Сухих Алексей Иванович : другие произведения.

Жизнь ни за что.Часть вторая

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Повествование о потерянном поколении

  
  
  Моим друзьям, всем трудовым поколениям, создавшим Богатство, Могущество и Славу С о в е т с к о г о С о ю з а,
  П О С В Я Щ А Е Т С Я
  
  
  
  А Л Е К С Е Й С У Х И Х
  
  
  
  ЖИЗНЬ НИ ЗА ЧТО
  
  РОМАН в 6 частях
  
   От автора.
  Первое. Устав видеть и слышать гадости, совершаемые людьми современными и жившими в прошлых тысячалетиях, и отражённых в истории, автор обратился к Богу:
  "Скажи, ВСЕДЕРЖИТЕЛЬ, почему ты не ограничиваешь человека в низких чертах его характера - пьянстве, разврате, преступлениях всякого рода?"
   Бог ответил мгновенно:
  "Если я лишу человека права на самоограничение, я лишу его права быть личностью".
  Ответ убрал сомнения у автора, но опечалил. Необузданность страстей и желаний проявились уже в первой семье прародителей Адама и Евы, в которой брат убил брата. А вся дальнейшая история жизни человеческой только подтверждала о неподготовленности людей для перехода к жизни по законам царства божия. И было грустно и печально понимать, что к идеям самоограничения человечество может прийти только через величайшие страдания планетарного масштаба.
  Второе. Роман не является биографией автора. В главном герое Леониде Сугробине переплелись судьбы друзей, товарищей и знакомых из поколения тридцатых, сороковых, пятидесятых годов двадцатого столетия живших и работавших в суровые и гордые годы сражений, побед и свершений. Однако автор не отрицает того, что многие события в судьбе героя как - то соответствует жизненному пути автора, особенно, когда герой и вместе с ним автор, его друзья и все означенные поколения россиян встали на последнюю жизненную ступеньку. И всё же жизнь героя очень часто не подвластна автору.
  Третье. Все исторические события и характеристики личностей, вошедших в историю текущего момента, отражены в романе от взгляда снизу, от народа. И эта оценка не во многом соответствует официальной оценке событий и личностей, также как и изложению событий в текущих школьных учебниках, регулярно переписываемых под ежеминутную политическую направленность правящих политических сил.
   Четвёртое. Предлагаемое произведение создано в память "потерянных" поколений, родившихся в 30-х и 40-х годах и уже ушедших наполовину из жизни. И в поддержку ещё живущих трудными старческими днями, униженных в окончании жизненного пути за то, что они строили новое общество. Они не прожили "жизнь ни за что". Своей жизнью, и своим трудом они создали могучую державу, в которой жили без страха за своё будущее и показали миру, на что способен освобождённый народ. А для нынешних поколений книга объективно показывает, что социализм как общественная система был не таким "страшным", как его малюют борцы за народовластие и демократию последние тридцать лет. И что борьба за реальную свободу ещё впереди.
  
  
   Алексей Сухих
  
  
  ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
  
  ДАЛЬНИЕ СТРАНЫ
  
  Б У Р М У Н Д И Я 1
  
  
  Если не попал в аспирантуру - сдуру...
  Собирай свой тощий чемодан.
  Обними папашу, поцелуй мамашу
  И бери билет на Магадан.
  
  Быстро пролетят в разлуке годы.
  Молодость останется в снегах...
  (студенческий фольклор)
  
  1.
  Поезд Москва - Владивосток мчался по Великой транссибирской магистрали, ведомый неутомимым и мощным электровозом. В шестом купейном вагоне поезда отмеряли пройденные километры Юлий Симонов и Леонид Сугробин. За двое суток остались позади Ярославль, Киров, Пермь, Свердловск, а Великий путь только начинался. В Перми на перрон пришли проводить и попрощаться к Юльке родители и друзья; к Лёньке пришли Чащихин с Руденко. Симонову вручили тяжёлый пакет продовольствия и баул шмоток. Сугробину Чащихин передал бутылку коньяка и две банки крабов. Маман с пятьдесят восьмого года берегла, - пояснил Володя, передавая банки. Сам он распределился на моторостроительный и собирался приступить к работе с первого сентября. Руденко сдавал в августе приёмные экзамены в аспирантуру и ждал результата. Светофор мигнул зелёным огоньком. Все обнялись.
  - Про Фрунзе не забывай, - успел крикнуть вдогонку поезду Руденко.
  Сугробин с Юлием Симоновым не собирались оставлять молодость в снегах. У Юлия были "хвосты" по двум курсам: он не защищал диплом, и ему обязательно надо было возвращаться в институт для обрубания хвостов, защиты и получения диплома. А Сугробину нужна была свобода от обязательной трёхлетней отработки. От поступления в аспирантуру он отказался ещё на четвёртом курсе, когда Стас Руденко пошёл заниматься в научную секцию при кафедре и приглашал его.
  - Я ещё не понял, что хочу делать! - ответил он Стасу на его уговоры.
  Жёнами они тоже не обзавелись. Сугробин, как он осознал, по воле божьей. А Симонов не явился на регистрацию, объяснив удручённой невесте, что ему очень хочется побыть в глуши, но брать туда молодую женщину он не решается. Так они и решили с невестой, что если у них судьба быть вместе, то будут.
  Симонов классический блондин англо-саксоно-славянского типа с некруто вьющимися волосами, которые он никогда не отращивал длиннее пяти сантиметров, и рыжей тощей бородкой, которую он отпустил в глуши Бурмундии. Интеллигент в третьем поколении, он был хорошо воспитанным, мягким, образованным человеком. Родители у него были партийными работниками, а он с десятого класса стал стилягой и ему, когда он учился на втором курсе, областная молодёжка посвятила подвальную статью. Вырезку из газеты он бережно хранил и Сугробин ему откровенно завидовал. В далёкий край родители отпускали его с явной опаской. Мама даже попросила Леонида поглядывать за ним и уберегать от опасных поступков. "Меня бы самого кто оберегал", - подумал он. Но отказ от регистрации простым не появлением в ЗАГСе был поступком нестандартным.
  Сугробин был удивлён своему спокойствию, когда покинул дом Ольги, проведя непонятную беседу с её удручёнными родителями. Он её любил и знал, что она его любила, а не просто от нечего делать проводила с ним годы. Сугробин не рвал, не метал, не настаивал и не искал причин. " Не горюй! И не грусти оттого, что меня не будет на твоей защите", - были её последние слова, которые он от неё услышал. Она знала, что её слова последние и говорила, чтобы поддержать его перед защитой диплома. И ушла навсегда, не открывая тайны. Сообщение о монастыре его покоробило, и он не поверил ему. Но сообразил, что какая - то недоступная для него ситуация увела от него любимую. И он вспомнил слова Ивана Макаровича, чтобы он про Бога не забывал, когда трудно станет. И у него сложились вместе поступок Ольги и напоминание Ивана Макаровича, чтобы в сложных моментах Бога помнил. И он решил, что неожиданный поворот наоборот - дело это божеское. И не рвал, не метал. Сказал друзьям, что судьба оставляет его одиноким навсегда. Ситуация была немного схожа с историей в рассказе И.А.Бунина "Чистый понедельник". Но Сугробин не прочитал ещё этот рассказ, и сравнения своей печали ему проводить было не с чем.
  Когда тебя женщина бросит, забудь,
  Что верил её постоянству.
  В другую влюбись или трогайся в путь.
  Котомку на плечи - и странствуй. ( Из английских виршей)
  Глубина печали Сугробина заключалась в том, что любимая женщина не бросила его, играя чувствами и любуясь собой, а покинула по воле непреодолимой силы. Он принял утрату как стоик. В другую женщину не влюбился и его понёс ветер странствий.
  Поезд, на котором молодые специалисты пересекали равнины и межгорья, не был фирменным поездом под номером "2"(поезда номер 1 и 2 были присвоены самому протяжённому в мире железнодорожному маршруту Москва - Владивосток. Номер 2 шёл из Москвы). Ежегодно к первому сентября всё осёдлое население стремилось вернуться на насиженные места. И билеты Юлию на поезд Љ2 не достались, как и на другие фирменные. И молодые спецы ехали на дополнительном поезде под трёхзначным номером, сформированном из запасных вагонов. Но вагон был купейный, и в соответствии с сервисом для купейных вагонов в коридоре лежала ковровая дорожка. Вагон обслуживали две молодые проводницы. Сугробин не мог поступить так, как поступали лейтенанты. И не схватил первую согласившуюся девушку, которой ничего не хотелось, кроме замужества. Не схватил и Марину Весёлкину, не разрушил семью. И чтобы забыть любовь выбрал по совету безвестного англичанина "котомку". И поезд мчал его к неизвестным сияющим вершинам Центральной Азии с конечной станцией "Улан - удэ".
  Мы не задумываемся над названиями, а иногда надо бы. Царские чиновники понимали в названиях толк, а возможно и государи не считали недостойным для себя участие при установлении ключевых названий. Как просто звучит: Владивосток. А значит тоже незатейливо - владей Востоком. Или Владикавказ! Владей Кавказом. А сейчас и верховный не придумал ничего как Целиноград, Волгоград,Тольятти, Георгиу - деж... А державно звучащие город Верный переименовали в Алма - ату.1 И город Владикавказ в Орджоникидзе в память человека, значимого только в дни своей жизни. Сделали эти переименования предыдущие власть имущие. Таким же путём появился на картах и город Фрунзе. А ведь "как вы яхту назовёте, так она и поплывёт".
  Московские пейзажи сменились приволжскими. Несколько часов хода поезда от Москвы и Ярославль, и река великая Волга. А днём Леонид с Юлием, сдав в камеру хранения Ярославского вокзала невеликий багаж, вышли погулять до вечера на московские улицы. Юлий уже распрощался с родственниками, но кузина обещалась ещё побыть с ними, если Юлий ей позвонит. Лёньке мешала великолепная ультрамариновая велюровая шляпа, которую он носил в руках, потому что было жарко. И которую он вёз в глухую советскую Азию как предмет высшей цивилизации даже в восточной Европе. Но так как она очень мешала, то он завернул её в конце концов под одобрение Симонова в газету и засунул в сетчатую авоську. То - то было хорошо и так легко, что они выпили по шкалику в киоске на Балчуге. Потом Юлий позвонил кузине. Это была великолепная девушка, но они ехали чёрт знает куда?! Леонид так и сказал, что если Юлий пермячку не решился взять с собой, то смеет ли провинциал приглашать москвичку. Все рассмеялись и весело провели часа три и расстались! А потом в троллейбусе молодые спецы встретили румына, молодого, лет 26-27. Он радостно озирался на задней площадке во все окна и, поскольку они были там втроём, все восторги обращал на них. Ему всё нравилось, и он всем восторгался и ничем не был разочарован. " Я правильно еду в музей Ленина?". " Это так здорово, что я в Москве!" " А вы какой нации? Я румынской"
  Какие годы?! Новые социалистические государства растили новых коммунистических людей, для которых первым делом было посещение музея великого Ленина, непременное знакомство с людьми социализма, которые победили фашизм и привели их к свободе. А наши вожди начинали бессовестно лгать своему народу и всячески пресекать любые проявления свободомыслия. Социализм, по мнению Сугробина, начал стремительно гнить с приходом Хрущёва. И социализм необходимо было начинать спасать. Ни одна уважающая себя нация не презирает свою историю и не пытается её перекроить под сиеминутные страсти. А новый вождь поднял на щит единственную линию для поднятия собственного имиджа: это принять все меры для охаивания предшественника. И при этом до унижения всякого человеческого достоинства доводил общественное мнение для поддержки своего режима. Спустя десятилетия этот порядок привёл к разрушению коммунистического режима как спичечной коробки. И пострадал, как и всегда - народ. И тот, который смял и победил гнилой царизм, и тот, который разгромил сумасшедший фашизм.
  Будущим забайкальцам круто повезло с попутчиками. В одном купе оказались они - двое молодых, зелёных, во всём не опытных инженеров, старший лейтенант-моряк, возвращающийся из отпуска и совсем молодой лётчик-лейтенант, только что закончивший Оренбургское училище. Оба они ехали до Владивостока, а инженеры до Улан-Удэ.
  В первые часы все познакомились, вынули что надо из того что взяли и уснули после Ярославля, весёлые и нетрезвые. Нештатный поезд шёл нештатно, и к Кирову задержался на пять часов. Пришлось давать в Пермь дополнительные телеграммы к тем, что отправили из Москвы о часах прибытия. Сами пассажиры не волновались. Набрав в Кирове дюжину пива, отряхнулись от нетрезвых сонных наваждений и сели за карты. Играли в "Кинг". Это что-то повыше "козла" и чуть пониже "преферанса", но увлекательно и беспроигрышно, что очень подходило под ситуацию. Сыпались анекдоты по случаю и по сопутствию. Хохот и здравицы привлекли к ним между Кировым и Пермью внимание проводниц, заподозривших, что пассажиры везут нелегальных девушек. А когда молодушки-проводницы убедились, что двое военных и двое гражданских весёлые сами по себе, им то же стало веселее быть в этом купе, нежели в своём служебном. Так и поехали...В Свердловске освободились сразу два купе. Дружная четвёрка молодых мужчин, сговорилась с проводницами о том, чтобы они одно купе не занимали пассажирами и превратили его в бытовой салон. Менялись часовые пояса, проплывали за окнами равнины и плоскогорья, большие города и полустанки, гремели железные мосты над Иртышом и Енисеем и над десятками ручьёв и речушек, болота в туманном мареве исчезали и сменялись сопками, покрытыми лиственницами и кедровником. Дорога из линии перекладывалась на серпантины.
  - А знаете ли вы, когда построена эта дорога? - обратился Сугробин к своим спутникам, когда поезд пересекал западно - сибирскую низменность,
  - Что - то слышал, что до революции, но больше ничего не знаю, - откликнулся моряк
  Сугробин, полиставший справочники перед отъездом, довольно покивал.
  - Дорогу начали строить по решению императора Александра Ш. Этот государь не вёл войн и занимался обустраиванием России. Во второй половине Х1Х века Россия колонизовала северные берега Японского моря вместе с Курилами и Сахалином. В 1860 году был основан порт и укреплённый пункт Владивосток, который в 1880 году получил статус города, и в нём стала базироваться тихоокеанская эскадра. Богатые и привольные края требовали транспортной связи с метрополией и крепкой защиты от любителей поживиться, в число которых входила не только освобождавшаяся от самоизоляции Япония, но и европейские державы и США. Строительство дороги началось 31 мая 1891 года. И великий стальной путь протяжённостью в 9332 километра был построен за тринадцать лет к 1904 году. Кроме крючка по южному берегу Байкала, где работы задержались из - за больших объёмов тоннельных участков. Поезда через Байкал зимой шли по рельсам, уложенным на лёд. Летом поезда переправлялись на специальных баржах, на палубе которых были уложены рельсы в несколько рядов. Была построена и, так называемая, восточно - китайская железная дорога до Владивостока через Харбин. Россия за эти годы построила на Желтом море военно - морские базы Порт Артур и Дальний. Усиление России на Дальнем востоке, также как и в Средней Азии очень волновали все колониальные европейские державы, видевшие в бессильном феодальном Китае одни лакомые куски. Туда же устремила свои захватнические интересы Япония. Всячески поддерживаемая Европой, Япония решилась на военную конфронтацию с Россией. Слабая дипломатия откровенно слабого государя Николая П не справилась с науськиваемой Японией дипломатическими переговорами и мирным решением претензий. И России пришлось воевать в трудных условиях. Бездарный царь и такое же его военное и гражданское руководство не справились с ведением войны и потерпели сокрушительные поражения на суше и на море. Только что построенная железная дорога не обеспечила своевременную переброску войск и военного снаряжения. Россия капитулировала, подписав позорный договор, по которому оставила Порт - Артур, Дальний и всю Манчжурию. А также отдала Курилы и половину Сахалина. Но великий стальной путь начал работать. Дальний восток был присоединён к России навсегда. И подумайте! За тринадцать лет с одной киркой, лопатой, ручной пилой и конной повозкой был построен этот железнодорожный путь с грандиозными мостами и тоннелями. Это был подвиг государства.
  - Интересно. - сказал моряк. - Я вот уже третий раз еду по этой дороге и не задумывался. Служу себе на пограничных кораблях и думаю, что так всегда было. А она вот какая дороженька.
  Все заинтересованно посмотрели за окно. На многие километры, куда доставал взгляд, раскинулась низкорослая болотная хмарь. И только колёса стучали ровно, и вагон едва покачивался на стыках.
  Через считанные годы после описываемых событий реактивная пассажирская авиация переманила всех дальних пассажиров к себе, и железная дорога стала считаться делом для дальних поездок утомительным. А бухгалтера предприятий неохотно платили суточные своим командированным сотрудникам за пребывание на железной дороге. Но Сугробин из этого путешествия понял, что каждому россиянину, кто желает понять свою страну, надо хотя бы один раз проехать по транссибирской магистрали от Москвы до Владивостока. И был уверен, что в каждом индивидууме после такого путешествия появится уважение к самому себе как гражданину России и гордость за свою страну
  Стояла тихая безветренная погода и "славное море, священный Байкал" предстал перед пассажирами поезда во всей красе под алым блеском заходящего солнца. На столике в купе лежала пара великолепных слабосолёных омулей и стояла водка иркутского разлива под названием "Особая московская". Впереди ранним утром Леонида с Юлием ждал Улан - Удэ, столица Бурятской АССР и их конечная станция на железной дороге. Они с военными выпили за дружбу, за любовь. за будущие встречи и расстались ранним утром на перроне и никогда более не увиделись и не встретились. Но несколько дней жизни были сердечными, наполненными чистейшими чувствами любви и дружбы. И все готовы были идти вместе в любую разведку, как говорится у военных.
  Самое хорошее в ситуации было то, что наших путешественников было двое. И не надо было спрашивать постоянно внутренний голос о том, как поступить в данную минуту. Достаточно было обернуться к приятелю и спросить - "?!". Поэтому они сдали свои вещи на хранение железной дороге и отправились в центр. Площадь Советская, гостиница Советская. На двое суток их приняли как гостей, прибывших в их страну надолго, если не навсегда. В ресторане при гостинице, куда они спустились после регистрации и осмотра номера, Юлий запросил по 150 гр. водки. "И всё?", - спросила миловидная бурятка. И добавила, видя их непонимание: "У нас без закуски водку не подают!" "Тогда одну манную кашу",- разошёлся Юлий и потащил из кармана пачку ещё не искуренного московского "ДИАМАНТА" производства Болгарии. Девушка быстро принесла водку и манную кашу и присела, чтобы выкурить сигарету "Диамант". Ребята выпили, покурили, договорились с девушкой увидеться по случаю. Но никакой серьёзности в знакомстве не было. Их не интересовала девушка по случаю и никакая другая ещё не интересовала.
  Чуть ниже гостиницы на ул. Ленина располагался оперный театр: Улица далее опускалась вниз. Там была гостиница для избранных, в которой Юлий через некое время пил на брудершафт с монгольскими артистами из Улан-Батора и долго удивлялся, что его знакомые жирные руки после жирных блюд обтирали о подкладку великолепных европейских пиджаков. Но это было потом. Далее по улице уже на подъёме располагался городской парк с беседками и танцевальной верандой. День Юлий с Леонидом прогуляли, любуясь на город и на себя. Но уже усвоили, что они прибыли с Запада на далёкий, далёкий Восток. Всех, прибывших из - за Байкала, старожилы называли "Западниками!"
  
  День, когда молодые спецы пришли в республиканское управление профтехобразования, был последним днём августа, и их то ли ждали, то ли не ждали. Но как то быстренько, без собеседований к ним вышел человек чуть выше среднего роста и носом чуть ли не выше его роста и объявил, что он директор1 авто - тракторного училища и Леонида с Юлией он берёт к себе. И какого же было его удивление, когда он увидел двух парней?! "А елки-моталки, я ж думал, что Юлия женщина?!" - почесал он затылок. Но бумаги были уже подписаны и благодаря имени, которое простодушными аборигенами давалось только женщинам, Леонид и Юлий не расстались на "пристани", а остались вместе. А два объединённых человека, это не один, который в поле не воин.
  - Ваше училище далеко от центра? - спросил Юлий. - И с прочими условиями нам бы неплохо ознакомиться, пока мы в управлении.
  - Далековато, однако, - ответил директор. - Километров двести будет.
  - Двести! - хором ахнули ребята. И рванули в кабинет начальник управления.
  Часовые переговоры между начальником управления, директором училища и молодыми специалистами закончились компромиссом. В городские училища требовались преподаватели - станочники. В то же время на востоке республики была нехватка автомобилистов. Но если через месяц молодые специалисты не будут удовлетворены, разговор продолжится. На том и расстались.
  - Так, значит, завтра в полдень я с машиной у гостиницы, - сказал директор.
  В книжном магазине была куплена книга по Бурятии и карта республики. Весь вечер ребята изучали историю и географию.
  - Собственно, мне настолько безразлично, где я проведу этот год, что мне всё равно где жить. Было бы, чем закусывать? Чем безлюднее и глуше будет место на благословенном берегу реки Хилки, тем более это будет соответствовать моему состоянию, - сказал Леонид, просмотрев карту и отметив галочкой пункт назначения посёлок Бюрилей
  - А интересно, в республике три религии, - как бы не слыша коллегу, сказал Юлий. - Всё коренное население буддисты. Остальные православные христиане и православные христиане - староверы. Их здесь "семейскими" называют. Вот, смотри. - Юлий протянул книгу.
  - Буддисты! Это интересно. У нас есть возможность перейти в другую веру. Давай завтра утром снимем шевелюры стиляжные. Удивим местное население.
  На следующее утро в парикмахерской при гостинице, давясь от смеха, две парикмахерши стригли двух стиляг под "ноль". Через пару часов два кандидата в буддисты стояли на ступеньках главного подъезда гостиницы и блестели черепами, поджидая машину.
  - Это ещё что за декорации, - удивился директор, выбираясь из кабины грузового ГАЗ - 51
  Если у вас нам не понравится, пойдём в буддистский монастырь, - очень серьёзно и убедительно ответил Юлий. - А пока внешний вид под буддистского монаха подгоняем.
  - Монахи так монахи", - махнул рукой директор, - с этими западниками не соскучишься.- И пригласил садиться в кузов. Там уже сидел абориген. - А вещи где? Или вы на работу приехали так как есть? - в голосе прозвучал небольшой испуг. Видимо он подумал, что по приезде ему придётся их одевать и обувать.
  - Давай на вокзал, в камеру хранения, - успокоил его Леонид
  В кузове лежали свёрнутыми в рулоны три матраца и несколько фанерных ящиков, загруженных каким - то добром. На одном матраце сидел абориген, на два других сели "монахи". С вокзалом разобрались быстро. Пара чемоданов и пара рюкзаков разместились у передней стенки кузова.
  Автомобиль быстро проскочил по центру, вышел на мост через Селенгу. Быстрое течение реки рябило воду и выдавало её неспокойный нрав. За мостом, миновав небольшие предместья, машина вышла на неширокое Читинское шоссе, которое начало кружить между сопками, быстро скрывшими город Улан - Удэ.
  За Мухоршибирью1 машина свернула с читинского тракта вправо и покатила по ещё более узкому шоссе, точнее просто дороге в четыре с половиной метра асфальтовой ленты. Вскоре директор остановил машину у небольшой хрустальной воды речки, скорее горного ручья, отъехав от дороги метров двадцать так, что машину было не видно проезжающим. Да и смотреть было не кому. За полчаса езды от Мухоршибири не было ни одной встречной. По дороге в кузове было тихо. С аборигеном познакомились пока ехали на вокзал и брали вещи. Это был завхоз Петрович. Он был маленький, округлый по всем частям тела и головы и на светскую беседу не тянул. Леонид с интересом оглядывал проезжаемую местность, раздумывая о том, как бы приняла Бельская всё это, если бы вышла за него. День был солнечный, тёплый. Сопки, горящие золотом осенних лесов, смотрелись вдохновенно привлекательными. Казалось, что они приглашали человека посетить их гостеприимные чащи и обещали усладить красотой и умиротворить растрёпанные души. И вспоминая девушку, сказал себе, что она бы приняла всю эту красоту. И Юлий молчал, думая о своём.
  - Отдыхаем, ребята, - вышел из кабины директор. - Тяжело без остановки на рессорах грузовика. Да и познакомимся.
  Водитель, производственный мастер, уже зачерпывал из ручья воду в бачок. И поставил бачок на лужайку. А из принесённого с собой саквояжа вынул свёртки и пару бутылок водки. Потом расстелил чистую скатерть, и стал сервировать походный стол. Появился солёный омуль, консервы из омуля, кусок окорока, кусок сыра, литровая банка маринованных огурчиков, лимонад.
  - Лимонад для запивания западникам, - пояснил директор. -Мы запиваем горной водой
  Вскоре стол был приготовлен. Вокруг стола бросили два матраца и все уселись. Завхоз поставил пять чисто вымытых в ручье стаканов. Водитель разлил бутылку.
  - С благополучным прибытием, товарищи инженеры, - поднял стакан директор. - Надеюсь, вам у нас понравиться. Только в первый час не пугайтесь. Я когда приехал, подумал: "Ну и занесло". А затем двадцать два года прожил и ни за что не сдвинусь. В армию на фронт ушёл отсюда. Слава богу, жив остался и обратно сюда. Ну, да ладно. С приездом!
  Все выпили. Омуль - рыба отличная. Ребята это осознали, когда приветствовали Байкал. И потому в первую очередь принялись за него.
  - А какая у нас рыбалка, охота. Мы на самом берегу Хилки живём. С любого места три минуты до реки. Бери спининг, и кидай блесну. Никаких приманок не надо - на железку кидается рыба. А для охотника утки, гуси, куропатки - это тоже прямо от нас. По заячьим тропам зимой без лыж пройдёшь. Ну а за медведем или маралом - это надо в тайгу, в горы. Но тоже недалеко. Косули стадами бродят. Но их стрелять запрещено. Стреляют, конечно, на свой страх и риск. Я их не трогаю. - уж очень изящны и красивы эти козочки.
  Выпили вторую бутылку, запили водой. Вода была изумительной.
  - Лимонад сохраним и возьмём с собой, - сказал Юлий,
  - Конечно, - ответил директор. - И окорок с сыром тоже. Приедем уже поздно. Куда вам, по незнакомым местам идти. Чуток и поужинаете. А завтра разберёмся со всем...
  
  П
  
  Сугробин проснулся от солнечного зайчика, упавшего на его лицо и долго не мог сообразить, где он спал. Сначала осмотрел потолок, обыкновенный, белый. Потом посмотрел на стены в обоях с голубыми цветочками и только после этого у него включился слух. Рядом кто-то сладко посапывал. Он повернул голову и увидел в метре от себя другую кровать и на ней Симонова, который лежал на спине и с негромким бульканьем посвистывал при выдохе. На столе у окна стояла недопитая бутылка коньяка, пустая банка от крабов и прочие объедки. И тогда память вернулась к нему, и он вспомнил все события. В полудрёме после пикника, когда они сидели снова в кузове, а машина пробежала ещё километров сто, миновав чашеобразную равнину километров в пятьдесят в диаметре. Завхоз что - то говорил о ней как об уникальном месте, но Сугробин ничего не запомнил. А потом снова бугры. И из - за последнего вдруг неожиданно появилась лента реки и деревянный мост через неё.
  - Вот и дома, - сказал завхоз, когда машина на малой скорости миновала мост, свернула направо к группе промышленных корпусов с улочкой одноэтажных деревянных домиков. Ну точно как Белогорская крепость в описании Александра Пушкина, куда он своим вымыслом привёл на службу молодого Гринёва.1 Было шесть вечера, когда машина остановилась у крыльца длинного двухэтажного учебного корпуса. Директор вышел из кабины и пригласил выгружаться.
  - Сейчас я размещу вас в гостевой комнате на втором этаже. А завтра будем думать.
  Вахтёр и водитель помогли ребятам поднять вещи и пожелали спокойного отдыха. Комната для приезжих была оснащена двумя кроватями, и прочим, как гостиничный номер советского образца. В углу у двери был умывальник с холодной водой. Из окна был виден деревянный мост через Хилку, казавшийся издали очень изящным переплетением деревянных балок и откосов. За мостом чернел вертикальной стеной утёс метров в двести высотой по стене. Река за мостом сворачивала круто за утёс, и горизонт за её руслом закрывался лесистыми сопками.
  - Никуда не идём, - решительно заявил Симонов и начал распаковываться. Первым предметом на стол попала бутылка коньяка. - Пермская, - сказал Юлий.
  - К этой бутылке будет банка крабов в собственном соку. Тоже пермская. Вовкина маман прощальный привет передала, - ответил ему в тон Леонид, также выставляя банку на стол. Лимонад, ветчина, колбаса - всё что осталось от пикника украсили стол.
  - А неплохо сервируется, - хором заявили ребята.
  - Пусть у нас это будет последний студенческий ужин. Стаськи с гитарой нет, но всё равно споём, - с каким - то неизвестно откуда появившимся восторженным настроением воскликнул Сугробин. - Споём!
  Это ландыши всё виноваты,
  Этих ландышей белый букет.
  Хорошо погулять неженатым
  На рассвете студенческих лет...
  Сопенье на соседней кровати прекратилось. Леонид повернул голову. Юлий открыл глаза и молча озирался.
  - Выспался, - спросил его Сугробин и сел на кровати, нащупывая ногами тапки.
  - Пожалуй, что да, - ответил тот. - И, пожалуй, надо вставать. Местный народ вежливый, не будит. Надо привести себя в порядок, побриться и выходить на представление. Школа уже гудит, слышишь.
  Комната находилась в конце коридора, и до них доносился только слабый гул. Но было понятно, что жизнь началась. Было первое сентября. Ребята помылись, почистились, надели выпускные костюмы, приняли для облагораживания по чуть-чуть коньяку и пошли представляться.
  Дверь директорского кабинета раскрылась им навстречу, и на пороге кабинета появился босс.
  - Очень хорошо, что вы готовы к представлению. А я собрался вас поднимать. У меня весь педколлектив уже собрался в преподавательской. Прошу. Директор открыл дверь, пропуская молодых спецов вперёд. В комнате вокруг длинного стола сидело человек двадцать, среди которых было только двое бурят - мужчина и женщина. Женщина была единственной в мужском коллективе. Ребята поздоровались.
  - Представляю педколлективу наших новых преподавателей, прибывших к нам с Урала молодых специалистов. Прощу их принять ласково, чтобы у них не появилось желания сбежать от нас немедленно. Сами понимаете, что если немного изменить поговорку, то она прозвучит так: " Сколько западника не корми, он всё равно на запад смотрит". Так что давайте сделаем так, чтобы они полюбили наш край, нашли местных невест, построили дома на берегу Хилки, и обрели радость на долгие года. А то они в буддисткий монастырь могут податься. Вчера были лохматые как стиляги, а сегодня -вот.
  - Так они что, холостяки? - спросил пожилой тёмноволосый с проседью мужчина с бельмом на левом глазу. "Ефграфыч", как его будут называть ребята, когда подружатся.
  - Вот именно. Самые сто процентные женихи с высшим образованием. Видите, какие значки на груди. У Сугробина на лацкане синел ромбик с молоточками. Так что принимайте. Того, который со значком, зовут Леонид Иванович, другого - Юлий Михайлович. Я немного ошибся и взял обоих, подумав, что он женщина Юлия. А оказывается, что есть ещё и мужчины Юлии.
  - В древнем Риме был император Юлий Цезарь, - показала свою образованность бурятка.
  - Ладно, - сказал директор. - Познакомитесь ближе потом. Кадровику после собрания надо будет оформить приём на работу, а бухгалтеру выдать подъёмные. А теперь рассмотрим наши ближайшие дела на новый учебный год
  И так Сугробин стал называться Леонидом Ивановичем, и Лёнькой был только при встрече с друзьями.
  Хорошо быть молодым специалистом! Трудовая жизнь у него начинается с получения подъёмных. После короткого совещания директор представил ребят своему заместителю, завучу, которым оказался бурят, замполиту, бухгалтеру и кадровику. Кадровик, пожилой мужчина под шестьдесят без внешних особенностей и немногословный, написал и сам отпечатал на пишущей машинке приказ о приёме на работу, сходил к директору за подписью и затем выписал им трудовые книжки. Затем проводил к бухгалтеру, вручив тому экземпляр приказа. Бухгалтер, видный мужик лет сорока пяти, улыбчивый и разговорчивый, поинтересовался, как сейчас живут на западе. И посоветовал обзавестись спинингом, чтобы иметь свежую рыбку на ужин. При этом он полистал справочники и сказал, выписывая расходные ордера-
  - По двести рублей вам на каждого. Больше не получается, - и передал ордера сидевшей рядом кассирше, - отоварь спецов, а то в дальней дороге, наверное, поиздержались. Зарплата вам, пока не начнёте часы нарабатывать, будет сто пятьдесят рублей. А если что будет непонятно, то всегда приходите запросто. А удочки купите, будем на рыбалку вместе ходить. Далеко не ездим. Выходим на берег и рыбачим.
  - Двести рублей это совсем неплохо, - сказал Сугробин. - Моё шикарное ратиновое пальто, которое мне подарил на выпуск отец, стоило сто восемьдесят. Поэтому есть предложение познакомиться с окрестностями: населённым пунктом, его достопримечательностями и населением.
  - Годится, - ответил Юлий. - Только предлагаю одеться попроще, чтобы внимания не привлекать.
  - Нашими бритыми башками мы всех привлечём, если даже лохмотья оденем. Но я согласен.
  Они переоделись в спортивные костюмы и потопали в посёлок, который широко раскинулся по другую сторону шоссе от училищного городка, на ровном левом берегу Хилки, повернувшей на юг из - за утёса. От предгорья посёлок отделяла небольшая речка, впадавшая в Хилку, за которой равнина бугрилась и дальше поднималась высокими сопками, покрытыми лесом. До главной улицы посёлка, где сосредотачивалась общественная и культурная жизнь, было километра четыре. Начиналась главная улица с большого деревянного клуба, где можно было посмотреть кино и потанцевать молодёжи по воскресным и праздничным дням. На улице располагалась двухэтажная средняя и тоже деревянная школа, магазины, почта, больница и администрация. К большому удивлению не обнаружилась церковь или хотя бы её останки. Возможно, что поселение возникло в советское время. Населения в посёлке было навскидку две - три, а может и все четыре тысячи и состояло, как позже прояснилось, из потомков ссыльных, беглых и прочих "партизан". Семейских здесь не было. Они жили своими деревнями и кучковались в двух десятках километров ниже по течению Хилки. На улицах было немноголюдно. На них поглядывали, но без видимого интереса. Они зашли во все магазины и задержались на почте, где купили конверты и бумагу. Там же Сугробин написал открытку Ивану Макаровичу о прибытии и кинул в ящик. В магазине культтоваров присмотрели радиолу, но покупку отложили до получения жилья. На обратном пути вышли на мост и полюбовались на бурное течение реки, убегающей в бесконечную долину с небольшими холмами. Было тепло.
  - А ты знаешь, - сказал Юлий. - Я по карте посмотрел и определил, что селенье Бюрилей находится на широте Харькова - Киева. Так что мы почти на юге.
  - Были бы на юге, если бы не было в пятидесяти километрах Монголии и всей центральной Азии с её непредсказуемым климатом. Читал в книге, которую купили - морозы иногда достигают пятидесяти градусов. Думаешь зря декабристов в эти края засунули. Царь - батюшка сознавал, где наивные идеи о демократии у них вымерзнут.
  - Да...А мы с тобой добровольно.
  - На нас ничего не повлияет. Мы же советские люди. А Женька Крюков бы просто спел: "Где бронепоед не пройдёт, и танк свирепый не промчится....".
  - Однако, - вдруг спохватился Юлий, когда они уже ступили на крыльцо учебного корпуса. - А мы на вечер выпить ничего не взяли.
  - И хорошо, - откликнулся Сугробин. - И так за дорогу всё здоровье подорвали. Надо восстановиться и тренировками заняться
  - А я посмотрю, что в здешнем магазине продаётся, - настоял на своём Симонов и повернул к магазину, который находился в полсотне метров через дорогу.
  - Рассчитывай только на себя, - махнул .рукой ему вслед Сугробин и вошёл в здание.
  На следующий день пришлась суббота и по местному устройству для населения учебного городка готовилась баня. С утра к спецам пришёл замполит и повёл их знакомить со всем хозяйством: учебными мастерскими, лабораториями, учебными классами, гаражами и прочим. Всё было в неплохом состоянии. И Сугробин с Симоновым остались довольными увиденным. Замполит, молодой мужчина, высокий, суховатый, годами чуть за тридцать, сразу взял дружеский тон беседы равных людей, и все сразу перешли на ты. Он неплохо разбирался в хозяйстве и обстановке, но ничего не преподавал и занимался только внедрением идей партии в головы малообразованного контингента взрослых учащихся. Жена у него, педагог, работала заведующей детским домом, а двое детей начинали учиться в школе. Он рассказал всё о себе в процессе знакомства с хозяйством, а также рассказал понемногу и обо всём коллективе. Говорили молодые спецы мало, больше слушали. И только в конце беседы просветили замполита о договорённости с начальником управления и сказали, что если им не предоставят в сентябре приличное жильё, они имеют право покинуть понравившееся уже место. Замполит хмыкнул и сказал, что после бани зайдёт к ним для разговора.
  Баня стояла берегу Хилки, и народ из парной сигал в воду почти из дверей. И чтобы не смущалось население видом голых мужиков или баб, любительниц подзакалиться, директор приказал открывать баню для дела только с наступлением густых сумерек. Хилка река не хилая. Метров 150 в среднем русле и течение дай Бог. И чтобы горячих людей не унесло, был сделан водоотбой, который отбивал прямое течение и образовалась небольшая тихая заводь, куда народ безбоязненно и нырял.
  Банька выдалась на славу. Вода в реке была ещё не ледяная, но острая, и моментально снимала перегрев. Тройка заходов и вся дорожная мутность и усталость снялась. Горячий крепкий чай, заваренный из коробки со слоником, совсем примирил организм с окружающим миром. Сотрудники училища одобрительно оценили банное выступление молодых и этим как бы зачислили в свой состав общественной стороной.
  Замполит зашёл в номер, как и обещал, тоже распаренный и отошедший от партийных перегрузок. Сугробин поставил перед ним чашку с чаем и подвинул тарелку с печеньем.
  - Угощайся, замполит, и рассказывай о своих проблемах. Не просто же так зашёл. С намерением.
  - Мне нужна ваша помощь, - сказал замполит, отхлебнув крепкий чай.- Занятий в училище до октября не будет. Все курсанты, как принято, на уборке и вы как бы в свободном полёте. А у меня проблемы. Мне нужно создать большой плакат, написанный масляными красками по металлу. Его уже склепали. Осталось только покрасить и написать.
  - И что написать на плакате
  - "Нынешнее поколение будет жить при коммунизме".
  Сугробину вспомнился разговор с Руденко по этому поводу, когда он сказал, что тысячи здравомыслящих коммунистов глядя народу в глаза, будут повторять эти слова, выданные вождём. И вот один из этих тысяч перед ним наяву, а не во сне.
  - И ты веришь в эту хреновину, - спросил он замполита
  Замполит внимательно посмотрел на Сугробина, потом на Симонова. Хмыкнул.
  - А что? На западе все такие смелые? Я вот не смелый. И верю я в коммунизм или не верю - распространяться не буду. Секретарь райкома бумагу прислал, и я его распоряжение буду выполнять.
  - Вот так - то, Симонов! Коммунистам надо продвигать идею, а беспартийные должны работать. И бесплатно, как я понимаю, - обратился Сугробин уже к замполиту.
  - Да, денег на это райком не выделяет.
  - Я не рисовать, не писать не умею, - заявил Симонов.
  - А ты, Леонид Иванович?
  - Ладно. Давай доживём до понедельника. Но в положительном случае, стол с закуской за тобой!
  - Годится, - сказал замполит, вставая. - Но на людях так о лозунгах не выражайся. Некоторые могут не понять. А уезжать не торопитесь. С жильём разберёмся. У директора есть домик, но он его для кого - то бережёт.
  Сугробин, обладая некоторой графической способностью, согласился написать плакат прямым шрифтом. Щит из листовой стали на рамной основе из уголков был сварен. Он стоял у забора перед учебным корпусом метров 25 длиной. Леонид попросил замполита поставить щит на подставки на удобную высоту для работы и покрасить алой нитрокраской. Потом рассчитал размер шрифта, разметил алое стальное полотно и приступил к работе. И не прошло трёх дней, как плакат был готов, быстренько поднят на крышу и надёжно закреплён. Замполит в эти дни от Сугробина не отходил, помогал держать линейку, мешал краски. Симонов ходил в магазин и к обеду ставил на стол четвертинки. Они с замполитом выпивали, Сугробин участия в выпивке не принимал.
  - Он боксёр у нас, форму бережёт, - подначивал Симонов.
  - Так может он спортивную секцию бокса организует. Буряты страсть как это дело любят.
  - Тебе денег райком на это дело не выделит. А секция не плакат. Стоит тренер дорого. Ты вот что, замполит, скажи. Мне вот с партийцами так на коротке встречаться ешё не приходилось. Был у нас в группе один коммунист, но студент не в счёт и он разделял все наши общие мнения. Скажи, почему у вас младший по чину старшему возразить не может. Ты ведь прекрасно понимаешь, что никакого коммунизма наше поколение не получит в обстановке идейного разброда после "разоблачения" культа Сталина и молчаливого противодействия народа инициативам нового вождя.
  - А зачем по башке получать. Будешь по таким вопросам спорить, так и исключить могут.
  - Значит, сам не веришь, а проповедь читаешь. Неудобно, наверное, внутри.
  - Конечно, неудобно. Но все так живут. Думаешь директора поставили бы директором, не будь он членом... И тебе придётся вступать, если о карьере будешь думать. Беспартийному в руководители не пробиться.
  - И всё - таки, пока я беспартийный, скажу, что разговор про коммунизм для нашего поколения - это бред той сивой кобылы.
  - Вот сообщу КГБэшнику в район о тебе, и загремишь в края далёкие, - усмехнулся невесело замполит. - И это несмотря на то, что плакат написал.
  - А я и так добровольно приехал в эти далёкие ссыльные места, - отмахнулся Сугробин, - куда уж дальше посылать. Да и не скажешь ты никому, так как с нами тебе выпивать приятнее. Допивайте, и пойдём плакат добивать.
  Чуть позже, когда они с замполитом курили, отдыхая от злого запаха нитрокраски, Сугробин говорил -
  - В пятьдесят шестом меня, школьника, покоробила та беспардонность, с которой был нанесён удар по всему святому, чему меня воспитывали семнадцать лет. Мне было понятно, что святых среди вождей не бывает, но люди умирали с именем Сталина, гордились. Страна после этого "разоблачения" потеряла единство. Китай открыто заявил о подрыве Хрущёвым идеи социализма. А "наш Никита Сергеевич", уже оставив страну без продовольствия, проводит съезд победителей, который будет аплодировать твоими ладошками. А народ, т.е. я, Симонов и др. будет усмехаться, и сочинять анекдоты. Я твёрдо уверен, что Никита и в верхах надоел, и дни его сочтены. Но как говорят в таких случаях - за державу обидно. Я абсолютно уверен, что социализм - лучшее социальное устройство общества. Но как восстановить разрушенное доверие!? Вступать в партию и быть исполнителем бессловесным, как ты? Этим ничего не исправишь. Других путей пока не представляю. И моя цель - набраться как можно больше опыта в профессии, а там видно будет.
  - Это ты правильно решил, - сказал замполит. - Давай дёрнем по соточке по этому поводу.
  - Пьяница ты, замполит, - ответил ему Сугробин. - Но я согласен.
  Он уже сожалел, что пустился в рассуждения с малознакомым коммунистом.
  
  Плакат на фасаде выглядел внушительно и достойно. Замполит цвёл и от обещания не отказывался, но стол не накрывал. За то уговорил Лёньку написать ещё и моральный кодекс строителя коммунизма. И беспартийный Сугробин, собиравшийся добиваться улучшения социализма, нарисовал и кодекс, который был торжественно вывешен на передней стене вестибюля. Но стола и после кодекса не было.
  - Такая уж у нас партия - пообещает и не сделает, - хмыкнул Симонов. - Но за то рекомендацию тебе через год замполит напишет, как идейному вдохновителю строительства коммунизма.
  - Ладно! Всё нормально. Делать всё равно нечего.
  Оценивая обстановку, Леонид с Юлием решили, что обещание своё Замполит выполнить не может по объективной причине. Весь месячный завоз спиртного выкупался и выпивался населением в первую неделю месяца, а остальное время народ тосковал, перебивался случайными выпивками спирта, самогона, одеколона и прочего дерьма. Но к середине месяца исчезал и одеколон. И надо было быть аккуратным в разговорах, чтобы в собеседнике не вспыхнула злоба, возбуждённая отсутствием алкоголя. Так то было в далёкие времена. Сейчас там, наверное, спиртное продают все 365 дней по 24 часа в сутки на всех перекрёстках. Россия спаивается новым режимом. Коммунисты также не пренебрегали поддержание в народе возбуждённого настроения, но хоть формально ограничивали продажу планом и морально осуждали беспробудные переборы. А сейчас выполняется прямая задача разжижить генофонд России алкоголем и получить половину населения в умственном развитии на уровне полудебилов вместо талантливых, умелых и смелых. Но это сейчас, в ХХ1 веке. А тогда...
  Тогда в один из дней после написания плакатов молодые спецы сидели в своей комнатёнке и играли в карты "в дурака" на щелканы, когда к нам зашёл завуч, бурят по национальности, маленький, щупленький. Пришёл вместе с такой же женой и замполитом. Завуч был явно не породистый в своём народе. Порода у бурята: коренастый, широкоплечий, лицо широкое в половину плеч, глаза - щелочки. И очень крепкие ребята. Но какое нам дело - начальник он всегда начальник, какого бы внешнего вида не был. "Скучаете, ребята?" - спросил завуч. "Да так..",- откликнулись они разом. "Скоро будет весело", - сказал завуч и продолжил: " А пока мы тут посовещались с директором и замполитом и решили премировать Леонида Ивановича 12 дневной путёвкой в дом отдыха за его творческую работу по созданию плакатов. Заезжал секретарь райкома и весьма одобрил. Не возражаешь? Стоит путёвка всего 7,2 рубля. Дом отдыха "Учитель" в получасе езды от центра Улан Удэ. Только проезд туда и обратно за свой счёт. Так как?" "Что, бездельник?", - толкнул Леонид Юльку. - "Работа вознаграждается!" Лёнька, не скрываясь от своего внутреннего голоса, был рад предложению. Последние дни его просто мутило от закрутивших его превратностей жизни. Всего два месяца минули от последнего звонка Оли и она была непрерывно с ним и он стонал, просыпаясь от приснившихся мгновений счастья. Ему хотелось сбежать из Бурмундии. И неожиданное предложение развеятся за казённый счёт его попросту ободрило.
  - Поезжай, Леонид Иванович. Спасибо тебе большое от руководства и от меня лично, - сказал замполит. - Я там бывал. Вкусно кормят, и молодые учительницы будут вокруг тебя.
  - И что мне делать с этими учительницами?
  - Ты ещё не бывал в домах отдыха,- засмеялся замполит. - Ну, так они тебя и научат, что с ними делатьОни дома устают от постоянной ругани с мужьями. Им любви хочется..
  Так Сугробин получил первую профсоюзную путёвку на поддержание здоровья. Это было кстати. Как не поворачивай и не списывай всё на молодость и на не растраченное здоровье, здоровье надо беречь и помогать организму всегда. 5-й курс, диплом, потеря любимой и масса других стрессовых ситуаций. И всё без медицинского контроля!? Если бы всё контролировать, то можно бы было писать книгу о том, как надо и не надо жить. Но сами мы к врачам обращаемся, когда уже стоять не можем. Административно автора лично отправляли на ежегодные медицинские осмотры только когда он начал работать с излучениями. Так надо понять, что это было предприятие министерства Среднего машиностроения. Но о необходимости контроля здоровья хорошо знало партийно-советское руководство и создало лично для себя и своих семей сеть привилегированных лечебных и курортных элитных заведений, где от генсека до секретаря парткома и от предсовмина до руководителей предприятий проходили профилактическое лечение и отдыхали совершенно бесплатно. И в дополнительное время к оплачиваемому отпуску. Естественно, жёны, мужья, дети и др. родственники также находились там. Глупому народу об этом не докладывали. На том и сгнили и сгинули в лету. И мне думается, что коммунизму в России уже не восстановиться в ближайшие полвека. Сейчас совсем плохо для народной массы. Но она деморализована и неспособна к защите самой себя. На восстановление своего человеческого достоинства потребуется время. И главное сейчас, чтобы люди не забывали то, что об их здоровье кроме их самих заботиться никто не будет. Мы и тогда понимали это, но не заботились, потому что времени на это не хватало - надо было зарабатывать на жизнь и доводить социализм до теоретических норм и порядка.
  
  Среди сосен под сопками стояло с десяток двухэтажных деревянных коттеджей, каждый из нескольких номеров; одноэтажная столовая, клуб с библиотекой и танцевальная открытая веранда. И в этих коттеджах человек двести отдыхающих. Все члены профсоюза министерства образования.
  Была прекрасная золотая осень. Днём было тепло, почти жарко, а вечером был нужен плащ с беретом. Было понятно, что пригород Улан Удэ не южный берег Крыма. Но было хорошо: хороший корм на выбор и никакого насилия. Спи, гуляй, выпивай, уезжай в город или совсем не появляйся. Так все и поступали. Половина, объединившись в группы, выпивала утром, днём и вечером, треть куда - то уезжала, а остальные, которым ехать было некуда, а пить не хотелось или денег не было-слонялась по территории и близких окрестностях, дожидаясь вечера, после которого можно было спать по расписанию. Была неплохая библиотека. В ней Сугробин проводил время с полдника до ужина, а после обеда до полдника спал. Утром гулял вместе со всеми или в одиночестве или, забравшись в беседку, что-нибудь пытался написать в своей записной книжке: иногда записать наблюдения, иногда порассуждать, а иногда что-нибудь срифмовать. С записной книжкой он не расставался с выезда на целину и считал это очень полезным. К тому же в студенческий период составил несколько десятков стихов. И пусть они никогда не предлагались для публикации, они нравились его друзьям и девушкам и он немного думал о себе как о стихотворце.
  К примеру, Бельской:
  Когда склоняюсь на колено,
  Что б платья край поцеловать.
  Передо мною вся вселенная
  В раз начинает полыхать.
  
