Сухоцкая Инга. Стихотворения (Сборник 2018)

Заветный звук

***

Себя не сравнивая с теми,

В ком дар живее свойств иных,

Не безызвестности, не тленья

Боюсь, - боюсь красот пустых,

Безликих слов, страстей натужных,

Патетики, рифм ради рифм,

Длиннот, манерничаний душных,

И ханжеского "для своих".

И этот страх так слит с любовью

К строке, что уж не различу,

Что движет звуком и безмолвьем,

Когда пишу, когда молчу.

***

Заветный звук -

Эй, ветер свежий!

швырни в распахнутую грудь

органный гул, и ржавый скрежет,

и плеск волны, и дым, и муть,

и грязь, и брызги из-под встречных

машин, летящие в меня! -

благословить!

И бесконечно

Любить, поэзия, тебя!

В пустой квартире

Всей-то мебели: часы да абажур,

Да ненужная угодливость дверей.

Яркий свет в пустой квартире приглушу,

Потому что пустоты не надо мне.

И калачиком свернувшись лампы вкруг,

Настороженно притихнет бытие,

По-собачьи изучая каждый звук

Механических часов "ты где? ты где?"

Где я? Только покопаюсь да найду

в старой сумке белый лист и чем писать...

Так, нашла... Ну здравствуй, время, я иду, -

Открываю свою старую тетрадь...

Вот и уравнялись на земле

Три противника, три друга, три врага -

Время, человек и бытие

(Звук, молчание и новая строка).

Предложение по оптимизации

"Пишите, но только если не можете не писать!"
(Талант или сила воли - узнаете, в чем вы круче.)
Что если бы на спор Пушкин решился вдруг замолчать,
"Добрым" советом таким, допустим, в лицее научен?

Ну не было б "дяди" (помнится, тот еще фрукт)!
Мы б отвлекались от жизни насущной поменьше,
Быстрей бы дошло, что поэзия в целом - продукт,
Неинтересный для внутренних рынков и внешних.

Нет, правда!

Без трепа про скрепы, культурный канон, -
дайте статистику спроса, потребностей, выгод!

Это же психиатрия! Чем не симптом --
Рифмует, и к людям лезет: "а вы могли бы"?

И вот голосят! - в слабоволии каждый поэт, -
Тем, кто внушаем и глуп, здравомыслие застят.
Может, оптимизировать старый совет:
И не пишите, и не читайте, - и будет вам счастье!

Птичка

Дайте сердцу передышку,
Дайте крыльям отдохнуть,
Я потом верну вам с лишком,
Все верну... когда-нибудь.

А пока -- глоток водицы
Из ручья, из лужи ли...
Дайте птице заблудиться
В ивняковом кружеве,

Дайте серенькой теньковке,
Затеряться меж ветвей,
Где, заливистый и звонкий,
Пел все утро соловей.

Пути преображенья

Март

В золотистом шелковом хитоне,

Чуть касаясь мягких облаков,

Март идет, неся в худых ладонях

Блесточки наивных детских снов.

Ветерок, играясь безмятежно,

Блесточку-другую унесет --

Где уронит -- там цветет подснежник

Жаворонок, осмелев, поет.

Поздний март

Поздний март. Молчат капели.

Снегопад за снегопадом.

Тучи рыхлые осели

На ветвях пустого сада.

Ивы спят, качаясь мерно

Под напев ветров холодных.

Где найду на праздник Вербный

Вместо солнца позолоты?

Что здесь сны, а что здесь сказки?

До конца ли март пролистан?

Правда ль черно-белы краски

Пробуждающейся жизни.

Или Тот, Кто выше правды,

Так испытывает веру -

Этим долгим снегопадом,

Этой высью мутно-серой.

Апрель

Цветут ли душистые вербы,

Плывут ли, клубясь, облака,

Бушуют ли южные ветры,

Ломает ль льдины река -

Все силы единой творенье,

Все мудрости высшей залог,

Все дышит весенним весельем -

И жизнь, и природа, и Бог!

***

Голубая вероника,

Белый анемон,

Воробьиная шумиха,

Соловьиный звон;

По болотам - пятна прели,

Акварель хвоща;

Дружной стайкой свиристели

Весело трещат;

Все румянее рассветы

За моим окном;

Пару дней, - и встречу лето

Где-то за углом.

Весенние сны

Ошалев от восторга

И от смрада весны,

Мозговая подкорка

Видит страшные сны:

Воспаленный, бессильный,

Обезумевший мозг

Растекается гнилью,

Как растопленный воск,

И попав в лабиринты

Бесконечных ступень,

Мчит по воле инстинкта

Одуревшая тень,

По провалам подъездов,

По пунктирам перил,

Вдруг срывается в бездну,

Без сознания, без сил;

Горло сушит с испуга -

Хрип, дыхание, бред;

Мне не выдавить звука -

Лишь безмолвное "нет";

Чтоб проснувшись от шума

Детворы за окном,

С облегченьем подумать:

Слава Богу, живем!

И на улицу выйдя,

Как на встречу весны,

С удивленьем увидеть

Чьи-то страшные сны.

Весенний дворник

Отныне он не понарошку

(пусть вместо кисти - шланг с метлой)

рисует желтые дорожки,

газон с зеленою травой.

В азарте взметыва брызги

(цветастый сор скупой зимы),

он вдохновенен, трезв, изыскан,

со всеми вежлив и на "вы".

И пыли пышные волюты

Из-под растрепанной метлы -

Как смутное преддверье чуда,

Меняющего вдруг пути,

Нам заповеданного солнцем,

Как новый день, как новый май.

Тут кисть любая в миг сотрется

Давай, мой миленький, дерзай!

Июнь

Передо мной ковер хвоща

И огоньки чертополоха,

Скользнет по шее, щекоча,

Березки выбившийся локон,

И сердце нежностью полно,

И ласкою душа согрета,

И, кажется, давным-давно

Меня манило это лето,

И эти дикие места,

Реки прозрачная прохлада,

И та живая полнота,

Которой никого не надо.

***

Никем не понята

По склону тихому

Бреду без золота,

Бреду к безликому,

Бреду без точного

Маршрута ясного,

Бреду по кочкам,

По тени ясеня.

И где-то в зелени

Синицы песенка,

Что мало времени,

Что вечна лесенка,

Что бродит много нас,

Тоской неясною

Совсем измученных,

Совсем неласковых.

Зной

Зыбким золотом залИты
Травы вялые в саду.
Под раскидистой ракитой
Тень прохладную найду,
И следя за чехардою
Желторотиков в листве,
Укрывающей от зноя,
Улыбнусь своей судьбе.

Июль на двоих

Жарче не помню июля.
Воздух зноем сгущен.
Жарким твоим поцелуем
мертвый январь отмщен, --
Душа взорвалась, вскипела
(а говорили, лед), --
По напряженным венам
бешеным пульсом бьет,
Зараза, зачем смеешься?
Даже не прячешь взгляд!
То ли слепну от солнца,
То ли вдыхаю яд.

Ныряю в траву луговую -

В таинницу вещих снов.

Жарче не помню июля...

Слаще не помню слов...

Легкие шаги

Лето. Вечер. Двор. Пустынно.

Легкие шаги.

Между липами густыми

Дремлют фонари.

На душе покой нечайный,

В пальцах сладкий лист.

И не важно, повстречались

Или разошлись.

***

Тихим-тихим вечером

В июле или в августе

Мы тенью незамеченной

Скользнем в заросший сад.

Чужим здесь делать нечего,

А нам с тобой - пожалуйста,

И под ногами жалостливо

Досочки скрипят.

Нырнем, как птицы в гнездышко,

В темнеющие заросли,

В дыхание и шелесты

Сиреневых кустов.

Чтоб до утра, до солнышка

Смотреть, как звезды падают, --

плывя по волнам вереска --

в пучины лопухов.

Волшебные сны

В лунном свете, в сиреневых тенях,

В серебристом сияньи росы,

По волнам упоительной лени

Проплывали волшебные сны:

То блуждали в туманном дыханьи

Утомленной от солнца Земли,

То подобно капризной лиане

Обвивали сухие стволы,

То мешаясь с дурманом сирени

Возносились под купол небес,

И забыв о людском разуменьи,

Познавали там мудрость чудес.

