Аннотация: Это сказка. Сказка про эльфов и людей, про обычных и необычных, про врагов и друзей. Про то, как долг приводит если не к любви, то к уважению, и в итоге - к счастью, одному на двоих.
пролог
На алтарном камне переплелись в вечном танце любви двое. Выгибалось тонкое, с молочно-белой кожей, прижималось спиной к груди того, кто придерживал его бережно сзади, медленно и плавно входя в доверчиво открытое тело. Звенел под сводами храма ликующий голос, крича на весь мир о счастье и любви. Падали на алтарь тяжёлые алые капли, смешивались между собой и когда кончил нижний, выплеснув семя прямо в кровавую лужицу, а потом добавил туда и верхний своего семени. Засветился серебристо-розовым светом алтарь, вспыхнули по углам храма каменные чаши, развернулись тугие мраморные бутоны, ударили из самого сердца цветка в небо острые золотые лучи и переплелись высоко, образовали переливающийся перламутровый купол, оберегающий щедрую землю от бед и врагов.
- Слава Хранителям Рассвета! - проговорила жрица.
Двое спустились с алтаря, приняли у жрецов златотканые накидки и ушли. Их дело закончено - они подарили благословенному Эллоину ещё один спокойный год.
***
Много лет спустя.
Крепкий мужчина с небрежно затянутыми обтрёпанными шнурками седыми косами бережно уложил на погребальный костёр тонкое сухое тело. Коснулся прощальным поцелуем лба и долго смотрел на спокойное лицо любимого.
- Прощай, любовь моя. Прощай и до встречи в чертогах Айнуры.
Догорал погребальный костёр, и чем меньше было пламя, тем ниже опускались плечи мужчины. И вот уже уходит он усталыми шаркающими шагами, идёт привычной дорогой и останавливается на пороге: нет ему больше хода в сердце храма, умерла его любовь, и пока не появится новой пары, не будут цвести каменные цветы, не будет защиты на Рассветной части Эллоина.
В небольшой и скромный кабинет Верховного правителя эльфов вошёл запылённый гонец, упал на одно колено, протягивая свиток, перетянутый фиолетовой траурной лентой.
- Государь, умер Хранитель Рассвета.
Омрачилось высокое чело эльфа, затуманились болью мудрые глаза, но недолго скорбел он по умершему Хранителю. Велел послать гонца в королевство людей, отправил с ним щедрые дары и просьбу о вступлении в брак одного из принцев с сыном эльфийского народа.
А потом пошёл он в Ард-Гален - Заповедную долину, поклонился Оракулу и спросил, кто из его родичей достоин стать новым Хранителем Рассвета.
- Ольве, сын Тинталле... - прошелестел тихий голос.
- Хороший выбор, - согласился правитель, вспомнив тихого юного эльфа, сына своей племянницы.
Поклонился оракулу Правитель и, не глядя в его молочно-белые затуманенные глаза, ушёл.
Так решилась судьба сразу двух - мужчины и эльфа. Тех, кому предстояло вступить в брак, стать Хранителями и пройти рука об руку всю долгую жизнь, пока не уйдёт один из них на серебряные луга Айнуры, милосердной богини Смерти
глава 1
Тихо шипел тающий лёд в котелке, потрескивал огонь, жадно пожирая скудную пищу - дров было немного, а сколько придётся провести времени здесь ещё неизвестно. Из-за поворота тянуло промозглым холодом, на то что сейчас творилось за пределами пещеры даже не хотелось смотреть. Из-под тяжёлого плаща, отороченного простым волчьим мехом, вынырнула рука, помешала варево в котелке и снова спряталась в уютное тепло. Странная это была рука: обычно глянешь и сразу видно, кому они принадлежат. У крестьян - широкие, натруженные с чёрной каймой под обломанными ногтями, руки землепашцев и кормильцев, у кузнецов - в застарелых ожогах и царапинах, у торговцев будто золотом и серебром отшлифованы, у воинов - в мозолях от меча или лука, у балованной знати - мягкие, у красавиц - изящные и нежные, у щёголей - в перстнях. Но эти руки были одновременно ухоженными, ровно подстриженные ногти и не ножом из-за голенища, а ножницами, чистые, относительно конечно, после дороги-то, не было траурной каймы. Твёрдые подушечки на ладони от меча, мозоли на пальцах от лука, руки воина не из последних. Сверкнувший в свете костра перстень только подтвердил это предположение - печатка с королевским гербом, перечёркнутая двумя полосами, знак ненаследного принца. Всего лишь четвёртый сын, разменная монета в политике, угроза трону, если у него есть хоть крохи амбиций. Впрочем, их выбивают сразу, как только ребёнок входит в возраст. Есть наследник, есть командующий, есть канцлер - этого достаточно, чтобы королевство процветало, а для политики достаточно иметь к набору из трёх сыновей и пару-другую дочек. Но вместо девочки у короля родился ещё один сын, последний - мор, гулявший тогда по стране, не убил королеву, но сделал её бесплодной. И теперь родственные связи с другими государствами предстоит укреплять не принцессе, а принцу, и ему светит исключительно мужской брак, чтобы не плодить новых конкурентов. Это только наследник возьмёт супругу, остальным уж как повезёт. И ему не повезло, с какой стороны ни посмотреть, по крайней мере, он был в этом твёрдо уверен.
Элиас Альваро Карлос Исабель из правящего дома Аргуэльо был не в самом лучшем расположении духа. А если точнее, то он был зол, по настоящему, до алой пелены перед глазами - вчерашний разговор с королём до сих пор звучал в ушах.
