Евгений Воронов
Воспоминания от шестого
президента про нас и про тех, кто
всё начинал
(в изложении В. Шабалина)
121
Евгений Воронов в 70-е годы
2017 год, 'Эскулапу' - 50
Ещё совсем недавно, лет сорок назад, мне казалось, что жизнь
бесконечна. А теперь самому шестьдесят с незначительным хвостиком.
Дети, внуки и нескончаемые проблемы. Но это жизнь. Она проходит.
Потому иногда следует что-то вспомнить и зафиксировать, дабы
потомкам твоё бытие не показалось пресным и малозначительным.
Конечно, вспоминается молодость и наиболее значимые события, её
сопровождающие. Нас сопровождал 'Эскулап'. Студенческий весёлый
клуб лицедеев и затейников, востребованных временем, обласканных
зрительской любовью и театральной славой.
Эта красивая девушка дала название клубу.
'Эскулап' - это идея Светы Суровягиной, близкой
подруги Вали Квашниной
'Эскулап' возник в другой стране, в иной
социально-экономической системе. Рождение его
случилось в конце короткой 'хрущевской
оттепели', когда страна готовилась отмечать
пятидесятилетие Великой революции. В те годы
существовала мода на эстрадные
самодеятельные коллективы. На телевидении
народ с нетерпением ждал заседаний 'Кабачка 13
стульев', где директорствовал Спартак Мишулин, где разного рода
'пани' и 'паны' распевали под фонограммы артистов зарубежной
эстрады.
В то время каждый райцентр стремился создать молодежный
творческий коллектив театральной направленности. Каждый вуз считал
непременным атрибутом достойного существования наличие
студенческого театра эстрадных миниатюр.
122
Не могла, конечно, эта мода обойти Смоленский медицинский.
Где теперь эти МЭТы и СТЭМы?
В лучшем случае, в доброй памяти ветеранов.
Быстро 'оттеплилось', водворилась эпоха застоя - 'Эскулап'
существовал. Выжил в перестройку, устоял в 'ускорение'. Стал
свидетелем развала великой страны, выдержал демократизацию.
Хитрой крысой прошмыгнула приватизация. Изменилась страна.
СГМИ стал СГМА, СГМА стал СГМУ.
Росла в цене и дешевела нефть, принимался и отменялся 'сухой
закон', велась антитабачная компания и борьба за здоровый образ
жизни. Страна от тотального дефицита перешла к дефициту семейного
бюджета, а 'Эскулап', несмотря ни на что - жил, и не просто жил, он
еще помогал весело жить другим!
Многое повидал клуб на своем полувеку.
Живуч оказался 'Эскулап'. Устоял оттого, что 'зачат' был 'под
дулом пистолета полковника Косенко', в ту пору секретаря партийного
комитета института. А партия была тогда одна - коммунистическая.
Каждый, кто сегодня решит вспоминать историю 'Эскулапа',
вынужден будет начать свой рассказ с фразы: 'Когда я пришел в
'Эскулап', клубу исполнилось уже столько-то лет'.
Это удел всех нас, кроме Виктора Ивановича Шутюка. Он один
из немногих, кто стоял у самых истоков клуба. Сейчас проживает в
Брянске. В силу жизненных обстоятельств не сумел приехать на
пятидесятилетний юбилей клуба.
Однако при желании мог бы рассказать в деталях, как все
начиналось. Рассказчик он удивительный и расстройством памяти не
страдает.
Об истории клуба могли бы рассказать Виктор Петрович
Васильев, Миша Кузупеев, Сергей Бабаев, Александр Дроздов-
Тихомиров.
Последний, человек с двойной фамилией, редкий москвич,
учившийся в СГМИ. Был это харизматичный молодой человек, в
фирменном джинсовом костюме, длинном кожаном чёрном пальто. Мы
недоумевали, каким ветром столичную штучку занесло в Смоленск?
Оказалось, что попал Александр в провинцию согласно воле
папы-профессора по причине ранней любви. Уже в 10-м классе Саша
вознамерился жениться на официантке-лимитчице.
Отец отправил половозрелого отпрыска в Смоленск к бабушке, на
перевоспитание. За два года пребывания в СГМИ Саша поменял
мировоззрение, за что был прощен родителем и переведен во второй
МОЛГМИ для дальнейшего образования.
В дальнейшем его след затерялся.
123
Возможно, несколько подробнее мог рассказать о становлении
клуба Никита Ерохин, участвовавший в 'Эскулапе' со второго или
третьего года, но отыскать его не удалось. Однако в моей памяти
остались рассказы Никиты. А потому в процессе воспоминаний от
имени автора расскажу несколько баек, как рассказывал их Ерохин.
Сначала было слово. Это слово было СТУК. В 1969 году в
СТУК влилась 'Весёлая
канарейка' - студенческая
театральная студия
педиатрического
факультета.
'Весёлая канарейка'
Слева направо: Виктор
Шутюк, Алик Либерман, Виктор
Кирилов, Боря Кочанов
Воспоминания от Виктора Шутюка
В 1968 году на педиатрии была создана 'Весёлая канарейка' в
составе: Либерман Алик, Шутюк Виктор, Иванов Миша, Кочанов Боря,
Кирилов Виктор, Палант Боря. 'Канарейка' была создана только
потому, что мы просились в СТУК (Студенческий Театр Усатого
Капитана) первого состава, но нас не взяли.
Верхний ряд, слева направо: Михеенков Володя, Тихонов Юра, Оленичев
Нижний ряд: Кудрявкин Лёня, Кочанов Борис, Шутюк Виктор, Иванов Миша
124
В 1969 году после 4 курса из СТУКа ушли в Горьковскую
медицинскую академию два человека, Сараев и ещё один парень,
фамилию не помню. И тогда пригласили нас. С 1969 года в состав
студенческого театра входили: Тихонов Юра (усатый капитан),
Михеенков Вова, Кудрявкин Лёня, Оленичев, Либерман Алик, Иванов
Миша, Кочанов Борис и Шутюк Виктор.
Председатель клуба - Квашнина Валя. Художником работал
Саша Пронин.
