Талу пронимал озноб, крепче обхватив глыбу, он летел в темном бесконечном пространстве то тут, то там испещренном россыпью миллиарда светящихся точек. Ему было грустно и одиноко, а еще ужасно страшно лететь вот так куда-то в неизвестность, зная, что в любую минуту его может настигнуть смерть.
Бесконечное множество метеоритов то и дело встречались на пути его глыбы-транспорта (такого же метеорита), сталкиваясь и проносясь совсем близко от него норовя скинуть Талу. Он постоянно зажмуривал глаза, когда мимо пролетала очередная глыба, и крепче обнимал свой "транспорт". Он думал о том, когда все будет кончено и как он умрет, а еще он думал, что может судьба смилостивится над ним и он приземлится на какую-нибудь планету и заживет там размеренной жизнью.
Странствие на глыбе в космическом пространстве без цели и смысла было самое суровое наказание на планете Бадобо, на которой родился и жил до этого времени Талу. Несправедливость основательно пропитала эту планету, манипулируя и руша жизни тысячи живых существ. Козни и интриги отравляли жизни многих бадобян и вот, среди таковых оказался и Талу. Растерянный маленький он стоял на высшем суде старейшин, тысячный раз, повторяя, что он ни в чем не виноват и что он не изменял и тем более, не предавал свою Родину. Но его никто не слушал, обвинения лились стремительным потоком и, в конечном счете, его приговорили к смерти. Талу обмазали специальной клейкой смесью, после чего приказали обнять большую глыбу, к которой он тут же приклеился, дали баллончик с жидкостью, которая помогала дышать в космическом пространстве, а затем сбросили с борта космо-корабля в открытый космос. Не стоило утешать себя, что эта смесь является его спасением, поскольку, обветриваясь, она все слабела и Талу стал это замечать и потому, все крепче и крепче обнимал свою глыбу, молясь о том, чтобы силы не покинули его и он не отцепился от нее. Хотя, думал Талу, какая от этого польза, ведь он и так беспорядочно парит в открытом космосе и какая разница будет он это делать с глыбой или без нее. Но, эта глыба, почему-то, внушала ему уверенность, придавала силы и вселяла надежду на спасение... И "дышащая" жидкость тоже не являлась его спасеньем, так как она не рассчитана на бесконечное странствие и в какой-то момент должна закончится и тогда Талу будет нечем дышать. Она, наоборот, продлевала его муки...
Талу летел на своей глыбе, которая то кружилась вокруг более больших глыб, то, выбиваясь из их орбит, летела дальше. Он все летел, и перед его глазами мелькали блестящие точки далеких планет, причудливые формы галактик. "Как красиво, сказал бы я", подумал Талу, "если бы наблюдал бы все это из иллюминатора космо-корабля. Но я на глыбе и не могу думать о красоте". Все его внимание было сосредоточено на том, как крепко он держится, насколько смесь потеряла свои качества и сколько еще жидкости у него в баллончике.
Талу летел зажмурясь, предпочитая не видеть то, что неожиданно может забрать его жизнь, но, не выдержав, он открыл их и увиденное привело его в восторг. У него перехватило дыхание, а глаза расширились и с благоговением рассматривали то, к чему он приближался. Он летел на огромный шар очень яркого, но в тоже время нежного цвета. Планета, так как именно это представлял собой шар, была голубого цвета и по ее поверхности двигались в разные стороны белые разводы. Это выглядело потрясающе. Никогда Талу не видел такой прекрасной планеты. Она светилась и казалась прозрачной, хотя Талу не мог ничего через нее разглядеть. Она притягивала к себе Талу и его глыбу не только своей силой притяжения, но и красотой. У него перехватил дух, он забыл о своей злой участи и больше не о чем не думал, он просто заворожено глядел на это чудесное видение, которое предстало перед его глазами. Планета незаметно двинулась, и из-за нее блеснул ослепительный свет, ударив в глаза Талу. Он зажмурился, так как появление света из-за этой планеты было таким шокирующим и восхитительным. Он снова открыл глаза. Свет разливался по планете, освещая ее наполовину. Это тоже было необыкновенно красиво: планета была наполовину совсем прозрачно бело-голубая, а на половину таинственно синеватая. Восторженный и восхищенный Талу несся на своей глыбе к чудесному видению, каждой клеткой своего существа ощущая счастье и какое-то воодушевление.
Когда Талу на своей глыбе прорвался через слои окутывающие эту планету, летя на огромной скорости от светлой ее части к темной, он почувствовал сильную боль. Жар охватил его, его глыба горела, а вместе с ней горел и он. Превозмогая боль Талу устремил свой взгляд вниз - там мелькали изумрудные пятна, разделяемые кое-где голубыми полосками, а затем он увидел сплошную голубую восхитительную гладь. Он пролетел над какими-то огоньками, весело мигающими во тьме, над цветными движущимися точками и растаял, не долетев до земли. Он летел и думал о счастье, выпавшем на его долю, увидеть столь красивую и необычайно прекрасную планету.