры их, разумеется, легионами давят... Да ведь кончатся когда-то легионы!
   -Так ты что, за мятежников? - искренне изумился Ярослав. - Может, и за базиликанцев?
   -Вот уж нет, - с достоинством возразил старик, останавливаясь и опираясь на длинный, окованный по всей длине медью посох. - Мой прадед выбор сделал, я кто, чтоб его оспаривать? Честь рода сберегу, императору послужу честно! А базиликанцы... те же гады, только с полудня, а не полуночи! Да и ассанцы, хоть и сволочи зачастую, ведут себя у нас как свиньи, а - свои!
   -Понятно, - растерянно почесав затылок, протянул Ярослав и пояснил заинтересованно вслушивающемуся в разговор Яросвету. - Он мне тут цельную историю рассказал! Всей земли этой!
   -Вот оно как, - с уважением посмотрев на сотника, восхитился Яросвет. - Значит, ты теперь у нас знаток торингского? Пойду к девкам, тебя с собой позову! Чтоб ты ей разъяснял, что да как!
   -Да погодь ты, - досадливо отмахнулся Ярослав. - Слышь, дед! Чего ты там про осторожность трепался?
   -Да ничего! - обиженно поджал губы тот. - Просто, хоть и веду вас укромной дорогой, базиликанцам, чай, неизвестной... А всё же меньше мили до деревни осталось!
   -Сколько?! - подавился следующим вопросом Ярослав. - Так что ж ты, горный пень... Сотня, вздеть брони! Луки насторожить! Жароок, твоему десятку - вперёд! Расстояние - перестрел от нас! Ежели что, в бой не ввязываться, уходить под прикрытие сотни. Внял?!
   Жароок, молодой и горячий десятник, только кивнул и его десяток, третий в походном порядке, на хороших рысях ринулся вперёд, огибая впереди идущих.
   -Тут полянка есть, в ста шагах, в лесу, - невозмутимо сказал старик. - Невелика вроде, но чтобы сто воинов разместить - хватит. Там и скроетесь, пока разведчики да доглядчики ваши посмотрят, что в деревне. Не советую без погляда ходить!
   -Дед, а ведь ты - не простой дед! - пристально глядя на проводника, сказал Ярослав. - Ой и непростой... Сотник?
   -Третья рота Второй Фронтирской корунелы егерей, - довольно усмехнулся в бороду старик. - Старший декан Ромуальд! Прежним государем императором четырежды отмечался! И нынешним отмечен буду, если вас, варваров, обратно в целости приведу. Да ещё - с довеском!
   -А в довеске что? - заинтересовался Ярослав.
   -Воины вражьи. Неужто в такой богатой деревне, да ни одного десятка базиликанцев не будет?! - старик был горд и даже голову задрал так высоко, как только мог.
   -Вот оно как... - протянул Ярослав. - Полянка твоя - налево?
   -Как угадал? Ах, ты ж тоже сотник... Налево! - кажется, деда такая догадливость слегка разочаровала.
   -Яросвет, ведёшь сотню налево! Третьяк, скачи за Жарооком, верни его назад! Вот ведь клятый дед...
   Немалому числу людей да лшоадей, пришлось затратить немало времени, чтобы втянуться через узкую, непосвящённому и незаметную тропку в лес. Потом пришлось не менее получаса медленно продвигаться по нему, держа по обеим сторонам густой, настоящий лес. Фронтирский Лес славен в мире. Среди тех, кто никогда не видывал Волчьего Бора или Медвежьих Лесов...
   -С чего это мы вдруг развернулись, сотник? - Жароок, похоже, был обижен и уж точно - растерян. - Я только хлопцев своих к повороту вывел...
   -Вот и хорошо, что не вывел, - спокойно сказал Ярослав. - Яросвет, ты - за главного останешься! Я схожу до села... Со мной - Ждан, Третьяк, Буряк, Векша, Злыдень, Порей, Вячко...
   -Ярослав! - яростно выкрикнул Жароок, жарко краснея.
   -И Жарок, - закончил сотник. - Всё!
   -Нет, не всё! - внезапно возмутилась Тилла. - Я пойду!
   -Ты - не пойдёшь, - холодно ответил Ярослав. - А буде ещё слово вякнешь, так и обратно, в войско заверну. Помнишь, что князь сказал?!
   -Дурак, - тихо, сквозь зубы процедила травница. Но в голос не возражала.
   -Дед, пойдём, - взяв старика за плечо, сказал Ярослав. - На коне усидишь? Ах, ты ж егерь бывший...
   -Егеря, внучок, бывшими не бывают, - язвительно ответил тот. - Только выбывшими. Показывай, на каком звере поеду!
   -А вот на этом, - похлопал Ярослав по холке одного из заводных, не самого быстрого, но спокойного и надёжного. - Зверь, а не конь!
   -Что ж ты меня обманываешь, одра подсовываешь?! - возмутился старик. - Впрочем, в бой ты меня всё равно не возьмёшь... Поехали на этом!
   Сопровождаемые весёлыми выкриками остающихся - обиженных или нет, неизвестно, десять всадников покинули поляну. Той же дорогой: по узкой - для одного всадника узкой - тропинке.
   -Не по душе мне это, - проворчала обиженная Тилла, глядя вослед скрывшемуся последним Ярославу. - Почему он меня не взял?!
   -Во-первых, там опасно, не для девок, - дружелюбно ответил десятник. - Во-вторых, ты сам с ним уже седмицу не разговариваешь. А потом - на дело просишься! Разве ж так можно?! Вот если б ты была с ним ласкова и мила, если б кашу варила как прежде - с салом и маслом... Тогда - может быть... Хотя я бы тебя не взял, даже если б ты мне каждое утро пятки чесала, а по вечерам - портянки стирала!
   -Да я... Да ты... - захлебнулась гневом Тилла. - Да я твои портянки ни за какие сокровища в мире стирать не буду!
   Она развернулась и ушла.
   -Даже за Ярослава? - тихонько прошептал Яросвет. Впрочем, он и сам тут же ушёл, у него хватало и других забот, кроме Тиллы. Сотня на нём!
  
   3.Ярослав. Лес близ торингской деревни Торонтон. Утро 23 дня месяца Серпеня.
   Коней пришлось бросить очень быстро. Практически сразу - и Ярослав от всей души пожалел, что вообще взял их. Всё равно последнюю треть мили все - и старик в том числе, провели на животах, ползком выбравшись из леса и по густому, но низкому кустарнику подобравшись на расстояние двух-трёх перестрелов к окраине деревни.
   Вдавившись животом в землю, оторвав лишь голову, Ярослав долго обозревал окрест, пока не убедился: если базиликанцы и есть в селе, они ведут себя расхлябанно. Или наоборот - затаились и ждут своего шанса.
   -Ну, что скажешь, десятник? - не оборачиваясь на Жароока, спросил Ярослав. - Говори, что думаешь!
   -Рискованно с десятком ближе соваться! - проворчал Жароок, старательно щуря левый глаз - по младости лет, он подражал воеводе Ивещею. - Тем более - пеше, без щитов и копий... С другой стороны, вряд ли там - хотя бы сотня базиликанцев. Сам видишь, сотник, село небольшое. Ну, двадцать дворов... Двадцать пять! Сколько здесь воинов разместится? Да ещё - неженок базиликанцев?
   -Это ты зря, молодь! - осудил его проводник, голос которого, как ни старался, звучал громко. - Базиликанцы - добрые воины. А на дальней стороне, к слову, большой овин есть. Там вполне десятка три разместятся!
   -А ты, дед, хорошо эти места знаешь! ...И язык наш, оказывается, ведаешь!
   -Немного, - невозмутимо признал старик. - В своё время вместе с послом Арданом прожил несколько лет в ваших землях... Попробуй, не выучи, когда девки мимо ходят спелые - просто жуть! Правда, последнее время забывать стал. Старость - не радость... Да и не требовалось! У нас ваши, гардарские купцы редко появляются. Разве что скажешь иногда слово-другое, фохта там обругаешь... Вот и вся услада в конце жизни!
   -А что ж ты раньше-то не сказал? - удивился Ярослав. - И сейчас опять на торингском лопочешь!
   -Так я ж забыл всё! - удивился дед. - Сколько лет-то прошло. Кое-что вспомнилось, вот и оспорил слова твоего воина. А так... Но в деревне - странно что-то. У нас лучшие шаны во всём Фронтире были! От герцога приезжали - на развод забирать для егерских корунел да герцогской охраны. Не может быть, чтобы все куда-то исчезли!
   -Так... в будках сидят, - пробормотал Ярослав, про шанов лишь слышавший.
   -Шан?! - потрясённо уставился на него проводник. - Какой же умный человек шана в будку посадит? Если уж повезло его иметь, его в доме держат. Он - не простая собака - член семьи! Да и будки для этого телёнка не сколотишь. Либо мала, либо - второй дом. Ну, и всё равно ведь разнесёт... Пойду-ка, посмотрю!
   -Слышь, дед! - осадил его Ярослав. - А если базиликанцы там?