- Твоё дело повиноваться, а думать тебе при этом необязательно. Брачный союз с эльфами редкостная удача, а то, что они прислали в качестве свадебного дара, поможет нам поднять страну после прошедших бед.
Действительно, последние три года выдались очень неудачными: жестокая засуха, когда даже снега почти не было, сменилась холодным дождливым летом и всё, что не высохло раньше, вымокло сейчас. И в завершение несчастий мощное наводнение смыло ранние посевы. Соседи не помогли - им самим пришлось несладко, но их королевство пострадало больше всего. А еще приходили тревожные вести из-за гор, поговаривали, что тролли снова набрали силу, что они стали вновь совершать набеги, уводя людей в рабство. Ходили только слухи, что недолго живут пленники у троллей - идут на стол в качестве изысканного блюда, особенно ценят людоеды женщин и детей. А вот эльфиек ценят за другое - именно от них рождаются самые сильные тролличьи шаманы. Только вот не выживают после такого хрупкие дочери гордого народа, умирают при родах. Ненавидят троллей все: и люди, и гномы, и эльфы. Уже не раз собирали они общую армию, загоняли порождения зла глубоко в голодные степи, но каждый раз возвращались те с новыми силами. Интересно, сколько прислали эльфы, если отец подписал договор, даже не сомневаясь?
- Да, ваше величество.
Элиас смотрел мимо отца, за его плечо. Сквозь узкое окно лился неяркий свет вечернего солнца, дробился на гранях пузатой хрустальной вазы. Пышный букет фиолетовых роз ясно давал понять, что никаких возражений король не примет - саженцы редчайшего сорта, которые эльфы дарили только очень близким союзникам, уже были высажены в оранжерее, а раз они успели не только прижиться, но и зацвести, означало, что переговоры о браке ведутся уже давно. А ещё у стены стоят шкатулки и ларцы с редкими минералами и драгоценными камнями. Если не разворуют придворные, можно будет восстановить очень многое того, что погибло во время наводнения. Хотя, зная отца, Элиас был уверен, что ни одна золотая монета не будет потрачена зря.
- Будь готов отправиться в путь через три дня, тебя проводят до Туманного перевала, дальше ты пойдёшь один, таков приказ твоего будущего повелителя. Сегодня я подписал договор о вступлении моего младшего сына в брак, - король протянул сыну свёрнутый в трубку пергамент и велел: - Читай!
Элиас развернул договор и пробежал его глазами. За цветастыми оборотами, написанными опытными дипломатами, скрывалась его судьба, и пока её развитие ему не нравилось - не было обговорено положение в браке. Совсем. Обычно, если это мужской брак один из супругов, тот, кто более знатен, или богат, или старше, принимают на себя ведущую роль, роль главы дома. Или, если женихи равны, это обсуждается еще на стадии составления брачного договора. Тут же ничего такого не было, всего лишь: "Элиас Альваро Карлос Исабель, ненаследный принц из правящего дома Аргуэльо вступает в брак с Ольве, сыном Тинталле, шестым принцем правящего дома Серебряного Ясеня".
И всё.
- Этот экземпляр отдашь повелителю эльфов, - в руках у Элиаса оказался лаковый футляр, запечатанный Большой королевской печатью. - Иди! И помни, сын, от тебя зависит мир на нашей земле. Этот союз важен и нам, и эльфам.
Небольшой отряд гвардейцев не столько провожал принца к перевалу, сколько следил, чтобы он не сбежал по дороге. Но куда бежать, если тебя знают в каждом уголке государства - портреты королевской семьи, перенесённые на бумагу, пергамент или грунтованные доски пользовались спросом, их охотно покупали, и найти их можно было чуть ли не в каждом доме. Но сильнее страха разоблачения держала честь, не позволявшая принцу опускаться до неблаговидных поступков. Угроза нового нашествия троллей тоже добавляла немалую толику на чашу весов, люди ещё помнили последний набег тварей, после которого оставались только выжженные деревни и обглоданные кости детей.
У самого Туманного перевала командир остановил отряд, вынул из сумки запечатанное послание и подал его принцу.
- Здесь дальнейшие инструкции для вас, ваше высочество. Дальше вы идёте один. Счастья вам! - и, отдав честь, развернул коня.
Элиас не стал провожать отряд взглядом, прошлое нужно оставить в прошлом, настоящий воин идёт вперёд без страха, лишь просчитывая, как добиться победы.
По узкой горной тропе медленно поднимался всадник, ведя вторую лошадь на поводу. Густой поначалу лес постепенно редел, стройные сосны сменялись худыми и хилыми орешинами, акациями, берёзами. Жёсткая трава трепетала под порывами пронизывающего ветра, а облака становились всё ближе и ближе, ещё немного и рукой достать можно. Неторопливая трусца шаг за шагом приближала к вершине, и ближе к трём пополудни Элиас поднялся на самую верхнюю точку. Он бросил назад всего лишь один короткий взгляд, даже не пытаясь запомнить раскиданные между золотых полей деревушки, перелески, узкую ленту реки, далёкое, почти скрытое в дымке, озеро. Высоко в синем осеннем небе кружил, раскинув крылья, орёл, и тень от его крыльев стремительно летела по серым камням. Элиас проследил за ней и замер от восторга, рассматривая необыкновенную картину, раскинувшуюся перед ним. Причудливо изгибалась горная гряда, плато, которыми заканчивались горы, соединялось узкими или широкими переходами, и можно было видеть, как вьётся по ним дорога, повторяя все повороты. Справа виднелись отвесные скалы, словно кто-то взял кусок кожи, измял её, да так и бросил. Устремлённые вниз, они пугали своей каменной холодной красотой. Принц вздрогнул, когда очередной порыв ветра забрался под куртку и решил достать плащ, дорога неблизкая, лучше одеться теплее. В инструкциях, переданных эльфами, было сказано, что ждать жениха они будут на другой стороне Гребенчатых гор, и если Элиас понял правильно, то вот это, как раз они и есть. Принц направил коня, осматриваясь по сторонам и кутаясь в плащ. Слева высились неприступные скалы, даже рисковать подниматься по ним не стоило. Разве что горные козлы смогут взять без опаски эти вершины, да орлы вили гнёзда в неприступных местах. Справа уходили вниз причудливо изогнутые складки скал, и узкие ущелья между ними пугали своей страшной глубиной: упасть туда означало верную смерть. А под ногами виляла, огибая то кусок скалы, то валун, то осыпь камней, узкая тропа, настолько узкая, что в некоторых местах едва лошади разойдутся.