Пронин Саша
Катин Сергей - актёр, фотограф-кинооператор. Снял
фильм с участием СТУКа 'Их в спину никто не
видел'.
Сергей Катин,
актёр, кинооператор
и фотограф
Близкие друзья участников клуба
помогали в организации концертов и
малых 'эскулапов' в столовой нового
учебного корпуса. Вот это всё с самого
начала и называлось 'Эскулап'.
Был вокально-инструментальный
ансамбль под руководством Димы
Басилии. Всего 6 человек. Три гитары,
ударник и ионика. В творческий
музыкальный коллектив, наряду с Димой Басилия входили: Сергей
Короленко (вокал), Геннадий Волков (клавишные), Максименко (бас-
гитара), Руденко (ритм-гитара), Бондаренко (барабанщик).
Виктор Шутюк, Михаил Иванов,
Виктор Кириллов (агитбригада).
Летом театральный и
музыкальный компоненты
'Эскулапа' объединяли в
агитбригаду. Выделялся
автобус, и мы отправлялись
поднимать боевой дух бойцов студенческих строительных отрядов.
125
С транспортом и питанием у нас было всё в порядке. А вот на вечерние
удовольствия и некоторые излишества денег не хватало.
Вопрос 'левых' заработков решала группа 'Поток'. Штаб
располагался в Хиславичах, и наши музыканты стали играть на танцах
в районном центре, что в значительной мере способствовало
увеличению финансовой составляющей и решало проблему вечернего
отдыха.
***
Значимую роль в работе клуба играл ВИА 'Поток'. К
сожалению, фотографии группы 'Поток' в нашем архиве не нашлось.
А почему, собственно, 'Поток'? Всё просто - на лечебном
факультете было два потока, первый и второй. Не мудрствуя лукаво,
так незамысловато и назвали. Руководил 'Потоком' Дима Басилия.
А 'Поток' по мере взросления и периодического выбывания из
его состава кого-нибудь из участников обратился в 'Минус шесть'.
Слева направо: Валя Квашнина, Юра Тихонов, Владимир Михеенков, Леонид
Кудрявкин, Виктор Шутюк
Всего в состав 'Эскулапа' входило 12 человек. Почему знаю точно?
В мою бытность президентом клуба пришлось брать на баланс 12
пиджаков, сшитых для всех участников клуба в 1968 году. В наличии к
1977 году осталось 6 клифтов. Остальные разъехались по стране вместе
с выпускниками. Первым президентом клуба стала Валя Квашнина, по
иным сведениям - Марина Бабкина. Упомяну обеих, чтобы не обидеть.
Конечно, была 'оттепель'. А потому и решила партийная организация
института посредством общественных организаций сорганизовать
126
молодежь. Конечно, был комсомол, но к нему привыкли и относились с
предубеждением и лёгкой иронией. Вот тогда, силами формальной и
неформальной молодёжи, и был создан клуб 'Эскулап'.
Валя Квашнина в 70-е годы
Клуб сформировался из 'неблагонадежных'
коллективов. Поющих на непонятном английском
волосатиков и юмористов-интеллигентов,
смотрящих на мир сквозь розовые диоптрийные
очки.
Валя Квашнина поступила в институт после
медицинского училища, а потому была членом
партии и членом институтского профкома. Ну,
чем не фигура для контроля над процессом? Клуб
курировал Валерий Степанович Забросаев.
В. С. Забросаев, 1968 год
В клубе имелся штаб. В него входили
Виктор Городецкий и Яков Соловьев.
Последний был душой компании. А вот
влившийся театральный компонент клуба
курировал и пестовал полковник Косенко. Но
вскоре он отошёл от дел. Вообще 'огоньки'
клуба - это была форма ненавязчивого контроля
над досугом молодежи. Валя Квашнина и Света
Суровягина варили кофе, мыли посуду и полы
на 'огоньках'.
Кстати, на этом 'женская линия' в
'Эскулапе' закончилась. Девушек в клуб не
принимали. Существовал своеобразный
гендерный эгоизм.
Михаил Маковский
Фактическим президентом клуба
являлся Юрий Тихонов (Тихон), когда в
составе клуба были Алик Либерман, Леня
Кудрявкин (Кудря), Владимир Михеенков
(Михей), Виктор Кириллов (Кирилл), Миша
Маковский (Старик), Кочанов Борис,
Оленичев, Иванов Миша и Виктор Шутюк.
127
Первая байка от Никиты
Вызвал как-то парторг СГМИ Косенко на 'ковер' руководителей
художественной самодеятельности института и с претензией на
глубокую осведомленность о состоянии дел в студенческой
театральной деятельности страны сурово заявил:
- По всей стране СТЭМов, что грибов после дождя, а у нас - нет.
Это значимое упущение в воспитательной работе. Следует устранить.
Устранили. И создали на свою голову 'Эскулап'.
Несмотря на то, что в клубе участвовали девушки Валя и
Марина, женские роли на сцене играли В. Шутюк и Л. Кудрявкин.
Других претендентов на дамские роли в клубе не наблюдалось.
Шутюк в студенчестве запомнился в образе длинного
сутуловатого очкарика с женским платочком на голове и сорок третьим
размером башмаков, шаркающих по сцене. Витя блистал в
инсценированной песне 'Называют меня некрасивою'.
Через десятилетия в мире появились видеоклипы, а тогда мы
сами пели, обыгрывая сценическим движением гротескно и смешно
тексты популярных песен.
Многие спрашивают, занимался ли 'Эскулап' политикой? А что
мы думали о коммунистическом режиме?
На мой взгляд, 'Эскулап' был далек от политики, однако имел
абсолютно 'правильную ориентацию'. Я бы сказал, что у коллектива
имелись духовные 'скрепы', правда, мы об этом тогда не
догадывались. Ребята родились при коммунизме и другого строя не
видели. Сравнить было не с чем. А потому значимых претензий к
существующей системе мы не имели.
Если по всему бывшему СССР провести анализ существующих
СТЭМов, вряд ли найдется пяток, существующих пятьдесят или около
того лет.
