Суламен : другие произведения.

Первый круг спирали

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мальчик умеет не усложнять себе жизнь. Даже если сама жизнь стремится всё усложнить.

"Первый круг спирали"

Вместо вступления.

   Мужчина открыл глаза и блаженно уставился на залитый полуденным светом потолок спальни. Сама спальня вот уже несколько лет казалась ему самым солнечным местом в мире, и дело тут было не только в преобладающих в ней светлых тонах. Мягкий палас на полу, шёлковые занавески, скрывающие огромное, во всю стену, окно (оно же дверь на веранду) и отсутствие городских шумов в этом маленьком загородном раю - всё это само по себе было великолепно. Но самое главное - эта спальня принадлежала только им.
   Где-то в доме раздались шаги, и в спальню вошёл русоволосый юноша лет двадцати - двадцати двух на вид. Увидев, что мужчина открыл глаза, он засмеялся.
   - Вставай уж, соня, - нежно сказал он, - завтрак готов.
   А тот зажмурился, вслушиваясь в самый приятный на свете голос, потом широко улыбнулся, потянулся и зевнул.
   - Завтрак - это хорошо, - заявил он. - Я так голоден, что готов съесть даже тебя.
   Юноша рассмеялся опять и исчез, оставив в просторной комнате запах свежего лесного ветра и кофе.
   Только им...
  
   - Тебе не влетит на работе, что ты там не появился? - спросил гость, помогая хозяину заправлять огромную кровать, на которой проснулся сегодня.
   - Нет. - Юноша легкомысленно махнул рукой. - Я уже позвонил начальнику, и сказал, что внезапно приболел.
   - Думаешь, поверил? - поинтересовалась "внезапная болезнь".
   - Вряд ли. Но я ещё ни разу не брал больничного или отпуска... если не считать твои приезды. Шеф у нас мужик неплохой, решил, наверное, что пару раз в год может позволить мне загул.
   - Хороший мужик? - сощурился мужчина.
   - Да... а... а ты что подумал? Нет, ты что подумал?!
   Шутник с хохотом увернулся от кулака, обхватил свою любовь, и оба они рухнули на кровать, уничтожив все следы своей работы. Младший ещё полусерьезно пытался отвесить дружку оплеуху, тот какое-то время отбивался, но в конце концов перехватил его запястья и впился в его рот долгим поцелуем. Синие глаза сами собой закрылись.
   - Так нечестно, - пробормотал паренёк, когда наконец смог это сделать. Черноволосый усадил его себе на колени.
   - Разве я должен быть честным? Кто тебе такое сказал?
   Юноша поёрзал, удобнее устраиваясь в его объятиях, и мечтательно улыбнулся - видимо, представил себе человека, способного такое сказать. Его русые волосы защекотали шею мужчины, когда он опустил голову ему на плечо, устремив взгляд куда-то на противоположную стену. Некоторое время они не двигались.
   - Ну и долго ты будешь меня так держать? - заговорил наконец хозяин дома, покосившись на свои руки, всё ещё зажатые в твёрдых ладонях.
   - Всю жизнь, - серьёзно ответил мужчина, изучая картину на стене. Его мальчик недоверчиво поднял бровь.
   - Твою или мою?
   - Твою.
   - Почему мою? Ты думаешь, я умру раньше? И вот тогда-то ты и сможешь позволить себе любой загул?! - Юноша подскочил на коленях любовника, всем своим существом излучая крайнее возмущение, и попытался вырваться. Ему это не удалось, и он сделал единственное, что мог - укусил его за ухо.
   - Эй, это нечестно! - взвыл пострадавший, отпуская руки агрессора, но сейчас же смыкая их на его плечах и, прижимая к разворошённой кровати, снова находя губами его рот. На этот раз поцелуй был дольше и глубже. Язык защекотал длинную шею. Счастливая жертва выгнулась и сдавленно хихикнула.
   - Прекрати это! Ты же знаешь, я боюсь щекотки!
   - Знаю, - подтвердил мужчина, на минуту прервавшись. - Иначе было бы неинтересно.
   - Вот я тебе покажу "интересно", - безуспешно выворачивая шею, пообещал младший. Гость отпустил его, садясь на постели, но живая пружина мгновенно сбила его, уложив на спину.
   - "Неинтересно" ему, - хищно оскалился юноша. Щёки его горели, дыхание было прерывистым. Мужчина ласково смотрел на такого пленительного пленителя.
   - Я люблю тебя, - тихо сказал он. Русоволосый ответил ему демонстративно-гордым взглядом.
   - Я тебя тоже, но это тебя не спасет.
   Гость был несказанно рад этому.

---------------------------------------------------

   Знакомьтесь, это первое из действующих лиц сей истории. Нет, не туда смотришь, при чём тут этот мужчина. Сей представительный пожилой джентльмен лет пятидесяти со всеми вытекающими из его возраста последствиями, конечно, имеет к этой истории некое касательство, но я говорю не о нём. Не-а, и его жену я тоже не имею в виду.
   Это владельцы данного заведения - небольшого, скромного, но весьма приятного ресторанчика "Весёлый Рояль". Советую тебе побывать здесь без меня: хозяйка часто сама становится за плиту, и посетители от этого только выигрывают, к тому же здесь можно услышать приличные мелодии, не скованные пристрастиями единственного пианиста. Рояль - старая семейная реликвия хозяев - в "Рояле" действительно наличествует в свободном доступе для виртуозов, признанных пока что (пока!) узким кругом завсегдатаев. Обязательно приходи сюда, когда я не буду надоедать тебе своей болтовней. Ну и, конечно, когда тут не будет вон тех трёх габаритных ребяток с их решительными намерениями вытрясти из несчастных хозяев деньги "за охрану". В общем, не сегодня вечером.
   О, вот и он. Видишь того парня, который скучает за ближним столиком? Да-да, я имею в виду именно эту крепко сбитую высокую фигуру, которая носит на плечах голову (отметь этот значительный факт) с короткими, но очень упрямыми чёрными волосами, пытающимися приобрести жёсткость стальной проволоки. То, что он свободен от излишних бугров мышц и отдыхает, пока другие работают, ясно показывает, что именно он тут главный.
   Краткое досье.
   Кличка - "Шило". Единственный сын Большого Папочки, имеющего в этом городе приличный вес в известных кругах. Двадцать четыре года, окончил школу и... и больше ничего не окончил. Зато в ранней юности несколько раз появлялся в участке в связи с мелкими недоразумениями в виде краж "ради развлечения" и угоном машин - по тем же причинам. Судимостей не имеет, т.к. всегда был достаточно ловок и на горячем ни разу не попался. В данный момент "набирается ума" в отведённых ему отцом ленных владениях, собирая дань с обитателей довольно приличного района. Пробовал наркотики, но быстро завязал. Хорошей водке предпочитает доброе вино. Не курит. Играть в карты умеет, но не слишком любит.
   Почти идеал, не находишь?
   Воздух напоен ароматами поздней весны, доносящимися из близлежащего парка, интимный полумрак сгущается повсюду, куда с трудом достаёт искусственный свет, тоже довольно романтичный, если задуматься. Какая атмосфера! Что-то будет...
   Поехали дальше.
  
   Шило откровенно скучал. И чего они так тянут? Ну отдали бы деньги - и порядок. Или у них действительно столько нет? Вообще-то, они только открылись, так что всё может быть. Но не отступать же из-за этого. Пусть, что ли, ребятки повеселятся, побуянят, разобьют пару столиков... А стариков - "на счетчик". Хотя они до идиотизма законопослушные, ещё и к легавым обратятся. Как они вообще открылись?! Наверняка ведь ни единой взятки не дали. Наглядное доказательство того, что с блаженными чудеса всё же случаются.
   Шило задумчиво провёл пальцем по своей любимой игрушке. Игрушка имела крепкую деревянную ручку и длинный стальной стержень с острым концом. За любовь к ней парень и получил некогда свою кличку. На портновский инструмент это походило лишь отдалённо - таким "инструментом" можно очень легко избавить мир от вредной рожи: двадцать сантиметров отличной стали в удачно выбранное место надёжно прекращают назойливое существование. К тому же... Шило искренне считал эту сталь прекрасной.
   Что-то постороннее ворвалось в его мысли, отвлекая от приятного созерцания. Сначала Шило взглянул на своих людей, но нет, они пока не мешали. Хозяева, те уже совсем умолкли, только взгляды у них не по-хорошему тоскливые. Нет, что бы это ни было, к ресторану оно не имеет отношения.
   Следующим предположением был звон в ушах. Но для этого звук был редкостно мелодичным и разнообразным, к тому же не собирался доходить до ультразвуковых частот.
   Не в голове, не в ресторане. Значит, снаружи. Да здравствует логика!
   Звук между тем приближался, и уже можно было угадать знакомую популярную мелодию. Шило усмехнулся. Кто бы ни исполнял, у него это выходило явно лучше, чем у эстрадного певца, душевнее как-то: без лишних криков, зато с точными мгновенными переходами. Шило поймал себя на том, что краем глаза внимательно следит за дверью.
   В этот-то момент в тёмном проёме и возникло создание среднего роста, в кожаной куртке нараспашку и потрёпанных джинсах.
   - Й-упс, - ошеломлённо произнесло создание, чуть не споткнувшись о порог. - Я что, сильно не вовремя?
   Вопрос даже не прозвучал риторическим.
   Шило полностью обернулся к вошедшему мальчику и окинул его внимательно-ленивым взглядом.
   Уступает в росте, возрасте и в плечах. А вот такой непрошибаемой выдержкой, как у него, и слона убить можно. По прекрасным синим глазам видно, что всё понял, но стоит на месте, не бежит. Да-а, а стройной и явно очень гибкой фигуркой может заставить лебединую шею с зависти кренделем завязаться. Вопрос: кой бес его сюда принёс?! Ответ... А, ясно.
   Конечно ясно, куда уж яснее, когда хозяйка смотрит на паренька отчаянными синими глазами и шепчет: "Сынок!.."
   "Добрый бес. Без этого мальчика жизнь была бы скучна и блёкла."
   - Взять, - бросил Шило.
   Паренёк сообразил раньше его людей. Только реакция его была довольно своеобразна. Вместо того, чтобы повернуться и убежать, он ринулся на ближайшего противника, и за счёт неожиданности нападения "лёгким касанием" локтя на пару минут вывел его из игры. Поступясь правилами, второму он попытался подставить банальную подножку, но не рассчитал, и второй зацепил его рукав, утянув за собой. Упав на колени, парень сразу попытался вырваться и вскочить. Швы треснули, рукав остался в цепких пальцах, но мгновения были потеряны, и сам юноша уже ничего не мог сделать. Третий из его противников успешно вышел из ступора и, зайдя со спины, надежно скрутил шустрого мальчика. Короткий бой занял всего несколько секунд.
   Двое поверженных медленно поднялись с пола. Тот, что получил локтём под рёбра, с глухими проклятиями приблизился к юноше и занёс над ним кулак.
   - Назад, - бросил Шило.
   Первый замер, скривился и медленно отошёл.
   Юноша бросил на Шило исподлобья томный злой взгляд, сопроводив его кровожадным оскалом. Шилу понравилось. Мальчик осознавал, что вырваться сейчас ему не удастся, и замер в ожидании развития событий. Умный мальчик. Красивый мальчик... Нужный мальчик. Шило потянулся и направился к выходу.
   - Он пойдет с нами, - по обыкновению лениво сообщил он.
   - Нет! - Это закричал хозяин. Его жена, онемев, застыла с горестно открытым ртом. - Нет, отпустите его! Куда вы его уводите?!
   Шило обернулся.
   - Через три дня я вернусь. Будут деньги, будет вам ваш сын.
   У входа стояла новенькая спортивная машина, вместившая в себя всех, включая доп. нагрузку в виде юноши. Честно говоря, Шилу больше бы понравилось сейчас прокатиться на мотоцикле, а паренька можно было бы посадить к себе. Но в этот вечер он сам пожелал выглядеть солидно. Всё-таки "новые клиенты". Конечно, такого авторитета, как у Папочки, Шилу долго не видать, но Папочка уже и не ездит никуда. По делам идут к нему.
   Всю дорогу паренёк спокойно сидел на заднем сиденье, зажатый между двумя амбалами. Он не смотрел в окно, хотя явно запоминал дорогу. В зеркале заднего вида отражалось его отстранённое лицо, на мгновение появляющееся в отблесках уличных фонарей и снова скрывающееся в тенях "соседей". Шило, сидя рядом с водителем, с удовольствием любовался этим красивым лицом. Он в который уже раз почувствовал невольное уважение к своему заложнику. Отлично понимает, но спокоен, как кошка на теплой батарее.
   Затормозили у потрёпанного двухэтажного здания в одном из старых районов, из тех, что имеют привычку встречаться в двух шагах от центра. Шило и двое, придерживающие юношу под руки, покинули машину и поднялись на второй этаж. В принципе, можно было бы пристроиться и на первом, но Шило уже решил, где его заложник будет ночевать.
   - В "подсобку" его, - распорядился Шило.
   Ребятки дружно показали бульдожьи оскалы.
   - Он там будет самой симпатичной вещью, - высказался один из них.
   Шило позволил себе чуть улыбнуться. "Гость" напрягся.
   "Подсобка" оказалась захламлённой комнатушкой без окон и с единственной дверью. Эта самая дверь вела в спальню, через которую нужно было пройти, чтобы попасть в "подсобку" или из "подсобки" в коридор. В любом случае, необходимо было миновать обитателя комнаты. В спальне, кстати, обычно спал Шило.
   - Уютьненько, - пробормотал юноша, рассматривая замки в дверях.
   Этому занятию помешал один из сопровождающих, просто-напросто впихнув его в пыльную темноту. Лампочка в "подсобке" давно перегорела.
   - Умный мальчик, - блаженно протянул Шило. - Проблем с ним будет...
   Один из его людей обернулся в дверях.
   - Думаешь, попытается сбежать?
   - Обязательно! - Шило с хрустом повел плечами.
   - А-а-а... Ну, тогда веселой ночки...
  