  И в ослепительном видении
  Лесу в огонь, лечу гореть,
  Чтоб хоть на миг своим горением
  Сердечко милой отогреть...
  Сугробина заприметил за царапанием бумаги в беседке полненький бурят, добродушный и доброжелательный после выпивки и предложил, не стесняясь, приходить к нему в редакцию. Он оказался зам. редактора толстого журнала, что издавался тогда в республике. "К нам приходит такая бездарь и приносит такие опусы, а ты не похож на них, ты задумчив",- сказал он и пошёл продолжать свой режим отдыха в шумную компанию.
  К тому времени у Сугробина отрос сантиметровый ёжик на голове и такой же величины хэмингуэевская бородка. А в прохладную погоду на голове был чёрный шерстяной берет. И внешность его явно не была затёртой до заурядности. Леонид не приехал в редакцию, хотя кроме стихов составил ещё парочку рассказов в последующие месяцы. Наверное, зря! Он так и не состоялся как писатель или поэт, возможно потому, что больше на его пути не попалось таких доброжелательных редакторов. Но он писал: и в архивном чемодане у него лежали стихи и проза, и пьесы.
  По вечерам Сугробин ходил на танцы. "Не посыпать же голову пеплом и закрываться в келье, если покинула любимая", - решил он". Молодых девушек не было, да и не могло быть. К 20-22 они ещё не заслужили профсоюзных путёвок. Но сидеть по вечерам в номерах было немыслимо, и он танцевал со всеми, кто не казался совсем старухами, называл их мамочками, а они ласково называли его сынком. Так что никакого отпускного романа не произошло. Среди этих девушек одна больше других отпускала ему комплиментов и шпилек Она была энергична, эксцентрична, неплоха собой и определённо знала себе цену. Была она из Читинской области, но уходила от конкретности в вопросах кто она и откуда. В отместку Леонид сказал, что будет называть её Читана, и она весело смеялась и говорила, что ей это нравиться. Он проводил её до крылечка коттеджа в первый же вечер знакомства и попытался приобнять, но она ласково похлопала его по щеке, сказала: "Не балуй!" И убежала, цокая каблучками. Леонид был очень, очень молод. И понятия не имел о курортных романах без любви. Он любил Бельскую. И ему надо было время, чтобы любимая девушка затуманилась за далью расстояний и непонятности. И внимание новых знакомых женщин, как лекарство от любви, заслонило бы её навсегда. И он совсем не расстраивался, наблюдая за страстными парочками, образовавшимися в доме отдыха сразу после вечера знакомств. И провожая Читану " без руки и слова...", он весело шёл спать, чувствуя как благотворно вливается праздный отдых в организм, возрождая его.
  Пролистывая ежедневно прессу в библиотеке, Сугробин натолкнулся на объявление, в котором местный педагогический институт приглашал на работу преподавателя по курсу "Автомобили и тракторы". Это было то, чему его учили, и что он собирался преподавать в профучилище. На другой день он поехал в институт. Всё было рядом, да и по городу он ещё не гулял. Декан факультета, породистый бурят лет пятидесяти в светлом костюме встретил Леонида более чем любезно. Всё его в нём устраивало, даже борода (к слову замечу, что бороды тогда в массовом порядке в Советском Союзе не носили, хотя за них не преследовали, но и не одобряли) Далее он пообещал если не комнату в общежитии, то место обязательно и как само собой разумеещееся, поставил вопрос о сдаче кандидатских и будущей подготовки диссертации. Сугробин, хоть и отказался заниматься наукой вместе с Руденнко, сказав, что не понимает своего предназначения, здесь был со всем согласен, так как это не противоречило его планам. За год мало ли что могло произойти. Главное уйти от обязательной отработки безконфликтно. В одном бурят отказал. Леонид предложил ему освободить его от распределения и написать письма в республиканский Минобразования и в управление профтехобразования. И решить всё сверху, а не оставлять его в одиночестве пробиваться снизу. В ответ декан рассмеялся: "Если пробьёшься, я уж точно буду знать, что ты тот человек, который мне нужен". "Если Вы дадите мне срок до лета, то я точно сделаю своё освобождение, но до октября остаётся одна неделя! И это ставит нашу договорённость под сомнение", - сказал Леонид. В ответ бурят снова улыбнулся: "Дерзайте, молодой человек, путь в науке усыпан терниями...Я Вас возьму на условиях, о которых мы договорились".
  Светило яркое солнце. Сопки стояли в мареве. По дороге в никуда попалась пивная забегаловка с жигулёвским пивом и горячими позами.1 Потягивая вторую кружку, Леонид оценил обстановку и решил в управление не ходить, т.к. у чиновников всё решено, план выполнен и ничего они менять не будут. Отпустить его может только директор училища. Пока проходила оставшаяся неделя отдыха, острого желания рассчитаться с училищем у него не созрело. И когда он вернулся, то только и спросил у директора: не много ли ему двоих молодых. И если много, то он может устраниться. И пояснил ситуацию. В ответ директор повернул голову к окну, потом прокрутил её два раза, как бы разминая шею, и сказал: "Гм.. С вами западниками не соскучишься. Наши местные спецы мечтают у меня работать, а вам всё одно. - И помолчав, добавил,- ты поработай до весны, посмотри, подумай, осмысли, чего хочешь". Сугробин кивнул и вышел. Если бы директор знал, чего он хочет!
  В последний вечер в доме отдыха выпивали даже непьющие. Читана то смеялась, то грустила и тогда тяжелела на руке Сугробина в танце. А когда на площадке вместо танцев запели хором, она молча вывела его с площадки и уже чуть позже просто сказала: "Погуляем". Они вышли за ворота на шоссе. Ни машин, ни людей и космическая тишина. Осенний воздух был прозрачен и чист, и крупные яркие звёзды казалось, висели прямо над соснами, как фонари. Читана чуть прижалась к своему спутнику, и они в полуобнимке молча шли по шоссе в ту сторону, где совсем недалеко оно кончалось. А когда дошли до разворота, она повернулась к нему и сказала как будто для себя: "Вот и всё, сыночек, приплыли". "Приплыли", - согласился он и, прижав Читану к себе, нашёл ёё губы. Ожидая сопротивления чуть напрягся, но её губы должно быть ждали, когда их найдут и отвечали на каждое движение, а пышущее внутренним жаром гибкое тело прижалось к Сугробину и ему показалось, что нет ни Читаны, ни его, а есть что то одно целое. Казалось, проходит вечность, и они перешли в другое измерение. Но Читана откинулась и, упёршись руками ему в грудь, отодвинула себя сначала сверху, а затем и всю целиком и сказала с придыханием: "Ну, довольно, сыночек, а то как бы чего не вышло". "При таком-то базаре", - пробормотал Сугробин не зная, что сказать. От базы по шоссе неслась песня в четыре голоса:
  Бежит река в тумане тает.
  Бежит она, меня дразня.
  А кавалеров мне вполне хватает.
  Но нет любви хорошей у меня.
  По шоссе шли к ним две мамочки с "кавалерами" и орали во всю мочь только что появившуюся песню на стихи Е.Евтушенко. Увидев нас, одна радостно зачирикала: "А вот и сыночек. А мы тебя потеряли, хотели выпить с тобой, а тебя Читана приватизировала. Да пожалуй, поздно она спохватилась, кончилось времячко, осталось три часа. Только что сынка ещё поцеловать можно успеть и по коням..."И облапив Сугробина с трёх сторон, мамочки поволокли его на базу, заводя всё новые песни. Кавалеры подвывали...
  Утро встретило изменением погоды: небо заволокло серыми густыми облаками, задул порывистый ветер, который зарывался в сосны, но вывёртывался из их густых ветвей и выскакивал на шоссе, закручивая на гладкой поверхности опавшие листья. Перед автобусом Читана сочно поцеловала Леонида и отпуск кончился. Собрав пожитки, в середине дня покинул дом отдыха и Сугробин. Сестра - хозяйка подарила на дорогу пакет ароматных поз и просила приезжать ёщё. Он поблагодарил и отметил для себя, что если ты не вредный и приветливый, то ты находишь ответные чувства и дружеское отношение к себе.
  До автобуса оставалось какое-то время. Сугробин брёл по улицам и вышел в городской сад. Ветер бесился, и приходилось отворачиваться и прятаться за воротник, Видимо с первым днём октября здесь начиналась конкретная подготовка к зиме. А по парковому радио прогнали загнанного "Мишку. "Мишка в эти грустные минуты как тебе мне хочется сказать..."
  И тебе, Читана, что то хотелось сказать? Но промолчала. А молчанье не всегда золото! Но это он понял позднее, а то бы спросил её понастойчивее, о чём молчит голубушка...А в те дни он был очень молод и голова была забита недавним прошлым. Сугробин дослушал "Мишку" и пошел на автостанцию. По дороге в гастрономе купил как гостинец прямоугольную литровую бутылку "Петровской водки". Снова Селенга, Мухоршибирь. Всего-то двести километров.
  Ш.
  
  Вернулся Сугробин прямо на новоселье. Вахтёр в учебном корпусе показал ему дом, в который его с Юлием вселили. Это было в двух сотнях метров. В полумраке светились окна, и раздавался гул мужских голосов. Он поднялся на крыльцо, прошёл через холодные сени и открыл дверь в свой дом.
  Это был первый и последний раз, когда Сугробин получил жильё без напряга. А напряг по жилью в стране победившего социализма был создан большевиками, когда они теорию Маркса-Ленина стали воплощать в жизнь, и не понимали, что они хотят построить. Общество, свободное от эксплуатации человека человеком и государством, социализм или коммунизм? И одним из принципов нового строя провозгласили, что жильё будет предоставляться гражданам бесплатно. А в итоге оказалось, что без проблем бесплатно жильё в СССР получали только ЗЕКИ и власть имущие. Бесплатное жильё - это полнейший беспредел тех, кто его распределяет, делит то есть. И люди стояли десятилетиями в очередях за жильём и умирали, не получив бесплатного жилья, в то время, как другие жировали, имея сотни квадратных метров бесплатного жилья, бесплатные дачи и многое другое. Социализм за свои 75 лет правления не справился с жилищной проблемой и всё потому, что принял постулат бесплатного обеспечения жильём. Жильё категорически должно быть платным по полной стоимости затрат. И тогда желает директор завода или секретарь райкома иметь - покупай на общих основаниях. И должен был быть государственный кредит. Но это страшно неинтересно было власть имущим. И сейчас новый режим прокатывается за счёт бедных. Всё жильё для народа платное и недостижимоё пока для 95% населения, а для власть имущих оно остаётся бесплатным и за счёт обвально обнищавшего населения страны фешенебельно продолжают проживать их "слуги". Да ещё и приватизируют, получив его. А народ нищает и к гадалке ходить незачем - скоро снова появятся трущобы(в стране заканчивается гарантийный срок массовойпанельной застройки) и трущобные люди, от которых социализм с большим скрипом, но всё же своё общество избавил, как и от нищих и от массового воровства и бандитизма. И всё таки!? Друг Сугробина по Бурмундии Юлий так и не заработал себе квартиру и проживает в квартире, оставшейся от родителей. А его младший брат испытал "хождение по мукам". Сам Сугробин получил в собственность комнату 10 м в 35 лет. Его брат построил комнату в доме народной стройки в 30 лет. (строительство жилья методом народной стройки, когда предприятия выделяли материалы, а строили будущие жильцы, было придумано Хрущёвым или одобрена была им чья-то инициатива снизу, но целые районы во многих городах, построенные исключительно плохо ещё многие годы будут портить общий вид этих городов и не давать радости живущим в них) Старшая сестра с мужем получили квартиру в городе массового строительства Тольятти в 40 лет, а другая сестра так и не получила ничего за всю свою многолетнюю работу учителем. Ей давали только ордена...
  И ещё было очень интересное явление. При огромной необходимости работников во все практически предприятия и учреждения, работник мог быть принят на работу только при наличии прописки в данном городе. А прописывали (при всех других согласованных требованиях) только при условии, что ты уже работаешь. И это было бы очень смешно, когда бы не было так грустно при непосредственно лично вашем участии в данной ситуации. И через эти квартирные мытарства прошли все поколения советских людей и далеко не все в течении жизни получили желаемое отдельное бесплатное жильё. И это было не последней причиной, что социализм и его государство рассыпалось в одночасье без слёз и сожалений. Сожаления пришли позднее, когда оказалось, что новый режим оказался совсем ни с чем несравнимым по подлости. Точнейшую характеритику нынешнему капитализму в России дал полторы сотни лет назад Н.А. Некрасов в поэме "Современники": "...бывали хуже времена, но не было подлей..."
  Симонов проводил приятеля на отдых, остался без собеседника и загрустил. Сразу стало понятно, что такое друг и коллега, когда он рядом. Не выпить без предисловий, не поговорить. Он написал и разослал по всем возможным адресам письма, съездил в райцентр, где обнаружил цивилизацию трёх религий: православную, православную старообрядческую и буддисткую. Противовес верующим составляла большая прослойка организованных и разрозненных безбожников. Старообрядцы, по местному семейские, строго блюли свои обычаи. Мужики не брились, а женщины одевались в многоярусные сарафаны до пят. Как отметил Симонов, православные и разрозненные безбожники пили водку на людях сколько могли. В остальном в районе было как и везде. В предверии очередного съезда КПСС лозунги на всех общественных зданиях убеждали, что все ныне живущие узнают, что такое коммунизм.
  Не найдя радостей в райцентре, вечером он пошёл развлечься в поселковый клуб. В клубе играла радиола и несколько пар молодых людей и девушек танцевали. Юлий сел в кресло недалеко от сцены и осмотрелся. Наискосок от него у стены сидели две девушки городского формата и так же, как и он, рассматривали окружающих и переговаривались. Одна была тоненькая шатенка с вьющимися волосами короткой стрижки. Другая была крашеная блондинка по крупнее формами. Но обе выглядели симпатюшками, и когда включилась следующая мелодия, Юлий подошёл к девушкам, и пригласил на танец шатенку. Через полчаса, когда к блондинке присоединился её близкий знакомый, преподаватель из училища по имени Михаил, которого Юлий видел мельком, они вчетвером уже сидели в клубном буфете, и пили пиво из бочки. А Юлий болтал ни о чём -
  Один мой поездной попутчик выходил на станции в маленьком городке. На здании вокзала я увидал вывеску "Ресторан" и сказал ему на прощанье: "Так у тебя в городе даже ресторан есть!" "Стал бы я тут жить, если бы ресторана не было", - гордо ответил он и вышел. Вот и я здесь недели бы не прожил, если б буфет не открыли.
  - И надолго вы с другом сюда приехали? - спросила шатенка Валя.
  - Лёнька вернётся, обсудим. Квартиру нам не предоставили. А нет дома, нельзя жениться. Куда я Вас, сударыня, приведу, если Вам предложение сделаю.
  - Только представился и сразу предложение.
  - А только так и надо. Узнаешь подругу побольше, и раздумаешь. А пока нравится, тогда и бери.
  - Я Вам нравлюсь?
  - Мне все хорошенькие девушки нравятся.
  - То есть и я нравлюсь, и Аня нравится, - толкнула она блондинку.
  - У Ани кавалер, поэтому я молчу.
  - Ловкий Вы кавалер, обученный, с высшим образованием. Но я за тебя не пойду, если и квартиру тебе дадут.
  - Дадут, дадут, - сказал коллега Михаил. Мне не дадут, а им дадут. Я слышал, как замполит с директором это дело обсуждал.
  - Тогда ждём приглашения на новоселье. Но только на субботу или воскресенье. Позвоните по телефону на нашу школу, - сказала Валя.
  Девушки оказались молодыми учительницами первого года работы после окончания двухгодичного учительского института и по распределению работали в сельской школе поселения под названием Буйный в десяти километрах от Бюрилея. Валя была из Улан - Удэ, а Аня местная, из Бюрилея. И они приехали немного развеется и погостить у Аниных родителей.
  За три дня до возвращения Сугробина директор заявился в гостевую комнату вместе с завхозом. Симонов лежал на кровати и читал газету.
  - Вставай, Юлий Михайлович! Иди смотреть квартиру. Петрович тебя проводит
  Петрович привёл Юлия к двухквартирному дому, стоящим третьим по улице, выходящей к реке. Первый дом на улице был директорский, второй - его заместителя. В третьем в одной квартире жил слесарь - токарь - фрезеровщик - регулировщик двигателей, в общем. специалист по всем направлениям имевшейся в училище техники. Ребята стали его звать "механиком" Он жил с женой и старой матерью. Было ему лет сорок пять - сорок восемь, но выглядел он значительно старше. Жена его, моложавая армянка работала в училище секретарём. Где он её подхватил и привёз в ссыльные места, ни Юлий, ни Леонид не интересовались, также как и биографиями других сотрудников. Какое им было дело до того, как попала сюда армянка. Возможно из таких же ссыльных мест, которых за Байкалом было предостаточно. Каждая половина дома состояла из двух комнат: собственно жилой комнаты метров восемнадцать, выходящей двумя окнами на улицу и учебный корпус вдалеке и одним окном во двор. И кухни - прихожей с печкой, стоявшей у совместной стены с квартирой механика и одним окном с видом на двор. Печка, так называемая "русская", была сделана с теплой лежанкой и подтопком с широкой плитой. Одной стеной печка выходила в жилую комнату. Комнаты разделялись перегородкой с дверью. Вход в дом был через широкую дверь из дощатых сеней, в которых в тёмном углу был сооружён чуланчик. Полы, как и перегородка, были покрашены, стены были ободраны, печь в густой копоти.
  - Подходит, Петрович, - сказал Симонов. - Но давай срочно побели печь, наложи на стены обои, привези две кровати со всей амуницией к ним, два стола, шесть стульев и машину пилёных дров на первый случай. И всё это немедленно в два дня. Леонид Иванович если увидит квартиру в таком виде, то разговаривать не будет и сразу обратно в Удан - Удэ.
  - У нас всё сами жильцы делают, - возразил было Петрович.
  - Как у вас делают, это ваше дело, а нам надо так.
  Симонов повернулся и ушёл. Петрович почесал круглую голову и пошёл к директору.
  Тянуть с жилищем было некуда, и в два дня дом привели в порядок и даже протопили. И снова пригласили Симонова. Тот осмотрел и принял от Петровича навесной замок.
  - Годится, Петрович. Переезжаю.
  Симонов позвал молодого Михаила, и они вдвоём перенесли вещи. У Михаила была в собственности машина ГАЗ - 57, военный образец без крыши, повторение американского "Виллиса". Её ему подарил отец, бывший каким - то районным начальством. Юлий попросил его съездить с ним в посёлок и привёз оттуда приглянувшуюся им с Сугробиным радиолу. У аппарата были три диапазона и вертушка на тридцать три и семьдесят восемь оборотов. К радиоле прикупил несколько пластинок с танцевальными ритмами. И наружную антенну метёлочкой. Дома всё это поставили и запустили музыку. На звук пришёл сосед - механик.
  - Весело жить собираетесь, - спросил он, засмаливая самокрутку с махоркой. Едкий дым заполнил комнату.
  - А чего нам грустить, - ответил Юлий. - Эх, Андрюша, нам ли жить в печали?- Подпел он вслед за пластинкой.
  - Ну, допоздна - то не гуляйте. У меня мать больная.
  - Выпьешь рюмашку за знакомство? - спросил Юлий и плеснул в стакан соточку. Механик принял и отломил кусочек хлеба.
  - Благодарствую. Я всегда дома, еж ли что, то заходите.
  Механик ушёл. И почти сразу же вошёл замполит с зам. директора.
  - А у тебя, Юлий Михайлович, не только музыка, а и тепло. Можно считать, что жизнь началась. Надо новоселье отмечать, - сказал зам директора, мужик приятной внешности и излучающий добродушие.
  - Ясное дело. Где только водку взять. Я вот послелний НЗ выставил с переездом.
  - Замполит посодействует, - сказал зам. - Посодействуешь? А, замполит!
  - Завтра к вечеру всё будет сделано. Ты, Юлий Михайлович, только денежку на стол положи.
  Симонов вынул пятьдесят рублей и передал замполиту.
  - Десяток "Столичной", на остальное местные деликатесы. А картошку сварим на нашей плите. И рыбку свежую поджарим. Вы ведь сумеете поймать пяток ленков, - обратился он к заместителю.
  - Придётся, - улыбнулся тот.
  Сугробин открыл дверь в свой дом. В распахнутый проём хлынули клубы табачного дыма такие густые, что чуть не вытолкнули его обратно. На кухне ярко светилась полуоткрытая топка, а на плите стояла огромная сковородка, на которой что-то яростно скворчало и очень аппетитно пахло. В комнате за столом сидел весь цвет училища: замполит, завуч, бухгалтер, Ефграфыч с Кешей(Николаевичем), зам. директора...И ещё две незнакомые девчонки. На тумбочке у окна играла радиола долгоиграющей пластинкой и мелодия "Утомлённого солнца" сменялась мелодией "В парке Чаир". Никто не танцевал. Все страшно дымили албанскими сигаретами "Диамант", которых Юлий с Леонидом привезли целый мешок, и внимательно слушали Юлика, который разглагольствовал на тему приблизительно так: "Чтобы сердцу дать толчок, срочно надо троячок". "Но для сильного толчка, мало будет троячка", - добавил замполит и все весело заржали сильными и ещё молодыми голосами. Леонид тоже засмеялся, и тут только его заметили и восторженно захлопали. " Тот, кто приходит во время - всегда на коне!" - заявил завуч и добавил - "Налить стакан Леониду Ивановичу". Кеша притащил с кухни скворчащую сочной бараниной сковородку. Леонид выпил одним духом и закусил восхитительным куском баранины. Народ закричал " с новосельем". Тогда он вынул из дорожной сумки прямоугольный литровый штоф с "Петровской" водкой, чем заслужил одобрительный гул. И новоселье продолжилось с новой энергией и закончилось далеко заполночь. Сугробин потанцевал с обеими девушками, сказал обеим, что они очень хорошенькие и Юлик молодец, что пригласил их. И выразил надежду, что встреча не последняя. К полуночи девушки ушли в сопровождении Михаила. Остальные гости рассосались по одному. Только замполит прикорнул на кровати и посапывал как младенец. А Леонид с Юлием поджарили остатки мяса и сидели до рассвета, допивая "Петровскую" и обсуждали предстоящую зимовку.
  Когда занялся день, Сугробин сходил в училище и принёс в дом боксёрский мешок и перчатки. " Надо немного форму поддерживать", - сказал он Симонову, подвешивая мешок к потолку на кухне.
  У читателя может сложиться впечатление, что вся жизнь у познающего мир Сугробина, его друзей и окружающих людей состоит из сплошной пьянки и опохмелок. И студенты пьют, и комсомольцы пьют, и замполиты, и директора. Впечатление ошибочное, хотя к водке в России отношение всегда было положительное. Слишком тяжела была жизнь в России во все времена, и стрессы снимались водкой. Но люди выпивали и дело разумели. И снова " до смерти работали..." по Н.А.Некрасову. И построили мощную страну, победили всех врагов и нажили, однако, ещё массу врагов и предателей, которые сумели свалить колосса. А вот теперь по настоящему спаивают нацию, чтобы уничтожить её. И как пьют после свержения социалистического государства сейчас - это страшно. Это уничтожение генофонда. А в те далёкие и милые годы пьянства не было - были выпивки, были застолья, где и грустили, и радовались, и строили планы на будущее. И каждая пятница обязательным праздником как сейчас, не была.
  
  1V
  Сообщив директору о предложении ему работы в пединституте и не получив одобрения, Сугробин не стал настаивать. От аспирантуры он отказался в своём институте, когда его приглашал Стас Руденко заниматься в научной секции. Он ещё не понял, что ему надо, но деятельная натура заставляла не пропускать вариантов. "Нет, так нет!" - сказал себе Леонид и отправился домой составлять конспект вступительного занятия. Через день училище открывало сезон учения. Съезжавшихся курсантов расселили по общежитиям и прикрепили к столовой. Чтобы снять с себя заботы по приготовлению еды, к столовой на завтрак и обед прикрепились и Симонов с Сугробиным. Ужин они оставили на свою заботу. Для работы им определили по группе шоферов и группе трактористов каждому. Группы эти обучались один сезон и выпускались в апреле. Группы механиков обучались два года. У молодых спецов получилось по тридцать часов в неделю и заведование лабораториями: Сугробину определили лабораторию двигателей внутреннего сгорания, Симонову - электро - топливной аппараиуры.
  П Р Е П О Д А В А Т Е Л Ь
  Технический ВУЗ не готовил своих выпускников к работе преподавателями. И поскольку никому из руководителей училища и в голову не приходило, чтобы неопытных, и не умеющих как-то поднатаскать, то назначенные преподавать, Сугробин и Симонов как первые портные, учились сами каждый сам по себе. Каждому был поручен курс автомобилей и тракторов и по одной группе, в которых они должен были руководить и как классные руководители в школе. А для практических занятий к группе был назначен мастер - наставник. Сами занятия проводились по школьной методе: опрос - рассказ или рассказ - опрос. Только уроки шли по два часа - парами. Правда, часть занятий проводилась в лабораториях. В автотракторной, заведовать которой поручили Леониду и в электротопливной Симоновской. Но там они распределяли ребят по группам и те сами возились с агрегатами в основном самостоятельно и обращались к преподавателю, когда что-нибудь не доходило до них. Но первое занятие Леонида было ему и первым уроком по принципам общения. Он вошёл в класс, поздоровался, представился. Заданий на дом ещё не было, спрашивать о предмете было нечего, а всю вступительную речь (лекцию то есть) Леонид провёл за тридцать минут. Говорить больше было вроде бы не о чем, а время оставалось в первом часе, и ещё был второй. И время почему-то почти не двигалось. Он посмотрел на часы, посмотрел на класс. Перед ним сидели его ровесники и старше, взрослые ребята, все за двадцать, многие после армии, и смотрели на него. Он был их учитель, который должен был сделать их специалистами, способными работать, производить продукцию, зарабатывать деньги и содержать жён, детей...Они очень мало учились в школе. Четыре, пять, самое большее семь классов школы за их широкими плечами. Предвоенная и военная поросль. После 1945 года прошло всего шестнадцать лет. А было два человека (как он узнал позже) в этом наборе и совсем неграмотных, которые ни писать, ни читать, ни считать, кроме счёта денег, не умели. Они сидели на занятиях и внимательно слушали. Но за плечами многих курсантов был опыт жизни, армейской службы и все они были соотечественниками. И Леонид должен был сделать их более грамотными, более умелыми, чтобы своим умением они увеличили силу своей страны. И чтобы дать им больше, он вдруг осознал, что должен знать их ближе и больше и быть им как можно больше товарищем, чем просто преподавателем. Что он должен знать больше о каждом из них, а они должны знать больше о нём. Ему просто повезло, что его родители дали ему возможность получить высшее образование. И он, моложе многих из сидящих перед ним своих учеников, стоит перед ними как представитель другого мира, присланный открыть им дорогу на более высокую ступень их бытия. Они пожелали стать квалифицированными рабочими, специалистами. Они смотрели на Леонида тридцатью парами глаз, а он на них одной. "Они будут специалистами!" - сказал себе Леонид. Он улыбнулся и прервал молчание. Ему стало понятно, как поступить и что сказать.
  - А теперь, после того, как я рассказал о том, что мы будем с вами изучать и что вы будете знать по окончанию, и что вы будете уже не просто разнорабочими, а специалистами, способными работать не только на изученной технике, но и осваивать новые модели непрерывно разрабатываемые на наших заводах. И для лучшего взаимопонимания и лучших ваших успехов, давайте познакомимся ближе. Я уже сказал, как меня зовут. А теперь сообщаю, что я обучался в городе Перми, что стоит на реке Каме на западном Урале. Заводы в городе выпускают знакомую вам мотопилу "Дружба" и ещё многое для нашей армии и народа. А в городе Краснокамске печатают наши деньги, которые мы получаем за свой труд и размениваем в винных магазинах.
  - А я на Урале в Челябинске служил, - негромко, видимо не уверенный, что его поймут, произнес крупный мужик с последнего стола. - И через Каму переезжал, широкая река.
  - Ну, совсем земляк,- сказал Леонид.- Так давайте с моего земляка и начнём знакомство.
  Урока для знакомства не хватило...
  Вечером того дня на дом к молодым преподавателям пришёл директор местной вечерней школы.
  - Степан Иванович, - представился он. - Директор вечерней школы. Я пришёл предложит вам, как ин женерам, поработать вечерами преподавателями физики и математики в шестых - восьмых классах. Педагоги в дневной школе перегружены. Не соглашаются. А желающих подтянуться до семилетки с намерением учиться далее в техникумах, у нас набирается немало. По десять - двенадцать человек в классе.
  Степан Иванович, среднего роста, в возрасте за пятьдесят, с сохранившимися темными волосами, расстегнул пальто и присел на стул, рассматривая ребят через круглые очки добрыми глазами.
  - Сам я русский язык преподаю, и литературу, конечно. Словесник. Юлий с Леонидом переглянулись. У них уже возникал вопрос о времяпровождении долгими зимними вечерами, когда заметёт и заморозит.
  - У вас занятия пять дней в неделю. Я вам сделаю расписание на три дня. Будет не утомительно.
  - Мы согласны, Степан Иванович, - ответил Сугробин. - Когда приступать?
  - А завтра и приступать. Подходите к семи часам в учительскую в нашу поселковую двухэтажную среднюю школу и начнём. Программу и учебники я вам выдам, в дальше сами разберётесь.
  V
  Сугробину сразу пришла целая кипа писем. От всех, даже от Витьки Фомина из Фрунзе. Он успокоился от своей неудачи в армейской службе и сейчас учился на первом курсе Фрунзенского политехнического. И даже лысина перестала его смущать. "Умные девушки не обращают внимания на это", - пояснил он в письме и в заключение приглашал поменять промёрзлое место обитания на приятный город солнечной Киргизии. "Гм!" - хмыкнул Сугробин. Это уже второе приглашение в Киргизию после Руденко. Сам Руденко написал, что принят в аспирантуру и теперь ещё на три года останется на севере. Коля Смирнов остался в Казани и определился на вертолётный завод. Балыбердин поступил в распоряжение Мурманского пароходства, но назначение ещё не получил. Чащихин приступил к работе на авиамоторном заводе и готовился к свадьбе с Бэлой. Сожалел, что Леонид недоступен для присутствия. А Саня Ширяев продолжал быть студентом и не размышлял ни о чём. Откликнулся и помор Зосим, который написал, что готовится стать отцом второго ребёнка, и пожелал "не пшёнкать". И ни в одном письме ни про партию - мать, ни про верного ленинца, созывающего съезд.
  Сосед механик за стеной в нашем двухквартирном доме был интересный человек, который работал в мастерских на всех должностях: и кочегаром на котельной, и мотористом на электростанции. И кузнецом, и механиком по двигателям внутреннего сгорания. И карбюратор мог отрегулировать, и топливный насос у дизеля поправить. А сам механик приехал с дальневосточья. О чём он говорил скупо и неохотно. Да Сугробин и не выпытывал у него его жизнь. Помнилось, как отозвался он о строительстве Комсомольска на Амуре, когда разговор зашёл о целине и комсомольцах вообще. "Комсомольцы в Комсомольске с винтовками стояли, а строили совсем другие", - пробурчал старина и начал рассказывать про охоту на кабанов и показал шрам во всё правое бедро - след от клыка секача.
  Была пятница после полудня. Завхоз Петрович пригнал и выгрузил во дворе у крыльца машину дров - кругляшей берёзы и сосны, напиленных чурбаками по полметра. После двух дней непогоды небо прояснилось, и солнце обжигало последние золотые листья зарослей на сопках и в долине Хилка и тонкой десятилетней берёзки в палисаднике. Леонид с Юликом принесли из мастерских топор с колуном и резвились над чурбаками, стараясь развалить чурбак на две половинки с одного удара. Работа шла споро: поленница колотых дров росла, а кругляшей становилось меньше. В это время к ним и заглянул сосед. Уселся на пенёк, завернул самокрутку и молча курил, наблюдая за работой. Накурившись притоптал окурок и сказал ни к кому из нас не обращаясь, а так в пространство: "На охоту собираюсь, только вот одному скучновато..."
  - Компанию подбираешь,- спросил Юлий и ловко расщепил очередной кругляк .
  - Да вот и пришёл вас пригласить. Лодку вот сегодня наладил, мотор проверил, заправил. Я на остров езжу, что ниже по течению Хилка, где река на два рукава разделяется и образует остров километров пять длиной и шириной километра два-три. Там сейчас полсотни зайцев бегают и лисы, и барсуки. Им некуда уйти, пока река на зиму не встанет. Да и утки там. И гуси. Порыбачить можно на внутреннем озере.
  Юлий не был ни рыбаком, ни охотником. А Леонид был всегда. В Улан - Удэ уже присмотрел в спортивном магазине хорошенькую двухстволочку двадцатого калибра. Денег у него не хватало в те дни, и он собирался съездить за ней после первой же солидной получки. А тут было такое завлекательное предложение.
  - У тебя же одно ружьё. А где мы возьмём для меня? - спросил Леонид.
  - Да пойди к любому, ну хоть к заму. Он никуда не ездит, а ружьё держит.
  - А когда ты собираешься двинуть?
  - Да вот пообедаю и повезу лодку на реку.
  - Ладно, Юлик! В эту субботу у меня занятий нет. Я за охотничьими трофеями, а ты добивай дрова.
  - Значит, едем! - сказал механик. - Тогда через пару часов я жду тебя в лодке у бани.
  Когда через два часа Леонид с взятым напрокат ружьём и рюкзаком со шмотками и провизией спустился к реке возле бани, механик заканчивал в лодке последние приготовления. По берегу ходил бухгалтер со спинингом. В руках он держал авоську с несколькими некрупными ленками.
  - Вот на ужин,- показал он авоську и добавил. - Я же не виноват, что они за железку хватаются. Другие сетки спускают, приманки кладут, а я на железку и совсем не виноват. Вот видишь, снова схватился. - И бухгалтер быстро начал крутить катушку, вытаскивая очередного ленка. И вытащив рыбину, негромко сказал Леониду: " Ты с механиком по аккуратнее будь. Как напьётся, дурным становится".
  - Спасибо за предупреждение, - сказал я.- Но выпивку я не беру.
  - Это ты не берёшь,- усмехнулся бухгалтер и пошёл вдоль берега, помахивая удилищем.
  Леонид бросил вещи в лодку и уселся на банке в носу. Механик оттолкнул лодку веслом. Течение подхватило железную посудину, и через мгновение она уже была посредине русла.
  - Без мотора пойдём. Течение быстрое, через час будем на острове,- сказал механик и закрепил весло на корме как руль.
  Быстрое течение несло лодку со скоростью 8-10 км/час. За зарослями прибрежного ивняка скрылся посёлок, и только далёкие сопки высились и даже как будто вырастали в своей величине. А в южную сторону, куда увлекал нас бурливый Хилок, уходили высокие облака, создавая впечатление высоких гор. Равнина, перемежаясь с невысокими холмами, уходила к Монголии на юг и на восток вдоль монгольской границы к Чите, за Читу в Даурию. Невысокое солнце ещё чуть грело, попадая прямо на лицо или обнажённые руки, но стоило отвернуться, как сразу холодный воздух от воды прогонял всё набранное тепло. Полная первозданная тишина, нарушаемая только мягким журчанием воды о корпус лодки, действовала умиротворяюще. Всё казалось прекрасным, как в первый день после творенья.
  - А вот и остров, - нарушил тишину механик.
  Леонид оглянулся. Река расширилась метров до пятисот. Посредине реки прямо из воды выступала роща высоких деревьев, разделяя единую гладь на две одинаковые протоки.
  - Пойдём по правой. Там на острове заливчик есть, - снова сказал механик и, запустив мотор, повернул лодку направо. Километра через два обнаружился залив, вдававшийся в остров почти против течения реки метров на двести. Вода в нём не бурлила и не кипела как в реке, а плавилась ровной золотой гладью в лучах уже заходившего солнца. Механик поставил вёсла в уключины и выгреб на отмель в самой глубине залива, где раскинулась небольшая полянка. Охотники вынули из лодки вещи и быстро поставили палатку. Механик собрал спининг и кинул его Сугробину-
  - Я костром займусь, а ты сходи на озеро, оно рядом за бугром. Может, на ужин свежачок достанешь.
  Леонид взял снасть, сумку и пошёл в указанном направлении. Спннинг у него был и в Перми. Но не особенно его увлекал и опыта большого Лёня не имел. Ну, выловил с десяток щук и окуней и весь опыт. А тут уже вечер и полная уверенность напарника, что он без улова не вернётся. "Не скули! -сказал он сам себе мысленно.- Ещё не ночь". И увидел озеро. Оно было небольшим, метров сто на четыреста и берега были чистыми. Он встал потвёрже, приладился к удилищу и кинул. Блесна улетела метров на сорок. Леонид во время притормозил катушку и, не давая утонуть блесне, потянул её к себе, накручивая катушку. Но не успел он протянуть блесну и на десяток метров, как она резко остановилась. Не успел он также и подумать, что поймал зацеп, как леска резко рванулась влево от него, катушка ударила по пальцу и заверещала трещотка тормоза. "Зацеп" был живой. Леонид ухватил катушку и, помогая тормозу, медленно отдавал леску, одновременно подкручивал катушку назад, не давая слабины. В общем, ему повезло, что рыбка села на блесну намертво. А леска была новая и прочная. Повоевав минуты три, он подтянул щучку к пологому участку берега и также волоком, не катушкой, а бегом от берега, выволок добычу из воды. Рыбка оказалась в два с половиной килограмма. Освободив блесну, он за оставшиеся полчаса до полной темени поймал ещё пару рыбок и вернулся довольный и гордый, что не подвёл запад перед востоком. У механика ярко горел костёр. На костре кипела вода в котелке, и закипал чайник. Леонид протянул механику добычу.
  - Ну, молодец! Не зря я тебя в напарники пригласил. Уха - не консервы. Сейчас картошечку с лучком в котелок засыплю. Потом щурят. Они ведь неплохи - каждый на кило потянет.
  Не прошло и получаса, как великолепный охотничий ужин был готов. Импровизированный стол на двух досках из лодки, котёл с ухой, посредине, солёный омуль, две сваренные крупными кусками щуки, лук, чеснок. Леонид проголодался и налив в чашку густой юшки, принялся за трапезу. Но механик хитро прищурился и полез в палатку, поворочал там мешки и выволок на свет костра два флакона одеколона с танцующей то ли грузинкой, то ли осетинкой.
  - Как, Леонид Иванович? Не желаешь?
  - Не приучен я к таким напиткам, - повертел Леонид в руках пузырёк, в котором было граммов сто двадцать жидкости. Он не раз видывал, как одеколон пьют, но принимать никогда нужды не было. - Да и мы ж с тобой договаривались провести охоту по сухому (ему тут вспомнилось предупреждение бухгалтера) Может быть, ты уберёшь свой "коньяк" до возвращения?
  - А я ко всему приучен, - грустно как - то произнёс механик. Взял у Леонида пузырёк, вылил в кружку, добавил в неё речной прозрачной воды и заглотил двумя глотками.
  В общем, Леонид отлично поужинал и примёл всё, что было на столе, оставив только одну щуку и полкотла юшки на утро. А механик у него уже после первого флакона забурел, запел тюремные песни и, съев несколько ложек ухи и дольку омуля, выпил второй флакон и выпал в осадок. На всякий случай Леонид забрал из палатки оружие и спрятал в кустах. Сон был глубокий без сновидений и проснулся он с восходом солнца. Механик раздувал костёр, но не раздул и стал добивать очередной флакон, заедая холодной юшкой. Охота срывалась.
  Леонид раздул костёр и подогрел уху с рыбой. Молча налил чашку ухи и подал механику. Налил и себе и неторопливо позавтракал. Механик также молча хлебал уху. Леонид сходил к реке сполоснул посуду, налил в котелок воду и поставил на огонь.
  - Вскипит, заваришь чай и выпьешь полкотелка. - сказал он механику. - И в палатку, спать. Понял!
  Механик кивнул.
  - Ты что, всегда так охотишься?
  Механик посмотрел на него мутными глазами, вздохнул и уткнулся в чашку. Леонид взял рюкзак, положил в него хлеб, банку тушёнки и весь огневой запас.
  - Патроны я тебе не оставляю, - сказал он механику. - Вот спининг. Восстановишься, сходи на озеро.
  Он кивнул. Леонид забросил на плечи рюкзак, подпоясался патронташем и, вскинув на правое плечо тульскую двухстволку, пошёл к левому берегу острова, предполагая обойти его против хода солнца. Лёгкие высокие облака озарялись багряным осенним солнцем, тихий не колеблемый ветром воздух зримо струился между деревьями. Дышалось легко и приятно. Кусты и деревья, регулярно прореживаемые весенними паводками, не создавали непроходимых джунглей, а припавшая к земле жухлая трава не цеплялась за сапоги и не шуршала. Леонид сам почти не слышал, как идёт. Несколько холмов были в зарослях погуще, и на них росли сосны. Видимо это и были места, куда вода не доходила и там спасались бедолаги, которые по нерасторопности не покинули остров до вскрытия реки. и потом были вынуждены существовать на ограниченном пространстве.
  За кустами послышалось гоготанье. Леонид поднялся на холм. Метрах в ста через деревья блестела вода, а в небольшом заливчике плескалось десятка три белых гусей. Летели они, конечно же, с ледовитого океана, а здесь отдыхали, пользуясь пригожей погодой. Гуси - птицы очень чуткие. На кромке высокого берега стояли два сторожа и крутили головами во все стороны в любое мгновение готовые подать сигнал тревоги. Он полюбовался несколько минут мирной гусиной жизнью и скрылся из гусиного вида, не желая нарушать их покой.
  Через несколько минут прямо из под него, когда он отодвинул ветки куста для прохода, выскочил заяц, уже совсем белый, и с такой скоростью сиганул от Леонида, что хотя он его и видел ещё метров двадцать, но ружьё только сумел сдёрнуть с плеча и больше ничего.
  - Ишь, какой прыткой...- сказал он себе и взял ружьё наперевес.
  Следующий заяц от него не ушёл. Он также выскочил из под ноги и почему - то побежал по импровизированной чистой просеке, а не в кусты. И уже ушёл метров на тридцать, когда Леонид выстрелил. Заряд попал точно. Косой не мучился. Он положил добычу в рюкзак и продолжал обход острова, держась берега и не заходя вглубь более ста - двухсот метров. Несколько раз над ним пролетали стайки уток, но всегда быстро и неожиданно. Один раз он выстрелил, но промахнулся. Зайчишки выскакивали ешё не раз, но все были по умнее и сразу прыгали в другие кусты. Где-то около середины дня Леонид услышал за деревьями непонятный шум и крик похожий на стон. Он быстро протиснулся сквозь кусты в сторону шума и увидел на полянке метрах в двадцати от себя огромного орла, прижимающего к земле зайца. Стрелять он не мог, так как только бы поранил обоих, к тому же стрелять орла он никогда не хотел, а зайца, попавшего в такую беду, было просто жалко. Леонид громко заорал, захлопал в ладоши и побежал к схватке. Орёл недовольно клёкотнул, отпустил зайца и взмыл ввысь. Заяц, ещё не ударенный мощным клювом, а только прижатый, вскочил и, не веря своему счастью, сделал с места огромный прыжок через голову и пропал. Эта сцена из жизни живой природы и её разрешение достойна любого настоящего охотника. И Леонид, возможно в тот момент не осознавая всё до конца, был необычайно взволнован и наполнен чем-то радостным. И он здесь же уселся на поваленный ствол дерева в каком - то восторженном состоянии, открыл тушонку и пообедал в большом настроении душевного и физического здоровья.
  Леонид обошёл остров по кругу против часовой стрелки к двум часам дня. По ходу подстрелил ещё двух крупных русаков и, неся потяжелевший рюкзак, с удовлетворением отметил, что на биваке теплится жизнь: горел костёр, над огнём на прутиках пеклись кусочки рыбы, а осунувшийся и посеревший механик старательно хлебал вечернюю юшку.
  - Как можется? - спросил Леонид, кидая рюкзак на землю
  - Живой...,- откликнулся механик.
  - Поскольку завтра воскресенье, ночь проведём на острове и поедем домой к обеду, чтобы ты ещё и выздоровел, - строго распорядился Леонид. Механик кивнул и предложил ему кусок закопчёной щуки на прутике.
  Перекусив, Леонид кинул рюкзак механику, который было пополз в палатку покимарить. И попросил его обработать зайцев. Механик закряхтел, но стал развязывать мешок.
  - Ну а я пройду на озеро. Поблесню.
  Механик снова молча кивнул.
  - Что, тяжела грузинка оказалась? Я знаю, что "тройной" пьют. А про грузинок - осетинок не слыхал.
  - Всё пьют,- махнул рукой механик.
  На озере был щучий жор. Леонид довольно быстро отловил десяток мерных щурят примерно по килограмму каждый, вернулся на бивуак и под запал выловил в заливчике пару крупных ленков. Механик за это время сдёрнул с зайцев шкурки, подсолил и повесил их на ветки под ветерок. Тушки тоже подсолил и завернул в чистое полотно.
  - Зайчишки заделаны, Леонид Иванович. Шкурки доведём до ума, и моя бабушка тебе шапку сошьёт. Морозы - то здесь ой - ой. А зайчишек тушить будем дома, - сказал механик, оглядывая и рыбную добычу напарника. - И улов недурён. Ловил бы, пока рыба хватается.
  Настоящий промысловик ловил бы, пока блёсны не кончатся, но Леонид чувствовал себя утомлённым и, покурив, выпотрошил и подсолил рыбу. Потом подвинул в огонь толстые поленья, посидел немного наблюдая, как огонь жадно охватывает подброшенную пищу, и залез в палатку к механику. Облегчённо вздохнул, забравшись в спальный мешок, приладил уставшее тело по удобнее и мгновенно заснул.
  Проснулся Леонид часа через два, когда вечернее солнце освещало только верхушки деревьев. Их золотой блеск он увидел в откинутый клапан палатки. Механик тревожно похрапывал. От него пахло свежим одеколоном. Выбравшись из палатки, Леонид увидел потухший костёр. Из под золы пробивалась тонкая струйка дыма и кроме храпа механика вокруг не было никакой жизни. Он пошёл в кусты, насобирал хворост и раздул огонь. Пламя радостно накинулось на сухие ветки, сразу потеплело, и жизнь продолжилась. Над бивуаком с правого берега Хилки со свистом промчалась стайка кряковых уток. Летели они красиво, и он проводил их восхищённым взглядом. И зарядил ружьё. Долго ждать не пришлось. Четвёрка уток также стремительно помчалась из-за реки прямо на него, закрытого от них деревьями. И когда они показались в просвете веток, Леонид выстрелил два раза. Стайка рванулась в разные стороны, но одна из уток резко повалилась вниз и упала в десятке метров позади костра. Крупный красивый селезень. Леонид немного погрустил над ним, но поскольку мир создан не нами, а в этом мире устроено так, что все друг друга жрут, грусть его быстро улетучилась под азартом охотничей страсти. Ещё прошла стайка. Снова выстрел и снова птица упала за костром. Он присоединил птиц к своим общим трофеям. Появилось чувство голода, и Леонид занялся приготовлением ужина. Почистил и сварил картофель. Добавил в него лук с морковкой и заправил банкой свиной тушёнки. Аромат аппетитного кушанья разлился по окрестностям. В палатке зачмокал механик. И через минуту в проёме палатки показалась его мятая физиономия.
  - Запах - то какой. С ума сойти. Нальёшь плошку?
  Глаза у механика были трезвые и печальные.
  - Если одеколон весь выпил, налью. А если нет, то допивай и снова спать.
  - Ничего больше нет, Леонид Иванович. И так чуть жив. Я же на двоих брал, а ты не выпиваешь. Всё одному пришлось, - простонал механик.
  - Бери ложку, бедолага. Не хрена вас жизнь за долгие годы не научила. Пейте водку. Советская водка натуральная, не самопальная. Чистая как слеза и никаких болезней внутренних органов, кроме цирроза.
  - Побыл бы в моей шкуре и местах, какие пришлось посетить. И ведь ни за что. - механик махнул рукой и стал жадно поедать картофельный суп.
  Леонид чувствовал непростую судьбу механика, но в душу не лез. Заварил крепкий чай, и ужин закончился охотничьими байками.
  Утром Леонид проснулся поздно. Механика ни в палатке, ни у костра не было. Время подходило к середине дня, и обед был готов, когда механик выполз из кустов, держа в одной руке спининг, а в другой мешок с рыбой.
  - Ну что, отоварился,- спросил его Леонид. - Должно быть, в озере ни одной щуки на развод не осталось?
  - Нормально, - сказал механик.- И в озере нормально, и бабушку молодыми щучками побалую.
  Они пообедали, разобрали лагерь и погрузились. Мотор затарахтел двумя цилиндрами с четырьмя тактами, и железная посудина выползла на фарватер Хилки бороться с её стремительным течением. Механик сидел на корме, держа в руках руль. Солнце освещало его прокопчёное загаром и парами машинного масла лицо, изборождённое глубокими морщинами. Из под кепки выбивались ещё малоседые, но крепко поредевшие волосы. Он был не стар в свои сорок пять - восемь, но для Леонида в двадцать два года, казался глубоким стариком. О чём механик думал сейчас - Леонид не мог предположить. Трудно предполагать, что он думал о радостях охоты, если весь праздник для него уложился в полдюжины пузырьков одеколона и двухдневной головной болью. Но Леонид и об этом, пожалуй, не думал. Ему было приятно, что так просто и хорошо началась его самостоятельная жизнь. А механик? Больше на охоту он с ним не ходил. У Леонида появилась компания охотников - Ефграфыч и Кеша (Иннокентий Николаевич). Но ружьё со всеми принадлежностями и припасами он за полсотни рублей прикупил у механика. Наверное, потому, что они через стенку жили. А по тому же случаю купли - продажи ружья, подарил механик ему только что сделанный им кинжал - клинок, замечательно исполненный, с наборной ручкой и эфесом. Ножны были красивые, но быстро сломались. А клинок с его великолепным по качеству лезвием (острым и стойким) многие годы служил Леониду в походах и путешествиях и сейчас служит на кухне. И его Елена Максимовна нахвалится им не может, так как с помощью клинка и молотка разрубаются любые кости и куски мороженого мяса и рыбы и режется всё, что должно разрезаться в домашнем хозяйстве. И не износился за сорок с гаком лет. И когда Леонид Иванович берёт его в руки для работы, ему вспоминается далёкий край и вечно хмурый механик.
  