Место встречи было уже почти рядом, часа два не больше, когда из-за вершины, острой словно драконий клык, выползла тёмная и тяжелая снеговая туча. Это внизу у подножия ещё стоит золотая осень, здесь у самых облаков уже наступило время ранней зимы. Элиас поторопил лошадей, если его застигнет непогода, жених станет вдовцом, так и не увидев своего мужа. Хотя тут он был не прав, Ольве сын Тинталле после подписания договора уже стал супругом. А вот, кстати, почему "сын Тинталле"? Вроде бы у эльфов правитель носит другое имя?
Элиас так задумался на эту тему, вспоминая поимённо всех принцев и принцесс правящего дома эльфов, что пропустил стремительное приближение тучи. И немудрено было: долгоживущие остроухие, как их иногда пренебрежительно называли гномы, неплохо плодились и размножались, даже с учетом одного, редко двух детей в семье. Элиас добрался только до потомков кузин со стороны супруги правителя, когда по плечам ударил резкий порыв ветра, намекающий, что следующий будет ещё сильнее. Нужно было искать укрытие и очень срочно, и принц поторопил лошадей. На его счастье, застигнутых непогодой на перевале всегда много, а потому всегда можно найти, где укрыться. Вот и сейчас, стоило только завернуть за торчащий палец скалы, и он увидел нарисованную прямо на камнях руну-указатель.
Вскоре Элиас уже привязывал к мордам лошадей торбы с овсом, а в огороженном камнями очаге потрескивал небольшой костерок. Огонь лизал стенки походного котелка, и лёд, наколотый с ледника, постепенно таял.
Принц кутался в плащ, смотрел на огонь, смаргивая слёзы, когда порыв ветра швырял в лицо новую порцию дыма, и думал о своём странном браке. А он действительно был необычным. Начать с того, что эльфы никогда, или почти никогда не связывали свои судьбы с людьми. А если такое случалось, то каждый случай вносился в летописи, а саму свадьбу играли пышно, с приглашением всех королей и королев соседних стран. Кормили на площадях народ, по этому случаю устраивали представления и фейерверки. А тут - ничего, подписали договор и выкинули одного у границы - мол, дальше уж сам, как-нибудь. Он был уверен, что о союзе уже известно всем соседям, отец обязательно сообщит о таком событии, но почему всё происходит вот так? Так странно? Или так пожелали эльфы, по каким-то своим причинам, или... принц не знал, что и думать. Потом, после свадьбы новобрачные, в сопровождении пышной свиты отправлялись в земли эльфов и больше никогда не возвращались к людям. Никто не знал, почему так было, говорили-то всякое, и то, что эльф убивал своего супруга сразу после пересечения границ, и то, что напротив, продлял какими-то своими немыслимыми способами ему жизнь. Была ещё одна странность - эльфы никогда не брали жён, только мужей. Элиас посчитал, сколько человек до него отправились в таинственную страну, куда простым смертным дороги не было, и вышло, что он всего пятый. Он ещё раз перечислил имена и кивнул сам себе, всё точно, причём все они из разных стран, окружающих эльфийские горы плотным кольцом. Элиас снова задумался о странностях, сопровождающих этот брак. Почему всё происходит так таинственно, ради чего отец пошёл на этот союз? Нет, договор с эльфами огромная удача, это бесспорно, но почему именно он, принц Элиас? У отца есть пара племянниц, конечно не принцесс, девочки носили титулы великих герцогинь - кузен короля хоть и был родственником, но в правящую семью не входил. Однако эльфы потребовали именно мужчину, принца, а других кандидатов, кроме него не было.
Элиас лениво поворошил угли в костре, огонь жадно лизнул кусочек чуть обуглившейся ветки. Интересно, каким будет его муж? Надменным, как все эльфы? А вот, кстати, почему они такие? Смотрят на людей, будто на букашек, будто те воняют чем-то противным, мерзким. Как жить с таким, непонятно. Сможет ли он выдерживать подобное пренебрежение? А если нет, то что им делать? Раньше Элиасу было понятно, как сложится его будущая жизнь, обучение воинскому делу на вполне приличном уровне позволит не чувствовать себя ущербным, неплохое обучение даст возможность проявить себя в семейной жизни. Элиас знал, что ему предстоит династический брак ради усиления союза с кем-нибудь из соседей, но и подумать не мог, что это будут эльфы. Понизу тянуло промозглым холодом, и Элиас подумал, что стоит как-то обезопаситься от сквозняков, а то эльф рискует получить в своей постели скрученного ревматизмом мужа.