Почему, собственно, СТУК? Это не аббревиатура старого
учебного корпуса, ведь был еще и НУК - новый учебный корпус.
СТУК - Студенческий Театр Усатого Капитана, поскольку
фактический президент клуба Тихонов носил усы, что было не
характерно для тогдашних студентов- медиков.
После окончания вуза Юрий всю жизнь проработал в крохотной
Новодугинской ЦРБ, сначала рядовым врачом, потом заведующим
отделением, а в дальнейшем - главным врачом. К сожалению, его
сегодня нет с нами. Светлая ему память!
Вторым Президентом клуба стал Володя Михеенков.
Симпатичный, круглолицый парень крепкого телосложения, всегда
улыбчивый и добродушный. Таким он запомнился.
128
Мы с ним одно время работали в Смоленской областной
клинической больнице. После института он стал врачом- гинекологом.
Женщины его любили - как врача. И не только. Прожил сорок с
небольшим лет.
Так же скоротечна оказалась жизнь Виктора Кириллова. Актер с
внешностью профессора. Был женат. Имел дочь. В шутку девочку
звали 'Эскулапушкой'. Вырос ребёнок буквально на сцене. Сегодня
она врач, а вот Виктора, к сожалению, уже нет.
Леня Кудрявкин - исполнитель женских ролей. Конкуренции с
Шутюком не было, да и быть не могло, поскольку они были друзьями.
После института Леонид долгие годы работал на станции скорой
медицинской помощи в Смоленске. Был врачом БИТ, а врачи такого
профиля, как известно, долго не живут. На той же станции скорой
помощи врачом работал Миша Маковский. Яркая личность и
прекрасный актёр. Окончив институт, длительно поддерживал связь с
'Эскулапом'. Эмигрировал. Свою жизнь окончил в Германии в 2011
году.
Он стал третьим Президентом клуба. В один год с ним в
'Эскулапе' появился Миша Иванов. Он запомнился как искрометный
актер-юморист, лучший исполнитель роли сына в миниатюре
'Репетиция'. Одно его появление на сцене вызывало овации, все
выступления шли на бис.
Вторая байка от Никиты
Как-то вечером в общаге, в 'аппендиксе', на втором этаже в сто
второй комнате собралась хорошая компания. Собрались расписать
пульку, выпить легко винца с красивым женским именем 'Лидия'. Кто
помнит, продавалось оно в бутылках по 0,7 литра из-под шампанского.
Сидели весело. Пустую тару Миша Иванов ловким движением
руки отправлял в открытую форточку. В те времена ректор делал по
утрам и вечерам ежедневный обход, вернее объезд медицинского
городка для контроля за порядком в студенческом общежитии.
И надо же было такому случиться, что очередная 'Лидия' упала
на лобовое стекло ректорской 'Волги' и... не пострадала. А вот
автомобильное стекло - вдребезги.
'Злоумышленников', естественно, вычислили. Миша отпираться
не стал, всех присутствующих оптом выселили из общаги, а Мише
грозило исключение из института.
Лобовое стекло в те годы являлось немалым дефицитом даже для
ректора медицинского института. От исключения Мишу спасла
стремительная операция: за одни сутки автомобильный хулиган сумел
привезти из Брянска новое стекло и, в качестве бонуса, иные
129
дефицитные запчасти для ректорского автомобиля. В Брянске у Миши
близкий родственник работал заведующим гаражом. Фактически он и
спас племянника. Но от выселения из общаги это не спасло, в
результате около года Миша был вынужден нелегально спать в общаге
на полу.
После института Иванов работал в Гагаринской ЦРБ.
Сейчас Михаил Иванов в Москве, работает в 119-й клинической
больнице.
Не стало третьего президента клуба Алика Либермана. Он
скончался в Израиле, куда эмигрировал в начале 80-х. 'Земля
обетованная' не слишком была ласкова к нему. Свой 'хлеб' добывал
нелегким трудом. Известия о его кончине дошли в день юбилейного
концерта клуба 'Эскулап' в мае 2017 года. Третьему Президенту клуба
было 67 лет.
Третья байка от Никиты
Ректор СГМИ - Григорий Михайлович
Стариков, 'холодный' профессор, поскольку
защитил лишь кандидатскую диссертацию и
пребывал в учёной степени кандидата медицинских
наук. Заслуженный врач-новатор. Одним из первых в
стране начал оперировать больных с отосклерозом.
Результаты оперативного лечения впечатляли.
Григорий Михайлович родился 25 января 1908 года в городе
Кувшиново Тверской области. По окончании Смоленского
медицинского института в 1935 году прошёл ординатуру, а в 1939 году
стал ассистентом кафедры ЛОР-болезней.
С началом Великой Отечественной войны добровольно пошёл на
фронт. Двадцать первого июля 1941 года под Ярцево был тяжело ранен.
После лечения стал руководителем отоларингологического отделения
специализированного фронтового эвакогоспиталя. Благодаря стараниям
Григория Михайловича удалось приблизить условия лечения во
фронтовом госпитале к уровню специализированной помощи больницы
мирного времени.
Уже после войны оперировал на голове и шее. Брался за всё - рак,
склерома, хронические отиты, врождённые пороки, не говоря о
рутинных вмешательствах.
В студенческом сообществе Григорий Михайлович выглядел
несколько провинциальным и наивным. Все пробелы провинциального
воспитания компенсировались усердием в учебе.
Как-то раз на Новый год собрались студенты на квартире
сокурсницы. Следует заметить, что владелица новогодней квартиры -
130
София Басина - пребывала в серьёзном академическом ранге дочки
профессора. В этот раз Новый год удался. Все набрались. На пустой
желудок Гришу развезло так, что утром он проснулся в одной кровати с
дочкой профессора. Новогодний подарок родителям Софочки удался!
Не обременённый элементарной нравственной дисциплиной юнец
предстал пред грозными очами мамы и папы-профессора. Из уст
оскорблённых родителей вырывалось пламя праведного гнева: 'Вы!
Как порядочный человек! Обязаны жениться! У Софочки может
родиться ребенок!'.
Ориентируясь на строгие кувшиновские морально-этические
принципы, Гриша сопротивляться не стал. Сыграли шумную свадьбу...