  V1
  Зима наступила в середине октября в канун открытия ХХП съезда КПСС сразу и сурово через три дня после охотничьей экспедиции. До этого погода стояла минусовая, но ясная. В первую ночь зимы задул ветер, печная труба в доме загудела, как будто в ней поселились бесы, луну закрыли чёрные тучи, и повалил хлёсткий сухой снег. Утром пришлось разгребать снег до калитки и пробираться в модельных туфлях до учебного корпуса по сугробам. Западники шли ступая след в след тихо поругиваясь и пряча уши в короткие воротники демисезонных пальтишек. К середине дня прояснило немного, снег прекратился, но к вечеру пришёл мороз под двадцать, а к утру следующего дня было уже двадцать пять градусов ниже нуля по Цельсию. Народ быстро переоделся в кожухи, валенки разных фасонов, а на головы натянул пуховые платки с поддёвками и мохнатые треухи из всех наименований мехов - от заячьего до собачьего. В преподавательской над Леонидом и Юлием добродушно подсмеивались: " Не ждали наши западники такого поворота. В шляпах и кепочках хотели прожить..." Пришлось срочно принять меры. Они купили в первую очередь шапки из непонятной породы меха, но очень тёплыми оказавшиеся. На ноги Леонид купил катаные валенки, а упрямый Юлик купил кирзовые сапоги.
  "Вот подтаивать будет, попрыгаешь", - говорил он, натягивая по три носка на ногу, уговаривая больше своё упрямство, а не коллегу. В валенках в мороз всегда было тепло и уютно. Немцам, прежде чем начинать войну, надо было закупить в России хотя бы миллион пар валенок, да столько же кожухов, но нахалы всегда не дальновидны. И ничего не научившись в сорок первом, они послали свои армии в зиму на Сталинград, где также вымерзли, как и под Москвой. Но это к слову. А после того, как были одеты головы и ноги, попались по случаю приличные шерстяные постёганные ватой поддёвки-безрукавки и меховые кожуха они покупать не стали. Решили, что перезимуют.
  В первые дни октября, как только весь контингент учащихся был на месте, руководство провело все организационные собрания: партийное, профсоюзное, комсомольское, ДОСААФ. Молодым дали дорогу в жизнь и нагрузили. Комсомольским вожаком избрали Симонова, председателем комитета ДОСААФ Сугробина. Им доверяли ответственные дела. Они делали и не подводили. Но, оставшись одни, хохотали. "Если б знали наши старшие коллеги, что раздают посты самым что ни на есть стилягам. И что комсомольский вожак был отмечен областной комсомольской газетой, а второй к этому относился с ревностью". Леонид всегда огорчался, что ничем подобным он не отмечен, забывая, что самое горячее время борьбы со стилягами он провёл в училище... И при выпивке по поводу этих назначений, они с Юлием с грустью и сожалением перетирали косточки нашему "ленинскому" ЦК во главе с Никитой, проявившему огромное скудоумие и затратившее огромное количество народных денег на борьбу с юностью, которая стремительно образовываясь, желала жить вместе со всем миром, не быть стриженой под одну гребёнку и петь не только партийные гимны. А наша спесивая верхушка, сама начавшая жить для себя, без всякой проницательности будущего страны и заботе о будущем своего народа, стала готовить себе бесславный конец. И начав борьбу за чистоту идей борьбой против своевольной молодежи, подготовила из неё разрушителей (всё таки лучшей за всю историю человеческого общества) социальной системы, в которой человек из - за глупости вождей частенько ощущал, что его пытаются делать дурачком, но никогда не чувствовал, что он выкинут обществом. И ни у кого не было неуверенности в завтрашнем дне для себя и своих детей. Эти разрушители не желали быть могильщиками строя, завоёванного и построенного с огромными жертвами, в чистой своей идее проповедовавшего постулаты Христа. Они жаждали очищения своего общества от скверны, накрывшей всю территорию и души людей как невидимая космическая пыль. Но тупость люмпенов, пробившихся во власть, была при жёсткой административной системе непреодолима. И погубили себя и страну вожди свои неправедными делами и сотрутся их имена уже в ближайшие годы ХХ1 века.
  На преподавание в вечерней школе Симонов и Сугробин согласились легко. Но не так всё было просто, От училища до школы было около четырёх километров и они, закончив свои занятия в пять вечера и чуть передохнув, пешедралом по морозу, подбадривая себя смешинками, топали в вечёрку: Леонид шёл, пошаркивая валенками, а Юлий цокая керзачами. Там перекуривали и на урок. "И чума меня побери, - говорил себе Сугробин, - что не поймут меня сегодняшние молодые, чем я был занят. Как не поймут тогдашних молодых мужчин и женщин в возрасте до тридцати пяти, которые после изнуряющей работы тащились в классы и, преодолевая усталость и сон, по мере своих способностей и желаний впитывали необходимые знания, чтобы после по возможности поступить в техникум или институт. И завоевать уважение к самим себе и быть уважаемыми своими детьми".
  И государство давало им эту возможность. Государству нужны были грамотные умеющие люди. Сейчас, когда по стране бродят миллионы беспризорных детей, никто и не думает образовывать не успевших получить нормальное образование и предоставлять им оплачиваемые учебные отпуска и прочую помощь. И не знали молодые инженеры, многому ли они своих учеников научили. Но свидетельства о семилетнем образовании и возможность для поступления в техникумы, две группы Сугробинских учеников получили. А сами преподаватели получили неплохую прибавку к своему жалованью. Со всеми уроками и заведованиям лабораториями они стали получать в 1961 году ещё по тем дорогим деньгам, не испорченным будущими инфляциями, до 500 рублей в месяц. Водка стоила 2р12коп, хлеб 12 коп килограмм. У инженеров рядовых на заводах и НИИ зарплата было 90-100 рублей в месяц. И потому отправил Леонид к новому году денежный перевод Ивану Макаровичу на тысячу рублей, чем очень поддержал и порадовал стариков.
  По Хрущёвской инициативе с осени обозначенного года в обычных школах ввели курс трудового обучения. Вероятно для того, чтобы меньше стиляжили и больше думали о Родине. И в Бюрилее, естественно, решили обучать десятиклассников автотракторному делу и погнали на занятия в училище и девочек, и мальчиков. Достались они Леониду. Никому из стариков возиться с детьми не хотелось. Девчонок было больше, чем парней. "И за что вас-то...", - только и сказал Леонид, посмотрев на дозревающих невест и женихов, которые с любопытством глядели на него. Бороду он по возвращению из дома отдыха сбрил. На голове отрос полутора сантиметровый ёжик и в тонком свитере с высоким воротником до подбородка, он выглядел совершенным ровесником своих учеников. Да так оно и было. Им было 17 - 18 лет, ему 22. Уроки у школьников, как и у курсантов, были двухчасовыми.
  - Что ж, мои юные будущие друзья, - начал Леонид. - Через два семестра, или правильнее через три четверти школа вручит вам аттестаты зрелости, и вы станете взрослыми людьми, равноправными со мной и другими взрослыми. Возможно, многие из вас уже побывали в дальних от родного дома краях и поняли, что мир намного больше вашего района, и все вы уже намечаете планы на своё будущее. Наша страна огромна и прекрасна всеми своими просторами. И главное, надо выбрать дело, получить необходимые знания и место, где вы это дело будете воплощать в действительность. К сожалению, взрослые не всегда поступают правильно. И с вашим привлечением к авто - тракторному делу также. Я бы понял привлечение молодых людей - мальчишки есть мальчишки и всё им в технике сподручнее. Но зачем девушкам знать, что такое "трансмиссия". Им, самое большее, надо выучить правила движения и научиться водить автомобиль, потому что не до скончания века Россия будет без автомобилей. А женщина за рулём легкового автомибиля - это же картинка.
  Глаза у ребят повеселели. Кое - кто поднял руки.
  Подождите с вопросами, - сказал Леонид. - Я буду вести занятия так, как заложено программой. Но постараюсь, чтобы вам было не скучно. И мы с вами будем поднимать все вопросы, которые вас будут интересовать. В изобретении автомобилей и внедрению их в жизнь есть много интересного. Но кроме автотехники мы будем говорить о жизни, о мире, о власти и будущем, которое обещается вам как коммунизм. А теперь вопрос. Кто скажет, что такое автомобиль?
  Минуту все молчали. Один решился.
  - Автомобиль это машина, - сказал он. Кто - то хихикнул.
  Не будем мучиться, - придержал Леонид класс. - Автомобиль - это действительно машина. Легко двигающаяся транспортная безрельсовая машина на колёсном ходу, приводимая в движение собственным двигателем. Первое чудище, соответствующее такому определению создал во Франции в 1770 году некий Ж.Кюньо. Мысль человеческая не стоит на месте. Был изобретён двигатель внутреннего сгорания. И в 1886 году немецкие инженеры Г. Даймлер и К. Бенц построили первый автомобиль с двигателем внутреннего сгорания. И открыли изобретателям всего мира дорогу к невообразимому творчеству, которое не прекращается ни на секунду и цивилизованный мир получает ежегодно десятки новых, всё более совершенных безрельсовых машин на колёсном ходу. Кстати, " мобиль" по латыни обозначает движение. И автомобиль движется по всему миру и по всему Советскому Союзу. И очень жаль, что ни Российская империя до семнадцатого года, ни наше социалистическое государство не были в первых рядах создателей и совершенствования автомобилей. Царизм, как известно по многим фактам, не ценил того, что создавалось российскими талантами. Даже первый в мире по всем действительным фактам изобретатель радио Попов, не признаётся в остальном мире как первый. А всё из-за косности чиновников имперского правительства, не обеспечившего патентованием российский приоритет. К слову, вашей группе было бы значительно интереснее и полезней пройти обучению азов электро и радиотехники. Вот где пластами лежат не открытые открытия. И где девушки несомненно найдут свой большой интерес. А то, возможно, многие кроме учителя или врача других профессий и не видят. Ведь что такое электричество. Это вселенная не познанного. Недаром в студенческой песне поётся:
  Нам электричество пахать и сеять будет,
  Нам электричество тоску и грусть развеет.
  Нам электричество наделает делов -
  Надавишь кнопку - чик чирик. И человек готов.
  А Советскому Союзу время на становление досталось тяжёлое, и средства направлялись на создание военной техники, не до автомобилей было. Но были построены мощные автозаводы. Кто скажет, какие автозаводы? Где выпускают вам хорошо известные автомобили ГАЗ - 51, "Волгу" ГАЗ - 21? А большой грузовик ЗиС или маленький "Москвич"?
  Ответы мои подопечные давали не очень уверенно. Правильные ответы Леонид одобрительно отмечал.
  - Правильно, девушка! "Волгу" выпускают в г. Горьком на самом крупном в Европе автозаводе. А в войну, для справки, завод этот был перенаправлен ещё и на выпуск танков и выпустил их для армии десятки тысяч. А кто географию не очень учил, напомню песню "На Волге широкой, на Стрелке далёкой..." В общем, под городом Горьким подруга живёт. И кто из вас бывал за пределами своего района, республики. Автомобилями мы озадачились, где выпускают в СССР автомобили вспомнили. Можно поговорить и о стране, в которой мы живём.
  И расспрашивая молодых, где они были, что видели и как оценили, Леонид Иванович начал рассказывать о стране, которую они ещё не видели и которую должны увидеть и готовиться к этому, а не только запоминать, почему тарахтит трактор. Или как работает мотор по схеме: всасывание-сжатие - рабочий ход - выхлоп. И то, что поршень в цилиндре за восемь часов работы пройдёт 200000 км. И надо очень заботиться о том, чтобы в двигателе всегда было масло на уровне. Было ли школьникам интересно слушать про двигатель внутреннего сгорания, Леонид мог бы ответить интересующемуся, если бы его спросили. Но никому не было это интересно. И произнося технические термины, он видел, что головы учеников не воспринимают его слова, так как забиты сплошной любовью. И на третьем занятии, подведя линию от любви к автомобилям и тракторам просто к любви и припомнив классиков, прочитал им наизусть поэму Сергея Есенина "Анна Снегина", которую не забывал, выучив её ещё в мореходке.
  Село значит наше, Радово,
  Дворов почитай два ста.
  Тому, кто его оглядывал,
  Приятственны наши места...
  начал читать Леонид. И понял по притихшим и внимательно слушавших его девочкам и мальчикам, как много в их сердцах любви. И как мало они о любви знают. Он читал не всё подряд, а только о любви и когда закончил читать последними строчками поэмы -
  Когда - то у той вон калитки
  Мне было шестнадцать лет.
  И девушка в белой накидке
  Сказала мне ласково "Нет".
  Далёкие милые были...
  Тот образ во мне не угас.
  Мы все в эти годы любили.
  Но значит, любили и нас.
  Мальчики и девочки зааплодировали. В класс заглянул ошалелый курсант. Леонид улыбнулся.
  - Хорошего вам настроения.
  Это было последнее занятие его со школьниками.
  Три занятия со школьниками прошли в добродушном взаимопонимании. Он расспрашивал какими делами и успехами они, комсомольцы, встречают ХХП съезд КПСС. Что они читают и любят ли читать. И почему никто из них не пишет стихи. "Наверное, кто-нибудь пишет, только стесняется показать", - говорил он и советовал читать повесть Василия Аксёнова "Коллеги", "Три товарища" Ремарка, Хэмингуэя и перечитывать Бунина, Лермонтова, Есенина и всех классиков, которые оставили след при обязаловке прочтения по программе. И не забывал рассказывать о трансмиссии. Но с четвёртого занятия его сняли. Среди школьников была дочка директора училища. И после трёх занятий школьников для обучения труду решили Леониду Ивановичу не давать. Должно быть искренняя девочка поделилась с отцом впечатлениями и директор, лелея свою приближающуюся старость, решил не рисковать. Мало ли что наговорит этот западник. Леонид об этом особенно не грустил, дел хватало. Огорчились ли школьники? Но кто спрашивает школьников! При встречах десятиклассники всегда с ним здоровались, а он их приветствовал словами: " Привет абитуриентам!" Но среди многих глаз, смотревших на него на этих трёх уроках, были два ярких, которые смотрели на молодого преподавателя не отрываясь.
  
  V11
  Возвращение первой охотничьей экспедиции с трофеями не осталось незамеченным, и народ требовал праздника. Праздник состоялся в день открытия ХХ11 партийного съезда 17 октября. По всем радиоканалам гремели фанфары. Бабушка и жена механика армянка Карина, расстарались. Зайчишек выдержали в знойном маринаде двое суток и затушили в большом чугуне в русской печи с картофелем и овощами с добавлением свинины. Уток набили яблоками и зажарили их на противне, обложив картофелем. А щук частично зажарили, частично сделали заливное и часть чем - то нафаршировали. К семи часам вечера угощенья были на столе в доме у Сугробина. Пришли все желающие: директор с замполитом, завуч с замдиректора, Ефграфыч с Иннокентием Николаевичем, Михаил, бухгалтер и механик с женой. Карина выступала как распорядительница - хозяйка, раскладывая явства по тарелкам и сервируя стол. По такому случаю были приглашены девушки Валя и Аня из Буйного. И каждый принёс из неприкосновенных домашних запасов то, что считал возможным поставить на стол и выпить.
  В наши ряды вступил новый рыбак и охотник, - поднялся с места Ефграфыч, когда все расселись и определились со стаканами и ложками. - Охотник удачливый по его первым трофеям, и я подаю ему свою руку и приглашаю в нашу компанию охотников. Возьмём его, Николаевич? - обратился он к сидевшему рядом приятелю.
  - Возьмём, Ефграфыч! - откликнулся тот.
  - Так выпьем за рыбаков и охотников, - продолжил Ефграфыч свою речь.
  Раздался дружный звон стаканов, и гулянка по случаю открытия сезона началась и продолжилась до позднего. Замполит не раз пытался настроить коллектив на партийный съезд, настраивал приёмник на московские новости, но его не слушали и ставили пластинки, желая потанцевать с молодыми красавицами. Бухгалтер, разгорячившись, сбегал домой за гармонью и заиграл трепака. Мужики пошли выделывать коленца. А бухгалтер, прекратив пляску, перевёл мелодию на частушки и пропел, позвав замполита в подпевалы -
  Мы Америку догоним по надою молока.
  А по мясу не догоним -хрен сломался у быка...
  Замполит только махнул рукой и пробормотал: "Партия сказала "Догнать и перегнать", значит, догоним и перегоним".
  Ты, оказывается, успел побывать моряком, - спросила Валя, когда Леониду удалось увести её от ухаживающих наперебой мужиков.
  - Симонов болтун. Но дело было.
  - Интересно. Девушек, наверное, у тебя было...
  Одна девушка и сейчас в моих руках. Но почему девушки такое внимание обращают на моряков. Ведь тоска зелёная ждать моряка месяцами.
  Не только моряков ждут. У меня друг геолог. Его с весны до поздней осени нет.
  Вот я и говорю, что лучше пусть будет инженер - преподаватель, чем моряк в Мурманске, - ответил Леонид.
  Валя улыбнулась. Включилась новая мелодия, и Валю от Леонида оторвали.
  ХХ11 съезд КПСС открывшись 17 октября две недели заполонял страницы центральных и местных газет и первую программу радио. И так от него было победоносно шумно, что через три дня газеты никто не раскрывал. И газеты "Правда" с "Известиями", поступавшие в преподавательскую, складывались в пачку не раскрытыми. Для мыслящих было понятно, что делегаты, представляющие многомиллионную партию, ещё раз показали себя пустышками, способными только хлопать и кричать "Слава КПСС!". А главным событием этих дней в коллективе училища остался охотничий праздник, о котором участники вспоминали не один день с нескрываемым удовольствием. И когда 31 октября съезд закрылся, все вздохнули с облегчением и стали готовиться к празднованию дня Октябрьской революции. Только замполит ходил озабоченный. Ему предстояло внедрять в головы партийцев и беспартийных новый устав и программу партии.
  Утро. Самый заурядный завтрак в столовой училища по очень плоскому меню и занятия с 8-ми до 17-ти с перерывом на обед с двенадцати до часу. Ужин дома, небольшой отдых с перекуром и в вечерней тьме и мгле при сорокаградусном морозе Юлий с Леонидом, закрыв рты шарфами, топали к 19-ти часам в корпуса средней школы, где нх ждали будущие руководители местного производства. Путь был не близок В лунные ночи, когда к одиннадцати возвращались домой, вокруг луны сиял ореол, алмазными гранями разбивающий волшебный свет на мириады блёсток. В половине двенадцатого, растопив печку и поужинав консервами, они сидели у открытой топки как у камина: курили, говорили о прошедшем дне или просто молчали, думая каждый о своём. За бревенчатыми стенами их окружало белое безмолвие.
  В один из вечеров, когда занятий в вечёрке не было, к ним заглянул механик на огонёк с шикарной заячьей шапкой и журналом в руках.
  - Вот, Леонид Иванович, моя старушка тебе таёжную шапчонку соорудила, - протянул он шапку Леониду.
  Шапка - ушанка была сделана на отлично. Леонид развязал, распустил уши и надел на голову.
  - Отлично, - сказал он механику, любуясь собой в зеркале.
  Тогда носи на здоровье. А у меня, ребята, к вам дело, - продолжил механик.- Я хочу аэросани построить, но грамоты не хватает, чтобы эти журнальные рисунки привязать к моим возможностям. Он положил на стол журнал "Техника молодёжи". На развороте было заглавие "Как сделать самому аэросани?". И вместе с текстом рисунки и эскизы винтов, лыж и прочего.
  . Образование в СССР было классное. А с помощью популярных изданий, доступных в любом уголке страны каждому желающему, любой ищущий человек мог неплохо самообразоваться.
  Помогите чертежи по этим эскизам составить. Мне главное винт и подвеска, а мотор с коробкой передач у меня в сарае стоит. Мощность 45 л.с.при 2500 об/мин.
  Симонову почему - то такие дела были неинтересны и он от них уходил. Но Сугробин готовился к работе в промышленности и, может быть, в науке. В преподаватели попал, психанув на Бельскую. И заказ принял. И это был первый его проект, воплощённый в жизнь.
  Пришлось ему посидеть долгие вечера, разбираясь с тонкостями расчёта тяги и составляя эскизы, понятные механику - самоучке. Но работа была интересной. Он работал увлечённо и через месяц выдал механику эскизы трёхлопастного винта размахом в полтора метра и рамы всей машины с элементами крепления двигателя, винта и привода винта. "Подвеску нарисуем, когда достанешь гидроцилиндры и пружины", - сказал Леонид механику. Тот молча кивнул, забрал эскизы и отправился с ними в мастерские.
  В конце ноября в день, когда занятий в вечёрке не было, зашёл замполит в хорошем настроении. Леонид сидел над эскизами аэросаней, Юлий на плите жарил картошку на шкварках. Ароматный запах свиного сала заполнял дом, разжигая желание еды. Юлий ворочал кинжалом картофель, не давая ему
  подгорать, и напевал: "Зиганшен1 буги, Зиганшен рокк, Зиганшен съел второй сапог..." Строка кончалась, и он повторял снова "Зиганшен буги..."
  - Вот привязалась. Полдня повторяю, - ругнулся Симонов. И снова: "Зиганшен буги..."
  - Ты чего Зиганшина вспомнил? - спросил замполит.
  - Да попалась старая газета с заметкой, где написано, как ребятам хорошо было оказаться снова в своей части. А я вспомнил, как по телику показывли их в Лос Анджелесе одетых в черные костюмы, почти что смокинги. Как они в этих костюмах прилетели в Париж и как из Парижа улетали в Москву в керзачах и защитных бушлатах. Им, наверное, теперь всю оставшуюся жизнь будет сниться их пребывание в Америке.
  - Это точно, - откликнулся Сугробин. - Господа из Белого дома, когда ещё не поняли, где был сбит Пауэрс2, начали было упрекать наших. Дескать, мы ваших спасли и героев из них сделали, а вы с нашим так нехорошо поступили. И только осознав, что шпион был сбит над Уралом, смолкли. Но визит Эйзенхауэра, намеченный на июнь 1961 года, состояться не мог.
  - Зиганшин буги, Зиганшин рокк..., - шебуршил картошку и пел Симонов.
  - Да заткнёшься ты с Зиганшиным! - не выдержал Сугробин. - Замполит, останови его, а то вмажу.
  - Действительно, Юлий Михайлович. Ну что тебе этот Зиганшин сдался. У тебя с плиты так вкусно пахнет, - сказал замполит. - Я вот по плотнее дверь прикрою, чтобы запах не уходил. Наверное, выпивать собираетесь под такую вкуснятину. Значит я во время и к месту, третьим буду.
  - А ты знаешь, что сказал Василий Иванович1, Фурманову, когда они с Петькой выпивать собирались, - откликнулся Юлий от печки.
  - Нет, не слышал, - сказал замполит, снимая пальто.
  - Василий Иванович сказал Фурманову, что тот будет четвёртым, потому что троих они уже послали...
  - Ну, я ж не просто так, - шутливо обиделся замполит. - Я с приносом. И выставил на стол три пузырька тройного одеколона. - Водки ни у кого нет. Одеколон из - под прилавка. Ничего не сделаешь, месяц на исходе.
  - Одеколон здесь как коньяк, - снова откликнулся Юлий, выставляя сковородку с картошкой на стол. - Меня на днях мастера в лаборатории угощали. Я попробовал - действительно неплохо.
  - А я видел, как наш механик на охоте лакал. Меня от одного вида воротит. Я пас. Вот картошечка, это моё любимое, - встрял Сугробин.
  Ладно, Юлий Михайлович. Пусть Леонид Иванович нос воротит, а мы с тобой выпьем. Доставай стаканы и воду
  Сугробин смотрел, как от воды пахучая жидкость буреет, как Симонов, опрокинул полстакана, зажимая нос. Как замполит, привычно и не морщась, выпил свой стакан жижи и весело закусил крупной шкваркой. У Леонида тоже было желание выпить. Под утро ему приснилась Бельская, которая звала его и уходила, не давая догнать. И так расстаяла в белом сиянии. И весь день он был неспокоен от этого сна. "Вот выпили же и не умирают. И механик не умер"", - подумал он.
  - Ладно, замполит, сотвори соточку этой отравы. Раз попал в волчью стаю, - сказал он.
  - Да какая стая. Выпивать надо всегда, когда наливают, - ответил замполит, смешивая одеколон. - Мы с тобой, Юлий Михайлович, работники идеологического фронта, должны воспитывать окружающих в духе патриотизма. И председателю ДОСААФ не к лицу нарушать принятые традиции. А то на стены винтовки развесил... Хотя к слову, в районе его хвалили. Первый стопроцентно охватил сотрудников и учащихся членством в обществе и сдал членские взносы.
  Сугробин действительно, чтобы оружием не баловались, забрал из комнаты хранения спортивного инвентаря две малокалиберные винтовки, принадлежавшие комитету ДОСААФ, к себе домой. И за неимением шкафа, повесил их на стену вместе с охотничьим ружьём. На собранные взносы купил патроны, плакаты по мотоциклетному делу. Для учащихся на покрытом льдом и снегом Хилке организовал стрельбище и провёл соревнования по стрельбе. О чём здесь никогда не задумывались, а попросту собирали взносы и вся работа по патриотическому воспитанию заканчивалась. Целую неделю свистели пули над заснеженной рекой. Договорившись с мастерами по автоделу и преподавателем по правилам дорожного движения, и получив полное одобрение районного ГАИ, объявил в посёлке набор на платные курсы мотоциклистов. Большинство владельцев мотоциклов прав не имели и на курсы записываться приходили группами. Начало занятий Леонид определил на январь месяц. Этого тоже никогда не было. Дела были налицо.
  - Так что мы тебя идеологически охватываем, - протянул стакан Леониду замполит.
  Сугробин взял стакан и, не нюхая, проглотил смрадное пойло. Коллеги смотрели на него.
  - Дерьмо, - сказал Сугробин, - но жить можно. И съел шкварку.
  - Дерьмо, конечно, - согласился замполит. - Но на душе теплее становится, а в нашем климате самое главное, когда на душе тепло. И сокращаются большие расстоянья. Скучаете по дому - то? Здесь у нас непросто жить, если не опростишься до нижней грани.
  - Конечно, - сказал Сугробин. - В вашем посёлке ни одного еврея нет. А где евреев нет, жить непросто.
  - Был один, - засмеялся замполит. - Зубной техник по направлению прибыл. Но полгода не проработал. Так и едут в райцентр все зубами страдающие. Вы вот зря женщин с собой не привезли. С вами две девушки из Буйного дружатся, но Анька - Мишкина невеста, а у Валентины жених в Улан - Удэ.
  - Откуда известно? - спросил Леонид.
  Здесь всё про всех известно. Да она и не скрывает. Я ей на охотничьем сабантуе посоветовал на вас обратить внимание, так она рассмеялась, и сказала, что у неё геолог. А без жён здесь нельзя. Сопьётесь. И ты, пока спортсмен, скоро про свой бокс забудешь. Женщин надо было привозить, - повторился замполит и стал готовить очередную порцию ароматного питья.
  - Эх, Симонов, - сказал Леонид.- Ну, как комсомольский вожак ты на гитаре бы выучился играть. А то замполиту сейчас спою без сопровождения. Старшие товарищи уже возили жён на Колыму. Слушай -
  Быстро пролетят в разлуке годы.
  Молодость останется в снегах.
  Инженером старым, с толстым чемоданом
  Ты в Москву вернёшься при деньгах.
  Там тебя не встретят, как бывало.
  И жена не выйдет на вокзал.
  С лейтенантом юным с полпути сбежала -
  Он уже, наверно, генерал...(студенческий фольклор).
  - Ну, раз вы уже сами всё прошли и на чужом опыте поучились, то вам надо найти свободную любовь и не грустить, как Леонид Иванович грустил сегодня. Лицо серое, когда я вошёл, и глаза тоскливые. А сейчас получше стал, песни поёт. Плеснём нашим душам одеколончика. Не каждый же миг цитаты из речей Хрущёва говорить.
  
  V111
  
  По субботам в клубе Бюрилея проводились развлекательные вечера. Населённый тысячами жителей посёлок не мог жить без развлечений для молодёжи. В один из ноябрьских вечеров Юлик, оставил Леониду записку, что пошёл прошвырнуться и ждёт его в центре, что было совершенно естественно. Но Юлий был неправ, отвалив один и пораньше. Один из сугробинских студентов в порядке уважения и намёка на будущее снисхождение подарил ему бутылку питьевого спирта, который распространялся по северным районам не через каждый магазин. И что было для новых западников так же интересным явлением. Поэтому, Леонид открыл начатую банку тушонки, налил себе в интерпретации с водой эквивалент ста пятидесяти граммам водки, выпил, закусил и потопал в дом развлечений. Юлик благоухал. Со своей вьющейся негустыми прядями бородкой он сидел посредине двух очаровательных девушек из Буйного и что-то залихвастское заливал. Да что с него брать! Стиляга. Про него областная комсомольская газета подвал посвятила. Леонид подошёл к весёлой кампании. Аня, за месяц, что их не было видно, налилась, как поспевшее яблочко и была в таком соку, что замуж отдавать было надо немедленно. Валентина оставалась такой же, как и раньше, но взгляд её, остановившийся на Леониде, был однозначно приветливым и выражал ожидание. Но, воспитанного гражданкой Ольгой, его было не просто увлечь, пусть он и приказал себе не тосковать по ушедшему навсегда, и не отводить глаза от понравившейся женщины. Юлий не возражал, что Леонид увлечётся девушкой Валей. Сам он успел за время своего комсомольского бытия увлечься вторым секретарём райкома комсомола, буряткой Зандановой, широколицей, натуральной азиаткой, но очень симпатичной для европейца. "Я встретил Валечку на клубной вечериночке...", - пропел Леонид, увлекая девушку в танец под радиолу. "Картину ставили тогда Багдадский вор", - дополнила его Валечка. И из танца они вышли, Леониду так показалось, вполне удовлетворённые друг другом.
  - Давно не видел тебя, Так можно и позабыть, что есть на свете Буйный, а в нём сокровище. Чаще надо приезжать, - укоризненно сказал Сугробин.
  - Если соскучился, мог бы и сам ко мне приехать, - ответила Валя.
  - Разрешаешь?
  - Почему нет!
  - А геолог? Весь район знает, что у тебя геолог.
  - "Ах, как бывает на свете. Парень был дерзкий и смелый. Ночью цыганку он встретил, а цыганка песни пела", - пропела Валя, закрываясь ресницами.
  Из клуба ребята вместе с Михаилом проводили девушек до Аниного дома. Леонид поцеловал Валю в щёчку, а Юлий облобызал обоих.
  В один из вечеров из Сугробинского класса пришёл только один ученик - токарь из училища, высокий и крупный с лицом, перенёсшим оспу. Сам по себе медлительный, обстоятельный. При объяснении новых понятий всегда интересовался, как он может свои знания применить на практике. В училище как - то попросил Сугробина настроить ему станок на нарезку резьбы. Пояснив при этом, что у него не получается.
  - У нас же механик для этого есть, - ответил было Леонид, но понял, что рабочий хитрит и желает проверить умение преподавателя. Станки он знал и, не надевая спецовку, поставил рычаги станка на необходимую операцию.
  - Спасибо большое, - сказал токарь и начал работу.
  И на уроках Леонид подначивал его, поднимая с места, говоря: " Не напомнишь ли правильную формулу, а то мы все её немного подзабыли". И сейчас Леонид посидел немного с токарем за партой, повторил с ним прошлый урок, дал очередное задание и отпустил. А сам поднялся в учительскую и стал листать газеты, в ожидании Симонова, у которого были ещё два урока впереди. В комнату вошёл директор дневной школы. Статный крупный мужчина за пятьдесят с большими усами и длинными зачёсанными назад густыми тёмными волосами. Когда сидел за столом он немного напоминал Максима Горького. Директор курил трубку. И войдя, он вынул трубку изо рта, выдохнул мягкий дым и спросил -
  - Отчего не в классе?
  - У группы прогул сегодня образовался.
  - Гм! Это бывает. На производстве сегодня премию делили. Обмывают, как положено, - директор сел за длинный стол. - И как молодая жизнь идёт? Не наскучила наша тьмутаракань?
  - Знаете, - ответил Сугробин. - Я приехал сюда не надолго и не задумываюсь. Когда мы ехали, предполагали, что будем работать в центре, где сосредоточены все технические училища. А получилось даже интереснее. Такая живая река и охота. Меня уже местный охотничий клуб принял в свои ряды. А скучает и тоскует тот, кто заранее определил для себя, что будет скучать и тосковать.
  - О твоих охотничьих успехах наслышаны. Ваш замполит довёл до сведения всего посёлка. Здесь каждый пацан охотник. Сам ружьё держу, хожу на куропаток. Их в долине тысячи. Птичка мелкая, но в тушёном виде под соусом... На зверя, конечно, ходят бывалые. И в наших местах, чтобы быть счастливым, надо обосновываться навсегда. При этом надо забыть об амбициях карьерных и выход в круг власть держащих. И не быть вздорным и держать всех соседей в друзьях Жену взять ладную и добрую. Построить постепенно дом с удобствами, ребятишек народить. Я в тридцатых годах сам думал, что по учительствую, выведу народ из темноты и подамся вершить великие дела. А потом понял, что образовывая неграмотную страну, я точно много сделаю для её побед. А намерения совершить великое может и не осуществится. Сколько у тебя получается заработок по кругу? За четыреста. Вот и у всех наших учителей также неплохо. А когда ты в промышленности станешь главным инженером? И станешь ли, чтобы получать эти деньги. Здесь главное не увлечься выпивкой. И если выпивать, то по разумному. У меня отец бондарем был. Бочки делал. Бочки всегда и всём нужны были. Двадцативедёрную бочку он делал в один день. За бочку в тринадцатом году брал от пяти до восьми рублей. Летом вставал в пять утра и шёл делать заготовки. К часу приходил обедать. Выпивал четвертинку и обедал плотно. Отдыхал до трёх. Потом снова на работу и к шести - семи вечера бочку собирал. В восемь ужинал обильно и выпивал бутылку. И так прожил всю жизнь. Нынче пьют беспорядочно. Часто где попало, с кем попало. Оттого и здоровье теряют.
  Директор устал от длинного монолога, вынул кисет с табаком, набил трубку, закурил. Леонид молчал. Что он мог ответить? Директор был прав во всём. Но он не знал, какие мысли заполняли его молодого собеседника. Если бы Бельская стала его женой, он не приехал бы в эти ссыльные места, И направил бы все свои силы на создание бриллиантов для неё. Он любил оставившую его женщину. И деньги, и бытовой достаток сейчас его особенно не волновали.
  - Понимаете, - сказал он директору. - Всё, что Вы говорите, очень понятно и убедительно. Но я детство своё провёл в холодном туалете и сейчас снова при нём. Я ненавижу холодный, неуютный пахучий туалет называемый просто и звучно сортиром.
  Ответить директор не успел. Прозвенел звонок. В учительскую вошёл Степан Иванович и за ним Юлий.
  - Какая приятная неожиданность, - сказал Степан Иванович. - Решили проверить ночную жизнь?
  - Да что вас проверять, - ответил дневной директор. - Зашёл на огонёк, задержавшись в школе, да с молодым коллегой о жизни поговорил. Молодёжь уже новая. Единства со старшими во взглядах нет.
  - Мы же с тобой словесники, - сказал вечерний директор. - И к этому должны подходить философски. Так было и так будет. Их дети тоже не будут понимать своих отцов.
  А пока два директора обменивались философскими постулатами, Юлий отошёл в закуток, где раздевались, и вышел оттуда с пузырьком "Столичной! -
  - И может вместо разговора о противоречиях отцов и детей всем вместе выпить за единство, - прервал он разговор.
  - Это деловое предложение, - согласились оба директора.
  На следующий вечер Сугробин пожурил своих учеников за прогул и добавил упрёков за то, что они дома никогда не заглядывают в учебники.
  - Без самостоятельной работы вам никогда не понять, а чему же вы обучаетесь, в конце концов, - сказал он сокрушённо.
  - А на что нам учить эти формулы " А квадрат плюс Б квадрат"? Где их нам применять?
  Вопрос был на засыпку. Когда Леонид изучал эти уравнения в школе, у ребят тоже возникали такие вопросы. Но преподаватели ласково объясняли, что это всё необходимо при изучении высшей математики. И он прошёл курс высшей математики, и применял иногда формулы при выполнении курсовых проектов. Но так и не применил на практике формулу " А ПЛЮС Б В КВАДРАТЕ". И в последствии не раз задумывался над необходимостью обучения всех учеников по полной программе, особенно когда они стали наполнены элементами высшей математики на уровне первого курса технического ВУЗа. Он был согласен, что учеников необходимо обучить математике, физике и химии до уровня восьмого класса советской школы. А затем программы разделить по интересам учеников: математики и технари, литераторы и историки, естественные науки. Но как было принято в мире, мнение снизу верхи считали ошибочным, и калечили молодое поколение во все обозримые истории века.
  - Согласен, - сказал необученный педагогическим хитростям инженер Леонид Сугробин, привлечённый для обучения взрослых людей решению квадратных уравнений. - Я тоже ни разу не применил эту формулу на практике. Но с помощью этих простейших формул, я развил своё пространственное воображение и способности анализировать. Все вы умеете считать деньги.( смешок) А как их разумно потратить? Уверен, что никто не может из вас теоретически разложить, пусть и думает, что всё рассчитал как надо. Наша власть не осыпает своих трудящихся деньгами за их нелёгкий труд. Но зарплата достаточна, чтобы быть сытым и одетым. Остальные удовольствия и должно доставить вам соображение, полученное при решении квадратных уравнений. Но я понял, почему вы ходите в школу. И введу практические занятия.
  И ввёл. На уроках геометрии Леонид предлагал решать практические задачи.
  - Вот вы, - говорил он, - имеете прямоугольный участок земли. Вы его измерили и вам просто умножить десять на пятнадцать и получить площадь. А вот у вашего соседа косой участок земли, треугольник. Как вам сосчитать? Берём учебник геометрии и открываем раздел "Треугольники" Даю цифры сторон. Решайте.
  На физике.
  - У вас у всех, слава советской власти, в домах электричество. С перебоями иногда, с выключением после двенадцати часов, но всё же не лучина и не керосинка. Электричество, великое благо цивилизации ХХ века. И вы все считаете себя великими знатоками его свойств. И лезете в пробки, в патроны и очень немало случаев трагических. Электричество, мои дорогие, это энергия. А любая энергия это и благо, это и беда, если она не обуздана.
  - А заземление!?
  - Заземление это совсем не нулевой провод и это - то и приводит к трагедиям. Вам известна передача энергии через какие - то столбы с четырьмя проводами. Там три провода под напряжением и один с нулевым напряжением. Усекли! Моторы у вас на производстве все трёхфазные и везде присутствует нуль! Думали об этом!?
  - Вы поставьте в уравнения любые цифры и проверьте, - говорил Леонид. - И вы увидите совпадения. Мыслить - это побеждать.
  Контакт с взрослыми учениками наладился. Иногда при встречах на улице его ученики обращались к нему как к доброму приятелю, который не подведёт, спрашивали совета и иногда он заходил кому - то в дом, чтобы помочь.
  1 Х
  При социализме почта работала не хуже, чем при царизме Письма из центра страны доходили через пять - семь дней, посылки также. На просьбы Сугробина его не забывать "во глубине сибирских руд" практическим делом откликнулся только Саня Ширяев. "Мой первый друг...", - писал Пушкин о Пущине, который навестил опального поэта в Михайловском. "Мой друг незабвенный Александр Ширяев оказался первым другом по отзывчивости, - отметил Леонид. - По моей просьбе прислал коньки канадские и тройку популярных романов. В том числе неизвестный мне роман неизвестного писателя Ричарда Олдингтона "Все люди враги". Ах, Ширяев! Откуда ты выкопал этот роман" Прочитав его, Леонид окончательно понял, что надо верить и надо ждать.
  В знак признательности к почте, Сугробин выписал на следующий год два лимитированных в европейской части Союза издания: "Литературную Газету" и журнал "Юность". И польский рекламный журнал "Экран". Симонов, как комсомольский вожак, выписал газету "Комсомольская правда". Никто в этом затерянном краю не читал журнал "Юность". В первой половине следующего года в журнале была напечатана вторая повесть Василия Аксёнова "Апельсины из Марокко" и детектив Юлиана Семёнова.1 Повесть Аксёнова, которого Сугробин признал как личность за повесть "Коллеги", напечатанную в этом же журнале в 1960 году, была, по его мнению, полностью выдумана и откровенно неинтересна. А детектив Семёнова прочитал с удовольствием. Армянка Карина, получая прессу училища, передавала ему прессу только после прочтения и попросила оставить подписку за ней при отъезде Сугробина. "Хоть чем - то, но просветил, - подумал Сугробин, с удовольствием соглашаясь с образованной каким - то путём армянкой.
  И до далёкого Забайкалья дошли известия о гибели Эрнеста Хемингуэя. "Что его заставило убить себя? Не моё это дело", - сказал себе Леонид и принёс в вечернюю школу четвертинку. - " Давай, словесник, помянем писателя, великого при жизни", - налил он Степану Ивановичу. "Кого это? - спросил старик. "Не читал Хемингуэя что - нибудь?" "И не слыхал даже". "Ну и ладно. Выпей так. Бог его должен принять, хоть он и сам убил себя".
  Валечка...Как - то со своей подругой Аней они навестили училище, но не застав ни ребят, ни Михаила, порадовали Леонида с Юлием шаловливой дружбой с курсантами, разделив с ними небольшое застолье. Возник конфликт. Через совсем малое время это стало смешно, поскольку любовь неподвластна ничему. Но тогда они были обижены, что их, стиляг, школьные учительницы поставили в неловкое положение. Но это тоже была шутка со стороны девушек. Никого они не подставляли, а просто шалили. К ним они, естественно, зашли больше, чем к друзьям. И после недовольного ворчанья ребят, угостившись картошкой с тушонкой и питьевым спиртом, замирились целованьем незабвенным с каждым из них. Валькины поцелуи очень понравились. А Симонов заявил Аньке, что если так и дальше пойдёт, он её Мишке не отдаст.
  Как-то в декабре с половины дня в пятницу Симонов сказал, что поедет в райком к Зандановой и останется до воскресенья. Быстро собрался и уехал. Сугробин посмотрел на термометр, Было семнадцать градусов. Совсем тепло по местному. Он надел лыжи и махнул через гору по компасу. За полтора часа неторопливого хода он прошёл километров десять и действительно выехал прямо к школе в Буйном. Спортивно одетый, с лыжными палками и лыжами, Сугробин понравился директрисе и она сказала., что такому человеку она представит свою Валечку. И представила. Они погуляли по деревне и окрестностям, целовались на опушке леса при морозе и чуть не примёрзли друг к другу. А вечером она устроила в своей комнатенке Сугробину постель и попросила не баловаться. Он рассказал на сон какой-то глупый анекдот и уснул, утомлённый лыжным переходом и неожиданным свиданием, глубоко и безмятежно без всяких чувственных желаний. Проснулся он от нежного прикосновения. Валя была рядом с ним, обнимала и прикасалась своими губками к его виску. "Я так была восхищена, что ты ко мне не приставал и хочу сама быть с тобой такой же необыкновенной..."
  Обратно Сугробин шёл на лыжах по своей лыжне уже без компаса. Было прохладнее, чем вчера, но его согревало на расстояние тепло нежных слов, рассыпанных Валентиной при расставании. Они договорились о встрече Нового года вместе на любой согласованной территории.
  Приближался Новый год. Встреча Нового года всегда волнительна. Всем кажется, что тридцать первого декабря они стряхнут с себя груз прожитого, а ворох не свершившегося, и ворох неудач отпадёт. И с огнями новогодней ёлки на них склонится свет новой звезды, который принесёт им удачи и новые желания и свершения. И всё вокруг обновится и засияет яркими красками. И пусть Сугробин понимал, что Новый год это просто придуманная людьми точка отсчёта и новогодняя ночь не что иное, как просто ночь, ему очень хотелось, чтобы смена чисел принесла освобождение от огромных потерь, которые ему принёс год уходящий. Ему никогда не забыть Бельскую, но он хотел верить, что она перестанет его тревожить, и они оба будут свободны друг от друга и жизнь будет приносить им радость каждому по своему. Ему нужна была свобода и ясный путь впереди без тяжестей за спиной. "Strase frei! Sig heil!"1Такой был лозунг у немцев. И он звучал правильно, если убрать нацизм. И ему казалось, что начинающаяся дружба с Валентиной залог свободы, о которой он мечтал. Он звонил ей через день. Секретарь Карина улыбалась, слушая разговор. Но когда Сугробин позвонил тридцатого декабря, оказалось, что Валечка уехала к родителям.
  - Что Лёнчик! Уехала Валюшенька, - сказал Симонов, находившийся рядом при разговоре. - Придётся тебе идти в школьный коллектив. Там только завуч просила сегодня деньги внести. Я с Зандановой уже всё согласовал. Она прибудет к открытию застольного заседания.
  - Школьный, так школьный, - ответил Сугробин равнодушно. Его кольнуло бессловесное пренебрежение. И где выпить за наступающий Новый год было всё равно. Он мог и без выпивки просидеть новогоднюю ночь у радиоприёмника.
  - Ладно, проплати за меня, - махнул рукой Леонид.
  Занятия в училище в этот день закончились, и курсанты были распущены на неделю.
  - Да ты не бери в голову! - говорил Симонов спустя несколько часов после возвращения из школы. - Мне кажется, что Валя как моя невеста. Пока я с ней, то и она со мной. А если меня нет рядом, так я для неё и не существую.
  - Не хотелось бы мне так думать, но возможно ты и прав, - ответил Сугробин и надел боевые перчатки, чтобы поколотить мешок.
  Все учительские коллективы похожи, но в каждом бывают свои особенности. Есть свои лидеры, есть выпивохи, Есть невостребованные красавицы и школьницы - невесты. Вынужденные быть при всех нестыковках вместе, они прощают друг другу мелкие слабости, не забывая и позлословить по этим мелочам. И молодые инженеры - преподаватели были приветливо встречены на новогодней вечеринке, хотя и не все их жаждали видеть за одним столом. На школьный бал Леонид пришёл в выпускном костюме (что был сделан на защиту диплома) при ярком галстуке и в модных штиблетах, которые принёс в авоське. Было на воздухе около тридцати по Цельсию. Юлий постриг кудряшки на бородёнке, начесал кок и в отсутствии бурятки занялся красавицей "англичанкой", племянницей директора школы, приехавшей из райцентра. Англичанка, игриво с ним разговаривая, бросала привлекательные взгляды и на Сугробина. Она отлично знала свою привлекательность и не сомневалась в успехе. Синие глаза и лицо напомнили Леониду актрису Наталью Фатееву, которую он отметил как яркую красавицу в советском кино ещё по фильму "Случай на шахте номер восемь". " У Вас большое сходство с моей любимой актрисой Натальей Фатеевой", - сказал он ей при представлении. Ей было годиков двадцать пять - двадцать шесть. Она была замужем, но неудачно. И целый год одна. Всё это рассказал мне Пётр Иванович, молодой холостой преподаватель математики дневной школы. В педколлективе было два молодых неженатых - Пётр Иванович и физрук. Оба прилично выглядели и были неплохими женихами. Только невест в педколлективе не было. Разве что подрастающие школьницы могли их завлечь. И англичанка прибыла на празднование Нового года возможно с намерениями.
  Застолье ещё не начиналось. В школе был вечер старшеклассников. И пока дети школу не покинут, застолье учителей было бы неприличным нонсенсом. И всё шло по распорядку. В актовом зале танцевали школьники под радиолу, в учительской активисты накрывали широкий стол, а незадействованные преподаватели и приглашённые интеллигенты разбились на группы по интересам и вели беседы. Только поддавший преподаватель истории, страстно желавший начать банкет, постоянно смотрел на часы и говорил директору, что пора ученический бал заканчивать.
  - Ну что ты, Петрович, дёргаешься. Никто не выпьет твоё вино без тебя. Не трогай ребятишек, пусть веселятся.
  Время близилось к одиннадцати. Гости собирались. Подошёл замполит с женой. Подошла почитаемая всем посёлком молодая незамужняя врачиха по всем болезням, пришёл комсомольский вожак совхоза.
  А пойдём, Юлий Михайлович, потанцуем со школьниками. Им веселее станет, - сказала англичанка, взяв Юлия под руку. - И Леонида Ивановича возьмём. Пусть с десятиклассницей покружиться и тоску развеет. А то смотришь на него, и плакать хочется.
  Сугробин действительно стоял, прислонившись к стене, и безразлично оглядывал собирающийся на праздник коллектив сельской интеллигенции. И думал, что если бы кто - то полгода назад сказал ему, что он будет за час до наступления Нового 1962 года стоять в бревенчатом здании школы в самых ссыльных краях один и неприкаянный, он рассмеялся бы говорившему в лицо. Но Бельская покинула его и знакомый ему мир, и всё остальное рухнуло в одночасье. И он, жизнерадостный Сугробин, которому завидовала полкурса из - за дружбы с лучшей девушкой института, стоял во глубине сибирских руд один. И не понимал: нужен ли он кому и нужен ли кто-нибудь ему. Вспомнились слова Марины. "Не будет у тебя больше любви, Лёнечка. Будут страсти и расчёт". Спонтанная дружба с Валентиной только укрепила его непонятность. Но он улыбнулся англичанке.
  - Я не против проводить вас с Юлием к танцующим, если у вас смелости не хватает.
  Они втроём прошли в актовый зал. Гремела радиола. Школьники танцевали. Далёкие годы середины ХХ века ещё были наполнены романтикой в дружбе мальчиков и девочек. Не было ещё танцев гурьбой, когда не надо партнёра, и каждый трясётся в своё удовольствие и не понимает, зачем он это делает. И ещё любили танцевать вальс - лучшее, что придумала цивилизация для влюблённых. Школьники танцевали. Немногие парами мальчик с девочкой. Больше было пар девичьих. Мальчики без девочек стояли группками и выражали независимость.
  "Белый танец!" - объявила распорядительница вечера и врубила вальс.
  - Я приглашаю Вас, Юлий Михайлович! - сказала англичанка и шаловливо улыбнулась Сугробину из - за его плеча.
  Ещё две - три пары школьников закружились вслед за ними. Сугробин улыбнулся "своей" паре. И вдруг почувствовал какое - то движение сбоку. Он повернулся и увидал два ясных глаза, которые он помнил на своих занятиях со школьниками. Он видел не лицо. Он видел только глаза, в которых решимость свершения преодолела смущение.
  - Разрешите пригласить Вас, - прошептали глаза.
  Девушка совершила поступок и едва держалась. Сугробин прекрасно понимал состояние шестнадцатилетней девушки середины ХХ века из самой, самой домостроевской глубинки, где ещё не отпала мода ворота дёгтем чернить. А она на глазах всей школы приглашала взрослого мужчину танцевать. Когда он проводил занятия, одноклассники не могли видеть её глаз, обращённых на него. Как не могли видеть их нечастые взгляды на расстоянии, когда он один или с Юлием проходил по улице в центр посёлка по выходным. Она всегда появлялась в окне своего дома, улыбалась и незаметно поднимала в приветствии руку. Он также незаметно отвечал. Была милая игра и большая тайна. А сейчас у неё появился случай, и она решилась не пропускать его. Но сколько сил пришлось ей отдать!? Всё мелькнуло в голове Сугробина в одно мгновенье. Он протянул девушке руку, шагнул к ней, обнял за талию и она с счастливым, почти неслышным вздохом закружилась в вальсе. Школьники изумлённо переглядывались.
  - Вы осчастливили меня, Катенька, - сказал Сугробин негромко в такт музыке. - Но что будут говорить твои подруги.
  - Мне всё равно. Ты меня обнимаешь, и я буду этим жить, что бы кто не говорил.
  - Тебе не надо меня любить. Я очень взрослый. За годы между шестнадцатью и двадцати двумя проходит жизнь с огромными событиями. Между двадцати пяти и тридцати годами почти никакой разницы. А между нашими годами - целое море.
  - Я подожду, когда мне будет двадцать два, а тебе двадцать восемь.
  - Ладно, - улыбнулся Сугробин и провернул её под последние звуки мелодии. До Нового года оставались последние минуты. Пусть девушка будет счастлива от исполнения её желания.
  - С Новым годом, Катенька! - улыбнулся он, остановившись.
  - С Новым годом! - прошептала девушка. Склонила в поклоне головку и отошла.
  "Новогодний вечер закончен, - объявила распорядительница. - всех поздравляем с Новым годом!"
  Школьники шумно и нестройно прокричали "Ура!" и побежали одеваться.
  - А Леонида Ивановича, оказывается, школьницы обожают. Что же нам, уже постаревшим, делать? - сказала англичанка и взяла Сугробина под руку. - Ты хоть сегодня не бросишь одинокую девушку. Юлий уже бросил и у меня одна надежда на тебя.
  Юлий действительно отошёл и обнимал Занданову, запыхавшуюся от быстрой ходьбы
  - Едва вырвалась из райкома, - пожаловалась она, подходя к Сугробину с англичанкой. - Наш первый как поддаст, только самого себя слушает.
  " Все к столу! Быстро, быстро. Уже без пятнадцати", - пробежал по коридору завуч Петрович.
  
  За стол коллектив расселся так быстро, как моряки по боевой тревоге занимают свои места на боевых постах. Директор пригладил усы, выключил радио и произнёс небольшую поздравительную речь -
  - Дорогие коллеги, друзья! Мы провожаем год, который принёс нашей стране славу и надежды на будущее. Славу нам принёс полёт Гагарина, а надежды - обещание нашему поколению жизнь при коммунизме. Потом пожелал здоровья и индивидуальных успехов и включил радио на полную мощность. Под звон курантов все встали и выпили шампанское. И тут же вырубилось электричество. Это было неправильно останавливать дизель - электростанцию в новогоднюю ночь. Но к удивлению Сугробина, никто даже не выругался. Зажгли приготовленные свечи и керосиновые фонари "Летучая Мышь". И это было шикарно, необычно и великолепно.
  После третьей начались танцы, и коллектив перемешался. Из - за отсутствия электричества музыку обеспечивал один из учителей играя на аккордеоне. Играл он совсем неплохо. Звучали вальсы, аргентинские танго. Англичанка, потанцевав с физруком, подошла к Сугробину. -
  - Побудь сегодня со мной. Эти холостяки не для меня.
  - А ты уверена, что я буду соответствовать твоим требованиям.
  - У меня прозрение. Я уверена, что на сегодня тебя хватит.
  - Тогда потанцуем.
  Под медленный ритм аккордеона он обнял её. Она положила ему обе руки на плечи, и её глаза оказались прямо перед глазами Леонида.
  "Глаза в глаза, лица не увидать. Большое видится на расстояньи", - прочитал он строчки из Есенина.
  - Всё большое обо мне тебе уже рассказали, - усмехнулась англичанка.
  - Отчего такая уверенность?
  - Здесь все отчаянные сплетники. Шагу ступить невозможно. Я училась в Иркутске. Приехала по приглашению дяди. Надо было где - то отрабатывать срок. Приехала и нашла...Думала, что счастье, а оказалось всё пустышкой. И год живу как соломенная вдова и вокруг никого - ни подруг, ни друзей. Одна Занданова всё понимает. И видишь, какая она счастливая с твоим Юлием. Она понимает, что он оставит азиатку, но берёт момент
  - Уезжать тебе надо отсюда. А то будешь искать "моменты" и запутаешься. И я для момента не гожусь
  - Понятное дело, если тебя школьницы любят. Как эта девочка на тебя смотрела. Будь я мужчиной на твоём месте, бросила бы весь этот караван - сарай и побежала за ней. И когда успел пленить?
  - Не ревнуй к белому снегу. Я у них провёл три занятия по спецкурсу.
  - Но сегодня ты можешь на глазах у этих матрон поухаживать за мной. Посмотри, как они сверкают глазами на нас. А сами рады бы были отдаться, но никто не берёт.
  Две дамы действительно внимательно смотрели на них. И когда Сугробин с англичанской оказались вблизи них, одна громко сказала -
  - Ишь, молодого охмуряет. Наши "старики" физрук с Петром ей уже не годятся.
  Сугробин обозлился и демонстративно сочно чмокнул женщину в щёчку и спросил
  - Годится!
  - Годится, - засмеялась англичанка.- Давай выпьем по такому поводу. Музыкант закончил играть танго и перевёл свою музыку на трепака. Народ затопал. Боевые запели частушки. У стола в затемнённой его части стояло одинокое кресло. Сугробин опустился в него. Вдвоём в кресле было не поместиться..
  - А как я? - спросила англичанка.
  - А вот так, - сказал Леонид, и посадил её на колени. - Удобно?
  - Ещё как, - улыбнулась она.- Теперь кумушкам на месяц хватит разговоров.
  Разошедшийся педколлектив орал наперебой частушки и пол ходил ходуном от трепака. Все плясали и пели самозабвенно. Сугробин сидел в кресле с англичанкой на коленях, Они пили водку, закусывали маринованными грибами и целовались. Она была стоящая женщина. Сугробин был стоящий мужчина, желающий освободиться от груза прошлого. "Я не знал, что любовь зараза. Я не знал, что любовь чума. Подошла и прищуренным глазом, хулигана свела с ума", - громко декламировал Сугробин Есенина. Занданова с Симоновым не пропустили изменения обстановки. Они подрулили к целующейся паре. Занданова просто сказала -
  - Ну вот и познакомились, слава богам! Давайте вчетвером поднимем тост и выпьем на брудершафт. Пусть здравствует любовь!
  Вечеринка пела и плясала. Но музыканту постоянно подливали, и часам к трём ночи он склонил голову на инструмент, и поднять его было уже невозможно. Праздничный вечер угасал. Небольшой нестройный и смешанный хор пытался наладить "...по диким степям Забайкалья...". Симонов с буряткой тихо сидели в темноте. Сугробин в грандиозных тенях мерцающих свечей нёс какую-то околесицу англичанке, а она почему-то смеялась. Кое - кто одевался и уходил. Вскоре поднялся директор и предложил всё перенести на утро.
  - Я не разочаровала тебя, - спросила англичанка Сугробина, выскользнув из кресла. - Если нет, то Бог даст, увидимся.
  - Всё возможно.
  Симонов с Зандановой и Сугробиным проводили директорскую пару и англичанку до дома и распрощались. Дорога к себе домой была длиной в четыре километра. Была отчаянно холодная ночь. Месяц ушёл за гору, поблёскивали отражённым светом облака, сверкали звёзды. И ни одного огонька в деревенских избах. В общем " дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь..." Кому это нужно было встречать какой - то Новый год, когда ещё рождество не пришло и в Великий пост ни выпить, ни закусить не разрешает. И никакой гармони не слышно. Только что собака взвизгнет. И ночные путники заорали какую-то песню от одиночества неразделённого даже забулдыгами. И сделали это совершенно напрасно. Собаки их услышали и чуть не сожрали. Собак там была уйма - в каждом доме и не по одной. И не болонки, а крупные псы с торчащими ушами и хвостами. И горящими в темноте глазами, явно желающими свежатинки. Сначала из под ворот выскочила одна и гавкнула, затем другая третья... И не успели нарушители ночного покоя притихнуть, как десятка полтора - два псов окружили небольшую кампанию и очень корыстно ворчали, срываясь на угрожающий лай. Озорники обеспокоились, но не знали - что делать. Даже палки под руками не было. И они тихо, тихо двигались кучкой, стараясь не шаркать обувью. Их спасло, наверное, то, что улица кончилась, а на открытом поле собаки почувствовали себя неуверенно. Всем троим очень полегчало, когда преследование кончилось.
  Дома Симонов с Зандановой стали готовить мясо каким-то бурятским способом. Сугробин сказал, что устал и упал в постель. И в сонном круговороте пронеслись собаки, Англичанка, Бельская, школьница с Валентиной и даже "Красная розочка".
  Х.
  