Но соскучившись вдруг, понимали

Как пусты без людей небеса, --

По домам, и в окошки ныряли,

Целовали тихонько в глаза.

А с утра:

-- Ты всю ночь улыбалась.

Что-то снилось? Глаза вон блестят.

-- Снилось много - запомнилась малость:

Запах лета, сирень, звездопад.

Кризис

Десятый этаж: под окнами лоскутки
Участочков, дачек, теплиц, разноцветного лета,
и... кризис! Проснулась смекалка, - теперь петухи
Здесь по утрам поют, провозглашая рассветы.
И над тумановой марью, по склонам лучей,
Там, где до кризиса жили забвенье и грезы,
Звенит петушиная радость, как горный ручей
жизни ликующей...
жизни, влекущей нас в осень.

Роса

Сладкою негой дыша,

Выскользнув из объятий,

Ночь оставляла на память

Слезы ли? Росы?

Листья-ладони тянул

Тополь, пытаясь поймать их,

Чтоб уберечь от солнца

На вечно ли? На день?

Накинула легкий туман,

Разнеженная, устало,

Тополь прощался, прощал:

Утро? Уже? Так рано?

Но не удержишь ночь!

Ласковая обернулась,

Кивнула ему, точь-в-точь

Как если б вернулась.

Тополь рванулся к ней,

Вскинув ладони-листья...

Тонут в густой траве

Слезы ли? Росы? - Искры...

***

От стихов к стихам - Луна

Одинока и грустна.

Я не то что б не согласна, --

Разной может быть она.

... В тихих гаванях Луны

спят на рейде корабли,

Золотыми парусами

Чуть качая в такт волны.

В лунных дебрях ивняка

Дремлет лодка рыбака,

Рядом с нею -- рыбок стая,

золотых, наверняка.

Тих серебряный рогоз

Ночь. Усталость. Сон. Гипноз.

Только сторож проклинает

То ненастье, то артроз.

Над равнинами Луны

Хороводы звезд видны,

И хрустально-ледяное

Одиночество Земли.

Утро

Едва бессонницы и сны

Сползли перинами с востока,

Едва под россыпью росы

Вздохнула сонная осока,

Едва... -- а проще, до зари

Я нынче утром пробудилась,

И так звенели соловьи,

Что вновь заснуть не получилось.

В подслеповатой тишине

(Еще и солнце не вставало),

Казалось, Ангел шепчет мне

Слова забытого хорала,

Туманы льнут к сырой земле,

И волны света приливают,

И одуванчик, осмелев,

Тугой бутон приоткрывает,

Стряхнув дремотность белой ночи,

ИскрЗтся радугой ручей

Вдали.

А в небе - алый росчерк

Слепящих солнечных лучей.

***

Наколдуй, нашепчи мне метель золотистую,

Не снежинок - нежнейших ромашек метель,

Чтобы в каждом цветке еле слышно насвистывал

Песню вечного лета улыбчивый эльф.

***

Разлука, осень, листопады

И заморозки по ночам -
Пронизывающей прохлады

Прикосновения к плечам.

***

Возвращаются в ворохе летних

Впечатлений, подарков, друзей,

Предвкушая восторги и сплетни

(с ними год пролетает быстрей), --

В листопад, накликающий стужу,

В холод камня, болот, пустырей, --

Так вода, наигравшись на суше,

Возвращается в лоно морей.

***

Покрыта ржавчиной листвы
тропинка в прОжитое лето.
Рябину жаркую дрозды
Тушили стаями... да где там!
Еще выхватывает взор
Из серых дней живые краски:
Синичек пестрокрылый сбор,
Чижей проказливые пляски,

Но странный куст уже увит
Гирляндой ягодок-жемчужин,
Асфальт от наледи блестит,
От злых предчувствий сжались лужи.

Вот-вот и снег, зима вот-вот
Нас успокоит холодами.

Природа времени - вперед,

без сбоев, скидок, опозданий.

***

Воздух предзимний звонок и чист.

Хрупче и хрустче листвы лепетанье.

Солнечный свет не палящ - янтарист.

В волнах грядущего похолоданья

Выхватишь взглядом из бледных тонов

Теплую ласку мерцающих бликов:

Искры рябин, запоздалый цветок, -

Все не зима... Но так близко, так дико...

Осенний дождь

Уставшая от восхищенных взоров,

От ярких красок и любовных дрязг,

От вечных, задушевных разговоров,

Взглянула Осень холодно на нас.

И, словно заигравшиеся дети,

Застигнутые взрослыми врасплох,

Мы осеклись.

И шаловливый ветер

Запнулся, растерялся и замолк.

Надвинулась тоска угрюмой тучей,

По листьям пробежала злая дрожь,

И вот, оцепенение нарушив,

Хлестнул по крышам колкий льдистый дождь.

Ноябрь

Ах, эта осень! Этот древний гимн

Любви и нежности, надежды и разлуки!

Приходит срок. Приходят ноябри.

И мерзнут, холодеют губы, руки,

А во дворах уныло воют псы,

Оплакивая летнее блаженство,

И барабанят нудные дожди:

"Ах нет, ах нету в мире совершенства".

Ну, нет так нет! Легко же вторить им,

Легко попасть под обаяние скуки!

Сопротивляясь, вслушиваюсь в гимн,

И впитываю тающие звуки.

***

   Иду по аллее
      меж призрачных кленов.
Небо безлунно.
      Слякоть бездонна.
Кажется, зябну.
      Тоска на душе.
Кляксою листик
      застыл на плаще.
Псина бежит,
      припадая на лапу.
Ветер с востока
      мчится на запад,
Гонит опавшие листья к реке,
И листья летят, а я - в тупике.

Октябрь

Ну, вот и ты. Усталостью своей,
Иссушенной землей меня встречаешь строго.
Еще немного, и расправишь шлейф
Огнисто-пурпурный шлейф с туманной поволокой.
Еще немного, и увижу я
Неровность улетающего клина...
И грусть - зачем? к чему? - ожжет меня
Огнем любви... Ожжет невыносимо...
И с каждой осенью мучительней печаль
Что дальше?
Дальше, - даже думать больно...

А боль щедра, ей ничего не жаль,
Ей веселее в душах беспокойных.
И ей под стать беснуются ветра,
И хлещут ливни, воют ураганы,
И черная осклизлая листва

   Не радует ни цветом, ни обманом,
И клочья лета мусором летят
В опухшее заплаканное небо,
Деревья стонут, стекла дребезжат,
И сердце в чувствах и желаньях -- слепо.

Но день-другой, и стихнет вдруг печаль,
На небе ни волнения, ни тучи,
И солнцем дышит ласковая даль,
Оно и в лужах, и в листве, сгребенной в кучи.
И воздух чист, и на душе легко,
И розы алые в такие дни свежее,
И пахнет яблоком, травой и костерком,
И синь небес -- весенних снов нежнее...

То ливень, то тепло, то стужа, то потоп,
То тихий день, то буря, то унынье...
Мне птицы даже говорили, что
По осени у них слабеют крылья.
Вот так и кажется, что кто-то захотел
Застать врасплох испуганную душу,
Храбрец-скворец со страху улетел,
Еще чуть-чуть -- я тоже, тоже струшу.

От страха прочь! по узенькой тропе,
По отшумевшим волнам листопада,
Навстречу осени! Ты слышишь? Я к тебе,
В тот лес, в котором ты всегда мне рада.

   Где ветер октябрьский кружит
   Пьянящий прохладой вальсок,
   И где в ожиданьи ноябрьской стужи
   Не ноет от боли висок.
   Где клюква, как шапочки гномов,
   Мелькает, таясь от людей,
   Где тих и задумчив над сказкою новой
   Колдует старик Берендей.

Ну, вот и я. В предместиях твоих
Запутавшись, блуждаю без оглядки,
Ну где же? Где премудрости твои,
Твои секреты, тайны и разгадки?