Однако детей у них так никогда и не было. Уже позднее, в
бытность ректором, Григорий Михайлович в подобной щекотливой
ситуации всегда занимал сторону беременной студентки, когда та
приходила и жаловалась на отсутствие понимания со стороны
будущего отца и необходимости заключения законного брака.
Григорий Михайлович всегда говорил: 'Женись, женись,
голубок, или долой из нашего института'.
В результате строгой нравственной позиции в стенах института
было создано много крепких молодых медицинских семей. Рождались
дети. Ликовал ректорат. Демографизм крепчал.
Когда 'Эскулапу' исполнилось три года, в клуб пришли Миша
Кузупеев и Виктор Васильев. Последний стал четвертым президентом
клуба.
Кузупееев - художник. Его 'задники' радовали масштабом и
глубиной замысла. Актером был он не столь великим, однако
художественный талант дал правильное творческое направление
последователям - Сергею Авраменко, Вячеславу Шабалину, Виктору
Петушкову.
Четвёртая байка он Никиты
У профессора Попова - пятидесятилетний
юбилей. В юбилейный день сдаём экзамен по
судебной медицине. Полагали, что не посмеет
светило 'криминальной науки' в столь значимый
день поставить подотчетным студентам низкие
оценки.
Купили огромный букет цветов и с
трогательными словами вручили профессору. Не
131
прошло пяти минут, как дверь отворилась и на пороге образовался
хмурый доцент Жиренков. Похлопывая букетом по колену, буркнул:
'Нашли что подарить...'
Дверь закрылась.
А ещё через четверть часа вышла первая двойка. Затем
следующая.
Народ испуганно жался к стене. Притихли.
Прозрение наступило внезапно. Стремительно скинулись по
рублю и отправили на такси нарочного в 'Гудок'. Известный в городе
ресторан на вокзале работал с восьми утра, в отличие от иных
подобных точек. А в магазинах спиртное продавалось вообще с
одиннадцати часов. Единственный грамотный вариант сработал.
Вернулся гонец. Две бутылки, завернутые в институтский печатный
рупор - газету 'За медицинские кадры' - были вручены доценту.
Экзамен прервался на полчаса, а потом понеслось: 5, 4, 5, 4. В
конце экзамена пересдали неуды даже те, кто шёл в первой пятерке.
Первым руководителем ВИА 'Поток' являлся Дима Басилия. В
мои годы 'Поток' переименовали в 'Минус шесть' и руководителем
стал Киселев. Имя не помню. Все его звали 'Сивый'. Он учился в
физкультурном институте, однако остальные оркестранты были из
медицинского. Несмотря на наличие в институте военно-морской
кафедры, студенческий народец мужского полу пребывал в
перманентном желании иметь длинные волосы. Старались. Но никто в
этом не мог сравниться с руководителем ансамбля. Его тонкие
длиннющие волосы были ниже плеч, завивались в локоны и вызывали
нестерпимую зависть у всех нас. Обладатель этих роскошных локонов
подхалтуривал в ресторане 'Днепр'. На заработанные средства
позволил себе приобрести фирменную гитару, ножную ударную
установку и немецкую губную гармошку на специальном 'ошейнике'.
Всё это позволяло играть на гитаре, ногой стучать в барабан и
выводить трели на губной гармонике. Ну, так скажем, 'человек-
оркестр'.
Позднее 'Минус шесть' сменили на коллектив педиатрического
факультета, где наряду с гитарами, органом и барабанами некая
девушка играла на виолончели. А вслед за ними возник коллектив
'Синтез'. В него входили Саша Низяев, Леня Самсоненко, Володя
Залесский, Юра Крючков и барабанщик Саша Фадеев. Не помню, что
послужило причиной, но смена музыкального коллектива произошла в
результате кулуарных консультаций со Славой Шабалиным в ресторане
'Россия'.
Четвёртым президентом клуба стал Виктор Петрович Васильев.
Президентом был отличным. Его авторитет в клубе был
132
непререкаемым. Однако он держал всех на определенной дистанции.
Актер колоритный. Играл и лицом, и телом, и голосом. В актёрской
работе несколько подражал Мише Иванову, но получалось это
органично и естественно, без гротеска и перебора. Он легко мог бы
стать профессиональным актером, но выбрал иную стезю и проявил
себя в качестве врача-офтальмолога. Перешёл на административную
работу и в дальнейшем руководил Тульским здравоохранением.
Талантливый человек во всём талантлив.
Сам он из Смоленска, с улицы Ремесленной. Окончил четвертую
школу, в которой немногим позже учился мой друг, одногруппник и
одноклубник Юрий Мишунин, благодаря которому я и пришел в
'Эскулап' в 1973 году.
На четвертый год в 'Эскулап' пришел Сергей Бабаев. Он родом
из Брянска. Родители служили в Брянском областном драматическом
театре.
- Каждый экспромт должен быть хорошо отрепетирован, - так
говорил Сергей. Автором Бабаев не был, но являлся прекрасным
режиссёром и профессиональным актером. Его талант организовывал
нас в творческий коллектив.
В те годы по телику всю страну веселил незабвенный Леонид
Ильич. То заставит большую землю вращаться вокруг малой, то
возрождает поднятую целину.
Сергей превосходно пародировал генсека мимикой, походкой и
голосом.
Стиль его игры угадывался и отдалённо напоминал игру Миши
Иванова. Бабаев после Васильева стал пятым президентом клуба.
Институт закончил в 1977 году. Сейчас он работает заместителем
главного врача по лечебной работе Брянского областного
онкологического диспансера.
На юбилей клуба приехать не смог в силу административной
занятости.
Собственно моя история
Родился в Смоленске. До 12 лет проживал в Казахстане, где
служил мой отец. В Смоленск мы вернулись в 1968 году, где я
продолжил учебу в шестом классе 14-й средней школы, в которой в
седьмом классе учился Шабалин Слава - будущая звезда клуба
'Эскулап'.