  На второй день нового года Сугробину пришла обильная новогодняя почта. Симонов с Зандановой ушли гулять в посёлок, и Леонид читал послания, не отвлекаясь на друзей. Клещёв писал из Южно - Сахалинска, где их экспедиция традиционно зимовала. Взахлёб писал о приключениях на островах, полных экзотики. Написал поэму, но и в сахалинской прессе её не приняли. Он сознался в этом стоически и с обычным прискорбием пояснил, что видно чего - то не понимает он в жизни и правил отражения этой жизни в поэзии, потому что печатают одну шушеру. И в заключении предложил бросить всё и приезжать к нему, пояснив, что Сахалин тоже ссыльное место, но намного интереснее, чем Забайкалье. "Здесь всегда свежий ветер с океана", - пояснил он и передал привет от Виолетты, которая собралась стать матерью. Пришло неожиданное поздравление от Читаны. Девушка весело и путано признавалась, что была ошибочно строга с ним и выражала надежду на встречу. "Ещё чего", - пробормотал Сугробин, откладывая письмо. Тремя письмами порадовали его пермяки. Пришло письмо из Фрунзе от Витьки Фомина. "У нас скоро весна", - писал он. - "Зачем тебе мёрзнуть при пятидесяти градусах? Обязательно приезжай к нам. Не пожалеешь".
  Хлопнули входные двери. С клубами. морозного воздуха в дом ввалились румяные Симонов и Занданова с пакетами в руках и зубах.
  - Гуляем, Лёнечка! Новый 62 - ой на дворе. Сколько планов у нашей партии, сколько дел делать придётся. И мы решили с Симоновым дёрнуть за радость предстоящих свершений. Участвуешь? - симпатюшка Занданова хитро сверкала глазами - щелочками, выставляя свёртки на стол.
  - Ну, уж нет. У меня и так от алкоголя кишки сморщились. Но вы меня подтолкнули к действию. И сейчас я понял, что мне надо срочно в Улан Удэ. Что я и сделаю. Автобус будет у моста через сорок минут. И я оставляю вас праздновать, целоваться, обниматься. За что с вас причитается.
  - Лучше бы англичанке позвонил, - сказала Занданова. - Она ещё у дяди гостит, а у него в доме телефон. Такая женщина!
  Но Сугробин молчал и быстро собирал походную сумку, кинув бритву, пасту, щётку, чистую белую рубашку и меховые ботинки. В дорогу без валенок отбывать было рискованно. Обнял влюблённых гуляк и ушёл.
  - Поздравь Валентину от нас с Новым годом, - крикнул вдогонку Юлий.
  - Он что, с Валькой из Буйного завязался? - спросила Занданова.
  - Не знаю, как он завязался, но что - то между ними есть.
  - Зачем же тогда он англичанку завлекал
  - Ну, тут кто кого завлекал ещё подумать надо, прежде чем говорить.
  - И главное при всём коллективе. Через день весь район толковать об этом будет, - не обращая внимания на реплику Юлия, продолжила Занданова.
  - А это значит, что моему другу до лампочки все ваши пересуды. Англичанке он не жених. А Вальку может забрать с собой, если сложится. Он дольше июня здесь не задержится.
  - А ты?
  - А я уеду, защищу диплом и вернусь. У меня Занданова здесь остаётся. А если захочет, так в отпуск в Пермь может зарулить. Годится!
  - Годится, Юлий Михайлович. И мы столько всего принесли, чтобы такие намерения отпраздновать.
  . По дороге на автобус Сугробин заскочил к секретарю Карине и попросил выписать командировочное удостоверение для устройства в гостиницу. Автобус Павловского автозавода подошёл полупустой. Он сел ближе к водителю, чтобы было хоть чуть теплее, и закрыл глаза.
  Автобус резво бежал по ледяному пространству. За окном было минус двадцать семь. В салоне не намного теплее. Печка почти не работала. Заячья шапка, валенки и шерстяная поддёвка хранили тепло, излучаемое собственным телом. Все пассажиры сидели молча. Наступивший новый год не вызывал у них видимых эмоций. Не хотелось в холоде двигаться и Сугробину. В дорогу его толкнуло чувство непонятной тревоги, которую он ассоциировал с непонятным отъездом Валентины, нарушившим их согласия. И мысль его путано скользила от быстро меняющихся пейзажей за окном автобуса, до всех ступенек своей жизни от первого класса до только что прошедшего праздника встречи нового года. И он с удивлением для себя вдруг, сопоставляя время своего бытия, понял, что на всех отрезках жизни всегда проходила одна и та же повторяющаяся линия. Раннее детство. Школа, первые уроки, первые развлечения и неловкая дружба с девочками. Старший школьник. Школа и учебники, мальчишеские развлечения, рыбалка, охота и нежная дружба с девочками. Студент. Обучение специальности, познание правил и порядка жизни, культурное образование и любовь без конца и края. У него не получилось окончание любви свадьбой - женитьбой, когда бы и закончился бесконечный зов природы в поисках пары. И вот он уже специалист. Дни его наполнены работой на благо общества. Но снова производственные дела и вопросы перекрывают женщины, которыми заполняется мысли и чувства. "Природа мудра", - размышлял Сугробин. Зачем бы иначе трястись ему на жёстком автобусе в мороз за сотни километров? Посмотреть на городскую толпу!? Едва ли она ему была нужна. Его занимала девушка Валя, без слова покинувшая его. "И так у него будет всегда",- повторил он для себя. - " Работа, мужские увлечения и всегда женщины. Природа определила нормальным мужчинам, что без женщин им не жить..." И пусть как сказала Марина, будут только страсти. Пусть будут страсти. Это тоже часть любви.
  В Улан - Удэ Сугробин прибыл в темноте. Командировочное удостоверение на гостиницу сработало, и его приняли по закону. На следующий день он нашёл частный домик Валентины в железнодорожном посёлке.
  - Ах! - ахнула Валя, открыв дверь, и повесилась ему на шею, обнимая и целуя. - И какая же я дура, что не нашла минутки, чтобы позвонить тебе. Всё так получилось быстро. Позвонил папа. Сказал, что мама истосковалась и просит приехать. И тут же от школы машина легковая отходила. Я на минутку домой заскочила и уехала. Дура, конечно. Но как я рада.
  Валя ворковала не переставая, помогая ему снять пальто и провожая в комнаты.
  - Сейчас я тебя накормлю пельменями собственного изготовления. Любишь пельмени?
  - Из твоих рук, Валюшенька, я что угодно съем. Но лучше бы я сидел рядом с тобой и целовал милые пальчики. Я так ждал Новый год, чтобы все праздничные часы владеть твоими пальчиками.
  - Ещё не вечер, - улыбнулась Валентина. - Но накормить тебя мною сделанными пельменями для меня составит удовольствие.
  - Знаешь, милая, - говорил Сугробин, целуя девушку то в щёчки, то в губки, - последние две недели я беспрерывно думал о тебе и влюбился. Неизвестность прокалывала меня насквозь, и я не выдержал и приехал. И сейчас мне так хорошо, как давно уже не было. Я приехал на два дня. Ты отдашь эти дни и часы мне. И я вернусь в снега, и буду ждать тебя. И я готов объявить тебя своей невестой и взять в жёны по закону, чтобы не плодить слухов о распущенности нынешних молодых. А с началом лета я освобожусь от обязаловки, освобожу и тебя и мы уедем с тобой на знойный юг, где живут мои друзья и приглашают меня. И мы с тобой молодые, красивые... Перед нами весь мир нараспашку.
  - А не хочешь посмотреть кино. Здесь рядом клуб и милый фильм, который я не успела посмотреть, - соскочила Валя с диванчика.
  - С тобой куда угодно.
  Они оделись и прошли в клуб, который находился в сотне метров, но не был замечен Сугробиным за домами. Фильм, возможно был милым, но Леонид не смотрел на экран. А когда фильм кончился, и они вышли на улицу, Валя поцеловала Леонида и сказала -
  - Я позвоню тебе в гостинницу.
  И позвонила. -
  - Лёня, милый! Если бы ты знал, как мне плохо. Я ведь не знала, что встречу и полюблю тебя. И ты знаешь, и все знают, что у меня есть друг, геолог. Анька, паршивка, всей Бурмундии растрепала. Мы действительно с ним давно дружим, и он попросил меня сегодня быть с ним. А я не могу просто так взять и сказать ему, чтоб он катился. Ты прости меня, милый мой, любимый. Я приду к тебе завтра, я позвоню. Скажи, что любишь.
  - Я люблю тебя, но что сказать ещё, я не знаю, - ответил Леонид и положил трубку.
  И он действительно не знал, что сказать. Если у девушки двое мужчин и оба ей нравятся, то решать девушке. Но если девушка легко начинает новую дружбу, значит она не очень ценит старую и должна с былым порвать. Сугробин совершенно не был мужчиной, согласным делить любовь на троих. Это Маяковский был способен довольствоваться частью Лили Брик. "Ни черта я не понимаю в женщинах", - вздохнул Сугробин. - "Симонов, глядя сбоку, всё в Валентине рассмотрел. А я спереди ни в чём не разобрался. И не убедил ни в чём девушку своими разговорами про дальние страны и замужество. Пельмени тебе только жрать, а не баб уводить!" По местному радио передавали объявления. "В театре оперы и балета сегодня оперетта "Весёлая вдова". Начало в девятнадцать часов". Сугробин, приехав в город со стационарным оперным театром, совсем забыл, что он театрал. До начала спектакля было полчаса. Театр находился на одной площади с гостиницей.
  В кассе театра Сугробин взял билет, не выбирая место, и прошёл в театр. Было довольно многолюдно. Провинциальные оперные театры для "поддержания штанов" вводили в репертуар две - три оперетты пользующиеся успехом у зрителей. Леонид прошёлся по коридорам, просмотрел фотографии артистов, прочитал историческую справку о театре и по второму звонку вошёл в зал. Театральный шум и особая театральная атмосфера примирили его с не получившимся свиданием. Он сидел в середине партера, разглядывая наполнявшую зал публику. И увидел Валю, присаживающуюся прямо перед ним через ряд с молодым человеком. Она увидала его, посмотрела потухшим взглядом и кисловато улыбнулась. Ни он, ни она не ожидали увидеть друг друга. В перерыве он покинул театр
  В распахнутом пальто он пошёл в гостиницу не прямо, а вокруг по площади, пиная попадавшие под ноги ледышки. Пройдя уже большую часть намеченного маршрута, он остановился и зажёг сигарету, прикрываясь воротником от злого ветра. В этот момент его окликнули.
  - Угости сигареткой.
  Он оглянулся. Трое молодых бурят выходили на площадь из улицы. Леонид протянул им пачку "Диаманта"
  - Какие хорошие сигареты, - сказал последний, взявший сигарету из пачки. - Может, ты отдашь нам всё. - И вырвал пачку из руки Сугробина.
  - Так, ребята, не по европейски, - сказал Сугробин. - Я вас угостил, а вы в благодарность меня грабите.
  - А мы европейцев не только грабим, но и бьём как били при Темучине. 1 И спрятав пачку себе в карман, ткнул рукой в то место, где была голова Сугробина. Но голова была, а в момент удара её уже не было. Сугробин нагнулся, и боец полетел в сугроб. Двоих других через мгновенье постигла та же участь. Леонид вынул свою пачку из кармана обидчика и быстро скрылся в темноте. Вдали уже мигал милицейский ГАЗик. Последствия стычки при разборке с милицией могли быть непредсказуемыми. Хорошо, что стычка была в стороне от гостиницы, и трудно было подумать, что "гость" болтается в стороне от света по тёмным закоулкам. "Вот и первая запятая Ленинской национальной политики, которая затронула лично меня", - сказал вслух сам себе Леонид Сугробин, войдя в номер. Он принял душ и не ложился спать до двенадцати, надеясь услышать звонок. Валентина не позвонила вечером, не позвонила и утром. Телефона в доме у неё не было, а поехать к ней домой мешала мужская глупость. Эта же глупость подвигнула его после двенадцати позвонить на автостанцию. Он заказал билет и уехал обратно.
  Х1
  
  Сугробин яростно колотил мешок, нападая на него с трёх сторон. Пот катился по лицу и по спине горячими струйками. Но он бил и бил, проводя тренировку по часам. Наконец стрелки показали окончание тренировки. Сугробин обнял мешок, постоял, приводя дыхание в порядок, и стал снимать перчатки.
  - Ты бы пожалел себя, да и мешок тоже. Ведь по два раза в день колотишь, как приехал. Даже сегодня в рождество Христово не успокоишься, будто епитимью на себя накладываешь, - ворчал Симонов, настраивая праздничную волну на приёмнике. - Подумаешь, девчонка не свидание не пришла. Ей же хуже. Вернётся с каникул и снова твоя. Давай ка за рождение Христа по стопочке "Петровской", что ты снова привёз. Не сохнуть же ей.
  - Не сохнуть, - согласился Сугробин умываясь. - Сейчас рубашку надену белую, и поднимем за Боженьку. У меня Иван Макарович беспартийный. В Боженьку верит и мне советует не отказываться.
  - А у меня батя был активный коммунист, но тоже не забывал помянуть, когда прижимало.
  Налили по стопочке. Выпили. Помолчали. На улице открылась калитка и по двору мелькнули две фигуры. Заскрипела входная дверь. Вошли Аня с Михаилом.
  - Чтобы резину не тянуть сразу вам объявляем. Через неделю у нас свадьба. Приглашаем, - выпалил Михаил.
  - Наконец - то, - сказал Симонов. - А то мы думали, что вы до следующего партийного съезда затяните.
  - Причём тут съезд?
  - Ну, так наши люди все хорошие дела посвящают партии. А ХХ11 прошёл, и вы не успели.
  - Вот болтун, - обиделся Миша. - Вы говорите, придёте или нет.
  - Придём, наши хорошие. Как не прийти, - успокоил Михаила Леонид.- Давно ждём.
  - Только в святки всех бесов с цепей спускают порезвиться. Вы уж по аккуратней с венчанием, - не унимался Симонов.
  - Хватит, Юленька, болтать. Не забудь Занданову с собой взять, - прервала Аня Симонова. - А Валю я уже пригласила телеграммой.
  - И ещё новость, - снова выступил Михаил. Моего отца назначили директором ремонтного завода. И он приглашает нашего зама главным инженером
  - Жаль, - протянул Сугробин.
  - Чего жаль, - не понял Михаил.
  - Жаль, что зам уйдёт. Хороший мужик. Очень для училища нужный.
  - Всё нормально. В училище кадров достаточно. Сугробина можно замом назначить. И нормально потянет.
  - Нашёл Сугробину перспективу. На производство главным инженером я бы пошёл командирский опыт приобрести, - ответил ему Сугробин.
  - Вы что - то не о том. У нас свадьба. Мы вас ждём! Пошли, - дёрнула Аня Михаила. И он вслед за невестой повторил: "Ждём"...
  
  Полсотни гостей в большом доме Аниных родителей. Два баяниста и радиола с усилителем из клуба. Столы ломились от всего, что могла выдать цивилизация и способности промысловиков. Шампанское для молодых, немного водки и море самогона. Застолье началось в четыре часа дня. И к восьми половину гостей проветривали в сенцах на заранее приготовленных матрасах с одеялами, тулупами и всем, чем можно было предохранить от простуды выпавших в осадок мужиков. После первых поздравительных речей никто никого не слушал и только рёв "Горько!" объединял гуляющую кампанию в коллектив. Михаил с Аней сидели вместе с родителями и, отставив шампанское, пили водку. Симонов с Зандановой и Сугробин с Валентиной сидели за ближним столом от молодых, угощались и веселились. От имени училища выступил Юлий и передал конверт с собранными в училище деньгами. Валентина держалась за Сугробина, не отпуская его ни на секунду с момента появления его в свадебном доме.
  - Ты почему уехал, не дождавшись меня. Я позвонила в двенадцать, а тебя уже не было. Я до слёз расстроилась. Поссорилась со своим геологом и считаю, что я свободна. И люблю только тебя. Милая, нарядная Валентина, выпалив не останавливаясь слова любви, обняла Сугробина обеими руками и целовала как самого ненаглядного. Замполит съязвил -
  - Надо же. И про геолога из - за тебя забыла.
  А Занданова, наблюдая за жаркой встречей, сказала Симонову: " Уж что - то очень ярко она его любит".
  Сугробин услышал Занданову и только улыбнулся. Он не обещался Валентине крестить вместе с ней детей. Только предположил возможность и попал в нокдаун. Но если сейчас у них нет никаких обид, то зачем их искать.
  - Да замполит. Любовь это и просто, и сложно. И надо ценить любые её проблески.
  - Какие проблески, - сказала Валя. - Никаких проблесков. Только огонь, яркий огонь.
  
  Анина мама принесла с кухни два деревянных блюда с каким - то явством. Одно она поставила перед Аней с Михаилом, другое с большим, красивым и сочным закопчёным куском мяса подала нашим друзьям. "Медвежий копчёный окорок", - сказала она, внедряя блюдо на заставленный закусками стол. - "Не приходилось, наверное, отведать.
  Сало таяло во рту, и вкус сравнивать было не с чем. Ничего подобного Сугробину не перепадало.
  - Возьмём домой, что не съедим, - резюмировал Симонов.- Под него можно весь самогон выпить.
  Алкоголя было море. Чтобы не упасть, Сугробин уже после второй только подносил стакан к губам и закусывал запах. Гости себя не жалели. Упавших лицом в тарелку, выносили в сенцы. Через полчаса, час они возвращались. Ещё стакан и снова в сенцы. Нестройный хор с завидным постоянством исполнял "По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах..." Сугробин раньше не обращал внимания на текст. Сейчас от многократного повторения его заклинило. "Странно", - размышлял он. -"Бродяга шёл по степям. Где в горах роют золото. Но разве в степях бывают горы!? "
  - Послушай, Валюшенька! Разве в степях бывают горы?
  - Раз поют, значит бывают. Но я устала и хочу спать. Отведи меня к себе домой.
  Занданова с Юлием были согласны идти домой. Они обняли молодоженов. Мать Ани снарядила им мешок, в который положила медвежий окорок, и всего другого на целую неделю и завершила укладку трёхлитровой банкой самогона.
  - Гуляйте радостно, чтоб моей дочке счастье прибавлялось,- сказала она.
  Они покинули праздник, когда ещё был электрический свет, и шли тихо, тихо, чтобы не разбудить собак. Дома девушки сразу юркнули по кроватям, а ребята под потрескивание свечи ещё долго сидели и, не боясь запьянеть под крышей своего дома, заедали самогон невероятным по вкусноте медвежьим окороком.
  
  Х11
  Январь. был холодным. Столбик ртути в термометре стоял ниже сорока градусов по Цельсию. Сапоги у Симонова становились ледышками через две минуты после выхода не улицу. Уши у шапок приходилось завязывать в помещении. На улице голые пальцы замерзали мгновенно. Ни о каких лыжных прогулках, а тем более о путешествии в Буйный, Сугробину мечтать не приходилось. Отработав день с курсантами, Симонов с Сугробиным топили остывшую печку, и с трудом оторвавшись от тепла, шли в вечернюю школу, где настырные ученики ожидали их. Иногда так не хотелось покидать натопленный дом, что приходили шальные мысли бросить надоевшие уроки, забыть обо всём и спрятаться под одеяло. И только жестоким усилием воли и ответственностью за принятые добровольно обязательства, ребята, подшучивая над собой, и этим уговаривая себя, шагали четыре километра туда и четыре обратно.
  А в уме крутилась мысль: "А когда же всё это кончится". Обстановка начинала надоедать. Время как будто остановилось. Каждый день казался вечностью. Сугробин проснулся поздно и увидел Симонова, стоящего перед отрывным календарём.
  - Мне уже меньше трёх месяцев осталось, - задумчиво сказал Симонов, отрывая листок календаря. - Но если мороз продержится ещё месяц, я не доживу. Вчера в сортире хвост на лету примёрз. Еле оторвался.
  - А ты самогон с собой бери. Как примёрзнешь, сделаешь глоток и по закону сохранения и распространения энергии, тело твоё разогреется и хвост оттает.
  - Где столько самогону взять, - вздохнул Юлий.- Уж пусть лучше потеплеет. Ведь такой холод, что даже Занданова не решается тридцать километров в автобусе проехать и даже не звонит. Стесняется, наверное.
  - А сам чего дома собрался сидеть. Печку с раннего утра топишь, надеешься. Возьми мои валенки и поезжай, И шапку заячью возьми. У меня всю неделю хандра. С места не двинусь.
  - И я не двинусь. У нас банка скумбрии есть натуральная. Сварим уху. Не против.
  - Не против. Только я ещё посплю, - ответил Сугробин и завернулся поплотнее в одеяло.
  Морозы держались весь январь и первую неделю февраля. А потом ночью затуманило, утром упал мягкий снежок, и низко висящее солнце осветило косыми лучами промёрзшую землю. Градусник показывал повышение температуры до минус пятнадцати. По календарю была пятница, в которую у ребят неожиданно образовалось "окно".
  - Весна! - удовлетворённо сказал Симонов, вернувшись с улицы из сортира. - Пожалуй, по случаю небольших каникул я к Зандановой поеду. Сюрприз ей сделаю. А к нам Ефграфыч идёт.
  На крылечке заскрипели ступеньки, и в дом ввалился Ефграфыч.
  - Хватит спать, мужики. Весна наступает. Леонид Иванович. У Кеши хозяйка по тушёным куропаткам соскучилась. И моя не против. Поднимайся, кампанию составишь, в стрельбе по летящим мишеням потренируешься. Даём тебе десять минут.
  - Иду,- сказал Леонид в спину выходящему Ефграфычу. Сборы были минутные. Он бросил в рюкзак горбушку хлеба, банку тушёнки, патронташ и четвертинку самогонки. Надел ватник - телогрейку, снял со стены ружьё и был готов.
  - Ключи оставишь у механика, - напомнил он Симонову и вышел. После жгучих морозов действительно казалось, что наступила весна. Мягкий пятисантиметровый снежок первозданной чистоты покрывал землю Дымки над домами струились прямо вверх не колыхаясь. Радостные собаки носились по улице, игриво задирая друг друга. Всей природе было радостно. На уличную дорогу вышли Ефграфыч с Кешей также как и Сугробин в телогрейках, подпоясанных патронташами.
  - Я предлагаю пойти сразу в угодья по берегу Хилки от бани. Там на косогорах и снега поменьше, и зайцы могут выскочить, - сделал предложение Кеша.
  - Правильно, - поддержал его Ефграфыч. Чего по автодорогам километры мерять. А Леониду Ивановичу всё равно куда идти. Он кроме острова других угодий не знает. Ведь экая нынче зима. С октября как завернула, что с печки слезать не хочется. И без остановки до весны. Об охоте и думок не было.
  Охотники прошли по береговой кромке с полкилометра. Впереди берег понижался в неглубокую балку, поросшую тальником. Кеша остановился и зарядил ружьё.
  - Готовьте пушки к бою, - обернулся он к коллегам. - В самый раз сейчас стайку поднимем.
  И только тихо звякнули заряжаемые ружья, как наст под первым шагом Кеши громко хрустнул. Из под ближнего холмика выпрыгнул заяц и помчался в кусты. Кеша дёрнулся и нажал на спуск. Грохнул выстрел. Косой сиганул ещё быстрее, а из - за зарослей тальника поднялась стая куропаток в сотню штук и, блестя крыльями, с шумом удалилась в долину и расстаяла в мареве.
  - Вот ведь, косой, охоту испортил, - сокрушился Кеша.
  - А ты зачем стрелял? - спросил Ефграфыч.
  - Так палец на крючке был. От неожиданности.
  - Ну, теперь ещё не меньше километра топать до следующей стаи.
  - Какие наши годы, - успокоил Леонид засмущавшихся охотников.
  Куропаток в долине было без счёта. Они взлетали стаями после громких хлопков ладошами и оставалось только вскинуть ружья и палить дуплетом почти не целясь Сотни мелких дробинок настигали птиц. Когда в рюкзаках у охотников скопилось по дюжине и более куропаток, было уже два часа после полудня и охоту решили прекратить. У упавшей осинки вытоптали снег, развели огонёк и присев на осинку, устроили обед. Ефграфыч достал из рюкзака котелок, натопил снег и готовил чай. Леонид с Кешей подогрели две банки тушёнки и на скатёрочке разложили стаканы, закуски и выпивку.
  - Если на охоте не выпьешь, так будто и на охоту не ходил, - сказал Ефграфыч, поднимая стакан.
  Все выпили. Еда казалась сказочно вкусной. Издалека донеслись два выстрела.
  - Из винтовки стреляют, косуль бьют, - сказал Кеша.
  - Откуда винтовки? - спросил Леонид.
  - С гражданской войны сохранились.
  - И до нашего времени не отловили?
  - Не так просто отловить. А может, и не очень стараются. Вкусного мяса всем хочется. А из наших ружей косулю очень непросто взять. А про лосей, медведей и говорить не приходится. Кстати, хочешь на косуль поглядеть? - Кеша отложил чашку и достал бинокль.- Сейчас наладим. - Он покрутил настройку и подал бинокль Леониду. - Туда смотри.
  Леонид навёл бинокль по указанному направлению. Сначала кроме заснеженной равнины он ничего не увидал. Но, повернув бинокль чуть в сторону, вздрогнул. На него внимательно смотрели красивые глаза, размещённые на изящной мордочке с рожками. И вся фигура козла была изящна и грациозна. Он внимательно оглядывал окрестности. В нескольких шагах от него спокойно выбивали копытцами стебли замёрзшей травы две такие же грациозные козочки.
  - Какие красивые, - сказал Леонид, опуская бинокль, - их нельзя убивать.
  - Когда ты их увидишь на расстоянии выстрела, твои чувства переменятся. В мире все друг друга едят. И эти козочки созданы для того, чтобы их ели не только волки, но и люди, - ответил Кеша.
  - И всё - таки люди - самые страшные звери, - вздохнул Леонид. - Давайте выпьем.
  Возвращаясь в сумерках домой, Сугробин увидел в окнах свет и услышал звуки музыки. "Лентяй Симонов никуда не поехал", - подумал он. Но когда он открыл дверь, навстречу ему из комнаты выпорхнула Валя
  - Привет охотнику.
  - Вот это сюрприз? - сказал Сугробин и обнял девушку, не снимая ружьё.
  - А то! Мужчины много говорят о любви, и женщины у них виноваты во всём. Но стоит им заняться любимыми развлечениями, они сразу забывают о своих любимых, и уходят на мальчишники, рыбалки, охоты. Любимые женщины их должны ждать, уверены они. И ты, мой голубчик, не ко мне полетел, как мороз кончился. Хотя и мороз не должен был быть помехой. А пошёл себя потешить.
  - Во всём ты права, моя любовь
  - Ещё бы. Думаю - не звонит, не едет. Может, по пути в вечёрку замёрз, может с англичанкой балуется. Думаю, нагряну внезапно, как ты ко мне в новый год. И если с англичанкой, то глаза обеим выцарапаю.
  - Что ж ты, милая, какая жестокая. И про англичанку тебе успели шесть коробов наплести. И к тому же я в опере тебя не огорчил разборками. Да и ты сама рада, что царапать никого не надо.
  - А я уже три часа, как совершенно спокойная. Ключи взяла у механика, как ты мне говорил. Он сказал, что ты с ружьишком с коллегами ушёл вдоль реки. Хозяйством немного позанималась, приборкой. На письма к тебе из разных краёв наткнулась. Ты и впрямь свободный человек. Ни одного письма от женщин, кроме сестёр. Так что верю твоим словам. И что у тебя в рюкзаке.
  - По поводу твоего приезда сейчас будем куропаток тушить
  - Ой, какие птички красивые. Мне их жалко.
  - Вот если бы наши далёкие предки не охотились на животных и птиц, нас бы с тобой не было. И про любовь некому бы было говорить. Займись картошкой, а я подготовлю птичек. Ладно. И как это прелестно, что ты приехала. Я люблю тебя.
  - И я тебя люблю. Вот для тебя мои губки.
  Леонид ощипал и выпотрошил половину трофеев, уложил их в кастрюлю, перемешав с крупно нарезанным картофелем и луком. Сверху последний слой картофеля закрыл полосками шпика вплотную один к одному. Закрыл кастрюлю крышкой, отодвинул угли в топке в самую даль и поставил будущее жаркое а печь.
  - А теперь, моя драгоценная, у нас целый час для развлечений. Ставь пластинки, танцевать будем и целоваться. Юлик уехал к Зандановой до завтрашнего вечера, и ты на два дня королева этого дома. Согласна быть королевой?
  - Если ты сумеешь стать королём !
  - Вопрос не прост. Но постараюсь.
  Сугробин подхватил девушку на руки и закружил под звуки вальса. Неожиданно погас свет. Музыка прервалась. Была дремучая темнота. Только на кухне из топки на дверь отбрасывались тонкие полоски живого света.
  - Вот тебе и три - четыре, - сказал Сугробин.
  - А мне кажется, что и природа за нас. Щёлкни выключателем. Пусть останется темнота. Я не хочу пока быть королевой. Я хочу быть влюблённой принцессой. Повтори, что ты любишь меня?
  
  Валя, Валечка! Она была единственной и любимой дочкой машиниста тепловоза и конторской служащей при железной дороге. Выросла и кончила школу в железнодорожном посёлке и всегда была первой в школьных забавах. Симпатюшка, веселушка была мечтой половины мальчишеского коллектива школы и узнала настоящую любовь в семнадцать лет. Но мальчик был постарше её и после школы ушёл в армию. А она поступила в учительский институт (сейчас бы его обозвали колледжем) и продолжала кружиться на всех балах города, куда было доступно попасть. На одном из развлекательных вечеров познакомилась с геологом. Геолог был серьёзным человеком. Ему нужна была жена, способная дожидаться. Валя не знала, способна ли она дожидаться, но полусогласие геолог получил. И тут же сам получил возможность проверить свою способность дожидаться. Валя была распределена достаточно далеко от города. Город был далеко. Посёлок, где обосновались молодые инженеры Симонов и Сугробин, близко. Но Симонов сразу же вышел из претендентов на Валино сердце, увлёкшись Зандановой. А бывший моряк никем не увлекался. Её очень заинтересовал в биографии Сугробина факт ухода его от моря. Ей так нравились моряки, и она даже была влюблена на расстоянии в одного морского курсанта из их посёлка. Сугробин отговорился полушуткой, но добавил, что совершенно свободен, и готов влюбиться в шаловливую девушку. И она сказала себе: "Пусть влюбится!". И приложила все усилия, чтобы он приехал в её обитель. И не устояла от желания любви. И раздвоилась. И сбежала от Сугробина в новый год, успокоив себя мыслью, что любит только геолога. Но Сугробин заявился нежданно - негаданно. И всё снова перепуталось в её головке. "Если бы не любил - не приехал!" И не ожидала, что он уедет из города, не объяснившись. И геолог потускнел. Она не рассорилась с ним, как сказала Сугробину. Поссорившись, она могла потерять обеих. А Валя не хотела никого терять и, покинув город, решила, что вернёт Сугробина. И вернула, как ей показалось. Любовь не гаснет, если есть чем поддерживать огонь.
  Они оторвались друг от друга только когда запах жаркого необыкновенным вкусом переполнил весь дом.
  - Пора закусывать, - сказал Сугробин, целуя неистощимые на ласки губы девушки. - Иду накрывать стол.
  В соседних домах горел электрический свет. Он включил все лампочки и радиолу. Праздник продолжался всю ночь, следующий день и следующую ночь.
  После позднего завтрака в воскресенье, Сугробин проводил Валентину до утёса за рекой. Они медленно прошли по улицам училищного городка, На мосту постояли, любуясь ледяными просторами.
  - Я буду ждать тебя каждую пятницу, - сказала Валя.
  - О тебе будут сочинять околесицу.
  - Про кого здесь только не сочиняют. Я буду ждать. Я не могу без любви. И ты говорил, что назовёшь меня своей невестой и даже женой. Правда, больше не повторяешь этого.
  - Если ты ждёшь этого и согласна, то повторю. Не беспокойся. Скажи только, что согласна уехать со мной, и я повторю тебе все мои слова и объявлю тебя невестой.
  "Не теряй же минут дорогих.
  Назначай поскорее свидание.
  Ты учти, что немало других
  На меня обращают внимание..."
  Валя пропела куплет и засмеялась. Потом обняла милого друга и поцеловала. Она была молода, красива, любима. Сугробин был молод, не плох собой, любим. Но ему казалось, что он старше Валентины на период. Она была с ним и искренне любила его. Но как говорил Симонов, когда с ней будет другой, она также искренне будет с другим. У него не было сомнений, что она не рассталась с геологом. Но он мог повторить предложение, если она согласится уехать с ним. Валя ему нравилась.
  За утёсом, где дорога круто поворачивала, их догнала попутка.
  - Только одного пассажира посажу, - сказал, приоткрыв дверку, шофёр грузовика.
  - Не одного, а одну. Ты ведь из Буйного. Я тебя видела, - сказала Валя, забираясь с помощью Леонида на высокую подножку. И уже усевшись, улыбнулась Сугробину, - я жду тебя.
  
  Х111
  С наступлением относительного тепла курсанты Сугробина и Симонова целыми днями занимались практической ездой на автомобилях и тракторах, восполняя пропущенное из - за морозов время практических уроков. Теоретические занятия проходили с утра только первые два часа. Появившиеся свободные часы Леонид использовал на занятия лыжами и коньками. На Хилке ветры расчистили полоску льда в полсотни метров длиной. И Сугробин на хоккейных канадках с удовольствием чертил узоры на льду. На лыжах у него был маршрут по невысоким холмам, где можно было покататься с горок. И потратив два часа на занятия физкультурой, он чувствовал себя здоровым и сильным. Каждую пятницу уезжал к Валентине на лыжах. Пока он шёл на лыжах, Аня уезжала на два дня к Михаилу, оставляя дом свободным. К вечеру в субботу Леонид возвращался обратно. А оставшееся свободным воскресенье проводил в кампании охотников в долине Хилки.
  - У нас баня только по субботам. Если оставаться на воскресенье, то завшивею, - оправдывался он перед Валентиной и предлагал на субботний вечер возвращаться вместе с ним.- Я и так, как Сольвейг к Пер Гюнту, бегаю к тебе на лыжах.
  - Не поеду, - отвечала Валя. - Я эту болтушку Занданову в упор видеть не хочу.
  И так шли недели. В пятницу Буйный, в субботу вечером баня. В воскресенье охота и пять дней работа. И снова Буйный, баня, охота, работа. Но иногда всё перепутывалось, и он оставался на воскресенье или увозил Валю к себе.
  В конце февраля зимний охотничий сезон закрылся. По воскресеньям охотники стали заходить к молодым коллегам потасовать карты. Перед восьмым марта позвонила Валя и сказала Сугробину, что на праздник она приедет сама. И не приехала. Накануне Симонов уехал к Зандановой. Леонид просидел до полудня в ожидании Валентины, но появились Аня с Михаилом.
  - Вальки не будет. К ней дружок из города прикатил, - заявила Аня. - Я ей говорю: "Дура ты, Валька. Потеряешь Сугробина!" А она так это безмятежно, что дескать она его и не держит. Сам навязывается. На какой - то юг приглашает.
  - Так что мы к тебе зашли, чтобы в гости к моим родителям пригласить, чтобы в одиночестве не сохнул, - включился Михаил. - Я машину наладил, заодно обкатаем.
  Газик - виллис, закрытый брезентовой крышей, весело под рулёжку Сугробина пробежал тридцать километров. В магазине неожиданно обнаружились цветы. В горшочках из местной теплицы. Леонид купил два горшочка фиалок. Один вручил Ане, другой приберёг для хозяйки. На праздничный обед у директора завода собралась половина местного бомонда: главврач больницы, начальник райотдела МВД, главный инженер завода, бывший зам. директора училища и др. официальные лица. И среди них англичанка с директором школы. Все официально с нарядными жёнами искренне желающими получить поздравления и повеселиться. Сугробин был представлен всем, но никто ему не был нужен ни для чего. Это была не его жизнь. Вежливые вопросы о жизни на "западе" быстро закончились. Немного поговорил с бывшим замом. Он получил жильё и был всем доволен. И, похоже, жизнь училища его уже не интересовала. Рассевшись за столом по интересам, гости под руководством хозяина сначала поздравили всех женщин сразу, а затем поимённо, поднимая бокалы за каждый тост. Англичанку курировал бледный узколицый мужчина лет тридцати. Но она уселась рядом с Сугробиным и его друзьями и терпеливо ждала, когда и её поздравят. Сугробин шепнул ей, усмехаясь -
  - Если выпивать за каждую женщину, то я в упор тебя не увижу при тосте за тебя.
  - Ты гадкий, - сказала она. - Столько времени не приезжал. Да и сейчас, как я понимаю, тебя привезли насильно. Не хотел меня видеть?
  - У нас с тобой нет будущего.
  - А с Валькой есть?
  - Сегодня уже нет
  - Значит ты на бобах. И меня у тебя нет, и её нет. За школьницей пойдёшь!
  - У меня день рождения вот, вот. Приезжай.
  - Ни за что не пропущу.
  Наконец, поздравили и англичанку. Тосты кончились, и гости поднялись покурить и размяться в танцах. На улице смеркалось. Михаил, принявший по чуть - чуть как водитель, предложил возвращаться. Леонид раскланялся с его родителями и покинул гостеприимный дом. Михаил запустил мотор, и машина побежала по знакомой дороге.
  Валя позвонила через два дня.
  - Извини, пожалуйста, я не смогла приехать. Оказались дела.
  - Да, понимаю. Ты лечила ноги.
  - Какие ноги?
  - Свои. Они у тебя разболелись. Ты лежала в постели и делала им массаж. Надеюсь, сейчас боль прошла.
  - Анька, сучка, успела рассказать
  - Не надо ругать подругу. Она не думала, что ты на такое способна.
  - Я не могла прогнать старого друга. И я свободная девушка.
  - Телефонистки слушают все разговоры. И извини, но я скажу. В долине Хилки пасутся дикие косули. И у двух, трёх самочек есть их личный козёл. И этот козёл не допускает к своим самочкам других козлов. И, несмотря на новогоднюю пробуксовку, я надеялся, что ты моя самочка. Но оказалось, что ты общая. Ты свободная девушка и бодаться я из - за тебя не буду. Рыцари на ристалищах дрались за женщин, которые ещё никому не принадлежали.
  На другом конце провода опустилась трубка.
  
  Х1V
  
  На день рождения Сугробину пришло десяток телеграмм. Он развесил их на стену перед зеркалом. А сверху зеркала повесил написанный им же самим плакат: "С днём рождения, Леонид Иванович! Ты выжил в ледяном краю. Поздравляю! Дед мороз". Потом сходил к механику и принёс от него стол. Вместе с двумя своими он составил длинный стол во всю ширину комнаты. Накрыл столы чистыми отглаженными каймовыми простынями и стал расставлять посуду, арендованную по такому случаю в столовой. В вытопленной русской печке томился двенадцатилитровый котёл с жарким из свинины и говядины. А днём он ходил в центр прикупить солёного омуля и рыбных консервов. Аборигены консервы покупали редко, а ели охотно. Он с нового года не появлялся на улице посёлка днём и был покорён Катеринкой, которая стояла в оттаявшем окне при его появлении. Он улыбнулся и махнул рукой, приглашая выйти. Через минуту она уже догоняла его.
  - Как славно, что ты меня позвал.
  - Позвать - то позвал, но как бы тебе не навредить.
  - Не навредишь. Я всё равно ни с одним из мальчишек не дружу.
  - Девчонки злословить будут. И так, наверное, подначивают.
  - Не страшно.
  - Я, Катериночка, сегодня совсем старым стал. Двадцать три года стукнуло. А тебе шестнадцать. Зря твои глазки меня в дружки выбрали.
  - В апреле разрыв сокращу. Мне семнадцать исполнится.
  - А ты смелая девочка. Так спокойно ведёшь диалог с взрослым мужчиной.
  - Мне почему - то кажется, что ты очень близкий мне человек и не обидишь ни словом, ни взглядом. И потому мне так легко с тобой разговаривать. Я совсем не стесняюсь говорить о любви. Я ни в кого не была влюблена. Только в киношных и книжных героев.
  - Романтичная девушка.
  - Да, романтичная. А что плохого.
  - Но ты должна понимать, что в шестнадцать лет и я в кого - то влюблялся, с кем - то дружил. А может, и женат был потом. Мало ли что происходит с молодыми людьми с шестнадцати до двадцати двух лет. А тебе такой юной и даже не тронутой чувством к такому же юному мальчику, захотелось полюбить человека, скажем мягко, не первой свежести. Тебя будет колоть обида, что ты не первая женщина у него. И эта обида может уничтожить твоё светлое чувство и пара наша может оказаться не очень счастливой.
  - Зачем ты мне говоришь так, как Онегин Татьяне. Я полюбила тебя на расстоянии и не собираюсь выходить за тебя замуж. Я рада, что ты заметил меня. И я счастлива, когда вижу тебя пусть даже из окна. Я махну рукой, ты махнёшь в ответ. А сегодня пригласил ещё и погулять. Это так приятно, что сердце тает,
  Они вместе прошли по всем магазинам. Сугробин делал покупки, Катя придирчиво осматривала. Потом Леонид купил понравившуюся ей косыночку и положил свёрток в карман её пальто.
  - Это моё поздравление с прошедшим женским праздником, - сказал он, видя её желание отказаться..
  В канцтоварах Катя купила открытку с алой розой и написала: "Поздравляю Леонида Ивановича с днем Рождения!" Подумала и подписалась - Катя.
  Обратно шли вместе до её дома. В окно смотрела женщина.
  - Твоя мама?
  Катя кивнула.
  - Достанется тебе от мамочки.
  - Нет. Она у меня очень добрая.
  - Тогда до встречи как-нибудь.
  Она протянула для пожатия руку и убежала. Открытку Леонид повесил первой среди поздравлений. И накрывая стол, насвистывал любимую мелодию из "Сильвы". "Медленный огонь сильнее греет. Это мир давно постиг...".
  Сугробину нравилось готовить вкусную еду. Жаркое его научил делать помор Зосим, который мог приготовить мастерски немало нестандартных кушаний из совершенно рядовых продуктов. "С любовью надо любое дело делать, а еду особенно. И тогда всё получится", - приговаривал он, выставляя на студенческий стол новое изобретение. Леонид даже записывал некоторые его придумки и сегодня с помощью Карины, а правдивее с его помощью Карине, стол приобретал кавказско - русско - сибирское обустройство. Солёные огурчики, маринованные грибы, пластовая капуста, домашний окорок, армянские салаты, строганая рыба (до поры хранящаяся на морозе в сенцах) Рыбу Леонид получил в подарок от заготовителя. Они с замполитом шли по посёлку, размышляя о том, где достать дичины. И замполит вдруг стукнул его по плечу и сказал -
  - Так что же я, дурной, думаю. Идём к заготовителю.1 У него всё есть. Он тебе и патроны к мелкашке продаст. Нечего в ДОСААФ ездить.
  Большой дом и ещё больший амбар встретил их заливистым лаем двух восточно - сибирских лаек, посаженных на цепи. Женщина, появившаяся в окне дома, махнула рукой в сторону амбара и посетители, обойдя сторонкой собак, поднялись по низкому крылечку и отворили широкую прочную дверь с косяками из круглой лиственницы. Хозяин в роскошном полушубке из медвежьей шкуры сидел за столом и что - то писал в толстой амбарной книге. На большом широком столе стояли чашечные рычажные весы. И небрежно лежала связка беличьих шкурок.
  - Привет, Семёныч! - сказал замполит. - не помешали трудам праведным.
  - Такие гости, - сказал Семёныч, поднимаясь из-за стола и пожимая руки. Поднявшись, он оказался на голову выше Сугробина и на полголовы замполита. А в плечах был по ширине равен обоим посетителям. - Партия наш рулевой, - добавил он и предложил сесть на широкую лавку, стоявшую вдоль стены.
  - Думаю не зря зашли, разговор будет. Но для начала по стопочке и закурим. - Семёныч достал бутылку со спиртом, плеснул по стаканам и кивнул на ведро с водой, стоявшее на лавке, - разбавите сами по вкусу. - А закусить я строганинку подам. Свежая рыбка, с утра настрогал. - И поставил на стол блюдо с настроганной ледяной рыбой - Сиги мне завезли и нерпу на днях.
  Чуть подсолёная строганинка была необычайно вкусна.
  - Вот за этим - то мы и зашли с замполитом, - сказал Сугробин, прожевав пластинку рыбы. - Мне не приходилось такое отведать, да и для всех гостей экзотика будет приятна.
  - День рождения завтра у нашего западника, - пояснил замполит.
  - Тогда за твой день рождения, молодой человек, - снова разлил по стаканам огненную воду Семёныч. - В свои молодые годы ты ещё многого не отведал. Но у тебя всё впереди. Здоровья и удач тебе в этом мире. Потом отошёл в холодную часть амбара, поковырялся там и принёс на стол мороженую рыбину килограмма на четыре и заднюю четвертину туши мороженой нерпы.
  - Вот тебе мой подарок, Иваныч, - сказал заготовитель, укладывая припасы в полотняный мешок. Рыбы и на строганину хватит и на поджарку. А мясо водное, от нерпы с Байкала. Там на Байкале сволочи промысловики, шкуру с неё сдирают, а мясо выкидывают. Буряты раньше и все чукчи на ледовитом океане никогда мясо тюленя не выкидывали. Оно очень ценно для здоровья. Ты замаринуй его как шашлык бараний и пластами на сковородку. Нежнее ничего не бывает.
  - Это самое доброе приветствие от Бурятской земли, - поблагодарил Семёныча растроганый Сугробин. - Если найдёшь время, приходи на мою вечеринку.
  - Ему ещё патроны к мелкашке нужны на ДОСААФовские деньги, - встрял замполит.
  - Патроны продам, если три пули загонит в те три сучка на стене, - показал Семёныч на стену в десяти метрах от стола и подал винтовку.
  Леонид спокойно вогнал пули в указанную мишень.
  - Годится, - сказал Семёныч, и достал коробки с патронами.
  
  Сугробин насвистывал мелодию из оперетки и раскладывал подготовленные закуски. Вошла Карина.
  - Гости когда собираются.
  - Через полчаса гурьбой повалят
  - Закусывать до горячего, кроме салатов, чем будут?
  - Ой, Кариночка, всего невпроворот. Холодный жареный сиг, холодный жареный тюлень, холодные отварные куропатки, строганина мороженого сига... А горячее жаркое мы раскладывать по тарелкам не будем. Поставим котёл на середину стола, и пусть каждый накладывает себе сам. А кто застесняется, тому поможем. Идёт.
  - Идёт, - улыбнулась Карина. - хозяйственный ты мальчик. Какой счастливой будет твоя жена. Какая Валентина глупая. Я же слышала твой последний разговор. Кстати, она будет на вечере.
  - Не знаю, будет ли Валя. Но знаю, что для серьёзных отношений мне Бог женщину пока не даёт. Так и уеду я отсюда без жены.
  - А когда собираешься рассчитываться.
  - Выпущу своих курсантов и пойду к директору. Думаю, я подхожу здесь только замполиту, да Ефграфычу с Кешей.
  - Возможно, - согласилась Карина. - Ещё в феврале слышала разговор директора с завучем. Директор сказал: "Может замом Сугробина назначить, чтобы убежать не стремился. Он ещё в сентябре в пединститут собирался, но настаивать не стал. "Ни в коем случае, - сказал бурят. - Он же непослушный, всегда только по - своему поступает. Если поставишь замом, мы по углам будем сидеть. Уж лучше пусть уходит, если ему так желается. Уволить за пренебрежение к руководству мы его ещё два года не можем. А по собственному желанию, можем".
  - Спасибо, Карина. Информация ценная.
  На крыльце затопали. В дом ввалился Симонов с Зандановой и англичанкой.
  "Поздравляем с днём рождения!" - прокричали они хором и сразу втроём стали целовать Сугробина.
  - Задушите, черти, - вырвался Леонид, - дорвались. Как будто век не обнимались. Познакомьтесь с Кариной. Если бы не она, никакого праздника и не получилось бы, - представил он армянку Зандановой и англичанке.
  - Леонид Иванович очень скромен. Он так много умеет на кухне, что женщина, которая станет его женой, будет неимоверно счастлива, - повторила Карина свои слова.
  - Мы с Зандановой не претендуем на его руку. Мне лично достаточно его сердца. И желаем ему здравствовать, - сказала англичанка.
  Через считанные минуты гость повалил косяком. Аня сообщила, что Валентина в нервном расстройстве выпила вина и лежит в постели в полубреду. Услышав про Валентину, ей заинтересовалась англичанка.
  - Где твоя Валентина? - спросила она.
  " Однажды созвал я весёлых гостей. Ко мне постучался презренный еврей. "С тобою пируют, - сказал он, - друзья.Тебе ж изменила гречанка твоя",1
  продекламировал Леонид и пошёл с Кариной к ней домой. На всех пришедших гостей не хватило стаканов.
  
  Все гости расходились что называется "коленками назад".2 Котёл с домашним жарким был вылизан до чистоты. От закусок остались крошки.
  Сугробин собрал объедки в котёл, тарелки и стаканы с вилками и ложками сгрёб в два тазика и выставил все в сенцы. Затем содрал со столов залитые и изгаженные простыни и тоже выставил их на улицу. И открыл все форточки и дверь.
  - Праздник это хорошо, но дышать в комнате после праздника я не могу, - сказал он англичанке. Занданова и Симонов в это время дрыхли, не раздевшись. Англичанка пьяно моргала, но старалась сохранить сознание. Хотя на помощь Леониду в уборке сил у неё не было.
  Для порядка Леонид выставил два лишних стола на кухню и восстановил жилой вид. Электричества давно не было, и комнату освещала "Летучая мышь", висевшая на стенке. Оставшийся стол Сугробин накрыл чистой простынью, поставил на стол бутылку коньяка, купленную им лично для себя, и пригласил за стол англичанку. -
  - Садись, красавица. Теперь можно и мне выпить. Слава богу, сумел сухим продержаться. И знаю теперь, что каждый из моих гостей обо мне думает, - сказал Сугробин, придвигая к столу стулья. - Оказывается, я совершенно положительный человек. - И взяв девушку за руку, Леонид пересадил её с кровати на стул. - А для закуски я заначил пару куропаток, неплохой кусок нерпы жареной. И строганину сейчас свежую сделаем.
  - Ничего я не хочу. Не пить, не есть. Я тебя хочу, - покачиваясь, говорила не совсем внятно англичанка.
  - Я ещё несъедобный, - сказал Леонид. - Выпей ниточку благородного напитка и посвежеешь, - подал он ей бокал с коньяком на донышке.
  Девушка выпила, посмотрела на него просветлевшим взглядом. Но вдруг головка у неё склонилась сначала на грудь, а затем на стол и она заснула. Леонид взял её на руки и отнёс в постель. Она вздохнула во сне облегчённо, повернулась на правый бочок и забыла обо всём. Дыхание у неё было лёгким. Сугробин накрыл её одеялом, привернул лампу до золотистой полоски. Потом сел за стол, пил коньяк, ел тюлений шнитцель и строганину. Три года всего прошло, когда он отмечал день рождения вдвоём с Олей, и она сказала ему, что будет его навсегда. "Далёкие милые были...", - произнёс он строчку Есенина. "Зачем эта быль кончилась и на какие дороги ты меня отправила, Оленька. На моём пути уже встречаются, и будут встречаться женщины. Но все они уже кого - то любили до встречи со мной. Говорили своим мужчинам слова любви. И я никогда не узнаю, думают ли они обо мне или о других бывших любимых, когда обнимают меня". Сугробин выпил ещё коньяку, накинул на плечи пальто и вышел на улицу. Ночь была серебристой от половины луны, выкатившейся из - за утёса. На другой половине небосвода сверкали крупные звёзды. Природа была наполнена тишиной и торжественностью.
  ХV.
  