И ты... О, как тут к месту холода
Твоих ночей, рассветов, расставаний,
Подернутая первым льдом вода, --
Как избавление от боли и страданий...
Как отречение от суетной толпы
Случайных строк, грохочущих размером,
Как мудрость перемученной беды,
Спокойная и чистая... Как вера.

***

А ветер раздирает позолоту,
Разоблачая, гневаясь, ярясь,
Срываясь на истерику, и сходу
Спеша извергнуть ненависть и грязь,,-
Безжалостный к проезжим и прохожим,
Не станет он щадить или прощать.
Судья ли он, на палача похожий?
Палач ли, жертву вышедший искать?
Иль воздуха пустое сотрясенье,
Приметное актерскою игрой,
В предчувствии грядущего забвенья
Безумствующий в пляске огневой?

Осенняя музыка

Дороги как струны, нынче не странно, -

Не равно летнему -

им рыдать.

Что их жалеть, ведь поздно ли, рано, -

они порвутся:

серая твердь

вдруг обнаружит белые нервы,

больные простудами прожитых лет.

Но будет время оттаять, верь мне.

Дороги конечны,

Музыка - нет!

Прогноз погоды

И, кажется, зимы не будет,

Низки не по сезону, звезды,
Бывают искренние люди,

Бывают искренности - позы.

Декабрь в унынии осеннем.

Неужто в январе все то же?

Бывает вещим вдохновенье,

Бывает впечатленье ложным.

Вчера синоптик клялся: будет

Зима, исправится природа, --

Непредсказуемые люди

Ждут предсказуемой погоды.

***

Снегопадом залечена

Боль утихнет моя.

Станет серой до вечера -

Голубая Земля,

Взвоют Шарики волками,

Онемеют сердца,

И потянется долгая,

До весны полоса.

Январская заря

Зеленоглазая заря,

Предвестница грядущей стужи,

Тебе ни роз, ни янтаря,

Ни соловьев, ни слов не нужно.

Ты безучастна? Нет, ты спишь.

Ты горделива? Нет, бесстрастна.

Ты сквозь ресницы нам лучишь

Сон о неведомом пространстве,

Где властвует покой, не ритм

Нужды, грехов и покаяний,

Где каждая звезда дарит

Отдохновенье от страданий.

Зеленоглазая заря,

Лучи свой сон, дари прохладу.

Порой ни роз, ни янтаря,

Ни соловьев, ни слов не надо.

***

Меж вполне себе средних широт

Затаился арктический ветер.

Уроженец бескрайних мерзлот,

Он уверовал: где-то на свете

Есть свобода от снега и льда,

От сверканья, слепящего взоры,

И нагая пред солнцем земля,

Чье бесстыдство прекрасней позора,

И рванул, распаленный мечтой,

Как слепой на горячие токи,

В исступлень круша пред собой

Крыши, вышки, деревья, дороги.

И звенело, трещало, кляло,

Разрывалось, стонало, молило,

И не поняла, когда обожгло,

Ядовитым огнем ослепило.

Обозлившись на боль и мечту,

Он закидывал солнце камнями,

Поднял бурю, в песочную тьму

Зарывая небесное пламя.

И под сумрачность злую отполз,

В шелестящую нежную зелень,

Где живительной тенью застелен

Мир казался и ласков, и прост.

Там и нежно и щедро цвело,

Плодоносило, было не жарко,

В самых дебрях устроилась арка

Для случайных гостей. Для него.

Там затих, задремал он. Темнело.

(Чем южней - тем стремительней ночь.)

А в кустах что-то жрало, хрустело,

Набирая свободу и мощь,

Что-то чавкало, ело, рыгало,

Где-то ухало, кто-то пищал,

Тень он тени, таясь, убегала,

И невидимый рядом рыдал.

Раздраженный обманчивой лаской,

Ветер взвился, и видел со скал,

Как смеялась спокойствия маска,

Выставляя свой хищный оскал.

Вновь потерян, обижен, обманут,

Он бросался на камни с вершин

Но бесплотные в бездне не канут -

Посмеялось лишь эхо над ним.

Утомленный, израненный, сонный,

Брел туда, где ровнее земля

Шел по гатям, тропинкам, газонам,

(Без движения ветру нельзя)

И забрел, полузрячий калика,

В край вполне себе средних широт:

То молчит, очаровано-дико,

То под крышами мечет и рвет,

То былины слагает, то стонет,

То об Арктике бредит своей,

Только гордость - она не позволит

Самый верный найти из путей.

***

Зима. Окошко. Глушь да тишь.

Но вдруг - увижу,

Как ястреб мчит - мгновенье лишь -

Ворон на крышу.

И всплеску жизни удивлюсь,

И с новой силой

Готова всматриваться в грусть

Зимы унылой.

Новогодний триллер

Вдоль дороги горят фонарей поминальные свечи,

Служат мессу ветра, из кадильницы неба -- снежок,

Воют псы, приумолкла пока полуночная нечисть,

На кафе придорожном -- заиндевевший замок.

Пахнет елью -- несут по домам погребальную зелень,

Суетятся хозяйки: моют рис и готовят блины,

Оливье? -- ну, пожалуй: традиция плюс обновленье.

Для последних салютов петарды припасены,

А потом будет стол -- поминальный почти, изобильный,

Будут тосты: запомним хорошее! лучшего ждем!

И минутой молчания встретим-проводим умильно

И наевшись, расслабившись, песни души запоем.

Кто гитару возьмет, кто -- под минус один в караоке,

Кто-то в белом воссядет за черный роскошный рояль,

А в конце черный ворон закружит, взовьется высОко,

И попросит ямщик пощадить и его, и коня.

Зонт

Где перекати-поле, --

Здесь перекати снег.

Вырвался зонт на волю.

Не моноплан - смех.

Шлепнулся. Вскинул спицы.

По снегу - колесом

Красным кривым мчится,

И одурев, - в столб!

Вот тебе, милый, воля,

И не дразнил чтоб.

Там перекати-поле, --

здесь получи в лоб.

Гербарий

Вот мое счастье - средь зимы

Листаю летние страницы:

Здесь дикий лен и васильки,

Герань и пижма с полевицей,

И запахи лесной глуши,

Речной прохлады, солнцепека.

Вдыхай, душа моя, дыши!

До зелени еще далеко.

Но не покорность тьме, -- азарт

Искателя (и дух латыни)

Меня ведут, меня хранят

От черно-белого унынья.

И засыпая, знаю мне

Под завыванье вьюг приснится:

Волной лиловою кипрей

С лужайки тесной ввысь стремится.

***

На светлом серебре декабрьских небес

Луна, сияя роскошью пиона,

Роняет лепестки на помертвевший лес,

Недвижный, опустевший, обнаженный.

Скользя сквозь синь и мглу космических высот,

Цветенье лунное снежинками порхает,

И угадав - в метель - солнцеворот,

Пути преображенья выстилает.

***

Снегопад, - и ветру весело.

Не увидишь ни за что,

Как мелькнет во вьюжном месиве

Мое синее пальто.

На окне узоры льдистые -

Утешением тебе.

Знаю, ты душою чистою

Все тоскуешь обо мне.

Не тоскуй: что было - было ли?

Было, - прошлому отдай.

Эх вы, вьюги шаловливые...

Эх ты, ветер-шалопай...

Впотьмах

В небе взвесь из звездной пыли,

Слеп и глух осенний мрак,

Стены съежились, остыли,

Обесточенный, впотьмах

Дом лежит подводной лодкой

В море сумрака на дне.

Кто бранится, кто неловко

Свечи ищет в темноте.

Но в очерченности строгой,

В приглушенности тонов,

Жизнь отчетливей, ей-богу, -

Жестче линии углов,

Глубже бархатные тени,

Легче свет, прозрачней мгла,

И чудесней откровений

Смысл, уловленный впотьмах.

Зимняя шутка

Шампанское из солнечного света

В прохладном синеватом хрустале

И снежность пены с привкусом шербета,

Сиреневые тени на стекле,

И гроздья звезд, созвездий капители,

Мерцание гагатовых небес, --

Прекрасно все. Но, право, мне милее

Весенний пробуждающийся лес

Мой сад

***

Мой буйный сад - он весь зарос

Кустами крупных белых роз.