Где-то вдали послышался гул, постепенно он нарастал, казалось, что ещё немного и грохот накроет убежище. Скалы под ногами мелко дрожали, рядом в ужасе бились лошади, и Элиас не знал, что ему делать, спасать себя или их. Закончилось всё разом, как отрезало. Вот только что грохотало и содрогалось, и разом наступила полная тишина. А, нет! Вон там потрескивают камни, тут фыркают кони, а там... а там слышен чей-то крик. Тонкий, полный отчаянья и муки.
Принц вскочил, разом забыв про страх, и кинулся наружу. Вопреки опасениям перевал не был засыпан камнями и снегом, лишь кое-где виднелись нагромождения камней, перемешанных со льдом, но в целом дорога не слишком пострадала. Элиас прислушался, пытаясь понять, куда ему идти. Крик слышался с той стороны, куда он держал путь: одну из вершин будто срезало ножом, и у подножия возвышалась груда камней. Торопливый бег, когда едва не падаешь от камней под ногами и перед принцем предстало жуткое зрелище: пронёсшаяся лавина получила-таки свою жертву. Огромный валун придавил эльфа, прижал его к скале, не всей массой, всего лишь выступом, но и этого хватило, чтобы тот не мог выбраться. Принц кинулся на помощь, лихорадочно раздумывая, что ему делать, как помочь. Он оглянулся по сторонам, глаз выхватил пару камней, их можно было подложить под край валуна. Ствол сбитого лавиной деревца, тонковат, но должно хватить, чтобы наклонить каменюку и подсунуть пару мелких, так, чтобы вытащить страдальца.
Принц лихорадочно работал, бормоча какие-то глупости типа - потерпи, сейчас станет легче, ещё немного. Ноги упирались в скалу, камешки под ними съезжали в стороны, скользили под подошвами, мышцы чуть не трещали от дикой нагрузки. И тут камень поддался, чуть-чуть, но этого хватило, чтобы подсунуть камешек. Наверное, это нарушило центр тяжести у валуна, потому, что он покачался, постоял и медленно стал заваливаться назад. Элиас не ждал, пока тот решит, что ему делать - катиться вниз или вернуться на исходную позицию, а просто подхватил сползающего по скале эльфа и понёс подальше от страшного места в своё временное убежище.
В пещерке всё ещё горел огонь, а плащ так и валялся, куда его бросил Элиас, ну в самом-то деле, не лошадям же его убирать. Принц осторожно опустил раненого на плащ и стал расстегивать порванную и окровавленную одежду. У эльфа, на первый взгляд слишком сильных повреждений не обнаружилось - во время падения валуна, тот, видимо успел хоть немного уклониться и весь удар пришёлся на правое плечо. Сломанная ключица и рука, стесанные чуть не до рёбер мышцы на боку, рваная рана на щеке - болезненно, конечно, но не смертельно.
Принц убрал в сторону слипшиеся пряди волос и аккуратно протёр лицо, смывая кровь. Из-под мокрой тряпки проступали тонкие черты лица, нежная кожа, которую уродовала рваная рана. Видимо, Элиас причинил боль, потому что эльф дёрнулся и застонал.
- Тише... - собственный голос после долгого молчания показался хриплым, как у пропойцы. - Тише, всё уже позади.
- Пить...
Принц снял с пояса фляжку и поднёс к губам раненого. Жадный глоток и тот закашлялся, выплёвывая вместе с водой кровавые сгустки.
- Не торопись, - покачал головой Элиас, холодея от мысли, что у эльфа имеются и внутренние повреждения.
- Больно... - как-то совсем по-детски пожаловался тот, закрывая глаза.
- Потерпи немного, ты же сильный, ты же эльф, - Элиас сам не понимал, что он говорит, лишь бы отвлечь раненого.
- Очень больно... мама... спой мне... мама...
Принц держал в руках эльфа и молча плакал, кусая губы. Этот совсем ещё ребёнок не должен умирать, он вообще не должен был здесь оказаться. Кто и зачем отпустил эльфа одного в горы? Загадка на загадке. И это не говоря уже о том, что Элиаса ждут в условленном месте. Но о том, чтобы бросить здесь раненого мальчика не могло быть и речи, и принц расседлал лошадей.
глава 2
Немного раньше.
Ольве отложил книгу и тихо поднялся - бабушка, как он называл, как все называли эту старую эльфийку, задремала, тихо посапывая в кресле. На террасе было свежо, и эльф укрыл женщину легким, но тёплым покрывалом из лебяжьего пуха. Старую леди Аннаэль любили и почитали все, даже правитель не гнушался заглянуть к своей прародительнице, спросить о здоровье, попросить совета, а то и просто посидеть рядом и помолчать. Длинные цветущие лианы, закрывающие проход в комнату отодвинула тонкая рука и на пороге показалась леди Айрин, мать Ольве. Поманила юношу за собой, прижимая тонкие пальцы к губам.
- Что-то случилось? - Ольве с тревогой посмотрел в её печальные глаза.
Ольве вскинул длинные ресницы, и леди Айрин тихонько вздохнула. Её младший сын выделялся своей красотой даже среди эльфов. И не потому, что был он хрупким и утончённым, а солнечной улыбкой, ярким золотом волос, дивным фиолетовым оттенком глаз, и редкой среди чопорных, помешанных на традициях эльфов искренностью. Впрочем, в их семье такие глаза встречались часто: почти все сёстры и братья гордились необычным цветом радужки. Эльфийка смотрела вслед сыну и сожалела о его судьбе, не то что Ольве предстояло что-то страшное, но...