   -Ну и что? - старик Ромуальд сильно удивился. - Я в свой дом возвращаюсь. Из лесу. Вон, в мешке за спиной, травы всякие собраны... свежие! На последнем привале собирал специально... Я пойду до околицы, посмотрю. Если базиликанцы есть, обопрусь на посох, постою чуть-чуть. И зайду в самый крайний дом. Вон тот, с медным петухом на крыше. А если их нет, просто махну вам рукой, чтобы выходили... А только ты бы сотню свою подтянул поближе, гардар! Ежели здесь немного базиликанцев, неужто войска ждать будешь?
   -Жароок, пошли кого-нито, - нехотя приказал Ярослав. - И впрямь, дозоров нет, пусть сотня под рукой будет.
   -Буряк, - окликнул десятник одного из своих воинов. - Ты!
   -А чё я! - обиделся Буряк. - Как что интересное пропустить, так сразу - Буряк! А как в бой идти, так Злыдень там, Порей или Вячко. Я чем хуже?!
   -Бегом! - покраснев под пристальным взором сотника, прошипел Жароок. - Я с тобой потом ещё поговорю!
   Всё ещё что-то ворча, Буряк ужом ускользнул обратно в кусты шиповника. Несколько мгновений за спинами залёгших воинов слышался треск и хруст. Потом всё стихло.
   -Ну, дед, благослови тебя Род, - негромко сказал Ярослав. - Излишне вперёд не суйся, назад не оглядывайся... Мы, ежели что, и вшестером тебя добро прикроем! Эй, молодь, луки насторожить!
   Старик уходил под скрежет сгибаемых луков и тонкое пение натягиваемых тетив.
   Он ведь не всё сказал варварам. Не совсем всё. Он - бывший фохт этого села, был уверен - там есть базиликанцы. А шанов - уже нет. Потому что - или базиликанцы, или шаны. Чужаков в своём селе эти собачки не потерпели бы и четверти вигилии. А раз шаны оборонялись, значит, поднялись и все мужчины. Ни один торонтонец не останется в стороне, если обижают его маленького, ласкового щенка... каким когда-то был огромный, лохматый, свирепый шан. Значит, бой был свиреп - потому что в селе почти не было простых земледельцев - охотники, следопыты, всё бывшие егеря, осевшие на земле. Каждый знал, с какой стороны за рогатину взяться, почти у каждого в доме был арбалет, обычно - лёгкий в обращении, мощный и скорострельный тур. Нет, не дались бы его односельчане в руки врагу просто так! И предателей здесь не было. Почему же тогда - тихо?! Ведь дома - целы! И даже медный петушок на крыше собственного дома - своими руками и брёвна переложены, и петушок вырезан. Даже петушок по-прежнему бодро крутится под порывами ветра, указывает, куда сейчас сильнее дует. Сейчас - на Полночный Восход.
   Ромуальд остановился у колодца. Он всегда здесь останавливался, возвращаясь из леса. И всегда навстречу выбегала семья: сначала Клык, огромный серый шан, уже старый, но ещё могучий и как все шаны - свирепый к врагам и преданный семье, его воспитавшей. На нём, уцепившись за длинные грязные космы - младший внук, Нойвилл. Ему всего десять было, а уже можно в егеря отдавать. Следом - внучка, красавица Герта, в свои семнадцать - первая невеста деревни, гордая и своенравная. А уже после выходили сын - Ромуальд Младший с женой и мать семейства, его жена. Ронна... Даже если Ромуальд нанялся куда-то проводником или пошёл на охоту, даже если Герта с Нойвиллом - в соседнем селе, в Рыжих Камнях... Ронна - всегда дома! И всегда выходила навстречу ему... До сегодняшнего дня!
   Подумав немного, старик не стал звать гардар себе на помощь. Сначала - сам посмотрит, что да как. Если и есть базиликанцы в деревне, так и он - не воин. Обычный, по правде сказать - совсем уже старый муж, вернувшийся домой...
   Первое, что бросилось в глаза, когда подошёл к ивовому плетню - запущенность двора. Всё вроде бы было на своих местах, а чего-то не хватало... Клыка! Старик шан, заслуженный и всеми местными уважаемый, обычно устраивался в полуденной части двора, под лучами Сола и там грелся целый день, если не было охоты потрясти молодых и дерзких претендентов на титул вожака. Это место за всё лето оставалось единственным, где не скошена была трава. И, кстати, опять же в отличии от всего остального двора, трава там и не выгорала, оставалась зелёной...
   И калитка покосилась. Железная петля - признак богатства рода, ибо железо дорого, - держалась на двух бронзовых гвоздях. Теперь оба далеко вышли из пазов, калитка повисла только на нижней петле... Как будто кто-то входил в раздражении, рванул калитку, а потом - не поправил за собой. Впрочем, Ромуальд Младший - горяч и горазд выказывать характер когда надо и не надо. Но - отходчив, а уж калитку, отцовыми руками сработанную, поправил бы в первую очередь.
   Вздохнув, Ромуальд сам поправил - короткими ударами рукояти ножа вбил гвозди. Пусть не так надёжно, как прежде, но повесил. И - вошёл в двор, в который вот уже четверть года не входил. Долгий срок...
   -Жена! - громко сказал, медленно шагая к двору. - Я вернулся!
  
   4. Ромуальд и Герта. Деревня Торонтон. 23 день месяца Серпеня.
   В родном доме ведома каждая щель, каждый поворот. Прикрыв за собой входную дверь и не затеплив светильника слева от двери, старик тем не менее прекрасно ориентировался, и в жилую часть вошёл быстро, без постороннего шума. И замер у входа, обеими руками вцепившись в посох и моля Господа и Благочестивую Розу, чтобы его старые глаза ошибались... В избе почти никого не было. Почти никого... Только на широкой постели - там всегда спали они с Ронной, лежало два обнажённых тела - мужское и женское. Мужское принадлежало чужаку - невысокому, сухощавому и темноволосому. Женское... Вначале старику показалось - то жена его лежит. Такое же пышное тело, золотые длинные волосы, не поседевшие в пять десятков. Но нет. Тело было молодым. Телом девушки... Девушка эта спала на плече у чужака, широко раскинувшись по кровати...
   -Герта, - хрипло сказал Ромуальд. - Прикрылась бы что ли, бесстыдница!
   Герта спала крепко, даже не сразу очнулась. Но открыв глаза - увидев перед собой усталого, измазанного деда, вскрикнула в испуге и спешно прикрылась руками. Как же, прикроешь тут весь срам...
   -Бесстыдница, - устало повторил старик, усаживаясь на скамью. - Хоть венчалась? Мать с отцом где? Бабка?
   -Так ведь... Нету их! - испуганно пролепетала Герта, наконец-то догадавшись укрыться одеялом.
   -В Рыжие Камни что ли ушли? - понятливо кивнул Ромуальд. - А Нойвилл где? И Клык? Ты почему до сих пор в постели?!
   Тут он увидел наконец, кто лежал и беззастенчиво дрых на его постели. Понял, разумеется, сразу, как увидел... Синеющая даже во тьме наколка базиликанского стратиота на левой ягодице, их знаменитое тавро. И - лорика с перевязью, а на перевязи - короткий базиликанский гладий. Всё - сложено аккуратно на дальнем конце скамьи.
   -С врагом?! - взревел старик, замахиваясь посохом. И разбудил, разумеется, стратиота...
   Тот сел резко, немедленно, по-солдатски просыпаясь. Ну а проснувшись, немедленно раззявил свой поганый рот:
   -Эй, старик, чего разоряешься? Пшёл в хлев!
   Герта его дёргала за плечо, что-то горячо шептала в ухо - он не слышал или не хотел её словам внимать. За что и поплатился. Вся горячая кровь, что бурлила по сию пору в жилах старого егеря, выплеснулась в один, короткий и мощный удар по голове. Рука слегка дрогнула, попал не в висок - в темечко. Впрочем, базиликанцу хватило. Даже не пикнул, валясь на подушки и заливая свежие наволочки - жена вышивала! - кровью.
   -Жаль, не убил, - сплюнул Ромуальд. - Мозги не вывалились. А впрочем - язык...
   Дальше его ждало куда большее разочарование. И потрясение... Герта, обнажённая, вскочив с кровати, бросилась на бездыханное тело и дико закричала. Большинство её слов перебивались слезами, но крик стоял такой - на всю улицу поди слышно. Потом слёзы кончились, остался только вой. Зато понятный...
   -Фома!.. Фома, любимый! Очнись!
   -Стерва, кого славишь?! - взорвался Ромуальд. - Встань перед дедом, когда он с тобой говорит!
   Герта встала. Разъярённая, раскрасневшаяся от слёз и крика... Базиликанцы таких мегерами зовут.
   -Ну, встала! Встала, что с того!.. Ты - счастлив, дед?! Счастлив теперь?! Фома - мёртв, тебе лучше от этого? Кому-то лучше?! Он хоть добр был ко мне. И к брату!
   -Где все остальные? - звонкой пощёчиной прерывая её крики, спросил Ромуальд.
   -Мертвы, - всхлипнула девка с пола. - Базиликанцы два месяца назад пришли, сразу грабить стали. Шанов перебили... Клыка последним взяли!
   -Клык, бедный Клык, - горько прошептал старик. - Говори дальше! Ну!!!
   -Ну, девок всех ссильничали, баб что покрасивее. Но они ещё добрые были. Куда лучше, чем соседи наши дорогие!
   -Какие соседи? - не понял поначалу Ромуальд. - Это Торстона, что ли?