  С начала апреля у курсантов начались выпускные экзамены. Сугробин поставил троим трактористам двойки, что означало для них летнюю переэкзаменовку и поимел по этому поводу стычку с завучем.
  - Не могу и не буду этим пацанам тройки ставить. Пусть в армию сходят и потом доучатся. Если им дать документ сейчас, они получат технику и загубят её или себя. А то и других могут погубить,- говорил он, пришедшему к нему на разборку, завучу.
  - Это ты плохо их научил
  .- И это возможно. Но ставить трояки из - за того, что я плохой преподаватель, не буду.
  - Очень плохо, что мы не понимаем друг друга, - бросил завуч.
  - Создавайте комиссию и ставьте им положительные оценки, если вам так важна стопроцентная успеваемость.
  - Это мы решим. Но и тебя рассмотрим на другой комиссии, - сказал завуч, заканчивая неприятный разговор.
  Все теоретически аттестованные курсанты сдавали практическую езду местной комиссии и инспекторам ГАИ и получали права и аттестаты на право работы по специальности. Время прошло не зря. Молодые инженеры помогли сотне взрослых людей стать на ноги, сделали их технарями. Многие искренне были благодарны им и не скрывали это, прощаясь при отъезде из училища.
  Юлий уехал вслед за курсантами, как только подписал последний аттестат. Занданова приехала на проводы, помахала ручкой уходящему автобусу и попросила Сугробина навещать её с англичанкой.
  - Пропадает девушка, - сказала она.
  - У нас нет общего будущего, но я заеду, - пообещал Леонид.
  Валя не появлялась и не звонила.
  - В весенние каникулы она уезжала в Улан Удэ, - сообщила Аня и добавила, что они не разговаривают даже на работе. И она перешла на другую квартиру от Валентины. - Очень жаль, что так получилось. Мы с ней дружили два года в институте, да и здесь были дружны. Но всё, оказывается, проходит. Михаил собирается перейти на работу к отцу, и мы с ним в райцентр летом переберёмся.
  Через неделю после отъезда Симонова, Сугробин заявился к Зандановой в райком.
  - Кто к нам приехал, - обрадовалась она. - Немедленно звоню англичанке. Бери трубку.
  - Я у Зандановой. Приехал навестить тебя, - сказал Сугробин.
  - Давайте встретимся и пообедаем в нашей чайной. Она как ресторан работает.
  Занданова закрыла райком, и они прошли с Сугробиным по главной улице, в конце которой и стояла чайная. Возле входа на площадке стояло несколько легковых машин.
  - Директора совхозов обедают, - пояснила Занданова.- В райком приезжали.
  Они поднялись на крыльцо. Навстречу из дверей вышла англичанка.-
  - Я вас уже десять минут жду. Даже забеспокоилась.
  - Джентльмены обещаний не нарушают, - обнял её Леонид. - И я сегодня даже утром не поел. Такой голодный, что готов кусок мяса вместе с тарелкой съесть.
  В чайхане было просторно и малолюдно. Четверо мужчин лет сорока - сорока пяти сидели за одним столом и, судя по количеству бутылок на столе, крупно выпивали. Сугробин с девушками разместились в стороне от них.
  - Бутылку "Столичной", грибы маринованные, позы из баранины и бифштексы из лосятины. И чай китайский с лимоном, - заказал он подошедшей официантке, бегло просмотрев меню. - Всё в трёх экземплярах. Если девушки желают что - то добавить, то прошу. А мне всего, что заказал, достаточно.
  - Мы съедим по бифштексу, а позы нам не надо, - хором сказали девушки.
  - Тогда натуральной минералки две бутылочки ещё, - добавил Леонид, дочитав меню до конца. - целый год не пил "Боржоми" И включите музыку, если можно, - попросил он отходящую официантку.
  Зазвучала музыка.
  - Мы потанцуем, - полу спросила, полу сказала англичанка Зандановой.
  - Конечно,- ответила та. - а я пойду прихорошусь
  Сугробин поднялся, обнял девушку, и они медленно двигались в ритме мелодии не разговаривая. Мужики, глотавшие водку стаканами, заслышав музыку и обнаружив танцующую пару, оживились.
  - Посмотрите - ка, - сказал один, - совсем пацан, а какой пижон, и каких девчонок привёл. Эта, что с ним, совсем красавица. И бурятка хороша.
  Все четверо обернулись, рассматривая танцующих. Сугробин, несмотря на то, что был в парадном костюме и при галстуке, действительно выглядел совсем молодо. И ему можно было дать и двадцать, и девятнадцать. Он обладал тонким слухом и слышал весь разговор.
  - Надо пацана прогнать, а девчонок забрать и повеселиться, - сказал другой. - Пацану пригрозим, и он уйдёт.
  - Неприлично директорам уважаемым в такое дело влезать. Они сами по себе, мы сами, - заявил третий, нерешительный.
  - Да ладно, какие наши годы.
  Музыка кончилась. Леонид посадил девушку на место. Подошла Занданова. На столе уже стоял весь заказ.
  - Нальём? - спросил Сугробин.
  - Зачем пришли, - откликнулись девушки.
  Подруги выпили. Леонид поставил рюмку
  - Что посуду мнёшь, - сказала англичанка. - Хочешь напоить девушек и воспользоваться.
  - Ты знаешь этих мужиков? - спросил он Занданову. - Не нравятся они мне. Как бы драться не пришлось. Разговаривали они о нас нехорошо. Меня хотят прогнать, а вами попользоваться.
  - Всех четверых знаю. Все директора.
  - Да! Второму секретарю райкома комсомола против четверых директоров на суде не выстоять. А мы с подружкой совсем никакого веса не представляем. Но я не пью, и будь что будет. Хотя нападение лучшая защита.
  Сугробин встал и направился к мужикам. Те смотрели на него несколько удивлённо.
  - Ответьте мне, мужики. Почему вас, стариков, когда вы ополлитритесь, на молодых баб тянет. Допили бы что наметили и по домам, к бабушкам. Они вас и успокоят и приголубят. А у вас задор: пацана прогнать, девчонками попользоваться.
  - Ты что, сопляк, нам мораль читать будешь. И подслушать нас успел. Да я тебя..., - вдруг взревел на весь зал и приподнялся председатель, подавший дурную идею.
  - Сиди, дед, - придавил его за плечи Леонид. - Рано ещё подниматься. Вы мне скажите, кто из вас не коммунист?
  - Зачем это? - спросил сомневающийся.
  - Так раз вы меня решили прогнать, а моими женщинами попользоваться, то я бы для начала побил беспартийного. Коммунистам ведь в кабаках драться неприлично.
  - Да я тебя..., - снова заорал и поднялся заводила, сбрасывая с плеч руки Леонида, - с дерьмом тебя смешаю. И попытался ударить. Леонид увернулся не отвечая. К столу подбежала Занданова.
  - Вы что, директора, - закричала она. - Я второй секретарь райкома комсомола, а вы мной попользоваться надумали. Я сейчас в райком партии звоню.
  - Да пошла ты, - отмахнулся заклинившийся директор и, отбросив стул, попёр на Леонида. Тот отступил, не давая себя ударить.
  В это время в чайхану вошли четверо шоферов из группы Сугробина. "Леонида Ивановича бьют!" - закричал один и бросился на обидчика. Остальные за ним. Через секунды директор - заводила лежал прижатый двумя молодцами к полу. А за спинами остальных стояли двое других. И Занданова.
  - Ну, как! Интерес к моим женщинам остался или пропал, - спросил Леонид, обращаясь ко всем четверым.
  - Пропал, пропал, - ответил за всех осторожный.. - Пусть отпустят, - кивнул он на лежащего на полу. - Уезжаем.
  Помятые директора, не допив заказанное, направились к выходу, рассчитываясь на ходу.
  - Я всех вас знаю и в покое не оставлю, - крикнула им вслед Занданова.
  - Спасибо, ребята, за помощь, - пожал руки бывшим ученикам Сугробин. Я с удовольствием опрокину рюмашку в вашей кампании. И вернувшись к девушкам, облегчённо сказал -
  - Слава богу, до драки дело не дошло. Разборок бы на полгода хватило, а мне уезжать скоро. Но теперь я выпью, мои девчонки, за вас. Дай вам бог мужей добрых и надёжных.
  Музыка была подобрана на магнитофоне приличная. Они просидели в чайхане ещё часа два. Леонид поднял бокал за шофёров и танцевал с англичанкой медленные танцы под томительные звуки саксофонов, звучание которых видимо очень любил составитель программы. Зандановой не давали скучать бывшие курсанты.
  - Так хорошо. Уходить не хочется, - сказала Занданова. - Ты, Сугробин меня тоже не забывай. Уедешь, пиши письма. Прощай. Она обняла его и шепнула, кивнув на англичанку. - Не обижай девушку.
  - Ты говорил, что у нас нет будущего. Но настоящее, пусть короткое, может быть!? Мне обидно, что всё РОНО болтает о нас с тобой понапрасну. И хочу это исправить. Идёт! - Англичанка остановилась, держа его за руку, и встала перед ним, смотря глаза в глаза. Голубые глаза её сияли, и Сугробин видел в них страсть без расчёта. Актриса Фатеева была недостижимой мечтой, а очень похожая на неё женщина была рядом, и он прижал её к себе с полным согласием на настоящее.
  Кеша купил мотоцикл ИЖ с коляской "Теперь нам расстоянья не страшны, правда, Ефграфыч, - говорил он, протирая машину от заводской смазки. - И Леонида Ивановича не забудем. Сейчас на заводях уток постреляем, а на май в тайгу на глухаря и тетерева поедем. Идёт!"
  - О чём речь, - соглашался Ефграфыч. - Когда ноги ломать не надо, самый ленивый согласится. Я вот только слышал, что Леонид Иванович покидать нас собирается. Правда, что ли?
  - Дыма без огня не бывает. Перемёрз я, мужики, в этот сезон. И любовь у меня неудачно закончилась. Поеду на юг отогреваться и раны зализывать.
  - Да. А мы думали, что женишься на Валентине, и наша охотничья тройка останется навсегда. Очень ты нам с Ефграфычем подходишь, - сказал задумчиво Кеша. - Спокойный, крепкий и выносливый, не выпендряешься западным происхождением и образованием. И водку в меру пьёшь. Кстати, давайте пузырёк истратим на обмывку первой моей машины, а завтра на озёра выедем. Годиться?
  Три дня майских праздников Сугробин с Ефграфычем и Кешей провёл в сопках, в тайге. Кеше удалось подкрасться к поющему глухарю и снять его. И все вместе взяли десяток токующих косачей. Этим охота закончилась, и Ефграфыч с Кешей занялись рыбалкой впрок. Засолив по бочке рыбы, они жили с ней до следующей весны. Сугробину запасы были не нужны. Из курсантов - механиков он организовал футбольную команду и тренировал ребят в свободное время. После майских праздников позвонила и попросила подъехать Валентина. Сугробин отыскал Михаила и попросил свозить его в Буйный.
  Когда они подъехали, Валя была в школе.
  - Давно, сынок, не заезжал, - встретила его квартирная хозяйка Валентины. - Разлюбил, поди. У вас ведь, нынешних молодых, все не так, всё не эдак. Да и она зачем - то ещё одного кавалера привечала. Ох, господи! Грехов - то сколько мы творим, пока живём. И не каемся. А как помрём, то уже не покаемся. В аду гореть будем для очищения,- она перекрестилась.- И Анька от меня съехала. Ты ещё не развёлся с ней? - уже к Михаилу обратилась разговорчивая бабуля. - Не разводись. Заводите детей двух, трёх и растите в дружбе. Однако, когда Валька придёт, не знаю. Не сказывала она.
  - Мы, бабуль, до школы доедем. Спасибо тебе, сказал Леонид. - Прощай.
  Когда они подъехали к школе, дети весело разбегались после последнего урока. Потом вышла из дверей Аня и, увидав свою машину, весело побежала к ней.
  - Валентина в школе, - спросил её Леонид. И получив утвердительный ответ, попросил Михаила встретить его за околицей через часок.
  Валя с портфельчиком в руках появилась на выходе через несколько минут. Увидав Леонида, махнула ему ручкой и весёлым шагом быстро подошла к нему.
  - Здравствуй. Я так рада, что ты приехал. Даже не верится.
  - Отчего ж. Я не разлюбил тебя.
  - И я не разлюбила. Ты надолго? Пойдём ко мне, посидим за столом.
  - Я с Михаилом на его машине. Ему надо срочно обратно. Да и я заезжал к тебе, с бабулей наговорился. Не одобряет она тебя.
  - Она всех не одобряет.
  - Но так уж получается, что мы любим друг друга поодиночке, а вместе и навсегда любить не можем. И я не решаюсь пригласить тебя с собой в мою неизвестность. Вдруг и там отыщется очередной геолог? И что тогда мне делать!?
  - Я и сама не согласна ехать с тобой. В твоей неизвестности может тоже появиться другая англичанка, француженка. И что мне будет делать! Возвращаться к геологу. Нет уж. Лучше я останусь сразу с ним. Ему, правда, бабка напела про тебя, но он не снял своего предложения.
  - Вот и поговорили перед вечной разлукой, - вздохнул Леонид.
  Они шли по единственной мощёной улице Буйного к выходу за околицу. Вдали стояла машина и возле неё Михаил с Аней.
  - Я не пойду дальше. Не хочу видеть Аньку.
  - И всё - таки я говорю, что не любил, а люблю тебя. Ты очень милая, ласковая и добрая. Я искренне сожалею, что не забираю тебя с собой. Но это уже не в человеческих руках. Это судьба. Хотя один мой знакомый говорил, что судьба - женщина ветреная. Похожая на тебя. Можно, я тебя поцелую.
  - Я люблю тебя, - прошептала Валя, выпустив из рук Сугробина, и заплакала.
  Валя стояла на месте пока машина не скрылась за отрогом холма.
  
  Футбольная команда у Сугробина подобралась неплохая. И после трёх недель тренировок он передал её физруку. "Выводи их на первенство района",- порекомендовал он ему ребят.
  В школах с двадцатого мая начались экзамены. Сугробин, доводивший свои и Симоновские группы в вечёрке, принимал экзамены у своих учеников. Экзамены сдавали седьмые и восьмые классы. В комиссию к нему назначили молодого математика Петра Ивановича, с которым он поддерживал весь год дружелюбные отношения.
  - Будем сравнивать знания моих и твоих, - спросил он у Петра.
  - Нет! Не будем. Твоим ученикам мы будем ставить твёрдые тройки, а мои некоторые и пятёрки получат, - ответил учитель, явно гордясь своими малышами.
  Окончившие седьмой класс вечерники получили свидетельства о получении неполного среднего образования с правом поступления в техникумы.
  Десятиклассники ходили нарядные и гордые, вежливо раскланиваясь с Сугробиным. Милая девочка Катя встретилась с ним в школьном дворе после написания сочинения. Он сопровождал своих, которые писали изложение и вышел, когда вместе со словесником убедился, что грамоты вечерникам на трояк вполне хватает. Катенька улыбнулась и сказала -
  - Если ты в училище, то нам по пути. Я с директорской дочкой договорилась встретиться у неё дома.
  - Обязательно по пути в таком случае. Уверен, что сочинение ты написала на две пятёрки.
  - И я уверена. Я вполне грамотна и неплохо сочиняю. И до взрослости мне остался только год. Мне исполнилось семнадцать, а ты, почему - то, не прошёл в этот день мимо моего окна.
  - А ты немного нахалочка. Я не хочу, чтобы ты зацикливалась на взрослом мужчине. Вот сейчас ты сдашь экзамены, получишь аттестат и поступай в университет на факультет журналистики или филологический, в крайнем случае, раз грамотна и неплохо сочиняешь. Филологи часто уходят в журналистику. И встретишь там лохматого симпатягу, в которого влюбишься, и жизнь твоя зацветёт. А то нашла по кому тосковать.
  - Ни за что я тебя не забуду. Я буду учиться, и набираться жизненного опыта до твоего уровня. Ты только не забывай посылать мне весточки из тех краёв, где будешь. И мы с тобой не потеряемся.
  Они шли по рябиновой аллее, росшей вдоль шоссе уже за посёлком. Леонид посмотрел на школьницу и улыбнулся.
  - И где ты набралась такой смелости и уверенности. Как только ты наберёшь половину моего опыта, так сразу и позабудешь меня и будешь с теми мужчинами, которые будут рядом с тобой.
  - Я буду набираться жизненного опыта без физической любви. Я хочу, чтобы ты был у меня единственным мужчиной. И знаешь, чем разуверять меня, лучше поцелуй по- настоящему. Я ни с кем ещё не целовалась.
  Сугробин обнял девушку и поцеловал с нежностью, на которую только был способен. Он вспомнил, как учились целоваться они с "Красной розочкой". И снова "далёкие милые были" захлестнули его. В его руках была самая чистая любовь.
  - Я сознание теряю, но как это прекрасно, - прошептала Катеринка.- Вот теперь я точно люблю тебя.
  - Возможно, мы больше не увидимся на земле Бурмундии, но я сообщу тебе свой адрес. Родители не спрячут от тебя мои письма,- сказал Леонид, расставаясь с Катей на развороте между своим и директорским домом.
  - Не должны бы, - не совсем уверенно ответила она. - Но ты напиши ещё в райцентр на "до востребования". До свидания, - и отправив Сугробину воздушный поцелуй, бегом побежала в дом подружки.
  
  ХV1
  
  В конце мая все сотрудники училища засобирались в отпуска. Отпуска были двухмесячные. Кому надо было работать в августе по приёму новых курсантов и другим делам, уходили с первого июня. Другие распределялись дифференцированно по датам до тридцатого июня. Сугробин пришёл к директору с заявлением об увольнении его с пятнадцатого июня и сказал, что наработался в Бурмундии. Директор, видимо, неплохо понимал ситуацию, но всё же вызвал завуча для совета. Посовещавшись минут пятнадцать, они оба вышли к нему в коридор и директор отдал ему подписанное заявление. Восточное лицо завуча ничего не выражало.
  - Я думаю, что наш прекрасный край не изгладится из твоей памяти, - сказал директор. - Не знаю, как другие, но я твоей работой был доволен и желаю удачи.
  - И я всем остался доволен. Но у меня другой путь, - ответил Сугробин и отнёс заявление кадровику. План освобождения от обязательной трёхлетней отработке был выполнен.
  
  В начале июня едва не приключилась беда с механиком. Он сотворил в металле всё, что ему нарисовал Сугробин по аэросаням, приволок к себе на двор, собрал и запустил двигатель. У него были золотые руки и всё у него получилось. Лопасти винта он отлил из алюминия. Ведомый вал винта установил в четырёх роликовых подшипниках над двигателем, и привод сделал тремя клиновыми ремнями. И всё было бы хорошо. Но ему так не терпелось опробовать своё творение, что он не подумал закрепить раму и оставил её стоять просто на чурбаках, а педаль сцепления выжал деревянным бруском. И когда двигатель запустился, брусок с педали сцепления от вибрации вылетел. Трёх лопастный в 1,8 метра в размахе винт закрутился. И вся конструкция, соскочив с чурбаков, поехала на механика. Сугробин через раскрытое окно услыхал треск и трёхэтажный мат. Он выскочил и бросился к механику. Ревел мотор, крутился с бешеными оборотами винт. Рама конструкции упиралась в поваленный забор и по миллиметру двигала его в огород.
  - Топливо перекрой, мать твою, - крикнул Сугробин бледному механику, прижавшемуся к стенке сарая. Тот кивнул, бросился к топливному баку и перекрыл подачу бензина. Мотор заглох, и вращение винта прекратилось.
  - Чтоб тебя, - в сердцах снова ругнулся снова Леонид. - Кулибин хренов. Ведь если бы тебя убило, на мне твоя смерть бы навсегда осталась. Разве можно без надёжного механизма управления сцеплением заводиться. И раму не закрепил. Думал, что туфта, и всё равно не поедет. Ну, поддал ты мне адреналину.
  Механик молчал.
  - Ладно. Обошлось, - отошёл Леонид. - Давай покурим. Уезжаю я скоро. Один на санях кататься будешь.
  Механик посмотрел на него и снова ничего не сказал.
  - Пошёл я, будь, - поднялся с чурбака Сугробин.
  Механик подал руку.
  - Тогда прощай. - И уже когда Леонид выходил за калитку, крикнул вслед, - А машину я сделаю. Убедился, что она поедет.
  Зашёл попрощаться замполит.
  - Значит, уезжаешь.
  - Выходит, что так.
  - Жаль, конечно. Но, вообще - то, правильно. Какая здесь перспектива. Даже если бы местную жену взял, всё одно - день да ночь сутки прочь. А время быстро летит. Я не заметил, как десять лет пролетело. А училище могут и закрыть, и что делать тогда, когда малышня вокруг тебя ползать будет. Так что всё правильно.
  Потом закурил и как замполит, вернулся в политику. - Враждебное радио не слушал? - Передают, сын Сталина Василий1 в Казани умер. Его ведь только год, как из тюрьмы выпустили.
  - А от чего умер? Ему ведь только сорок лет, если я правильно помню
  - Нет, не передали.
  - Да! Отомстил Никита вождю по полной катушке. Теперь Светлану затравить осталось. Нехорошо всё это, - вздохнул Леонид.
  - Да и посадили - то его ни за что, - продолжил замполит, - как объясняли, за не целевое использование средств в крупных размерах. Откуда крупные размеры средств в строевой части. Да за такие дела и им подобные любого нашего руководителя от верху до низа можно на десяток лет садить без суда и следствия. Везде это происходит сплошь и рядом.
  - И пока мы с тобой в самом низу, ничего -то не сделаем, хотя что - то стали понимать в марксизме - ленинизме. Ленин тоже был не шоколад, как поговаривают. Но ладно, ты мне на дорогу неправильные мысли не навевай. Я должен быть уверен, что прав в своих делах, - закончил Сугробин. - Давай обнимемся.
  В райцентре до автостанции англичанка провожала Сугробина. Он не советовал ей красоваться с ним, но она шла, держа его под руку, и с удовольствием раскланивалась, встречая знакомых.
  - Если бы ты остался со мной или взял меня с собой, я бы народила тебе красивых детей и научила английскому языку.
  - Очень жаль, что я не царь Салтан. Тогда бы твоя речь расслабила меня. Счастья тебе.
  
  Пятнадцатого июня Сугробин сидел на скамье привокзальной площади в Улан Удэ с чемоданом и рюкзаком. До поезда Хабаровск - Москва, на который он купил билет, оставалось четыре часа. Он курил и непроизвольно улыбался, ожидая возможно счастья, которое вот, вот на него должно свалиться. А на самом деле впереди его ждало неизвестное будущее, такое же непредвиденное для него, как и для его страны, которую он вознамерился укреплять и улучшать. И его совершенно не тревожила неизвестность. Он был полон задора и уверенности в себе.
  Скорый поезд привычно стучал колёсами на стыках рельс на пути в Москву.
  В Соединённых Штатах изобретатель Чарльз Тоунс подтвердил фантастическое изобретение фантастического инженера Гарина и продемонстрировал действующий образец лазерного устройства, готового к промышленному производству.
  В московских кабинетах высшей власти начала формироваться инициативная группа по устранению генсека Хрущёва от всех занимаемых постов.
  Колёса стучали. Прощай, Бурмундия!
  
  
  
  
  
  
  
  К Ы Р Г Ы С Т А Н
  
  
  
  
  "Здесь у рек совсем другие берега.
  По иному в них журчит вода..."
  ( Фольклор)
  
  1
  География самая интересная наука из всех. К ней, по интересу, приближается история. Но история на всех этапах развития человеческого общества в любом государстве всегда подделывалась под сильных мира сего, которые историю в свой жизненный период исправляли на возвеличивание своей личности. И отделяя зёрна от плевел, будущим поколениям приходиться преодолевать наслоения веков и противодействие продолжателей династий. А география наука, описывающая землю и её состояние, имеет достаточно постоянное материальное космическое тело по имени Земля, мало изменяющееся за тот короткий отрезок времени, которое охватывается нынешней цивилизацией. Ушли в небытие понятия о том, что земля плоская и стоит на трёх китах. Открыты все самые малые частички тверди, все народы и племена, живущие на планете. И всё на земле получило названия и определения.
  Советская десятилетняя школа до 60 - х годов ХХ века была лучшей в мире по внедрению знаний в головы своих воспитанников. И заканчивавший школу твёрдый троечник отлично представлял устройство земли, стран, состояние народов живущих на ней и этапы исторического развития. И не путал Джорджию с Грузией. Конечно, советская школа была насыщена коммунистическим патриотизмом и внедряла в головы своих учеников гордость за страну, в которой они живут, утверждая, что всё советское - самое лучшее. Но так поступают все государства, уважающие себя. К тому же страна действительно добилась невероятных успехов в кратчайший исторический отрезок времени, и ей было чем гордиться. Враги социализма за рубежом и внутри от злобы и невозможности крупно укусить разум теряли. И советские учащиеся прекрасно были осведомлены и знали, отчего в США негров вешают.
  Изучая географию, ученики школ знали деление мира на части света и их границы. Знали, что Азия это самая большая часть света отделённая от Африки Красным морем, Суэцким каналом и Средиземным морем на юге; Черным морем, условно Кавказом, Каспийским морем и условно каменным поясом Урала Азия отделялась от Европы на севере и западе. И Беринговым проливом на востоке Азия отделялась от Америки.
  Но это было европейское деление мира на части, как и летоисчисление от рождения Христа. И этот огромный азиатский материк разделялся советской географией по европейски на условные части. Малую Азию занимала Турция, Ближний восток - арабские государства до Персидского залива. Средняя Азия - республики Советского Союза (Туркмения, Узбекистан, Таджикистан, Кыргистан и южный Казахстан. Северный Казахстан примерно от пятидесятой параллели, по мнению автора, должен был относиться к Сибири). Иран, Афганистан, Пакистан считались средним востоком. Центральная Азия - понятие было относительное. Корея, Япония, советское Приморье и Камчатка с Чукоткой и Колымским районом назывались Дальним Востоком. Индия и Китай были сами по себе. Остальное относилось к юго - восточной Азии.
  А принято ли такое разделение мира на части другими народами, населяющими огромный континент, советские ученики не знали. Как представлено деление материка на части в Индии, Китае, в Арабском мире? Какое там летоисчисление, вероисповедание? Об этом ни ученики, ни их учителя почти ничего не представляли, и получали понятия по этим вопросам только из художественной литературы, начиная с книги Марко Поло и рассказов Афанасия Никитина. Было ли это сознательным искривлением в образовании советских людей, как и совершенно неполноценное обучение иностранным языкам, Очень возможно! Потому что для изучения Востока, Индии, Китая и европейских языков потребовалось бы занять большую половину учебного времени. В результате школьники могли освоить только латинский алфавит при изучении иностранных языков. А потом с ироний писали в анкетах "читаю и перевожу со словарём". Но при всём несовершенном, они знали географию и историю в европейском толковании значительно лучше и объективнее своих европейских и американских сверстников, выходящих одновременно с ними в жизнь. И Леонид Сугробин прекрасно представлял, куда несёт его страсть к познанию мира собственными глазами и ногами.
  Третьего июля 1962 гола Леонид Сугробин, инженер, сидел в купе среднеазиатского экспресса по маршруту Москва - Фрунзе и внимательно изучал географическую карту, изображающую Среднюю Азию с Казахстаном. По отношению к странам света, путь в город Фрунзе отклонялся от прямой линии, соединяющей Москву с Бурмундией на сорок пять градусов и лежал точно на юго - восток. Поезд от Курского вокзала пошёл на Рязань, Пензу, Рузаевку, Куйбышев. Южные границы Киргизии опускались до тридцать девятой параллели. Поезд миновал окраины Москвы и вышел на просторы. Впереди было трое с половиной суток жизни под постукивание колёс. Леонид свернул карту и кинул на зафрахтованную билетом верхнюю полку. Миловидная попутчица улыбнулась. -
  Похоже, Вы не знаете, куда поехали.
  Похоже. Но сейчас небольшое понятие имею. Можно начинать знакомиться.
  .
  Перед тем, как оказаться в среднеазиатском экспрессе, Сугробин нигде не задерживаясь, приехал на побывку к отцу Ивану Макаровичу и маме Тине. Старики обрадовались несказанно.
  - Давай готовь баньку, отец, - попросил Леонид. - Воду я сейчас в баки подам из колодца. Надо смыть забайкальские наслоения, очиститься от наложившейся накипи и стать свободным.
  После баньки за ужином Леонид рассказал родителям о своих планах уехать в Киргизию. Старики заохали.
  - Опять незнамо куда, - всхлипнула мама Тина. А Иван Макарович грустно сказал
  - Все дети меня покинули. Я - то думал, что младший со мной останется. Трудно жить одним старикам. А останешься, так и место для тебя уже есть. Заходил директор твоей школы неделю назад, спрашивал, когда вернёшься. Говорил, что возьмёт тебя завучем по труду. Чем не работа? И зарплата хорошая. Женишься, построишь дом большой, машину купишь и что ещё надо?
  - Я, отец, возможно способен на большее, чем быть учителем. Но я не знаю ещё в какой строй мне встать. Вы дали мне возможность стать образованным, и я прошу ещё дать мне время на становление. И все родители вокруг остаются одни. Дети - птицы. Им надо лететь.
  Из друзей и знакомых на малой родине Сугробин встретил только Саньку Ширяева. Он заглянул на несколько дней перед защитой. "Поднабраться сил от родной сторонки", - пошутил он.
  - Спасибо тебе за книги, дорогой,- поблагодарил его Леонид и спросил,- женой не обзавёлся?
  - Не получилось.
  - Что за чертовщина со всей нашей компанией, - ругнулся Сугробин. - Ни Смирнов, ни Фомин, ни мы с тобой. Никто не женился. У людей уже дети растут.
  - Что - то с нами не так, - согласился Александр. - А ты снова в дальнюю дорогу?
  - Ведёт меня куда - то внутренний голос. А ты остаёшься в Горьком.
  - Да. Распределился в какое - то СКБ. Представитель КБ долго меня пытал, в том числе и по предкам. Кто да что! Потом длинную анкету заполнил. Однако прислали заявку. Пиши пока на Главпочтамт. И я тебе буду писать на Главпочтамт в Фрунзе. После разберёмся.
  
  В конце жаркого июня, погостив две недели у Ивана Макаровича с мамой Тиной, Леонид Сугробин купил билет до города Фрунзе (в ту пору Фрунзе был столицей солнечной Советской Киргизии) через Москву, и известил телеграммой Виктора Фомина об отъезде. Виктор закончил к тому времени первый курс политехнического после увольнения из армии по болезни. Родители у Леонида ещё раз поохали перед отъездом. Но дальние путешествия настойчиво звали в дорогу, и никаких проблем Леонид не видел. Советский Союз устойчиво развивался во всех направлениях, несмотря на бестолковое шарахание Хрущёва во всех вопросах военного, гражданского строительства и международных отношений. В космосе летали спутники, которыми управляли несомненные герои. Спустя время, когда пилотаж был отработан и полёт в высокое небо не был чем-то необыкновенным, и Сугробин в то время работал в областях, близких космической тематике, его коллега написал стихотворение, в котором были такие строчки:
  "В космические дали ракеты улетают.
  Героев-космонавтов теперь не сосчитать.
  Космические карты в планшеты заправляют,
  А нас в командировки отправили опять" ..." .....
  Это немножко с юмором, немножко с сарказмом, потому что славы тому немалому количеству сотрудников, которые доводили дело до полётов, доставалось немного. На генсека и его генералов не хватало. Вот в эти годы и стал загнивать Советский Союз. Награды стали давать не по делам, на должности назначать по протекции и знакомствам и особенно по родству. (Был анекдот: в НИИ после очередного сокращения штатов остались только ВОРЫ, ДОРЫ, ЖОРЫ и СУКИ. ВОРЫ - высокоответственные работники; ДОРЫ - дети ответственных работников, ЖОРЫ - жёны ответственных работников; СУКИ - случайно уцелевшие конструкторы)
  Естественно при такой организации производства денег бюджет тратил больше и больше, а отдачи стране становилось меньше и меньше. Тот же сын Никиты Хрущёва, пока сам Никита был у власти, занял пост руководителя оборонного НИИ и гнобил действительных талантливых генеральных. "Сергей Никитыч сказал!". И все дела.
  Общенациональный продукт распределять стали очень не одинаково. А возникшее глухое недовольство давили той же репрессивной машиной, созданной в первые два десятилетия для подавления врагов. И давили прилично под руководством органа с модным названием "Ленинского ЦК", интерпретировавшегося каждым генсеком по своему. Такая система не могла не развалиться, стоило только подтолкнуть. Но это случилось потом. А тогда и мыслей не было о такой возможности.
  В голове у Леонида настойчиво стучала мысль: Средняя Азия, дебри центральной Азии и ещё чего - то неотвратимо толкавшее его в неведомое. Старший брат Леонида Валентин Иванович, также подъехавший в гости к Ивану Макаровичу, помог донести чемодан до вокзала. Путешествие в Кыргыстан началось.1
  В Москве без особых трений Сугробин закомпостировал билет на прямой поезд до г.ФРУНЗЕ в купейный вагон, дал телеграмму Виктору о точном времени прибытия поезда на станцию Пишпек. В оставшиеся часы до поезда погулял по столице, удачно купил на случайном выбросе в ЦУМе две цветные рубашки - распашонки, только входившие в моду: одну для себя, вторую, побольше, для Виктора. В конце прогулки прикупил продовольствия на дорогу и вечером вошёл в назначенное провидением купе скорого трансазиатского зкспресса, который должен был его доставить в "дебри центральной Азии", как назвал земли за Киргизией учёный и писатель Обручев, один из полуфантастических романов который так и назывался " В дебрях центральной Азии" (По его же роману "Земля Санникова" был снят известный одноимённый фильм) А начинались путешествия по центральной Азии из города Пржевальска, который стоит в сердце Киргизии на берегу прекраснейшего озера-моря Иссык -Куля, что в переводе означает "тёплое озеро"
  
  В купе поезда компанию Сугробину составили офицер-майор, серб по национальности, притащивший с собой пачку югославских газет, напечатанных кириллицей. И очень приятная молодая дама с десятилетним сыном. Дама ехала до Фрунзе, а майор сгинул как - то среди ночи после Арала. Дама и майор заняли нижние места согласно билетам, а Леонид и мальчик - верхние. Все быстро подружились, стол образовался общий, и прихваченные всеми бутылки вина сближали и вызывали откровенность в беседах. Год -то был ещё только 1962 и хрущёвская оттепель хотя и была насквозь фальшивой и больше походила на слякоть, всё ещё немного грела доверчивые сердца и незнакомые люди вели откровенные разговоры не очень опасаясь, что собеседником может быть стукач1. В первые же минуты появления Сугробина в купе он оказал милой попутчице несколько мелких услуг по устройству. Они перешли на "ты" и она стала называть его "мой мальчик", а он её "Джокондой" за появлявшуюся на её лице малахольную улыбку, возникавшую как бы ни к чему, \и в то же время призывавшую разгадать её состояние. Появившегося последним майора так и стали звать "Майор", а десятилетнего мальчика просто малыш. И вскоре позабыли как кого зовут по паспортному.
  
  Сугробин, выйдя на прямую дорогу к намеченной цели, быстро заснул, спал без сновидений и проснулся в разделительной станции Рузаевке. Здесь железные дороги расходились веером на север, Урал, восток и юг. Попутчики проснулись раньше. Джоконда изучала с сыном географию Германии, который плохо понимал, почему Германий две, а Советский Союз один. Немногословный майор читал белградские газеты, не пропуская ни одной строчки. "Наверное, пытался понять причины разлада между Тито и Хрущёвым", подумал Леонид. После кратковременного сближения с маршалом Тито, Хрущёв не осознал его самостоятельности во взглядах на мировой коммунизм, и отношения расклеивались. Народ не понял, но молчал. У Хрущёва со всеми зарубежными странами всё расклеивалось. Леонид выполнил водные и прочие процедуры, побрился и предложил попутчикам облагородиться после вчерашнего ужина. Пузатая бутылка болгарского портвейна освежила, и его потянуло на разговор.
  Слушай, майор, - сказал он полистав газеты. - ваша страна, как и мы в Союзе, читает и пишет "кириллицей", а вот из двадцати слов я понимаю только одно. Почему у славян такая большая разница в языке. В Украине был на практике месяц - там тоже мало чего понятно. По тексту кое - что понятно, а разговорный язык вообще туман.
  - Так видно Бог решил, чтобы новые Вавилонские башни не строили, - оторвался майор от газеты.
  - А вообще, зачем святые Кирилл и Мефодий составили для славян отдельную азбуку, отделив, таким образом, Россию и часть восточной Европы от латинского алфавита. С одним алфавитом народы были бы ближе друг к другу. И монахи, я думаю, не с какого - то видения им приснившегося, взялись за составление кириллицы. Это определённо было решение Константинополя. Составление значков в соответствии со звуками это только начало работы. Азбуку надо было внедрить. А это посильно только государству. Я в школе однажды обратился к словеснику, помнившему ещё царя. Так он мне сказал, чтобы не забивал голову. Я и не забивал. А иногда вспоминается непонятное.
  И мне не понятно. Но так давно всё было и ничего не изменится.
  - Ну не говори. У нас в Союзе всем народам, не имевшим письменности, внедрили кириллицу.
  - Это точно, - откликнулась Джоконда. В Киргизии письменный язык на кириллице.
  - И ещё мне интересно, почему такой народ, как китайцы, не отходят от такой сложной письменности, как иероглифы. Когда в 1949 году коммунисты победили окончательно, это было легко сделать. Миллиардная страна была сплошь неграмотной. И ввести азбуку латинскую, кириллицу или свою китайскую из тридцати знаков было совсем несложно, как несложно было бы и обучить грамоте весь народ. К примеру, как у нас была ликвидирована неграмотность в пять лет. А так им беднягам, чтобы новости в газете прочитать, надо две тысячи иероглифов знать и помнить.
  - Слушай, - отмахнулся майор. - Ты инженер, я военный. - Пусть этими вопросами академики занимаются. А наше дело извозчичье. Куда седок скажет, туда и повернём. Ты вот малышу, - кивнул он на мальчика, - что хочешь про Германию рассказывай. А он всё равно усвоит только так, как Джоконда скажет. Она же мать и немка по национальности.
  - Как это ты определил? - раскрыл рот Сугробин. И к Джоконде, - он правду говорит?
  Джоконда кивнула.
  - Ну, тогда я сам малыш. Больше с разговорами не лезу. И кстати, борщи из ресторана везут. Заказываем?
  
  К концу дня поезд пересёк среднерусские равнины и ушёл за Волгу у Самары. Дальше стальные пути вели его на Оренбург, Актюбинск, Аральск. Радующие глаз окрестности придорожных ландшафтов за Оренбургом окончательно сменились на бесконечные до горизонта степи с выгоревшими остатками весенней растительности. Иногда вблизи дороги стояли казахские юрты, возле которых возились полуголые ребятишки и отмахивались хвостами от назойливых насекомых привязанные к юрте лошади. Пожухшее безмолвие под высоко повисшим солнцем, жарко светившим через перегретый непрозрачный воздух. О кондиционерах в ту пору может быть, и слышали, но не видели - это точно. Настеж открытые окна с обеих сторон вагона прохлады не давали. Майор сказал, что надо пить чай с солью, чтобы не было жажды и начал первым. Леонид попробовал и сплюнул: "Лучше уж потеть!" Наша милая дама сняла с себя всё, и прикрывал её только лёгкий ситцевый халатик, отчего, когда взгляды встречались, она улыбалась как Джоконда.
  На вторые сутки под вечер стальной путь привёл экспресс к Аралу. В те далёкие времена озеро ещё существовало. И жило, и размножалось в нём огромное количество отличной рыбы, которую и продавали по неимоверно дешёвой цене несколько десятков женщин, выстроившихся в длинный ряд на земляном перроне вдоль всего состава. Сплошь вяленая и копчёная рыба пахла так завлекающе, что ни один из пассажиров не отказался от такого угощения и рыбу забирали охапками,т.к. понимали, что дальше рыбных станций не будет1.
  Чревоугодный рыбный запах заполонил всё пространство эшелона, а пассажиры и проводники приступили к немедленному пиршеству. И наша дружная компания занялась тем же. На стол была поставлена последняя "Столичная". И за здравие и за расставание с майором просидели до полной темноты. Огней за окнами не было, только сверкали крупные южные звёзды. Стихли последние гулёнщики и поезд заснул. Леонид лежал на верхней полке и думал, что надо проводить майора, приятного сербского славянина. Но пока об этом думал - заснул. Проснулся, когда стукнула дверь, закрывая купе. Поезд стоял. За окном была темнота. "Куда он?" - подумал Леонид и спустился, выжимаясь на руках, с полки и вышел в коридор. Саманный домик какой-то станции или разъезда освещался единственной лампочкой на единственном столбе. У столба стоял военный "козлик" и три человека возле него в военной форме. В одном Леонид узнал майора. Майор оглянулся на вагон, и Леонид махнул ему рукой. Едва ли майор заметил, но тоже махнул рукой и сел в машину. Зажглись яркие фары, и машина умчалась в темноту. Стронулся и поезд. Дежурный по разъезду провожал поезд, покачивая фонарём. "И занесло же серба в Союз, да ещё в армию, да ещё в пустыню. Как будто в народной Югославии нет места офицеру. И в центре Европы". Хотя где-то недалеко от этих мест был построен и развивался Байконур, но тогда это название ещё мало что говорило широкой публике. Мысли пронеслись и исчезли. Каждому своё. Куда меня несёт. Построил бы дом на берегу Хилки, женился на школьнице, рыбачил, охотился, хорошо закусывал и растил много детей. Или остался у Ивана Макаровича, работал бы завучем с хорошим директором, вернул затерявшуюся любовь и покой дорогой...Ан нет!
  Время близилось к трём ночи. Леонид осторожно, стараясь не греметь, и не помешать сладкому сну своих спутников, открыл дверь и также тихо прикрыл и повернул фиксатор замка. Тихо, тихо разделся и поднял руки к верхним полкам, чтобы подтянуться к своему месту. Но неожиданно его правую руку перехватила невидимая нежная рука женщины, которая, как ему показалось, безмятежно и крепко спала на нижней полке, как и её сын над ней на верхней, и потянула за руку вниз к себе. Он опустился на краешек полки, и уже вторая рука обняла его, и едва слышный шёпот произнёс "Ну, наконец-то, мы одни..." И за окном, и в купе была полнейшая темнота.
  Путь поезда от Аральска пошёл километров сто прямо на юг, а затем повернул на юго-восток, проходя фактически по правому берегу реки Сыр - дарья, где широко раскинулись пески Муюн - кума, а по левому берегу пески Кызыл - кума. Но где в пустыне вода, там и жизнь. Сыр-дарья дарила пустыням оазисы, в которых ключом била жизнь, и жило оседлое население в посёлках и небольших городках. Наиболее крупный из городов был Кзыл-орда на полпути между Аральском и Ташкентом. За пустыней Кызыл-кум текла река Аму -дарья. В междуречье с незапаметных времен возникали и исчезали цивилизации. Могучие и не очень; многовековые и одногодки. Бывал здесь Александр Македонский, чья империя рассыпалась сразу после его недолгой, блистательной военными победами, жизни. Во втором тысячелетии новой эры пронёсся вихрем, сметающим государства и народы, Чингиз - хан. Потом Тамерлан ( Тимур) покорил и объединил всю территорию от Китая до Каспия. Потом народы долго жили и так и сяк, сменяя названия государств и правителей, пока на эти края не обратила своё державное внимание Российская империя и в течении Х1Х века неторопливо, неназойливо подчинила всю территорию до Персии и Китая. Казахи, киргизы, таджики, узбеки и масса других народностей вошли под могучее крыло Российской империи. Также как и Кавказ от Каспия до Чёрного моря и до границ с Персией и Турцией. И ничего не могли поделать с этим Англия и её единомышленники, хотя кипели от злобы. Помешать России привлечь под своё крыло эти территории они не могли. Всё, что могли сделать англичане, так это не дать России выйти на прямую границу с Индией, для чего они передали Афганистану узкую полосу безжизненной горной земли, шириной в сотню километров и длиной около тысячи. Императоры российские, наверное, не очень заботились о простом народе, но основную линию продвигали очень целенаправленно. Иногда проигрывали, как в Японской войне, не достигали всех поставленных целей (как к примеру в войне с Турцией за освобождение Болгарии не получили выход к Дарданеллам), но к концу Х1Х века имели единое государство с едиными границами в одну шестую часть всей твёрдой поверхности земного шара.
  Большевики, взявшие в 1917 году брошенную всеми российскую империю в свои руки, очень целенаправленно провели все акции по сохранению границ нового государства в рамках рухнувшей империи, отпустив только без боя Финляндию, Прибалтику и Польшу. Но это было так и запланировано Ленинским правительством разрушителей Российской империи. В средней Азии вооружённое сопротивление так называемых "басмачей" продолжалось до конца тридцатых годов. Но народные массы, жившие при своих князьях в самой глубокой нищете, приняли Советскую власть. И мирная жизнь вернула угнетаемым народом самосознание, культуру и государственность.
  В междуречье между Аму-Дарьёй и Сыр-дарьёй, и сейчас стоят и живут древнейшие города Самарканд, Хива, Бухара, Коканд и др. И под песками погребены неисчислимые города и поселения, до которых не добралась лопата археолога. Их откапывали понемногу. Но теперь после распада великого государства, возможно никогда археологи и не придут на эти территории.
  Поезд шёл по пустыне вдоль Сыр-дарьи, останавливаясь в оазисах. На станциях продавались фрукты, арбузы. дыни по немыслимо дешёвым ценам, как рыба в Аральске.
  Проснулся Леонид, когда, не уходившая далеко и ночью, жара снова заполонила вагон, и яркий свет белого солнца пустыни освещал все потаённые уголки. Он посмотрел вниз. На столике грудой лежали яблоки, персики, виноград, огромный арбуз и дыня, уже вскрытые и сочившиеся буйным соком. И ещё неизвестные ему плоды, желающие прыгнуть прямо в рот. Малыш по уши погрузился в арбузный ломоть, а напротив сидела совсем не Джоконда, а милая женщина, светящаяся лучезарной улыбкой, предназначенной как будто для него.
  - Это сон? - спросил Леонид. - Я в гостях у Шахерезады? Откуда такое изобилие?
  
  - Только что проехали Кзыл - орду. Мы вышли с малышом и немного взяли на дорогу. Во Фрунзе всё это есть. Так что просим к столу.
  Чуть попозже, когда время подошло ближе к вечеру, попутчица Леонида, покопавшись в баулах, выставила на стол бутылку удивительного напитка под названием "Шартрез"
  - У нас сегодня последний день пути. Впереди ночь и утром путешествие закончится. Так пусть оно останется в памяти приятным, и будет вспоминаться в грустные минуты как что-то радостное, пусть прошедшее и далёкое. Ты не думаешь обо мне плохо? Ты показался мне, мой мальчик, таким светлым, неиспорченым, излучающим радость жизни. И я не устояла от желания окунуться в твою ауру, чтобы самой стать светлее...
  - Я что - то почти ничего не понимаю, - смутился Леонид.
  - Ты едешь в страну, где можешь познать новое о жизни и её смысле. Киргизия рядом с Индией и индийские понятия о человеке проникают туда, можно сказать, через атмосферу(передача информации через торсионные поля, как определят такое явление учёные начала ХХ1 века ) Когда нашу семью вместе с другими вывезли из немецкой Поволжской республики в 1942 году и выбросили на голые камни, надежда была только на Бога. Мне было двенадцать лет, а сестрёнке и братику было шесть и семь. И мы молились и не умерли. А потом мне попалась книга о индийских верованиях ещё дореволюционного издания и я увлеклась. И то, что я пришла к тебе, не считаю никакой распущенностью, а только очищением.
  Леонид пожал ей руку и поцеловал пальчики каждый в отдельности.
  
  Напиток "Шартрез" ему был знаком со студенческой Перми. На первые пермские майские праздники он гулял с Чащихиным по набережной у речного вокзала, желая расслабиться. И они набрели на киоск, стоявший в стороне от главной аллеи. В углу витрины Леонид увидал высокие бутылки с этой надписью и означенную крепость в 44 градуса. Название он слышал. В местной комсомольской газете поэт - сатирик укорял стиляг, что мол "пьёт кампания Шартрез..." В общем наличие градуса и названия связанного со стилягами подвигнули ребят тогда на очередное познание. Напиток был необыкновенно хорош. Первое впечатление таково, что ты сунул в рот ежа. Но это длилось только мгновенье. Далее в тебя вливалась необыкновенно приятная жизненная сила. Потом уже, в трущобах за общежитием, он и Женька Крюков обнаружили киоск, а в нём в дальнем углу витрины покрытые паутиной бутылки с выцветшими этикетками под названием "Шартрез". Этот киоск, подсоединив Зосима со Стасом Руденко, они посещали целых два месяца, пока все не выбрали. А продавщица подарила им последнюю бутылку за то, что они её так выручили с никудышным напитком, который ни один алкаш в её дремучем углу не брал. А последний раз Сугробин побаловался Шартрезом уже в конце семидесятых в Москве, где он был в командировке и жил в служебной министерской гостинице на набережной Горького у Больше - Устьинского моста. И по какому-то случаю в это же время появилась в Москве его жена и заглянула к нему в гости. И они, гуляючи по окрестностям, набрели на магазин с этим напитком и в гостинице с удовольствием приняли. Более в жизни Леонида Ивановича ликёр Шартрез не появлялся.
  Не доходя какой-нибудь сотни полторы километров до Ташкента, поезд повернул круто на Восток и далее почти прямо по параллели лежали Чимкент, Джамбул и Фрунзе. Пассажиры в купейный вагон уже не подсаживались. На короткие расстояния транжириться им не было смысла. Все жили экономно. Вечерело. Поезд равномерно укладывал пространство под колёса. Южные вечера коротки. Кажется, ещё почти день и чуть смеркается, как вдруг наступает темнота. Постукивали на стыках колёса, посапывал набегавшийся по вагону и дополна наполнившийся фруктами, малыш на верхней полке. Сугробин с Джокондой сидели рядком обнявшись, по глоточку отпивали Шартрез и закусывали губами. Вкуснее закуски не придумаешь. Они знали, что завтра расстанутся и никогда не увидятся. И уже совсем за какие- то минуты до прихода поезда на станцию Пишпек, Джоконда повторила, что она и её родители - перемещённые в Киргизию приволжские немцы, Леонид чего-то понял. Но окончательно понял через полгода, когда среди его новых друзей появились и немцы. Она пребывала где-то в сотне километров от столицы, и у неё все было хорошо и при ней. И было ей 32 года, ему 23, над чем и посмеивались. И было удивительно наполненное жизнью состояние, что казалось состояние любви вечным и нескончаемым, а не минутным проходящим и исчезающим.
  Ночные часы мелькнули и исчезли. Город Фрунзе приветствовал Сугробина вечными снегами горных вершин Киргизского хребта, длинной полосой вытянувшейся на юге. Утренний воздух был чист и свеж. Виктор Фокин встречал его на станции Пишпек, что в нескольких километрах от главного вокзала. Джоконда прижалась к нему на мгновенье и подтолкнула к выходу. Леонид спрыгнул на низкий перрон и поезд ушёл. Виктор спешил к нему от маленького вокзального здания. Они обнялись.
  П
  
  С Виктором Леонид не виделся после памятной встречи трёх друзей и трёх подруг, когда ещё не покинул мореходку. А через полгода Виктор выпустился из авиатехнического училища лейтенантом и попал в такую часть, о которой никому никогда не рассказывал. Но из которой через два года выбрался чуть живой, списанный из армии и без роскошной шевелюры, которой завидовали в школе. Но под родительским кровом оклемался и сейчас заканчивал первый курс Фрунзенского политехнического на факультете технологии машиностроения. Родители Виктора поменяли место жительства и нестабильный климат средней России на благословенный южный край. Они купили там домик с четырьмя сотками земли, засаженными виноградником, персиками, абрикосами и благоденствовали. Отец Виктора, железнодорожный машинист, поменял профессию и стал работать на оборонном заводе слесарем.- сборщиком. В семье были ещё два брата близнеца десяти лет.
  Время от восемнадцати до двадцати трёх делает из мальчиков мужчин. Виктор за это время раздался в плечах и по торсу, и будучи ростом на десяток сантиметров выше Леонида, выглядел весьма внушительно. Внушительность добавляла загорелая до цвета залежавшейся бронзы, лысина во всю голову. В общем, перед Сугробиным предстал бывалый мужчина. Сам Леонид остался стройным по мальчишески. Но за прошедшие годы из застенчивого паренька из глухой провинции, он превратился в достаточно образованного человека, почувствовавшего в себе силу к свершениям и кое-какую цену самому себе.
  Виктор смущённо улыбнулся, видя внимательный взгляд на лысину.
  - Понимаешь, в таких местах пришлось служить" - сказал он Леониду. И подхватил его небольшой чемодан. - Ты что, совсем голый приехал. Никакого веса не ощущаю, - крикнул он, раскручивая чемодан одной рукой во все стороны. - Хотя здесь одежда ни к чему. Я шесть месяцев хожу в босоножках без носков, полотняных штанах и в одной рубашке или майке. Одежда только для официальных представлений требуется.
  Сугробин действительно поехал в Киргизию с небольшим чемоданом и минимальным количеством вещей. Дополнением к крайне необходимым вещам была только чистая записная книжка. В холодное Забайкалье он нагрузил солидный чемодан и рюкзак, набив их чем надо и не надо. И мучился, передвигая вещи по вокзалам и улицам, не имея по бедности, возможности нанимать носильщиков и такси. Также тяжело ехал обратно. И пришёл к единственно правильному решению: его багаж должен состоять из одной законченной единицы. Будь это чемодан, рюкзак или саквояж. Вещи только те, без которых не обойдёшься. Никаких перегрузок на руки и спину одновременно. Все остальные вещи должны лежать в кошельке, где деньги. И никогда более его не давила дорога и не путались в мыслях сомнения о том, как он будет справляться с нетранспортабельным грузом. И с лёгкостью оставлял в местах пребывания вполне пригодные вещи, которые ему не нужны были в дороге. В качестве тары он брал портативный чемодан, в который нельзя было уложить более двадцати килограммов, даже если его загружать кирпичами. Или рюкзак, если путешествие было спортивным или вроде того. Он стал навсегда мобилен и при всём.
  От станции Пишпек до дома Фоминых было километра полтора. Друзья шли по улицам частновладельческого посёлка, не асфальтированных, пыльных. Совсем как в задрипаном городке старой России. Только тополя росли пирамидальные, а не сребристые и за палисадом стояли усыпанные плодами персиковые деревья и золотились гроздья винограда.
  Хорошо, когда ты куда - то едешь, и тебя после недельной дороги встречают близкие и доброжелательно расположенные к тебе люди. Трёхкомнатный побелённый снаружи домик, летняя отдельно стоящая кухонька и участок сотки в три-четыре густо засаженный виноградом, встретил Леонида ласково. Отец Виктора встретил их у калитки. Пацаны стояли за ним, а мать радушно открыла дверь летней кухни и пригласила к столу, посредине которого стояла традиционная русская бутылочка.
  - Нет, нет! - сказал Виктор. - Сначала в душ на пять минут и пусть переоденется по - здешнему. Костюм пусть снимает до визита к директору завода.
  Душевая кабинка в саду с двумя двухсотлитровыми бочками с водой на крыше Струйки тёплой воды, постоянно подогреваемой солнцем, смыли дорожную пыль и охладили. А лёгкая распашонка и полотняные брюки, которые Леонид привёз как вещь необходимую, сразу сделали его местным. Вторую рубашку в целлофане он вынес и подал Виктору.
  - А это тебе. Я подумал, что в вашей столице таких рубашек может и не быть.
  - А я об этом мечтал, - ответил Виктор и тут же натянул её на себя.
  - Двоюродные братья, - засмеялась мать. И дружелюбность встречи удвоилась.
  
