Аннотация: Фанфик, TES. Альтернативная история. Сердце Лорхана в наличии. Почему нет?
Дорога свернула от реки, а когда Джирр свернул вместе с ней - только тогда - пошел дождь. Осыпал серыми нитями округу, стал бить листья, и шум воды будто никуда не уходил. Кимер ткнул Джирра в спину какой-то палкой.
- Что это?
- Хозяев. Под ним прячутся от воды. Надо нажать сюда.
Кимер сделал движение, и палка раскрылась, образовав стальной - как и все двемерское - купол; Джирр принял дар.
Он отряхнулся и теперь шел, держа над собой палку с куполом, - вода барабанила по металлу. Шерсть блестела, по коже брони еще стекали капли, а босые ноги брызгами разносили свежую грязь; Джирр вдохнул прохладную влагу.
Вода не пугала Кимера - и он шагал как прежде, держа своих анимункули - как их называл - чуть поодаль.
Мир казался сном. Штаны кота истерлись до дыр. Желудок урчал. Джирру надоел батат - и ветер.
- Джирр? - позвал Кимер. Дождь продолжал идти и кот совсем испачкал чудесные лапы.
- Да?
- Торн придет? Он... догонит нас?
Джирр помолчал.
- Нет. Уже нет, - Джирр посмотрел на Кимера, на капли, стекавшие с его золотой брони. Он решил продолжить. - Торн был не так быстр, как Джирр. Торн остался в Мзанче. Со своим оружием.
- Он... исчез из Мундуса?
Джирр все не мог привыкнуть к голосу компаньона.
- В некотором роде.
Дальше они топали молча. Дробь капель по металлу еще больше угнетала Джирра, и чувство нереальности отказывалось покидать его.
Стемнело быстро. Дождь поутих и прежде, чем искать место для привала, кот спросил:
- Ты... еще чувствуешь?
- Оно в Мундусе, если ты об этом, - сказал Кимер после мига раздумий. - Но на меня оно не влияет.
- Хорошо, - Джирр кивнул своим мыслям.
Дождь затих на какую-то минуту, а потом пошел с новой силой. Не сговариваясь, путники решили идти дальше, пока не прояснится.
Или пока Джирр не устанет.
Дождь прошел под утро. Уже светало, и серые тучи угрожающе низко висели в небе: так же, как луны минувшей ночью. Каджит доедал остатки бататовой каши, а Кимер отошел от костра, расставить анимункули для защиты.
Хотя путники с самого берега не встречали никого, кроме птиц.
"Чертовы дрозды, - думал Джирр. - Слишком проворные для когтей". Пепельный батат надоедал все больше.
Доев, Джирр отер посуду мокрым листком и спрятал в рюкзак. А потом достал сверток и развернул его на своих коленях. До возвращения Кимера он смотрел, всматривался в содержимое и думал. И мысли его плавали по кругу, вгоняя в сон - как и вся реальность.
Лагерь они сняли после обеда: дождь прошел окончательно, а в редкий теперь лес чаще проникало солнце, выпаривая воду и сильнее жгло, как бывает после дождя.
Кимер предпочитал молчать, его анимункули - тем более, и Джирру это было только на руку. Джирр продолжал думать, по временам проверял груз на спине и шагал, смотря под ноги. Утром он решил, что дорога идет на юг - или юго-восток, но это не волновало. Где-нибудь эта дорога пересечет другую, и они повернут на запад.
Джирр почему-то даже не сомневался в таком развитии событий. А недели две назад и представить его не мог. Ни тот, ни другой факт не удивлял - и Джирр продолжал идти. Реальность походила на сон, и тот все больше охватывал разум каджита, но к вечеру отступил. Реальность вернулась окончательно, когда Кимер и Джирр достигли перекрестка и далекие, поначалу, фигуры приблизились.
Это были путники - три молодых котенка, босмер и ящерица, - идущие с востока. Вид Кимера испугал их, но Джирр замял ситуацию. Путники шли на запад, в брошенную кимерскую крепость и каджит, так же думавший о смене маршрута, предложил объединить силы.
Оставшийся путь - в сумерках - Джирр брел почти как и весь день, стараясь только не отстать, но теперь он думал о Кимере.
Они развели костер у подножья крепости и стали есть, а Кимер в это время поднялся - по широкой лестнице - на верхнюю террасу. Там он долго стоял и Джирр видел, как низкие луны освещают золотую броню. Может, Кимер тоже смотрел на Джирра и на бесконечно далекое ему таинство пиршества - с тоской, завистью? Или он просто настраивал своих анимункули?