   Темнота уже пару часов томно плескалась в затихшей просторной спальне, вплетая в свое полотно ровное дыхание спящего человека. Но даже в этой тишине и темноте, всегда обостряющих слух, лишь с большим трудом можно было расслышать осторожное поскрёбывание за запертой дверью. Чуть громче прозвучал щелчок, и в наступившей следом напряженной паузе дверь "подсобки" тихо скрипнула. Кто-то крадучись покинул её пыльное нутро, сделал несколько осторожных движений и бесшумно проскользнул к изголовью кровати. Рука - сгусток ночи чуть чернее воздуха - прошлась по тумбочке и без стука сняла с неё ключи. Тень метнулась вдоль стены к двери в противоположном углу, затем послышался скрежет ключа, пытающегося ощупью найти в темноте замок, и тут...
   Щелчок выключателя заставил юношу подпрыгнуть - хотя и не слишком высоко - и резко развернуться на месте.
   - Ты куда-то собрался? - насмешливо приподнял бровь молодой мафиози.
   Оказывается, Шило не спал. Он стоял, лопатками опираясь о стену около своей кровати, скрестив руки на груди, и ухмылялся, с откровенным интересом разглядывая юношу. Который скопировал его гримасу и выпрямился, спрятав руки за спиной и щурясь от неяркого света, после пары часов в темноте казавшегося ему ослепительным.
   - Да вот, решил погулять, воздухом подышать, - непринуждённо ответил он.
   - Подыша-ать, - задумчиво протянул Шило. Потом посмотрел на свои ногти. На его лице отразилось сожаление, что отполировать их, за отсутствием одежды на теле, можно было лишь о собственную кожу. Затем его взгляд упёрся в потолок. - Вообще-то, - продолжил он, рассматривая там что-то интересное, - тебе нельзя гулять. И решать ты тоже не можешь. Ты у меня заложник. Ты принадлежишь мне.
   - А дышать я могу? - ядовито спросил юноша.
   - Дышать? Дышать можно, разрешаю.
   - Спасибо.
   - Не за что. Какая мне польза от твоего бездыханного трупа? А вот от живого...
   - Живого трупа? Ну-ну...
   Шило едва заметно поморщился.
   - Ладно, к вопросу о зомби вернёмся позже. А пока - ты назад сам доберёшься или как?
   - Или как. Я по дому соскучился.
   Юноша быстро выхватил из-за спины дубинку с блестящим наконечником. В этом кустарном произведении оружейного искусства Шило с лёгкой грустью узнал ножку стула и неимоверно изуродованную ложку, обломанную и заточенную (о дверной замок, что ли?) до полной потери формы.
   - Ты шутишь, - мило улыбнулся он, демонстративно оторвав взгляд от потолка.
   - Что ты, я сама серьёзность! - захлопал глазками юноша и ринулся в атаку.
   Шило всегда, даже в постели, имел при себе как своё прозвище, так и соответствующий инструмент. Но сейчас решил его не использовать. Юношу жаль было случайно попортить.
   А юноша промахнулся. В последний момент Шило, казалось, не обращавший на него никакого внимания, ушёл с его пути изящным, почти танцевальным пируэтом и мгновенно оказался за спиной нападавшего. Импровизированное копьё прочно влюбилось в стену.
   - Точно шутишь, - промурлыкал Шило в ухо юноше, крепко прижав ему локти к бокам.
   Но тот не собирался сдаваться, что и показал, резко мотнув головой. Это движение чуть было не стоило Шилу сломанного носа.
   - Ах ты... - выдохнул Шило и выкрутил юноше руку, заставив его зашипеть от боли. - Ну, ты, птица бодатая, поосторожнее. А то ведь я не обещал вернуть тебя целиком.
   Юноша проворчал сквозь стиснутые зубы:
   - Откуда ты знаешь?
   - Знаю что? - немного удивился Шило.
   - Знаешь моё прозвище. Меня только дома Птицей называют!
   Шило ухмыльнулся. По правде говоря, ему сейчас было целиком и полностью безразлично, как называли юношу дома. Гораздо интереснее Шилу показалась маленькая родинка на его шее.
   - Эй-эй-эй! Ты чего?! - заорал юноша, почувствовав прикосновение горячих губ.
   - Сейчас узнаешь, - многообещающе заверил Шило и, сильнее нажав на руку и оторвав Птицу от себя, толкнул его на кровать. Пока тот барахтался, пытаясь подняться, Шило последовал за ним и снова опрокинул юношу, как только его попытки увенчались некоторым успехом.
   - Ты, извращенец, отцепись! - с нарастающей паникой взвыл Птица, резко краснея, когда чужая рука проникла ему под футболку и начала ласкать его грудь. Шило с притворным удивлением посмотрел на него.
   - Да? А мне казалось, ты сам ко мне пришёл.
   - Я не к тебе шёл, я мимо!
   - Но попал ко мне. Так что...
   А что из этого следует, Птица уже понял.
   Желая немного попугать заложника, Шило, одной рукой продолжая удерживать Птицу в горизонтальном положении, второй попятам за губами исследовал тело юноши, от первого же прикосновения покрывшееся мурашками. "Ёжик", - усмехнулся про себя Шило. Птица пытался отстраниться, упирался ладонями в плечи Шила, но тот был сильнее. И вскоре мир перевернулся, и руки юноши уже не столько отталкивали, сколько держали.
   Старший парень и сам не заметил, как игра перестала быть для него игрой, превратившись в страстное желание разбудить это тело.
   Ласки Шила оказались на редкость приятными и умелыми, они быстро опьянили юношу, и, потонув в этих ощущениях, Птица даже не сразу понял, что с него стащили футболку и уже стягивают джинсы, которые стали уж как-то слишком тесны...
   - Ты принадлежишь мне, - услышал он страстный шепот. - Целиком и полностью.
   Юноша что-то невнятно простонал в ответ под сладко мучавшими его руками, соглашаясь и принимая эти слова.
   Когда губы Шила вновь приблизились к его губам, юноша уже не противился. Голова почти перестала кружиться, а все мысли о сопротивлении забрели куда-то в самые дальние её углы, так что освободившееся пространство заняла всего одна фраза: "А если так?"
   Шило вдруг почувствовал, что ему не только не сопротивляются, но и довольно жарко отвечают. От неожиданности он отпустил юношу. Который, в свою очередь, вовсе не собирался отпускать его.
   - Нравится? - неожиданно нежно спросил Шило.
   - А тебе? - задыхаясь, сощурился в ответ юноша. В тусклом свете ночника его глаза лихорадочно и призывно горели, заставляя ещё больше желать его. Кто из двоих был инициатором следующего поцелуя, было не так уж и важно, главное, что он всё же состоялся. Как и всё остальное...
  
   Проснувшись, Птица не сразу разобрался, где находится. Собственно, ему даже не очень-то и хотелось над этим задумываться, настолько ему было комфортно. В первые минуты, которые мягкими, нежными касаниями отделяли сон от дрёмы, а дрёмную паутину от яви, юноша понимал только, что ему бесконечно хорошо на тёплых простынях, и сладкий гнёт мешал ему скинуть приятное сонное оцепенение. Затем, очень медленно, разгоняя спокойную безмятежность, появилось чувство неправильности. Запах кровати ну ни как не желал узнаваться. Так не пахло ни дома, ни на даче, ни у приятелей. К тому же его пробуждение, где бы оно ни происходило, обычно ознаменовывалось целым оркестром шумов: грохотали машины за окном, на кухне мирно бубнило радио или истошно орала магнитола. Да и просыпаться самому Птице доводилось очень редко. Обычно его будил будильник по будням и родители по выходным - дома, а то и жестоко мучимые похмельем или собственной дурью приятели (надо отметить, что приятелей, которые бы мучились от "дури" другого рода, у Птицы не водилось). Открывать глаза самому ему доводилось очень редко, но вот в тишине - такого он вообще не мог припомнить.
   К чувству неправильности стали присоединяться сумбурные воспоминания прошедших суток, кои повели себя довольно нахально. Ну кто их просил пихать не до конца проснувшегося человека сценой в ресторане? Ну, подрался с налётчиками, так ведь без толку, да ему ещё и любимую куртку разодрали. А потом - и не только куртку... О, вот эти воспоминания уже приятней. Их надо рассматривать долго, со вкусом, наслаждаясь... Получилось бы, но под рёбра подкованным сапогом уже бьёт какое-то нахальное нечто, то ли гордость, то ли разум, требуя ответов на вопросы: а) как воспринять произошедшее, б) какое у него теперь положение в местном обществе, в) что по этому поводу следует предпринять и г) если встать, его кто-нибудь, наконец, накормит?!
   Одежда в сложенном виде лежала на стуле рядом с кроватью, и Птица незамедлительно оделся. Правда, осмотрев себя, он подумал голосом своей старшей сестры: "Да, братец, эти живописные лохмотья тебе невероятно идут!" Голос второй сестры посоветовал ему пришить к куртке рукав или просто снять её. Последний вариант оказался Птице ближе по духу, так что суровым постановлением был воплощен в жизнь. Движения вызвали некоторые неудобства... вполне терпимую боль в известном месте...
   Мелкие повреждения футболки обещали представлять опасность только через несколько дней, а джинсы, порванные на коленях, наверняка проживут и того дольше. В крайнем случае, их без труда можно будет превратить в длинные шорты. Так что теперь он мог попытаться выглянуть за дверь.
   Дверь оказалась заперта. Птица предпринял вялую попытку выбить её, в ответ на что обнаружил, что он не один на белом свете, есть и другие, которым эти попытки не очень нравятся. Отказавшись от дальнейших проб, Птица ещё раз осмотрел помещения.
   Спустя час осматривать стало нечего: две жилые комнаты и одна ванная угнездились в его памяти как нечто очень контрастное. То помещение, где его заперли прошлым вечером, представляло собой образец уютного бытового бардака, который никто никогда специально не создавал, но который всё же вырос и возмужал, накопив неимоверный запас предметного жизненного опыта многих эпох, уже вполне готового сойти в могилу забвения и медленно погибнуть под завалами пыли. Перечислять все присутствующие в комнате предметы было бы слишком утомительно и не слишком интересно. Стены порой становились трудно различимыми, но, кажется, в лучшей жизни они щеголяли довольно приличными обоями коричневого (или жёлтого) цвета. Кстати, обломки стула, пожертвовавшего прошлым вечером свою ножку, кто-то сподобился унести. И ещё вкрутить свежую лампочку.
   Комната же Шила (а вернее всего, только его спальня) была скудна на обстановку, несмотря на то, что деньги для её хозяина очевидно не являлись проблемой. Приличных размеров кровать, явно предназначенная более чем для одного обитателя, пара полупустых тумбочек, забитых скучной мелочёвкой, которой ни зарезаться, ни удавиться, столько же стульев да ночник на небольшом столике - вот и всё. Тут обоев не наблюдалось, зато деревянная обшивка стен была ничего, Птице понравилось. Чем изобиловала комната, так это дверями (в "подсобку", в коридор, в ванную, ещё куда-то). В некоторых дверях Птица вполне логично заподозрил окна.
   Ванная была до неприличия обыденна и потому безмерно скучна: традиционный совмещённый санузел, облицованный керамической плиткой. Особые приметы - всё работало.
   Дальше исследовать стало нечего. Началась скука.
   Сев на ковер и прислонившись спиной к кровати, Птица ещё раз вспомнил прошедшую ночь. Что-то было неправильно, Птица даже точно знал­ - что, но... это было так чертовски здорово! И неправильно.
   "Стоп, - подумал юноша. - В чём, собственно, твои проблемы? Ведь тебе всё это понравилось, разве нет? А если понравилось, то чего тут париться? Значит, пока не сбегаем. Пока..."
   Птица мог бы придумать себе спокойное занятие, способное скрасить его одиночество, но делать этого не хотелось. А вот изобрести какую-нибудь пакость было интересней. Нет, не чтобы навредить хозяевам, просто было меланхоличное желание сотворить что-нибудь эдакое. Но на пустом месте "эдакого" не бывает, и Птица вернулся в "подсобку".
   Несколько минут размышлений собрали у его ног хлипкое пластмассовое ведро без ручки и пару потёртых верёвочных ковриков с узорами-спиралями. Судьба ковриков была решена: разлохмаченные спирали превратились в обрывки, вскоре умело скрученные и увязанные в веревки. Лишние обрывки остались на полу, замести их было нечем. Так, что ещё... А, вот, то что нужно! Старые спортивные газеты. Времени много, развлечений никаких... По комнате пронёсся звук аккуратно рвущейся бумаги, шелест, снова треск. Так где тут было ведро? Чем бы утяжелить дно? О, гайки какие-то, неплохое ожерелье. Приспособим ещё пару элементов, провертим дырки пряжкой...
   По крайней мере, несколько часов убить удалось. А что, забавная получилась штучка! Сигнализация даже. Теперь закрепим её над дверью, и можно будет отдохнуть.
   - Ох и повезло кому-то, что я такой добрый, - произнёс Птица в пространство, любуясь делом рук своих. - Ведь могло быть и хуже.
   Поражённый собственным мягкосердечием и вполне удовлетворённый своей же злокозненностью, Птица мирно свернулся под одеялом.
   "И зачем одевался? - напоследок подумалось ему. - Всё равно в постель вернулся..."
  