Общественной жизнью школы не интересовался, в
художественной самодеятельности не участвовал и даже не знал, была
ли она вообще. Правда на уроках выразительно читал стихи, за что два
раза и поплатился. Первый раз еще в Казахстане. На конкурсе читал
133
отрывок из 'Старухи Изергиль' о Данко. Читал я, читал, и ближе к
середине текст забыл. Ну что же, бывает. Продолжил своими словами.
Чуть не заплакал и ушел с позором. Мне тогда было десять лет.
Второй раз уже в седьмом классе. Учитель русского языка и
литературы Волчкова Ольга Петровна - жена одного из Смоленских
поэтов, предложила мне на конкурсе прочесть 'Стихи о советском
паспорте' Маяковского.
Я любил Маяковского и многое знал наизусть. К примеру, поэму
'В. И. Ленин'. Знать-то я знал, но видимо негативный опыт сыграл со
мной злую шутку. Читая 'Паспорт' сразу после '...любой бумажки',
которая должна была катиться ко всем чертям, я неожиданно для себя
начал сразу 'доставать из широких штанин дубликатом бесценного
груза' серпастый и молоткастый. Внезапно понял, что еще не ходил
'по длинному фронту купе и кают учтивый чиновник'.
Пришлось мне спрятать 'паспортину' в 'штанину' и вернуться к
чиновнику 'с его искривлённым ожогом ртом'. Так что в конце мне
пришлось повторить доставание паспорта. Удивительно, но смеха не
было. Вероятно, я был очень убедителен.
На этом мои декламаторские успехи закончились.
Вопрос о том, куда поступать по окончании школы, долгое время
был открытым. Моя душа рвалась в небо, я мечтал строить самолеты,
но трояк по алгебре, несмотря на пятерку по физике и геометрии,
крылышки мне подрезал. Моя сестра в то время перешла на шестой
курс педиатрического факультета СГМИ. Видел, что учеба ей
нравилась. Приходилось часто общаться со студентами-медиками.
Наверное, всё это и решило дело.
Имел информацию, что парню со средним баллом аттестата 4,32
на педиатрический факультет СГМИ дорога практически открыта. В
армию не хотелось, и пришло твёрдое решение стать детским врачом.
Поступил легко, попал в первую группу. Первого сентября
торжественная линейка перед памятником 'Воинам медикам,
студентам и преподавателям института, погибшим в ВОВ'.
Посвящение в студенты. После официоза - клятва студентов-медиков.
В образе бога Эскулапа студент шестого курса Алик Либерман
зачитывал текст клятвы. Он в древнегреческом одеянии, на голове
золотистый лавровый венок, а по бокам в белоснежных простынях-
хитонах, с факелами в руках Никита Ерохин и Саша Дроздов-
Тихомиров.
Поклялись. Потом нас провели в актовый зал НУКа. В первых
рядах - деканат, ректорат, партком с профкомом. А на сцене -
'Эскулап'.
Вводили очередных 'грешников'. Отправляли на костер. А
зловредные профессоры принимали у остроумных студентов экзамены
134
по биологии. Потом трудолюбивые студенты подрабатывали
сторожами на секретном СЧБ (складе чугунных болванок).
Блистали на сцене Витя Васильев, Сергей Бабаев, Миша Иванов,
Алик Либерман.
Ничего подобного ранее вживую видеть не приходилось.
В этом зале пришло осознание, что оказался там, куда следовало
попасть. А в сентябре нас отправили в колхоз Темкинского района под
названием 'Путь Ильича'. Там, на сцене деревенского клуба, силами
вчерашних абитуриентов пытались организовать концерт для местного
населения.
Принимали нас сдержанно. Однако потом стали называть
'артистами'. Повезло: в одной группе со мной учился Юрий Мишунин.
Он успел вкусить актерской славы на сцене народного театра при клубе
милиции. Его карьера требовала продолжения. Куда податься?
Естественно, в 'Эскулап'.
А потому, как только объявили набор, Юра решил реализовать
замысел. Идти одному было неловко, боязно. Он и подговорил меня
вместе податься на 'пробы'.
На репетицию кроме нас из новичков никто не пришел. Нас не
спросили, умеем ли мы что-либо делать на сцене. Либерман сказал:
'Отлично, у нас пополнение'.
Началась актёрская жизнь. На следующий год уже мы с Юркой
стояли на посвящении в белых простынях с факелами в руках. А
Гиппократом был Виктор Васильев.
Репетиции начинались с анекдотов. Прямо с порога кто-то
кричал: 'Мужики, есть новый анекдот'. И начинал рассказывать. Тут
же из разных углов кричали окончание этого 'нового'. Иногда анекдот
оказывался действительно новым и смешным. Тогда хохотали на весь
НУК.
После разминки гоняли текст и ставили мизансцены. Уже тогда
ощущалась нехватка литературного материала. За год работы к
'Студенческой весне' с трудом наскребали с десяток новых вещей. Не
было своих авторов, материал брали из 'Рогов и копыт'
'Литературной газеты' и с последней страницы журнала 'Юность'.
И 'Литературку', и 'Юность' читали все студенты, а потому
показывать со сцены известный материал представлялось затеей
сомнительной. Приходилось переделывать и адаптировать тексты к
нашим студенческо-медицинским реалиям.
За первый год нашего успешного участия студенческий клуб
'Эскулап' провел два 'огонька', 'посвящение в студенты' и концерт
на 'Студенческой весне'. В результате мы с Юркой стали лауреатами
фестиваля. И так пять лет подряд.
135
В 1974 году в студенческом театре наконец появился свой автор -
Шура Пшеницын. Он присутствовал на репетициях с неизменным
черным портфелем. Был весьма плодовит, но многие вещи к постановке
коллективом не принимались. Однако в дальнейшем появилось
несколько шедевров, среди которых миниатюра 'Экзамены' и песня 'В
смоленском набитом трамвае'.
Горько сознавать, что Шуры уже нет.
На третьем курсе и я стал пробовать писать, сначала творил один,
а потом в соавторстве со Славой Шабалиным. Бывало, целую лекцию
по паталогической анатомии на самом последнем ряду мы рождали
'шедевры', часто действительно смешные вещи, порой по несколько
штук за лекцию.