   -При чём тут твой собутыльник! - совсем обнаглела Герта. - Рыжекаменские! Они вместе с базиликанцами пришли, вместе грабили. Только базиликанцы лишь мужиков, что за оружие схватился, убили, да собак. Ну, нас насиловали. А эти... Насиловали и убивали. Старух и стариков - сразу. Твоего Торстона кверху ногами подвесили, да так и оставили до вечера. Мамку базиликанцы отбили, а бабку - изнасиловали да убили. Отца - сразу, стрелой... Я их там, за церковью похоронила. Там - всех наших похоронили. Скопом. Сотню могил не выкопали бы всё равно, а ночью лисы повадились, да волки на околице выли!
   -Так значит, - глухо сказал Ромуальд. - Хоть Нойвилл - жив?
   -Жив, - всхлипнула Герта. - Я его собой выкупила, а Фома меня у своего декана в кости выиграл. С тех пор так и живём.
   -И много вас таких... живёт? - скривил губы дед.
   -Ну... почитай все бабы, что живы остались! - Герта, похоже, успокоилась, всхлипывать перестала. Только голову базиликанца на коленях держала, словно свой срам пыталась ей прикрыть.
   -Сколько это - все? - спросил Ромуальд. - У нас - село большое!
   -Полсотни, наверное, - Герта даже задумалась, посчитала в уме. - Некоторых рыжекаменские увели с собой. Мать - тоже. Здесь только те остались, кто базиликанцам приглянулся. Некоторые полуденники и с двумя живут...
   -А базиликанцы - в селе? - удивился дед. - Я их не видел!
   -Они там, на полуденной половине! - махнула рукой девка. - Их двадцать, да ещё десяток рыжекаменских здесь обретается. Но они чаще на охоте, дичью воинов снабжают. А те все за прудом живут. Там дома им побогаче кажутся!
   -Значит, двадцать, - довольно сказал старик. - Ну, это не число. В Рыжих Камнях есть?
   -Там - не надо, - возразила девка. - Там и присягу принесли. Ихнему августу, Филиппу!
   -Присягу? - зло оскалившись, переспросил Ромуальд. - Ну, господь им судья, что из-под сени Святого Креста под шипы Розы ушли... Собирайся!
   -Куда?! - подхватилась девка. - Я никуда не пойду! Фома...
   Остро заточенное, да ещё и медью обитое навершие посоха с хрустом вошло в глотку базиликанцу. Тот даже не дёрнулся, уже мёртвый, но старик для верности покачал посох в шее, расширяя рану. А потом - ярость затмила глаза, со всего маху обрушил посох на голову единственной внучке. На этот раз не промахнулся - попал в висок.
   -Эх, Ронна, Рона, - прошептал немеющими губами, чуя, как заходится от боли сердце. - Говорил ведь тебе, избалуешь внучку!..
   Он плохо помнил, как вышел из дома, как появился на околице и как махал руками, призывая гардар. Лишь услышав перестук копыт, покачнулся. И, к стыду своему, сомлел...
  
   5.Ярослав. Деревня Торонтон. 23 день месяца Серпеня.
   -Вперёд! - увидев сигнал старика, поведавший, что всё чисто, приказал Ярослав. - Но - осторожно. Кто знает, что у деда на уме...
   Последнее предназначалось уже только десятниками и все они, отобранные лично самим Ярославом, послушно склонили головы. Впрочем, Яросвет и тут не утерпел, брякнул что-то про слишком осторожных, которые... Последние слова заглушил грохот четырёх сотен копыт. Земля ощутимо содрогнулась, хотя кони шли еле-еле. Грунью.
   И тут старик рухнул, как подкошенный. На миг своим падением даже притормозив скок. Но расстояние было небольшим, а глаза у большинства - зоркие. Разглядели, что стрелы нет... И всё же поехали тише, почти шагом.
   Доехали быстро. Полтора перестрела для владенских коней - не расстояние. Двое дружинников со щитами и Тилла спрыгнули с коней. Травница тут же что-то добыла из сумы, сунула под нос старику... Тот закашлялся, дёрнулся и сел. Глаза ещё бессмысленные, а уже за посох хватается. Девку, впрочем, поблагодарил - ошеломил, по-гардарски сказав "спасибо". И тут же - к сотнику:
   -Базиликанцы есть! На том конце села, как и говорил... Их мало, двадцать, к тому же - все по домам разошлись. Сволочи! Да и девятнадцать их осталось...
   -Сотник, - подняв с земли тяжёлый посох деда, сказал один из дружинников. - У него посох - в крови!
   -Злыдень, в дом! - приказал Ярослав. - Яросвет, Жароок, Травень, ваши десятки со мной! Богдан, Станята, ваши - в обход! Остальные - вокруг села! Смотрите, чтобы ни единой души не выбралось живьём...
   -Наших мужиков там нет, - встрял Ромуальд на своём странном гардарском. - Так что любой мужчина - враг!
   -Это - хорошо, - проворчал кто-то за спиной Ярослава. - Легче рубить!..
   -Ну, тогда -вперёд! - вынимая из-за пояса огромную, на длинной рукояти секиру проревел Ярослав, чуть приподнявшись в стременах. - Слава Роду!
   -Слава! - разом откликнулись сто глоток...
   Кони, отдохнувшие, породистые, выносливые и крепкие, разом махнули до середины улицы. Пока ни сопротивления, ни даже намёка на него не было... Впрочем, цокот копыт тяжёлой конницы не мог не привлечь к себе внимание. Раскрылось одинокое окно и высунувшегося в него базиликанца пригвоздило к подоконнику сулицей. Завизжала вусмерть перепуганная, или уже успевшая прижиться баба...
   -Быстрее! - заорал Ярослав, обрушив вниз руку с секирой - нагнетал кровь для тяжёлого удара.
   -Да чего бояться?! - возмутился Жароок, чья быстрая чалая кобыла пластала всего в двух корпусах от сотника. - Мы их одной левой... Как тараканов!
   -Вон они, тараканы! - проорал Яросвет, всаживая остроги в бока своему тарпану с нежным прозвищем Жаба. - Проснулись... Попробуй теперь, прихлопни их!
   И впрямь, на другом краю деревне, отгороженном от этого широким и длинным прудом и узким деревянным мостом через него, поднялась суета. Из домов, на ходу снаряжаясь - натягивая доспехи и цепляя оружие... Кажется, их было двенадцать. Точнее на глаз да со скачущего коня, не сочтёшь.
   -Наддай! - крикнул Ярослав, пригибаясь к гриве. - Наддай, пока не поздно!
   -Да чего ты боишься, сотник?! - возмутился сквозь зубы Жароок. Но его слова снесло назад и вряд ли Ярослав их услышал.
   Отряд всё же наддал и как раз на бешеном галопе проходил начало моста, когда базиликанцы на другом его конце собрались наконец под начало своего декана - рослого и не по-базиликански крепкого воина в доброй, отливающей булатом лорике и при длинном, опять же не базиликанском мече. Увы, рассмотреть цвет его волос невозможно было. Шлем закрывал всю голову наглухо, широкие защитные пластины опускались до подбородка. По знаку своего командира, немногочисленные собравшиеся подле него воины составили нечто вроде стены. Тонкой она получилось - в два ряда. К тому же только у четверых были скутумы - прямоугольные базиликанские щиты, за которыми можно было бы выдержать и атаку конницы. Тем более декан сразу определил самое надёжное место - выезд с моста. Там и выстроил своих, причём не пожалел драгоценного времени и навалил нечто вроде баррикады впереди...
   -Слава! - заорал Ярослав, наконец-то вздымая секиру к Коло. - Слава! Убивай!
   -Убивай! - рявкнул рядом Яросвет, поднимая вверх свой огромный меч. - Убивай гадов!
   Кто-то не только орать успевал, но и стрелять. Тяжёлые боевые стрелы способны были пробить даже скутум... наверное. Уж точно пробивали лёгкие базиликанские шлемы. Меткие родянские стрелки били влёт и сначала двое разом, потом - ещё двое базиликанцев рухнули ломая непрочный ряд. А уже через мгновение туда же, разрядив наконец свой гнев бешенными ударами, вломились и всадники.
   Весь бой, далее случившийся, был удивительно короток и вряд ли воины Ярослава потратили больше нескольких малых мер времени, чтобы уложить всех стратиотов на сыру землю. Мёртвыми, разумеется - пленных не брали, как и наказал старый Ромуальд.
   -Всё, сотник, - тяжело дыша отёр лезвие меча Жароок, сваливший двоих. - А ты боялся...
   Тут его и настигла стрела. Глупо настигла, в правое плечо, со спины...
   -Жароок! - заорал его побратим Травень. - Жароок, ты что?!
   -Больно однако, - пожаловался Жароок, на миг оторвав лицо от пышной конской гривы. И - свалился.
   -Откуда стреляли? - Ярослав даже в стременах привстал, осматривая все дома, что были за спиной Жароока. - Не вижу!
   Не дожидаясь его приказа, десяток Жароока бросил своих конёй в намёт к тем домам. В руках у воинов появились луки... Пусть только высунется тот подлец!
   Подлец не высунулся... сам. Но и безнаказанным не укрылся. На пороге одного из домов на миг выросла женщина, прокричала что-то и тут же её втащили обратно. Впрочем, никто не понял, что она кричала. Догадались скорее - предупреждала...