   - Привет, Сет. Как там мой мальчик, не буянил?
   - Да не то чтобы очень... Так, в дверь потыкался, да я стукнул разок, он и отвалился. - Секьюрити, или сокращенно Сет, в соответствие с прозвищем оставшийся стеречь Птицу немного помолчал, глядя на Шило. - Ты заходить собираешься?
   - Ну раз это моя комната, то наверное... А что?
   Охранник пожал плечами.
   - Он час назад затих. А до этого всё бродил, шуршал чем-то... Кажется, что-то делал рядом с дверью.
   - Ты что, прислушивался?! - поражённо спросил Шило, осматриваясь и действительно не находя вокруг раскрытых комиксов, работающего плеера или разложенной колоды карт (Сети отлично раскладывал пасьянсы). Парень заболел, раньше такой старательности за ним не наблюдалось!
   - Да я думал, может, споёт чего. Он же там вчера пел. Мог бы и сегодня...
   Оперный эльф и дикий зверь. Вокал на грани фантастики. Прелесть.
   О чем мы?
   - Думаешь, что-то устроил?
   - А бес его знает.
   Они ещё немного помолчали, прикидывая варианты. Наконец Шило задумчиво спросил:
   - А если я тебя пущу первым?
   Секьюрити широко улыбнулся. Он тоже предпочитал полюбоваться этим со стороны. Шило его понял. Этот будет остерегаться...
   - Жаль, что Коротышка... - покачал он головой.
   - А что Коротышка? - удивился Сет.
   - Ну, он ведь уже приходил, разве нет?
   - Нет.
   Они переглянулись, лицо охранника масляно расплылось. Шило поднял голову к потолку и рявкнул в пространство:
   - Коротышка, мать твою долго и разнообразно!
   Где-то наверху раздался грохот упавшего стула и тяжёлый топот. Вскоре перед Шилом появился габаритный субъект с нехорошим предчувствием на лице.
   - Коротышка, я тебе что сегодня говорил сделать? - проговорил Шило.
   - Покормить мальчика...
   - Ты это сделал?
   - Нет...
   - Так какого... ты тут стоишь?!
   Коротышку мгновенно снесло куда-то, но вскоре принесло обратно, уже с бумажным пакетом в руках. Под любопытные взгляды стоявших в коридоре, он открыл дверь, одновременно сделал шаг внутрь, и...
   Ту-дум!
   Упавшее откуда-то сверху нечто с глухим стуком врезало увесистым дном Коротышке по голове, и он с невнятным воплем растянулся на полу, тупо уставившись в никуда выпученными глазами. За его спиной раздался взрыв хохота охранника, но Коротышка пока не мог оглянуться для достойного ответа. В голове у него злостно звенело, вокруг, помахивая белыми крылышками, порхали маленькие серо-жёлтенькие птички, а с кровати прямо перед ним медленно вознёсся некто, кого Коротышка принял сперва за ангела. Юное существо лет семнадцати, с взъерошенными волосами и ослепительно синими глазами явилось пред его поражённым взором из складок огромного одеяла, как из воздушных облаков. Крыльев не было видно, но они должны, точно должны были быть где-то там, скрытые от нечистого взгляда смертного, недостойного видеть даже их обладателя, голова которого окружена почти различимым сияющим ореолом. Коротышка замотал головой, отгоняя наваждение, и оглянулся.
   Коварно упавшее ему на голову нечто на поверку оказалось тускло-синим пластмассовым ведром. Ударив его дном, оно перевернулось, и именно из его недр выпала стая умело сложенных бумажных журавликов. Теперь это самое ведро, весьма отдалённо напоминавшее само себя, медленно раскачивалось, вращаясь на верёвке, повиснув вверх этим самым злополучным и несоразмерно тяжёлым дном, весело помахивая верёвочными ручками-ножками, нахально ухмыляясь всем по очереди бумажным ртом.
   Туман в голове Коротышки быстро рассеялся, юноша на кровати уже не казался чем-то абсолютно неземным. Теперь Коротышка был склонен отнести его к той породе, которую всегда презирал, называя её представителей самое лучшее слабаками. Мог бы, но... почему-то не хотелось. Сила первого впечатления оставила свой след в этой непритязательной на них и в общем недалёкой душе.
   - Ты прелесть, мой дорогой, ты знаешь об этом? - с едва заметной улыбкой проговорил Шило, удостоившись очередного подмигивания от газетного глаза.
   По слегка сонному лицу Юноши-На-Кровати даже Коротышке становилось ясно, что дорогой и прелесть - сколько угодно, а вот твой... ну, это ещё надо посмотреть.
   Шило, наконец, справился со старательно подавляемым смехом и нашёл-таки в себе силы отлепиться от косяка. Проходя мимо успевшего отскрести себя от пола Коротышки, он на ходу изъял у пострадавшего пакет. Обворованный, но не оскорблённый Коротышка побрёл к двери и закрыл её за собой, потеснив на законном посту у замочной скважины своего тихо икающего от смеха товарища.
   Шило вручил парню пакет.
   - Держи, Птичка, это твой завтрак. Или обед. Хотя, наверное, скоро это уже будет ужином.
   - Птица, - возразил юноша, потроша пакет. - Птица, без вариантов. Издевайся над чем хочешь, но не тронь моего прозвища. Я ведь, между прочим, и обидеться могу.
   - Обидишься? - поинтересовался Шило, с видом любящей бабушки наблюдая, как тот ест.
   - Думаю, на этот раз я могу тебя простить, - великодушно буркнул Птица, запивая очередной бутерброд вишнёвым соком. Странно, зная Коротышку, можно было бы предположить напиток с большим градусом. Или слово "мальчик" ассоциируется у него с чем-то в возрасте до десяти лет?
   Шило криво усмехнулся.
   - А ты не считаешь, что разговаривать со мной в таком тоне опасно для твоего здоровья?
   Птица на секунду прекратил жевать и заглянул ему в глаза.
   - Ты хочешь, чтобы я говорил с тобой как-то иначе? - проникновенно спросил он.
   Мало кто решался говорить с Шилом в такой непочтительной манере, как этот паренёк, да и то бывало ещё в незабвенные времена, когда Шило ходил в школу, вернее, регулярно прогуливал её. После окончания великого учебного заведения (ухитрившись, кстати, собственными силами нажить половину четвёрками) его достаточно знали в лицо и по Папе в тех местах, которые он посещал с бОльшим постоянством. Но, кроме того, он и сам по себе выглядел довольно опасным. Люди, никогда не встречавшиеся с ним раньше, инстинктивно сторонились его и старались "не нарываться". Шило, со своей стороны, так же поддерживал к себе уважительное отношение.
   И вот теперь какой-то мальчишка спрашивает, не хочет ли Шило, чтобы с ним разговаривали так, как он того требовал от окружающих. Более того - Шило вдруг почувствовал, что не желает этого! Ему почему-то нравилось, что рядом с Птицей он может послать подальше всю серьёзность и наслаждаться этим странным, но очень приятным ядом.
   "Нет", - подумал Шило.
   - Нет, - уже вслух ответил он, подкидывая на руке пакет с обёртками и метко отправляя его в район замочной скважины. Там решили не нарываться. - Так мне больше нравится.
   - Я почему-то так и подум... м-м-м... А после еды вредно-о...
   Вскоре на пол полетели разные предметы одежды.
  
   Два дня пронеслись незаметно, как и ещё две ночи. Шило уходил по каким-то своим делам, но ненадолго и вскоре возвращался. Он не особенно задумывался над причинами своего хорошего настроения в эти сутки, просто наслаждался этим чувством. В конце концов, у него в спальне обитал удивительно желанный юноша, с готовностью отдающийся ему, что ещё нужно? И только в последнее утро Шило вдруг почувствовал - не понял, понимать не было нужды, он же сам назначил срок, - что сегодня Птицу придётся выпустить из клетки. И Шило собирался это сделать, по многим причинам. Слово надо держать, без этого нет доверия, а доверие часто совершенно незаменимая вещь. Да и не опасно ли оставлять при себе этого парня, и для Шила, и для него самого? Так что Шило собирался отвезти Птицу в родное гнездо. В душе он надеялся, что денег на откуп не найдётся.
   Когда Шило вошёл, Птица сидел, с ногами забравшись в огромное, обитое красным бархатом кресло. Кажется, сей антикварный предмет мебели то ли был кем-то кому-то в своё время подарен, то ли остался от прежних хозяев дома. Во всяком случае, Шило уже довольно давно и прочно забыл о нём, за ненужностью сразу задвинув в "кладовку". Теперь же приходилось признать, что и такая рухлядь может на что-то сгодиться; во всяком случае, Птица в нём смотрелся довольно уютно, особенно с книгой в руках.
   - Собирайся, - с порога кинул ему Шило. Птица про себя меланхолично отметил всю неправильность заявления. Своего у него были только лохмотья, в коих он сюда попал, так что собирать было просто нечего.
   - Лень, - бросил он, не отвлекаясь от книжки, но всё же украдкой наблюдая за несколько опешившим Шилом.
   - Почему?
   Птица неопределенно повел плечами, давая понять, что считает вопрос тупым.
   - Ты не собираешься отправляться домой?
   Птица наконец оторвался от книги.
   - А ты хочешь этого? - со скукой посмотрел он на Шило снизу вверх.
   - Вообще-то... нет.
   - Так чего уговариваешь?
   Короткий разговор оказался крайне информативен в плане подтекста. Почти так же выразительны были слова, произнесённые Шилом уже в другой части дома. Шокировать Птицу своими познаниями в области ненормативной лексики он не захотел.
   Спустя полчаса, когда страсти поулеглись, Шило снова заглянул в "подсобку". Птица всё также сидел и читал книгу. Шило подошёл к креслу и склонился над юношей, оперевшись руками о подлокотники.
   - Ты серьёзно решил остаться? - спросил он, с недоверием ощущая, как сильно бьётся сердце у него в груди.
   Птица отложил книгу и томно улыбнулся в склонившееся над ним лицо, чуть прикрыв глаза.
   - При одном условии, - заявил он.
   По лицу Шила было видно, что он готов выслушать своего любовника и даже подумать над его условиями. В душе же он был заранее согласен... почти на всё.
   - Подыщи мне во что переодеться, а?
   - И всего-то, - улыбнулся Шило, склоняясь ещё ниже.
   - Пока хватит.
   Некоторое время ближе их губы быть уже просто не могли. Потом Птице понадобился воздух.
   - "Пока", - передразнил Шило и снова завладел его ртом. "Почти" в его мыслях медленно растворилось. Гарантированная потеря "клиента" так же мало волновала его.
  
   Когда на следующий день Птица появился из своей "подсобной" комнаты, его встретило дуло пистолета - ничего такого, просто парня не сразу узнали, хотя и слышали о нем, и некоторые даже видели. А вот когда узнали, по этажам разнесся дружный многоглоточный свист. И не без причины: Птица был одет в облегающие черные джинсы, свободную шёлковую рубашку того же цвета, а на плече висела короткая куртка, изображающая из себя элемент какого-то мундира. Всё это прекрасно подчеркивало ладную подтянутую фигуру юноши, его крепкие бёдра и дополняющие всё это шелковые волны великолепных, хоть и не особо длинных, светло-русых волос. На фоне разношёрстного и по большей части шкафообразного населения коридора он казался ещё более стройным и хрупким. Плюс к этому, он держался, как аристократ на прогулке, совершенно не смущаясь откровенных взглядов.
   - Ух ты-ы, - протянул кто-то.
   - Хорош!.. Ну, братцы, и хорош!..
   - Надеюсь, этот мальчик скоро надоест Шилу и переедет к простым, но добрым и нежным нам...
   - И не надейся, - страдающе выдохнули в другом конце коридора, - такой надоест не скоро... Подбери слюни, и так скользко!
   Обмен мнениями прервало появление Шила. Он быстро пробежался взглядам по мордам своих людей и, видимо, остался доволен осмотром. Повернулся, махнул рукой и направился вниз по лестнице.
   - Эй, Синяк, ты куда собрался?
   Один из последовавших за Шилом людей остановился.
   - Ты остаёшься тут. Покажешь Птице, где тут что.
   Судя по лицу Синяка, он от этой новости особого восторга не испытал. Чего не сказать о его приятелях, явно прикидывающих, чем их не слишком мускулистый приятель может заняться один на один с таким мальчиком. В принципе, все понимали, что ничем особенным, но помечтать-то можно. А уж как его можно будет потом доставать "невинными" замечаниями!..
   Все компания уже скрылась из виду. Синяк, вздохнув, поплелся по этажу, распахивая все двери подряд и читая откровенно скучающему Птице в высшей степени нудную лекцию о самом доме, о его истории и о том, как он, Синяк, приобретал его лично по поручению Шила, ибо в компании местных дуболомов мозги имелись в наличии исключительно у него.
   - Слушай, ты всерьёз считаешь, что мне это интересно? - в конце концов поинтересовался Птица.
   - Нет, - меланхолично ответил Синяк.
   - Может, это тебе интересно?
   Синяк скорбно посмотрел на юношу, как на неизлечимо больного.
   - Тогда зачем мы это делаем?
   - Потому что Шило велел.
   - Будем считать, что экскурсия на Титаник окончена. Тебя как зовут?
   - Ты глухой? - неприязненно покосился на него Синяк. - Синяком. - Увидев, как Птица внимательно изучает его лицо, Синяк поморщился. - "Фонари" тут не причем. Это краткая форма от Синего Человечка.
   - За что это тебя так?
   Синяк молитвенно воздел глаза к небу. Неба над головой не оказалось, пришлось опустить их обратно.
   - У меня "обои" на "столе" синие.
   Против ожидания, Птица его понял.
   - Так ты в компьютерах сечешь? А тут машина есть?
   - Конечно. - Синяк недоверчиво посмотрел на парня. - Хочешь взглянуть?
   - Веди, драйвер.
   Компьютер нашелся на третьем, верхнем этаже. Птица сразу же включил его и просмотрел характеристики.
   - Мощная штучка, - одобрительно выдохнул он. - Ну-ка... Четвертый пень на 2.2 ГГц, полгига мозгов, винт на 100 гигов, GeForce 3 Ultra 64 мегабайта DDR SDRAM.
   - DVD-RW, - проговорил Синяк, с внезапным уважением посмотрев на Птицу.
   - Ну уж я думаю, - кивнул юноша. - Так, что еще... выделенка Dual ISDN на 512К. О, замечательно!
   - Эй, ты куда полез? - всполошился Синяк.
   - Успокойся, я к себе домой, там всё настроено как надо. У меня там пара программок завалялось, стОит доделать.
   Синяк придвинул стул и с удовольствием погрузился в семнадцатидюймовый сияющий монитор, как пьяница на дно вожделенной бутылки. Птица, судя по скаченному, был не хреновым программистом, и Синяк уже не помнил, что считал наказанием остаться с ним, пока все где-то развлекаются. И когда спустя пять часов эти самые все вернулись, он испытал сильнейшее раздражение по поводу изъятия Птицы из-за компьютера. По монитору остались летать самые разнообразные трехмерные птички. Садясь на ветки, они начинали напевать популярные мелодии или рассказывать анекдоты.
   В течение нескольких последующих дней Шило имел счастье ежевечерне извлекать Птицу из-за компьютера. Что мальчик с ним делал, Шило старался не вникать. Кажется, он перенастраивал комп, лазал по интернету и творил что-то загадочное в C++. Часто Птица так погружался в машину, что ничего вокруг не замечал, и вытащить его из жидкокристаллического монитора представлялось задачей нетривиальной.
   Шило, в общем-то, был не против, что у мальчика нашлось развлечение, но с каждым днем настроение у этого мальчика становилось всё хуже. Видимо, он был рождён не исключительно для компьютера, и постоянное общение с дивной машиной всё же приедалось ему. И вот пришёл тот день, когда Шило услышал об этом из уст самого Птицы.
  
   - Ай! Спусти меня с небес на землю, псих! - закричал Птица, вцепившись в Шило.
   - Вот ещё! - весело ответил тот, закружившись на месте. - У меня сегодня праздник и я всех готов носить на руках! Но буду - только тебя, так что радуйся и цени такую честь.
   - Такая честь сведёт меня в могилу во цвете лет! Потому что ты меня не удержишь.
   - Ты сомневаешься в моих силах?! - притворно возмутился Шило.
   - Я не сомневаюсь в себе, - отрезал юноша и, в подтверждение своих слов, резко изогнулся всем телом, разом приблизив обоих к земле... эээ, то есть к ковру. Вот только "приковрился" Шило в гордом одиночестве. Птица каким-то чудом опустился рядом с ним на колени.
   Шило, не лишая окружающие стены стоматологического совершенства своей улыбки, быстро вскочил на ноги, мгновенно сшибив с оных Птицу.
   - У тебя какие-то стрёмные развлечения, - заявил он, сидя на юноше верхом.
   - У тебя тоже, - проворчал тот.
   - И чего ты сегодня такой грозный?
   - Чего-чего! Вечно где-то шатаешься, а меня из дома не выпускаешь!
   Шило задумчиво взвесил этот крик души. Который, по правде говоря, ожидал услышать несколько раньше. Даже ответ заготовил.
   - Идём.
   Они спустились в гараж. Гараж был большой и густонаселённый. В рядах его обитателей насчитывалось пять машин, несколько мотоциклов и приличная партия запчастей. Некоторые запчасти не подходили ни к чему в этом машинном парке.
   Шило провёл Птицу в дальний угол, к ярко-красному мотоциклу с изображённой на бензобаке чайкой.
   - Это твой конь, - объявил Шило, с удовольствием наблюдая, как у Птицы загорелись глаза.
   - Спасибо, - поблагодарил Птица с видом пай-мальчика сложив руки у колен. Оторвавшись от "коня", он с тем же видом звонко поцеловал Шило в щёку.
   - Да пожалуйста. Только не думай, что я отпущу тебя гулять в одиночку!
   Птица вновь оторвался от мотоцикла и с интересом взглянул на Шило.
   - Думаешь, сбегу?
   - Нет. Но с тобой поедет Коротышка.
   Птица кивнул. Коротышку он помнил. Этот Коротышка всем своим видом заставлял любого встречного поверить, что против лома действительно нет приёма, особенно если лом находится в руках человека, способного завязать его тройным узлом одними ушами. Но не только это заставило Шило остановить на нем свой выбор.
   Коротышка смотрел на Птицу глазами, полными обожания. Для него Птица был идеалом. Как типичный представитель гориллообразных, страдающий от акселерации и недостатка мозгов, Коротышка смотрел на юношу с восхищением, переходящим в благоговение. О Птице он думал примерно так: он совсем не похож на каменную стенку, он стройный и красивый, он ловкий и умный - да Коротышке до него, что дубине до магнума! Птица умеет так сказать, что не каждый поймет, а если поймет, эффект будет больше, чем если б кулаком в челюсть. Конечно, после таких слов появляются полоумные, в ответ распускающие руки, но на этот случай теперь будет он, Коротышка, и пусть кто-нибудь косо посмотрит на Птицу! И ведь ни капельки не задается, хоть и держит себя...
   - Где он сейчас?
   - Тут где-то был. А ты собираешься сейчас же сорваться?
   - Конечно! Я неделю света белого не видел... вид из окна не в счет.
   - И куда ты так спешишь?..
   - Как - куда? К родителям, естественно!
   - Но не сразу.
   Птица удивленно посмотрел на Шило.
   - У меня сегодня праздник, и я хочу отметить его. И обязательно в твоём обществе.
   Юноша игриво прильнул к груди любовника, устроив шаловливые ручки на его бёдрах.
   - Хочешь, чтобы я сказал тебе "спасибо"?..
  