Джирр не торопился узнать. Этот молодняк вселил жизнь в его разум. Жизнь и - надежду. Не знал, почему, но Джирр особенно надеялся на грустного - сосредоточенно-грустного босмера. И когда странники поведали историю своих скитаний, он - почему нет? - решил поведать им свою.
В конце концов, Джирр единственный, не считая Кимера, кто знает, как все было. Джирр похвастался бы, что видел исчезновение двемеров, но сомневался: видел? Возможно, он почувствовал его сильнее. Может, все это лишь сон и не иначе Кот со Скумой играет с ним.
Каджит рассказал о приключении в палате Сердца, о славной гибели Торна, а потом вытащил из рюкзака сверток. Он развернул его перед молодняком и с надеждой вгляделся в их лица. Джирр искал - что? Может, знак.
Но его не было.
Даже босмер, вернее, особенно босмер подвел его. Юноша, казалось, смотрел сквозь меч, и думал о чем-то совершенно ином. Джирр подождал, пока пройдет первое впечатление. Он молчал еще несколько минут, а потом убрал сверток обратно.
Вскоре пошел дождь, и группа разбрелась по древним - и пустым - комнатам.
В эту ночь Джирр долго не мог уснуть, ворочался, опасаясь каких-нибудь древних кимерских блох. Во всяком случае, перед сном он думал только об этом.
Наутро молодняк убрал свой лагерь и Джирр, искушенный возможностью избавиться от батата, собрался идти с ними - и даже помогать в охоте. Кимер захотел остаться.
- Похоже, - сказал он. Голос его звучал будто из забвения, не из металлической головы. - Похоже, это мой дом.
Джирр кивнул, почти не слушая.
- Я... - Кимер подбирал слова. - Я чувствую, что должен быть здесь.
Джирр испугался: присутствие Кимера оглушало его восприятие, но если в новой компании будет так же? Если всему виной тишина? Ведь кот не знал, что сказать юнцам.
На секунду Джирр словно выпал из реальности. Во тьму. Но собрался.
- Джирр понимает, - сказал он. И без долгих церемоний: - Прощай.
- Прощай, Джирр, - ответил Кимер. Кот развернулся, нацепил рюкзак на второе плечо и бросился догонять молодняк. Он решил не оборачиваться. Вид Кимера, с его анимункули на ступеньках, мог вогнать лишь в большую тоску. Сколько лет эта душа бродила во тьме?
- Идти еще трри дня, - заметила Рииш, молодая кошка. - До следующего горрода. И где-то неделю до грраницы, если быстрромрр.
Джирр принял это молча и продолжал идти рядом. Когда, несколько часов спустя на дороге, залитой солнцем, появился босмер с мертвыми птицами в руках, каджит спросил.
- А что не так с этим парнем?
Рииш понаблюдала, как разведчик укладывает добычу в рюкзак товарища. Только после она повернулась к Джирру.
- Фарррел потерял любимую - вместе с двемеррами. Ему слоожно.
Джирр кивнул на это откровение и - развернулся. Никто из компании не уговаривал его остаться.
Утром он уселся на террасе, развернул прихваченный сверток и, скрестив ноги, долго смотрел.
Джирр просто тянул время.
Звук шагов Кимера - тяжелый, гулкий - оборвался почти за кошачьей спиной. Воцарилось молчание.
- Этой ночью я видел тень, привидение, - начал Кимер. Неожиданно лиричное отступление для того, чье имя среди двемеров звучало как "Это". - Должно быть, это был кимер. Он смотрел на меня.
Джирр приподнял щеки от рук и полуобернулся. Что он рассчитывал увидеть на металлической маске?
- Я пока не знаю, умеет ли оно говорить.
Каджит вздохнул.
- Ты хочешь вернуться?
- Джирр не хочет. Надо. Септимы не послушают Джирра, они слишком заняты войной. И, может, будет слишком поздно.
- Это... опасно.
Джирр фыркнул.
Он встал, вернулся в крепость, где некоторое время латал штаны найденной тканью. Когда вышел, ноги его были точно одеяло, каким мамаша укрывала его в детстве. Набор цветных пятен.
Кимер стоял у спуска и смотрел вниз. Когда подошел Джирр, голем ткнул его чем-то в грудь.
- Что это? - спросил Джирр.
- Хозяев. Это чтобы держать твой меч.
Джирр достал из небольшой сумки перчатки. Одел, морщась. Его когтям было неудобно внутри. Потом кот развернул сверток - единственную ношу. Он посмотрел на Кимера, чье лицо не выражало эмоций, и взялся за рукоятку.
- Что ж, - сказал Джирр, когда ничего не произошло. - Хорошо.
Он бежал по дороге, вдоль реки, а меч в импровизированных ножнах бил по спине. В одиночку Джирру было привычнее, и передвигался он быстрее: полуторадневный путь покрыл к вечеру. В животе булькали остатки батата; это придавало сил двигаться.