Чтоб не дразнить завистный взгляд,

Дарю я розы всем подряд,

Срезаю прямо у корней,

И оттого кусты пышней,

И можно даже с головой

Купаться в тени их густой.

Мой сад от стужи и жары

Укрыт лесами до поры,

Но простодушные легко

Находят здесь и стол и кров,

И вьется узкая тропа

Из белоснежных лепестков, --

В траве заметная едва,

Теряется средь облаков.

***

Расскажи, что с тобой происходит,

Отчего ты идешь не спеша,

Отчего легкозвучных мелодий

Избегает упрямо душа,

Отчего ты мечтаешь о встрече,

Отчего ты бежишь от нее,

Отчего так ссутулены плечи,

И крикливо кружит воронье?

Нам ли, питерским, хмари боятся,

От туманов и смут убегать,

Разве только чтоб в Летнем встречаться

И не хочется слов, -- помолчать.

***

А.Б

Я тебе придумала страну.

Там живут обычнейшие люди,

Любят чай и что-нибудь к нему,

Повздыхать-поохать "что-то будет?"

Ездят на трамваях и в метро,

Возят в сумках зонтики складные,

Видишь, не забыла ничего,

Не хватает только героини.

Что поделать? За окном весна,

Слякотно, и все трамваи встали.

У тебя - реальные дела,

У меня - придуманные страны.

О страхе

А.Б

Ты, подружка, все красива,
Все спокойна и нежна,
Только слишком молчалива,
Только слишком уж грустна.

Ты узнала, что мы смертны?
Это ль тайна? Это ль новость?
Ты простишь меня, наверно,
За нежданную суровость:

...Страх премудр?! Он ничтожен!
Но угодлив, но отзывчив,
Строит жалостные рожи,
В руки мокрым носом тычет.

Взглядом преданной собаки
Он заглядывает в душу,
Никому не жаль бедняги,
И никто о нем не тужит,

А тебе так одиноко,
И несчастья сердце гложут, --
Пожалей его немного,
То-то он тебе поможет!

И тогда уж облачившись
В человека, в образ Божий,
Вознесется солнца выше
Эта мерзостная рожа.

Нет! Твои, твои рассветы!
Ты их чуть не пропустила
Из-за страха. В шею эту
Зачумленную скотину!

Пусть грозится, воет, лает.
Пусть от злобы изойдется, --
Посмотри, как рОсы тают
От горячей ласки солнца!

Посмотри, оно шагает,
Пробуждая все, что дремлет,
Гонит тучи, согревая
Перепуганную землю.

Мрак уходит. Лист сверкает,
Весь осыпанный росою,
Сон дурной с ресниц слетает
Золотистою пыльцою...

***

М.Ф

Мария, - русское звучанье твоей нерусской красоты

Как неразгаданная тайна, как облик явленной мечты,

И явленной да неподвластной, а потому почти чужой.

Ох, девочка моя, опасно быть не по правилам живой.

Но согреваются сосуды неиссякающим теплом,

Под неприязнь и пересуды, даря бессмертное "шалом"

Возлюбленным и возлюбившим,

и дерзким к небу и к земле.

("Живут и радуются, ишь ты!" --

привет, блюститель, и тебе.)

Да разве имя - только имя?

Ненужный звук? Случайный звон?

Ты целый мир, моя Мария, мое беззвучное "шалом",

И в тени ивы кипарисом потянет вдруг ... И я - глаза

Твои увижу... Близко-близко,

как миг, как день, как век назад.

Моему другу про чай и про скуку

А.С.

Пришел ко мне, собой отягощенный.

Все тот же чай с лимоном, послащенный,

И крепкий, как от боли головной,

Тебе налью и рядышком с тобой

Присяду. И возьму тебя за руку,

Чтоб не теряясь, мы проникли в скуку,

Заразную, как грипп или бронхит

В апреле.

Быть ли нам поверженными вместе,

Не знаю. Если хочешь, кодекс чести

Не побеждать, а верной быть велит.

Пролог окончен. А теперь о смысле.

Сыр будет, если молоко прокиснет,

А хочет ли быть сыром молоко?

Ответишь мне, и я тебе легко

Раскрою тайны сотворенья мира,

И человека, и тебя, мой милый,

А нет ответа - чаю отхлебни. С вареньем.

Сладко?

И теперь, как в детстве сладко.

Но взрослость, как чума, как лихорадка

Болезненностью напитала дни.

Ты жаждешь нового? А нового не будет.

Все та же жизнь, все тот же черный пудель,

Облизываясь красным языком,

Ждет от хозяина подачки, о другом,

По верности своей, не помышляя,

Все так же льнут к Мессиру негодяи,

Которых мы, жалея, в идеал

Возводим,

Собственным тщеславясь благодушьем.

Ты хочешь нового? А нового не нужно,

Когда ты веру в счастье потерял.

Горячка

Е.К.

Ангел молчал за твоим плечом,

Слушая страшный, отчаянный бред,

О том, что больно, что горячо,

Что веры нет, и спасения нет.

И Ангел в смятении прятал чело

В свои обессилевшие крыла,

А ты хлестала наотмашь его,

Не выбирая уже слова, --

И Ангел плакал. О нет! не вслух!

Он тихо рыдал, как дитя, как щенок,

Рыдал и молил, чтобы мерзкий дух,

Тебя оставил, не уволок...

Когда нет сил, есть одно бессилье,

Душа страстями изодрана в клочья,

Ангелы нас на могучих крыльях

Несут над пропастью злобной ночи

К свету, который теряем мы,

К огню, который живит наш дух,

К жизни вечной, к мирам иным,

Где нет разъедающих разум мук.

***

Всего лишь капелька любви, - и ты везучий!

Всегда найдется горсть земли и солнца лучик,

И если выбьется росток (впотьмах-то скучно)

И забурлит, забьется ток листвы кипучей -

Через года в тени ветвей - найдешь прохладу,

Услышишь - крошка-соловей плетет руладу,

И мир, и в счастье и в беде, благословишь ты,

Любил, а значит, на земле уже не лишний.

***

М.Ч

Сколько бы телу, душе ни осталось

сил или дней,

В руце Господней любая малость -

всех сил сильней.

И боль любая, когда с молитвой -

все меньше боль,

Учит трудно, долго, сердито:

дышать изволь

правильно,

чтобы выдох каждый -

мука и тьма,

А вдох, чтобы жить

(не для "охов" зряшных):

Спаси, Боже, мя!

***

М.Ч

Быть лишней? из миллиардов возможных
с руками, ногами, -- явилась ты,
чтоб стены вселенной раздвинуть. Что ж ты
Ждешь, что податливы будут они?
Сто раз разбивши локти, колена,
Сто раз несогласная отступать,
Однажды увидишь, -- жизнь непременно
Счастьем одарит. Верить и ждать --
единственный способ пройти испытанье,
где вместо зеленки -- весна, стихи..
А то, что нынче тоска да терзанья, --
да обернется предтечей любви.

***

Что ты хмур, мой друг сердешный?

Иль в беде? Иль нездоров?

Все плутаешь строчек между,

между вымыслов и слов.

У какого перевала

пригорюнилась душа,

приуныла, подустала,

каменеет не спеша?

Под тобой ручей журчливый,

Не с живою ли водой? -

Хлопотливый, суетливый,

Божий, всехний, твой и мой.

Над тобою бор сосновый

Синей ласкою дарит,

Чтоб вернее часослова

Подсказать слова молитв.

Тени пальчиками гладят

Поседевшие виски...

Не замерзни, Бога ради, -

Ведь простынешь от тоски.

***

Г.К

Память сплетает свои кружева.

Петельку вывяжет там, где не ждали,

Хочет, -- спускает сутки, года,

Бусинку нижет на место печали;

Мука терзала - чудный узор;

Души сплетались - нить закрутилась;

Новым казалось - просто повтор;

Не было правды, -- милость явилась.

Ах, если б знать, что за схема, канва,

Метки набора и пропуска петель,

Было бы толку? Не знаю... Едва...