   Заслышав стук двери, хозяйка вышла посмотреть, кто это так поздно заглянул в их кафэшку. Но, увидев прибывшего, она замерла, и только через несколько секунд нашла в себе силы заговорить.
   - Отец! - Её голос немедленно сорвался. - Иди сюда, отец!
   - Мать, что слу...
   Не договорив, отец застыл, с отвисшей челюстью взирая на явление в дверях ресторана. Наверное, ему так было лучше видно.
   - Па, закрой рот, Каштан влетит.
   Попугай Каштан неодобрительно взъерошил перья, но было ясно, что он тоже рад видеть блудного сына.
   - Сынок! - взревел отец и сгреб юношу в охапку.
   - Я тоже рад тебя видеть... - придушённо захрипел Птица. - Ай, и тебя, мама, тоже...
   Это мать наконец вышла из столбняка и тоже возжаждала его смерти через удушье.
   - Мама, папа, отпустите... Я уже почти готов... На стол подавать можно...
   Спустя несколько минут все трое сидели за столиком и родители умилённо взирали, как их чадо уписывает за обе щеки. Слёзы и восторги были непродолжительны и уже закончились.
   - Мам, ты всегда замечательно готовила, - проговорил Птица с набитым ртом.
   - А ты всегда меня захваливал, безобразие моё. И будешь захваливать, пока я не сойду в могилу. Ты ведь насовсем вернулся? Мы с твоим отцом так перепугались, когда...
   - Только не надо опять плакать. И я же передавал письмо. А насчёт насовсем... Нет. Я так, чтоб вы не волновались.
   Родители непонимающе посмотрели не сына. Только теперь они заметили его новую одежду, которая не очень походила на его обычные вещи.
   - Сынок... они тебя не отпустили? - проговорил отец. - Если они чем-то тебя удерживают против твоей воли или...
   - Нет-нет, все в порядке. Я сам решил остаться у него.
   Родители смотрели на вдруг тихо засиявшего сына с немым изумлением. "У него"?!
   - Почему?
   - Почему все так любят усложнять себе жизнь? - хрипло проворчал Каштан.
   - Каштан, не влезай. Мам, пап, это ещё не точно, но я, кажется, влюбился.
   Родители уже давно и довольно успешно учились у сына без нужды не усложнять себе жизнь, но эти слова выбили их из колеи. Они минуту согласованно помолчали, потом решили не заострять внимание на данной теме. Птица мальчик умный и знает все возражения. В конце концов, если его это устраивает... Что ж, пусть будет счастлив.
   - Ты ещё зайдёшь? - спросила мать.
   - Конечно! Где ещё можно найти такую шарлотку, как у тебя?
   - Тогда я заверну тебе с собой. Может, твоему... другу тоже понравится.
   В дверь осторожно заглянула какая-то стриженая бобриком голова, наводившая на мысль, что от его обладателя можно ждать больших неприятностей.
   - Коротышка, заходи! Мама, папа, это Коротышка. Не надо на меня так смотреть, это мой личный телохранитель, не я давал ему имя. Коротышка, чего застрял?
   Голова исчезла, но почти сразу дверь вновь открылась. Вот только появился в ней никак не Коротышка. Разве что неизвестный хирург за несколько мгновений сделал ему операцию, превратив в невысокую девушку чуть постарше Птицы и чем-то на него похожую. Девушка настороженно косилась на придерживающую дверь массивную волосатую руку и потому не сразу заметила гостя. А вот когда заметила, все чужие и незнакомые руки разом вылетели у неё из головы.
   - Птица! - взвизгнула она и чуть не сбила его с ног. - Где тебя носило?! Ты знаешь, что с родителями было?! А с Марией?! Сволочь ты, а не брат! И комп у тебя в комнате чего-то шуршит, и все твои приятели задолбали, и... Птица, как я рада тебя ви-иде-еть!!!
   - Анна, ну не надо меня душить, если не хочешь сейчас же лишиться моего общества. Родители уже почти добились этого часом раньше!
   - Лишиться?! - Анна возмущенно воздела руки к небу. - Только не сейчас! Сейчас мы пойдем домой, и ты мне всё расскажешь! С подробностями!
   Птица с ехидной улыбочкой отрицательно качнул головой.
   - Не получится, сестрёнка. Допрос с пристрастием устроишь маме с папой. А я теперь живу в другом месте. И сейчас я намерен в это место вернуться, меня там ждут. С нетерпением.
   Анна непонимающе переводила взгляд с родителей на братика и обратно. Потом открыла рот, немного подумала и снова закрыла. Её плечи и энтузиазм заметно поникли.
   - Ладно, - вздохнула она. - Я ничего не понимаю, но раз уж ты так говоришь... Только ты осторожнее, когда выйдешь. Там какой-то странный мужик стоит, кажется, слегка того. Он на меня так посмотрел, словно увидел призрак любимой бабушки или ангела небесного. Хотя на кой ляд таким ангелы?
   - Ты о нём? - Птица ткнул пальцем ей за спину. Вздрогнув, Анна обернулась. - Это со мной. Ты его не бойся, он смирный... иногда. Тебя, во всяком случае, не тронет. Ладно, мне уже пора. Комп оставь себе, он мне больше не нужен, если что в комнате приглянётся - забирай с чистой совестью, но имей ввиду, что диски я уже изъял сам. Мой почтовый адрес знаешь, пиши если что. Пока, сестрёнка! Пап, мам, до свидания, я ещё зайду.
   - До свидания, сынок. Ты только заглядывай к нам, мы будем очень ждать.
   Последнее, что увидела Анна прежде, чем дверь в очередной раз закрылась, была обращённая к ней антресоль почти двухметрового шкафа. Антресоль выглядела вполне счастливой и сияла бессмысленным оскалом урождённого пня.
  
   Поглощать мамину шарлотку Птице пришлось вместе с Коротышкой, так как Шила дома не оказалось. Он в очередной раз отбыл в неведомые дали. По некоторым слухам, эти дали находились в окрестностях Большого Папочки либо улицы "ночных бабочек". Тяжёлый взгляд юноши после заключительных слов сделал слишком ехидных окружающих на несколько сантиметров ниже.
   - Если кто-нибудь что-нибудь ещё скажет - пристрелю, - меланхолично пообещал Птица. Окружающие сочли за благо испариться. Процессу их конденсации в отдаленных уголках дома юноша соизволил не препятствовать.
  
   Поход к предкам Птицы не остался без последствий... для Коротышки. Уже на следующий день он, помаявшись своё, подступил к юноше с вопросом:
   - Вот... мне тут девушка нравится... ну...
   Птица насмешливо полюбовался на своего телохранителя.
   - И что?
   - Ну... она ещё не знает... - тут несчастный амбал усох, растратив весь запас своего красноречия.
   - Ты хочешь знать, как к ней подъехать? - предположил Птица, смилостивившись над Коротышкой. Тот обрадовано закивал. Парень изобразил глубокий мыслительный процесс. Он сам не знал, почему в присутствии этого большого человека ему хотелось дурачиться, как ребёнку. Наверно, потому, что он этого практически не замечал и принимал всё за чистую монету. - Подари ей цветы, - предложил Птица.
   - А сойдёт? - недоверчиво уточнил Коротышка.
   - Это романтично, - объяснил мальчик. - Девочки это любят.
   Коротышка глубоко задумался.
  
   Шило, вопреки обыкновению, возвращался пешком, бросив машину на попечение водителя в трёх кварталах от дома. Редкие прохожие, встречавшиеся на его пути, старательно шарахались от прямо-таки излучавшего жажду убийства человека. Шило не обращал на них внимания. Страшно хотелось что-нибудь уничтожить, но пока ярые порывы удавалось подавлять. В то же время ему самому было ясно, что надолго его не хватит, и когда его самообладание даст трещину, вот тогда что-то будет. Что именно - не так важно, но оно будет о-очень большой и громкой глупостью. Нет, нужно немедленно успокоиться, зверю внутри нужен укротитель, а Шило знал только одного такого человека. Уже только мысль о нём чуть охладила горячую голову.
   Одним прыжком преодолев несколько ступеней перед входом, Шило взял себя в руки и заставил себя подниматься дальше медленным шагом. Нужная ему дверь находилась на верхнем, третьем этаже.
   Дверь в комнату Птицы тихо скрипнула. Да, у Птицы была теперь собственная комната, даже две. Было бы и больше, благо недостатка в пустых помещениях не ощущалось, но "мальчик" скептически относился к "жизни в анфиладе", как он сам выразился. Войдя, Шило окинул её быстрым взглядом.
   Одну из стен небольшой комнаты занимали книжные полки, на другой висела картина Анны, сестры Птицы. Кто-то на ней задумчиво вглядывался в собственное будущее. Ближе к окну стоял компактный письменный стол, главным украшением которого был ПК, рядом с коим возносились стойки с прилагающимися дисками и дискетами; в углу расположилось то самое старинное кресло с забытой на нём открытой книгой. Пара стульев гениально расползлась в соответствии с какой-то неизвестной Шилу логикой. Возможно, смысл состоял в максимальном затруднении передвижений человека, с этой самой логикой незнакомого, ибо не споткнуться о них в узком помещении было практически невозможно. Шило, благодаря некоторому опыту, миновал комнату, не угодив ни в одну из коварных ловушек, в который раз удивившись, как можно всего двумя стульями создать такую пробку, и снова застыл, но теперь уже на пороге спальни.
   Она была раза в два просторнее предыдущего помещения, и именно здесь Птица предпочитал проводить то время, которое вообще считал возможным проводить у себя. Домоседством парень не страдал.
   Пол спальни устилал пушистый белый ковёр, больше напоминающий шкуру какого-то диковинного зверя. Окон в ней не наблюдалось. В центре расположился предмет мебели, за наличие которого она, в общем-то, и получила свое определение, то есть кровать.
   - Сними ботинки, - не оборачиваясь, потребовал Птица.
   Юноша сидел на кровати, спиной к двери. И всё-таки он не усомнился в том, кто же это решился нанести ему визит.
   Шило ступил на ковёр босыми ногами. В который уже раз поклялся постелить у себя такой же. Мягкий щекочущий ворс обнял его ступни, и Шило нарочито медленно преодолел несколько шагов до постели, прежде чем опуститься на её край.
   - Чем ты там опять занят? - пытаясь спрятать недовольство, равнодушно протянул Шило. Птица всё так же продолжал изучать какие-то книги и не оборачивался.
   - К твоему сведению, я хочу получить высшее образование.
   Шило упал спиной на кровать, продолжая возить ступнями по ласковому ворсу. Всё-таки низкая кровать - это тоже хорошо. Первая, ещё немного вымученная улыбка, появилась на его губах.
   - Получать высшее образование летом? Зачем тебе оно? Я не позволю тебе работать, уставать до полусмерти и возвращаться домой ни на что уже не способным. Оно тебе просто не понадобится.
   Птица промолчал и перевернул страницу.
   - Ты не можешь оторваться от своих учебников? - раздражённый тем, что его игнорируют, спросил Шило.
   - Подожди, последний абзац... Всё!
   С громким хлопком книга закрылась. Юноша наконец обернулся.
   Нет, это неправильные слова. Птица не просто обернулся, он стремительно, не в силах больше сдерживаться, повернулся всем телом - и мгновенно просиял. Шило сразу простил ему и эту небольшую пытку показным равнодушием, и учёбу в его присутствии, и всё-всё-всё, что только можно и чего нельзя было простить. Потому что на лице Птицы было обычное лукаво-насмешливое выражение, а в глазах, в этих безумно-синих глазах, в которые можно уйти и не вернуться, сияла отчаянная радость, что Шило всё-таки пришёл, что не забыл о нём. Улыбка старательно пряталась в самых уголках почти что детских губ, но разве эти её попытки имели значение? Улыбались не губы, радостно звенел сам юноша, каждая клеточка его тела пела об этом, и лишь где-то в глубине глаз тонула обида.
   Но Птица не был бы Птицей, если бы не вытащил её на свет, как червячка из спелого яблочка.
   - Где ты пропадал так долго? - тоном директора, отчитывающего прогульщика-старшеклассника, вопросил он. Голос неожиданно дрогнул. Ведь трое суток...
   - Дела, - небрежно отмахнулся Шило. Юноша немного угас, уже серьёзнее глядя на него.
   - Что-то случилось? - настороженно спросил Птица. Шило повёл плечом, давая понять, что не хочет говорить об этом.
   Птица перекатился по кровати, встал на колени за спиной Шила и начал массировать его плечи. Усмехнулся, вспомнив, что научился этому совсем недавно. И у кого - у Коротышки! Кто бы мог подумать, что этот костолом ещё и костоправ, да к тому же с неплохими педагогическими талантами.
   Шило снова сел, позволяя неожиданно сильным ладоням скользить по его шее, по плечам, позвоночнику, разминать затёкшие мышцы. Какое-то время он просто наслаждался массажем, но потом остановил эти руки. Птица вопросительно заглянул ему в лицо.
   - Птица, спой, а?
   Юноша сел, упираясь спиной в изголовье кровати. А потом тихонько замурлыкал.
   Вряд ли это можно было назвать настоящим пением. Юноша почти неслышно, без слов, напевал что-то себе под нос, что-то плавное и нежное. Шило не знал, что это было, да и это мало его волновало. Он вслушивался в сам голос, погружаясь в тёплые ласковые волны незамысловатой мелодии. Ведь он хотел именно этого - просто уснуть, не беспокоясь ни о чём.
   Птица запрокинул голову. Кажется, слова всё же появились, что-то о дороге, весне, ночи и мокрых котятах. Глаза юноши закрылись, тонкая жилка на шее вздрагивала вместе с песней, грудь под рубашкой поднималась и опадала. Шило придвинулся к юноше и осторожно расстегнул пуговицы. Зачем эта тряпка? Она лишь скрывает такое красивое тело. Не прерывая песни и не открывая глаз, Птица чуть подался вперёд, позволяя рубашке упасть со своих плеч. Шило обнял его за талию, привлекая к себе. Руки почувствовали легкое дрожание песни, рождавшейся в этом теле. Шило задумчиво смотрел на своего любовника.
   "Почему ты здесь, Птица? Я ведь так и не знаю, почему ты решился остаться со мной, ведь ни деньги, ни власть не интересуют тебя, хотя я готов выполнить любой твой каприз. Но у тебя нет обычных капризов. Я даже не знаю, чем привязать тебя к себе, а я так хочу вечно слышать твой смех и твои насмешки, твой голос и особенно твои песни, видеть искры в твоих глазах и бойких чертенят на твоих плечах. Забавно, ты со мной совсем недавно, но кажется, что ты был тут всегда. Почему ты со мной?"
   Птица почти лежал в его объятиях, и Шило поймал себя на том, что хочет слышать от своего мальчика уже другие песни. Он не стал сдерживать свои желания, его руки заскользили по груди юноши. Голос задрожал и оборвался, и губы, пока ещё почти спокойные, завладели податливыми губами.
   "Ты умён и лёгок, тобой нельзя не восхищаться... Ты красив и соблазнителен, тебя нельзя не желать..."
   Первый поцелуй был почти невинен, но он требовал продолжения - и оно последовало. Дав Птице время отдышаться, Шило неспешно раздел его до конца, разделся сам и опять приник к желанному рту в более интимном и страстном поцелуе. Его язык раздвинул зубы Птицы, проникая за их кордон, лаская нёбо и позволяя затем языку юноши сделать то же самое. Руки Шила в который уже раз изучали тонкое тело, доверчиво приникшее к нему.
   "...и ты мой, только мой - никто никогда не прикоснётся к тебе, теперь это только мое право!"
   Оставив в покое губы, Шило частыми поцелуями прошёлся по шее Птицы, укладывая его на спину, двинулся вниз по еле заметной канавке, разделяющей прекрасное тело, потом вернулся к груди, пока руки юноши ласкали его шею и плечи. Когда губы Шила нашли его сосок, а ладонь дразняще легла на другой, Птица первый раз сдавленно простонал. Мысли Шила помутнели от этих звуков, и в то же время лихорадочно заметались в глубине его сознания.
   "...Только я могу гладить твои волосы, целовать твою бархатную кожу и видеть обнажённым великолепное страстное тело, так отвечающее мне, только я могу обладать тобой. Чувствовать твое прерывистое дыхание и нежнейшие ласки, слышать твои стоны и крики и задыхаться, возвращая их тебе..."
   Птица подался вперёд, в свою очередь заставляя Шило лечь. Теперь уже руки юноши ласкали грудь и спину любовника, заставляя его задыхаться и выгибаться на простынях. Шило чувствовал, почти слышал бешено колотящееся сердце в его груди, когда тот спустился ещё ниже, поглаживая бёдра, дразняще-игриво проводя языком совсем рядом с напряжённой плотью Шила, прежде чем пройтись по ней - от основания до самого кончика и обратно, срывая с губ хриплый стон удовольствия. А потом губы юноши сомкнулись...
   Зарычав сквозь стиснутые зубы, Шило вцепился в его плечи. Птица, малыш, какой талантливый и старательный ученик... Шило больше не мог терпеть, тем более что хотелось немного иного. Он надавил на плечи юноши, заставляя его лечь, перевернул на живот, одновременно на нащупывая на полу у кровати неизменный тюбик. Нежно, подрагивающими от нетерпения пальцами подготовил своего мальчика и плавно вошел в него.
   Птица задохнулся и заскреб ногтями по простыням. Всхлипнув, подался навстречу, застонал в голос, ощутив руку любовника на себе. Спустя какое-то время он вскрикнул, освобождаясь, и почти сразу услышал ответный крик. Чужое тело покинуло его, и он осел на кровать, с трудом переводя дыхание.
   - Что ты со мной делаешь, - прохрипел Шило, упав на подушки рядом и мутными глазами глядя на юношу.
   - Интересный вопрос... кто с кем, - шепнул Птица. Кажется, он хотел выразить этой фразой возмущение, но у него плохо получилось.
   Отдышавшись, Шило прижал юношу спиной к своей груди.
   - Когда-нибудь я своими руками убью тебя, - хрипло зашептал он ему на ухо. - Мне слишком хорошо с тобой, чтобы оставлять тебя в живых.
   Птица засмеялся, поворачивая к нему свое почти безмятежное лицо в мелких бисеринках пота.
   - Надеюсь, это произойдёт ещё не скоро. Жизнь прекрасна, а с тобой - ещё прекраснее.
   Шило хищно улыбнулся ему и укусил в шею. Птица тряхнул головой, с удовольствием принимая новые ласки.
  