   -Все - назад! - вдруг одёрнул их яростный окрик сотника. - Яросвет, перекрой им задворки! Чтобы не ушли!
   Почему-то сразу все решили, что там - не один человек.
   -Травень, пошли кого-нито за остальными, - приказал Ярослав. - Пусть только дозоры оставят... крепкие! Внял?
   -Внял, сотник! - коротко ответил тот, довольный. - Слышали?! Выполнять!
   -Остальным - щиты на руку! Бейте по окнам! По окнам!
   Приказ был выполнен немедленно. Тем более - воины остались только из десятка Жароока, люди горели жаждой мести, а луки были снаряжены и даже стрелы наложены. Так, на всякий случай.
   Окна в доме были затянуты бычьим пузырём. Но уже через несколько мер времени не осталось ни одного целого - полопались под стрелами.
   -Выходите! - по-торингски, громко велел Ярослав. - Выходите, если не хотите, чтобы мы вас факельными стрелами закидали!
   -Сотник, - дёрнул его за плечо один из воинов. - Смотри!
   Ярослав, взвинченный за время боя, обернулся резко и зло... Сплюнул.
   -Пугать-то зачем? - выговорил дружиннику. - Подумаешь, бабы! Правда, много их...
   И впрямь, деревенские женщины - те, кому посчастливилось выжить, медленно собирались на площадь со всех сторон. Некоторые, в основном немолодые, выглядели предельно измученными. Страшно выглядели. И все - молчали...
   Впрочем, через мгновение дышать стало легче: на площади стали собираться и дружинники. Для начала пришли два десятка Богдана и Станяты. И ещё один - Добрана - подоспел чуть позже. Вот это уже было совсем хорошо. У Добрана были собраны лучшие лучники сотни, которые били векше в глаз, не промахивались.
   -Вы видите, теперь нас - больше! - возвысив голос, сказал Ярослав. - Сдавайтесь, тогда будем судить по Правде! Будете сопротивляться, не пощадим никого! Ну?!
   -Они не сдадутся, - не поднимая головы, тихо но отчётливо сказала немолодая женщина, стоявшая подле. - Там - рыжекаменцы, соседи наши разлюбезные. Базиликанцы были сволочи, но эти - сволочи вдвойне. Даже если вы им пообещаете жизнь, мы - убьём! Потому сдаваться не будут!
   -Жаль, - вздохнул Ярослав. - Я им жизни и не обещал. Только правый суд. Каждому по заслугам...
   -Не будем им правого суда, - тихо, но твёрдо ответила женщина. - И неправого - не будет! Наш суд их ждёт...
   К ней подошла ещё одна, такая же измождённая, но - гораздо моложе. В руках - откуда только взялся - факел, на бешенном ветру, внезапно поднявшемся на площади, яростно мечущийся небольшим отростком рудого пламени. Младшая подала факел старшей... Та сначала медленно, но всё убыстряя шаг пошла на дом. Пламя на факеле рвалось в стороны, но - не гасло...
   -Задержать? - одними губами спросил Богдан, сообразительный и скороумный. - Я пошлю пару...
   -Стоять, - страшным шёпотом запретил ему сотник. - Божий Суд! А впрочем... Стрелами - по окнам! Прикроем её!
   Ударили быстро и так плотно, что если кто и пытался остановить женщину, просто не смог подойти к окну. А потом... Потом она подошла - очень близко, шагов на пять к дому. И, широко размахнувшись, бросила факел на крышу.
   Огонь не загорелся. Солома, покрывавшая крышу, отсырела, факел был мал, и слабое его пламя лишь лениво лизало кровлю, иногда опаляя, но не зажигая. И лишаясь последней пищи, медленно затухало.
   -Сотня! - скомандовал Ярослав, убедившись, что факел не запалит дом. - Сотня, зажигательными - бей!
   Сотни здесь, конечно, не было. Четыре десятка, может - пять. Но все, как и положено - с луками и сулицами. В небо разом поднялась туча стрел, причём каждая или почти каждая несла за собой дымный след. Факельная...
   Когда же в крышу, пусть даже сырую, втыкается дюжина дюжин стрел разом, или через короткий промежуток, когда некоторая часть из них влетает случайно или по умыслу в дом, втыкается в стены и стропила, пожара не избежать. Обязательно найдётся место, или веточка, или пучок соломы достаточно сухой, чтобы вспыхнуть жарко. И - подсушить своим жаром соседние. Крыша занялась стремительно, сначала накрыв площадь густым столбом чёрного дыма, потом выбросив вверх клубы белого. Закончилось всё ярым пламенем, которое выбросилось сначала из-под крыши, потом подхватилось и из окна... Пытавшихся выбраться из пылающего дома, выбили стрелами и взяли в мечи воины Яросвета - даже в панике предатели бросились через задворки...
   Суровый и страшный, весь в копоти Ярослав медленно снял шлем, против сердца сотворил оберегающий знак.
   -Род, твоей волей, - сказал тихо...
  
   6. Ярослав и его сотня. Торонтон. 23 день месяца Серпеня.
   Бой закончился настолько быстро, что не успели даже ярость потратить. К радости Ярослава, потери были невелики. Трое раненных, из которых только Жароок серьёзно. Да и то, несмотря на все его вопли, Тилла рану уже залечила и какой-то вонючей, белесой гадостью сверху смазала, чтобы не гноилась. Яросвет, который всё и всегда видел и знал, над самым ухом раненного приятеля вещал, что это - дерьмо паучиное, его иначе паутиной зовут. Мол, Тилла его прямо из задницы выковыривает. Тилла злилась, в голос огрызалась... Но терпела. Не до того было - только-только дорвавшись до работы, она изо всех сил старалась доказать свою полезность и нужность. То, что двое из троих - кроме Жароока, сразу сели в седло, говорило о том, что ей это удалось... Впрочем, настроение лишь поначалу было радужным. Злыдень, догнавший сотню лишь теперь, после боя, принёс весть о том, что в доме нашёл голых и мёртвых базиликанского солдата и торингскую девку. Оба убиты жестоко. Стариковым посохом, если он хоть что-то понимает. Ещё - воины доносили, что во многих домах более ни души. Только те женщины, что и через час молча стояли одной мрачной массой подле догорающего дома. А домов много, почти пять десятков. Это ж если как у них - две-три сотни людей должны быть! И скотина! Вон какие дворы богатые! Пусто в них теперь...
   Сам Ромуальд, про которого говорили шёпотом и чаще всего с искорками восторга в голосах, пришёл на площадь ближе к мигу, когда Коло прошло зенит. Мрачный, ещё больше иссохший и поседевший. Если такое возможно с человеком, который уже сед волосом и худ телом и обликом. Он молча, не заговаривая, прошёл мимо воинов, подошёл к бабам и несколько минут просто смотрел на огонь. Потом что-то коротко спросил и ему хором ответили. Слышно, впрочем, не было. И расстояние немалое, и ветер в ту сторону. Старик довольно долго говорил, что-то доказывал, убеждал кажется... Потом загалдели женщины. Именно загалдели - перебивая друг друга, высокими голосами, кто-то визжал. Послышался плач...
   -Чего они там? - помрачнев, спросил Яросвет.
   -Не ведаю, - пожал плечами сотник. - Далеко... Да ты не волнуйся! Что бы ни решили, всё нам скажут, Вон, уже идут!
   Шли трое: мрачный Ромуальд, следом - те две женщины-поджигательницы, старая и молодая. У обоих - заплаканные, но решительные лица.
   -Началось, - предрёк Яросвет. - Ну, сотник, ты как хошь, а я - в кусты! У меня конь с утра не поен!
   -Яросвет! - нервно сказал Ярослав. - Стой!
   -Конь превыше всего! - уже издалека, заглушаемый громом копыт, донёсся голос побратима.
   -Здрав буди, Ромуальд, - нерадостно сказал сотник, оставаясь в седле. - Что ты грустен? Твоя деревня свободна. И род не прервётся, как я слышал... Внук здоров?
   -Здоров... телом, - тихо ответил старик. - Кто ведает, что сталось с его душой?! А впрочем... Я к тебе по делу, сотник Ярослав!
   -Догадываюсь, - кивнул тот. - А это - выборные от жителей?
   -Да... от жителей! - трудно ответил Ромуальд. - По правде, я убеждал их, что ты не можешь... они не хотят и слушать. Пойми их, они натерпелись такого, что и врагу пожелать не хочется! Даже тем, кто это сотворил!
   -Я видел, - кивнул Ярослав. - Ненависть глубоко укоренилась в их душах, благо что и пищи для неё довольно. Они хотят, чтобы мы отомстили за них? Скажи - отомстим. Уже скоро!
   -Я - Лаора, жена... вдова Торстона Коротышки. У меня были две дочери, три внука и внучка. Они все - мертвы. Их убили не базиликанцы, те лишь грабили и насиловали, их убили наши соседи из Рыжих Камней. И твоих людей ранили рыжекаменские. Отомсти! Убей их! Убей их всех и сожги деревню!
   -Постой, я не могу, - растерянно пробормотал Ярослав, смятый этим натиском в один миг. - Это - торингская деревня, она во власти вашего императора и лишь он может...