На Рассветной заставе умер Хранитель, и оракул назвал новым её сына. А это значит, бездетный брак с человеком, с мужчиной и короткую, по сравнению с другими жизнь, если слияния двух душ не произойдёт. И чем быстрее Ольве вступит в брак, тем лучше - тролли всё чаще появлялись на границе. Пока всего лишь дозоры, пока следят, копят силы. Но недалёк тот день, когда они могут рискнуть и напасть, и уж точно от глаз шаманов не скрылось известие о том, что Рассветная застава опустела.
Полукруглый зал, парадная комната для важных гостей, никогда не нравился Ольве. Слишком холодным и чопорным он был: белоснежные стены, украшенные тонкой золотой вязью, овальные медальоны на стенах, где из разноцветных кусочков смальты были выложены жанровые сценки из жизни эльфов, низкие и неудобные диванчики, креслица, пуфики, оббитые кремовой тканью с вытканными мелкими цветами. Узкие вазы из прозрачного стекла с мелкими золотыми искорками. И цветы, сделанные из оникса, хрусталя, на тонких стебельках с капельками бриллиантовой росы на листьях и лепестках. Холодный и торжественный зал, и его не согревало даже солнце, щедро льющееся сквозь широкие окна.
Правителю, похоже, здесь тоже было не очень уютно, а иначе почему он сидит так прямо, словно проглотил кол?
Ольве почтительно склонился перед правителем и проговорил традиционную формулу приветствия.
- Садись, Ольве, сын Тинталле. У меня для тебя есть важное сообщение. На днях умер хранитель Рассвета, а следом за ним ушёл и его супруг. Замок Аэлинь-уиналь опустел, а это значит, что Эллоин беззащитен. Оракул назвал следующим Хранителем тебя.
Ольве прижал руки к губам, не осмеливаясь задать вопросы.
- К человеческому королю уже оправлено послание, и он ответил согласием. Ты встретишь своего старшего супруга у Арт-Калах, люди называют их, кажется, Гребенчатыми горами.
- Но... почему?
- Надеюсь, ты не спрашиваешь, почему именно ты?
Ольве замотал головой, кто он такой, чтобы спорить с выбором оракула? И уж тем более, не осмелится возражать, зная, что на другой чаше весов благополучие народа, жизни эльфов и людей.
- Тогда что тебя интересует? Выбор твоего супруга? Или твое положение в браке?
- И то, и другое, повелитель, - выдавил Ольве, представляя огромного мужчину с волосатыми руками, который будет вертеть его на ложе, как хочет.
- В пару Хранителю-эльфу всегда берут человека - только с ними наши души могут прийти в равновесие. А то, что на алтаре ты всегда будешь снизу... Видишь ли... Хранитель орошает своим семенем алтарь, и это должно быть семя того народа, чью страну необходимо защищать. Поэтому... ты всегда будешь снизу. По крайней мере, во время ритуала.
- Вы думаете, что человек позволит мне занять ведущую роль? - с горечью спросил Ольве.
- Думаю, что в этом вопросе, вы разберётесь без моей помощи, - чуть улыбнулся правитель. - Ты отправляешься завтра утром, твой супруг уже должен быть в пути.
Ольве только склонился перед ним, не поднимая головы, пока тот не выйдет из зала. А на колени падали и падали солёные слёзы. Как же он теперь будет жить? Всё, о чём мечталось, теперь не сбудется, всё, что ему нравилось, теперь будет высмеиваться. Разве поймёт грубый человек, что значит разделить восхищение красотой лунной дорожки на озере? Или оценит усилия Ольве по превращению куска глины в изящную статуэтку? Всё, что теперь ему предстоит - это разговоры об оружии и сражениях. И ритуал раз за разом оберегающий страну от бед. И только это примиряло юного эльфа с его незавидной судьбой.
- Ольве? Ты плачешь...
- Нет, мама. Это... нет.
- Не стоит огорчаться. Быть хранителем своей страны почётная обязанность, - мягко проговорила леди.
- И делить ложе с мужчиной.
- Среди эльфов такие браки тоже случаются.
- Среди эльфов! Мой супруг не эльф, он человек!
- Да. И... не стоит пока говорить об этом, ведь ты его совсем не знаешь!
- Когда узнаю - будет поздно, - ответил Ольве.
- Завтра приезжает дядя, - поменяла тему эльфийка.
- Зачем? - испугался юноша.
Дядя стал главой семьи после смерти отца Ольве, только потому, что мальчик в тот момент не достиг совершеннолетия, и это обстоятельство не очень нравилось вдове погибшего в горах лорда Тинталле. Да и сам дядя, лорд Гаэлле, не стремился к созданию хорошего впечатления. По его мнению, место вдовы должно быть в отдалённой усадьбе, подальше от главы семьи, чтобы не напоминать о былом. И проблема была в том, что Тинталле взял в жёны женщину из низкого рода. Юная Айрин пленила знатного эльфа своей редкой красотой, кротким нравом, необычным для гордых эльфиек, и... плодовитостью её родичей - у девушки было три сестры и два брата, что вообще редкость для эльфов. Семья тин Тинталле была против этого брака, ожидая нашествия бедных родственников из провинции, но когда этого не случилось, как оказалось, у родителей Айрин гордости не меньше, чем у городских жителей, любви к красавице не прибавилось. Правда, тут уже боялись, что плодовитая здоровая женщина нарожает много детей и вот их уже не обойти, каждому нужно выделить свою часть состояния. Вот лорда Гаэлле и бесило, что племяннику нужно будет выделить долю наследства, хорошо ещё, что братец, успел произвести на свет только одного сына. Вдове и ребёнку было выделено несколько комнат в дальнем крыле дворца, приглашены воспитатели и наставники для Ольве, выделялась небольшая сумма на проживание, и на этом дядя счёл свой долг выполненным. И так продолжалось до совершеннолетия Ольве. И в день, когда его признали взрослым, лорд Гаэлле, скрепя сердце объявил, какая часть наследства выделяется племяннику. Меньше, намного меньше, чем положено, но тут у дяди было веское оправдание - из-за того, что Тинталле умер задолго до этого события, Ольве лишался права стать главой семьи. Впрочем, тихий и спокойный юноша не спорил. И когда на него смотрели, вспоминали не весёлого, яркого красавца отца, а милую и тихую Айрин. Дядя уже начал потихоньку подыскивать племяннику супругу, а лучше мужа, чтобы не дробить состояние, когда пришло сообщение от правителя. И это буквально вдохновило лорда Гаэлле.