Там возник 'Тернистый путь блуждающего нерва', 'Способы
сдачи экзаменов' и другие миниатюры. Слава, он же Cак, пришел на
курс из академа в числе таких, как Миша Гинзбург, он же Гинс, Ирина
Кубарева, она же Радость, и Витя Елисеев, он же Граф. Обычно
компания сидела на лекции по паталогической анатомии на последнем
ряду. Они были первыми слушателями. По их реакции мы и оценивали
остроту юмора.
С последнего ряда увидеть лектора можно было только стоя. А он
и стоя нас не видел. Этим пользовались. Децибелы от наших
литературных дебатов порой переходили границы приличия. Однажды
профессор Зарудин, не прерывая лекции, стал подниматься к нам на
'галёрку'. Лектора заинтересовало, почему так весело? Институтская
общественность знала, что во время лекции на последнем ряду часто
расписывали пулю и распивали яблочное вино. Каково же было
удивление профессора, когда его взору предстали умеренно умные
физиономии, исписанные тетради и настоящие шариковые ручки. К
счастью, в содержимое наших тетрадей профессор вникать не стал,
постоял, а потом в полном недоумении спустился к кафедре. В
литературном творчестве следовало быть осторожней.
После второго курса всем коллективом 'Эскулапа' поехали в
стройотряд с одноименным названием. Базировались в деревне Кикино
Хиславичского района. Строили коровник.
Мишунин - командир. Мозг предприятия. Физически не работал,
а ездил на коне с желтым портфелем в руках. Кавалерист из него был,
прямо скажем, как из конфеты пуля. Комиссаром отряда был Коля
Барабанов. Он пришел в 'Эскулап' в 1974 году. Работали до темноты,
а потом попивали винишко. Жили в местном клубе, спали на полу. А по
вечерам устраивали танцы.
В День строителя мы выступали на сцене зеленого театра
ЦПКиО на слете стройотрядов. Принимали нас отлично.
136
Вместе с Колей Барабановым в 'Эскулап' в 1974 году пришли
Сергей Авраменко и Андрей Борисов (Солдат и Дут). Сергей до
института пробовал поступать в военное училище в Алма-Ате, но не
прошел по здоровью. Как сам говорил, климат, видимо, не подошел.
Верхний ряд, слева направо: Сергей Авраменко, Коля Барабанов,
Неизвестный, Саша Пшеницын, Сергей Таракин, Юра Исаев.
Нижний ряд, слева направо: Игорь Пузыревский, Михаил Кузупеев, Дима
Капустин, Владимир Михеенков, Витя Васильев, Сергей Бабаев. Вероятно, 1974
или 1975 год
С Сергеем жили в одном дворе, дружили. Я предложил поступать
в медицинский на педиатрический факультет. А вот для надёжности
порекомендовал сняться на фото для документов в солдатской форме.
Отслуживших в рядах Советской армии на педиатрический факультет
института брали практически без экзаменов. Прокатило.
На несоответствие возраста абитуриента его форменному
одеянию никто внимания не обратил. Экзамены тот сдавал в форме без
погон. И стал Сергей студентом СГМИ без всякой подготовки.
Чуть позднее в клуб пришли два Сергея, Таракин и Судиловский.
Талантливые личности, обладающие явными музыкальными
способностями, сочинители песен, выдумщики. Эти ребята начали
формировать костяк студенческого театра середины и конца
семидесятых годов. Позднее пришли Прокопчик, Жбанков, Евдокимов,
Амосов и другие ребята. Немалые силы к цементированию этого
коллектива приложил Ю. Мишунин. С Юрой нас связывала крепкая
137
дружба. Это не мешало с ним спорить. Иногда весьма жёстко. Однако
до ругани не доходило. По окончании института стали встречаться
реже, но контакта не теряли. Были в курсе жизненных перипетий друг
друга. По распределению я поехал в Сычевку, Юра остался в
Смоленске, но многократно приезжал ко мне в гости.
В период обучения Юра проживал в частном доме недалеко от
института. На приусадебном участке, будучи еще школьником,
выстроил деревянную избушку под названием 'резиденция'. Там
почти ежедневно мы зависали после занятий.
Наша компания была дружной и оставалась стабильной по
составу. Приходили другие ребята. Не вписывались в коллектив -
уходили. Это не относится к уходу Коли Барабанова. На третьем курсе
бывший комиссар принялся создавать музыкальный клуб 'Орфей'.
Создал - и увел туда Солдата. Авраменко являлся прекрасным
художником-оформителем с хорошим вкусом. Они создали стильный
клуб в помещении с паркетным танцполом. Стены украшены
зеркалами, подсветка в виде бра. А вот чеканка однажды подвела.
Какому-то идиоту привиделись в медных украшениях зала
сионистские звезды. Доложили ректору. Стариков решил
непосредственно убедиться в крамольности художественных
украшений. Убедился. Лично срывал чеканку со стен и топтал ногами.
Тут было не до смеха, но обошлось - старик был отходчивым.
В 1975 году в 'Эскулап' пришел Дима Капустин с 'Гамлетом'.
Навсегда осталось в памяти его одухотворённое лицо и бабочка. В 1975
году студент с бабочкой - это было круто. Но Дима в ней выглядел
весьма органично. Он писал, рисовал, пел, играл.
В 'Эскулапе' Капустин должностями не обладал, но авторитет
имел непререкаемый, его художественный вкус во многом определял
сценический репертуар студенческого театра. В 'Эскулапе' все имели
партийные клички-прозвища. У Димы тоже была такая кличка - Дима.
Так сложилось, что мы выбрали в дальнейшем одинаковую
специальность. Капустин стал отличным врачом-отоларингологом в
городе Брянске. Прискорбно осознавать, что его уже нет среди нас.
Хочется преклониться перед старшим поколением. Все они -
Миша Кузупеев, Сергей Бабаев, Виктор Васильев, Шура Пшеницын -
были прекрасными лицедеями.
К среднему поколению отношу себя и Юру Мишунина, к
полусреднему Барабанова, Авраменко, Борисова, Таракина,
Судиловского, Петушкова, а также пришедших в 1977 году Жбанкова,
Шевченко, Амосова, Шабалина и Пузыревского.