  Два обеденных часа протекли в беседе, ностальгических воспоминаниях. Леонид рассказал о всех европейских и сибирских новостях, о событиях оставленного ими городка, о себе и своих намерениях. Леонида пригласили пожить, пока он будет устраиваться, и пообещали помочь с пропиской. В байкальских размышлениях Сугробин уже сетовал, что по правилам контроля за населением в СССР надо было получить разрешение на жительство (так называемую прописку), а уже потом быть принятым на работу в этом населённом пункте.
  После завтрака и небольшого отдыха Виктор предложил прогулку на первый просмотр города. У него второй день были каникулы.
  - Отличное предложение, - согласился Леонид.- Прежде чем город покорять, надо знать, что покорять.
  Они вышли за калитку, снова прошли по зелёным и пыльным улицам с полкилометра и сели на троллейбус. Через полчаса троллейбус привёз их в самый центр. "Кафе Сон - куль", - объявила кондуктор. - "Кто Сон - куль спрашивал?"
  Когда в 1989 году Сугробин приехал в столицу Киргизии в командировку и хотел вспомнить дорогу к дому Фомина, он так и не вспомнил. Переписка у них давно прервалась, адреса не было, время командировки ограничено. И навестить или что-нибудь разузнать о школьном приятеле у него не получилось по нехватке времени. А надо было принять за точку отсчёта станцию Пишпек и побродить по пыльным зелёным улицам часок - другой. Не сложилось. Но название Пишпек было последним осколком истории русского военного поселения, основанного в Чуйской долине в шестидесятых годах Х1Х столетия, как и поселение Верный, ставшим столицей Казахстана г. Алма - ата.
  Современной архитектуры, из бетона, алюминия и стекла кафе "Сон-куль" в четыре этажа, (четвёртым этажом была крыша, заставленная столиками под зонтиками) стояло на главной улице, по которой шёл троллейбус. И было первым домом на перпендикулярном к ней парковом проспекте, шириной в сотню метров, который своими невероятными по красоте зелёными аллеями из всех возможных форм растительности, уходил вглубь города. Движение транспорта по проспекту было с двух сторон у зданий его обрамляющих, а средняя, зелёная часть предназначалась для гуляний и отдыха. На другой стороне главной улицы был большой сквер с кинотеатром и павильоном минеральных вод. За сквером стоял дом правительства. Справа от него стояли новая 4-х этажная республиканская библиотека и театр оперы и балета. За домом правительства сквер переходил в парк им. генерала Панфилова. И повсюду цветники, бесчисленные и бесконечные клумбы и просто аллеи цветов самых необыкновенных и незнакомых Леониду. И розы, розы. розы. Огромные, в блюдце чайное розы всех цветов и оттенков. И розовый аромат. Леонид буквально одурел от розового аромата и судорожно раскрывал рот в поиске чистого воздуха. И Виктор, видя его оцепенение, вытащил Леонида из розовых кустов к деловому месту, где на переносном мангале узбек жарил шашлыки на деревянных коротких шампурах, а рядом другой узбек наливал из бочки (правда с краном) какой-то розовый напиток. Шашлыки были из некрупных кусочков баранины в общем граммов на пятьдесят. Но и стоили они 15 копеек. И стакан вина 40 копеек. Так что 4 шашлыка и стакан вина стоили один рубль. Шипящие сочные ароматные кусочки баранины и мягкое портвейновое вино подействовали умиротворяюще и Леонид был с первых минут счастлив, что приехал в этот экзотический край, где уже в первый день так здорово. И дальше будет только лучше. После шашлыков они присели в тень на парковую скамью и курили. Изнуряющая 38-градусная жара под солнцем в тени ослабла. За скамейкой по булыжному руслу бежал ручеёк прозрачной воды.
  - Это арык, - пояснил Виктор. - По всему городу текут с гор, орошают и охлаждают. Магистральные арыки достаточно крупные, а такие как этот - это уже разборные.
  - Здорово, - восхищённо пробормотал Леонид. - и знаешь, что мне сейчас представляется. А представляется мне, что всё, что со мной было до сегодняшнего дня, это какая -то приснившаяся мне жизнь. И что я появился в мире вот таким, каким сейчас есть совершенно без прошлого и прошлых наслоений. Позади ничего, и впереди совершенно чистый лист. И я начинаю жизнь заново.
  - Я также ощутил себя, когда оклемался у родителей и понял, что ничего не потеряно, - сказал Виктор. - Гульнём тогда сегодня по такому поводу.
  .
  Следующие дни Леонид с Витей посвятили прописке. В городе жил земляк с малой родины, который приехал и обосновался здесь сразу после войны. Где и кем он работал, для Леонида осталось нераспечатанной тайной. С ним был хорошо знаком отец Виктора. Он позвонил этому земляку. Тот принял ребят у себя дома. Леонид подал ему паспорт и военный билет. Земляк посмотрел и сказал, чтобы они приходили снова к нему домой через два дня. Дом у него стоял в зелёных улицах через три квартала за парком Панфилова. В усадьбе, занимавшей не менее полгектара, двадцати метровый по длине и двенадцати по ширине одноэтажный с мезонином каменный особняк скрывался под кровом фруктового сада с фонтаном и беседкой. Как он заполучил такой кусок земли в центре столичного города в километре от дома правительства и построил огромный по тем годам особняк? Сугробин был восхищён предприимчивостью земляка. Но его никак не затрагивали такие материальные дела. Он был ещё романтиком и остался им навсегда, хоть и представлялся на четвёртом десятке, как "циник - романтик". Такой -то земляк и прописал Леонида в два дня без видимых хлопот. И Леонид с Виктором решили поставить земляку самый крутой коньяк. Выбор коньяков в магазине за оперным театром тогда был сногсшибательный. Было ещё только лето 1962 года. Витрина сияла. Три, четыре, пять звёздочек... Армянские., грузинские, дагестанские... КВ, КВВК, КС. ОС...Они выбрали бутылку армянского ОС коньяка. Выдержка у него была свыше 10 лет, и название он имел "Очень старый". Гордые, они принесли бутылку земляку и поставили перед ним на стол, ломящийся от закусок. Не в укор нынешним новым, даже самым образованным, но такой стол и им не создать без предварительного обучения. Стол был гостевой в три с половиной метра длиной и шириной в полтора. Не знаю, то ли блеснуть хотел советский нувориш перед молодыми неимущими, то ли похвастаться своими возможностями ему было некому. Не знал этого Сугробин. Не знал и Фомин.
  Кроме наших друзей был ещё в гостях скромный мужичок в возрасте хозяина и больше никого. На столе на деревянном блюде лежал жареный поросёнок, на другом блюде индейка с каштанами, на третьем ломти бараньих окороков зажаренных по шашлычному, и издающих умопомрачительный запах. Балыки из осетра, сёмги и белуги. Икра осетровая и кетовая в глиняных горшочках, грибы маринованные и чёрт ещё что. И фрукты, фрукты и цветы...
  - Прошу к столу, - широким жестом пригласил хозяин. - Потешимся, чем Бог послал.
  Он налил всем принесённый коньяк армянского разлива марки ОС, выпил, покрутил головой и сказал, что этот напиток, пожалуй, не для него. И выволок жестом фокусника два прямоугольных литровых штофа, как оказалось, с великолепной самогонкой. "Вот, угощаю!" Угощались все до позднего вечера следующего дня. Штофы почему-то не пустели. Толь они были самовосполняющиеся, толь хозяин был фокусником. Леонид плохо помнил события, т.к. засыпал и просыпался за столом. Но когда они с Виктором покидали гостеприимный дом, от поросёнка и индейки не оставалось ничего. Да и остальные блюда изрядно поредели. Хозяин улыбался, провожая ребят и слушая их восторженные отзывы о празднике.
  - Как жаль, что нельзя нажраться хотя бы на неделю, - сказал Леонид Виктору, когда они обнявшись пробирались домой едва перебирая ногами. Шпаны и бандитов, обижающих выпивших прохожих, тогда не было. Появились эти люди уже при "демократическом" режиме.
  Утром, проснувшись на раскладушке под абрикосами, Сугробин сказал смотрящему на него одним глазом Виктору -
  - Пожалуй, на первой строчке чистого листа новой жизни я поставил очень жирную кляксу.
  - Не бери в голову, - ответил тот. - Взгляни на паспорт, если не потерял. Целый? Ты теперь постоянный житель самого лучшего города Средней Азии. Тебе было душно ночью? Нет! А какой чистый воздух сейчас. Вот и весь фокус. Рядом снежные горы и ночью прохлада спускается с гор в долину и убирает дневную духоту. Во всех остальных столицах месяцами спать невозможно без мокрого полотенца. И зимы в городе нет. А двадцать километров проедешь до предгорья и три месяца можешь на лыжах кататься. А в Алма - Ата зимой морозы до двадцати не сюрприз. До неё всего - то полтораста километров, но эти столицы разделяет перевал. Вставай, и сразу под душ. И облагородимся. А к жаре через две недели приспособишься.
  Через полтора месяца, получив доверие на службе и прописавшись в общежитии, Леонид с Виктором ещё раз посетили гостеприимный дом земляка, чтобы выразить благодарность и признательность. И снова не отпустил хозяин ребят без застолья, экспромтного и невероятного.
  Ш
  
  Через день после пирушки, со штампом в паспорте о принадлежности его к числу постоянных жителей г. Фрунзе, Сугробин был принят инженером-конструктором Ш категории в СКБ (специальное конструкторское бюро) союзного машиностроительного завода имени Фрунзе. Завод выпускал в числе своей немалой номенклатуры и знаменитый пресс - подборщик для подбора скошенного в валки сена, соломы, прочих злаков, выращенных на полях и одновременно прессовавший это добро немедленно в портативные плотные прямоугольные тюки, удобные для транспортирования и хранения. Большой спрос имели эти машины в бумажных отраслях и в полиграфическом производстве, где происходила утилизация макулатуры. Это была достаточно сложная машина с автоматическим аппаратом, обвязывающим спрессованные тюки проволокой с четырёх сторон за один рабочий ход аппарата. А затем выталкивала спрессованные тюки в прицепленный за машину контейнер. При работе на полях привод осуществлялся от тягового трактора. На промышленном производстве машина работала от электромотора. Машина выпускалась крупной серией. В конструкторское бюро по модернизации и сопровождению в производстве этой машины и определил Сугробина начальник СКБ, высокий и тонкий рыжеусый хохол Алексеенко, к которому Леонида направил зам. директора по кадрам, услышав о его желании работать конструктором Алексеенко долго рассматривал его диплом с выпиской и недоумевал, почему инженер распределился в преподаватели.
  - Год отработал, а инженерных знаний не прибавил. А у меня каждый инженер есть конструктор, творец, создатель, если сказать проще и понятней. Понимаешь! А какие конструкции ты создашь?
  - Я сконструировал аэросани, и они были построены и поехали, - приврал немного Сугробин, потея в духоте кабинета с одним маленьким вентилятором, дующим на начальника.
  - Аэросани?! И они поехали. Это уже интересно. У нас есть свои "аэросани". На полях работают. Это хорошая машина, но нуждается в модернизации - сказал Алексеенко, закрывая диплом и отдавая его Леониду. - На разработку тебе рано. А на модернизации и сопровождении в производстве поднатаскаешься, поймёшь, что к чему. - И попросил секретаршу: - Вызовите мне Клименко.
  - Через минуту вошёл высокий крупный блондин с непокорной спадающей прядью волос, круто хромающий на правую ногу, обутую в ортопедический ботинок.
  - Вот, Алексей Григорьевич, - кадр тебе. Я обещал в сентябре молодого специалиста, но этот раньше пришёл. Зарплату я ему определяю в сто двадцать рублей. - Алексеенко поставил цифру в приёмной записке. - И премии иногда бывают, - повернулся он к Сугробину.
  - У меня молодые по второму году на ста рублях сидят, а новенькому сразу сто двадцать, - буркнул недовольно Клименко.
  - Получат и они. А, - он посмотрел на фамилию в записке, - Сугробину даю, потому что он в горах Забайкалья аэросани спроектировал и они поехали... Всё! Забирай. И в табель с сегодняшнего дня. Отнесёшь обратно в кадры, - протянул он приёмную записку Сугробину.
  
  Алексей Клименко, инвалид с детства, родился в Киргизии, носил фамилию на "ко", но был русским. Было ему тридцать два. Он был женат и родил сынишку. На увечность ни он, ни окружающие внимания не обращали, и он участвовал во всех мероприятиях, разве что только в футбол не играл Он то и стал руководителем Сугробина и первым наставником. Когда Алексеенко назвал сумму оклада в 120 рублей, сказав при этом, что и премии бывают, Леонид мысленно почесал затылок, вспоминая Бурмундию и 450-500 в месяц. Но вспомнил, что четыре шашлыка и стакан красного стоят один рубль. Это значило, что на тридцать рублей он мог купить 120 шашлыков и 30 стаканов вина. А жить он собирался в общежитии заводском, узнав при оформлении о доступности. И опять же он шёл по своей генеральной линии, прочерченной ещё в институте. И эта должность, и работа должны были прояснить в его мутных мыслях путь, по которому он пойдёт дальше.
  Было знойное среднеазиатское лето. Самая середина июля. Время отпусков. В группе был на работе только Клименко и сражался, как мушкетёр "один за всех". И на помощь ему был брошен Сугробин. Была сорокаградусная жара. Северянин Сугробин, прибывший в страну неделю назад, выглядел не лучше пескаря на песке.
  
  - Ладно, тёзка! - сказал Клименко.- Будем знакомиться сами, знакомиться с заводом и начинать совместно работать. Работать пока будем вдвоём. Все в отпусках или командировках. Я тебе покажу все объекты, с которыми тебе надо будет общаться, познакомлю с людьми и вперёд. Вот твой стол, твой кульман.1 А теперь идём.
  Завод был большой. Клименко хромал, но шёл быстро. И первичное знакомство прошло за полдня. Но когда возвращались в КБ, Сугробин еле волочил ноги и плюхнулся на стул, дыша, как загнанная лошадь. Клименко сел за свой стол и начал разбирать кучу записок, оставленных ему за время отсутствия, и названивать по телефону. Потом взглянул на нового работника, издыхающего от жары и усталости, и привлёк внимание копировщиц, которые сидели в зале одна за другой возле стены с окнами.
  - Ну, как, девочки? Новичок у меня жить будет? Или не выдержит? С утра, я как помню, он был бодренький и вы на него посматривали с интересом, а сейчас вам как бы безразлично.
  Девчонки хихикнули. Леонид достал платок, и в который раз вытер мокрый лоб.
  - Выдержит. - успокоил девчонок Клименко. - Он в Забайкалье сорокоградусные морозы выдержал. И мы зачтём ему нашу жару как плюсовые климатические испытания наших машин, отправляемых на Кубу.
  - Отвёл бы ты меня, гражданин начальник, покормиться в вашу заводскую едальню, может и оклемаюсь, - пробормотал измученный Сугробин.
  
  Сугробин проходил акклиматизацию недели три-четыре. И потел, и простужался и ел очень мало, пока не вывел из себя лишнюю воду и жидкие мышцы. Подсох, похудел, покрылся южным загаром и стал похож на местных. К тому же, город Бишкек (будем называть его по современному) находится в уникальном месте во всей Средней Азии. Он расположен в середине Чуйской долины по названию реки Чу, которая берёт начало напротив города за Киргизским хребтом, бежит до западных берегов озера Иссык-куль, но не впадает в него, а вильнув, уходит в долину своего имени. Потом пробегает в полсотне километров от Бишкека и, повернув на северо-запад, уже в Казахстане теряется в песках Муюнкума, даже сухим руслом не доходя до Сыр-дарьи, куда природа, повидимому, её направляла. От реки Чу проложен к Бишкеку большой Чуйский канал. Сам город расположен в предгории Киргизского Ала-ТОО. И предгорье, и цепь снежных пяти тысячников отлично видны невооружённым глазом, т.к. находятся всего в 30-40 километрах от города и составляют экзотический пейзаж города. Да и сам город находится на высоте в 900 метров от уровня океана. И оттого в нём нет изнуряющей жары и духоты. По городу бегут арыки с горной водой. Ночью прохлада с гор спускается на город, и с полуночи нет уже никакой духоты и потоотделения. Спать под простыночкой одно удовольствие. Опять же днём, скрывшись в тени деревьев, также находишь прохладу. Климат этот был вполне пригоден для здорового организма Сугробина. Стоило только придышаться. И через месяц акклиматизации он уже мог выпить водку с Клименко, закусить горячими мантами1 и не морщиться. А копировщицы, все незамужние недавние десятиклассницы, улыбались ему приветливо. Он был чистокровный северный славянин.
  
  На обед Клименко отвёл Сугробина в ИТРовскую столовую. И, несмотря на непрерывное потовыделение, Леонид съёл весь обед, состоявший из борща, шнитцеля, винигрета и стакана чая. И почувствовал себя бодрее.
  Вот пришёл бы устраиваться к середине дня, с обеда бы трудовую жизнь и начал, - хмыкнул Клименко, собирая грязную посуду на поднос. - Без своевременной еды и надорваться можно. Иди гуляй. Через полчаса подойдёшь, будем ставить себе задачи.
  Сугробин зашёл в заводской скверик и присел в тени у небольшого фонтанчика, закурил и занялся экономикой. Обед без фруктов и выпендрёжей обошёлся в полтинник. Хлеб тогда подавался на стол бесплатно без ограничений. И голодный и безденежный мог взять на пятак два стакана чая и плотно перекусить углеводами и немного сахаром в чае. Он посчитал и определил, что если быть экономным, то еда ему обойдётся в тридцать пять - сорок рублей. Потом прикинул всё остальное и понял, что не умрёт голодный и холодный. Но оказать помощь родителям, как он делал из Бурмундии, не сможет. О том и сообщил им в ближайшем письме с просьбой не осуждать.
  
  К концу первого месяца пребывания в солнечной Киргизии все производственные и бытовые вопросы у Сугробина были решены. И без напряга. Получил первую зарплату, устроился в общежитии в полукилометре от проходной в трёхместном номере на втором этаже, высоком и плошадью в 6 метров на брата. Точь в точь по нормам ХХ1 века, принятым капиталистической властью для выселяемых из собственных квартир неплательщиков. Платить за номер надо было около пяти рублей: за проживание, за мебель, за постель и регулярно меняемое постельное бельё и даже за радио точку. И само собой за воду, отопление, освещение и пользование электроприборами на кухне и горячим душем в цокольном этаже... Такая филантропия нашим капиталистическим правителям даже в самом страшном сне не присниться. И вспоминая в сегодняшнем бытие дни прошедшие, Леонид Иванович мог сказать, и говорил при случае, что "про социализм и тем более про "развитый" социализм можно наговорить и подтвердить фактами массу неприглядных событий и деяний. Но осуществлённые социальные принципы социализма, требовавшие создание каждому члену общества достойной не голодной жизни и уверенности в том, что если народишь детей, то они не будут брошены и растоптаны, никогда не стояли, и стоять не будут перед любой формой капитализма. Капитализм как был, так и останется обществом, где человек человеку волк. И пусть первый опыт нового социалистического общества потерпел неудачу из-за не готовности интеллектуального состояния людей и не состоятельности вождей, капитализму в его собственной безрассудности, подтверждаемой политикой США и Евросоюза в первые годы ХХ1 века - крышка и не позднее как к середине этого века. Жаль, что "не придётся увидеть это своими глазами", говорил Сугробин самому себе в размышлениях.
  
  При отъезде от приветливой семьи Виктора Сугробин поставил вечернюю бутылку. Леониду пожелали успехов в работе, влюбиться в пригожую женщину и закрепиться навсегда в благословенном краю, где лето полноценное полгода, а зимы не бывает. И расстались ещё более дружелюбными, чем прежде. В течении пребывания в Киргизии дружба не прерывалась
  1962 год. 11 - 15 августа. Осуществлён запуск космического корабля "Восток - 3", пилотируемого космонавтом Андрианом Николаевым.
  1962 год. 12 - 15 августа. Осуществлён запуск космического корабля "Восток - 4", пилотируемого космонавтом Павлом Поповичем.
  Советский Союз осуществил групповой полёт и совместную посадку космонавтов. Люди гордились и ликовали.
  1962 год. 1 ноября. В Советском Союзе осуществлён первый в истории человечества запуск ракеты в космическое пространство по направлению планеты Марс. Соединённым штатам была предоставлена возможность "догонять".
  
  
  
  
  
  1V
  
  Завод, где Сугробин начал получать специализацию конструктора, был спортивным. У проходной завода заканчивалась улица с названием Интергельпо, своим названием запечатлевшая память организации чехословацкой республики, принявшей участие в строительстве завода. Здесь же на "пятачке" заканчивал маршрут и разворачивался троллейбус, на котором за полчаса можно было доехать до центра. А на другой стороне за высокими пирамидальными тополями стояла арка с приветливым названием - СТАДИОН. Спортивная база и место работы в одном месте. Так бы рекламировали нынешние рекламодатели современное предприятие, подчёркивая удобства общения с ним. Футбольное поле, беговая дорожка, трибуна на пять тысяч зрителей. Волейбольные и баскетбольные площадки, теннисные корты и пятидесятиметровый бассейн с 10-метровой прыжковой вышкой и собственной инфраструктурой, позволявшей проводить союзные соревнования с участием зрителей. За стадионом располагался приличный парк со всеми атрибутами развлечений и концертной раковиной с открытым зрительным залом. Перед парком стоял скромный клуб завода. За парком была ещё одна разворотная площадка троллейбуса, который также шёл в центр, но через большой фруктово-продовольственный рынок. На входе в парк со стороны стадиона и на другом конце парка стояли стационарные шащлычные. Жарили такие же шашлыки как и везде - на коротких палочках, очень удобных, т.к. заказчик мог брать шашлык по потребности. Здесь же готовились манты и великолепный лагман, с которым Сугробин познакомился здесь и признал прекраснейшей едой на все времена. И, конечно, наливалось красное вино в этих шашлычных.
  Шашлыки всегда отвлекают от темы. А спорт для молодых вторая жизнь. И при такой спортивной базе, находившейся "под рукой", не занимались спортом только самые ленивые. Все сооружения для членов спорт - клуба были абсолютно бесплатными, как и спортивная форма и тренеры. И транспорт, и дополнителное питание для членов сборных завода. Завод содержал республиканскую футбольную команду "АЛГА", выступавшую в союзном чемпионате, заводскую команду, выступавшую в республиканском чемпионате, и культивировал все возможные на его площадках виды спорта в спортивных секциях. Не было в заводской спортивной корзине только боксёров и горнолыжников.
  Сугробин не был ленив. В самые детские годы все летние дни Лёнька гонял по дворам футбольный мяч вместе с другими сорванцами. В старших классах школы играл в футбол организованно и считался не худшим. А в Бурмундии по весне даже организовал футбольную команду училища. Двоюродный брат его Сергей, проживавший в Балте на Украине, после службы в армии в эти же календарные годы был принят в кишинёвскую команду "Буревестник". Так что футбольное зерно в Сугробине сидело. Но, посмотрев игры заводской команды, он понял, что в футбол ему играть уже поздно. От занятий боксом он отказался. ещё в Перми насовсем. Домашние тренировки проводил только для поддержания самоуважения. И так вот в свои 23 года Леонид, начиная жизнь с чистого листа, не ленивый и крепкий, чуть отставший от формы спортсмен - боксёр, был молодым спортивным человеком. Он мог погонять мяч, покидать его через сетку или в кольцо, изображая игру в волебол - баскетбол. Мог постукать целлулоидный мячик об стол в пинг-понге и даже покидать шайбу по льду. И не хотел стать профессионалом спортсменом, а тем более любителем. Он хотел многого и всего. И стал в Киргизии альпинистом.
  "Кто на Тянь-Шане бывал хоть раз,
  Тот песню эту поёт -
  Пижоны ползают на Кавказ,
  Тянь-Шань нас к себе зовёт." ( фольклор )
  
  Сугробин обладатель значка "Турист СССР" и опытный охотник всегда предпочитал отдых на дикой природе организованному отдыху на охраняемых спасателями пляжах и казёнными обедами на однодневных базах отдыха. Пока шла акклиматизация, он вечерние ещё долгие светлые часы и воскресные дни задействовал на знакомство с городом. Друзей, кроме Виктора, у него не было, да и не должно было появиться за короткое время пребывания. У Виктора были свои дела, и Леонид его не тревожил. Несколько сослуживцев раскланивались с ним утром, да сосед по комнате, морячок - тихоокеанец Костя, задержавшийся с демобилизацией осенью и отпущенный только весной, составляли круг знакомых. Третья кровать и комнате пустовала. И как пояснил моряк Костя, принадлежала она альпинисту, который летом работал в лагере инструктором. Сам Костя кроме работы ничем не занимался и наслаждался гражданской жизнью. Работал он формовщиком в литейном цехе и зарабатывал больше в два раза, чем мог получить Сугробин вместе с премией.
  . Город был небольшим, немного не дотягивал до полумиллиона жителей. И от центра до конечных маршрутов троллейбусов в любом направлении было не более получаса. И Леонид проехал по всем машрутам, познакомился с аэропортом, который начал приглашать в полёт на только что вошедших в строй "Аэрофлота" лайнеры ИЛ -18 и ТУ - 104. Осмотрел выставку достижений народного хозяйства Киргизии, съездил на водохранилище, где искупался и позагорал. И с восхищением познакомился с восточными базарами города. Знакомился с городом Леонид самостоятельно, в одиночку. Его никто не наставлял, ничего не пояснял и не влиял на его восприятие. Ему понравилось многое. Но покорили бесчисленные цветники, клумбы, аллеи из цветов и великое количество роз среди цветов. И он записал в своём дневнике, что Бишкек - розовый город. Ещё ему импонировало также бесчисленное количество портативных жаровен шашлыков и котлов с мантами, наличие которых и доступность дешёвой и вкусной еды смазали великолепие Москвы и Ленинграда, не говоря уже об остальных городах, в которых ему пришлось побывать. Также как и наличие многочисленных и чистых общественных туалетов, которые находились всегда в нужных местах, в нужное время. Такого Леонид Иванович, посетивший к концу власти Советов весь Союз, не встречал нигде. И в этом вопросе жители Бишкека и его гости были самыми счастливыми. Им не приходилось внутренне стыдиться за себя, как стыдились и хозяева, и гости, поливая московские, свердловские, нижегородские, хабаровские и прочие городские дворы и подворотни. В комнате общежития у него на столе в большом блюде всегда находились фрукты, а в глиняной вазе цветы. Веточки цветов он приносил и на работу. украшая ими тумбочку перед кульманом. Кульман до конца ХХ века был первым другом конструктора.
  В середине августа в общагу, в комнату Леонида заглянули двое высоких стройных посетителей и спросили Петровича.
  - Не понял, - ответил Леонид.
  - Ты новенький здесь? Петрович, это который на этой кровати спит, - показал один из них на кровать альпиниста.
  - Ничем не могу помочь. Не знаю, не слышал, не информирован по любому вопросу.
  - А жаль, - ответил спрашивающий. - Меня Юрием Приходько зовут. В субботу у нас выход в ущелье на тренировку. Думали, что в городе Петрович. Пригласить хотели.
  - Вы альпинисты.
  - Да. У нас на заводе секция и довольно приличная.
  - А не обученному с вами в горы можно? Уже месяц как здесь, а о горах ничего не знаю.
  - Приход новичков приветствуется. В палатке ночевал?
  - Приходилось.
  - Тогда вот тебе мой заводской телефон. Звони, и встретимся, поговорим.
  
  В субботу в середине дня человек пятнадцать мальчиков и девочек в возрасте от двадцати до тридцати собрались на площадке и остановке троллейбуса у общежития. Руководил сбором яркий классический еврей по имени Эрик. Сугробин видел его в технологическом отделе. Приходько держался в рядовых.
  - Ребята и девчата! - возглашал Эрик. - Проверьте всех, кого приглашали. Кто не подошёл, ждём ещё десять минут и по коням.
  Выезд был назначен в субботу в середине дня. А в те времена и в субботу работали 8 часов. Надо было брать административный отпуск. Я сказал Клименко, что хочу познакомиться с горами. Он кивнул, соглашаясь меня отпустить без отметки в табеле учёта рабочего времени, и посоветовал быть осторожнее, т.к. несчастные случаи в горах не редкость. Сказал он это исходя из фактов; сам он горах быть не мог из - за ноги.
  А перед этим Леонид встретился на заводе с Приходько, который сказал, что все участники похода сдают в общий котёл деньги и выполняют предпоходные поручения. Ещё сказал, что если нет рюкзака, то надо купить большой туристический. "Он червонец стоит", - пояснил Приходько. И уложить в рюкзак тёплые вещи и хотя бы одеяло, коль если ты без рюкзака, то и без спального мешка тоже. И обязательно на ногах должны быть кеды. "Альпинисты в тапочках даже в туалет не ходят", - пояснил Приходько.
  
  Участникам похода было предложено сдать в котёл деньги на двухдневное пропитание. Сугробину, как новичку, поручили купить сахар и вермишель. Он купил понравившиеся ему толстые макароны и пилёный сахар и удовлётворённо выложил их на бивуаке, когда все стали выгружать свои покупки. И тут же раздался фальцетный крик Эрика -
  - Кто купил толстые макароны и брикетный сахар?
  - Я купил. А что? - откликнулся Сугробин и вышел на середину.
  - Внимание! - снова закричал Эрик. - Все смотрите на бестолкового альпиниста. К его счастью он не альпинист, а новичок первого раза. Но поясняю всем. В горах топлива нет. Каждое полено альпинист тащит в горы на себе. И потому запоминайте? Все продукты должны быть в горах как можно быстро приготовляемые с минимальным количеством тепловой энергии, затраченной на приготовление. Это тушёнка, сгущёнка, самая тонкая вермишель - паутинка, пакетные супы и сахар только песочком. И раз ты, как тебя, Леонид или попроще, Лёнька, принёс толстые макароны, то и будешь сегодня варить из них суп. Посмотрим, как ты с этим справишься. Но ты (это Приходько), Юра, присмотри за ним, чтобы вкусное тесто вместо супа не получилось.
  Так Сугробин получил первый урок по специальности, о которой народ выражался незатейливо и просто: "умный в горы не пойдёт". А за время до бивуака, Леонид на двадцать рублей купил рюкзак туристический, китайские кеды и толстые вязаные носки на рынке у русской бабушки. В рюкзак можно было уложить всё личное добро, которым он обладал в это время. Китайские коммунисты, победив окончательно в 1949 году всю внутреннюю контру, и помогавших ей империалистов, первым делом стали обувать свой народ, ходивший босиком или на деревянных дощечках, в дешёвую, удобную для любого дела обувь. И выбрали для этого кеды, производство которых позволяло широко применить автоматику. И добились таких успехов, что стали обувать в кеды и Советский Союз. И на сборный пункт Леонид пришёл в одежде и обуви соответствующий мероприятию. Прождав намеченные десять минут, Эрик повелел грузиться группе в подошедший троллейбус. "Едем до центрального рынка", - предупредил он. На грузовом дворе рынка стояло десятка два грузовых такси на базе ГАЗ -51. Эрик поговорил (поторговался) с водителем и дал команду грузиться. И машина пошла в горы. Это был отработанный маршрут заброски людей и груза туда, куда не заходили маршрутные автобусы. Тридцать минут по асфальтированному шоссе, ещё минут двадцать по колдобинной дороге и машина остановилась. "Ущелье Ала - Арча", - объявил Эрик. - "Конечная остановка". Группа высыпалась и, нагрузив на себя рюкзаки по удобнее, двинулась вверх по ущелью, сразу же обрамившему тропу высокими скалами. Тропинка виляла вдоль азартной речки, шумно катившейся по камням. Через час пути речка вильнула крутым изгибом, образуя травянистую площадку.
  - Всё! Приехали. Здесь сегодня будем жить. Продукты вынимайте и грузите на середину. Палатки ставим в ряд. Заселяемся в палатки по интересам, - снова распорядился Эдик. И через минуту, - А кто принёс толстые макароны?
  
  Место для стоянки было живописное, и стоянки здесь были регулярные. Кострище было прибрано, палки для установки палаток аккуратно лежали рядом, уложенные в кучку. Рослые тяньшанские ели, арча, кусты барбариса и прочей растительности густо стояли по берегам речки и, цепляясь за землю и камни, ползли вверх по склонам. И только крупные скалы выставляли острые грани сквозь густую зелень. До безлесья было далеко, и дрова в рюкзаках никто не принёс. Хвороста было достаточно, чтобы из толстых макарон сварить с тушёнкой вкусный суп и приготовить всё прочее. И посидеть у огня в темноте, распевая грустные альпинистские песни.
  - Пойдём собирать топливо, - сказал Приходько Леониду. - Приготовить ужин дело ответственное. Что, что, а пожрать эта публика любит. Даже удивляешься порой, а куда в тонкую девчонку всё входит.
  Готовить на костре еду Леонида учить было не надо. Он сам мог предложить охотничьи рецепты, но высовываться в этот раз не стал. В составе продовольствия был сырой картофель. Он предложил Юрию сделать суп с макаронами и картофелем и тушёнкой, а на второе варёные макароны с маслом и поджаренной на палочках полукопчёной колбасой. И чай со сгущёнкой..
  - Поручи только кому - нибудь из ребят прудики жесткие в полметра длиной заготовить и кожицу с них снять, чтобы колбаски быстро приготовить, - попросил он Юрия.
  И скоро по стоянке разнёсся чарующий запах ароматной еды. Палатки были поставлены, постели приготовлены, и народ стал кружком усаживаться вокруг очага, положив рядом кружки и чашки.
  - А твой новичок, товарищ Приходько, в кухонном деле пожалуй что - то понимает, - сказал Эрик Юрию, потянув профильным носом.- Если готово, то наливаем. Очень кушать хочется. Пообедать не успел.
  Суп, сдобренный луком, чесноком и красным перцем, все ели молча, сосредоточенно. Но, заморив всех пресмыкающихся в желудках, под румяную, капающую жирком колбаску, разговорились.
  - Вот сколько раз приходилось быть на природе в горах, у реки и всегда колбасу съедали холодную, давясь и запивая чаем, - сказал Валера Астафуров, сидевший рядом с красивой девушкой, разделявшей с ним ужин. - А сегодня небольшой фокус с прутиками и мы едим прекрасное колбасное жаркое с такими же макаронами. Ты, парень, откуда появился. Вот Эрик два года назад из Ростова приехал, а ничему не научил.
  - Я тебя, анархист, порядку научил, - вступился за себя Эрик. - Но ужин вкусный. Поблагодарим новичка. Научим его за это нашим песням. Без песен альпинистов не бывает. А пока добровольцы пусть поварам посуду помыть помогут.
  " На костре в дыму трещали ветки.
  На огне дымился крепкий чай.
  Ты пришёл усталый из разведки,
  Долго пил и столько же молчал.
  Крепкими уставшими руками
  Обнимал вспотевший автомат....
  Шуткам не учат в наших лагерях,
  Если нам придётся воевать в горах.
  Вместо ледоруба возьмём мы автомат,
  И к себе как друга прижмём его приклад..."
  
  Горел костёр, отбрасывая тени на ближние скалы. Ребята пели песни. Начали с "Баксанской". Пели строго, торжественно. Потом завели весёлую на мотив "Пять минут"
  Если вам штормовки не досталось новой.
  Тут рукав оторван, капюшона нет.
  Вспомните, что рядом ходит совсем голый
  С вами очень схожий снежный человек.
  И улыбка....
  Если вы с вершины в голубые дали
  Камнем полетели камни догонять?
  Вспомните, что раньше вы так не летали.
  И теперь уже, конечно, больше не летать..
  Весёлые песни сменялись на грустные.
  Ветер тихонько колышет
  Мнёт барбарисовый куст.
  Парень уснул и не слышит
  Песни тревожную грусть...
  Мы товарища молча три ночи, три дня.
  Сжавши зубы упорно искали.
  Горы жертву свою в том неравном бою
  Несмотря ни на что - не отдали...
  И даже философские?
  "По коридорам между сосен
  Мой силуэт мелькает тенью
  И дух таёжный, мой друг тревожный,
  Грустит со мной в подлунной тишине.
  Судьба такая, всю жизнь блуждая,
  Идёшь без края, куда не знаешь .
  Между утёсов небо вижу.
  Свободу рая я ощущаю.
  Гирлянды снизу, ты на карнизе.
  Чуть ветра вздох и ты уже в раю....
  Судьба такая, изведать рая,
  Покинуть землю, там отдохнуть...
  Пошли вы к чёрту! Что вам надо?
  Оставьте вы меня в покое...
  Люблю я горы, и быть над вами,
  Я быть над вами, гадами, хочу.... " ( фольклор ).
  
  И много других песен на мотивы шлягеров и оригинальных начинающих набирать силу бардов. Но ещё не было Визбора, не было Высоцкого. Точнее - они уже были, но их ещё не пели. Их время было чуть впереди. Всё это романтику Сугробину очень нравилось.
  
  Устав петь, "бывалые" перешли к рассказам о необыкновенных случаях, происходящих в горах. О чёрном альпинисте, разыскивающем среди посетителей гор свою девушку и многие другие байки. И весь вечер, и следующий день без всякого спиртного!? Утром ранний подъём, завтрак и тренировки по скалолазанью. Сугробина для начала стали было учить вязать морские узлы. Но он давно научился вязать и простой, и брамшкотовый, и другие. И тогда сам Эрик сказал, что не знает, где новичок научился вязать, но уроки по узлам для него закончены. Потом показали, как страхуют сверху ползущего по вертикальной стене человека и посадили на пятнадцатиметровую скалу страховать скалолазов. Под конец тренировки и ему позволили побыть скалолазом. "Три точки опоры!" -сказал ему штатный инструктор Николай Степанов, державшийся всё время в сторонке. - И ты будешь цел!" Это он вбил Сугробину сразу и навсегда. И Леонид на вертикальных стенках никогда не расставался с тремя точками опоры, пока не находил четвёртую.
  - Как здорово, что у вас отсутствует выпивка, как это обычно является обязательным в походах выходного дня, пикниках и пр., - сказал Сугробин инструктору Степанову, когда после обеда сворачивался лагерь. - Это просто необыкновенность какая - то.
  "Шуткам не учат в наших лагерях", - усмехнулся Николай.
  V.
  Можно сказать, что Сугробин пропустил Чингиза Айтматова, вошедшего в советскую литературу повестью "Джамиля", вышедшую в 1959 году. В Киргизии, как и в любой провинциальной местности страны, Айтматов сразу стал достопримечательностью, которой можно было гордиться перед другими республиками. Также как в Тульской губернии гордятся Ясной поляной и жившим в ней Львом Толстым, В Нижнем Новгороде гордились Максимом Горьким, в Ульяновске - Ульяновым, а на Дону Стенькой Разиным. Из песни слова не выкинешь. Чингиз Айтматов родился, вырос и жил в родной Киргизии. В год прибытия в Киргизию Сугробина, Айтматову было тридцать три года. Об этом Леонид узнал из биографической справки, приложенной к повести. А о том, что правительство выделило ему большую трёхкомнатную квартиру, узнал от народного радио. Айтматов был на слуху. После его неслыханного успеха половина умеющих писать киргизов схватилась за карандаши и начала писать рассказы, повести, романы. В магазинах случались перебои с писчей бумагой. Леониду всё понравилось в повестях Айтматова. Он определил его как человека родившегося для всего мира. Но не знал, что судьба познакомит его с этим человеком.
  
  Алексей Григорьевич Клименко, технический и административный руководитель Сугробина сидел за рабочим столом и ломал голову над папкой с нескончаемыми вопросами по его машине с мест эксплуатации и от собственного производства. Машина эта была только второй год в серийном производстве, и недоработок в ней по мелочам было в избытке. Его летнее одиночество, немного смягчённое появлением Сугробина, закончилось.
  В августе был сдан строителями новый трёхэтажный корпус СКБ с экспериментальным цехом. Просторные помещения сияли яркими лампами и блестели свежей краской. Бригаде Клименко отвели отдельное просторное помещение на первом этаже для удобства общения с экспериментальным цехом.
  . Вернулись отпускники к переезду и новоселью. В бригаду для усиления Алексеенко направил молодого специалиста из Челябинска корейца Шина с русским именем Клим и казаха неопределённого возраста Алишера Карабаева. Карабаев был выраженным творческим человеком с разносторонними интересами. Не имел никакого зафиксированного документами технического образования, но знал высшую математику, сопромат и другие технические дисциплины. Он при поступлении вызвался создать упрощённый вязальный аппарат и Алексеенко дал ему первую категорию и возможность работать без отвлечения на решение текущих вопросов.
  Вся бригада была в сборе, и каждый её член внедрял свою ауру в новые стены. Клименко сидел над бумагами и думал. Клим Шин, крупного телосложения, высокий за сто восемьдесят, с широким круглым лицом читал производственные инструкции. Сугробин сидел со старожилами немцем Артуром Шлотгауэром и русским Фёдором Багаевым и вёл беседу на местную тему. Как обычно, о работе и зарплате. Неназойливая реклама в местных газетах некрупными объявлениями приглашала на работу на рудники Каджи - Сая, расположенного в заоблачных местах за озером Иссык - куль. Предлагались заманчивая оплата и условия.
  - Всё это хорошо, - говорил Багаев, выходец из костромской губернии. - Только они не говорят, что работа связана с добычей урана. У меня есть один полузнакомый, который там три года отработал. Домик он купил после окончания контракта, а вот жена от него ушла.
  - Что это? - спросил Артур Шлотгауэр, яркий ариец нацисткого кроя. Крупный блондин, с причёской а ля Тарзан и голубыми глазами. Бум охоты на стиляг прошёл и его за внешний вид не трепали
  - Половые функции организм не выполняет.
  - Но приглашают конструкторов в том числе. Они в рудниках не работают, - возразил Артур.
  - Видимо общего фона хватает. Я зашёл в нашу технику безопасности и спросил: " А как у нас с радиофоном?" Так на меня начальник окрысился, как будто я заявил, что советская власть неправильна. А кто в Алма -Ату ездил по шоссе, тот обязательно видел, как с боковой дороги выезжают "Татры" пятнадцатитонные, наполненные мелкой серой массой и с огромной скоростью мчат километров тридцать и снова уходят в сторону. Это они возят руду на обогатительную фабрику в открытых машинах.
  - И куда меня нелёгкая занесла, - протянул Сугробин. - Меня школьный дружок сюда завербовал. А сам в армии за два года службы полную лысину получил. Не думают власть имущие ни хрена. Ведь после бомбардировок Японии американцами всем стало ясно и понятно, что за зверь вышел из темноты.
  - Я слышал, что японцы датчиками на радиоактивный фон снабдили всё население. И эти датчики настолько просты, что встраиваются в авторучки, - вставил лепту в разговор Шлотгауэр. - Но нам остаётся уповать на всевышнего.
  - В горы надо чаще ходить. Там ..., - начал Сугробин, но тут его окликнул Клименко.
  - Давай ко мне, Леонид Иванович. Дело есть.
  Клименко читал договор с городской фотографией об оказании фотоуслуг. Фотопредприятие должно было выполнить цветную съёмку и сделать фотографии выпускаемой заводом техники для республиканской выставки достижений народного хозяйства.
  - Прочитай внимательно, - протянул он Сугробину договор на пяти листах. Его надо сделать конкретно по всем изделиям с указанием количества и размеров фотографий. И что-то суммы крупноватые они выставили. В общем, бери увольнительную, и чтобы завтра договор был на столе у Алексеенко.
  - Салют, молодые люди! - махнул папкой Сугробин Багаеву и Шлотгауэру, которые продолжали обсуждать жизнь с присоединившимся к ним Климом Шином - Я в командировку. На денёк.
  В троллейбусе Сугробин детально познакомился с договором. За сотню цветных фотографий в формате 18 х 24 фотографы запросили семнадцать тысяч рублей.
  - Не хрена себе, - пробормотал Леонид. - За эти деньги три "Волги - ГАЗ-21" купить можно и ещё на банкет останется. Он сам снимал и делал чёрнобелые фотографии, и по его понятиям фотоматериалы на его бюджете не отражались, настолько они были дешёвыми.
  Контора располагалась за парком им. Панфилова в двухэтажном особняке. Он прошёл к директору и положил перед ним договор Пожилой, интеллигентного вида человек выслушал Сугробина и вызвал сотрудника
  - Подкорректируй по замечаниям молодого человека и цену на пару тысяч сбрось. А Вы, - обратился он к Сугробину, - попробуйте у своего руководства премию получить за экономию средств родного предприятия. - И улыбнулся.
  На другое утро Леонид подписывал договор у начальника СКБ Алексеенко.
  - Считаю, что снизив цену договора на две тысячи рублей, я могу рассчитывать на поощрение в виде неплановой премии рублей в пятьдесят, - сказал он, докладывая о подробностях проделанной работы.
  - А ты от скромности не заболеешь, - посмотрел на него начальник. - Но знаешь, дорогой финансист, что твои так называемые сэкономленные тысячи нам с тобой не принесут ни копейки. Также как и у фотографов зарплата не уменьшится. И мы с тобой получим то, что получали, и они тоже. А деньги снимутся с государственного счёта государственного завода и переместятся на государственный счёт фотопредприятия. И всё. Государство переложило деньги из одного кармана в другой, как я перекладываю пачку сигарет из левого кармана в правый. И в каком кармане окажутся эти две тысячи рублей, никого не волнует.
  - Так значит, я ничего не понял, когда изучал зкономику и сдавал экзамены
  - Учили тебя правильно, но промолчали о том, что практика социалистического хозяйства ограничила финансовую деятельность выделением фондов и освоением их. Заводу или строительному тресту выделили сто миллионов на текущий год. И он должен освоить их, т.е. издержать и отчитаться, что издержал. Если хозяйствующий субъект не издержит выделенные деньги, их попросту снимут. И никого не интересует, построил ли трест жилые дома, мосты, дороги. Наш отдел снабжения к концу года такого напокупает, что многое десятками лет будет гнить на складах без применения к заводским нуждам. Но ни в коем случае эти деньги, в том числе и полученные разумным хозяйствованием, нельзя пустить на премии или повышение зарплаты. Руководитель. допустивший такую вольность, полетит с места сразу. А нам с тобой, - Алексеенко махнул рукой. - Я для подработки преподаю по вечерам в политехническом. А ты вникай и пиши рацпредложения. Больше не знаю, как ты можешь на заводе заработать лишних пятьдесят рублей.
  
  Клименко и Сугробин играли в обеденный перерыв в шахматы. Клименко уже проиграл дважды и бурчал -
  - Не понимаю я ничего, дорогой Леонид Иванович. Я как бы в шахматы немного умею играть, а тебе проигрываю.
  - Наверное, Алексей Григорьевич, доска к тебе не той стороной повёрнута. Давай поменяем!
  Алексей добродушно злился, но снова проиграл и смёл фигуры.
  - Даром тебе это не пройдёт. Сейчас бумагу кляузную получишь. Идём.
  Клименко подошёл к своему столу, порылся в бумагах и подал Леониду письмо. - рекламацию. - Из. третьего места одно и тоже. Да я тебе говорил, что ось ролика на отводном рычаге автомата выбивает. Надо срочно решать.
  - Знаю как, но Алексеенко сказал, что я своей творческой мыслью внеплановую премию не заработаю. И потому с твоего разрешения напишу рацпредложение, а ты подпишешь.
  Предложение прошло как улучшающее качество. Экономию рассчитать было невозможно, и Сугробину выдали за него десять рублей.
  - Сорок шашлыков и десять стаканов красного, - сказал он, вернувшись за стол из кассы.
  - Какие сорок шашлыков? - обернулся к нему Клим Шин.
  - Настоящие, шипящие... Один шашлык стоит пятнадцать копеек, два шашлыка - тридцать, а четыре шестьдесят копеек. И стакан краснухи сорок копеек. И всего на один рубль. А мне дали десять рублей за рацуху. Соображаешь? После работы мы все идём в парк, где манты, шашлыки.
  
  Клименко, Сугробин, начальник отделения пригородного виноградарского предприятия и шофер его ГАЗика сидели на берегу арыка у кромки виноградной плантации. Арык, а по сугробински целая речка шириной в два метра и глубиной в метр тихо шелестел прозрачной водой о рукотворные берега, поросшие травой. В воде иногда проблескивали серебром небольшие рыбёшки. Виноградная лоза изнемогала под тяжестью мощных кистей крупного прозрачного винограда. Конструкторы привезли в подшефное предприятие запасные части к своим машинам. И гостеприимный хозяин привёз их на ближнюю лужайку расслабиться. Немножко водки, манты и сколько хочешь винограда. Хозяйство было организовано бывшими приволжскими немцами. И начальник отделения был немец и шофёр его немец. Два немца, два русских и киргизская земля. После второй, немец, узнав, что Сугробин холостяк, стал уговаривать его перейти к нему на работу механиком. "Платить буду в три раза больше, невесту белокурую подберём, домик построим", - говорил он и увлечённый собственной речью расчувствовался и стал путать русские слова с немецкими. - "Faterland там, где gut". И потянулся по - русски целоваться.
  - Вот, Леонид Иванович! - засмеялся Клименко. - Не то что году, месяца не прошло, а перед тобой невеста, дом и поле винограда. Живи, не горюй!
  
  А в выходные снова в горы на тренировки. Из песни слова не выкинешь. Горная страна Тянь-Шань изумительно красива и привлекательна как для просто познавателей Земли, так и для спортивных туристических групп и особенно для альпинистов.
  Украшающий небесный ландшафт города Бишкека длинной лентой вечных снегов и ледников. Киргизский Хребет за Таласской долиной сменяется Ферганским хребтом. А за жемчужиной средней Азии Ферганской долиной, которой владеют ныне сразу три суверенных государства Кыргыстан, Узбекистан и Таджикистан, возвышается Кааский хребет и через ущелья реки Кызыл - Суу Зааласский хребет, на котором прямо по пограничной линии возвышается семитысячник пик Ленина ( 7134м) Этими хребтами собственно начинается горная страна Памир со стороны Киргизии. На востоке за озером Иссык-куль Киргизию отделяет от Китая хребет Какшаал ТОО с семитысячником пиком Победы (7439 м ) и не дотянувшим до семи тысяч несколько метров пиком Хан - Тенгри.
  