По обычаю, эльф, ставший хранителем, уходил из семьи и оставлял все связи в прошлом, принимая на себя новые обязанности. И самым приятным для Гаэлле было то, что наследство хранителю можно было не выплачивать. Зачем? Ведь отныне все заботы о нём брало на себя государство, а оно, в отличие от дяди, не скупилось. И лорду Гаэлле было наплевать на то, что племянник едва ли подходит на должность Хранителя. Оракул называет имя, но что будет, если эльф после ритуала не сможет пройти слияние душ? Такое случалось, очень давно - оба хранителя погибли на месте. Конечно, алтарь принял жертву, раскинул защитный полог, целый год государство эльфов жило спокойно, и за это время была найдена новая пара хранителей. С тех пор оракулы стали выбирать кандидатов и не случалось пока такой беды. Но история повторяется, и всем это известно.
Лорд Гаэлле вызвал хранителя дома и сообщил о великой чести выпавшей их семье. Это означало, что теперь с Ольве глаз не будут спускать, так как на алтарь он должен взойти девственником, иначе случится беда. Кто знает, быть может та несчастная пара хранителей и погибла только потому, что не сохранила свою невинность? С Ольве такого не случится, лорд Гаэлле не мог допустить, чтобы даже тень бесчестия упала на их семью. Нового Хранителя увезут к месту встречи с супругом в возке и под охраной, чтобы даже взгляд постороннего не упал на него, а уж в горах Ольве будет один.
В небольшом уголке сада, где для леди Айрин было выделено место, стояла удобная скамья под навесом. Туда и ушёл Ольве, чтобы хоть недолго побыть одному. Скоро, очень скоро он навсегда покинет эти места, дом, в котором родился и вырос, сад, знакомый до последнего деревца. И мать, ведь вряд ли ему позволят ввести в новый дом осколок прежней жизни. Юный эльф до дрожи, до какого-то запредельного ужаса боялся своего супруга, почему - он и сам бы не смог сказать. Казалось, ничего страшного не рассказывали о людях, не были они такими уж злодеями, не отличались особой жесткостью или жадностью, те же гномы в жажде накопления любой народ оставят далеко позади, а о злобном характере троллей вообще ходят такие слухи, что на ночь слушать об этом не стоит. Ольве было обидно, что он так и не успел прийти ни на один бал, не узнал, что такое первое увлечение, не полюбовался на красавиц, не показался сам. Обычаи эльфов суровы, особенно для тех, кто ещё ни разу не выходил в свет. Девушки и юноши знатных родов живут тихо и скромно под охраной и не выходят из дома без надобности и уже тем более без сопровождения. У каждого, вошедшего в пору созревания есть свой спутник, у девушек - это эльфийка в возрасте, у юношей - наставник. Выходцы из боковой ветви семьи, как правило небогатые, строго следили за молодыми эльфами, не допуская, чтобы даже малейшая тень легла на их репутацию.
За Ольве сейчас надзирал не только привычный наставник, но и пара крепких слуг, приставленных лордом Гаэлле. Вон стоят, смотрят исподлобья, словно подозревают в чём-то дурном. А что плохого может быть в том, что он пришёл в уголок сада, посидеть, подумать. Или они боятся, что будущий Хранитель сбежит и оставит свою страну беззащитной? За кого его вообще принимают? Ольве не рад, совсем не рад тому, кем ему предстоит стать, но сделает всё, чтобы слияние душ прошло нормально, даже если ему не хочется этого делать.
- Сынок, уже свежо, может, ты уйдёшь в дом?
- Да, мама. Я сейчас.
Ольве окинул взглядом сад и побрёл по дорожке в сторону дома. Уезжать не хотелось. В комнате на столике уже ждал ужин, у дверей безмолвными статуями застыли слуги, за окном шелестел ветер, стучал ветвями по стеклу. Есть не хотелось, ничего не хотелось, и Ольве, поковырявшись немного в тарелке, отодвинул её в сторону. На кресле остался лежать позабытый томик поэм знаменитого автора, но эльф равнодушно переложил на стол - не до поэзии сейчас было. В носу щипало, а на глаза наворачивались слёзы.
- Как девчонка, - с досадой пробормотал Ольве, - только бы слёзы лить. Знал бы отец, во что я превратился.