   -Я - Бирута, вдова Ликина Меткого, - молодой легче далось прозвание вдовой. - Мой муж погиб в начале боя, его подняли на копья. Мой ребёнок никогда уже не родится - я выкинула после того, как меня изнасиловали. Он молит тебя о мщении, гардар! А если тебе мало нашей мольбы, мы заплатим... У нас мало что осталось... Почти ничего. Кроме нас. Мы заплатим собой. Вы ведь воины, вам нужны женщины!
   Её глаза наверное когда-то были красивы: огромные, похожие на озёра голубые глаза, укрытые под длинными ресницами. Сейчас в них ярым пламенем полыхало безумие. И оно лишь ярче разгорелось, когда Бирута лихорадочно начала срывать с себя те лохмотья, что были её одеждой. Обнажилось порядком исхудавшее, но когда-то крепкое и сочное тело, грудь же и сейчас была полна и красива. Только в синяках и ссадинах...
   Видимо, Ярослав, а может и кто-то из десятников за его спиной слишком откровенно зацепился взглядом за один из этих синяков. Бирута не смутилась, но улыбнулась:
   -Я грязная для тебя, воин?.. Я отмоюсь, клянусь! Мы будем чистые, как в первую брачную ночь. Мы все готовы заплатить. За смерть! Сначала - сожгите Рыжие Камни, убейте там всех. Потом - берите нас. И делайте, что хотите! Ну, что же вы, воины?!
   Ярослав резко обернулся в седле, цепким взором поймал лица воинов... Нет, он не зря более года, с тех пор, как стал сотником, лично подбирал каждого дружинника. Ни один не ухмылялся, а похоть, если и была - загнал куда поглубже. Зато ярости хватало. Кто-то уже требовал идти на эту деревню. Их - сотня, они и впрямь сотрут её с лица земли!
   -Прости, краса, - тихо сказал он, заворачивая коня. - Не могу! Мы не можем жечь торингскую деревню, наш князь скарает нас всех за глотки! Прости...
   -Хорошо, вам не нужны мы! - отчаянно выкрикнула доселе молчавшая старшая, Лаора. - Но золото, золото вам нужно? Мы отдаём себя вам в рабство! Вы можете нас продать и получить много денег. Мы - здоровые, крепкие, можем иметь здоровых детей... Ну же, соглашайтесь! Мы прямо сейчас подпишем всё, что требуется! Отомстите же за нас!
   -Сотня, за мной! - искажённым голосом выкрикнул Ярослав. И, чуть не сшибив Ромуальда, стоявшего подле, пустил коня в намёт. Прочь из деревни, пока не пересилила ярость, прочь!
   Да разве уйдёшь от этого... Расстояние - а сотня разбила лагерь в двух верстах от околицы, между двух холмов, на берегу небольшой, но быстрой реки - не главное. Варили кулеш, отпаивали-откармливали коней... Молча. Самые записные балагуры ходили мрачные, подавленные. А общее мнение высказал обычно осторожный в словах Богдан.
   -Надо было согласиться, сотник, - мрачно сказал он, стараясь на Ярослава не смотреть.
   -Ты на баб польстился, аль на золото? - яро сверкнул на него глазами тот. Понимая, что обижает смертельно.
   Богдан, однако не обиделся, лишь поднял на Ярослава глаза:
   -Яр, - он редко так обращался к сотнику, но только иногда, в минуты откровенности. - Яр, мы многое потеряем в этой войне, но Род заповедал нам хранить честь. А сможешь ты теперь смотреть в глаза этим женщинам? Да плевать на золото! И женские ласки на войне успеем получить сполна... в тех же Рыжих Камнях. Ну, если кто и получит с какой бабы здесь плату, ты-то что яришься? Тебя за удило никто не тянет. Можешь в сторонке остаться! Но отплатить нечисти - должны! Решайся, сотник...
   Ярослав обернулся, чтобы уйти и замер, удивлённый. Оказывается, у костров никто не сидел, все собрались поближе и заворожено слушали. И лица у всех были серьёзные. А Яросвет ещё и поддержал Богдана, предатель:
   -Решайся, сотник!
   -Кулеш сгорит, вояки, - сплюнув под ноги побратиму, сердито сказал Ярослав. - Снидайте идите. В бой с изголодавшимися не пойду!
   -Злее будем! - настойчиво сказал Богдан. - Ты же видишь, все готовы хоть прямо сейчас в сёдла! Решайся, сотник!
   -Кони устали, - предпринял последнюю попытку Ярослав. - Да, Чернобог с вами! В седло!
   ...Сотня оказалась готова к походу за время, даже для его дружинников небывалое. Кулеш без жалости вывалили в траву - жирный, с курятиной и салом, густой. Сами обошлись сухарями и малым количеством пресного мёда. Тут же и тронулись вперёд. У деревни их встретил готовый к выступлению Ромуальд, пристроился на полкорпуса позади Ярослава - злого, насупленного, неразговорчивого. Женщины провожали воинов радостными криками, кто-то плакал...
   -Только платы нам с вас не надо! Ни золотом, ни бабами, - глухо сказал Ярослав. - Кто заикнётся, того - лично срублю!
   -Я понял, - поспешно ответил обрадованный проводник. - Но и ты не мешай, если кто с бабой позабавится... Мужиков всё одно не осталось, а дети - наше будущее!
   -Не буду! - после короткой паузы пообещал Ярослав...
  
   7.Ярослав и Ромуальд. Рыжие Камни. Вечер 23 дня месяца Серпеня.
   Рыжие Камни не зря были прозваны так. На Полночь от них - почти до самой околицы Торонтона - из земли выглядывают огромные валуны, покрытые рыжим мхом. Неплодородна тут земля, что ни делай. И нет той силы, что могла бы выворотить эти валуны из земли - уж и маги пытались. Деревня большая, богатая - пять десятков дворов, триста человек жителей, из которых мужчин - не меньше ста. Как и Торонтон... когда-то. Только если в Торонтоне живут фрехольдеры, то в Рыжих Камнях - вилланы. Разница - велика. В Торонтоне обитали в основном заслуженные ветераны легионов и корунел, свободные от уплаты налогов и, на три поколения, от воинской повинности. Вилланы обязаны были и тем, и другим. Фрехольдеры в тяжёлые годы получали помощь от императора, вилланы голодали и побирались, влезали в кабалу, становились серванами... Потому появление базиликанских вербовщиков, соривших столь необходимым перед голодной зимой золотом, здесь восприняли с радостью, в центурию записалось три четверти здоровых мужчин. А больных здесь и не бывало от роду... С такой же радостью пошли грабить соседей, с которыми доселе и дружили, и ссорились. Жили как соседи. Начав же, остановиться не смогли, бросились убивать, насиловали жён и дочерей тех, с кем недавно пили. Зато в многих домах появилась богатая утварь, в хлевах блеяло и мычало, мекало и квохтало новое, жирное и плодовитое поголовье. Фохт Вид и старики обсуждали как дело решённое, кому и где в следующем году сеяться на землях торонтонцев. За верную службу проводниками, август Филипп, император базиликанцев, именным указом пожаловал Рыжим Камням земли фрехольдеров. После этого утихли даже голоса тех, кто допрежь был против и не одобрял зверств односельчан в соседней деревне. Казалось, всё уже ясно. Базиликанцы твёрдой ногой стояли по всему Фронтиру, редкие и малочисленные отряды партизан либо вымерзнут к весне, либо будут перебиты силой оружия... Измена императору вряд ли будет наказана. Оружие, доброе торингское оружие и малая толика доспехов, выданные на центурию от щедрот базиликанцев, свалили в сарае у фохта. Пусть валяется, бесполезное, до весны. Тогда - продадут, обменяют на коней и зерно, на овощи... можно и серванов общинных прикупить! Теперь-то, когда разбогатели... Расплата, меж тем, приближалась - в лице сотни всадников в тяжёлых доспехах. А предупредить о ней было некому: полдюжины девок - соплячек, самой старшей из которых вряд ли минуло четырнадцать вёсен, перебили сулицами, пока ещё плескалась ярость в душах. И, вымахав на небольшой, пологий холм, оказались прямо над деревней. По прямой - перестрела два-три, не больше...
   -Как? - коротко спросил Яросвет, из-под ладони вглядываясь в не подозревающий пока ни о чём, снующий по улице по своим делам народ.
   -Изгоном! - так же коротко ответил Ярослав. И то верно - не звери всё ж... Кому удастся через открытый конец выскочить, пусть радуются жизни. Остальным - смерть!
   -Не щадить! - заорал он, вновь добывая из поясных колец секиру. - Месть!
   -Месть! - этим вечером боевой клич сотни сменился.
   Ударили лихо, на намёте, широкой лавой пройдя по полям и вычесав оттуда тех, кто под последними, холодеющими лучами заходящего Коло ковырялся на своих полосках земли. Бегущих к деревне было уже около тридцати - мужики, подростки, женщины. Их били стрелами в спины, метали сулицы. Били пока всех: ярость была велика, а ожидание, пока колебался сотник, лишь разожгло её огонь в душах. Это потом, когда остынут и месть утолится пролитой кровью, начнут выбирать и беречь женщин, щадить детишек... Пока до этого было далеко. Зато первое сопротивление: пока ещё редкие стрелы из-за окраинных плетней, уже началось.
   -Яросвет! - рявкнул Ярослав, когда стрела просвистела от него совсем близко - в паре локтей. - Ты и Добран - выметите их! Травень, Жаро... Ах да... Два десятка поведёшь налево. Бери жарооковых кметей! Остальные - за мной!