  Для познавателей страна представит восточные базары и озеро Иссык - куль с его курортами, Тогтогульское водохранилище и комплекс высокогорной ГЭС, Фергану. У организованных туристов есть популярнейший маршрут от озера Иссык - куль (всесоюзная турбаза Ананьево) через перевал в Алма -Ату или наоборот через перевал на Иссык - куль, если первая точка была в Алма - Ате. Для альпинистов начинающих и повышающих свою спортивную квалификацию альпинистский лагерь "Ала - Арча" на высоте 2000 метров вблизи от столицы. Для спортсменов, мечтающих о славе, всегда стоят пик Победы и Хан - Тенгри. На эти вершины путь начинается от берегов Иссык -_куля из г. Пржевальска. Город стоит на восточном берегу озера, и переименовывался четыре раза. Поначалу он назывался Каракол. От его глинобитных стен уходил в дебри центральной Азии исследователь, царский генерал Пржевальский. Николай Михайлович. С 1867 по 1885 год, как раз в то время, когда Россия брала под свою опеку Среднюю Азию, уводил он военно - географические экспедиции в неизведанные дебри центральной Азии. Субсидировали эти экспедиции под руководством военного генерала царские чиновники не из научного интереса. Центральная Азия была ничья (с точки зрения великих колониальных держав) в то время и путешествия увлечённого и деятельного генерала подготовили эти территории для очередной российской опеки. Освоение районов Центральной Азии и закрепление уже несколько освоенного Дальнего Востока требовало создание коммуникаций. Царь - миротворец Александр Ш в 1891 году приступил к строительству транссибирского великого железнодорожного пути от Урала до Владивостока. И, как представляется снизу человеку, не обладающему знанием документов и устных намерений сильных мира сего, России помешало принять эти районы противодействие Европы, стравившей Россию с новым азиатским хищником Японией. Европа помогла Японии всеми возможными средствами нанести России поражение и отнять у неё половину уже освоенного Дальнего Востока(Манчьжурию, Курилы, половину Сахалина). А потом первая мировая и революция. Россия в ту пору устояла, но осталась без Центральной Азии. Конец ХХ века отнял у России и Среднюю Азию. В своё время город Каракол был переименован царскими чиновниками в г. Пржевальск после непредвиденной и скоропостижной смерти генерала в самом расцвете сил в 1888 году. После своей победы советская власть разрушала старый мир до основания. И вернула городу прежнее имя, рассудив, что царский генерал не должен остаться в истории. Спустя некоторое время по чьему - то толчку имя генерала вернули городу за заслуги перед отечеством. Ныне киргизская нация сама самая великая в своих границах и ей не за что стало чтить российский народ, давший стране государственность, образование и культуру. И город снова стал, чем и был в Х1Х веке - заброшенным, грязным, ненужным Караколом. И только памятник Пржевальскому ещё напоминает о великой истории места. И нет сотен тысяч туристов со всего Союза, как и других из стран дальнего зарубежья. Средняя Азия и есть средняя. Чего там надо чужестранцам?! Но это всё стало потом, в разрушающих империю девяностых.
  
  В спортивных клубах города секции туризма и альпинизма процветали. Условия для занятий горным туризмом и альпинизмом в г. Бишкек сам бог создал. Полчаса езды на автобусе и вы уже в предгорье, где начинаются (или кончаются) ущелья. А там горные ручьи, тянь-шаньские ели, арча, барбарис...и, вообще, мир экзотической горной флоры и фауны. И уже почти рядом сияющие вечными снегами острые пики, уходящие, в самую глубину неба. Горы притягивают также как море. Не любить их невозможно. И спонтанно в первый раз попав в самые настоящие горы с вечными снегами, ледниками, горными баранами и снежными барсами, Сугробин не противился их колдующему притяжению. Горы были прекрасны.
  И вся земля была прекрасна. И многонациональное население создавало необыкновенный колорит земли ходжи Насреддина. Киргизы (половина всего населения) казахи, узбеки, таджики, туркмены, уйгуры, корейцы, китайцы, каракалпаки, а также русские, немцы, украинцы и др.( всех европейцев около 30 процентов) населяли солнечную безмятежную республику. Европейцы работали на заводах, киргизы занимались выращиванием фруктов, в горах пасли баранов для бешбармака и доили кобылиц. Кумыс любили все без деления по национальному признаку. И обучались в высших учебных заведениях. Партия воспитывала национальные кадры и в ВУЗы принимали хотя бы немного умеющих писать и читать по-русски. Остальные занимались всем, что было не запрещено. Узбеки жарили шашлыки, корейцы делали корейские закуски. И все без исключения торговали на рынках и без рынков. И прожив два месяца в стране, Сугробин не приметил ни одного случая межнациональной вражды. А может был невнимательным как и все, не делающие плохо и не думающие о плохом, не видят этих признаков и у других. Снаружи население было дружным.
  И Сугробин полюбил страну Киргизию, её белоснежные горы и зелёные долины, реки и озёра, её людей как человек, радующийся всему хорошему в этом мире.
  V1
  
  Николай Степанов, инструктор секции альпинизма при спортивном клубе машзавода сидел на трибуне заводского стадиона и наблюдал матч заводской футбольной команды на первенство Киргизии. Рядом сидел Сугробин и ещё несколько ребят из секции.
  - Ты отлично спортивно подготовленный парень, Лёня, - говорил Степанов Сугробину. - Не знаю, какими тренировками ты создал свою мускулатуру. Но если тебя интересует альпинизм, то альпинистом - разрядником ты станешь в самые кратчайшие сроки. Осенью и в марте - апреле потренируешься в группе. В мае на заводской альпиниаде из тебя сделают значкиста. А в июле - августе дадим тебе путёвку в "Ала - Арчу" и там за смену сделаешь третий разряд. А с разрядом все альплагеря Союза будут открыты.
  - Меня влекут горы, Николай, - ответил Леонид. - И я принимаю твою программу.
  
  Очарованный экзотической страной, не имея никого вокруг себя, кто бы мог ему напомнить о прошлом, Сугробин чувствовал себя совершенно новым человеком без долгов прошлому. Но занятый делами по устройству, акклиматизацией, первыми практическими работами в технической должности, он не занимался самообразованием как прежде и мельком пролистывал местную "Советскую Киргизию" и из центральных изданий газету "Известия", покупая их поутру в киоске у завода. Кончался сентябрь. 1962 год выходил на финишную прямую. А Сугробину казалось, что всё московское - кремлёвское его не касается. Даже девушки, проходящие по улицам под горячим солнцем почти ни в чём не волновали. И в мыслях не возникало желаний познакомиться с красавицей и почувствовать ответный импульс. Он вежливо ухаживал за альпинистками на тренировках, любезничал с копировщицами в КБ и девушками в производственных цехах почему - то любивших работать технологами. Гуляя в заводском парке, Леонид отметил одну незнакомку, выступившую на открытой эстраде с песней, где были слова, что она " бывает не со мной, а с Наташкой в кино. А меня почему - то нет". А на другой день он встретил эту девушку на бульваре недалеко от общежития, сказал: - Добрый вечер". И протянул ей пучок ромашек, которые нёс домой: - "Я Вас видел на эстраде, когда Вы пели. Мне понравилось". Девушка улыбнулась, взяла цветы и сказала "Спасибо". И на этом всё. У Леонида не было нравственных сил, чтобы сказать ей, что он вернулся и приглашает её в кино. Как это было при встрече с Олей, когда он не раздумывая спросил её, а не о нём ли она пела. И понравившаяся девушка ушла с его ромашками, расстаяв в сумерках.
  В незанятые скалолазанием воскресные дни Сугробин ходил на рынок. Если летом там были ранние дары щедрой земли, то в сентябре на продажу были выставлено всё, что росло на месте, в Фергане, а может и дальше. Все магазины, свободные городские площадки и рынки были завалены сладким, вкусным, ароматным добром. Невозможно было не балдеть от обилия и дешевизны. Леонид отдыхал на рынке от всего негативного, приносимого обыденным существованием, проводя там целый день и совершая им самим придуманный ритуал. Кампания для посещения рынка ему не требовалась. Да и, наоборот, мешала бы ему насладиться действом.
  Он выезжал на рынок к десяти часам и делал первый завтрак кисточкой винограда в полкило. Затем закреплял его несколькими палочками шашлыка и запивал полулитровой кружкой густого прохладного кумыса из бурдюков. Садился в тени и курил, наслаждаясь журчащей водой арыка и ярким колоритом и шумом многоликой массы продавцов и покупателей. Арбузы, дыни, яблоки, абрикосы, персики, апельсины и мандарины барханами знойной пустыни раскинулись по всей территории. От картины овощей и фруктов мог на время отвлечь только уголок с восточными коврами. Но, полюбовавшись коврами, и поохав над ценами, малоденежный турист возвращался к овощам и фруктам, где всё было совершенно доступно. Узбеки в разноцветных халатах и тюбетейках, киргизы в расшитых киргизках на голове, широколицые казахи также в халатах и тюбетейках, но менее ярких, чем у узбеков, русские и другие европейцы, корейцы по - русски и на всех языках и наречиях зазывали, расхваливали, останавливали за руку, за полы одежды и предлагали, предлагали. На свободных пятачках стояли жаровни и жарились шашлыки. В чайханах под тентами за низкими столиками поджав под себя ноги с самого утра сидели седобородые аксакалы и пили зелёный чай. Не приглядевшимся взглядом можно было отметить, что аксакалы сидят в чайханах не поднимаясь. Но это представлялось только невнимательному проходящему взгляду. Базар жил по своим особенным законам, создававшимися тысячелетиями. Беспорядков не было видно и слышно, как и ментов, которые лениво патрулировали по наружному периметру. Было хорошо, умиротворительно. Покурив и отдохнув, Сугробин переходил к арбузу или дыне. И снова отдыхал. При необходимости спускался в подземелье чистого общественного туалета и к двум часам шёл в чайхану и обедал очаровательно пахнущим и очень богатым по содержанию вкусным лагманом, парочкой мантов и двумя пиалами индийского зелёного чая, неизвестно как попадавшего в чайхану. Сидел в чайхане час - полтора. В голову ему, неизвестно откуда, вливались мысли о всеобщем благоденствии, о вечном. Он чувствовал себя наполненным счастьем и добротой, и ему хотелось, чтобы так хорошо было всем. Покинув чайхану, Сугробин шёл снова к бурдюкам с кумысом, выпивал ещё кружку холодного, почему - то не нагревающегося кумыса, и тогда становилось вообще хорошо. Покурив после кумыса, набирал в кошёлку, что на взгляд больше приглянулось, возвращался домой к пяти - шести часам и, приняв душ, спал часок, другой. Это был кайф! Это был праздник души, сердца и тела. О будущем в такие часы не думалось.
  А настоящее и близкое, и далёкое жило, бурлило, создавало внутренние ситуации и международные конфликты. Страна работала над выполнением первого и последнего семилетнего плана Хрущёва и попадала в продовольственную зависимость от Запада. Недовольство населения жёстко подавлялось. Целый месяц по городу Бишкеку передавались слухи о расстреле бастующих шахтёров в казахстанской Караганде. Слухам Сугробину не хотелось верить, но они упорно повторялись в разных кругах и местах, где ему приходилось бывать. В виду отдалённости, не распространились сведения о расстреле в это же время демонстраций в Новочеркасске на Дону, столице донского казачества. Об этом он узнает позднее. Но уже тогда пришлось Сугробину отметить, что униженный Хрущёвым Иосиф Сталин не позволял расстреливать собственный народ, а нынешний вождь, строитель близкого коммунизма, решил пальнуть по "быдлу". Но это внутри. На международной арене Хрущёв продолжал делать всё возможное, чтобы отвратить мир от идей социализма и создать образ Советского Союза как врага человечества. Провозглашая лозунг "Догнать и перегнать Америку", Хрущёв додумался до прямой ядерной угрозы США, и разместил ракеты в самой непосредственной близости от США, на Кубе. Вождь кубинской революции Фидель Кастро, свергнувший в 1959 году режим колониальной зависимости от США, готов был принять любое предложение от СССР, лишь бы оно защитило Кубу от американских посягательств. "Родина или смерть!" - был лозунг Кубы. До смерти Кубе в 1962 году было очень недалеко. Кто принял решение разместить ядерное оружие на Кубе!? Лично Хрущёв или с компанией? Народу России это было неведомо. Главное заключалось в том, что это была совершенно не просчитанная на последствия авантюра. В той крутой карточной игре только безмятежно блефующий игрок мог победить. Хрущёв играть не умел. Он любил красиво жить и вкусно кушать. Блефующий капиталист Кеннеди прижал липового коммуниста Хрущёва к ломберному столику так, что тот даже вякнуть не мог и поторговаться, чтобы в обмен на вывоз ракет, американцы убрали с территории Кубы военно-морскую базу Гуантаномо и избавили Фиделя от ржавого гвоздя в печёнке. И наши моряки, проявившие немалый героизм при доставке ракет на Кубу, повезли их обратно в трюмах лесовозов как металлолом под улюлюканье американских матросов и лётчиков и под испанский мат Фиделя. Ему после этой капитуляции ничего не оставалось сделать, как стать коммунистом и поставить жизнь страны и народа в зависимость от советских подачек. Куба стала содержанкой. А мировой капитализм понял, что несокрушимый и победоносный Советский Союз не так силён и отважен, как казался им с испуга после второй мировой войны. И объявив после этого кризиса, названного Карибским, Советский Союз "империей зла", капиталистический мир принял план Кеннеди по поэтапному разрушению этой империи. Аджубей и прочие хрущёвские писаки трезвонили во все колокола о новой победе над империализмом. Пекин продолжал обвинять "нашего Никиту Сергеевича" в подрыве коммунистических идей. Не обсуждались такие вопросы ни на профсоюзных, ни на партийных собраниях в коллективах. Но атмосфера недовольства в народе сгущалась и распространялась по всем городам и весям.
  
  Сугробину начальник СКБ Алексеенко выдал бумагу, что он является официальным представителем завода по представлению продукции на ВДНХ Киргизии. И повелел быть на выставке. "Будет первый секретарь ЦК республики Усубалиев и другие официальные лица. Одень костюм и галстук. Предварительно представься директору выставки, чтобы он включил тебя в списки допущенных. Надо бы по должности и значению Клименко посылать. Но у него нога". "То есть я вместо красивой девушки?" " Не болтай лишнего. Это тебе доверие. Всё ясно? Или ещё чем не доволен?" Сугробин кивнул и сказал. "Чем не доволен? Если я официальный, то почему бы мне машину на день не дать. Не обязательно "Волгу" - ответил Леонид. "Поговорю", - усмехнулся начальник. Через полчаса Алексеенко позвонил и сказал, что у проходной в восемь утра его будет ждать "Москвич".
  Сугробин встречал местного вождя и других официальных лиц вполне официально у экспонатов завода. Усубалиев, невысокий и достаточно неполный киргиз в полсотни лет скользнул усталым взглядом на машины, на цветные фотографии на стенде стоимостью в 15000 рублей, на спортивного русского Сугробина, молча встречавшего делегацию и готового ответить на любые вопросы. И не останавливаясь, прошёл дальше. Сугробин расслабился, закурил сигарету и усмехнулся про себя.
  - Ни на хрена ему не эти машины, не выставка не нужна. Просто обязаловки и у вождей бывают.
  
  В это же время на экранах города прошёл фильм по повести Василия Аксёнова "Коллеги". Повесть при появлении в 1960 году в журнале "Юность" произвела небольшой шорох среди молодых читателей. Что - то и у студента Сугробина было общее в мыслях с героями повести. По прошествии времени стало понятно, что повесть была интересна только в то конкретное время и никак не могла рассчитывать на долголетие. Герои повести определённо не разделили свою судьбу с судьбой писателя ставшего диссидентом и лишённым гражданства в 1980 году. План Кеннеди по разрушению Советского Союза, в том числе и при участии диссидентов был претворён в жизнь. И в 1990 году Аксёнов вернулся в Россию. Но он уже не был русским человеком-гражданином, как не был им по происхождению.i И когда обосранную и униженную Россию честные граждане начали понемногу очищать от дерьма, Аксёнов публично заявил, что он откажется от Родины, если в России будут восстанавливать памятники Сталину. "Кровь твоя обиженная сильнее любви к земле, взрастившей тебя", - усмехнулся Леонид Иванович Сугробин, прослышав о таком заявлении писателя. Но тогда, в начале шестидесятых, ему и фильм понравился свежестью новых ветров, хотя был совершенно плохонький по размышлению через годы. Он посомневался несколько дней и написал отзыв на фильм. И отправил его в газету "Советская Киргизия". Сомнения на предмет "надо или не надо высовываться со своим мнением" задержали его статью по времени и стоили ему того, что в газете напечатали отзыв професионалов. Культурологическая статейка была совершенной "шушерой" по определению его приятеля Анатоля Клещёва с Сахалина, что даже сотрудник газеты, откликнувшийся на его заметку в первых строках извинился тем, что мол Ваша статья пришла поздно и они уже дали отклик на фильм. Но Сугробина приметили и порекомендовали делиться своими размышлениями по всем вопросам.
  
  "Пока я мыслю, я существую", - сказал древний философ. "Пока не мыслю - живу", - передразнил древнего советский грустный юморист из народа. "Глубоко размышлять - плохо спать", - решил после письма из редакции молодой инженер - конструктор Леонид Сугробин и целую неделю писал письма родным и друзьям о новом этапе своей жизни с большим ударением на экзотику восточных базаров и здорового климата столицы.
  Размышлять глубоко было незачем. Старт его работы на машзаводе был настолько успешным, что при всех своих отлучках Клименко назначал его исполняющим обязанности при наличии старших по возрасту и званию.
  - Сейчас я, пожалуй, поверю, что твои аэросани поехали, - отозвался начальник СКБ Алексеенко после очередного технического совещания у него, где обсуждался перспективный план. - Есть у тебя и сметка и хватка.
  В СКБ было полторы сотни сотрудников. Оказаться на виду у начальника с самого начала работы Леонид не ставил своей задачей. Но так получилось, и он незримо встал в очередь на попадание в "обойму". 1 Можно было возвращаться к мечтам о любимой женщине, о семье, о детях, ко всему радостному, которое составляло его жизнь за полгода до окончания института. Но Сугробин не ставил задач. Он после разлуки с Бельской мистически начал представлять себя человеком судьбы.
  
  Республиканская библиотека располагалась недалеко от дома правительства рядом с оперным театром. Новое четырёхэтажное здание, спроектированное специально под библиотеку, отвечало всем требованиям шестидесятых годов. И было отделено от других строений широкой полосой постриженных кустарников, розариев, цветников с неширокими дорожками между ними и скамейками для отдыха. Над клумбами струились поливальные фонтанчики. Широкая лестница вела внутрь
  Приведя быт, чувства и текущие дела в спокойное русло, Сугробин пришёл в тихие залы республиканской библиотеки и, вдохнув воздух сокровищницы знаний, понял, почему он тосковал иногда беспричинно. Ему не хватало неповторимой ауры библиотеки, которой он лишился с отъездом в Забайкалье, и в которую не спешил окунуться на новом месте.
  - Давно ничего не читал, - сказал он сотруднице читального зала для специалистов, - Что посоветуете полистать в первую очередь для восстановления отставшего интеллекта?
  - Трудно советовать, не зная, куда устремлён Ваш интеллект, - ответила женщина второй молодости. Вы молоды и едва ли Вас интересует прошлое, пусть даже и недалёкое. Давайте я дам для просмотра журнал "Новый мир". Там новое имя - Александр Солженицын. Любопытная у него повесть. Так никто ещё не писал, да и тема необычная.
  Так в жизни Сугробина появился Александр Исаевич Солженицын. Продукт социалистической эпохи государства Россия, её гражданин, узник и судья. Явление ХХ века в творческой жизни империи и оставшейся после её раздела Российской федерации. Когда печатался журнальный вариант Ивана Денисовича, А. Солженицыну было сорок четыре года. До этого была война. В 1945 году арест и восемь лет лагерей. Где он строил, судя по роману "Архипелаг ГУЛАГ", ядерный полигон под Семипалатинском. С 1953 по 1956 год ссылка в средней Азии в местах трудных для выживания даже для местных жителей. Все эти годы упорная работа над собой и тайное составление записок. Все литературные знаменитости к сорока четырём годам были знамениты, а он только входил. Разве что ещё Владимир Набоков начал покорять мир тоже в сорок лет. Но вошёл Солженицын звонко. Хотя творение его было воспринято обществом неоднозначно. Все понимали, что в любом государстве часть народа сидела, сидит и будет сидеть. И не видели в этом ничего особенного, понимая, что тюрьма это тюрьма и в ней не должно быть ничего хорошего. И русская мудрость прямо советовала каждому "от тюрьмы и от сумы не отказываться". Многим была известна фольклорная песня, а студенты пятидесятых пели её при случаях и без случаев. -
  За вагоном проходит вагон
  С мерным стуком по рельсам из стали.
  Спецэтапом идёт эшелон
  Из столицы в таёжные дали...
  ...Десять лет трудовых лагерей
  Посвятил я рабочему классу.
  Там, где были тропинки зверей
  Я построил Амурскую трассу..."
  
  И песня эта в коротких строчках вызывала много больше эмоций, чем многостраничные повествования о жизни в лагерях, которые начали появляться в конце пятидесятых. Повесть Солженицына привлекала показом обыденности лагерного существования без нагрузки читателя неимоверными страданиями духа и тела. И эта обыденность, входящая в привычку обиженного властью маленького человека, давила и вызывала возмущение допущенной властью несправедливости именно к этому, незащищённому от невзгод и на свободе, маленькому человеку самого справедливого общества на земле. Повесть привлекла внимание Хрущёва, поднявшего её на щит как обличительный документ злодеяний своей компартии, в которых сам принимал активное участие, но громко кричал "держите вора". Самобичевание было налицо, но государственную премию по литературе за повесть Солженицын не получил. Слишком всё было замешано на политике и предложение Хрущёва не было одобрено даже послушным союзом писателей. Но именно Хрущёв сделал Александра Исаевича известным. О нём заговорили, ждали нового. И новое появилось. За что в 1974 году он был лишён гражданства и выслан из СССР следующим вождём.
  
  Октябрьские праздники Киргизия праздновала звонко и весело. Погода была солнечная и тёплая. Никто из сотрудников от выхода на демонстрацию не отказывался. Приходили полноценными семьями. Шли по улицам весело с песнями. Во время технических остановок покупали шашлыки и сбрасывались по рублю на соточку. После демонстрации Сугробин проехал к Фоминым повидаться и доложиться о жизни. После дружеского обеда в семье, Виктор собрался встретиться с друзьями в центре и пригласил Леонида. Они шли по аллее правительственного сквера по направлению к кафе "Сон - Куль." В той стороне слышался ритмический бой барабана и вскоре друзья увидели небольшую толпу гуляющих, стоявших большим кругом. В круге стояла группа мужчин и женщин. Мужчины в папахах и черкесках, женщины в длинных приталенных платьях. На двух барабанах двое мужчин отбивали ритм. На ровном асфальте танцевали, проходя по кругу четыре пары. Остальные стояли по кругу и хлопали, иногда что - то выкрикивая. Уставшие пары останавливались и на их место выходили другие. Лица мужчин были сосредоточены и, как показалось Леониду, даже суровы. Несколько минут они с Виктором смотрели на танец.
  - Чечены1 гуляют, - пояснил Виктор, когда они отошли.
  - Их же, как известно, в Казахстан переселили. А они и до Киргизии добрались, сказал Леонид.
  - Им по всей Средней Азии было разрешено поселяться. А с 57 года разрешили вернуться на земли предков. Но не все уехали. Там ведь всё непросто, как говорят. Города, сёла и земли заняты другими народами. И никто там не ждал их возвращения.
  - Да, вопросики для будущего. Это нарыв и мирно он не прорвётся.
  - Да нам - то что, - прервал задумчивые размышления Виктор. - Они думали, что СССР капут. А получилось, что Гитлеру капут! И пусть со своими имамами разбираются. А вот и наши пацаны идут. Идём.
  
  В один из вечеров Сугробин увидал входящую в читальный зал Анастасию Тян, конструктора из СКБ, работавшую в "закрытом" отделе, кореянку по национальности. Аська, так её звали все за глаза, была самой настоящей красавицей страны утренней свежести, пусть и выросшей на гостеприимных среднеазиатских просторах. Каким ветром рассеяло по миру какую - то часть корейцев, но в Советском Союзе их оказалось немало. Даже на Урале в институте в его группе обучался один кореец, настолько обрусевший, что даже женился на русской. Возможно, на исторической родине им было некомфортно. Возможно, они считали, что где жить хорошо, там и родина. Как уже исторически известно, после массового эмигранства из - за революции семнадцатого года, только русские тоскуют по родине, покидая её. Но на то они и русские. Сугробин не размышлял так об Аське, как и совсем не задумывался о ней. Она была прехорошенькая и он, как и все, любовался ей. И только однажды слепил комплимент, сказав ей: " Вы корейская принцесса, Асенька. Вам бы корону на головку".
  Отходя от книжной стойки с кипой журналов, Ася окинула взглядом зал, и глаза её встретились с глазами Леонида. Он махнул ей рукой, приглашая присесть рядом.
  - Приятно увидеть в библиотеке коллегу, - сказала Ася, присаживаясь рядом с Леонидом за стол. Сама хожу нечасто, а коллегу встречаю первый раз.
  - Вот и познакомимся по случаю возможных общих интересов, - ответил он. - Я больше года не отслеживал литературные новости, да и другие тоже и сейчас листаю годовые подборки.
  - Вас интересует литература?
  - Не только. Но мне хочется быть хотя бы частично вместе со всем миром и знать, что происходит на земле, о чём думают великие и просто люди.
  И что же Вы годами не заглядываете в библиотеку, желая знать многое?
  - Я жил в глуши. Гораздо дальше, чем Саратов, куда хотел сбежать Чацкий. И там не было библиотек.
  Я тоже знаю места, где нет библиотек.
  - Но я не совсем пропащий. Я даже написал для газеты отзыв на фильм "Коллеги". Правда, меня опередили с отзывом. У меня остался второй экземпляр. Хотите прочитать?
  - Гм! Давайте.
  Леонид листал журнал "Вокруг света", пока Ася читала его заметку.
  - Совсем неплохо, - сказала она, отдавая машинописные листки. - У меня появлялись похожие мысли. Только подружкой Зеленина ты напрасно восхитился. Она к нему приехала, как в кунсткамеру на местную экзотику посмотреть. И никогда больше не вернётся.
  - Ну и ладно. За то зав. отделом газеты пригласил меня делиться мыслями. А я для начала поделился с Вами.
  - Знаешь, - сказала Ася. - Мне с коллегой трудно разговаривать на "Вы". Давай будем проще.
  Это я понимаю, как "давай дружить".
  - Может и так.
  Из библиотеки они возвращались вместе. Она снимала комнату в частном домике в полукилометре от общежития. Пока добирались домой, Леонид предложил Асе сходить вместе в оперный театр.
  - Через неделю дают "Травиату". Роль отца Альфреда будет исполнять какая - то знаменитость из Мариинки. А в Мариинке всё с большой буквы. Это я не по слухам знаю. Я завтра за билетами сгоняю.
  Ася благосклонно улыбнулась, давая согласие.
  
  V11.
  
  Пётр Петрович Петров, молодой человек двадцати пяти лет, альпинист первого разряда, инструктор по альпинизму, возвращался из альплагеря Ала - Арча, где работал инструктором весь сезон. За сезон он подготовил две группы новичков по восемь человек каждая. Пятнадцать человек из его групп выполнили все нормативы и восхождения на две вершины и заслуженно получили значок "Альпинист СССР". Руководил также группами значкистов, пробивающих третий разряд, и сделал три спортивных восхождения для повышения своего спортивного статуса. Одна группа значкистов была у него целиком из литовцев. Они переименовали его из Петра в Петроса. Все четверо литовцев были высокорослыми, спортивными и трое внешне почти интернационалистами. Лишь Витас, один из четверых, не скрывал неприязни и указания выполнял безмолвно. Начальник лагеря приставил к литовцам Петра.
  - Ты по габаритам и внешнему виду наиболее соответствуешь литовской группе: высокий, голубоглазый, политически и культурно образованный и коренной житель Кыргыстана четвёртого поколения. Им ты должен импонировать. Но слабости не допускай. Ни каких поблажек. Пусть потеют.
  - Зачем вам горы? - спросил Петрович, в будущем на целый месяц Петрос. - В Литве гор нет. Ловили бы кильку и делали шпроты. А вы в горы...
  Литовцы, не ожидали такого вступления инструктора. Молчали.
  - Ладно. Меня зовут Пётр. Царя знаменитого российского так звали. Он в своё время всю Прибалтику от шведов освободил. И если бы этого не произошло, пришлось бы вам ездить в горы в Швецию, а не в Киргизию.
  - Пётр! - сказал один. - По нашему, Петрос. Можно мы будем называть тебя Петрос.
  - Можно, - усмехнулся Петрович. - В десять на спортплощадке. Нормативы принимать буду.
  - Зачем нам горы? - говорил Витас, - чтобы уметь воевать в горах. Мы вашу "Баксанскую" выучили.
  - С кем воевать? Наша страна мирная.
  - Вот с вами и будем при случае, - буркнул Витас и замолчал.
  
  - Как у тебя литовцы? - интересовался начальник лагеря у Петровича.
  - Всё в порядке. Но один фашист без комментариев.
  Всё было уже в прошлом. Прощаясь, литовцы с Петросом обнимались. Сезон закончился. Пётр, все звали его Петрович, набирал первые мастерские баллы, но ещё не определился окончательно - быть ему профессионалом - альпинистом и посвятить жизнь горам или остаться на равнине. В городе его ждал завод и фрезерный станок в инструментальном цехе. В альпинизме горный лагерь и городская база.
  В общаге его встретил моряк Костя.
  - Привет, Петрович! Наконец - то. Насовсем? У нас новичок. Инженер из СКБ. Приехал откуда - то из Забайкалья.
  - Все у нас откуда - то, - усмехнулся Петрович. - Один я местный. Ты сообрази что-нибудь, - подал он моряку червонец, - а я в душ.
  Когда Петрович вернулся из душа, очищенный и расслабленный, его приветствовал накрытый стол, за которым сидел Костя и молодой человек европейского вида с выгоревшими волосами короткой стрижки в цветной рубашке навыпуск. На столе вместе с бутылкой "Столичной" и вазой с фруктами стоял кувшин с осенними яркими астрами.
  - Леонид Сугробин, - поднялся с места и представился незнакомец, протягивая Петру руку.
  - Пётр Петров, а проще Петрович, - сказал Петрович и пожал протянутую руку.
  - Я искренне рад познакомится с титулованным альпинистом. Для урожденца равнин горы всегда необыкновенность, и я начал тренировки в группе Степанова и покорил три скалы.
  - Тогда мы определённо подружимся, - ответил Петрович, кидая мокрое полотенце на вешалку. - За встречу и знакомство, - продолжил он, поднимая стакан.
  
  "Петрович". Так дружелюбно и любовно звали его все друзья и знакомые. Он был высокий блондин, русский азиат в четвёртом поколении. Предки его приехали с орловщины в восьмидесятых годах Х1Х века вслед за военными и сразу, по тропам проложенным Пржевальским, добрались до Каракола и там осели. Место было благодатное для земледелия и охоты, и крепкая семья не затерялась, не выродилась. И сыновья, и внуки продолжали дело прадедов. Открытое приятное лицо, густая шевелюра, приветливый взгляд голубых глаз - таким увидел и запомнил его Сугробин навсегда. У него не было высшего образования и даже среднего специального. После школы Петрович отслужил в армии, не покидая Средней Азии. Обосновавшись в столице Киргизии, освоил специальности станочника и работал токарем и фрезеровщиком по обстановке. А став разрядником по альпинизму, закончил курсы инструкторов и работал в сезон инструктором в республиканском лагере. Тогда развитие спорта поощрялось, и завод не препятствовал длительным отлучкам своего работника, сохраняя за ним место у станка и койку в общежитии. Знания общего характера были у него и вширь и вглубь развиты не в последнюю очередь общением в лагере с обширным кругом многогранных личностей, стремившихся познать загадочные горы. Был начитан и обладая природным. умом и сметкой, мог беседовать на любые темы. Сугробин, получив высшее образование, сам не считал себя высокообразованным и всеми силами старался свои знания дополнять. И круг таких ребят, как Петрович и вся группа альпинистов были для него равным и ровным. Все они были романтиками по складу характера. А "романтик" в понятии Сугробина никогда не было словом снисходительным. И вообще, советское общество позволяло чувствовать себя на одном уровне во всех слоях и не чувствовать ущемлённости за то, что родился в рядовой семье и пр. Было бы у тебя чувство собственного достоинства и чёткое понятие своей цели. И тебя никто не мог отринуть.
  С появлением Петровича, угловая комната на втором этаже из тихой обители стала шумной. Нет! Никаких никчёмных выпивок. Беседы, разговоры, строительство планов. Кто - то назвал комнату альпинисткой кают - кампанией и это название привилось.
  
  - Леонид Иванович! Тебя наши сотрудники начали замечать в общественных местах под ручку с нашей кореяночкой., - сказал Клименко, сгребая шахматы в коробку после очередного обеденного сражения.
  - Подтверждаю, Алексей Григорьевич, - сказал Шлотгауэр. - Сам видел, как Леонид купил цветы у "Сон -куля" и вручил их Аське.
  - И она взяла? - спросил Шин.
  - И взяла, и улыбалась приветливо.
  - Надо разбираться, - задумчиво протянул Шин.
  - А чего разбираться, - ответил Сугробин. - Ты всех нас пригласил на свой день рождения. Вот я и приду к тебе с Анастасией. Все и во всём разберётесь. А ты, Алексей Григорьевич, к чему разговор затеял.
  - Думал похвалить, но не сообразил, что Шин о национальной безопасности задумается.
  - Никакой национальности, - заорал импульсивный Шин. - У нас сколько угодно смешанных браков. Только поначалу наши старики упрямились. А как поняли, что в Корею не вернутся - успокоились. Так что, Лёня, приходи ко мне в гости с Аськой. Буду только рад.
  - Эх, тёзка! - стукнул по плечу Алексея Леонид. - Знать бы прикуп, можно бы не работать.1
  "Любительская киностудия дворца культуры им. Ленина приглашает кинооператоров". Объявление висело на фонарном столбе вблизи дома правительства.
  - Послушай, Ася, какое хорошее объявление. Я с твоего разрешения пойду обучаться на оператора. Не смотри на меня так. Я буду выбирать те часы, в которые ты занимаешься в своей художественной студии.
  - Ладно, согласилась Анастасия. - Иди и занимайся в киностудии. Когда тебя пригласят снимать фильм, ты посодействуешь, чтобы меня пригласили художником.
  - Ты очень милая, Асенька. Я тебе подарю за это цветочек.
  - У меня вся комната в цветах.
  - Знаешь, в этом городе так приятно ухаживать за девушками. Даже простой инженер с ни на что непригодной зарплатой может дарить цветы любимой при каждой встрече
  - Я твоя любимая?
  - А ты всё сомневаешься, принцесса.
  - Нисколечко, - сказала принцесса, закрываясь букетом. - Но так приятно слышать подтверждения.
  
  Петрович и Сугробин сдружились с первой встречи. Каждый думал, что их сблизили родственные души искателей приключений и романтических грёз. Они понимали друг друга почти телепатически, и стали бывать вместе при всех совпадающих случаях. Он дружил с симпатичной татарочкой, служившей инженером в отделе главного металлурга. Сугробин представил их Анастасии, и они стали бывать вчетвером. Их квартет представлял живописную даже для многонационального города картину, когда появлялся в театрах, кафе, ресторанах или в спортивных сооружениях. Все были приятны внешне, молоды, спортивны. Но, одновременно, каждый из них имел свои индивидуальные увлечения. Ася училась рисовать, татарочка увлекалась художественной гимнастикой, Пётр в городском лагере проводил теоретические занятия с альпинистами. Сугробин начал учиться на кинооператора.
  
  В конце ноября похолодало. Летняя рубашка и полотняные брюки пришлось сменить на костюм и прибавить к нему плащ. Подорожали цветы, выращиваемые в теплицах. Одна гвоздичка доставалась принцессе вместо пучка гладиолусов или чайных роз. И если были вдвоём, то чаще укрывались в читалке республиканской библиотеки, повышая интеллектуальный потенциал до самого закрытия. Она была умная девочка и образованнее Леонида в то время. Знания её были шире и глубже. Хотя и он старался держать хвост пистолетом.
  В декабре наступила киргизская зима. В парке Панфилова залили каток. Сугробин с Асей катались на коньках два вечера. Перед новым годом потеплело и лёд расстаял. А после новогодних фейерверков, выглянуло тёплое солнце, народ поснимал шапки и кепки,
  Новый год Леонид с Анастасией встречали вдвоём в её обители. Хозяева дома ушли к родственникам, и им никто не мешал радоваться и любоваться друг другом.
  В канун нового года Сугробин получил письмо из редакции "Советской Киргизии", в котором его приглашали на репортёрские курсы под названием "народный университет рабкоров".
  Журналистских факультетов в стране было раз...два... и обчёлся. Квалифицированных кадров в редакциях газет и журналов явно не хватало. Многие журналы и газеты были донельзя скучными. И по чьей - то идее в верхах пропагандистский аппарат решили увеличить малой кровью - не создавать в университетах новые факультеты журналистики, а поручить редакциям на местах подучить желающих писать и часть достойных принять в штаты. Но и тут заскорузлая мысль партийного чиновника продвинула основную идею диктатуры пролетариата, обозвав курсы университетом "рабочих" корреспондентов. Сугробин не понимал, почему его должен направлять и учить рабочий класс, а он должен ему служить. Он хотел, чтобы социализм был обществом равных возможностей и член компартии должен был быть примером беспартийным в объёме и качестве своего труда и равным с остальными в правах, а не только быть начальником. Сугробин хотел всего правильного и пошёл на курсы пополнять знания. "Распухнешь от знаний и лопнешь", - рассмеялась Аська. - "Так пойдёт, так на любовь будешь оставлять один день в неделю, как немец". "Откуда про немцев так много знаешь?" "Рассказывают..."
  Курсы рабкоров начались в январе. Никто не встречал с объятиями. Желающих переквалифицироваться в писаки пришло сотни полторы молодых и моложавых людей обоего пола и среди них не было ни одного рабочего. Целый час записывались, заполняя небольшую анкетку. Сугробин нашёл человека из газеты, который ответил ему на заметку о фильме "Коллеги" и прислал писульку о курсах. Приятный пожилой человек без обиняков сказал ему, что есть у него задатки, но ещё мало понятные, и которые надо развивать. И что курсы должны ему помочь и путь в газету может быть успешным. После сдачи анкеток выступил Главный редактор "Советской Киргизии", пожелал успехов и подтвердил слова уже знакомого журналиста, что некоторые из пришедших могут быть приняты в штат. Потом первую лекцию с большим оптимизмом прочёл весьма эрудированный человек. Курсы с перерывом на лето должны были продлиться до следующего января. По два вечерних занятия в неделю. Сугробин принял решение учиться. Прослушал первую лекцию до конца и зашёл за Асей в её художественную студию.
  - Надо же, - сказала она, - А я - то думала, что не увижу тебя до воскресенья.
  - Не хочу уподобляться немцам, - обнял Леонид принцессу. - И надо успевать всё возможное сделать сегодня. Никто не знает, что случится завтра.
  Никто не знает, что такое завтра!? А пока Сугробин работал в СКБ и укреплял этим экономическую мощь государства, тренировался в команде альпинистов, переводил плёнку в киностудии, посещал журналистские курсы, гулял с Анастасией и Петровичем с его подружкой. При таком раскладе появилось много знакомых. Город был невелик, все дороги вели в центр, где были театры и кинотеатры, цирк, центральный стадион, библиотека.
  
  К Петровичу как-то приехал отец, проживавший в долине Иссык-куля. Сын и отец были совершенно одинаковые, и оба были Петровы Петры. Разница была только в возрасте. Отец был 1907 года рождения, сын - 1937. Такой же высокий, голубоглазый, продубленный высокогорным солнцем. И только седая голова и борода отличали его от сына. Сугробин и Костя просидели до поздней ночи с отцом и сыном Петровыми. И было так интересно слушать рассказы о прошлом житье-бытье, что не хотелось расставаться с этим очень энергичным уже почти старым человеком, удивительно любящим жизнь во всех её проявлениях. Сугробину запомнилась его оценка качества ненасильственной колонизации края имперским правительством. Русские власти были настолько уважаемы, что когда киргиз видел верхового в форменной фуражке, то за километр слезал с коня и ждал подъезжающего чиновника стоя рядом с лошадью, чтобы вежливо его поприветствовать. "А сейчас всё разболталось", - смеялся старик. - "Киргиз пьёт водку1 и кричит: " Кто в моей стране хозяин?" Старик Петров переночевал ночь и уехал в свой Каракол, надолго оставив у ребят живой образец русского первопроходца и покорителя неведомых просторов.
  
  Жизнь продолжалась. В один из весенних вечеров на занятия в журналистком рабфаке, когда рабфаковцев осталось с полсотни, и они стали различать друг друга и здороваться при встречах, читать очередную лекцию пришёл Чингиз Айтматов.
  Чингиз Айтматов - советская литературная звезда 60 - х годов ХХ века. Ворвался литературу СССР как болид и завоевал все симпатии читающего населения. Киргиз по национальности, высокий, стройный, прямоглазый, (кстати киргизы имеют две национальные линии - одна типично монголоидного вида, другая находится в группе афганского типа), он предстал перед слушателями отлично образованным в части литературы и истории молодым человеком, отлично владевшим русским языком2, умевшим легко вести беседу без подготовки. Он владел образной речью и чувством юмора. Айтматов сделал обзор текущих литературных новостей и отражение их в прессе. И много уделил внимания и, привлекая конкретные примеры смешению литературного и журналистского труда, когда журналисты начинали писать рассказы и повести, а поэты и прозаики желали выступить типично по журналистки. "Всё переплетено и возможно, что передо мной сейчас сидят будущие писатели, а не только рабкоры", - заявил он в конце лекции и сказал, что он проведёт следующее занятие в виде семинара. И попросил подготовить выступления.
  Через день Айтматов провёл семинар. Поначалу шло вяло. Но понемногу разговор перекинулся от общего к просто жизни творческого народа. Вспомнили Солженицына и то, что ему уже за сорок и него нет времени на разворот. Помянули Пастернака и первую Нобелевскую премию по литературе для Советского Союза. И ушедшего добровольно из жизни Хемингуэя всего год назад, всколыхнувшего мир своим пером. Сугробин долго сидел молча, а когда все приустали, попросил слово и завёл разговор о выставке художников - авангардистов в московском манеже, которая удостоилась разгромного внимания Хрущёва. Видимо, он выразился или оригинально или безбоязненно, но Чингиз, когда все собрались расходиться, поднял руку и сказал -
  - Э... э, молодой человек, что о выставке завёл разговор, задержитесь на минутку.
  Сугробин подошёл к столу, где Чингиз собирал разбросанные бумаги в портфель.
  - Да ты совсем мальчик, бретёр, - улыбнулся Айтматов, рассмотрев Сугробина в упор.
  - В общем - то да, но не совсем.
  - Идём на улицу. Поговорим по дороге, если не торопишься.
  До марта оставались считанные дни. Вечер был тёплый. На кустах начинали оживать почки.
  Весна наступает, - сказал Чингиз, поправляя зачёсанные назад длинные волосы высокой шапкой раскинувшиеся надо лбом. - Люблю весну. Но ближе к делу. Ты очень молод, горяч. Так легко поломаться.
  Да, я молод. Но я видел Ледовитый океан изнутри, не с берега. Видел изнутри Забайкалье, целину Казахстанскую. И не понимаю, почему я, ты, и все люди должны в каждом новом руководителе государства видеть непогрешимого гения. Мы были приучены к непогрешимости Сталина. Но ведь он действительно великий. Может быть даже гений! Он вёл страну, пробивая тропы в девственных пластах, и встревал во все дела вплоть до языкознания. Ему было надо, и он мог. А нынешний вождь даже кукурузу толком не мог разместить по стране и туда же в литературу, искусство. Почему бы не разрешать печатать то, что в мыслях и чувствах творческих людей. В конце концов, это мысли и чувства народа, потому что и ты, и я народ.
  - Хватит, дорогой, хватит - обнял за плечи Сугробина Чингиз. - Надо стать мудрым и по крупицам отвоёвывать провозглашённые, но утраченные идеалы социализма. И не позволить неправедно раздавить себя. Но я рад, что появляются новые люди.
  - А почему Вы пишите на русском языке? - спросил Сугробин, помолчав.- Все национальные, проявившие себя люди стараются возвысить свою нацию национальным.
  - Киргизский язык не обогатит русский. И я не смогу передать на киргизском языке те мысли и чувства, которые я выражаю на русском, который считаю таким же родным, как и киргизский. А перевод моих повестей с русского на киргизский обогатит киргизский язык. Вот так - то, старик. Мне приятна наша встреча. И будет всевышнему нужна наша встреча, то ещё встретимся.
  Они встретились. Уже цвели тюльпаны в горах и на городских клумбах. Сугробин с Асей покинули художественную студию. Ася держала в руках подаренные Леонидом тюльпаны, он зажигал болгарскую сигарету. С бокового тротуара к ним метнулась высокая фигура.
  - Привет, рабкор! Как хорошо, что я тебя встретил. Ведь говорил же я, надо будет всевышнему - встретимся. - Чингиз обнял Леонида. Он был восторженно возбуждён. - Это твоя девушка? Какая красавица, настоящая принцесса. Знаешь, э.., вспомнил, Сугробин, только что поставил точку на новой повести. "Материнское поле" называется. Тебе первому сказал, тебе первый экземпляр в подарок. А сейчас надо это дело отметить. Как принцессу зовут. По - русски? Ася - это красиво. Вперёд, в "СОН - КУЛЬ", на крышу.
  Анастасия долго молчала, пока они возвращались домой. Айтматов при прощании поцеловал ей ручки и пожелал не покидать Сугробина. "Он парень стоящий", - сказал Чингиз. Знакомство Леонида с Чингизом и доверительное их отношение заметно поразило Асю. Леонид ничего не говорил ей об этом знакомстве. "Ты действительно стоящий", - сказала она, обняв Леонида обеими руками у калитки своего дома. - Я рада, что ты со мной".
  
  
  
  V111
  
  Сугробин получил большое письмо от Катеринки из Бурмундии. Она стала студенткой истфила в Иркутском университете и успешно проходила второй семестр. Всё ей в студенческой жизни нравилось. Она подробно описала свои увлечения, а под конец, путаясь и многократно умоляя о прощении, призналась, что влюбилась в однокурсника. "Я никогда не забуду тебя. Ты всегда будешь лучшим... Я хотела бы лететь к тебе, но ты не зовёшь..." "Рад твоему счастью, хорошая!" - коротко ответил Леонид Катеринке.
  В горах на южных склонах цвели тюльпаны. Альпинистская группа Николая Степанова начала плановые регулярные однодневные тренировки. Петрович принял решение стать профессиональным альпинистом.
  - Если оставаться любителем, надо делать какую - то карьеру на заводе А это значит, что надо учиться на технаря. И когда я смогу быть готовым семью кормить? С девушками всю жизнь гулять не будешь. Наша династияПетровыхжелаетнаследника.
  - Наследников все предки ждут. Мой Иван Макарович регулярно в письмах напоминает, что если долго тянуть, то всех девчонок разберут,- минорно поддержал Петровича Сугробин.
  Они сидели в своей комнате в общежитии за бутылкой пива и задумчиво разговаривали. Кости не было. Он гулял напропалую, но постоянную девчонку не заводил. "Рано мне. Я три года был без девушек",- отговоривался он на подкалывания.
  - Вот и я про это. Мне жилья на заводе век не видать. А в спорткомитете предполагают, что такой вопрос не безнадёжен. Так что оформляю перевод и делаю предложение Гюзели. А ты с Анастасией оформляй всё по закону.
  Кто бы был против!? Все знакомые Сугробина видели его только с Асей. И при встречах, где бы они не появились, знакомые, обмениваясь приветствиями, всегда интересовались "Когда?" А знакомые встречались везде. Даже на ипподроме, где интернациональный квартет был на открытии сезона неделю назад, без этого не обошлось. Скачки Сугробину нравились. Он был азартным зрителем и только в тотализаторе не играл, потому что игроком не был по натуре.
  В России в основном проводились и проводятся бега, а там сплошные скачки и для развлечения азиатские игры (козлодранье и т.п.) На открытии сезона в апреле 1963 года ему было в очередной раз посоветовано жениться. Компания поглощала шашлыки в перерыве между забегами под тенистым платаном, запивая ароматное мясо Сурожским портвейном (были же времена - начинающий инженер угощал девушку сурожским портвейном и шашлыками ) Мимо пролетал (именно пролетал, а не проходил) с сумкой, наполненной глухо звенящими бутылками, руководитель киностудии, где Сугробин занимался. Но нельзя же их было не заметить! Киношник круто затормозил и остановился возле них.
  - Привет всем! Лёнчик! Сколько себя помню, ты в неразлучной компании. Уже, наверное, год вместе и всё ещё не женился на такой очаровательной девушке (галантно поклонился Асе). Женись скорее, а то уведут. Асенька, Вы не хотите, чтобы я увёл Вас от этого равнодушного человека? Шучу, завидую, спешу. Женись, Лёня, а я уж за оператора поработаю на вашей свадьбе.
  И сделав всем ручкой, исчез. Петрович с подругой улыбались. Ася посерьёзнела.
  - А что, Леня, предложение неплохое, - сказал Петрович.- Как ты, Асенька, думаешь?
  - Хорошо думаю, - улыбнулась она. - Давайте выпьем. И подняла бокал.
  
  "Ася,Ася! Как это получилось, что я, бывший моряк, знающий, что мгновение неповторимо и постоянно таскавший в кармане фотоаппарат, фактически не имею твоих фотографий. Парочку подарочных уничтожил в ярости. И уже позднее я вспоминал, что ты всегда ухитрялась выскользнуть из кадра или вызывалась быть оператором. Ну, просто не попадала она в кадр, а я не обращал на это внимание. И все плёнки киргизские утратились при переездах, в том числе и плёнка со знаменитой "короной" или "цирком" - красе необыкновенной киргизского Ала-ТОО. Сугробин сидел за персональным компьютером и события сорокалетней давности мелькали туманным калейдоскопом в его глазах.
  Ася, Ася! Принцесса из страны утренней свежести. Сегодня, когда эти слова проявляются на экране компьютера, на календаре 31 декабря 2005 года. Голова моя поседела и потеряла столько волос, что боковой зачес почти от уха не закрывает лысину. Так, господин Сугробин. А тогда была весна 1963-го. И мне было 24 года. И светило ласковое апрельское киргизское солнце, и искрилось в тонких стаканах (тогда ещё цивилизация не изобрела противную пластиковую одноразовую посуду и даже в забегаловках подавали удивительно красивые стаканы из тончайшего стекла) прозрачное Сурожское вино. И все мы были молодые, сильные и красивые. И мы любили и были любимы. И быть в таком состоянии хотелось вечно. Я смотрел в ласковые Аськины глаза и улыбался в ответ на её улыбку, вызванную репликой нашего знакомого. Не скажу, что мы не касались этой темы. За зиму в СКБ сыграли три свадьбы и на всех мы присутствовали. Появляясь в Асиной комнате, которую она снимала в частном домике под абрикосами и подавая ей букет свежих цветов, я не раз говаривал: "А не пора ли нам устроить наш праздник и получить море цветов в подарок?" Ася кивала молча и ставила обычно пластинку на проигрыватель с нежными корейскими мелодиями. Потом ставила русские романсы про "осень с прозрачным утром" или о том "как свой уголок героиня убирает цветами, лишь бы её любимый не уходил..." И я про то же..." - говорил я обнимая крепче прижимавшуюся подругу. "У меня есть вопросы...", - говорила она. " У матросов нет вопросов", - весело смеялся я, не раз в последствии говоря себе, что смеяться не всегда к радости".
  В мае Петрович перешёл на постоянную работу в альплагерь "Ала -Арча" инструктором и уехал в горы. По такому поводу интернациональный квартет перед его отъездом гулял в ресторане. Петрович договорился с Сугробиным, что они сегодня оба сделают своим девушкам твёрдые предложения. Трио музыкантов на эстраде играли негромкие медленные танцевальные мелодии. Петрович обнимал гибкую Гюзель -
  - Согласна ли Гюзель иметь русского мужа и родить ему наследников.?
  - Согласен ли твой отец иметь в невестках татарку?
  - Он сказал, что русские с татарами самые близкие нации. Они триста лет воевали и одновременно проникали друг в друга. Они могут иметь общих наследников.
  - Я перейду в православие.
  - Тогда по окончанию сезона свадьба. На калым копить не надо?
  - Я же сказала, что стану православной.
  
  - Согласна, - сказала принцесса Сугробину. - Но до регистрации придётся съездить к родителям.
  - Холодного шампанского, - попросил Петрович официантку. - Тост на брудершафт. Это было последнее заседание квартета.
  