Отдельной строкой в летописи замечательных актёров клуба
должно быть вписано имя Владимира Сергеевича Прокопчика. Он
пришел в 1976 году и сразу после участия в 'Ревизоре' навсегда
138
остался почтмейстером Шпекиным. Его крылатая фраза из 'Ревизора':
'Надо бечь... и заложить' стала крылатой и использовалась нами по
поводу и без. Он был классным актером и преданным другом. В 1979
году он стал седьмым президентом клуба. К сожалению, его жизнь рано
прервалась. Светлая память ему!
Пусть простят меня те, о ком я рассказал мало. К сожалению,
память - сосуд убывающий.
Была ли в 'Эскулапе' цензура? Нет, скажу однозначно. Нами
деликатно руководили доцент кафедры нервных болезней Я. Б.
Юдельсон и ассистент кафедры патологической физиологии - А. П.
Галкина.
В сценарную политику они не вмешивались. Изредка
критиковали, умно подсказывали, учили и направляли. Присматривал
за нами и декан факультета общественных профессий - Алексей
Петрович Мочалов. Он был директором музыкального училища, а в
институте подрабатывал. К его достоинствам можно отнести весьма
приличное умение играть на трубе. Благодаря Мочалову, 'Эскулап'
каждый год давал концерты в музыкальном училище, которые
заканчивались грандиозными танцами.
По окончании нами института факультет общественных
профессий выдавал диплом режиссера народных коллективов. Я не
знаю, воспользовался ли кто-либо этой бумагой. Скорее всего, нет, но
возможность подрабатывать у нас оставалась.
В 1977 году институт закончил Сергей Бабаев и уехал в Брянск.
Уходя из 'Эскулапа', назначил меня президентом клуба, а Мишунина -
художественным руководителем. Моим первым мероприятием в
качестве президента клуба был 'Эскулап-Пароход'. Днепр в те годы
был судоходным. По нему ползали пароходики и речные трамвайчики.
Вот и решили организовать проводы Бабаева на природе, в Высоком,
где располагалась институтская турбаза.
Было начало июня, выходной. Выезд из Смоленска в восемь утра.
Коллектив клуба с музыкальными инструментами, колонками
погрузился на палубу.
Гости в количестве более ста человек с продуктами и прочими
атрибутами активного отдыха благополучно разместились.
Некоторые в трюме, другие на корме, третьи на носу. Веселятся,
едят, пьют, шутят. Настроение отличное. Омрачает настроение лишь
грядущая сессия, начинающаяся в понедельник. Учебу забыли все.
Даже те, у кого не хватало зачетов. Путь до места назначения - против
течения. Пароходик с натугой ползет. Наконец прибыли.
Выгрузились на огромной поляне перед турбазой. Пароход ушёл.
Подключили и настроили аппаратуру. Концерт, а потом обед вокруг
139
костра. Танцы на лужайке. Затем ужин. Вино. Опять танцы. В
круговерти событий не заметили, как пролетел день.
Центральная пристань ещё судоходного Днепра
В восемь вечера начали сматывать провода, понесли аппаратуру к
Днепру. Парохода нет. Согласно договорённости водный тихоход
должен был пришвартоваться в 20:30. Странно. Корабль задерживается.
Нет в девять вечера, нет в десять. Тогда мобильной связи не
было. Наиболее нетерпеливые гости пошли пешком к автотрассе
километров за пять. Организаторы позволить себе такого не могли.
Решили ночевать с аппаратурой на турбазе. Принялись переносить
колонки к домикам. Я с надеждой всматривался в зеркальную гладь
воды в тупой надежде на чудо. И оно случилось. Окончательно
стемнело, когда из-за поворота реки появился свет прожектора.
Подходил теплоход.
А ещё через четверть часа все оставшиеся были на борту. Я
пошел к капитану выяснить, почему так поздно пришел? Выяснил.
Бравый капитан лихого судна с трудом стоял на ногах. Был это
мужчина лет пятидесяти, может чуть старше. Виновным себя не считал.
Твердил, поросёнка били, здоровый попался, пока разделали,
помянули, он и не заметил, что пора идти. Тут что-то заскрежетало.
Качнуло палубу. В лучах прожектора берег стал отдаляться.
'Отчалили', - прошептал речной волк и стал аккуратно склонять
голову к моему плечу. Стало понятно, что домой сегодня мы вряд ли
вернемся. Штурвал остался бесхозным. Боец поросят впадал в нирвану.
На палубе танцы, песни, поздний ужин, веселье. Весь путь мне
пришлось стоять за спиной капитана и удерживать его хмельное тело в
вертикальном положении. В Смоленск прибыли около двух часов ночи.
140
Уставшие путешественники пешком пошли к местам обитания. А мы с
неподъёмной аппаратурой остались на берегу.
Остановилась милицейская машина. Поинтересовались, где
украли аппаратуру. Когда выяснили в чём дело, подвезли нас до
института вместе с оборудованием. И те, кто пошли из Высокого
пешком, не пропали. Их подобрал попутный автобус и доставил в город
бесплатно. Такими памятными остались проводы из клуба 'Эскулап'
Сергея Бабаева.
Помогал ли 'Эскулап' в учебе? Чаще да, но иногда случалось
наоборот. Однажды мы 'пошутили' над заведующим кафедрой
микробиологии, профессором Абрамом Сауловичем Шевелёвым. По
прозвищу Микроб. Мишунин весьма красочно изобразил его на сцене.
Профессор сей факт припомнил, и на экзамене Юрке Мишунину
влепил крепкую двойку. Кроме того, Шевелёв ехидно
проинформировал несчастного об отсутствии возможности исправить
неудовлетворительную оценку.
Юрка все каникулы ходил желто-зеленого цвета. Вина не пил. И
всё же пересдал предмет доценту Гурковой. Как он это сделал, мы
никогда не узнаем.