   Утром Шило проснулся первым и некоторое время лежал, не двигаясь, ласково вглядывался в утомлённое лицо юноши, которого сам же и довёл этой ночью до полного изнеможения. Стараясь не разбудить его, встал, оделся и вновь оглянулся на кровать.
   Птица спал, уютно устроив голову на краю большой подушки и уткнувшись носом в плечо, открытое успевшим сползти одеялом. Его рука свесилась с кровати и касалась толстого ковра на полу. Тонкая паутина волос оплела щёку, и время от времени Птица фыркал, когда они щекотали его лицо и шею. Ему снилось что-то приятное, он тихонько, самыми уголками губ, лукаво улыбался во сне. Шило снова подошёл к постели и присел рядом на корточки. Некоторое время он не шевелился, любовно глядя на Птицу, такого спокойного и такого красивого. Потом осторожно, стараясь не разбудить его, поправил одеяло и вернул под него упавшую руку. Птица улыбнулся чуть шире и потерся щекой о подушку. Губы Шила почти беззвучно зашевелились:
   - Дорогой мой, знаешь, а ведь я почти ненавижу этот мир, потому что он любит тебя, а я слишком ревнив, чтобы делить тебя с кем-то или с чем-то. Но я бы ещё больше возненавидел его, если бы он не восхищался тобой и не лелеял тебя. Ты не ангел - какой ангел жил бы с грешником, не стараясь вернуть его на путь праведный? - но ты чище всех, кого я знаю, и я не хочу терять тебя. Спи, любимый.
   Уходя, Шило вдруг подумал: он ещё ни разу не говорил Птице, что любит его.
  
   - Так что там у тебя стряслось? - словно продолжая только что прерванный разговор, спросил Птица, когда его любовник вернулся.
   Шило сел и равнодушно откинулся на спинку кресла, устало прикрыв глаза.
   - О чем ты?
   - Я о том, где ты пропадал несколько дней. Ты сказал "дела".
   - Это не твои дела, - резко ответил Шило.
   - А вот тут ты ошибаешься.
   Птица подошёл к Шилу и грозно навис над ним. Его поза чем-то напоминала солдата на плацу по команде "вольно". Шило зло распахнул глаза и встретил непривычно твёрдый взгляд Птицы.
   - Не твоё дело, - раздраженно процедил он.
   - Если дело настолько тебя достает, что ты так дёргаешься, то оно и мое! Если ты считаешь, что моё душевное равновесие меня не касается, то у тебя крайне странные представления о моих нервах. Так что у тебя случилось?
   Шило неожиданно успокоился.
   - Птица, - проникновенно сказал он, привлекая к себе своего мальчика, - тебе знакомо понятие "секреты производства"?
   Судя по лицу юноши, такое понятие было ему абсолютно чуждо.
   - Шило, я для тебя сам по себе достаточно опасен. Твои тайны уже ничего не осложнят. А я, может быть, смогу помочь тебе.
   - Хорошо, - неожиданно легко согласился Шило. - В конце концов, всё не так уж и серьёзно. Просто Большой Папочка решил устроить мне проверку и пытается подселить к моей территории одного крети... человека, которому я ну очень не нравлюсь. И вполне взаимно. Я не в восторге от мысли, что он будет постоянно ошиваться рядом с моими владениями и сидеть рядом на завтрашней оперативке.
   - И что же это за человек? - игнорируя "оперативку", поинтересовался юноша. - Чем он тебе так сильно не полюбился?
   Не слишком задумываясь до времени, Птица задал несколько более конкретных вопросов, выслушал ответы и довольно улыбнулся.
   - Ну что же, дорогой, всё проще простого. Я хочу поразвлечься - ты не против?
   Шило нахмурился, но потом рассмеялся.
   - Тебе это наверняка удастся.
   - Тогда надо смотаться за покупками... Кстати, когда у тебя эта оперативка с "подлянкой" Папочки?
   - Уже завтра. Ты собираешься пойти со мной?
   - Конечно!
   Шило озабоченно усмехнулся и костяшками пальцев погладил Птицу по скуле.
   - Надеюсь, красавчик, ты не нарвёшься. А что ты там говорил о своей опасности для меня?
   - Ну как же, - томно улыбнулся юноша, глядя на него сквозь ресницы, - я ведь могу украсть твоё дыхание... твоё сердце... Как ты будешь жить без всего этого?!
   Садясь наконец на колени мужчине, Птица обвил руками его шею и настойчиво потянулся к его губам.
  
   Шило раздражённо хмыкнул, разглядывая себя в зеркале. Он очень не любил официальные костюмы. Отсутствие привычки делало плечи пиджака невероятно узкими, рубашку - мятой, а галстук душил и не желал завязываться (и как ему удавалось делать это одновременно?). Не желай он выглядеть презентабельно на этой встрече, фиг бы его кто в этот костюм загнал! Так что, услышав стук распахнувшейся двери, Шило с облегчением бросил непокорный галстук, повернулся к вошедшему... и замер с открытым ртом, разом позабыв всё, что собирался сказать, лишь тупо таращась на Птицу. А там было на что посмотреть!
   Взгляд Шила заскользил по юноше снизу вверх.
   Ступни его мальчика были заключены в белые босоножки, а тесные облегающие брючки из мягкой белой кожи откровенно показывали стройные ножки, картинно сбиваясь на узких бёдрах. Ослепительно-белая шёлковая рубашка была распахнута на гладкой светлой груди, да так, что невольно тянуло собственноручно расширить этот раздражающий зазор... ну хотя бы для начала, а тонкая червлёная цепочка зазывно касалась ключиц. Высокий и широкий воротник открывал нежную шейку - мечту вампира, а обычно не особо примечательные волосы парили вокруг головы и блестели, соблазняя ласкать их. Птица свободно стоял, изящно устроив одну руку почти на ягодице, привлекая внимание к соблазнительным округлостям, а другую опустив вдоль бедра. Присмотревшись, Шило отметил покрытые матовым, алым под цвет губ (губной помады?!) лаком ногти. Причём как на руках, так и на ногах. И всё это дополнялось призывной улыбкой на не отягченном интеллектом лице под маской яркого макияжа. Шило тяжело сглотнул и ошеломлённо подумал, насколько обнажённым и доступным может выглядеть одетый человек.
   - Как тебе? - спросил Птица с волнующей хрипотцой в голосе и кокетливо качнул бёдрами. - Нравится, дорогой?
   Тряхнув головой и вправив челюсть на место, Шило ещё раз посмотрел на него.
   Со второго взгляда наложенный на лицо макияж показался чересчур ярким, хоть и было его не очень много. Поза тоже была не характерна для Птицы - она излучала слишком откровенный призыв. В целом создавалось впечатление красивой пустышки, из тех, кому Шило отдавал предпочтение всего месяц назад. Неужели его эстетические потребности так изменились с тех пор?
   М-да, пупсик был нарисован искусно, но только для того, чтобы привлекать внимание, вряд ли с таким парнишей нашлось бы о чем поговорить. Шило ощутил смутное раздражение. Это был не его мальчик. Руки зачесались сорвать всю эту мишуру и водой и мылом оттереть нарисованную мордашку.
   - Ну-ну, - ехидно прокомментировал Птица выражение лица Шила. - Начальник, расслабься, я проверю твое сидение, там не будет кнопок.
   Шило посмотрел ему в глаза и с силой вытолкнул воздух сквозь зубы. Это всё-таки Птица, что бы за карнавал он ни устраивал... А зачем, кстати?
   - Вот смотрю я на тебя и просто восхищаюсь, - юноша скользнул к любовнику и осторожно, дабы не помять одежду, обхватил его за талию. - Ты хорошо выглядишь даже в костюме, который совершенно не умеешь носить.
   Шило глубоко вздохнул, подавляя проснувшееся желание. Всё-таки не столь давно его постельные симпатии выглядели именно так - яркий макияж, призывная одежда, кокетство...
   - Эй, не возбуждайся, милый, - мурлыкнул мальчик. - Мы куда-то собирались, помнишь?
   Птица отступил на прежние позиции, оценивающе осматривая Шило. Тот повернулся к зеркалу, намереваясь возобновить битву с галстуком за своё священное право дышать, но галстук почему-то оказался уже завязанным, и даже рубашка выглядела прилично.
   - Идём? - позвал Птица от двери.
   Шило усмехнулся, подошёл к нему, держа руки в карманах. Юноша ухватился за его локоть, и так, старательно прижимаясь к нему, проследовал к стоявшей у дверей машине. Как только оба парня заняли свои пассажирские места, сидевший за рулем Коротышка ухмыльнулся и бросил машину вперёд со скоростью, которую постовые с зубовным скрежетом признавали разрешённой.
   - Что ты затеял, малыш? - спросил Шило, откидываясь на заднем сидении.
   - Это сюрприз, - коварно прикрыл ехидно мерцающие глазки мальчик, проводя твердой ладонью по загривку любовника. Шило повернулся к Птице и сделал то, чего так захотел, едва увидел его в этом костюме: скользнул пальцами в разрез шёлковой рубашки на стройную талию и приник к накрашенным губам. У них был вкус спелой черешни.
   - Кажется, я немного стер твою помаду, - выдохнул Шило на ухо своему мальчику, прервав поцелуй. Птица довольно улыбнулся:
   - Не стоит волноваться, в бардачке есть ещё, так что можешь целовать меня, пока мы не доедем. Но пообещай мне, - Птица ласкающе провел двумя пальцами по скуле Шила, - что не помешаешь мне развлекаться, что бы я ни делал.
   - Что бы ты ни делал? Ты пугаешь меня, малыш.
   - Ну что ты, красавчик. Я хочу напугать не тебя. Совсем-совсем не тебя.
  
