В десять тридцать Музей открыли, кого-то уже пустили, и Лена ободрилась. Сняв варежки, она дула на руки. Слева у стены лежал замерзший крысёнок. "Опять!" - пробормотала Лена, дёрнулась в сторону и поскользнулась, упав возле урны, рядом с которой валялись оранжевый конфетный фантик и зелёное бутылочное горлышко. Задела пальцами стекло. Красные капли стали падать на снег, проваливаясь вглубь. Ойкнув, девушка поднялась, шаря здоровой рукой в сумке в поисках платка. Кто-то предположил, что в Музее может быть аптечка. Опять стучали в дверь Музея, и тот же служитель сказал: "надоели уже, аптечки нет, а в Музей ей нельзя, она всё там перемажет". "А на выставку пустите? Я ж целую очередь..." - спросила Лена.
"Сейчас мы проверим светофоры у тех, кто не доделал их вчера", - сказала Любовь Николаевна. Маша подняла руку: "У нас вчера потерялась мама. Мы ее искали-искали, ходили везде с папой ночью, но найти нигде не смогли. Поэтому я не успела доделать светофор". Маша сначала тихо, а потом громко, как в садике, заревела. Любовь Николаевна стала гладить девочкины волосы, а Маша мочила ей сарафан своим мокрым лицом и с облегчением думала, что теперь учительница двойку не поставит.
- Вишь, ползёт на берег, гад. – вдруг тихо сказал Кондрат. Раздалась автоматная очередь, Катька завизжала, Райка заскулила как задавленный машиной щенок. Рыжие гильзы посыпались на подоконник, а потом вниз, прихватывая с собой синие и зелёные комочки. Гильзы падали на пол твёрдо и громко, а мухи медленно и с шуршанием.