Чаще 'эскулаповцам' на экзаменах были поблажки. Персоны мы
были узнаваемые, известные, популярные. А потому заместитель
декана Вячеслав Васильевич Решедько иногда повторял: 'Вот сейчас я
вкачу ему двояк, а завтра из этого оболтуса вырастет новый Юрий
Никулин. Меня же потом засмеют'. И ставил
твердую четверку.
Вспоминается 1977 год. В кустах возле
анатомички появился бетонный лось. Стариков слыл
большим любителем охоты, вот и образовался
сохатый на месте, где прежде стоял бюст Пушкина
или Байрона.
Железобетонный лось у анатомички
За ветвистые рога лося называли памятником обманутым
мужьям. При институте имелась секция Всероссийского общества
охотников и рыболовов.
Ректор любил охоту на кабана и лося. Однажды зимой Стариков
принял тулуп профессора Ладнюка за зад лося и выстрелил дуплетом.
Одна из пуль попала в профессорское мягкое место и повредила
седалищный нерв. Борис Павлович навсегда остался хромым. Инцидент
на охоте урегулировали без юридических последствий.
В семидесятые годы смоленский медицинский институт стоял на
передовых позициях в деле молодежных инициатив.
141
Наряду с театром, в нем зарождалось многое из того, что позднее
стало общепринятым и популярным. Например, клуб 'Орфей' явился
прообразом дискотек. Наши инсценированные песни превратились в
видеоклипы, а исполнение речитативом поэмы Маяковского
'Владимир Ильич Ленин' стало сегодняшним рэпом.
Ору я как-то дурниной в институтском помещении: 'Время!
Начинаю про Ленина рассказ!'. Ударяю по гитарным струнам в
безобразном экстазе и продолжаю: 'Но не потому, что горя нету
более, время потому ...'.
Вдруг открывается дверь и на пороге возникает парторг
института, Забросаев Валерий Степанович. Полный конфуз,
политическое кощунство. Крик, шум, вплоть до исключения из
института.
Ректором тогда уже был Козлов Николай Борисович. Он
выслушал жалобщика и по-простому сказал: 'Хорошо. Выгоним. Но
что я напишу в приказе? Исключить за декламацию стихов о
Владимире Ильиче Ленине. Ведь там не поймут. И что подумают?'.
Так все и обошлось.
Как нас принимали? Студенты всегда стремились попасть на
концерты и 'огоньки' 'Эскулапа'. Вход на концерты был свободным.
А потому попасть на сидячее место было весьма сложно. Проходы
были заняты. Зрители сидели на приставных стульях вдоль стен.
Мостились на подоконниках, кто сидел, а кому-то приходилось стоять
весь концерт.
На юбилейный концерт к десятилетию клуба зрители с такой
силой ломились в зал, что не выдержала стеклянная перегородка в фойе
перед залом. Во все стороны брызнули стекла. Двери сорвали с петель
и повалили на пол. Стихию не могли усмирить даже такие крепкие
парни, как Валера Халяев, дежуривший у входа. К счастью, никто не
пострадал.
Нам повезло, администрация с пониманием отнеслась к этому
инциденту. Утром рабочие восстановили пострадавшее имущество.
'Десятилетний' концерт прошел с таким успехом, что вспоминался
несколько лет. Нас тогда всем своим составом поздравлял МЭТ с
участием Виктора Задорожного и Валерия Москалева.
Задорожный, обыгрывая на сцене название коллектива СТУК, с
такой силой стучал стулом об пол, что от этого предмета мебели
осталась лишь спинка. За порчу имущества привлекать к
ответственности нас не стали.
Окончен концерт, закрылся занавес, а зрители не уходят, требуют
выступления 'на бис'! Открылся занавес, и под рёв зала Миша Иванов
в качестве сына из 'Репетиции' метеором влетает на сцену. Он даже не
142
успел открыть рот, а в зале овация. Такое забыть невозможно. Целый
семестр мы героями ходили по институту.
Ещё сложнее было попасть на наши 'огоньки'. Проходили они в
столовой НУКа. Вход по билетам, продавалось всего сто билетов.
Стоимость - один рубль. На распространение билетов пытались
наложить лапу профсоюзы и комсомол. Мы не соглашались. На сто
рублей покупали дешевых конфет, песочных тортиков, из расчета один
на четверых, лимонад и кофейный напиток. Варили напиток сами в
столитровой кастрюле. Кофе в продаже не было. Это напиток за вечер
расходился полностью. Иногда после 'огонька' кое-что из провизии
оставалось нам. По окончании зрелищных мероприятий назначался
партчас.
На него могли попасть только приближённые - жены, девушки,
друзья 'Эскулапа'. Производился разбор полетов. Там подготовка
была серьёзнее. Загодя приобретался алкоголь. Чаще вино, но бывали
коньяк и водка. Тост произносился применительно к ситуации. За
рюмкой обсуждали удачи и неудачи, а как без них?
В обычной жизни все студенты знали нас в лицо. Многие хотели
дружить с нами, стремились помогать. Популярность, одним словом.
Теперь о том, к чему сегодня пришли. Практически все стали
врачами, а некоторые - главными врачами: Игорь Пузыревский, Юрий
Тихонов, Слава Шабалин, даже я побыл им какое-то время. Руководили
муниципальным здравоохранением. Некоторые стали начальниками по
лечебной работе, например, Бабаев в Брянске. Несколько человек
защитили диссертации и стали кандидатами и докторами наук,
например, Сергей Судиловский, Юра Исаев, Мишунин Юрий,
некоторые личности даже профессорами - Владик Демидкин и
Шабалин Слава (не зря он дольше всех учился в институте). Сергей
Жбанков стал врачом-психиатром, а ещё профессиональным автором,
членом союза писателей России. Пишет теперь для Петросяна. Но
самое главное, что все стали людьми, отцами семейств, уважаемыми
специалистами своего дела.
К сожалению, многих уже нет. В дни юбилея узнал, что Алик
Либерман присоединился к когорте ушедших. К Тихонову, Кирилову,
Михеенкову, Маковскому, Мишунину, Прокопчику, Шевченко,
Пшеницыну, Евдокимову. Как они там? Наверное, ставят миниатюры,
проводят 'партчасы' и выбирают своего президента.
Смоленск, 2018 год