Еще миску бататовой каши? Джирр поморщился и едва не сбил дыхание. Луны спустились еще ниже и освещали путь. К утру каджит будет в порту и отдохнет. Только сначала решит, как переплыть внутреннее море.
"Так трещит жемчуг", - уверял Джирр.
"Так трещит жемчуг".
Джирр никогда не ломал жемчуг и не знал, есть ли на такой глубине его "залежи", но так же каджит хотел спать и не хотел умирать.
В этой двемерской машине он уже два дня шел по дну. Спать здесь было неудобно, негде. И во сне кот мог задеть важный рычаг. Страх смерти был сильнее желания спать.
Хотя чего, в сущности, тянуть? Идти путем Джирра - теперешним путем - чистое самоубийство, и даже кот не знал, дойдет ли до конца. В полубреду он вспоминал Кимера и Торна, одного неживого, другого мертвого, умерщвленного, и мог только дивиться собственной живучести.
Почему каджиты никогда не исчезали под Красной Горой? Почему кимеры? Теперь вот - двемеры. Иногда Джирр думал, что и он уже не существует. Но иногда ему приходилось есть батат, разговаривать и носить перчатки, и в этом смысле несуществование мало отличалось от прошлого состояния.
Поэтому Джирр Цветные Штаны продолжал идти.
На тумбу, полную рычагов и кнопок, упала - и разбилась - капля. Джирр заметил это; и заметил, что едва не уснул, но спохватился. Он привстал с кресла и заглянул в окуляры. Из глаз подводного голема пытался разглядеть дно.
"Два дня - это много или мало?", - подумал Джирр. "За два дня море стало мельче?".
Он пытался вспомнить, как звучит "далеко ли до берега?" и не мог. Кот нашел место, где собиралась еще одна капля, но трещин там - или на стекле - не видел. Как не видел он морской жизни и, может, жемчуг, но это не могло расстроить. Даже наоборот.
Густой комок воды сорвался с выступа и так легко разлетелся о тумбу.
"Как открыть эту штуку?" - думал Джирр. Ему не хотелось захлебнуться внутри чего-то желтого, хотелось спать и жить, хотя чего, в сущности, тянуть?
Вода была красной, вязкой, а луны - слишком низко. Экспериментируя, Джирр взял немного не то направление и вышел западнее Мзанча. Он шел, поднимая лапами водяные бугры, а подводный голем, слегка затопленный, остался недвижен много шагов позади. Чьи-то щупальца, обвитые вокруг стальной руки, свисали к воде. Джирр был рад избавиться от ходячей гробницы. Он уже совсем не понимал двемеров.
Ко всему этому кот хотел спать, плюхнуться в воду. Только луны мешали сбыться этому желанию. Луны висели слишком низко. Джирр не помнил, когда еще такое было. Наверное, котята этой ночи будут огромными.
Когда вдали появились шпили - то был Мзанч, - Джирр на секунду остановился. Он теперь шел по песку, но песок мало отличался от воды. Каджит взглянул на силуэт города, потом по сторонам и прежде, чем двинуться, сказал себе:
"Добро пожаловать на Вварденфел".
В порту Мзанча было сыро и много воды, что ожидаемо, но тело Торна даже не распухло - странно. Джирр пробрался мимо "злых" анимункули-охранников и нашел бывшего клинка прислоненным к стене; будто присевшим за углом - в засаде. А скорее: брошенным сильным ударом. Молот лежал рядом.
Создания из металла не умели осквернять могилы, как и издеваться над трупами, - Джирр задумал похоронить Торна, когда вернется. Или станет раздавленной кучкой мяса. Кот уже уходил, когда Торн за его спиной поднялся и сказал:
- Верни это.
Джирр обернулся, но не узнал прежнего Торна - и не удивился. С чего бы, если уж луны так низко.
- Верни это, - повторил Торн. Он медленно - и так неосторожно - ковылял навстречу компаньону, рискуя привлечь двемерские машины.
Джирр шагнул и быстро вложил в руки мертвецу молот. Тот охнул, сдавленно, тяжко - и упал, умер. Джирр подобрал молот.
Когда он уходил второй раз, Торн захрипел и стал подниматься; из-за угла вышел Высокий Эльф. Восходящее солнце светило в спину пришельцу и немного в бок: так тень капюшона скрывала большую часть лица.
- Что это за место? - спросил эльф. - И почему ты держишь это? - он кивнул на молот Джирра.
Джирр оскалился в приветливой улыбке. Потом он вытащил из-за спины меч и бросился на двух существ. Он дробил и рубил их, пока не успокоился.