Память сплетает свои кружева, --

Время плетет свои прочные сети.

***

Памяти А.У

Господи, дай Бог силы!

Господи, Твоя воля!

Я ж за него просила!

Тихо просила что ли...

Вот он ушел неслышно -

Впору кричать от боли.

Розбрызгом алым - вишня,

Чтобы под ноги - горем.

Или на счастье птахам

(Им не бывает много),

Или истаять прахом,

Землю удобрив к сроку,

Чтобы кому-то было

Жить и свежей и слаще.

Господи, дай Бог силы

Справиться с настоящим!

Тихое стихотворение

Тепло и тихо. Такое лето.
Ни гроз, ни зноя, ни жгучих строк.
За облаками незримый, где-то
Кружит молоденький ястребок.
Синички смолкли. Безмолвно время
Моих утрат и моих потерь,
Шепчу растерянно: нет, не верю.
И Вечность эхом в ответ: "Не верь.
Такое лето - пора исхода.
Нагрянут сроки, уйдешь и ты,
Туда, где циферок нет у года,

И боли нету, и нет беды.
И лишь разлука гнетет недолго,
Пока душой не узришь любви
тех, кто ушел до тебя, отторгнув
свое, привычное для земли,
но отболевшее, отжитое,
и отряхнувши года как прах,
пребудешь с ними, вкусишь покоя
иного мира в иных стихах".

Молитва

Моя душа - Твоя земля,

О Боже! Насади пшеницы,

Чтоб к ней стекались звери, птицы,

И чтоб не вытоптали зря.

Пусть мудростью и тишиной

Мои исполнятся несчастья,

Твои посевы, Боже мой, -

Залог Великого Причастья.

Пусть, покаянием полна,

Душа узреет Твои нивы...

Как Ты лелеешь терпеливо

Опустошенные поля!

И только бы хватило слез,

Чтобы земля не иссушилась,

Чтобы пшеница колосилась,

Чтоб не убил ее мороз

Нечаянного равнодушья,

И только б страсти не сожгли!

О сколько "только"! - все угли

Неверия и малодушья.

Душа в огне, а дух в печали,

И где-то между ними - жизнь.

Прости мне, Боже, не гневись!

Прости мне! Я еще в начале.

Колыбельная

Посв. бабушке

Может, быль, а может, небыль, -

Где мне знать? решай сама!

За рекою, за волшебной

Есть заветная страна;

Блещут золотом ворота,

А под куполом небес

Хрусталем сверкают воды,

Изумрудный дремлет лес,

Незабудки бирюзою

Окаймляют старый пруд,

А в тени, таясь от зноя,

Нежно ирисы цветут,

Ветерок едва трепещет,

Не смущая гладь пруда,

И слетаются под вечер

Трое Ангелов туда,

Разговор ведут чудесный, -

Кто услышит, всяк поймет, -

О стране, где на ночь песни

Внучке бабушка поет.

***

По тропинкам далекого детства
Я сегодня брожу не спеша,
Сладко ноет уставшее сердце,
И тихонько воркует душа.

Разве взрослой, мне не было счастья?
Разве что-то украла судьба?
На тарзанку б, да в небо... вот страсти!
Но качелей не видно следа,

Нету больше любимой беседки,
Где с подружкой играли в секрет,
Где жил гном, -- по рассказам соседки,
Хулиган-похититель конфет.

Покружусь перелетною птицей,
Скоро ль снова сюда занесет?
Это кто там под горкой ютится?
Гномик мой карамельку грызет!

Песенка на ночь

Спи, моя девочка. Сказка рассказана,
Все расколдовано и прощено.
Стала девИца прекрасней прекрасного,
Юноша знатный влюбился в нее.

Добрый король закидал их подарками,
Баба Яга напекла пирогов,
Тощий Кощей стал любителем сладкого,
Изобретателем лучших тортов.

Спи, моя девочка. Сказка рассказана.
Сердцу спокойно, улыбка легка.
Спи. И да будут все сны твои ласковы,
Помыслы - чисты, а вера - крепка.

Петербург

Моему мужу

Не ласков гордый Петербург.

Холодным камнем, мокрым ветром

Пытает этот демиург,

Чтоб ощутить свою победу,

Чтобы притихшая душа,

Ослепшая от тьмы и блеска,

Вдруг ощутила сталь ножа

И скрежет льда, и холод Невский.

Он молод, горд, высокомерен,

Красавец редкий, роковой,

Своим возлюбленным неверен,

Но благосклонен к нам с тобой.

Мы знаем эту неуклюжесть

Младых порывов и страстей,

Не гордость в них, а безоружность

Перед судилищем людей.

И мы с тобою до утра

По серым тротуарам бродим,

Нам в тишине поет вода,

Над нею ветры хороводят.

Давным-давно здесь прижились

Сии холодные стихии.

А мы недавно - только жизнь,

Мы даже века не прожили.

С ожесточенными - бездушен,

Со злыми зол, с царями - бог,

Великолепная игрушка

Для гениев и дураков,

Наш Петербург! Твои туманы

Не просто влажные пары, -

А кружевные покрывала

На драгоценные дары,

И ты до времени таишь их

От злобных слов и похвальбы,

От дикарей и нуворишей,

От разрушительной судьбы,

Для вечности, а не для славы;

Ты строг, и мы не барчуки,

И знаем, облик величавый, -

Плод человеческой руки,

Обычной, жилистой, в мозолях,

Ты ж не слукавишь, Петербург?

Что не твоею, - Божьей волей

Творится жизнь, вершится суд.

И этой волей создаются

Все испытанья и пути,

И нам так свойственно тянутся

К тем, кто до нас успел пройти,

Кто свой талант, свой дар и гений

Вменял себе за труд, за долг,

Кто знал любовь и дух прозрений,

Кого благословлял сам Бог,

Кто мучим болью и бесчестьем,

И одиночеством томим,

На этом неуютном месте

Страдал, молился и любил.

И только если нам хватает

Любви, смиренья и тепла,

Нас юный город восхищает,

Нам теплой кажется Нева.

Адмиралтейство ввысь взлетает,

В Неву стекается гранит,

Тьма, не удерживаясь, тает,

И ночи белой не претит.

Да, нам природа уступила,

Чтобы мы в бессилии могли

Познать неведомую силу

Всепобеждающей любви,

Чтоб ей согретый, город гордый,

Погибельная сторона,

И человеком и природой

Опять была обретена.

Это мой город...

В теракте в Санкт-Петербурге
погибло 13 человек.

Это мой город сегодня сдержан и строг,
Это мой город сегодня отравлен болью,
Это мой город, и это -- моя скорбь,
Это мой город, десятками колоколен

в небо уткнувшись, судорожно
хватает воздух и дождь, --
Так погибают и

так побеждают в смуте.
Это мой город, и злая моя дрожь.
Это мой город, и это его люди.
Это мой город не скажет: je suis в тоске.
Это мой город от боли упрямей и жестче.
Это мой город, - стояние на Неве,
Это мой город будет до поздней ночи
Надеяться, ждать, искать...

Но Богову не прикажешь.
Богову быть там, куда зовут небеса.
Тринадцать ходатаев их,

Тринадцать пред Богом представших,

И продолжающих жить молящиеся голоса.

Родина

Многострадальная! Как не хватает мне

С тобой спокойных добрых разговоров,

В страстях, боях, изменах, как в огне, -

Не до бесед. Здесь нужно по-другому.

Когда-нибудь, когда утихнет жар,

Потом... еще наговоримся вдоволь;

Хотя бы на последнее "прощай"

Успеем, да и Бог с ним, с разговором.

И так все видишь, - небо высоко,

И так все знаешь, - время не обманешь,

И где-то "за" и "вне" из васильков

Неувядаемых цветут твое поляны.