   Дальше, впрочем, хоть бой и случился, славы в нём не было. Лишь - горькая месть... Мужчин в селе почему-то оказалось немного, да и те сопротивлялись хоть и яростно но неумело. Часть легла ещё на околице, пешим строем пытаясь преградить дорогу коннице. Других выбили стрелами и сулицами уже вдогон. Третьих... А третьих и не было. Напоследок, в награду, осталось беззащитное село и столь же беззащитные женщины и дети в нём. Многие воины, не видя в этом ничего плохого, воспользовались этой беззащитностью сполна. Наверное, так же кричали женщины в Торонтоне, когда их насиловали, также плакали дети, цепляясь за материнский подол, когда их отрывали, в горячке отшвыривали безжалостно. Многие так и погибли...
   Ромуальд седло не покидал, ехал через всё село с каменным лицом и посохом - вновь окровавленным - поперёк холки положенным. Мимо него протащили кричащую, уже в разодранной лопоти женщину - он оставался холоден. Метким броском пришпилили к стене отрока - даже бровью не повёл... Остановился лишь у одного дома: не слишком богатого, но красиво изукрашенного резьбой, с изящным коньком на крыше и только что отстроенным овином на задворках. Во дворе и в доме уже хозяйничали воины, один из них тащил за волосы, веселясь и огрызаясь на плоские шутки товарищей, молодую и спелую девку в разодранной рубахе. В прореху маняще вываливались острые девичьи груди.
   Увидев Ромуальда, девка взвизгнула и рванулась волос не щадя. Закричала сначала не разборчиво, потом...
   -...Ромуальд! Дядя Ромуальд! Спаси! Спаси меня, молю!
   Старик сидел весь белый, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Дружинники, поначалу замявшиеся, давшие девке добежать до проводника, ободрились и уже вдвоём её схватили, потащили куда-то за дом.
   -Дядя Ромуальд!!! - уже нечеловеческим голосом закричала девушка. - Ради вашей дружбы с отцом!
   -Он не спас моих, Ганна, - глухо возразил старик.
   -Он пытался! - рванувшись и вынырнув из рубахи, прокричала Ганна. - Он спас твою внучку! И внука!
   -Внучки у меня уже нет, - тихо, так что Ганна вряд ли слышала, ответил Ромуальд. - И друга!
   Он так и не сказал ни слова, пока дружинники, на этот раз озверевшие, прямо на его глазах обратали Ганну. И тут же взяли по очереди. Только глаза крепко-крепко сомкнул...
   Подъёхавший Добран ужаснулся: лицо старика походило на лицо мертвяка, монстра ходячего. Только из-под век иногда вытекали одинокие слезы. И катились по бугристым щекам до подбородка, оставляя две блестящие дорожки...
   -Мы победили, Ромуальд, - тихо сказал он, не посмев даже коснуться рукой. - Твоя деревня отомщена!
   -Зажгите эту, - так же тихо велел старик. - Со всех концов!
   -Со всех - Ярослав не даст, - возразил рассудительный десятник. - Он тех, кто успеет уйти, щадить велел! За той околицей наши молодцы не охотятся... Многие и ушли...
   -Тогда - хотя б отсюда, - уже не так требовательно сказал Ромуальд. - Вражье гнездо!
   -Отсюда - можно! - почесав бритый затылок, пробурчал Добран. - Но я всё же с Ярославом поговорю.
   -Говори...
   Десятник ускакал, но Ромуальд не стал ждать. Факел, не факел, а светильник в доме его друга, лучшего гончара этой деревни Выкинда, был всегда. А кстати, где сам гончар?!
   Наконец-то спешившись, он не медленно прошёл через двор, с усмешкой отметил обрушенный гончарный круг - его дар Выкинду на прошлые именины. Поднялся по ровным, одна к одной ступенькам крыльца. И ручку эту он мастерил - из меди, как только он умел. А петли - Ромуальд Младший. Тоже добрый мастер-медник. А вот - горница, вот - светильник. Добрый светильник, медный... Кто там его мастерил? А кто смастерил все горшки и кувшины в его доме, ныне порушенном? Чего страдать? Вот только светильник - не самое лучшее средство для поджога. А печь - горячая. Значит, и угли не превратились в пепел...
   -Угольки, уголёчки, - пробормотал старик, вытаскивая полную лопату и вываливая её на покрытые дешёвым половиком. Шерсть сразу задымилась.
   -Всё, Выкинд, - проскрежетал Ромуальд зубами. - Я отмщён!
   -Предатель! - раздался за спиной яростный голос гончара. - Убийца!
   В спину Ромуальду вонзилось что-то твёрдое и острое, он захрипел, выворачиваясь и падая на колени. Посох, однако, из рук не выпускал и как развернулся, все оставшиеся силы вложил в один-единственный удар. От этого удара остриё вошло под дых гончару, и уже Выкинд заскрипел зубами и рухнул поверх друга, мешая свою кровь с его. Деревенский иерей сказал бы наверное, что так они свершали старинный варварский и жутко языческий ритуал братания... Но и он был к тому времени мёртв.
  
   8. Ярослав и Тилла. Близ Торонтона. Поздний вечер 23 дня месяца Серпеня.
   Рыжие Камни, даром что сплошь деревянные, вспыхнули быстро и жарко. Вот тебе и дожди недавние! Началось всё, что обидно, с той стороны, что уже прошли. Не исключено, гардары же и подожгли. Уходить пришлось быстро, бросая награбленное, иногда натягивая штаны уже на ходу... Когда собрались за околицей, на безопасном расстоянии от занявшейся одним большим костром деревни, воины на месте были все. Недосчитались, правда, двух щитов, лука и шлема, и растяп, потерявших дружинное добро, ждала скорая и лютая расправа. Война только начиналась, и Ярослав наказывал примерно, чтобы другим неповадно было. Здесь дела были закончены, и сотня направилась ночевать в Торонтон. Благо, близко...
   Ещё по дороге Ярослав сурово предупредил:
   -Баб не обижать!.. Они и без вас - обиженные Богами!
   -Да что ж мы, не люди? - обиделся за всех Яросвет.
   Ярослав тогда хмыкнул с явным сомнением... Угадал. Уже по прибытии многие дружинники выбрали себе подруг и разошлись по домам. В сёдлах остались лишь заранее назначенные вартовыми воины Добрана, да те, кому женщин не досталось.
   -Эй, а где старик? - только тут вспомнил Ярослав.
   -Нету его, - ответил кто-то из десятников. - Он, кажется, в том доме был, что первым загорелся!
   Тут и Добран очнулся, с ругательством по лбу себе врезал:
   -Он ведь и уговаривал меня деревню поджечь! Со всех, мол, концов! Чтобы неповадно было...
   -Ты не поджёг? - заинтересовался сотник.
   -Что я, Родом обиженный? - возмутился Добран. - Я тебя искать поехал! Ты ж такие дела решаешь!
   -Молодец, - одобрил Ярослав. - Жаль только, никого подле оставить не додумался...
   -Так ведь... всем же торока набить хочется!
   -А что ж мне не сказал?..
   -Так... Пока нашёл в вертепе этом, пока добрался - пожар и начался, - виновато развёл руками десятник. - Тут уж не до того было!
   -Оправдался, - невесело усмехнулся Ярослав. - Ладно, чего теперь уж... Бди!
   Добран зычным голосом велел половине своего десятка уходить на полночную окраину, с половиной остался на месте. Сотник, он сам видел, спешился и устало пошагал по улице куда-то в глубь, ведя коня в поводу.
   -Чего ж он сам не позабавится? - посочувствовал кто-то из вартовых за спиной.
   -С вами - позабавишься, - возмутился Добран. - Всех баб разобрали! Разве что вот...
   Он не договорил, и поспешно увёл варту прочь - чтобы хлопцы не видели, как следом за Ярославом пустила своего огромного Серко травница сотни - Тилла. Пусть и впрямь сотник хоть ночку спокойную проведёт...
   Сотника терзали совсем другие мысли. Он устал - не от скачки и короткой сечи - от крови. Ему и впрямь хотелось любви. Простой, без затей и клятв, без обещаний любить вечно и без чрезмерных страданий. Ни Умила с её гордыней, ни Тилла с её ревностью такой любви дать не могли. Может, правы были те его вои, что незатейливо брали такую любовь - силой, с боя или вот так, на постое?
   -Ярослав! - раздался за спиной привычный уже, глуховатый голос Тиллы. - Что невесел сегодня?
   -Я? - насколько мог - искренне изумился тот. - Я весёлый и радостный, травница! Мне не с чего грустить, коль уж мы одержали за день две великих победы! Для начала - разгромили малый отряд базиликанских насильников, к тому ещё - предателей наказали. Правда, за это, скорее всего, твой сотник ответит головой... Ну, тут уж как получится!
   -Бедный мой, - совсем не как с сотником разговаривая, проворковала Тилла, подходя поближе и грубоватой, в мозолях от меча и повода ладонью проводя по его щеке. - И - колючий. Когда волос обривал последний раз?
   -В лагере ещё, - мрачно ответил Ярослав. - Тебе чего?
   -Ничего! - удивилась Тилла. - Разве я что говорю? Колючий, так колючий... Иди ко мне, мой сотник!