   Это была не очень большая комната, но отсутствие элементарной жилой мебели делало её таковой. В помещении присутствовали лишь большой стол да расставленные вокруг него диваны и кресла (потайной бар в счёт не шёл). На диванах и креслах сидели человек десять довольно представительного вида, ибо каждый из присутствующих имел свое дело. Или территорию. Или ещё что - это как кому угодно. И все они ждали последнего не пришедшего.
   Случь развалился в дальнем от двери конце комнаты, потому что ему совершенно не хотелось видеть того, кто опаздывал, а значит, его надо было заметить первым.
   Случь - мужчина лет сорока, среднего роста, каштановый ёжик, нос с горбинкой и тёмный костюм. И с определённым мнением, что Большой Папочка не должен был доверять сыночку такую хорошую территорию. Единственное удовлетворение, которое Случь получал в ожидании Шила, это то, что если выдержать паршивца некоторое время и проследить за всеми его промахами, то можно добиться, чтоб эта хорошая территория в конечном счёте отошла к нему.
   Дверь, наконец, открылась в последний раз. Все присутствующие обернулись, подчиняясь тому же дремучему инстинкту, который заставляет учеников поворачивать головы, проверяя, вошёл ли это учитель или же очередной одноклассник. Так что, хоть все и знали, кто войдёт, разговоры всё равно притихли.
   Как и ожидалось, сначала в дверном проёме показалась знакомая низколобая голова. Случь вспомнил, что погонялом этой морды было Коротышка. М-да... Окинув помещение внимательным и (Случь, привыкший следить за людьми, даже удивился этому новому оттенку) каким-то даже ревнивым взглядом, амбал подался назад, пропуская в дверь...
   Случь скривился при виде наглядной демонстрации того, за что от всей души презирал Шило.
   Не будучи в юности и даже в зрелости пай-мальчиком, Случь всё же имел несколько твёрдых взглядов на жизнь. И одним из этих его бзиков являлась устойчивая гомофобия. Если кто не понял умного слова - Случь считал, что спать надо только с представителями противоположного пола.
   Пару раз посетив "зону" и полюбовавшись на тамошних "девочек", Случь только утвердился в своем мнении, презирая каждого, кто думал, а особенно действовал иначе. Надо ли говорить, что именно он мыслил о сыночке Большого Папочки, который не скрывал своих вкусов и наклонностей.
   Шило вошёл своей привычной походкой хозяина мироздания, совершенно равнодушный и словно бы не обращающий никакого внимания ни на окружающих, ни на накрашенного молодого человека, который с умильным выражением смазливенькой мордочки обеими руками цеплялся за его локоть.
   Молодой человек вызвал у собравшихся некоторое недоумение, так как прежде Шило не имел привычки таскать с собой своих любовников, любого пола. С другой стороны, невинный до идиотизма взгляд "малышки" заставлял воспринимать это создание не в смысле человекоподобного разумного, а как комнатную собачку.
   - Дара-агой, - прощебетало создание, заглядывая Шилу в глаза, - у тебя здесь дела?
   У кого-то в комнате случился резкий приступ кашля. Кто-то поспешно прикусил губу, тщетно пытаясь подавить улыбку.
   - Да, киса, - с непрошибаемой серьёзностью подтвердил Шило. - Но тебе это неинтересно. Кого ждём? - обратился он к присутствующим.
   Обсуждение дел пошло своим чередом, хотя мальчик Шила многих отвлекал. Сначала он просто сидел на коленях хозяина, прижимая к себе обвившую его талию руку, играя её пальцами и не вслушиваясь в "неинтересную тему", но вскоре ему, видимо, стало совсем скучно. Ни потолок, ни собственный маникюр не смогли развеять его явно смертную тоску. Киса выбрался из объятий Шила и пошёл вокруг стола, привлекая к себе известное внимание гуляющей под чужими ногами болонки. Киса очаровательно хихикнул, уворачиваясь от чьей-то руки, попытавшейся шлепнуть его по мягкому месту.
   По неизвестным народу причинам, после третьего обхода Киса избрал Случа объектом своего пристального внимания.
   На некоторое время Киса вернулся к хозяину, и тот, обсуждая что-то, равнодушно запустил ладонь в его волосы, отстранённо поглаживая макушку мальчика, который начал обстреливать Случа кокетливыми взглядами.
   Случь выдержал стандартный цвет лица лишь благодаря долгому опыту общения с "клиентурой" всех мастей.
   Наконец, не заметив со стороны Случа иной реакции, кроме старательного игнорирования факта своего существования, мальчик вновь подошёл к нему и опёрся о высокую спинку его стула.
   - При-иве-ет, - томно протянул Киса, склоняясь к самому уху мужчины.
   Половина населения комнаты не успела спрятать улыбок. Надо же, мальчик нашёл свою жертву! Случа знали все... Но Случь, старательно игнорируя Кису, реакции общественности практически не заметил.
   Невнимание к своей персоне мальчика задело. Он сердито надул губки, но не покинул своего интереса.
   - Фу, ка-акой ты... - манерно буркнул Киса, предприняв попытку пощекотать ноготком затвердевшую шею Случа, - ка-акой ты се-ерди-итый... Ну, пёсик...
   - Ты, маленький... - сквозь зубы зарычал Случь, оборачиваясь.
   - Случь.
   Случь зло повернулся к Шилу.
   - Случь, убери руки от детки, - твёрдо глядя в глаза мужчине, бросил Шило. - И, киса...
   - Да, дарагой? - мгновенно метнувшись к Шилу, Киса обвил руками его предплечье.
   - Ты мешаешь нам. Подожди за дверью.
   - Да, дара-агой, - поднимаясь, покорно кивнул Киса, игриво подмигнул Случу на прощание и скрылся за дверью.
   Но скорбеть в одиночестве мальчику пришлось не долго. Вскоре дверь вновь хлопнула, и в "холл" вышел... Ну да, Случь, а кто же ещё.
   - О, пёсик, это ты! - обрадовался мальчик.
   Киса возлежал на диване вверх... э-э... спиной, подперев подбородок где-то даже изящными наманикюреными пальчиками и помахивая в воздухе белыми сандальками.
   Случь посмотрел на него долгим тяжёлым взглядом, чётко указывающим, под каким именно пирсом хочет утопить его косметичку вместе с хозяином. В конце концов, если ему пришлось выйти, это вовсе не означает, что он должен терпеть подобное... Что именно - Случь не решил, подходящего слова в его далеко не бедном словаре сразу не нашлось.
   От откровенного взгляда, которым мальчик наградил Случа, тот вздрогнул, отступил в сторону... и налетел на стул, заботливо передвинутый Кисой в соответствии с его понятиями о законах расположения мебели в помещении.
   Больно врезавшись локтями в пол, а ногами запутавшись в ножках стула, этот настоящий мужчина выдал длинную тираду, состоящую из истинно мужских оборотов.
   - Пё-осик, фу, ка-ак грубо... - брезгливо протянул голосок капризной примадонны.
   Случь в бешенстве обернулся к Кисе.
   Киса томно прикрыл глазки и сел. Ну, то есть, принятие вертикального положения филейной частью на диване явилось завершающей фазой целой серии телодвижений, совершенно не обязательных для его выполнения. Словно потягивающаяся кошка, парниша приподнялся на четвереньки и подался назад до хруста в костях. Его округлая, обтянутая белой кожей попка вызывающе оттопырилась, на лице застыло выражение блаженства, а с приоткрытых подкрашенных губок сорвался хрипловатый стон искреннего удовольствия.
   Случь почувствовал, что ему становится плохо.
   Устроившись наконец на диване, Киса закинул ногу на ногу и, поджав губки, уставился на мужчину так, как и положено смотреть на таких импозантных (в смысле, богатых) экземпляров пустоголовым красоткам. Случь медленно закипал под этим откровенно заинтересованным взглядом.
   "Если это сейчас назовёт меня "дорогой" или "пёсик"..."
   Взгляд Кисы изучающе прошёлся по широким плечам, по груди Случа, одобрительно задержался на бёдрах... Лицо мальчика осветилось каким-то новым восторженным светом, и он с пронзительным воплем "Ка-акая прелесть!!!" бросился к Случу.
   Мужчина вздрогнул, в панике шатнулся назад, крепко приложился затылком о стенку и с трудом удержался от трубного рёва, достойного впечатлительной слонихи при виде агрессивно настроенной мыши. Руки инстинктивно дёрнулись прикрыть главное, но в следующее мгновение выяснилось, что вот именно сейчас его "семейные драгоценности" "детку" мало волнуют.
   С маньячным блеском в подведённых глазках мальчик прижимал к себе огромную, толстую, рыжую скотину (ранее стратегически верно расположенную у стенки).
   Это был местный кот. Можно сказать, дитя криминала. Все, у кого зачастую не хватало доброй мысли на людей, весьма щедро материально одаривали аборигенное животное. В результате чего, некогда маленький пушистенький комочек, диво и очаровашка, чудом не сдохнувший от расстройства желудка, приобрёл неподъемное количество килограммов и патологическую лень. Другим следствием нездорового окружения были сведённые к переносице глаза, полные абсолютного дебилизма. Кота часто награждали пинком, похожим на контрольный выстрел, - в голову...
   Самозабвенно сюсюкая с уже давно и прочно окосевшим зверем, Киса на время отвлёкся.
   - Правда, пре-елестный ка-атёнок? - внезапно потребовал он подтверждения своим восторгам.
   Случь уже рефлекторно вздрогнул, опасаясь новых покушений на свою мужскую девственность.
   "Котёнок"?! Он что, издевается?!
   Чистый взгляд идиота с рождения был ему ответом.
   - Ну откуда Шило берёт таких?! - вырвалось у Случа.
   - Д' ниоткуда, - пожал плечиками Киса, оттесняя мужчину в сторону дивана, пока тот занят тоскливым общением с потолком. - У нас там свой клюб. А ты знаешь, какая ма-арока со всеми этими, ох, "крыш'ми". Так чё мы решили, что кто-то должен ублажать "хозяина" "на-аших" кварталов. Ну, и к Шилу па-апал я. И в мои обязанности входит сопровождать его а-абсолютно везде и выполнять все его желания!
   Судя по "умному" виду, с которым Киса всё это высказал, изречение принадлежало не его мозгам.
   Холодный пот прошиб Случа. Он вслепую сделал несколько шагов и даже не заметил, как оказался сидящим на диване.
   - Ты хочешь сказать... что будешь крутиться и у следующего хозяина?!
   Перед Случем во всей красе предстала перспектива каждый день отбиваться от новых претендентов на его постель... Слухи о его пошатнувшейся ориентации... в смысле репутации... И каждый новый паренёк называет его уже укоренившимся в криминальной среде прозвищем: Пёсик.
   - Ка-анечно, - мурлыкнул парниша, устраиваясь на его коленях. - Надеюсь, это будешь ты. Ты мне нравишься, пра-ативный пёсик... - выдохнул Киса ему на ухо.
   - Что здесь происходит? - холодно прорычал над парочкой до боли знакомый несчастному, абсолютно замороченному Случу голос.
   Шило крайне враждебно смотрел на мужчину. Руки перекатывали поблёскивающее в свете дневных ламп шило. Из дверного проёма за его спиной выходили и замирали люди.
   "Убьёт... Точно убьёт..."
   - А мы тут ка-атёнка мучаем!
   С изумительно невинной улыбкой на простодушной мордашке Киса сунул под нос Шилу рыжую скотину.
   - Мя... - пискнуло несчастное животное, уловив во взгляде мужчины что-то нехорошее.
  
   Когда Шило следом за Птицей вошёл в свою комнату, на его губах блуждала лёгкая улыбка, но на душе что-то было не так, словно противно дребезжала неловко натянутая струна. Он сел в кресло и прикрыл глаза.
   Птица устроился на полу, прислонившись спиной к кровати. Он жмурился - видимо, вспоминал и смаковал фрагменты своего "выхода в свет". Но молчание, повисшее в помещении, стало почему-то тяжелым, давящим. Улыбка растаяла, юноша обернулся и вопросительно заглянул в задумчиво-отстранённое лицо Шила. Поднявшись с пола, Птица подошёл к нему и опустился перед креслом на корточки, коснувшись ладонями колен Шила.
   - Ты обиделся? - тихо и непривычно серьёзно спросил юноша. - Не стоит. Это была только игра...
   Шило положил руку на голову Птицы, ласкающими движениями погрузив пальцы в неровно стриженые волосы. Лицо Птицы не изменилось.
   - Знаю, - сказал Шило. - Но, милый, - неожиданно тяжело добавил он, - если ты, когда-нибудь, бросишь меня... - его ладонь сжалась в кулак, больно стянув пряди. - Я убью тебя, дорогой.
   На миг Птица поморщился от боли, но всего лишь на миг. Его глаза остались также внимательны и серьёзны.
   - Верю, - прошептал юноша, и пальцы, точно обессилев, разжались. Птица заполз на колени к Шилу, проказливая ухмылка вновь выбралась на свет. - Но всё же как изящно вытянулось его лицо... - мурлыкнул юноша.
   Запрокинув голову, Шило искренне расхохотался.
  
   У Макса был выходной. У Макса болела голова. Макс хотел спокойно расслабиться. И потому Макс ОЧЕНЬ плохо воспринял подъехавшего к "Веселому Роялю" амбала, чья физиономия прямо выла от нетерпения оказаться на стенде под надписью "Разыскивается"! Макс не успел сдержать горестного стона.
   - Ты чего? - удивлённо спросил у него его сосед, с которым они вместе и пришли в этот ресторанчик. Вместо ответа Макс кивнул на вошедшего. - А, ты об этом? На его счет можешь не беспокоиться.
   Каким образом появление явно криминального элемента может не вызывать беспокойства у каждого здравомыслящего человека, Макс не понял, что явно отразилось на его лице.
   - Да не дёргайся ты! Он же не сам по себе.
   Как бы в подтверждение слов приятеля, костолом придержал дверь, в которую проник... изящный молодой человек. На нём была явно дорогая короткая куртка красной кожи, такие же штаны сладострастно обтягивали стройные ноги. Из-под куртки выглядывала чёрная сетчатая рубашка на голое тело. Парень обернулся к стойке, ослепительно улыбнулся стоявшей там девушке (дочке хозяев, как уже выяснил Макс) и не спеша двинулся к свободному столику.
   Какой-то из посетителей неприлично заржал и ущипнул проходящего мимо молодого человека за мягкое место... Ну, то есть, попытался это сделать. В следующее мгновение он взвыл и рухнул носом в стол, захлёбываясь собственным криком.
   - Ой, это Ваше? - картинно изумился юноша, ненавязчиво выворачивая ладонь в неподобающее человеческой анатомии положение. - Простите, я не знал! Я нашёл это на своей заднице.
   Выпустив несчастную жертву своего обаяния из крепких ручек, парень продолжил своё шествие под одобрительное внимание посетителей, которые уже минут пятнадцать были недовольны обществом полупьяного человека, непонятно как забредшего в это приличное заведение.
   - Ка-акой клёвый, - придушенно пискнули девчонки за соседним столиком и мечтательно затуманенными глазами уставились на парня.
   Словно услышав их, он обернулся, и в невероятно-синих глазах вспыхнули искорки шального веселья. От резкого движения волосы взметнулись, вспыхивая в лучах осеннего солнца, и вновь замерли, изящно обрамляя лицо. Юноша подошёл к своим новым фанаткам и небрежно облокотился об их столик.
   В следующее мгновение за его спиной раздался рёв взбешённого гиппопотама. Неудачливый "ухажёр", немного придя в себя, выскочил из-за стола с явным желанием кого-то покалечить, но был перехвачен давешним амбалом. Взглянув в маленькие глазки представителя семейства качков, вознесённых над ним ещё на полторы головы, мужик понял, что влип. Всю глубину своих заблуждений прочёл он на недобром лице.
   Шумно сглотнув, окончательно протрезвевший посетитель решительно ретировался.
   - Девочки, доброе утро, - промурлыкал парень, не обратив никакого внимания на разыгравшуюся за своей спиной сценку. Личики девочек залились румянцем.
   Приятель Макса неодобрительно качнул головой и вернулся к своей чашке.
   - Он что, с ума сошёл, с ним связываться?
   - Ты о чём? - не понял Макс.
   - О чём?! - Приятель уставился на Макса, как на аборигена далёкой Африки. - Ты что, не знаешь, кто это?
   - Нет, - насторожился Макс. - А что?
   - И откуда ты такой необразованный взялся! Впрочем, не отвечай, - махнул рукой приятель, - и так знаю, что из училища. Тот мордоворот - это Коротышка!
   - Ну и что?
   - Нет, ты чё, действительно не знаешь? - ещё сильнее изумился он. - Ну... палки полосатые тебе в... Слушай сюда: Коротышка работает на Шило, а в последнее время сопровождает кое-кого. Так вот, запомни и намотай на свой куцый ус: это мальчик Шила!
   - В каком смысле?
   - В том самом. Это его любовник.
   На лице Макса отразилось смутное понимание ситуации. Вслед за пониманием выполз запоздалый страх, что свидетельствовало о наличии у него некоторого здравого смысла.
   - Вот такие пряники.
   Макс посмотрел на соседний столик, за которым две девушки с сияющими глазами упоённо общали "мальчика Шила". Коротышка с не менее умильным видом молча взирал на благосклонную хозяйскую дочку.
  