Россия

Что дал нам Бог? Чего осилить

Не смеют разум и душа

В непредсказуемой России,

Где вечно дремлют сторожа,

Где ветры Азии гуляют

По европейским берегам,

И степи душу опаляют

И чужеземцам, и врагам,

Где тень Урала то связует,

То делит запад и восток,

Овальным перстнем указуя

Могучим рекам их исток,

Где ночь, теснясь на горном юге,

Вольна средь северных равнин

По полугодьям слушать вьюги

Непрекращающихся зим,

Где, избалованный простором,

Народ доверчив и упрям,

И любит ласку уговоров

И несговорчивость бояр,

И вольный дух, и государя,

И валит все на Божий Глас,

Где в однокашников стреляют

Назло, навскидку, напоказ,

Где хронология не может

Вместить логический каприз,

Где православие с безбожьем

Как сон и явь переплелись,

Где светлый Ангел-Утешитель,

Жалея спящих сторожей,

Хранит Российскую обитель,

От наших гибельных затей.

Интонации

Да, не умела вкратце и в меру, --

Если влюблялась, не грело, а жгло,

И оттого я боялась влюбляться,

Раньше боялась, а нынче смешно.

Разве что эхом утихших волнений

Вспомнятся имя, улыбка, слова -

Это играется воздух веосенний,

Это кружится чуть-чуть голова.

***

Средь долгих и путаных улиц и снов

Не надо искать откровений и слов,

Не надо шагать осторожным вором,

Не надо украдкой следить за двором,

Покинутым мною, забывшим меня

До нового, ясного, лучшего дня,

Когда, насытившись рассветным вином

Вернусь я счастливой волшебницей в дом,

Где кто-то меня так уверенно ждал,

Для вольной души кандалов не искал,

И там, где тревог одному не унять,

Молился и ждал, и молился опять.

***

Сказать тебе про одиночество?..

Ты знаешь этот холод ночи.

Ты знаешь, как услышать хочется...

Услышу... но не станет проще,

И я молчу. Твой взгляд растерянно

Мятется, - не найдет ответа.

О, как легко обманам верим мы,

Как горько платимся за это!

Одичание

Заброшен быт, тревоги стихли,

Заткнулись пошлые вальски,

И канонические рифмы

Кусают ногти от тоски.

И горд, и пуст, и необласкан

Туманно-дымный Петербург,

Здесь беспризорно бродят сказки,

И ветры вслед дождем плюют.

Сомненья прочь, уже разрушен

мой Колизей, мой древний Рим,

И эху звук уже не нужен,

И миру - ветхий Палатин.

У временного перепутья

Стою... Я знаю,

Все века

Назад коситься будут люди

И ввысь -- клубиться облака.

Ничего личного

Думаешь, легко было?
разгоряченной солнцем,
с жару да с пылу --
в омут, в студеную воду!
крылья ломать, биться,
воздуха! кислорода!
Выжила! выплыла!
Чтобы

Из пены морской являться
изнеженной цацей?!
И... столик для Афродиты?

Откровения с винным запахом...

Просительное: а завтра мы?

Вкрадчивое: а как

Куда спокойней, мудрей,

Выгодней и так далее

"богинь" оставлять в стороне,

чтоб не пришлось тебе,
обманутому очарованием,
тонуть в ледяной воде
несоответствий. Мечте
лучше порою не

сбываться, не

нарушать правила.

Романс

Ах, какие был интонации!

А какая вкрадчивая речь!

Что-то там про белые акации,

Про волнующую обнаженность плеч,

Про любовь, которую немыслимо

Выразить в истрепанных словах,

Про любовь, которая единственно

Преодолевает ложь и страх.

Что-то там в душе вскипало силою

Через боль, как жаркая мольба,

Что-то, в чем еще неисследимая,

Но уже понятная судьба,

Что-то, от чего так охмеляющее

Растекался пряный аромат

Бледно-розовых соцветий, отмирающих,

Как весна, как юность, как закат.

***

Говорить-то нЕ о чем.

Вот, молчим.

Позвякиваешь мелочью,

Кручу ключи.

И виниться нЕ в чем нам

И винить.

Дожили до вечера,

Стало быть,

Без закатов огненных,

Без потерь,

И не надо слов иных,

Что теперь?

Для эффекта пущего

вскинешь бровь:

сколько дней отпущено

На любовь?

Кто на царство просится, кто на труд, -

Морщат переносицу, веки трут:

Медики, философы, ученых рать,

Не-физику, не-лирику -- как считать?

Эх, ходить мне неучем.

И не жаль.

Говорить-то не о чем.

Так... февраль...

Невстреча

1.

Имя такое... Джон или Билл...
Фамилия Смит или Бонд...
Что-то искал или делал вид,
Или шел на футбол.
И встреча эта нам не сдалась,
Но то ли снег, то ли дождь...
Музыка, - то ли Дассен, то ли джаз...
И откололась брошь...

И что-то о том, что напрасно одна,

Он тоже один, и слова глупы.
И что-то в ответ: то ли нет, то ли да,
И что-то про "ты" и "вы"...

И падали звезды на гладь воды,
Луж не тревожа ничуть,
И было рукой подать до беды,
Но мы успели свернуть,
И попрощаться, забыть имена,
Время, музыку, стиль,
А я ведь и вправду была одна,
Может, и он один.

2I.

За не случившееся! Не с нами.
Может, случившееся иначе,
С другими цифрами, именами,
Может, некстати и неудачно
Случилось бы, - сердце бы разорвалось.
Старых рубцов без того хватает.
За неслучившееся! И славно!
Не разорвалось... Не заживает...

***

Я обращаюсь в слух,

И сердце бьется в такт

Шагам

чужим,

И шепчутся старухи.

Я знаю, ты

В своем далеком "там"

Усталые протягиваешь руки

К апрелю, к небу,

К вольным облакам,

К исчезнувшему солнышку

В тумане...

Ах как же просто

В такт чужим шагам

Вдруг заблудиться

В собственном обмане.

***

Моросит дождь, но твой плащ сух.

Знаю, ты лжешь, что зашел вдруг.

Лестница -- вверх, только нам -- вниз,

Наверху смех, а у нас жизнь.

Распахнул дверь, распахну зонт.

Кто из нас зверь, кто из нас сон?

Я уйду в дождь, ты уйдешь в мглу.

Что же ты ждешь? Что же я жду?

Сзади дверь в стон, сквозняки в плач.

У меня зонт, у тебя плащ.

Зимнее

Затем, что поздним вечером к тебе я не приду,

Затем, что вьется трещина морщинкою по льду,

Затем, что я морозами рассержена до слез,

Затем, что рано, поздно ли, - жди рОстеплей и гроз,

Затем, что пО шесть месяцев здесь сон и полумрак,

Затем, что пошлость с местностью не связаны никак,

Затем, что ты Иванушка из небыли чужой,

Зажгу свечи огарочек, медовый восковой,

И в пламя неуверенное глядя, обрету

К соблазну противление... И больше не приду.

Прощание

Лучами, нежней не знала,

Меня разбудило солнце,

Ласково, словно мама,

Целуя сонную дочь,

Глаза открывать не стала,

Видела черное в кольцах,

Сжимающих огненно-ало

Еще волхвовавшую ночь.

Там ты, затаясь от солнца,

К нему спиной обратившись,

По знакам следов вчерашних

Пытался прочесть судьбу.

Там ты там хищные тени

Шептали ликующе "наш он",

Ты слушал, миролюбиво

Воркуя про доброту.

И если вдруг отвлкался,

Случайно выхватит взглядом

Мир, освещенный солнцем,

Полный жизни и сил, --

Губы кусал в испуге:

Где же на свете правда?

... Ангелы, серафимы

Мчались на зов к другим.

По тени твоей недвижной

Ложилась пятнами плесень,

Не солнцем - сырою гнилью

Питая напрасный вздох.

И кто-то шептал, что лишним

Мир безнадежно тесен,

И век бесконечно долог,

И солнечный свет жесток.

***

И ты не ушел, и я не ушла -

Тоскующей птицы два верных крыла.

Но ей все труднее взлетать в небеса,

К тому же все чаще подводят глаза.

От солнца ослепнешь, во тьме не видать,

Боится уставшая птица летать,

Безвольно влачатся два старых крыла,

И странно обоим, что птица жива.

Безветрие

Безветрие с утра - хороший знак.