   -Тилла, мы - в походе, - без особой убеждённости возразил Ярослав. - Не время!
   -Для всей сотни время, и для тебя - время! - возмущённо сказала Тилла, ковыряясь сбоку с завязками кольчуги. - Помоги уж, что ли!..
   Без особой охоты, он всё же помог травнице снять доспех и рубаху. А уж потом кровь сама бросилась в голову, остальное сняли быстро - в том числе и его тяжёлый доспех... У Тиллы даже рубаха порвалась...
   Очнулись через час, не раньше. Оба усталые, но довольные. Глядя на раскинувшееся на стерне белое тело подруги, Ярослав бесплодно пытался разобраться в своих чувствах. Проще было броситься со стены в ров. Или - одному выйти на бой против сотни. Чтобы разобраться, кто больше по сердцу: Умила, красавица и умница, или Тилла... Ну, с достоинствами Тиллы всё давно ясно...
   Умила. И рядом - Тилла. Одна нежная, хрупкая... гордая - да, куда уж княжеской дочке без этого. Другая... нежности и хрупкости нет вовсе. Красота... Да красива, дикой красотой медведицы. Зато не колеблется кого выбирать. С давних пор не колеблется, с четырнадцати девчоночьих вёсен.
   Ярослав пошевелился, и Тилла, которая вроде и дремала, немедленно очнулась:
   -Что случилось?..
   -Вставай, - тихо сказал Ярослав. - Устала, поди, на земле! Да и холодно уже. Вересень близится...
   -Я не замёрзну, если ты - рядом, - заверила Тилла, усаживаясь и медленно натягивая поверх пышной груди срачницу. - Ведь ты - не уйдёшь?
   -Пойдём, поищем хату, - мягко уклонился от вопроса Ярослав. - И впрямь холодает.
   Вряд ли его ответ удоволил травницу полностью. Но другого не было. Сейчас...
   Оделись быстро. Тилла кольчугу не натягивала, неся четверть пуда на руке, как пушинку. В соседнем огороде трещали кусты, слышался непрерывный шорох земли и чьё-то сопение. Ещё один дружинник торопился наверстать время, пока Лель не отвернулся.
   Только дошли до дома, начали подниматься на крыльцо, рядом с калиткой, разумеется - выбитой и доселе не поправленной, возник всадник. Чужой...
   -Сотник Ярослав? - громыхнул во весь родянский голос. - Я тебя по всей деревне ищу! Князь кличет! Срочно!
  
   9.Князь Лютень и Ярослав. Торонтон. Ночь на 24 месяца Серпеня.
   Избу для себя князь Лютень выбрал добрую. Будь он торингом, или просто - верь в Крест и Розу, ещё удобнее было бы, ибо небольшая деревенская церквушка опиралась одной стеной как раз на этот дом. Впрочем, здесь жил всего лишь один из местных богачей, на свои деньги церковь отстроивший и этим донельзя гордый... Когда-то. Теперь и он был мёртв, а его немолодая, но ещё красивая жена, раскопав где-то сряду, поспешно в неё обрядилась и теперь прислуживала гардарским военоначальникам, подавая им на стол блюдо за блюдом, кувшин за кувшином. На открытой шее - её должен был украшать золотой торквес, давешний подарок мужа - алел и наливался кровью свежий засос. Хоть и немолода была, а какой-то гардарский хоробр не удержался, испробовал ещё спелую ягодку...
   Каждый раз, натыкаясь взором на этот бурый знак чье-то страсти, князь Лютень и сам бурел ликом, крепко сжимал кулаки. Глядя на него, хмурился и Рудослав Буй-тур Владенский - что позор Медведю, позор и Туру!.. На третий или четвёртый проход Лютень не выдержал, рывком притянул к себе женщину, ткнул в синяк пальцем:
   -Силой?!
   Хоть в гневе прорычал неразборчиво, женщина поняла, поспешно замотала головой:
   -Сама уступила!
   -Ладно, коль так, - проворчал Лютень, далеко не успокоенный. В следующий момент, вздохнув тяжело, налил себе новую чарку местного пива, пригубил... Поморщился слегка - пиво, молодое, больше напоминало пока брагу. Горчило, в мозг не било...
   -Ну, где там твой хвалёный сотник? - не удержался от вопроса Рудослав. - Ух, будь моя воля...
   -Мы - равны как воеводы, я ж говорил тебе! - мрачно ответил Лютень. - Ивещей!!!
   Воевода, предпочтя, по дурному настроению князя, обретаться на крыльце, в два шага оказался внутри:
   -Звал?
   -Где Ярослав? - не скрывая недовольства, спросил князь. - Долго мне ещё ждать его?!
   -Идёт уже! - немедленно ответил воевода. - Прикажешь сразу к тебе?
   -Сразу! - подумав немного, согласился князь. - А ежели крутить начнёт... Десяток гридней держи тут, рядом. Будет крутить, тут и в поруб посажу! Сволочь...
   -Ты, княже, не обессудь, - внезапно решившись на что-то, возразил воевода. - А только я не позволю тебе честного воина сволочить! Допроси сначала, послухов найди. Тогда и карай - твоё право! До сих пор Ярослав - твой верный сотник. Лучший в тысяче, головой отвечаю!
   -Ответишь, - скрежетнул зубами Лютень. - Ответишь! Как я теперь Радану в глаза посмотрю?! Защитнички. Деревню сожгли, баб снасильничали! Детей малых, и тех убивали! Как с врагами, право слово!
   Тут, наконец, спасительно скрипнула дверь и вошедший внутрь Ярослав, низко поклонившись на карликов рассчитанной притолоке, повторил свой поклон уже для князей. И - ещё раз, наособицу, для хозяйки, зардевшейся ликом от его знака внимания.
   Переведя взор с Ярослава на женщину, князь ещё раз обозрел засос у неё на шее, хмуро спросил:
   -Твоя работа? - и пальцем ткнул, уточняя.
   Ярослав смолчал, возразила сама хозяйка, из-за волнения и малой толики испуга говорившая сбивчиво:
   -Не он, не он! Да я ж сказала, по доброй воле всё было! Никто не виноват!
   -Чего молчишь? - одним взмахом ладони остановив поток выкриков, спросил Лютень. - Чего не оправдываешься?!
   -В чём? - резко спросил Ярослав. - Всё делал твоей волей! Может, слегка только перегнул, когда в драку полез.
   -В драку? - вскочив на ноги и побледнев от гнева, заорал князь Лютень. - В драку?! Ты резню устроил! В торингской деревне! Будь это даже в базиликанской, безнаказанно бы не сошло тебе с рук! А ты - в союзной! Детей убивал! Женщин - насиловал!
   -Я - не насиловал, - сухо возразил Ярослав. - Воинов - не держал. И не стал бы! То казнь была. Месть, о которой нас вот они и просили! Она, Лаора, в том числе!
   -Ты - Лаора? - резко повернувшись к хозяйке, спросил князь.
   -Я, - подтвердила та, уже всерьёз испуганная страстями, разыгравшимися у неё на глазах. - Лаора, вдова Торстона Коротышки!
   -Ты просила моих воинов пойти войной на соседнюю деревню?
   -На Рыжие Камни? - лицо женщины исказилось гримасой ненависти. - Умоляла! На коленях валялась и награду обещала. Обещанное - исполнила! За то, что сделали, вдвое больше бы заплатила, да они и так отказывались...
   -Вот как... Ты просила их убить своих соседей, изнасиловать их жён и дочерей, убить детей? - князь, похоже, был неприятно поражён. - За что такая ненависть?
   -За это за всё - не мало ли? - раздёрнув на себе рубаху, медленно ответила Лаора. - За мужа моего, ко мне завсегда доброго, за детей, внуков... За то, что на всё село один мальчишка жив остался. И того - девчонка, сестра своим телом выкупила... Первая красавица!
   -Ты не поняла, женщина, - раздражённо прервал её воевода Рудослав. - За что - соседей зорить?!
   -Так это они ж всё сотворили, нечисть этакая! - удивилась женщина. - Базиликанцы только грабили, да насиловали. А эти - ещё и убивали...
   -Понятно, - пробурчал Рудослав. - Княже, сотник неповинен! Вот тебе моё слово против любого иного, сам бы так поступил! Это ж надо, законы Рода преступить, соседей зорить... Подлый люд жил в этих ваших Рыжих Камнях. Да и название - дурное!
   -Дурное не дурное, а я рассчитывал в той деревне как раз твою тысячу поставить. На роздых и ночлег. Или ты думаешь, мы здесь сумеем три тысячи разместить? - мрачно возразил Лютень. - Ярослав, ты - иди сюда!
   -Я здесь, государь, - холодно, глядя перед собой и явно не желая замечать примирительные нотки в голосе князя, ответил Ярослав.
   -Ну, ну... не обижайся, - князь уже извинялся, пока - через силу. - Всякое в голову придёт, когда увидишь пепелище, да поймёшь, кто это сотворил. Да и обидно...
   -А объясняться с Раданом всё равно придётся! - заржал вдруг устроившийся у окна Рудослав. - Вон он идёт. Аж пышет гневом!
   -Ну уж нет, - с достоинством возразил Лютень, поспешно вставая. - Ты у нас - младший воевода! Вот ты и объясняйся... Сотник, за мной!