   Конечно, история не могла не иметь продолжения...
   Сорокалетний сухощавый субъект, первый напарник Макса в мире охраны правопорядка, почесал небритый подбородок.
   - Где, говоришь, ты видел этого парня?
   Макс, вздохнув, повторил ещё раз.
   - А, да, кажется знаю. Это там стоит рояль, на котором дребезжат все, кому не лень?
   - Да, то самое.
   - Он бывает там? Интере-есно...
   Сухощавый задумчиво посмотрел поверх головы новичка, запоздало ощутившего, что вот-вот влипнет в очень непростую историю, причём по собственной вине.
   - Надо будет с ним поговорить. Возможно, мы с тобой добьёмся повышения.
   Пожилой коп покровительственно похлопал новичка по плечу. Макс с болью подумал, что всё ещё не застолбил места на кладбище.
  
   Шило околачивался в коридоре собственного дома, равнодушно потирая большим пальцем стальной стержень своей любимой игрушки. Он ходил по коридору вперёд и назад. Он мог бы уже выучить каждый немытый брусок паркета и подошвы коротышкиных ботинок, если бы вообще что-либо замечал. Но ему было не до того.
   Он переживал.
   Сегодня, едва ли ни впервые, он всерьёз поругался с Птицей.
   Ссора была совершенно дурацкой, и Шило это понимал. И что сам виноват - тоже понимал. Но осознание всего этого бардака ему не помогало. И он шатался по коридору перед птициной дверью, совершенно не представляя, что теперь делать.
   Причина ссоры была самой банальной - Шило приревновал. Утром Птица вдруг вспомнил, что в городе у него остались друзья, которые не шляются в этот его "Весёлый Рояль", а собираются где-то там, неизвестно где. И ему взбрело в голову их навестить. Без Коротышки. О чём сразу же сообщил Шилу, что было совершенно не обязательно, ибо тот прежде не особо старался контролировать своего любовника. Но тут его переклинило, и он категорически запретил Птице выходить куда бы то ни было без телохранителя.
   Птица честно попытался урегулировать возникающую проблему. Для начала он дал Шилу шанс одуматься, попытавшись превратить назревающую стычку в несерьёзное шутливое противостояние. Шило не внял. Будда знает, что у него творилось в тот день с кармой, но результат был налицо: он наорал на Птицу, выложив все возможные, по его мнению, причины, могущие сподвигнуть "мальчика" на одиночный поход в какую-то компанию, практически все из которых сводились к чужой постели с разнообразным населением. И завершение своего сольного выступления заявил, что сам будет решать, куда и когда его гулящий любовничек пойдёт.
   Птица ругаться не стал. Он вообще ничего не сказал. Он внимательно посмотрел на Шило, развернулся и ушёл, очень вежливо закрыв за собой дверь.
   Немного остыв, Шило сразу почувствовал себя полным идиотом.
   И теперь маялся, не зная, что делать! Теоретически всё просто: пойти и извиниться, Птица не станет цепляться за свою обиду, это не в его стиле. Он не любит усложнять себе жизнь. Ага, щаз! Это теоретически всё просто! Но Шило-то никогда не извинялся! О чём сейчас дико сожалел.
   - ...! - высказался он в потолок.
   Коротышка, сидящий у птицевой двери и уже некоторое время воспринимавший своего мельтешащего шефа как элемент пейзажа, вздрогнул и выронил нож, который до того усердно полировал ветошью.
   - И что мне теперь делать? - шипел Шило в пространство. - В ноги ему кидаться? Или как это там принято?!
   - Подари ему цветы, - предложил вдруг Коротышка.
   Шило едва не споткнулся и, резко обернувшись, посмотрел на амбала, как на говорящий предмет мебели.
   - Сдурел?! - только и смог он сказать.
   - Эх, шеф, нет в тебе внутреннего романтизму... И за что тебя Птица любит? - мудро вздохнул Коротышка, поднялся со стула и удалился доводить до ума холодное оружие в менее нервной обстановке. Шило уставился в спину мордовороту шалыми глазами, челюсть мягко легла на грудь.
   Немного подумав, окончательно замороченный, он вышел из дома и вскоре вернулся с роскошным букетом белых хризантем. Приняв максимально доступный ему покаянный вид, он зашёл в комнату... Ну и, конечно, сразу же налетел на взгляд прищуренных синих глаз. И мгновенно забыл обо всех заготовленных словах.
   Шило осторожно приблизился к мальчику, с ногами сидящему в кресле, и мягко опустился перед ним на корточки. Огромные пушистые цветы, каждый размером с кулак Коротышки, упали на колени Птице.
   - Прости идиота, - тихо произнёс Шило. - Я... не могу без тебя. Не сердись, - и, приподнявшись, прижался лбом ко лбу любимца.
   Глубоко и как-то судорожно вдохнув, Птица взял в руки один из цветов развалившегося букета, не отводя глаз от напряжённо замершего друга. Его так и подмывало поинтересоваться, сам ли Шило додумался или кто подсказал, но он смолчал. Он не любил усложнять себе жизнь. Вместо этого он вывернулся из кресла и, подойдя к двери, уставился на растерянно вставшего друга.
   - Ну, ты идёшь?
   - К-куда? - несколько опешил тот.
   - Со мной! - взмахнул руками Птица. Потом подошёл к Шилу и прижался к нему всем телом. - Если ты так переживаешь, мы ведь можем и вдвоём сходить? - тихо предположил он.
   Шило с облегчением улыбнулся и с облегчением его поцеловал.
   Выходя из дома, Птица снова заметил примелькавшуюся ему за последнее время серую машину, которая уже с месяц попадалась ему в самых разных частях города, так что даже Коротышка обратил на неё внимание. Вполне возможно, когда-то эта машина была белой... Впрочем, с тем же успехом она могла быть бежевой.
  
   Птица потащил Шило в метро. Вот уж где тот не бывал с незапамятных времён! Это переживание даже показалось ему каким-то особенным. Во всяком случае, откровенно прижиматься к Птице под давлением окружающих ему понравилось. Становясь на ступеньку эскалатора перед выходом в город, Шило краем уха уловил какую-то суету.
   - Скажите там, что он пришёл! - сказал неизвестно кто неизвестно кому.
   На выходе с эскалатора какой-то человек ненавязчиво вцепился в птицин рукав.
   - Он там пришёл? - без особой надежды спросил он, смотря куда-то в сторону.
   - Пришёл, - серьёзно кивнул Птица.
   Только тут, кажется, вопрошающий вообще осознал, что с кем-то говорит.
   - Правда? - радостно переспросил он.
   - Не знаю, - пожал плечами Птица.
   - Это кто был? - поинтересовался Шило.
   - Без понятия, - честно признался Птица.
   Птица привёл Шило к подъезду неопознаваемого обшарпанного дома, у которого толкалась разношёрстная компания возрастом от четырнадцати до двадцати четырёх. Приход Птицы было воспринято ею на редкость благосклонно, в честь чего свету была явлена старенькая, треснувшая уже гитара. Длинноволосый парень в шипастой кожанке приватизировал видавшую виды "леди" и забренчал простенький весёленький мотивчик, известный всей толпе. Толпа возрадовалась и запела.
   Ну, то есть, наверное, это так называлось. Шило не слышал такого кошачьего концерта с тех пор, как в третьем классе забил на школьный хор. Только там он встречал столько людей с отсутствием слуха, которые пытались петь вместе. Птица, казалось, тоже внезапно утратил способность к воспроизведению более-менее мелодичных звуков. А ещё через пять минут Шило с изумлением поймал себя на том, что с удовольствием и столь же "благозвучно" орёт припевы.
   Потом, конечно, гитара пошла по рукам, и выяснилось, что примерно треть компании, на самом-то деле, имеет и слух, и голос, и охоту эти свои достоинства демонстрировать. В полной тишине спела сначала девушка лет семнадцати, в очень запомнившихся Шилу оранжево-зелёных полосатых чулках. Затем гитару вернулась к тому же парню в кожанке, который хриплым голосом выдал что-то из тяжёлого рока, написанного специально для байкеров. А "леди" затем ненавязчиво отдалась ласковым ручкам Птицы.
   Честно говоря, Шило уже давно перестал понимать, хорошо поёт его любовник или нет. Он просто слушал голос. А больше ему ничего и не было нужно.
   Разошлись к полуночи, кого-то проводив до дома, с кем-то проехав пару остановок в метро. Вернувшись в свой дом, Шило утянул Птицу к себе и заснул, только почувствовав любимую обнажённую кожу вплотную к своей обнажённой коже.
  
   Птица задумчиво посмотрел в изузоренное зимним морозом окно и встрепенулся, заметив знакомую грязно-серую (или всё-таки белую?) машину.
   - Ка-ак интересно, - протянул он. Потом оглянулся на Коротышку. - Вот что, у нас тут намечается небольшое развлечение. Узнаёшь тачку?
   Коротышка посмотрел на улицу, и на его лице появилось злое и озабоченное выражение. Он сделал движение к дверям, но Птица ухватил его за запястье.
   - Ты сейчас пойдешь к стойке и немного поговоришь с Анной, как будто не узнаёшь их, - внушительно объяснил юноша. - Только не увлекайся, посматривай иногда и в мою сторону. Но без сигнала не встревай. Иди.
   Коротышка, подобравшись и ворча, пошёл в заданном направлении. Спустя пару секунд Птица почувствовал, что теперь ещё и сестра будет сверлить его взглядом. Что ж, она девочка неглупая.
   Только вот что она нашла в Коротышке?..
   Тем временем приехавшие в машине двое вошли в ресторан, потопали, сбивая с ног снег, и окинули взглядом круглые столики. Заметив Птицу, они сразу направились к нему.
   - Разреши, парень, мы тут сядем? - спросил незнакомый сухощавый субъект, опускаясь напротив Птицы. Юноша смерил его равнодушным взглядом.
   - Ну, поскольку вы уже сели, пусть уж и ваш друг садится.
   Птица кивнул, указывая молодому спутнику наглого субъекта место рядом с собой. Младший, с явной опаской, опустился на стул.
   - Кстати, позволь представиться. - Сухощавый полез за пазуху и выудил из недр тёплой зимней куртки документы. Потом кивнул головой напарнику. - Макс, показывай.
   Птица мельком взглянул на предложенные удостоверения.
   - Красивые безделушки. А мне такой значок не подарите?
   - Обязательно. Но только если ты нам поможешь кое в чем, Птица... Тебя ведь, кажется, Птицей называют?
   По лицу юноши пробежала тень.
   - Вам это действительно только кажется, - указал он.
   - Ладно, - согласился сухощавый. - Но, может быть, ты не будешь против, если мы назовем тебя Дятлом или Соловьем? Очень хочется, чтобы ты пропел кое-что нам и, если возможно, на суде.
   - Мальчики, вы меня с кем-то перепутали! - развеселился вдруг юноша. - Я петь не умею, клянусь вашими пенсиями. Из меня певец, как из вас - фараоны!
   Старший скрипнул зубами, справляясь с желанием придушить гадёныша. Он глубоко вдохнул, прикрыл глаза и медленно выдохнул.
   - Вот что. Слушай меня внимательно, потому что мы можем устроить тебе довольно большие неприятности...
   - Как это мило с вашей стороны!
   - ...Неприятности, - с нажимом повторил сухощавый. - Например... ведь это заведение принадлежит твоим родителям? Ты знаешь, ведь так легко потерять при проверке документов какую-то важную бумагу. А вдруг тут обнаружится что-нибудь незаконное? Да и ты - что, если тебя задержат и найдут в карманах "травку" или ещё что? Твою связь с плохими ребятами доказать довольно легко, сам знаешь. Но ты не бойся, всё это только предположения. Ты ведь очень законопослушен и, несомненно, сможешь доказать, что просто не туда и даже не по своей воле влип. За это тебя может ждать прощение, даже кое-какое денежное вознаграждение, медаль, или что там у нас дают, да и так понравившееся тебе "украшение", если настаиваешь.
   - Ох, напугали вы меня, ну напугали! - ухмыльнулся Птица в притворном восхищении. - Что же вам так необходимо от моей скромной персоны, мальчики?
   - Нам нужно, чтобы ты рассказал всё, что знаешь о Шиле и его шайке, - тоном безграничного терпения выговорил сухощавый.
   - Слушаюсь и повинуюсь! Шило: инструмент, с помощью которого можно продырявить любые шкуры...
   - Да он ещё и шутит!
   - ...включая дублёные шкуры полицейских и федералов, любого качества. Остальное же его окружение предназначено...
   - Хватит! - рявкнул сухощавый. Птица с деланным недоумением посмотрел на него. Потом пожал плечами, всем своим видом выражая незаслуженную обиду: мол, сам попросил рассказать, сам же ещё и недоволен.
   - Так, - старший демонстративно собрался с мыслями, - или ты немедленно становишься серьёзным и отвечаешь, или...
   - Или что? - скучающе осведомился Птица, как бы ненароком оглядываясь на стойку, у которой "паслись" его "мучкулы".
   До обоих полицейских вдруг дошло, что шутки кончились. Они больше не забавляют пустоголового мальчика, и теперь его действительно лучше оставить в покое. Альтернативы у обоих были широки и непознаваемы, а воображение (особенно у Макса) богатое и нездоровое.
   - Впрочем, ты можешь остаться, красавчик... - Птица пододвинулся к младшему, не проронившему за весь разговор ни слова, и игриво приобнял его за плечи. Секунду Макс с ужасом смотрел на Птицу, а потом пулей вылетел из-за стола. - Надо же, - задумчиво проводил его глазами юноша, - а я и не знал, что в полиции служат такие нервные типы.
   Сухощавый полицейский посмотрел на него долгим взглядом.
   - Ты нарываешься, Птичка, ты это понимаешь? - тяжело сказал он наконец.
   Взглядом Птица мирно размазал его по стеночке. Представитель закона скрипнул зубами, отвернулся и неторопливо направился к выходу. Почему-то ему очень захотелось свернуть шею попугаю, сидевшему на жёрдочке у дверей. Возможно, всё дело было в произнесённой им фразе: "Почему все так любят усложнять себе жизнь?" Голос птички что-то ему напоминал...
   Птица проследил в окно, как машина этой парочки растворилась в синих сумерках, и немного напряженно рассмеялся. Спустя секунду за его спиной бесшумно вырос Коротышка.
   - М-мда, дела, - всё ещё кривовато ухмыляясь, протянул Птица, уставившись перед собой пустым взглядом, всегда появлявшимся у него, когда он о чём-то серьезно размышлял. Потом, придя к некоему решению, оглянулся на своего телохранителя. - Он меня обидел, Коротышка, и очень серьёзно обидел... С этим надо что-то делать. Вот что, дорогой... мне нужно поговорить с Большим Папочкой. Попробуй организовать это так, чтобы Шило не узнал. Справишься?
   Коротышка кивнул.
   - Тогда поехали домой. Завтра я никуда не пойду, у тебя будет свободный день.
  