Знак паузы, вместившей миг и вечность,

Знак временного отступленья зла,

Знак Ангела, обнявшего за плечи,.

И только Ангела, и что мне до того,

Земного, жадного до встреч и до свиданий.

На небе ясно. На душе легко

И тихо. И не нужно оправданий.

И незачем угаснувшее пламя

Беречь от обессилевших ветров, --

Мы стали единицами незнаний,

Которые не навевают снов.

***

Моей кошке

Не зови кота, пожалуйста.

Грустно, тяжко - потерпи

Или шепотом пожалуйся,

Или тапки потрепи.

От котов, моя красавица,

Только слезы да нервяк.

Страсть пройдет, и будешь маяться:

Все не то и все не так;

И обыденность на сладкое --

Поворчать да пошипеть;

И прозрение: не всякую

Песню надо было петь.

Из цикла

Каждому по солнечному лучу

***

Как нежен дождик на губах,

Волненье первое, и страх,

Когда ресницы влажным сном

Щекочут щеки.

Под зонтом

Твоим, как в колдовском кругу,

Я задыхаюсь, не могу

Биенья сердца укротить

И лоб горячий остудить,

И тайна эта веселит,

И дразнит душу, и томит,

И обжигает страхом вдруг,

Когда твоих касаюсь рук.

***

Что тебя обнаружит, что заманит меня

В сети солнечных кружев отпылавшего дня?

Нежно щеку щекочет: ивы лист? поцелуй?

Голубь сонно бормочет: не губи, не балуй.

Ветка хрустнет - не ты ли? Снова тихо - не ты.

Пишут тени по пыли иероглиф судьбы.

Без тебя не понять мне неспокойную вязь.

Ветер мнет мое платье, ничего не стыдясь,

Вечер тьмой беспросветной заливает письмо...

- Эй, красавица, где ты?

Вот твое эскимо!

***

Сегодня день свержения любви,

... тому назад, низвергнутой так просто:

Звонок, и голос Матери "погиб",

И стены, завалившиеся косо,

И мертвое дыханье пустоты,

И кладбище уютное в лесочке,

Где мы с тобою рядом - я и ты -

Справляем этот день поодиночке.

***

Каждому - по солнечному лучу

И по букету фиалок.

Каждому. Но я не хочу

Жизнь, твое жало

в тело, в душу свою принять -

теперь я знаю:

ты только мачеха, а не мать,

и мачеха - злая.

Каждому по капле росы

и по горстке малины,

и трепетный полет стрекозы

над водной долиной.

Каждому. Но один ушел.

Мне б с ним, да видать, недомучили.

-- Милый, там тебе хорошо?

Там, правда, лучшие?

... А здесь по-разному. Правил нет.

(Бесспорна смерть лишь.)

Наверное, жизнь - это долгий бред,

В который веришь.

Но словно назло мне, в сухой траве

она копошится, роется,

И скатятся злые слезинки две...

А солнышко...

нет, не скроется.

Ведь каждому сущему - по лучу,

а мне и в полдень темно.

Вот тьме кромешной я жить учусь -

без солнца и без него.

Господи! Господи! Примири

меня с утратой моей.

Мне ночи - пытка, как ночи - дни.

Зачем оставаться мне

на этой холодной чужой земле,

где я с ним врозь не хочу,

где каждому сущему, но не мне -

по солнечному лучу.

***

Так бывает, - снег не тает.

По обочинам тропинки -

Белый камень, черный камень,

В камень смерзшиеся льдинки.

В камень смерзшиеся слезы

Не горчат, не обжигают

Утешения не просят,

И не тают. И не тают.

Сюжеты

Mo?skА panna

Пришла. Ключи на стол.

Лишь эхо

Метнется сонным мотыльком,

Да в полусумраке

прореха

Окна

заштопана дождем.

И в тень, как в волны океана,

Оставив розбрызг на стекле,

Нырну,

И буду, mo?skА panna,

Искать сокровищ в тишине.

Мои раздвинутся покои,

Не чтя физических основ

И явят клад или героя,

Иль тайных чудищ странных снов,

Но предостерегаю сразу,

Что сумрак может искажать

Правдивейшие из рассказов,

Хотя как знать?

Шутовское

Над озером, где тихие ветра

Ведут беседу о далеких странах,

Над озером два стареньких шута

Давно живут в сарае деревянном,

И на ночь надевают колпаки

(Рванье, но с бубенцами на петлицах),

Ложатся рядом поперек тахты

Скрипучей, и лежат без сна. Не спится.

Спиной к спине два стареньких шута,

Обиженные на молчащий космос,

Боятся, что настанет глухота,

И всхлипывая, втягивают слезы.

И переругиваясь, проверяют слух,

Толкаясь, утверждают живость тела,

И мнут иссохших сморщившихся рук

Надутые, синеющие вены.

Один - болтун предобрый и ленив,

Другой - любитель едкой эпиграммы,

(Что прежний царь? То ль умер, то ли погиб;

У молодого - новые забавы

И стать шутом - желающих толпа:

У них острее глаз, живее страсти;

А этим дали каждому колпак

За выслугу, да бубенцов -- на счастье).

И что от шутовски-гротескных драк

добра и зла? от игр в шута-мессию?

Ни славы, ни дворцовых стен - барак

И через крышу смотрит космос синий,

Холодный, равнодушный и пустой,

Слепой до чувств, до этик и политик...

Лишь ангелы слетаются порой

Жалеют стариков, но те не видят...

***

"Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы..."

М.Лермонтов

Не дай-то бог проспать всю жизнь!

Пусть даже во гробу хрустальном,

Под звуки мУзык поминальных,

Не дай-то бог проспать всю жизнь!

Блистая дивной красотой

Среди уборов шелковистых,

Смущая разум и покой

Романтиков-авантюристов, -

Не дай мне Бог проспать всю жизнь,

Нет! Я с Великим не согласна!

Готова в бедах и соблазнах

Любить сомнения и смысл,

Своей судьбы любой каприз

Терпеть, и строгостью разумной,

И лаской укрощать ее,

И может быть, придет на ум мне:

О жизнь! Сокровище мое!

По мотивам А.А.Блока

Два карлика во дворике

Играли в куличики,

Потом построили песочный дом,

Увидели: в домике мелькнуло личико

Девочки бледной

В платье голубом.

Карлики съежились

И полезли в домик.

В домике холодно, в домике темно.

-Девочка, ты пела в церковном хоре?

...Девочка недвижно

Смотрит в окно.

- Девочка, ты слышала

Слова поэта:

Голубое платье - чтобы умереть.

... Девочка, прикрывшись рукою от света,

Смотрит на карликов.

- Девочка, ответь.

Девочка молчит

И не плачет даже.

Карлики сердятся, брызжут слюной,

Топают ногами, руками машут...

Песок осыпается

От ударов ногой.

Девочку окутывает

Пыльная дымка,

Карлики ладошками вытирают глаза.

Ветер разносит домик по песчинкам,

Девочку уносит

Высоко в небеса.

Ветер улегся.

Карлики злятся:

Исчезла девочка, домик развален, -

Жди теперь до вечера, чтобы посмеяться

Над теми, кто думает,

Что карлики пропали.

На смерть Генриха Гейне

Генрих Гейне -- вторая зарегистрированная и самая талантливая жертва рассеянного склероза. (Э.Джеллинек)

Каждое утро в специально открытую рану у него на затылке засыпают дозу морфия, чтобы держать боли в границах терпимого. (Э. Коссак, Июнь 1854)

Последними словами Г.Гейне была "Бумагу! Карандаш!"

От головной боли

Вжавшийся в полутьму,

Он Бога по-своему молит,

Как черт кляня суету.

Но ветер... Молитв не слышно...

Ветер мстительно зол.

Отверстою раною вышит

Насмешнику приговор.

Чей? Которого Бога?

Каждому свой святей,

Каждых на свете много,

Он Гений. Бунтарь. Иудей

Бывший. А ныне и присно?

Ныне и присно поэт.

Бог поэтических истин?

Такого, простите, нет.

И ноет, сочится рана.