Томная чувствительность среди молодёжи входила в моду, с недавних пор стало принято закатывать глаза, говорить медленно, словно нехотя, девушки даже стали падать в обмороки, тщательно выбирая для этого удобные кресла или диваны. Но Ольве был таким с детства, и как, ни пытались научить мальчика воинским умениям, ничего так и не вышло. Он предпочитал тихие занятия, вроде чтения книг, рисования или садоводства и собирался стать хранителем библиотеки. Но, как видно, боги распорядились иначе, приготовив ему судьбу защитника своего народа. Ольве отложил в сторону книгу, как она оказалась в его руках - непонятно, и вышел на балкон. Низкое, полное ярких звёзд небо склонилось над ним, словно стараясь укрыть от бед и невзгод, и юноша опустился на пол, подтягивая колени к груди. Нагретая за день стена грела спину, зато голые ступни зябли на холодной плитке, но шевелиться было лень, и Ольве предпочёл немного посидеть, всё равно долго ему не позволят. Легкий ветер шевелил ветки деревьев, роняя с них капли дневного дождя. Пахло поздними травами и цветами, откуда-то прилетели пушистые облачка семян, и одно из них прилипло к мокрой щеке. Только в этот миг Ольве понял, что снова плачет.
- Да что такое со мной? - прошептал он, недоумевая, как вмиг превратился в слюнявого плаксу.
На душе было горько и пусто, словно что-то важное уходило в прошлое, а будущее было неясным и пугающим, хоть на первый взгляд для этого не было никаких причин. Ну, выдают замуж, не он первый, и уж точно не последний. А может ему повезёт и супруг окажется не таким грубым варваром, позволит проводить свободное время, так, как привык Ольве? Юноша сидел на балконе, пока не замёрз окончательно, и ушёл спать, когда на небо вышло Око быка, тёмная звезда, появляющаяся через три часа после полуночи.
А утром за ним пришли - поздно вечером правителю пришло письмо с согласием на брак, и принц, супруг Ольве, уже отправился в путь. Эльфу не стоило испытывать терпение ни правителя, ни лорда Гаэлле, с собой позволялось взять лишь самое дорогое, и Ольве сложил в небольшую суму пару вышитых матерью рубашек, дневник, подаренный ею же, да несколько украшений. На пояс он повесил кинжал отца и счёл, что больше ничего не хочет забирать отсюда - в Аэлинь-уиналь, Рассветном замке ему дадут всё необходимое.
Дядя набросил на плечи Ольве тёмный плащ и низко надвинул на лицо капюшон: пока юноша не пройдёт ритуал, смотреть на него запрещено.
Будущего Хранителя везли в закрытом возке, и Ольве мог только смотреть в небольшую щёлку, чтобы не было так скучно в дороге. Хорошо ещё, что длилась она не так долго, как он боялся - уже на третий день пути на горизонте появились Арт-Калах. Это были странные горы, они не заканчивались острыми пиками, вместо них там были обширные плато, где паслись стада тонкорунных овец, охраняемых свирепыми лохматыми собаками. И пройти можно было, с начала гребня до его конца, ни разу не опустившись вниз: все плато соединялись естественными переходами, а там где их не было, эльфы построили подвесные мосты. Впервые увидев такой дощатый мостик, огороженный с обеих сторон перилами, Ольве испугался. Но невысокая лохматая лошадка, которую ему дали в деревне у подножия гор, не сомневаясь, ступила на дощечки и потопала по ним так, будто под ногами не раскачивающаяся узкая тропа над бездной, а каменная твердь. Пришлось Ольве идти следом, поминутно замирая и стараясь не смотреть вниз. Он так увлёкся своими мнимыми или настоящими страхами, что не заметил, как из-за соседней горы медленно выплывает тяжёлая чёрная туча. То, что не всё в порядке, юноша понял, когда его чуть не сбросило с мостка, и он едва успел ухватиться за перила, вцепившись так, что пальцы побелели. Быстро семеня непослушными ногами, эльф добежал до плато и с облегчением упал прямо у самого края. Новый порыв ветра толкнул его к краю пропасти, вынудив забыть об усталости и страхе. Туча висела над самой головой, и мелкие крупинки снега сыпались из неё, добавляя холода и неуюта. Лошадка уже отошла на пару десятков шагов, и Ольве испугался, что сейчас она уйдет, скроется в снежной круговерти, оставив без еды и тёплой одежды. Где-то тихо и зловеще гудело, сыпались камни, пока ещё не крупные, однако эльф, незнакомый с жизнью в горах, не обратил на предвестники несчастья никакого внимания. Гул тем временем нарастал, переходя во всё усиливающийся грохот, и Ольве спохватился только когда лошадь, лучше него знакомая с опасностью, кинулась прочь.
Эльф бросился за ней, спотыкаясь и чуть не падая, мимо летели камни, один довольно чувствительно приложил по плечу, и юноша пошатнулся, с ужасом замечая, как прямо на него несётся огромный обломок скалы. От страха он оцепенел, буквально в последний момент, заставив себя сдвинуться с места. Но было уже поздно, и камень придавил его к скале, не весь, всего лишь одним выступом, но эльфу с лихвой хватило и этого. От боли у него потемнело в глазах, и вырвался полный отчаянья крик. Не столько потому, что никто не придёт на помощь, и он умрёт, сколько из-за того, что Ольве не выполнил своего предназначения.
Юноша потерял сознание, так и не увидев, что из-за поворота выбежал человек.
глава 3
Обнажённое тело с одной стороны согревало ласковое тепло, с другой обдувало холодным ветром, и Ольве поёжился, мечтая поменять позу. И коротко вскрикнул, когда его пронзило острой болью. Юноша поднял руку - под пальцами ощущалась повязка, плотно охватывающая торс. Болело где-то внутри и каждое движение, каждый вздох давались с трудом, почему-то хотелось спать и пить. Он приоткрыл глаза, увидел тёмный, на фоне костра, силуэт и что-то прохрипел, не надеясь, что его поймут, но хотя бы обозначив, что очнулся. Незнакомец повернулся, резко, словно не ожидал.