   Большой Папочка перебирал фотографии. На каждом снимке был запечатлён один и тот же мальчишка. Даже удивительно, как он при этом ухитрялся быть везде разным. Вот тут - обычный, каких двенадцать на дюжину, расхлябаистый пацан в джинсовой куртке. На другом - он же, но с таким невинным взглядом, что хочется взять его за ручку и отвести в детский садик. А вот этой накрашенной куколке место в приличном борделе. Мальчик на следующем снимке вполне мог показаться задумавшимся ангелом.
   Снимки, снимки, снимки... Хиппи, оторва-рокер, программист, шлюха, дитя... Все эти образы объединяло одно: никого из них нельзя принимать всерьез. Они все были безопасны и бесполезны.
   И всё же... Большой Папочка знал кое-что ещё, что не вязалось с этими ролями. Во-первых, мальчик слишком долго оставался рядом с его сыном (держал его сына?). Ни одна пассия ещё не протянула больше месяца, этот же сравнительно невзрачный паренёк жил с Шилом почти год, и никаких признаков охлаждения переменчивого сыночка к своему любовнику заметно не было. Во-вторых, мальчик никогда ничего всерьёз для себя не просил: ни денег, ни вещей, ни власти. В-третьих, его уважали люди Шила, которые по определению должны были относиться к таким мальчикам не лучше, чем к дешёвым шлюхам на панели. Тот же самый Коротышка по одному слову этого пацана пошёл устраивать ему встречу с Большим Папочкой в обход Шила, и у него не возникло никаких сомнений по моменту субординации. А еще изменился и сам Шило. Его район стал одним из самых... стабильных в городе. Люди платили "за охрану" почти охотно, а если случались задержки - всё окупалось, просто чуть позже. Такое впечатление, что сыночек взялся за ум... или нашёл кого-то, кто ему советует и к кому он охотно прислушивается.
   Уже некоторое время Большой Папочка подумывал посмотреть на любовника сына в живую. Ему было любопытно. И вот теперь мальчик пришёл к нему сам... Что бы это значило? Наивное дитя решило опробовать свои чары на более... богатом и влиятельном объекте?
   Пожилой уже мужчина собрал фотографии, аккуратно подровнял стопку и убрал её в стол.
   - Пусть заходит, - бросил он в микрофон селектора.
   Почти сразу дверь открылась, и в неё вошел тот самый парень с фотографий.
   Он был серьёзен, как нигде на снимках, и казался едва ли не младше своих лет. Он заговорил, и его слова были просты и несомненны. Бесстрастные синие глаза смотрели прямо на собеседника. Вся беседа уложилась в полчаса, Большой Папочка даже не стал особо спорить.
   Когда мальчик уже собирался уходить, старик спросил:
   - Как называется эта твоя маска?
   Парень, уже собиравшийся встать с дивана, склонил голову:
   - Адвокат, - сообщил он, не выказывая ни удивления, ни сомнения.
   Большой Папочка протянул к нему руку, и он, подчиняясь безмолвному приказу, подошел к хозяину города.
   Старческие, но ещё сильные пальцы скользнули по гладкой молодой коже на виске.
   - Ты очень самоуверенный молодой человек, - задумчиво произнес мужчина. - Будет жаль, если ты умрёшь... Иди.
   Уже когда юноша был в дверях, Большой Папочка снова окликнул его:
   - А какую маску ты надеваешь для моего сына?
   Парень замер, держась одной рукой за ручку крепкой дубовой двери. Он оглянулся через плечо - и вдруг очень легко и открыто улыбнулся, как улыбаются только счастливые сонные дети.
   - Ему не нужны мои маски, - весело ответил он и исчез за дверью.
  
   - Что ты на меня так смотришь? - покосился Птица на своего телохранителя. Тот заёрзал, пытаясь спрятать глаза. Несмотря на довольно продолжительное знакомство с юношей, Коротышка всё равно опасался заводить с ним разговоры по своей инициативе. По правде, это вообще был всего второй такой случай, что уже само по себе о многом говорило. - Выкладывай! Не загрызу же я тебя.
   Судя по лицу амбала, он всерьёз опасался именно такого исхода беседы. Птица тяжело вздохнул.
   - Я-то думал, что ты не из тех, кто любит усложнять себе жизнь. Давай, колись.
   - Я... Вот ты... что делаешь в эти выходные? - наконец изрек великан, старательно отводя взгляд. Птица удивлённо посмотрел на него.
   - Не понял. Ты что, хочешь пригласить меня на свидание?
   - Нет, ты чё! - вздрогнул Коротышка, подпрыгнув в сидячем положении. В его исполнении трюк получился впечатляющим, особенно под музыкальные стоны дивана.
   - А кого?
   - Сестру... твою, - обречённо пробасил телохранитель и заёрзал, ожидая чего-то явно нехорошего.
   Но его чаяниям не суждено было сбыться. Птица почесал бровь, размышляя над этими словами.
   - Которую хоть? - спросил он наконец.
   - Анну, - виновато ответил Коротышка.
   - А-а-а... - успокоенно протянул Птаца. - А она согласится?
   - Да! - заулыбался амбал. - Да, она уже согласилась!
   - Ну, если уже и согласилась... - протянул Птица. - Тогда да, тогда это святое. Нельзя обманывать ожиданий девушки. Ладно, выходные я снова провожу с Шилом, так что ты вряд ли мне понадобишься. Ступай, ловелас.
   Благодарная улыбка Коротышки вскоре сменилась другой, более мечтательной и, на взгляд Птицы, довольно глупой, особенно на этом лице. Видимо, в мыслях он уже был на свидании.
  
   Шило стоял перед отцом, сжимая кулаки. Он не верил. Он не хотел верить. Только не Птица...
   - За ним уже следят. Этот коп просто прямолинейнее других, он - первая ласточка. Скоро многие захотят использовать твоего любовника. Он - твоя слабость.
   Сказав это, Большой Папочка встал из кресла и подошел к окну. Снег снова лёг на ночные улицы, укрыв застывшую весеннюю грязь.
   - Мои люди уберут его.
   - Нет.
   Отец с притворным удивлением обернулся к сыну.
   - Я сам, - проговорил Шило, твердо глядя в старческие глаза. - Я сам. Никто не посмеет дотронуться до него. Он мой! МОЙ!!!
   Отец нахмурился, но всё же кивнул.
   - Согласен. Но если ты не справишься, этим делом придётся заняться мне.
  
   Это надо сделать.
   С такой мыслью Шило вернулся в свой дом и свою спальню... Которую уже давно не представлял без...
   Птица покоился на кровати, и его обнажённое тело едва прикрывала тонкая простыня. Он лежал на спине, не двигаясь, руки были закинуты за голову. Шило замер, не вдруг уловив мерное дыхание юноши, но почти сразу сердце вновь тяжело застучало где-то в горле. Фривольная поза, характерная для Птицы, уже гарантировала, что Шилу удастся всё сделать самому. Юноша, без сомнения, знал, что должно произойти, но он и на том свете будет смотреть на вновь прибывших одним глазом, а потом переворачиваться на другой бок и снисходительно ворчать, вопрошая небо под ухом, "почему эти святые жмурики мешают ему покоиться с миром". Он почему-то был твердо убеждён, что смерть - обязательно вечный сон, и оправдываясь этим, мог не спать сутками.
   Юноша посмотрел на вновь прибывшего одним глазом, но ворчать не стал. Вместо этого он снова зажмурился, крепко, с наслаждением потянулся всем телом и, выгнувшись, как кошка, сел, подобрав колени к груди.
   - Садись, - гостеприимно сказал он, чуть подвинувшись на кровати. Как под гипнозом, Шило принял предложение. - И было лицо его хмурости необычайной... Не куксись. Ты мне вот что скажи: усложнять жизнь себе и другим - очень интересное занятие?
   Шило сжал кулаки, старательно подавляя в себе что-то, пытающееся разорвать его на части. Внимательные глаза, серьёзно-насмешливое лицо, тёплое плечо, касающееся его плеча. В последний раз... Эту жизнь надо оборвать. Но почему?! Почему все так хотят, чтобы Птицы больше не было рядом с Шилом?! Почему он должен умереть, почему его глаза должны навсегда закрыться, больше не смотреть на весь мир с иронией, а на Шило... "Птица, друг мой, любовь моя, ну почему ты не вернулся к своим, почему остался со мной? Ты же знал, просто не мог не знать, что рано или поздно тебе придется умереть! Птица, птица ты бодатая, ёжик - мягкая шёрстка, голова садово-огородная... Ты же знаешь, отлично знаешь, что мог только попросить, и Коротышка вытащил бы тебя! Ради тебя он в огонь, в воду и на панель... Почему ты заставляешь меня делать это!?"
   - Судя по твоему лицу, не очень, - ворвался в его мысли спокойный голос Птицы. - Тебе что, ещё и помогать надо? Вроде бы взрослый мальчик!
   С этими словами юноша прижался к Шилу, обвил его руками и сразу же отпрянул, сжимая в ладони деревянную рукоять.
   - Ведь это так просто, - понизив голос, сказал Птица и вложил шило в ладонь любовника, сам сжал его пальцы на рукояти.
   - Совсем просто, - почти прошептал он, когда остриё прижалось к его обнажённой груди. Провело бледную черту к шее. Уперлось в затылок, заставляя податься к хозяину.
   Их губы соединились.
   Птица закрыл глаза, продолжая ощущать холод стали, вновь спускавшийся по шее. Юноша уткнулся лбом в подбородок Шила. Остриё между лопаток задрожало и упало на простыни.
   - Везучий ты, - промурлыкал Птица. - С твоими талантами самому создавать себе проблемы... Что бы ты делал без такого отца?
   Шило непонимающе попытался заглянуть ему в лицо, но тут дверь в коридор скрипнула. Он резко вскинул голову и, увидав вошедших, беззвучно выругался помертвевшими губами.
   - Отец? Нет!..
  
   Лицо у Шила было спокойное, мечтательно-нежное. Но от этого старому полицейскому стало ещё страшнее. Лучше бы этот парень угрожал ему, издевался над ним, избивал бы, в конце концов, не было бы тогда такого ужаса! Ужаса, выворачивающего наизнанку, сводящего с ума; ужаса, который надёжней цепей сковывает движения, вернее кляпа давит любой звук. Ужаса перед неумолимыми глазами без следа того спокойствия, что царит на лице.
   - Ты заставил моего отца решиться убить моего мальчика, сволочь, - почти пропел Шило мягким, ласковым голосом. - Ты хотел, чтобы его кровь была на моих руках, так? Ты никогда не сможешь расплатиться со мной. Значит, тебе просто незачем жить... Согласен?
   Человек попробовал издать хоть один звук, попытался просочиться сквозь стенные плиты, но Шило сделал резкое движение - и пальцы, судорожно впившиеся в землю, дёрнулись под брызнувшей на них струйкой крови. Мертвец захрипел, пару раз дернулся и завалился набок. Его перекошенное страхом лицо отвернулось от спины Шила, остекленевшие глаза больше ничего не видели. Шило уходил, бережно оттирая стержень от крови. Позже он бросил пустой бумажник в мусорный бак поблизости, а деньги из бумажника нищему. Никто так и не узнал, что случилось с тем полицейским, и никого не удивила его смерть. Официально оформили убийство при попытке ограбления.
  
   Яркий свет, такой чистый и свежий, какой бывает только ранним утром поздней весны, заливал дома. Машины уже проносились по дороге, но их пока было мало. Всё больше людей появлялось на улицах, но эти двое шли вместе по почти пустой дороге. Шило нёс на плече большую спортивную сумку, которую час назад просто отобрал у Птицы. Не очень тяжелая, оказалось, что Птице практически ничего не нужно. Они сосредоточенно молчали.
   - Так что же всё-таки произошло у вас с моим отцом? - наконец заговорил Шило.
   - Да ничего особенного. Просто я слишком долго был рядом с тобой, а твой отец - достаточно крупная фигура. Тот полицейский просто первым решил меня использовать, вот и всё. Скоро появились бы другие, поумнее, и тогда что-нибудь точно случилось бы.
   - Ты мог мне сказать.
   - Нет. Это был уговор, ты должен был решить всё сам.
   - Ты давил не на страсть. На обладание - да, но не на страсть.
   - Да, милый. Покорность и пассивность не то, что тебя возбуждает.
   - А если б я всё же убил тебя?
   - Тогда твой отец ничего бы тебе не рассказал. Это тоже являлось условием.
   Кулаки Шило судорожно сжались и тут же бессильно опали.
   - Ещё условия были? - сдержанно поинтересовался он.
   - Да. - Странная мягкая нотка в голосе Птицы заставила Шило пристальнее вглядеться в него. - Ты можешь бывать у меня, только когда бываешь в моей новой стране по делам.
   Губы Птицы смеялись, и глаза смеялись тоже, будто плакали. Шило не улыбнулся.
   - Я боялся спросить тебя об этом. С отца бы сталось совсем запретить мне находиться с тобой в одной стране. Ты уверен, что всё будет в порядке?
   - Конечно! Твой отец уже подыскал мне работу в одной фирме, там нужны программисты. Правда, он почему-то попытался сначала пристроить меня в театр...
   "С чего бы это..."
   Они ещё немного помолчали.
   - Родители знают? - снова заговорил Шило.
   - Да, конечно. Им ведь ещё и труп опознавать. - Юноша покачал головой, заранее сочувствуя несчастным родственникам.
   - И что они сказали?
   - Что будут ждать, когда я вернусь.
   Свободной от сумки рукой Шило резко прижал к себе плечи Птицы.
   - Слишком долго придётся ждать.
   Они не заметили, как оказались перед аэропортом.
   - Шило, не провожай меня дальше.
   - Но...
   - Так будет лучше. Поверь.
   Шило медленно опустил сумку на асфальт, привлёк к себе юношу и, привычно наплевав на общественность, поцеловал его, вложив в поцелуй всю свою страсть и всю боль расставания.
   - Я люблю тебя, Птица. Прости, что никогда не говорил тебе этого.
   Птица поспешно опустил голову, старательно давя абсолютно лишние слёзы. Кажется, получилось.
   - Я тоже люблю тебя, - наконец вскинув блестящие синие глаза, широко улыбнулся юноша. - И я буду ждать тебя - всегда. И ты тоже... жди меня!
   Потом Птица подхватил свою сумку и пошёл, почти побежал к дверям аэропорта. Он ни разу не оглянулся. Прохожие ничего не замечали, и только Шило видел, что Птица с трудом выдерживает ровный упругий шаг.
  
   Послесловие
   На самом деле, в этой истории пропущено очень и очень многое. Пропущены маски Птицы, и та ссора с Шилом была не единственной, просто самой серьёзной, а на самом деле они часто пререкались - и оба получали от своих споров колоссальное удовольствие. И выпала сцена в постели, когда Шило всё-таки попытался добиться от Птицы ответ на так мучавший его вопрос - почему ты остался со мной после той ночи, мальчик? Как молодой человек завоёвывал истинное, неподдельное уважение у "ребяток" своего любовника, свидания Коротышки с Анной, мысли Марии (второй сестры Птицы) по поводу братика и сестрёнки... Перечислять можно бесконечно, ведь наши герои далеко не пай-мальчики.
   И, на самом-то деле, это ведь не конец. Это всего лишь завершение первого круга спирали - встреча-жизнь-расставание. Впереди ещё много кругов, и однажды Шило, приняв уже другое имя, придёт к своему любимому в его стеклянный небоскрёб, заберёт прямо из-за рабочего стола, посадит в машину и увезёт в аэропорт, к личному самолёту. Птица ни с кем не успеет и не захочет прощаться, вещи и дом останутся в неприкосновенности, словно он просто растворится в воздухе. Потому что ему предстоит найти другой дом и другие вещи, там, в родном городе, где ему больше не нужно будет ЖДАТЬ.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"