   -А как же наши равные права? - заржал ему вслед Рудослав. Невесело получилось.
   -А вот это - они и есть! - уже из-за порога возразил Лютень.
  
  
   16 декабря 2000 г. - 18 января 2012 г. Санкт-Петербург
   Лада - Гардарская богиня любви и брака
   скалога - Боевая галера торингского флота
   поприще - Четыре километра. Расстояние, которое человек не напрягаясь проходит за час
   гостинник - таможенный чиновник, ведавший в Гардарике сбором мыта с иностранцев.
   Лель - маленький мальчик, вроде гардарского амура. Проказник и озорник.
   Гости -Торговые гости, купцы
   чернавка - младшая холопка для черновой, грязной работы
   брусяница - брусяная изба - помещение для пира или совета. В тереме обычно две брусяницы - большая и малая.
   Дружинное поле - тренировочный плац
   собор - собрание, совет всех князей
   корзно - княжеский плащ
   закатник - Империя тор именовалась также закатной, а её жители полупрезрительно - закатниками.
   Священная дюжина - тринадцать
   корчийница - кузница
   ломотень - понедельник, также именуется первень
   четверток - четверг
   кош - обоз
   гульбище - находящийся на уровне второго-третьего поверха балкон, терасса
   обоярь - шёлк
   скарлатный - алый
   тьма тем - тысяча тысяч
   Яр Торгардский - воин, по легенде бывший спутником Святого Торвальда Основателя. Был разбойником, потом подружился с Торвальдом и погиб, сражаясь за него.
   Ключ - эскадра, боевое построение гардарского флота
   виднокрай - горизонт
   конец - канат, верёвка (морск. жарг.)
   Ведунская пуща - лес на границе родов Волка и Медведя, где ведуны со всей Гардарики набирались силы. Закрытое место для всех простых гардар и даже князей.
   Бер - медведь.
   Ошкуй - медведь
   лагун - бочонок
   полть - половина, часть
   перестрел (гардарский) - 300-400 шагов или 250-300 метров
   серпень - август
   фохт - староста
   зажитье - военная операция, имеющая целью сбор продовольствия и фуража на вражеской территории. Попросту - грабёж.
   Стрела с широким наконечником
   ошую - слева
   одесную - справа.
   Полведра - шесть с небольшим литров жидкости
   шатёр не серебряный, а чёрный... - серебряный шатёр полагался герцогу, чёрный - коннетаблю, серый - графу. У императора - Золотой.
   Ассанбург - столица герцогства Ассании, находящаяся на берегу Норд-зее.
   Солдат арифмы
   Синетный - синий (гард.)
   шан - сторожевая и боевая собака, также используемая как охотничья и даже пастушья. Разводится только в Фронтире, высоко ценится. Торинги укрывают секрет её разведения.
   Полночный Восход - северо-восток
   остроги - шпоры
   тарпан - дикий степной жеребец, выносливый и быстрый.
   Лорика - кольчуга (базил.)
   векша - белка (гард.)
   пресный мёд - безалкогольный, натуральный.
   Фрехольдеры -Свободные поселенцы, не платящие налогов в казну, кроме чрезвычайных
   вилланы - свободные крестьяне, ответственные перед судом, платящие налоги и несущие воинскую повинность.
   Серван - раб, холоп
   вартовый - часовой
   вересень - сентябрь
   срачница - нижняя рубаха
   сряда - наряд
   торквес - ожерелье из металла
   раменье - врезающийся в поле участок густого леса, часто - заболоченный.
   Бугай - Бык. Почётное имя в роду Туров, как Медведко - у Медведей, как Скил - у Соколов.
   Наличь - забрало, часть шлема, защищающая лицо
   Атаковать с забега - атаковать во фланг
   вож - вождь (гард.)
   юниор - солдат-новобранец, первого года службы
   авкиллум - Орёл, золочёный (у гвардии) или серебрёный (у регулярных) знак арифмы
   вексиллум - знак легиона - небольшой флажок, подвешенный к поперечине. То же самое - золотой у гвардии, серебряный у регулярных, красный у запасных.
   Велит - лёгкий бездоспешный пехотинец в базиликанской армии. Вооружён (на выбор) пращей, дротиками или является стрелком.
   Трибун - офицер среднего звена, командир когорты в 400 воинов
   К полуночи - к северу.
   Корба - Заболоченный густой лес
   турма - боевая единица конницы в базиликанской армии, взвод - 30 всадников
   склавин - дословно - светлоголовый, базиликанское название родян.
   Вересень - сентябрь
   порок - осадное орудие.
   Гелиполь - осадная башня на колёсах. Высотой до 40 м., с перекидным мостом.
   Берковец - приблизительно сто килограмм веса
   Прясло - пролёт стены между двумя башнями.
   Стратиг - командующий, генерал
   Фема - корпус
   таксихария - тысяча
   проастия - сельскохозяйственное поместье
   центурион - младший офицер, командир сотни воинов
   гривна - мера веса в Гардарике, равная приблизительно 409 грамам.
   Акрит - воин порубежной стражи Базилики, лёгкий пехотинец и разведчик.
   Банда - боевая единица базиликанского войска, 200-400 человек
   разгляда - разведка
   пестерь - плетёная из лыка корзина, имевшая широкий круг использования: от похода за грибами, до высевания
   Клунусы - одна из восемнадцати древнейших и богатейших фамилий Базилики, происходящая из Глассии, в то время как Рудусы - из Парс Номадики.
   Примипил - старший центурион, командир первой центурии по совместительству командующий манипулой.
   Диактрий - малоземельный независимый крестьянин
   Гелиос - солнце.
   Муниципий - небольшой город, обладающий самоуправлением
   Бокогрей, иначе Лютень - февраль.
   Разгляда и зажитьё - военные операции. Разведка и поход с целью добычи фуража и провизии.
   Трилистник - неофициальный знак отдельной фемы акритов
   Авсень - праздник Нового Года, отмечавшийся 1 марта
   декурион - член декурии - городского совета
   дружинник в гардарских тавлеях - конь
   воевода в гардарских тавлеях - слон
   волхв в гардарских тавлеях - ферзь
   князь в гардарских тавлеях - король
   илиак - внутренний дворик
   кортель - короткая женская меховая шуба.
   Вигилия - два часа
   пятая вигилия (имеется в виду дневная) заканчивается в четыре часа вечера, начинаясь, соответственно, в два.
   Корпорациями в Базилике именуются Гильдии.
   Оламан - старший пастух, уважаемый человек, на войне получает под руку отряд конницы.
   Сарты - общее название базиликанцев, горожан Вольных городов, бытующее среди номадов.
   Эдикула - детская
   номадская длинная (до 70 см) сабля с клинком малой кривизны.
   Номадская очень длинная (до 130 см) сабля с клинком малой кривизны и полуторной заточкой. "Богатырский меч" номадов.
   Локоть - 30 см., триста локтей - 90 метров.
   Весёлка - радуга
   корунела - полк (пехотный)
   коронель (корунель) - командир полка (полковник)
   Торвальд Основатель - граф Асс, основатель религии Креста и Розы, основатель государства Ассания, вокруг которого позже его потомки создали Империю Тор
   Конрад Великий - Князь Ассании, закончивший объединение земель вокруг Ассании и провозгласивший образование Империи Тор.
   Василик - чрезвычайный и полномочный посол
   проэдр - первый чиновник в Империи Базилиска после августа. Председатель Палатина (премьер-министр)
   логофет дрома - министр почты и иностранных дел
   проастия - загородное поместье, в котором кроме с/х угодий имеются ремесленные мастерские.
   Нотарий - мелкий чиновник, в данном случае проходящий по ведомству Логофета Дрома, то есть иностранных дел.
   Кандидат - низшее придворное звание. Дальнейшие рассуждения автора - шутка. Впрочем, человек, к шестидесяти годам получивший низшее придворное звание действительно заслуживает особого внимания.
   Регион - регионус, район, квартал
   нобиль меча - дворянин, получивший своё звание воинской службой. Произвести в нобили меча может только сам император и только военных.
   Турма - отряд конницы в 30 человек.
   Номадер-маанег - чистокровный конь
   бер - одно из "тайных" имён медведя
   род Сокола граничит с Базиликой по Мраморным горам и издавна спорит о праве владения ими.
   Понтийские Ворота - пролив между Понтом и Срединным морем на котором стоит Вассилиссум. В земной географии соответствует Босфору и Дарданеллам.
   Чело - в гардарском боевом построении - главный полк, располагавшийся в центре.
   Турмарх - в данном случае имеется в виду офицер
   хорс - одно из названий древних люстр, многосвечных светильников
   ногуй - иначе, иног. Так именуется грифон.
   Огнекрылый дракон - ведунское заклинание, сходное с огненным шаром.
   Жаба - похожий по форме на жабу или большую лягушку сгусток кислоты.
   Одесный - стоящий по правую руку, в данном случае - полк Правой руки.
   Фема - округ (в мирное время) корпус (в военное время, например - в сражении). Включает в себя 3-6 арифм пехоты
   Оролгус - Зал Часов во дворце августа
   клепсидра - водяные часы
   адмиссионалий - чиновник, ведающий придворным церемониалом.
   Проастия - сельхоз.поместье
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   0x01 graphic
  
  
  
Оценка: 5.67*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"