- Пить?
Над Ольве склонилось человеческое лицо, резкий росчерк бровей, жёсткая линия губ, нос прямой, с лёгкой горбинкой. По смуглой щеке скользнула тонкая косичка, звякнули обереги на конце. Эльф поймал губами край узкогорлого бурдюка, глотая отдающую кожей и немного затхлостью, восхитительную воду.
- Ещё?
Ольве едва заметно качнул головой, прикрывая глаза. Простое движение вытянуло все силы и он тихо погрузился в сон, оставив на краю сознания мысли о неправильности происходящего. Что-то беспокоило эльфа, но что? Он пытался поймать ускользающую мысль, но не успел.
Новое пробуждение было ночью - от непонятного ощущения, на этот раз было тяжело и жарко. Причиной оказалось большое смуглое тело, прижимающееся сзади всей горячей поверхностью. Ольве чувствовал спиной твёрдые мышцы, вялый член и некоторое время смотрел на большую ладонь, расслабленно лежащую на бедре эльфа, чуть выше повязки. Сильные пальцы почти касались паха, и юноша подавил желание отодвинуться. Потом вскинулся, едва не рванув на другую сторону пещеры, когда до него дошёл весь трагизм ситуации - он, будущий Хранитель Рассвета, вместо того, чтобы донести до алтаря свою невинность, позволил увидеть себя и позволил коснуться своего тела чужаку задолго до ритуала. Чистота хранителя была нарушена, и что теперь делать Ольве не знал. Как примет его алтарь и примет ли вообще? Он чуть не засмеялся, горько и отчаянно, вспомнив свои недавние страхи. Теперь они казались пустыми и надуманными, жалкими, разве может сравниться боязнь супруга-человека с тем, что глупый эльф поставил под угрозу благополучие своей страны одним лишь позволением увидеть себя до ритуала, да ещё и постороннему мужчине. Он застонал глухо, сквозь зубы и испуганно прянул в сторону, когда мужчина сзади проснулся и хриплым со сна голосом спросил, что случилось.
- Ничего, - тихо ответил Ольве, гадая, будет ли дерзостью попросить одежду.
- Спи, - негромко сказал незнакомец, - тебе ещё рано подниматься.
- Нет, мне пора... мне давно пора...
- И куда ты пойдешь? Ночью в горах? До первой же расщелины?
- Иногда смерть лучше, чем позор.
- Какой позор? - удивился человек.
- Я обнажён и перед тобой, - тихо ответил Ольве, не зная, как объяснить незнакомцу всю глубину своего падения.
- И что? Мы в походе, а ты ранен, как бы я тебя перевязывал в одежде.
- Сильно?
- Да. Ты не приходил в сознание три дня.
Мужчина гибко поднялся, потягиваясь всем сильным большим телом. Ольве смотрел, как перекатываются мускулы под гладкой, лишённой растительности кожей, лишь в паху курчавились рыжеватые волоски. Эльф отвёл глаза, жалея, что не имеет права рассмотреть в подробностях красивое мужское тело, достойное того, чтобы использовать в качестве образца для создания статуи или картины.
- Как ты? - мужчина между тем натянул мягкие штаны и теперь тянулся за рубашкой.
Ольве прислушался к себе, ему казалось, что болело уже намного меньше, ещё немного и можно будет оправляться в путь, вот только куда?
- Нормально. Болит, но я могу ехать.
- Куда ты торопишься? Отлежись еще дня два.
- Мне нужно! - Ольве помнил, что должен прибыть к месту встречи в строго определённый промежуток времени, иначе... а что иначе? Что будет, если он опоздает? Может, человеческому принцу отдадут другого эльфа? И что тогда будет с ним, нарушившим все обычаи, сколько их было.
- Нет, - отрезал человек. - Мы отправимся в путь не раньше завтрашнего утра. Я не для того спасал тебя, чтобы ты умер по дороге.
Ольве хотел сказать, что он всё равно умрёт, только теперь смерть не будет лёгкой, как если бы от груды камней. По обычаям эльфов нарушение чистоты Хранителя приравнивалось к предательству народа и наказывалось соответственно - сожжением на костре или замуровыванием в камере. Так зачем отправляться на мучительную смерть, если можно закончить всё разом прямо здесь?
Ночью юноша сделал попытку закончить свой жизненный путь... и не преуспел в этом. Не потому, что дрогнула рука, а потому что чужая, смуглая и сильная удержала эльфа от последнего удара, и тонкий кинжал лишь скользнул по беззащитной шее, оставив кровоточащую царапину.
- С ума сошёл? - рычал, нависнув над ним, человек. - Я для чего тебя вытаскивал? Чтобы ты тут истёк кровью у меня на глазах?
- Я больше не чист, - попытался хоть немного оправдать свой поступок эльф.
- И что? Я не тронул тебя, если ты об этом. Я не насильник, - в голосе человека слышалась обида.
- Дело не в этом, - Ольве мучительно подыскивал слова. - Мое лицо и тело до ритуала не должны видеть. Никто. Понимаешь? Я осквернён.
- Моим взглядом? - рявкнул оскорблённый до глубины души человек. Потом поднялся во весь рост и швырнул в эльфа его плащом. - Если тебя так унижают мои взгляды, накройся и переживай молча. Но убить себя я не позволю.
- Тогда меня убьют мои соплеменники, - тихо ответил Ольве, укутываясь в плащ.