Небо, ярясь, гремит,

Недвижный, слепой, упрямый,

Он как мертвец лежит, --

Но есть еще силы молиться,

Втайне писать псалтырь,

По голосу видеть лица,

Угадывая черты,

И с прежнею злобой смеяться

Над всеми и над собой,

Обидятся - убедятся,

Что не подох, живой!

Времени бы поболе:

Эй, карандаш ему! --

от головной боли

вжавшемуся во тьму.

Ave, Caesar!!!

Криком до хрипа, костями до хруста: Слава!

Отныне божественному, - а прежде, как все, из блуда.

Рабы возглавленные, кричите тирану AVE!

Олимп опозорен: не боги -

- люди! -

- свершили чудо!

Отполирована медь на щитах у стражи,

Солнце - факелом в морду -- смиряет толпу.

Ave, Caesar! Нам это совсем не страшно --

Увидеть бога, и с этим уйти во тьму.

Что так безрадостен, Солнцеподобный во веки?

Лев, насытившись плотью, блаженно урчит,

Орел, растерзавший добычу, сонно смежает веки,

Хозяин, довольный домом, поглаживает ключи...

Криком до хрипа, костями до хруста: Слава!

По нашей мертвости рабской, ты наша Жизнь.

Ликуйте, народы, вот он венец безглавых! --

О, Цезарь! Ступай осторожней: тут кровь, там слизь.

Вот оно, для богоравных - достойное зрелище:

Так выглядит смерть. (Ты думал, так выглядит слава?)

Кто знает, увидишь ли ты ее снова? Успеешь ли

Высмотреть гибель свою в нарастающих шепотах

AVE...

***

Как нравился он сам себе:
Возвышенный и просветленный,
Парящий, словно в грезе сонной
Над миром в хладной синеве,
На человеческую боль
Взиравший с отрешеньем мудрым,
И прославлявший поминутно
Ума нечувственного строй.
Как тщательно таил свой страх

Перед катящей лавой жизни,
Где чьи-то чувства, души, мысли
Стенают, корчась на кострах
Скорбей и мук... Но он был выше,
И перепуганной душой
Чуть что, бежал, как в норку - мыши,
В парализующий покой.

Затосковал

Ни страданьем, ни любовью, ни счастливым умиленьем,

Небосклон твой не сияет, ветерок не холодит,

Золотистый май не дышит, лишь дурное привиденье

В мутном зеркале маячит, как бездушный монолит.

Ты задергиваешь шторы, чтобы небо отступило,

Ты заделываешь щели, чтоб не слышать ничего,

В полутемном коридоре, как чумной на карантине,

В исступленьи проклинаешь и Творца и Мир Его.

Жаждешь боли и безумья, сам своей чумой богатый,

Ищешь мести,, но весною мир и весел, и здоров,

Обессилевши, сползаешь на квадратик ламината,

И беспомощно мечтаешь поскорей улечься в гроб.

Так чего же ждать? Давай же! Если мир немилосерден,

Ну его с его весною, с хрупким золотом лучей,

С неизбывной жаждой счастья,

с неизбежным фактом смерти...

Мир тебе ничто, -- колечко от потерянных ключей.

Гордецу

Гордец! Твои сверкают очи!
Огонь восстанья, мглу тоски
Они струят и днем, и ночью,
И беспощадны, и дерзки,

Но это лишь грядущей муки
Огонь предчувствия и страх,
Восстанешь ты, заложник скуки,
И с пеной гнева на устах

Предашь друзей в азарте боя,
Предашь огню холодный дом,
И вознесешься над толпою,
Своим же избранный судом.

Вот ты упился этой властью,
Твой взор угас, огонь затих,
Но все кипят немые страсти,
И не избавиться от них.

Томясь от скуки и безделья,
Злой дух за славою спешит,
И жрет тебя, и гнет, и мелет,
И взор твой страстию живит.

Своим же ядом упиваясь,
Уединенною тропой,
Бредешь, беспомощный скиталец,
Горя очами, но слепой.

Волчья душа

"Мне холодно, голодно, я одинок,

А так животина милая", -

Бродит - откуда бы в городе? -- волк

обремененный силою.

Ему утешения дам во вред, --

Зубы так не наточишь,

Он ищет соперника по себе, --

Схватиться, чтоб шкура в клочья.

И если противник сильней и злей,

Сражение будет кратким,

И вы не верьте, что будет день

И волк изменит повадки.

Мне не язычнице волк не тотем,

Волчицу тоже не корчу, -

Но против встречи с шакалом тем,

Что принял обличье волчье

***

Хорошо, когда тебе лет эдак -надцать,

И знаешь все, и бросаешься опрометью

К душам, готовым чуть что взволноваться, -

Бросаешься им читать свои проповеди.

Но люди глупые, люди странные,

Им важно зачем-то чтоб их услышали.

Было б про что! Про печали да раны их,

Которые, как по тебе, так лишние.

Потому что тебе уже целых -надцать,

И ты точно знаешь, как мир устроен,

И как в нем жить, чтоб не было больно,

И чтобы почти святым оставаться.

Поэт

Он пишет. Позабыв о ночи,

Клокочет вдохновением ум,

И затуманенные очи

Своих не ощущают дум.

Еще чуть-чуть и за спиною

Вразлет взметнутся два крыла, --

И сгинут рваные обои,

и неуют, и нищета...

***

Добрый гном принес под вечер

Старых сказок толстый том

И в узорной бронзе свечи

С запаленным фитильком,

И читал мне до рассвета,

То с листа, то наизусть,

Разноцветные сюжеты

Про растаявшую грусть,

И исчез как невидимка,

Ветром дверь задев слегка.

Ходят слухи под сурдинку:

прячет девка мужика.

Игра

Игра - это повеселиться,

Если и впрямь игра:

С друзьями весь день носиться,

Устать, устроить вигвам.

Выигрыш здесь бескорыстен,

Проигрыш - как затакт,

Игра - это детство мысли,

Сердечная простота

Игра - жестокая гонка

За властью, славой, деньгой,

Один - по правилам только,

Любою ценой другой;

Учись у обоих действу:

Биться, грызться, стяжать,

Ты же рожден индейцем,

Рожден, чтобы побеждать.

Да, и забудь про тех, что

Талдычат "жизнь не игра".

Это же сплошь невежды,

Лузеры, голытьба.

Ноют, что мир греховен, -

Еще б! Не про них ведь приз.

...Дуреют люди в погонях.

Течет потихоньку жизнь.

***

Ноги мои устали,

В ссадинах все, в мозолях.

А вы говорите: камни,

Не камни, а комья боли.

Море, -- мешает ветер

Слезы с морскою солью,

Сколько дорог на свете!

Сколько на свете горя!

Оглянешься - пройдено мало,

А впереди - раздолье,

И ветер морской, и камни...

Доколе еще! Доколе!

Чужая печаль

Чужая печаль - беспризорным котенком
Призывно скулила, искала любви,
Пласталась по мерзлой колючей щебенке,
Со слЕпу пугалась и света и тьмы.
Но даже печали
свои - дороже:
Один прохожий пихнул ногой,
Другой раздраженно буркнул "попозже",
Третий брезгливо повел щекой.

Любовь не всегда -- купидоны в кудряшках,
Откуда-то взялся чумазый пацан,
Сунул котенка себе под рубашку,
Жарко на лобик дрожащий дышал.
Пригревшись, заснул, засопел котенок,
Стихла, умолкла чужая печаль.

Ночью смеялся во сне пацаненок,-
Ангел его на крыльях качал.

***

Тень от черного - черного не темней.
Прищуришь глаз - гранат, фиолет и бистр
Подмигнут в ответ, рассмеются росой в траве,
Расцветут фонтанами ярких танцующих искр.

***

Наивны сказки. Не иначе.

Но разве в сказках нет нужды?

В них нет политики, а значит,

Нет преднамеренной вражды.

Оставить комментарий © Copyright Сухоцкая Инга Размещен: 06/04/2018, изменен: 06/04/2018. 88k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

Сухоцкая Инга : другие произведения.

Стихотворения (Сборник 2018)