В наплечной сумке эльфа Джирр нашел батат.
Джирр не был машиной.
Каждым своим шагом Барабан Рока - он ли? - сотрясал землю и создавал дыры в реальности. И через эти дыры, да через них - иногда - светили звезды. Иногда внутри не было ничего, а иногда все. Джирр не смотрел в дыры, но Кот со Скумой вдруг показался Джирру самым милосердным из Помета.
Гуар сбросил наездника за много шагов от ступней Божьих и, запыхавшийся, каджит пытался теперь отдышаться от долгого бега. Ступня неслась через воздух, разрывая, сжимая и смешивая реальности и луны, светившие теперь днем, затемняли божественный лик.
Когда пыль осела, Джирр понял, что успеет добежать и запрыгнуть на пальцы Медного Бога. Вот дальше... дальше кот надеялся, двемеры не отлили своего бога в формочке и когтям будет за что уцепиться. Джирр проверил орудия на своей спине, потом снял ненавистные перчатки, заткнул их за пояс и побежал. В это время Бог нес вторую ступню сквозь реальности.
Вварденфел менялся. Возможно, навсегда, а может: ненадолго. На все время, что ему оставалось Быть.
Палата сердца находилась там, где у всех людей. Джирр и Торн, в конце концов, видели пробуждение Бога и видели Кимера, успевшего вернуть инструменты из Его груди. Так начинался их побег. Отсутствие в палатах Думака двемеров казалось просто удачным совпадением.
Да, Джирр врал сам себе: он заметил второе Исчезновение только на корабле из Мзанча, когда рулевой заявил, что принимает только септимы. И в ту минуту он поддался панике: он еще не знал, что Кимер пойдет следом и найдет его. Быть кучкой людей на пустом континенте, быть единственным каджитом на много миль - выглядело мрачно. Трудно переварить.
Лапа соскользнула с заклепки, и что-то покатилось вниз по ноге. Джирр дернулся, изогнулся, но только увидел свои лоскутные штаны на фоне медно-золотого тела - и летевшую вниз перчатку.
По крайней мере у него осталась вторая. Джирр в очередной раз подивился прозорливости богов и природы. Он продолжил путь вверх: по заклепкам и швам наложенных друг на друга листов. Он стал следить, куда ставит ноги. Особенно на последних метрах.
Каджит навалился грудью на пол и, еще не закинув ногу, вынул перчатку из-за пояса и дрожащей лапой забросил на ровную поверхность. Только потом забрался сам и упал, сжавшись вокруг перчатки. Как мог, унимал дрожь. Он уже слышал биение Сердца и чувствовал, как вздымается Грудь: от ходьбы, не от дыхания; Джирр вздымался вместе с ней. Он будто прыгал на мягкой кровати, плавно и мягко: вве-ерх, вни-из.
Косточки болели и давило грудь. Джирр выдохнул и плотно натянул перчатку на когтистую лапу. На правую. Перчатка пришлась впору.
"Сначала меч, потом молот. Или наоборот? А надо ли использовать оба?"
Джирр смотрел на сердце и думал. Две рукояти торчали из-за его спины.
"Есть ли тут некий порядок? Может, его надо вырвать перчаткой?"
Будь он избранным, как тот, влюбленный босмер, он бы знал. Вокруг сердца то сгущались тени, то возникали завихрения магии. Иногда открывались врата в иные планы, а порой чьи-то гигантские глаза-звезды заглядывали внутрь. Загипнотизированный, Джирр стоял, покачиваясь, иногда забывая дышать и не знал, сколько он так.
Реальность казалась сном, потом реальностью, затем чужой реальностью, а после всего - Джирр был единственной реальностью.
И отсюда: разве ему не все равно? После всего - смерть не была чем-то страшным, а исчезновение - важным и таинственным. Этого вообще не было. Был только Джирр. И как знать: вдруг эта история не предполагает шансов на жизнь?
Вдруг, котяра в цветных штанах вообще не должен был родиться, жить, оказаться в залах Думака в далекий теперь день, вместе с Торном? Вдруг он лишь фантазия двемерского голема, зовущего себя Кимер и тем больше растворяется, чем дальше себя - от него - воображает?
Снизу донесся громкий скрежет и Медный Бог - это был точно он - взвыл. Джирр вдруг оказался на глубине, стал задыхаться от воды в легких и биться о желтые стены подводной машины.
Он умер и был воскрешен альтмером-некромантом, и съел его, а потом связал штаны из лоскутов чьей-то кожи.
Джирр посмотрел на свои руки - одну в перчатке, другую мохнатую. Отер ладони о броню, потом о штаны, а затем правой ухватил рукоять, что первой пришлась под руку.