  1Х
  
  Прекрасен Киргистан весной. В нём хорошо влюбленным. Мужчина может заваливать свою любовь охапками самых прекрасных цветов. Их много, они настолько дёшевы, что цветы можно дарить ежедневно. Сугробин никогда не появлялся перед Асей без цветов.
  Инструктор Степанов огласил список участников заводской альпиниады и объявил о времени её проведения, когда всё, что могло цвести, цвело, Обставлено всё было основательно. Все участники освобождались от работы с сохранением зарплаты, команда обеспечивалась транспортом и питанием за счет средств профсоюза. Экипировка у секции была обепечена более ранними вливаниями и была в отличном состоянии.
  Сборы были проведены быстро и качественно - руководители секции были с опытом и ранним утром крытый грузовик (в ту пору автобусов было немного и отлично справлялись грузовики, оборудованные быстросъёмными скамейками. Да и народ был неприхотливый.) с командой в два десятка человек, под здравицы провожающих отправился от проходной завода в горы по шоссе мимо аэропорта, выставки достижений. И через час уже был в знаменитом Тяньшанском альплагере "Ала - Арча". Ася подарила Сугробину букет ромашек и поцеловала при всех медленно, крепко прижавшись к нему.
  - Когда свадьба, Асенька? - спросил Клименко, также вышедший на проводы. Все заждались.
  - Не за горами, Алексей Григорьевич, пусть и уехали альпинисты в горы.
  Ася и Леонид за день до отъезда Леонида в горы подали заявление на регистрацию. Ася собралась съездить к родителям, пока Леонид штурмует в горы. Моторный Сугробин предложил расписаться и закрыть все вопросы. "Ты приедешь на отчину уже замужней женщиной, и все возможные вопросы отпадут", - убеждал он её. У него в самой глубине подсознания возникало иногда неосознанное беспокойство об их международной любви. Она, наоборот, ни в чём не сомневалась. Но уступила. И они, взяв в свидетели Вову Кукушкина, подвернувшегося под руку альпиниста, поехали в ЗАГС. Там их ждало глубокое разочарование. По новым указаниям регистрация могла быть совершена только через месяц. Уговоры заведующей не принесли успеха. Сугробин помрачнел. Спавшие кошки в глубине его души проснулись и выпустили острые коготки.
  - Не грусти, любимый. Я с тобой, я твоя. И что такое месяц? Подписываем заявление и начинаем приглашать гостей... У тебя десять дней в горах и я тебя жду в "нашем" доме. Не грусти, - Ася и сама расстроилась от неожиданного препятствия, но никакой тревоги у неё не было. Они оставили в брачной конторе заявление, угостили Володю шашлыками и не расставались до посадки в машину. Последние взмахи рук и хор из двадцати глоток -
  "...Там долины, там вершины,
  Там снега ласкают глаз.
  И хорошее настроение
  Не покинет больше нас...."
  Альпинисты, которые прибывают в лагеря по путёвкам, располагаются в стационарных домиках с мягкими кроватями и белым бельём, питаются в столовой, где вкусную и обильную пищу готовят квалифицированные повара. Команда для альпиниады путёвки не покупала, и потому в отведённом месте были поставлены палатки и организован бивуак. Дежурные сразу стали готовить еду, необстрелянные новички (это Сугробин и ещё пятеро мальчиков и девочек) занялись осмотром окрестностей. После завтрака и отдыха была сдача норм по физподготовке. Ничего особенного - готовились. Это двадцать подтягиваний, двадцать "пистолетиков" на каждой ноге и пять метров по верёвке вверх. Потом обед и полный отдых.
  Горы прекрасны. Они притягивают как море. А может быть, море притягивает как горы. Но на их заснеженные сверкающие вершины можно смотреть без конца под непрерывный звон горного ручья. Сугробин оказался в настоящих горах впервые. Предгорья это не в счёт. Так и сидел он безмолвно, смотрел на сверкающие вершины и бежали рассеянно мысли, скользя от одного к другому не заостряясь, как вода в ручье по гладким камням. Ещё две - три тысячи метров вверх от него и нет в разреженном пространстве кислорода для жизни всего живого. И только абсолютный холод космоса встретит и мгновенно уничтожит любое проявление жизни в том виде, в каком она представляется человеку. И только тонкий слой невидимого и непонятного воздуха оберегает, сохраняет тело, мысли и чувства, без которых человек ничто. А уж его суета о создании собственного благополучия начинает представляться бессмысленной. И даже великое чувство любви затуманивается перед величием мироздания представляемое величием ледяных вершин. Зачем они созданы, такие горы? Творец знал. Сугробин не понимал, но ему было трепетно видеть это величие, могущество и недоступность понимания созданного. Величественность созданного вызывало чувство преклонения.
  
  Вечером вернулся с группой Петрович. Группа тренировалась на леднике. Обнялись. Потом Леонид и Петрович сидели после ужина часа два до отбоя, перебирали события прошедшие как камушки, складывая их в кучки и рассыпая. Леонид передал ему пакетик подарков от Гюзели. Всё в жизни обеим представлялось предсказанным и приятным. Осенью Петрович предложил поехать в Каракол всем квартетом. Потом Петрович пожелал успеха и ушёл. Группу свою раненько он уводил на несколько дней
  У Степанова наутро с утра начались тренировки на леднике. Очень интересное дело - ледник, но очень скользкое и холодное. Следующий день - тренировки на скалах: подъём по вертикальной стенке, отработка страховки и прочее Тренировались до обеда. После обеда полный отдых. Назавтра восхождение для группы новичков.
  Для новичков две вершины - первой и второй категории. Это достаточно просто. Почти по ровным тропинкам, но только вверх и вверх на высоту 4200 и 4300 метров. На первую вершину группу вёл Степанов, на вторую второразрядник Валерий Астафупрв. У всех на ногах специальные ботинки с триконями1, в руках ледоруб, за плечами рюкзак десять - двенадцать килограмм. Из группового снаряжения две основные верёвки.2 Тренированному человеку это не трудно, но путь вверх и вниз для каждой вершины преодолевается за один день и это уже становится немалой нагрузкой на ноги и на психику. Сугробин как боксёр был психологически подготовлен. И регулярные тренировки у Степанова поддерживали форму. Но сказать, что было легко, он не мог. Путь вниз легче, но опаснее - неудачно ступишь на быстром ходу и...И мышцы ног работают наоборот. Древние говорили: " Не стремитесь безрассудно к вершинам. Путь с вершины только один - вниз!". Но горы!? При восхождения не один новичок, да и более тёртый горами говорил если не вслух, то про себя: "Лишь бы спуститься. И видал я эти горы с их белыми вершинами в телевизоре... Чтоб ещё раз полез!?". Но спустился спортсмен, отдохнул и наутро снова смотрит на вершины, на которых ещё не бывал и мечтает побывать. "Лучше гор могут быть только горы...", - напишет Высоцкий в будущем.
  За дни альпиниады Сугробин вместе с остальными новичками сделал два восхождения, получил значок альпинист СССР и удостоверение альпиниста, в котором для него рекомендовалось продолжение занятий. Он был горд без юмора. Это был не туристский значок за выезд на озеро. Шуткам здесь не учили.
  Вернувшись с гор, Сугробин помылся, почистился, нацепил белоголубой значок с двугорбым Эльбрусом и ледорубом наискосок на рубашку, и пошёл к Анастасии. Был конец воскресного дня. Она знала, что он вернётся в воскресенье, но её не было. "А она уехала, милок", - тягучим голосом сказала ему хозяйка дома. - "Сказала, что на несколько дней". "Записки не оставила?" "Нет. Передай, сказала, моему другу, что вернётся в субботу. А вот нет". Леонид огорчённо кивнул и уехал на рынок, где ещё можно было успеть выпить холодного кумыса из бурдюка. И ничего не толкнуло его в сердце, не почувствовал он, что в жизни его начался новый поворот. И с удовольствием пил вкуснющий напиток
  Ася не появилась ни через три дня, ни через неделю. И вообще никогда больше не появилась в жизни Сугробина. Он беспокоился, расспрашивал близких ей корейцев, но те по - восточному, отмалчивались. И только один, лучше других ему знакомый и женатый на русской женщине, сказал, что, вероятно, её прижали родители за дружбу с ним. Что кто-то наклепал раньше времени. Так оно вероятно и было. Позже он узнал, что Асю родители заманили, сославшись на тяжёлую болезнь матери. Она не собиралась им докладывать о своём замужестве. Но каково потерять в одно мгновенье смысл жизни!? Такое произошло с ним совсем недавно в историческом отрезке времени. Он смирился, начал новую жизнь и снова вмешательство неземных сил. Сугробин чуть не волком выл, слоняясь в одиночестве, не зная, куда себя деть в огромном пространстве тоскливого времени.
  
  Х
  
  Время не останавливается. На место Петровича в комнату поселили кудрявого блондина Славу. Он был из Токмака1 и после демобилизации осенью целую зиму отдыхал. А в начале лета решил начать работать. Балагур и весельчак. Девчонки к нему липли и в комнату постоянно стучались, спрашивая Славу. В один из вечеров Леонид застал в комнате обеих сожителей, оживлённо обсуждающих какое - то дело. Они замолкли на мгновение при появлении Сугробина, но моряк Костя, увлечённый темой, сразу спросил -
  - А слушай, Леонид! Как ты относишься к КГБ?
  - Гм! С уважением, - ответил Сугробин
  - Да я не о том. Меня вот вызвали как подводника. И предложили стать нештатным сотрудником.
  - А штатным? Нештатный агент- это что - то вроде стукача.
  - Я спросил. Сказали, что сначала так. А ты не хочешь вместе. Я сказал, что живу с хорошими парнями. Слава почти согласился.
  Сугробину было так неуютно, что любое действо, отвлекающего его от Аси, было нужнее пищи. Он удивлялся, почему всю эту напасть переносит в трезвом виде, не сидит с бутылкой.
  - Согласен. Пойдём, поговорим.
  И все втроём пошли в управление. Начальник кадров полковник Самохватов посмотрел документы Сугробина и отошёл с ним в отдельную комнату. Беседа была недлинной. Он сказал, что можно специалиста с высшим образованием направить в училище в Москву, где будет проводиться специальная подготовка и изучаться иностранные языки. Это два года. Жизнь полуказарменная, стипендия естественно намного побольше, чем зарплата на заводе. По окончанию направление на работу в посольства под дипломатическим прикрытием, а дальше как бог рассудит. И Сугробин написал заявление. Дальше прошёл медкомиссию и получил приказ "Ждать!" Жизнь не изменилась ни насколько, кроме смутных ожиданий скорых перемен.
  Время не останавливается. Над Киргизией раскинулось знойное лето. Рабочие дни Сугробина были заполнены до отказа: готовили технику к полевым испытаниям. По выходным стандартные выходы в горы, занятия в киностудии. Только курсы рабкоров отпустили на каникулы. Местные журналисты летом любили искать информацию на Иссык - куле. Грустного от потери Анастасии Сугробина навестил в КБ Николай Степанов.
  - Вот тебе путёвка на вторую смену в "Ала - Арчу". Бери отпуск, и в горы. Горы от всего лечат. Путёвка бесплатная.
  - Алексей Григорьевич, - позвал Леонид своего начальника и показал ему путёвку. - Не мотай головой, не мотай. Я вчера ещё всю сопроводительную документацию упаковал. А технику пусть Шин в Казахстан сопровождает. Может Анастасию встретит.
  - Ну что тебе Анастасия, - завёлся как обычно Шин. - Её отдел кадров ищет. Скоро милиция начнёт искать, а ты всё Шин, Шин. Нечего за корейскими девушками ухаживать.
  - Ладно шуметь, - остановил его Клименко. - Вот тебе задание. Оформляй командировку. - А тебе, - обратился Клименко к Сугробину., - командировка будет через месяц, когда придёшь после отпуска. Клима заменишь и будешь Алма - ату покорять.
  Через день Сугробин был в лагере. Перед отъездом позвонил Гюзели. -
  - Еду в лагерь. Не хочешь Петровича повидать или передать что-нибудь.
  - Привет передай. А в лагерь не поеду. Если мужчине девушка нужна, пусть находит время быть с ней. Письмами огонь не разожжёшь, - и повесила трубку.
  - Понимаешь, никак не получается даже два дня выкроить, - оправдывался Петрович, выслушав грустные новости Леонида и неласковый привет от своей девушки.
  - Я сейчас никакой, - сказал Леонид, - но хочу зверски работать. Ты организуй мне все восхождения на разряд в две недели. У меня на вторую половину отпуска путёвка на Иссык - куль, на базу отдыха. Если меня возьмут в органы, и я уеду, не повидав жемчужину востока, придётся всю жизнь жалеть.
  Нормативы третьего разряда Сугробин выполнил за шестнадцать дней. В этот раз он увидал с высоты не передаваемую словами панораму "Цирка" или "Короны" Киргизского Ала - Тоо и горы покорили его окончательно. И уехал рейсовым автобусом в Чолпон-ата1, заглянув в общежитие на минуту.
  
  Ласковые волны Иссык-куля. Сугробин никогда не забывал и не забывает это удивительно прекрасное неповторимое высокогорное море-озеро. Восьмое или двенадцатое, но абсолютно точно, что чудо нашей планеты. Недаром даже Тамерлан со своими разбойничьими войсками дважды навещал этот высокогорный район, хотя для грабежа там делать было нечего - ни богатых городов, да и вообще никаких городов в его время там не было. Тамерлан понимал, что неизгладимая чарующая красота и лечебный климат необыкновенного места развеет в его воинах грусть от потерь близких друзей и печаль от совершённых подлостей, без которых нет ни одной войны, тем более захватнической. Масса размышлений охватывала и Сугробина при созерцании чуда небес.
  На высоте 1600 метров от уровня мирового океана, окружённое вечно заснеженными горными вершинами, раскинулось на 200 с лишним километров в длину и до 70 в ширину голубоглазое море-озеро с солоноватой кристально чистой водой. Смотреть в его дали можно часами, а уж почерпнёшь могучие думы или нет - это зависит от способностей индивидуума увидеть то, что другие никогда не увидят и не услышат.
  Было что-то удивительно - неповторимое и прекрасное в этом море - озере, в его беспредельных сливающихся с небом далях, в кристально чистой голубой воде, такой прозрачной, что казалось можно сосчитать все песчинки на его дне. Озеро притягивало к себе людей и, даже мимолётно взглянув на него только раз, никто не мог ни забыть, ни равнодушно отвернуться от этого чуда природы.
  Душа Сугробина всегда помнит и откликается на мягкое звучание слов, как на звук малинового колокольчика: Иссык-куль...Иссык-куль...Иссык-куль. И приехал он тогда на озеро, спрессовав срок пребывания в альплагере до непрерывного подъёма - спуска опять только потому, что озеро ждало его вместе с Асей, как начало жизни. Но его вел свой рок. И на озеро он приехал один. И был покорён. И как Тамерлана, оно позвало его ещё раз через годы, чтобы с его берегов началась новая жизнь взрослого и много повидавшего Леонида Ивановича. Когда он понял, что не бывает в этом мире ничего случайного, и осознал всю цепочку событий.
  Палаточный дом отдыха на берегу озера под городом Чолпон - Ата. Отец утренней звезды. Поэтичное название, неправда - ли? Двенадцать волшебных дней. Море утром, море днем, море вечером и ночью. Леонид не помнил ничего, кроме бесконечных туманных далей и постоянного мелькания силуэта Анастасии, которая шла к нему по туманной, прозрачной или лунной воде и никак не приходила. Но ему казалось, что ещё чуть-чуть и она будет с ним. Полное опьянение любовью, тоской и надеждой. Даже облепиховый ликёр не требовался. И никакие тёплые компании не завлекли. И кроме обаяния озером - ну, ничего Сугробин не запомнил.
  
  Газеты сообщали о новых конфликтах с Китаем. Чжоу Энь Лай произнёс на съезде КП Китая большую речь, где отметил разрушительную роль руководства СССР в мировом коммунистическом движении. Ленинский ЦК молчал. И Китай внедрил это выступление в Союз через своих студентов, которые раздавали газеты с речью, отпечатанные на русском языке во всех городах, где они учились и всем, кто брал их. Правительство Хрущёва приняло решения выслать китайских студентов из страны. Сотни тысяч недоученных специалистов покинули Союз, и это был окончательный разрыв двух столпов коммунизма. Империализм торжествовал. В обществе царило смятение. И тогда Хрущёв разрешил напечатать речь Джоу Энь Лая в "Известиях". Это было запоздалое и неуклюжее решение. И уже ненужное. Основной смысл речи и сама речь уже дошла до советских людей. И разделённое с 1956 года советское общество объединилось во мнение о вредности нахождения Хрущёва во власти. Прочитав речь китайского премьера в советской газете, Сугробин оценил её, как совершенно объективную оценку событий в СССР и мире. В словах Чжоу Энь Лая не было попыток в чём - то укорить или унизить Советский Союз, а только оценивался вред, нанесённый Хрущёвым своей же стране и мировому коммунистическому движению. Публикация Хрущёвым доклада как бы предполагала о его способности вести полемику. Но китайцы после изгнания студентов разговаривать с Хрущёвым не хотели. Хозяйственные и политические взаимоотношения между КНР и СССР прекратились. А в карьере Хрущёва пошёл обратный отсчёт.
  Х1.
  - Отдохнул, Леонид Иванович? - встретил Клименко своего сотрудника, дочерна загоревшего и подсохшего до худобы. - Смотрю, профсоюзные хлеба тебя не раскормили.
  - Опять за подкалывания, - гражданин начальник. - Нет бы новости сообщить, так его мой внешний вид беспокоит.
  - А то! Надеюсь, не устал от путешествий. Тогда вынимай своё задание и готовься к новым. Шин у нас испытания подзавалил. Придётся нам с тобой в Казахстан двинуть. Заодно и Аську поищем. Не против? Кстати, какой - то её след объявился. В кадры заявление пришло с просьбой заочно уволить. Возьмём адресок и нагрянем.
  - Не надо мне никаких адресов. В божеское дело людям соваться не следует.
  Ася потерялась для Сугробина навсегда. Её вызвали родители жившие где - то в южном Казахстане для строгого разговора о её намерениях стать русской женой. И она отправилась в те дни, когда он поехал завоёвывать значок альпиниста. "Чтобы истратить дни, когда тебя нет со мной", - сказала Ася на проводах. Адрес не оставила. Сказала, что она своего Сугробина ни за что не потеряет. И не вернулась. И не проявилась...Он шестым чувством понимал, что надо было её отговорить от поездки до регистрации. Знакомые корейцы на его вопросы отнекивались. И только уже незадолго до окончательного решения об отъезда из Киргизии коллега по группе Клим Шин, с которым они дружили, сообщил, что родители её не увидели радости в существовании некого Сугробина и поставили вопрос ребром...А фактически заключили в домашнюю тюрьму". "Восток дело тонкое...", - заметит потом известный киногерой Фёдор Сухов. А тогда непонимающий и потерявшийся, Леонид болтался целое лето неприкасаемым в полной непонятности. Он не мог по образу вестернов, собрать команду и добывать невесту оружием. Любить, быть любимым и остаться с болью ?! Судьба не была благосклонна к Сугробину.
  
  В кармане лежало командировочное удостоверение и предписание о назначении Сугробина Л.И. полномочным представителем СКБ на Казахской машинно-испытательной станции. Клименко собрался всего на неделю только для разборки. Автобус легко бежал по шоссе, поднимаясь к верхней кромке перевала, когда на трассу с боковой дороги выскочили пять самосвалов - "Татр" и на полной мощности моторов рванули на обгон автобуса. Водитель автобуса сбросил скорость и подождал пока "Татры" его не обгонят. "Адские водители", - усмехнулся Клименко, а Сугробин вспомнил прошлогодний разговор с Багаевым и Шлотгауэром о перевозках радиоактивной руды открытым способом.
  - Дегазацию проходить не будем, - толкнул он начальника.
  - Помоемся и водки выпьем. Всё пройдёт, - откликнулся тот.
  Станция была в полусотне километров от Алма - аты в долине реки Или. Там Леонид провёл месяц. Было интересно. Чистая степь, располосованная тысячами дорог или следов от автомобилей, по которым машины проехали, где один раз, где десяток. И заблудиться, особенно ночью, ничего не стоило. Как и случилось один раз с их группой. Хватило ума после часа блужданий остановиться и подождать рассвет. На следующий день по приезде для разборки с местными ответственными лицами Сугробин и Клименко выехали на полевой стан и жили там пять дней, наблюдая за работой и уточняя программу испытаний. Вагончик-кухня и три десятиместных палатки с нарами. И никакой еды, кроме хлеба, бараньей похлёбки и баранины. Похлёбка - вода без заправки. Второе блюдо составляли большие куски жирной баранины, которые надо было съедать обжигающе - горячим, иначе баранина моментально застывала и становилась неприглядно невкусной из-за застывшего сала. Вилок не было. Вытащив из кипятка кусок мяса, и круто подсолив, каждый прижимал его к столу и резал перочинным ножом ускользающий от ложки скользкий комок, отрывал от него частицы, которые можно было положить в рот. Хорошо, что ещё была целая гора арбузов. Так обед и состоял из куска баранины и арбуза от "пуза". Машинисты, перекусив, уезжали в степь, а представители сидели по полдня в скудной тени вагончика и обжирались сладчайшими плодами, выданными испытателям на халяву. И ходили каждые полчаса за бархан. С их машиной был почти полный порядок. Просто Клим не решился подписывать протоколы с замечаниями. Проверив в натуре замечания, Клименко подписал протоколы и оставил Сугробина полномочным.
  Клименко уехал. Сугробин проводил его на автостанцию и остался на выходные знакомиться с городом. Алма-атой. Поселился в гостинице "Алма - ата" в четырёхместном номере по семьдесят копеек за сутки и знакомился. Повторяюсь, время было такое в Советском Союзе, что рядовой молодой инженер мог позволить себе экскурсию, проживать в гостинице и у него хватало тех рублей, которые ему платили. А что сейчас может молодой инженер на своё жалованье. Да и любой не молодой. Сугробин посетил русский драмтеатр, футбольный матч местного "Кайрата" с московским "Спартаком", на толкучке купил расшитую под серебро тюбетейку и сразу же надел её на голову.
  
  Светило солнце. На улицах продавались цветы и наливные яблоки. Но в городе было неясное беспокойство. В гостинице негромко шли разговоры о гибели жемчужины Алма - атинской горной зоны отдыха, озера Иссык, и многочисленных пионерлагерей и турбаз, расположенных на его берегах. В прессе ничего не сообщалось. И лично не затронутые бедствием люди были спокойны.
  А через три недели Сугробин был снова у заводской проходной с положительным отчётом в руках.
  
  Валерий Астафуров летом подрабатывал на Иссык-кульской турбазе "Ананьево", стоявшей за Чолпон - ата километрах в тридцати. Всесоюзная турбаза принимала группы организованных туристов, прибывавших по путёвкам в города Бишкек и Алма-ату. В Ананьево туристы прибывали из Бишкека на автобусах. Часть групп проводила время на озере и возвращалась в Бишкек тем же путём. Часть переходом через перевал уходила в Алма -ату. По прямой до столицы Казахстана было не более ста километров. Любители горных походов с начальным пунктом в Алма - ате делали переход через перевал и выходили на Иссык - куль, отдыхали на озере и выезжали в Бишкек. Маршрут проходил через казахское озеро Иссык. Астафуров водил группы туристов из Ананьева в Алма - ату и обратно. В те злополучные дни он вёл группу туристов - свердловчан (теперь Екатеринбург) из Ананьева. Они сделали перевал, переночевали и утром стали спускаться в долину к озеру. Была ясная солнечная погода и время около половины одиннадцатого по местному. Группа была на полпути к зелёным берегам озера, когда в ущелье, которое они совсем недавно покинули, раздался глухой шум, потом грозный непонятный рёв. И на склон озера выкатилась невероятная по величине волна селевого потока, тащившего на себе камни, деревья и всё, что было сорвано со склонов. Туристы с безмолвным ужасом смотрели на удар непредсказуемой и не предугаданной стихии. Через час озера и окружающих его обжитых берегов не стало. Грязевой ураган законопатил выход из долины и нагромождал плотину. Всё живое было погребено, кроме тех, кто был расположен на относительной высоте, как группа Астафурова. Несколько женщин прорвало, и они разрыдались. Но ещё никто не осознал, что они были от гибели в нескольких минутах ходьбы.
  - Я приказал всем сесть, - рассказывал Сугробину Валерий. - Мы были достаточно высоко, чтобы не опасаться повторного схода. Да и мне казалось, что в ущелье остались только материнские гранитные скалы и сползать уже нечему. В рюкзаках у моих туристов было вино, запасённое к пикнику на берегах именно этого озера. От него до города нас должен был доставить автобус. Я попросил своих старших группы дать всем выпить для успокоения. И сказал, когда немного успокоились: " Вот вам, шутники и хохотушки, горы показали, на что они способны. А то всё камушки, камушки. Теперь и детям своим передавать будете, что в горах шутить не следует..." - Валерий помолчал. Снова продолжил -
  - В общем, беда привалила большая. Пионерлагеря, дети и прочие. Спасателей собрали со всей Алма - аты. Родственников не пускают. Плачь, ругань. Но первые три дня жили как при коммунизме. Летали вертолёты. Всем подающим признаки жизни кидали продовольствие, конфеты и даже коньяк. А через три дня мою группу, как самостоятельную и неповреждённую, пропустили через заслон и отвезли на городскую базу. Там мои туристы напились до нижнего белья, со мной целовались, обнимались, называли спасителем. Многие, укладываясь спать, рвались пораньше подняться, чтобы покупаться в озере. Я тогда выстоял. Пошли по плану и...остались живы, невредимы. Домой я вернулся уже автобусом из Алма - аты. А в прессе ни - ни. Ерунда какая! Трезвонить надо, помощь народную привлекать. Нет! Молчок. В нашей стране даже землетрясений быть не должно.
  И Валерий наполнил стаканы. Сугробин пожал ему руку. Валерий зашёл тогда к нему вместе со своей подругой Светланой.
  - Хватит о грустном, - сказала Светлана, когда выпили. - Петрович не заявлялся? У нас свадьба наметилась. Хотелось, чтобы он был. И ты, конечно.
  - Мои жильцы ничего мне не передали и я сам только, только на стационаре появился. Время есть? Тогда едем на городскую базу и связываемся по рации. Вперёд!
  
  Х11.
  
  Сугробин с Петровичем сидели на свадьбе Валерия Астафурова и Светланы. Красивая радостная пара сидела во главе стола и целовалась под дружные крики "Горько".
  - Я на полтора месяца раньше должен был целоваться, - сказал Леонид, разглядывая приглашение в ЗАГС и показывая его Петровичу. Вот видишь - "Уважаемые Анастасия и Леонид. Приглашаем вас 15 июля зарегистрировать ваш брак согласно поданного заявления". Тогда в горах промолчал, надеялся, что её пропажа - недоразумение и всё вернётся. А видишь, как повернулось. И твоей почему - то нет Гюзели. Я из - за постоянных разъездов в городе почти не был, и видел её только раз - два. И то какую - то неласковую.
  - Всё что мне известно - это Гюзель в отпуске в Крыму, - ответил Петрович. Помолчал и добавил, - и по имеющимся сведениям она отправилась туда не одна.
  - Вот тебе, бабушка, и осень бракосочетаний. Я в Гюзель верил как в Аську. А Аська, чувствую, рвётся ко мне. И она или под замком, или ... Думать не хочется.
  - Так мне, мой дорогой друг, сказали. Тоже думать не хочется. Но как мы в эту зиму выживем, не знаю. И давай сейчас не думать. Выпьем за Валерку со Светланой. Бывает же у людей всё как у людей. А мы с тобоймечтатели. .
  И долго после свадебного вечера гуляли в обнимку Леонид Сугробин и Пётр Петров. И долго будила некрепко спавших людей в общаге песня, раздававшаяся с бульвара -
  . . . Пошли вы к чёрту! Что вам надо!
  Оставьте вы меня в покое.
  Люблю я горы. И быть над вами.
  Я быть над вами, гадами, хочу!....
  
  В сентябре Фомины купили машину "Победу" 1952 года выпуска. В пятьдесят втором она стоила шестнадцать тысяч, В шестьдесят третьем - одну тысячу шестьсот рублей. Виктор пригласил Сугробина на обкатку.
  - Почти новая, - улыбнулся Витькин отец. - Ни разу не перекрашеная. И мотор после капремонта. На "Волгу" нам не набрать, а поездить хочется. Садись, первым пассажиром - гостем будешь.
  Витькины братья близнецы, сам Виктор и Леонид были пассажирами. Отец - водитель. Машина пробежала по улицам города, вышла на шоссе и покатила к Большому Чуйскому каналу. Окунулись в канале и вернулись обратно. Времени вся поездка заняла немного больше часа.
  - Теперь ваша семья наполовину буржуазная, - сказал, разминаясь, Леонид. - Не знаю, как квалифицированный рабочий класс зарабатывает. А техническая прослойка интеллигенции об автомобилях мечтать не может. Она может только выпить за удачливых.
  - Без обмывки какая же покупка. Даже портянки полагается обмывать, - ответил отец Виктора. - Мать, наверное, приготовила. Пойди скажи, Витёк, что приехали. А мы с Леонидом кобылу в конюшню загоним. У меня тесновато и без регулировщика одному загонять сложно.
  
  - И о чём думы думаем, - спросил старший Фомин Леонида, который после третьей задумчиво отрывал от кисточки виноградины. - Невесту не подобрал? Мой начинает заговаривать. Но ведь студент ещё. На третьем курсе пока.
  - Я год назад начал жизнь с чистого листа и писал набело, без помарок. И всё у меня было хорошо. А сейчас и сказать не знаю что. Хоть снова место менять и новый лист открывать. Просто не знаю, что дел ать.
  - Такие дела решать надо самому. Никто не посоветует как надо. И память давит, и место давит.
  - Это так, - сказал Леонид. - Вот Вы решились изменить свою жизнь, поменяли место жизни, работу. И здорово сделали, что переехали в большой город, культурный и научный центр. И дети Ваши при Вас. Н не надо им на учёбу и на работу уезжать. А мой родитель письма начал со слезой писать. Мол, все дети меня оставили, растил, учил и некому стакан воды подать, когда занеможется.
  - Ладно, не грусти, - включился в разговор, долго молчавший Виктор. - Образуется всё и отыщется твоя невеста, не эта, так другая. Колька Смирнов женился. Не писал тебе? На своей. А моя подружка к нам ехать не захотела. А может, лысина её расстроила.
  
  Всё было хорошо снаружи у Сугробина. Была хорошая работа, где он приобрёл авторитет. Было дешёвое благоустроенное общежитие. У него было несколько направлений хобби. Появилось много знакомых и даже друзей. При всём он продолжал заниматься самообразованием и повышал свои знания по всем направлениям. Он чувствовал себя образованным, воспитанным, интеллигентным человеком. Но всё это было снаружи. Ни альплагерь, ни Иссык - куль, ни Казахстан не выдернули его из непрерывной задумчивости. Он ходил и делал работу, посещал киностудию и университет рабкоров, сидел в библиотеке и не понимал для чего. Его студенческие настроения о исправлении недочётов в социалистическом обществе куда - то рассеялись и свой горячий разговор с Айтматовым он припоминал с недоумением. "Скорее бы дали ответ из КГБ", - начинал мечтать он на сон грядущий.
  
  В общежитии поселились две спортсменки - пловчихи, обе мастера спорта. Весёлые, красивые, коммуникабельные. Увидав Сугробина с фотоаппаратом, остановили его и пригласили в открытый бассейн сделать фотографии, и отдохнуть в воскресный день, когда они там сами хозяйки. В бассейне к ним присоединились ещё два пловца и три девушки. День прошёл при водных забавах, и Леонид отважился прыгнуть с пятиметровой вышки, забрызгав всю территорию прыжковой ямы. И сделал снимков столько, сколько пожелали пловчихи, на двух плёнках. В тот же вечер проявил плёнки и печатал фотографии всю ночь. Получилось неплохо, и с девушками завязалась дружба. Одна была замужем и сказала, что будет только дружить. "А с Алкой можешь целоваться", - подтолкнула она его к подруге. Он и целовался с ней несколько вечеров. Было посещение театра, кафе с оркестром, ночные прогулки. Но что -то не давало ему наговорить о себе неправду или затаить правду. Женщины тонко чувствуют равнодушие. И они перестали встречаться.
  
  В клубе завода прошёл вечер интернациональной дружбы. В киргизском училище военных лётчиков готовили пилотов из стран Азии и Африки. Обучались индийцы, арабы из Ирака, Сирии, Египта, Туниса, из черных африканских стран. Был большой сборный концерт. Киргизы играли на комузах, и пели длинные песни. Русский заводской ансамбль пел "Калинку" и раскручивал юбки под её мелодию. Индийцы в тюрбанах, определённо все дети магараджей, на чистейшем английском давали объявления о представлениях и пели под Раджа Капура.1 Негры танцевали под там - тамы. Было интересно. Закончился вечер дружбы танцами под оркестр. Слава, вернувшийся, как всегда, после всех, хохотал, рассказывая о своих приключениях.
  - Я стою с двумя девчонками, болтаю. Подходит чёрный, приглашает мою подругу танцевать. Я ему показываю, что она моя подруга. Тогда он протягивает руку и говорит: "Тунис". Я же не могу сказать, что я "Киргиз". Пожимаю ему руку и говорю: "Слава КПСС". Девчонки чуть не обсикались от смеха.
  - А ты что молчишь мрачно, - спросил Леонид Костю
  - А... Хотел задружиться на постоянно с Маринкой. А она засмеялась вчера и сегодня не явилась на свиданку.
  - Не принимай близко к сердцу, - обнял его Слава. Посмотри на нашего Леонида! На что он стал похож из - за любви к одной, единственной. Смотрю сегодня на него. Он меня не замечает, идёт с Алкой, спортсменкой, красавицей, что - то говорит и хоть бы улыбнулся. Бросит она его скоро и правильно сделает. А мы с тобой вольные джигиты. Наживёмся, нагуляемся на свободе, и которые-нибудь сами к нам придут за постоянством. У меня бутылочка крымского портвейна с белой этикеткой есть. Пригубим на сон грядущий.
  
  На столе в общаге два тоскливых письма от отца, где он жаловался младшему сыну на одиночество. Писал Иван Макарович о том, что все дети их с матерью оставили, не навещают. Хороший старик, но любил последнее время слезу пустить. Хотя так оно и было: дочери были далеко, младший сын далеко. Старший поближе, в Нижнем, но на лето уезжал в далёкие экспедиции. Тоскливо становится старикам к семидесяти, если они "пахали" всю жизнь кто за сохой, кто за станком. И здоровье растеряли в борьбе за существование, и силы бренное тело покидают. Для мемуаров образования не хватает, да и умения и желания писать нет. Покрутятся между грядок летом, проведут снегоборьбу зимой и сидят у окошка, ждут почтальона. Бросит почтальон газету и дальше. И лишь нечастые письма детей возвращают на минуты радость. Но так устроена жизнь. Хорошо быть молодым и здоровым.
  Иван Макарович должен был понимать, что его выросшие дети, получившие образование и готовые к большим свершениям, не вернуться в его маленький домик в глубоком провинциальном городке, где для их крыльев неба не хватает. И в принципе родители не должны требовать от детей жертв в части обеспечения сыновней (дочерней) обязанностей быть привязанными к родителям непосредственно. Сейчас, когда Леонид Иванович сам стал родителем со стажем, он, как родитель, считал, что дети совсем ничем не обязаны родителям. Они как птицы - выросли, встали на крыло и всё. Прощай! Потому что дети в своём появлении не принимали участия. И каково ещё им будет в этой жизни? А тут ещё навязываются заботы о прошлом: я тебя родила (родил), я тебя воспитывала, сил не жалела, молодость угробила. Совсем можно закатать ребёнка, если тот не поимел жёсткой силы воли и здравого смысла, который бы ему подсказал, что если он займётся баюканьем родителей, то его собственная жизнь пропала. И появление его на свет стало гибелью его от собственных родителей. Ребёнок должен быть свободен и не обременён заботами о предках. Сомнений нет в том, что творец заложил человеку сыновью любовь, и дети стараются оказать всю возможную помощь своим старикам. Но требовать старики не имеют даже морального права. Полёт птенцов должен быть свободным.
  Так разрешил вопрос детей и отцов Сугробин в своей семье. "Прошу, тебя, мой ребёнок, думай о себе. А нам оставь возможность радоваться твоим успехам, гордится тобой. Дай нам только радость тем, что позволишь заботиться о тебе хоть чем-нибудь, даже самым пустяком, если уже больше ни сил, ни возможностей не останется".
  Так-то оно так. Но родитель есть родитель и хотя Сугробин осозновал, что отец на слезу надавливает, но осадок беспокойства оставался. За пять тысяч километров на выходной не заскочишь. И на похороны можешь не успеть.
  
  Начавшись с первым месяцем весны, лето в Киргизии не кончается до глубокой осени. Только в ноябре начинает погода хмурится, появляются тяжёлые облака, покрапывает дождь. В воскресенье Сугробин встречал второй ноябрь, пришедший к нему в Киргизии. и брёл в середине пасмурного дня по аллеям Панфиловского парка, закрываясь воротником плаща от прохладного ветерка. И снова у него во всех его делах было хорошо, а какая - то неясная тревога поднималась из глубин сознания. Что - то было не так.
  От отца снова пришло беспокойное письмо. Но он воспринял его спокойно. "У старика полоса озабоченности перед вечностью наступила", - резюмировал он. Анастасия пропала насовсем. Была от неё одна записка в конверте, подписаным чужой рукой. "Не судьба корейской принцессе быть русской женой красавицей. Не осуждай!". В КГБ продолжался процесс ожидания. "Как наши дела у Самохватова?" - задал Леонид вопрос Косте. - Ты должно быть уже стучишь на всех по порядку и жалованье дополнительное не получаешь. И про меня порассказал небылиц. Полковник на мои звонки отвечает одно - жди. А чего ждать, если первый семестр кончается". Костя отчаянно отнекивался, но Леониду было понятно, что не без этого. На вольнодумного Сугробина надо было посмотреть повнимательней
  - Костя! А ты помнишь сообщение об освобождении американского лётчика - шпиона Пауэрса из гуманных соображений.
  - Как же не помнить.
  - А на самом деле его обменяли на нашего разведчика полковника Абеля1. Ему в штатах тридцатник влепили несколько лет назад. Вот ведь от какой судьбы ты меня спасаешь, если обо мне сомнения высказываешь.
  - Ну что ты, Лёнь! Как я про тебя наговорю? Ты не думай.
  - Ладно, старик! Я сам в сомнениях.
  В киностудии Леонид снял десятиминутный фильм о становлении самой киностудии. Его крутили новичкам. Рабкоров продолжали учить, но заметки их не печатали. Не находили интереса. Сугробин предложил написать "Глазами очевидца" со слов Валеры Астафурова о трагедии казахстанского озера. Зав. отделом печально посмотрел на него как на полуумного. Потом похлопал его по плечу и сказал: "Напиши ка про вашу любительскую киностудию. Если получится, напечатаем. И скоро выпуск. Надо набирать очки" Сугробин написал статью на двух листах. Босс урезал её до десяти строчек и поместил на четвёртой странице без подписи. "А что, если я после окончания рабкоровской школы пройду по конкурсу в репортёры? То так и буду искать материалы только о победах, потому что о простых человеческих бедах и радостях места на страницах не дадут", - подумал тогда Леонид.
  Хмурый пасмурный день заморосил дождём. Сугробин вышел из парка и зашёл в кафе на соседней улице. В нём построили новый бар с высокой стойкой и высокими постоянно закреплёнными табуретами с круглыми сиденьями. Совсем как в западном кино. Было приятно прикоснуться к западной культуре хотя бы за стаканом вина. В баре на новомодных сиденьях расположились две девушки, болтая ножками. В одной из них он узнал певунью из парка, которую заметил год назад. И подарил ей цветок на бульваре.
  - Привет, - сказал Сугробин, усаживаясь рядом.- Меня Леонидом зовут.
  - Привет, - сказала певунья. - А я тебя вспомнила. Ты подарил мне цветы. Такие прелестные осенние ромашки. И ещё сказал, что если снова встретимся, то подружимся. И надо же. Целый год прошёл, и мы не встретились. Мариш, - обратилась она к подруге, - ведь рядом живём, и ни разу не встретились. И парень какой. За год бы влюбилась и замуж вышла. Ну, никакой везухи на приличных ребят. А меня Тамарой зовут.
  - Встретятся ещё. А за встречу можно угостить милых подружек Сурожским портвейном. Кстати, я с морячком живу в общежитии. Так он на Марину обижался. Предлагал ей вечную дружбу. Это не Вы?
  - Это я, - сказала Марина. - Но я не для него.
  - И я не для тебя, раз за год не встретились, - подняла бокал Тамара. - Но всё равно, проводи меня до дома.
  
  В этом ноябре 22 числа неизвестным был убит Джон Фитцжеральд Кеннеди, тридцать пятый президент Соединённых Штатов Америки.
  У Шлотгауэра родился сын. Третий ребёнок в семье.
  
  - Какие вы, немцы, плодовитые, - съёрничал Клименко. - Пацанов рожаете одного за другим. Как будто к новой мировой готовитесь.
  - Но я же по эту сторону границы, Алексей Григорьевич, - обиделся Артур.- Но новый мужик есть мужик. Всех приглашаю по поводу...
  Домик Шлотгауэра, сделанный из досок, камней и кирпичей и закрытый с крыши листьями двух платанов, шатался от звона бутылок и молодецких песен разгулявшихся мужиков. "Многие лета", - ревели хором и дуэтами, и соло. "Здравия отцу и сыну!". На виноградной лозе во дворике висела не сорванная гроздь солнечного винограда. Пьяный Артур стоял под ней с контробасом, и играл ему одному известную мелодию. Сугробин смотрел на него и видел, как тот счастлив. Корчагин1 не прав, провозглашая, что "счастье в том, что всю жизнь и все силы ты отдашь за освобождение человечества". Счастье человека в том, что он может дать жизнь другому человеческому существу и вырастить его крепким и добрым".
  - Не нашёл я счастья на киргизской земле, Алексей Григорьевич. Отторгает она меня, как организм отторгает чужой орган донора. Смотрю я на счастливого Артура, и нет во мне сил, чтобы смириться с дикой несправедливостью Востока. Я решил покинуть вашу землю.
  Клименко молчал.
  
  Сугробин уезжал без проводов. Брат ему ответил из Нижнего, что прописку сделает. Перед увольнением с завода Леонид позвонил Самохватову. Тот сказал, что людей "обыкновенных" они не зазывают и не принуждают. "Колхоз дело добровольное", - заметил он и повесил трубку.
  "Похоже, прав был Лермонтов, когда сказал: "Любить! Но кого же? На время не стоит труда. А вечно любить невозможно", - размышлял Петрович в ожидании посадки Сугробина на самолёт. Потом долго молчал и сказал
  - Понимаю, что ты улетишь сейчас. Но всё же может, передумаешь и останешься. Устроишься работать в лагерь и...
  - Знаешь, Петрович! Я никогда не верил постулатам марксисткой материалистической философии, что человек властелин материального мира. Вселенная бесконечна, земля пылинка, а человек часть этого бесконечного мира. И каждый его поступок продиктован создателем вселенной. Так трактует религия и я согласен с этим. И в том, что нет больше со мной Анастасии, а с тобой Гюзели - это не наши с тобой ошибки, это высшая воля. И то, что я поехал, не моё решение. И оно без поворота. Давай выпьем. "Водка единственное лекарство, переводящее душевную боль в головную", - мудро подмечено неведомым человеком. Главное, не перебрать и остановиться.
  Друзья обнялись.
  
  Сугробин улетал самолётом ИЛ - 18. Лёту до Москвы было четыре с половиной часа. Кончалась эра железнодорожных путешествий. В этот же день его принял аэропорт "Стригино" города Горького.
  
  . Сугробин первый раз летел самолётом. Авиация только начиналась. Самолёт прибыл в Шереметьево. В Горький надо было из Домодедово. По громкому радио предлагалось перелететь в Домодедово на вертолёте. "Пробуем весь спектр авиации", - сказал он себе и пошёл на вертолётную площадку. Через час уже регистрировал посадку на Горький. Аэропорт "Стригино" встретил его холодным прозрачным днём. Светило яркое солнце. Он посмотрел на далёкий высокий берег Оки, оглянулся на аэровокзал, стараясь запомнить окрестности. "Теперь это должно быть моё!" - подумал Сугробин.
  
  Конец второй части.
  
  СНОСКИ.
  
  1. Так в разговорной речи аборигены называют Бурятскую АССР. Бурмундия - республика в составе РФ. Расположена на восточном и южном берегу Байкала, граничит с Монголией на юге , Читинской областью на востоке и Иркуктской областью на западе. На севере стыкуется с Якутией. От Москвы находится в 5500 километров. Через республику проходит транссибирская железная дорога. От столицы республики г. Улан -удэ ( (Верхнеудинск ранее ) идёт ответвление жел. дороги в Монголию до её столицы Улан Батора
  Население республики около миллиона человек. Буряты составляют четвёртую часть.
  1 Алма - ата - отец яблок. (каз.)
  1 Директор и другие официальные лица в повествовании будут именоваться по их должностям без фамилии, имени и отчества.
  1 Населённый пункт, райцентр.
  1 А.С.Пушкин. Капитанская дочка.
  1 Позы - бурятской аналог среднеазиатских мантов.
  1 Зиганшен и трое его сослуживцев, находившиеся на барже, были во время шторма унесены от Курильских островов в открытый океан и пробедовали два с лишним месяца без воды и еды. Были спасены в начале 1961 г. американцами и стали известны миру как герои.
  2 Американский лётчик - шпион летел на самолёте У - 2 на высоте 20000м пересекая и фотографируя территориею СССР от Узбекистана до Свердловской области совершенно уверенный в недосягаемости советских ПВО, поскольку подобные полёты осуществлялись и ранее. Но к 1961 году в СССР были созданы ракеты "земля - воздух" достигавшие потолка американского самолёта и тот был сбит. Лётчик был взят в плен и осуждён как
  1 Василий Иванович - герой гражданской войны Чапаев. Петька - его ординарец, Фурманов - комиссар чапаевской дивизии. Все герои романв Фурманова "Чапаев" и герои серии юмористических анекдотов, где все трое были гавными героями
  1 Юлиан Семёнов(Ляндрес) популярный в будущем писатель детективных повестей и романов.
  1 Путь свободен! Да здравствует победа! ( нем.)
  1 Темучин - Чингиз хан.
  1 Заготовитель - официальный представитель союза потребительских обществ, производивший приём от населения(охотников,рыбаков,пасечников,ремесленников и др.) продукты их индивидуальной деятельности и снабжавший промысловиков оружием,патронами и всеми промышленными и др. необходимыми товарами.
  1 Из стихотворения Александра Пушкина.
  2 Слова из шуточной фольклорной песни о "Зелёном кузнечике".
  1 Василий Сталин, 1922 года рождения, сын Иосифа Сталина. Военный лётчик. Генерал - лейтенант к 1953 году. После смерти отца был арестован и осуждён за нецелевое использование средств, растраты. И заключён во Владимирский централ. После освобождения в 1961 году сослан в Казань под гласный надзор всех силовых структур и медиков. Загнанный лично Никитой Хрущёвым в лабиринт без выхода, умер сорока лет от роду в плохоньком неустроенном казённом жилище. Достоверная причина смерти не была установлена ни стразу, ни потом до настоящего времени.(Прим. автора)
  1 СПРАВКА. Кыргыстан - республика в центральной Азии. До 1992 года - Киргизская Советская Социалистическая Республика, входившая в состав Советского Союза как равноправная среди 15 республик, из которых состоял СССР. Кыргыстан расположен в восточной части средней Азии, граничит с Китаем, Казахстаном, Таджикистаном и Узбекистаном. Большая часть территории занята горами ( Памиро -Алай,Тянь-Шань) Пик Победы- 7439 метров. В стране более 3000 озёр. Среди них жемчужина всей Азии высокогорное (1600м над уровнем мирового океана) озеро-море Иссык-куль, солёное и незамерзающее. Вечный круглогодичный курорт. Купальный сезон около трёх месяцев На юге реликтовые леса грецкого ореха и часть вечно цветущей Ферганской долины. Из многочисленных полезных ископаемых особое место занимает разработка урановых руд. Из 4,5 миллионов жителей около четверти русских, прослойка приволжких немцев и др. русскоговорящих. Киргизы составляют половину населения. Главный промышленный и научный центр-столица республики город Фрунзе,.теперь Бишкек.
  
  1 Народная шутка по поводу. Вопрос. Как рискуют мужчины в разных странах? Франция. Десять мужчин в борделе разбирают номерки десяти женщин и идут к ним, зная, что у одной женщины сифилис. США. Десять мужчин на горе садятся в автомобили, вкючают двигатели и устремляются вниз, зная, что один автомобиль без тормозов Россия. Десять мужчин стоят и рассказывают травят анекдоты про генсека зная, что один из них стукач.
  1 А сейчас Арала фактически нет. Великие преобразователи природы большевики, а с 1952 г. просто коммунисты, построили большой Кара-кумский канал, который просёк пустыню от Аму-Дарьи почти до Каспийского моря, дал возможность на прибрежных песках создать условия для выращивания хлопка, но одновременно забрал почти всю воду Аму-дарьи. Равновесие, созданное природой за тысячелетия, было нарушено. Арал перестал получать предназначенную ему воду и стал стремительно высыхать. В бытность СССР ещё кричали во весь возможный голос немногие защитники Арала, а последние двадцать лет для России Арал стал неинтересен - чужие страны, чужие проблемы. Не до них. Своих проблем невпроворот. Да ещё не всё народное добро поделили. И прекрасное, судоходное многорыбное озеро-море превратилось в исчезающую лужу. Видимо так в истории исчезают могучие государства и цивилизации. От чванства, от высокомерия и просто от бестолковости правителей. Эти строки написаны в марте 2005 года. В прекрасной всем Киргизии в это время приключилась заварушка. Бездарный правитель, поставивший цель личного благополучия и образования наследного правления, .получил от народа пинок в прямом смысле и настолько оказался бездарным., что при полноте власти не смог защитить ни государство, ни себя, ни семью и бежал из страны. Так ему и надо, некому Аскару Акаеву. Не думаю, что придут новые и будут лучше, но урок преподан и умные с народом постараются ладить. Ну а кто не умеет учитья, то повторение пройденного не замедлит Что и случилось в Кыргыстане снова в 2010 году. (Размышления автора)
  1 Кульман - чертёжное устройство для создания чертежей . Инструмент двадцатого века.
  1 Манты: 40 - 50 граммов рублёного бараньего мяса со специями, завёрнутое в сочень., защипанный с одной стороны. Готовится на пару или в кипятке. В Бурятии их называют "позы"(Прим. автора)
  1 Обойма - жаргонное выражение, обозначавшее в коллективе организации, предпрития, райкоиа, обкома, ЦК список лиц, которые могли назначаться на должности. И однажды назначенные, они не выходили из номенклатурного списка, меняясь местами и должностями как патроны в обойме. Одно из порочных правил любого государственного устройства, тормозящего развитие общества. (Прим. автора)
  1. В 1944 году за массовое сотрудничество чеченцев и ингушей с оккупационными войсками гитлеровской Германии Чечено --Ингушская АССР была ликвидирована, а население депортировано в Казахстан. В 1957 году по решению Н.Хрущёва республика была восстановлена. Ингушам и чеченцам было разрешено вернуться на Кавказ. Крымским татарам, депортированным за ту же провинность, Хрущёв в Крым вернуться не разрешил, потому что Крым стал украинским и национальной заварушки на Украине он не желал. Не разрешил он восстановить и приволжскую немецкую республику, которая была ликвидирована за предположение о нелойяльности её населения СССР в случае прихода на берега Волги немецко-фашистких войск. Двойные стандарты были у Хрущёва, как сейчас принято называть любую разницу в подходах по одинаковым вопросам. (Прим. автора)
  1 Приговорка картёжников - преферансистов.
  1 "Коран запрещает пить вино, а про водку в нём ничего не сказано" - оправдываются любящие выпить мусульмане.
  2 Айтматов с самого начала литературной деятельности был русскоязычным писателем и остался им навсегда.
  1 Трикони - специальные металлические острозубые гребешки, которые набиваются на подошвы ботинок для уверенного зацепления со скальным грунтом, твёрдым льдом, .
  2 Основная верёвка - сорокаметровая капроновая верёвка диаметром 12 - 14 миллиметров, используемая группой альпинистов для связки спортсменов друг с другом при прохождение сложных участков и многого др.(Прим. автора)
  1 Районный центр в Чуйской долине.
  1 Чолпон - ата, курортный город в средней части западного берега озера. В переводе означает "Отец утренней звезды"
  1 Радж Капур - известный актёр, режиссёр индийского кино 50 - 80 годов ХХ века. Самый популярный фильм в СССР - "Бродяга".
  1 Советский разведчик полковник Абель ( Вильям Генрихович Фишер ) был раскрыт в США и осуждён в 1957 году на тридцать лет . Освобождён в 1962 году для обмена на лётчика Пауэрса. Впоследствии Абель напишет: " Советский разведчик проваливается не потому, что его раскрывают противники. Его проваливает глупость центра, аппаратные интриги, безграмотные идиоты - коллеги. Никто против нас с таким рвением, как мы сами, не работал".(Прим. автора)
  1 Павел Корчагин - герой романа Николая Островского "Как закалялась сталь".
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"