Падал снег, белыми пушистыми красивыми снежинками плавно ложась на землю, деревья, дома... Вспомнилось детство. Папа, обнимая его одной рукой, в другой нес сани, усаживал его в них и тянул за веревочку, привязанную к ним, - он катал его по заснеженным улицам их маленького городка. Было так тепло от этих воспоминаний и грустно одновременно. Тепло оттого, что это было чудесное время. Мама обнимала его, сидевшего у нее на коленях, легонько раскачивала и пела красивые песни, а за окном падали белые снежинки... а за окном было все белым-бело. Прекрасные воспоминания... Воспоминания о родителях, о детстве, о волшебных зимах... Жаль, но ничего нельзя уже вернуть. Все кругом утратило свое очарование, а в душе остались одни разочарования. Ничего больше не вернуть...
В правом ухе послышались голоса, вырывая его из путешествия в далекое детство.
- Все в порядке. Чисто, - сказал он в чуть заметный микрофон, который был соединен коротким жестким проводом с наушником.
Было шумно, собралось много народу. В город приехал известный дизайнер ювелирных изделий. Он славился изысканным вкусом и особенным стилем. Драгоценности привезли еще утром в огромных тяжелых сейфах. Толпа, собравшаяся у входа в здание, где должен проводиться показ, была многошерстная - так называемая элита, политики, нувориши, - в общем, сюда пришли те, кому не лень и у кого, конечно же, водились немалые деньги. Мероприятие было не для обывателей. Но все равно было много народу.
Шефу тоже захотелось побывать на этом исклюзивном вечере. Ему хотелось зарисоваться перед публикой, потенциальными партнерами, показать себя этаким ценителем искусства и всего прекрасного, утонченным, но проницательный человек никогда не увидит ничего даже близко напоминающего нечто подобное в этом типе. Внешность шефа выдавала в нем выскочку, неотесанного мужлана, который старается прыгнуть выше своей головы. Никакая одежда, даже самая дорогая и элегантная, не могла скрыть его грубость и неуклюжесть, а когда он открывал свой рот... В общем, он был самым настоящим фермером из самых дебрей штата Нью Мексико или Техас. А он, вроде бы, и был откуда-то оттуда.
Снег. Он блестел, искрился. Лучики света, исходившие от фонарей, играли на его белой поверхности. Снег. Он не такой, хоть и красивый, как в детстве. Может снег здесь и снег там, дома, разный? Да, может быть. Воздух здесь тоже другой. Там за океаном все такое родное и далекое, как детство. Ничего не вернуть. Не вернуть дома, родителей, былой жизни... А так хочется зачерпнуть ладонью родной снег, поднести к губам, попробовать его на вкус. Так хочется раскинуть руки и упасть на снег плашмя и дышать холодным родным воздухом. Хочется увидеть маленькие неровные полуразваленные домишки родного городка, услышать родную речь и опять стать маленьким и сидеть на коленях у матери, слушая ее мягкий нежный голос... Ностальгия по прошлому. С каждым днем она становилась все сильней и сильней, вспоминались самые мельчайшие подробности его жизни - слова и улыбки матери, забота и любовь отца, разговоры и выходки давних друзей, дом ...
- Эндрю, что-то подозрительное творится с права от тебя, - неожиданно загудел в правом ухе голос Самюэля, коллеги, который прошел вперед, проверить, все ли чисто.
Эндрю посмотрел в указанном направлении, - там действительно происходило нечто странное, толпа людей, чем-то сильно взволнованная, что-то возмущенно кричала. Он стал медленно продвигаться к этой толпе. Видимо, это те, кому не достались билеты, но страстно желавшие попасть на показ. Подойдя ближе, он услышал крики какой-то женщины, которую перекрикивали сразу несколько человек. Что они кричали, не было понятно. И женщину не было видно.
- Все в порядке, Эндрю, - сказал откуда-то появившийся Самюэль. - Ничего опасного. Нас это не касается. Нам надо держаться возле босса.
Босс! Эндрю его ненавидел, но он хорошо платил и Эндрю подавлял в себе неприязнь к этому человеку, - работу найти очень сложно, тем более с такой оплатой и иммигранту. Но что же все-таки там происходит? Его мучил этот вопрос. Что-то на душе было неспокойно.
Ему пришлось пойти вслед за Самюэлем. Они остановились по обе стороны от своего босса, маленького толстенького финансиста, неизвестно каким образом сколотившего себе состояние. Двое других коллег, Мартин и Гриш, встали за спиной шефа. Тот улыбался каким-то симпатичным молоденьким девушкам, которые удостоили его лишь мимолетным взглядом полного безразличия. Еще бы! Единственное, что может заставить запасть на него какую-нибудь красотку, так это его денежки.
Эндрю. Ему не нравилось это имя. Мама его называла Андрюша. Но кто здесь назовет его Андреем! Этим пресловутым америкозам обязательно надо все переделать и так, чтобы в этом чувствовалось именно их, американское. Эндрю! Вот так он и стал этим Эндрю.
Они продвигались чуть в стороне от толпы, которая вползала во внутрь здания. Босс был богатым, но не чета тем франтам, политикам и бизнесменам, являвшимся цветом американского высшего общества, которые давно уже сидели в здании, войдя в него с другого входа, где, конечно же, не было никакой толкучки. Он не принадлежал к высшим кругам, - так удачливый барыга, который изо всех сил пытается показать себя элегантным и галантным джентльменом.
В последнее время Эндрю стал часто думать о родителях. Его снедала какая-то тоска. Вот уже несколько недель он жил только воспоминаниями о прошлом.
Широко раскрыв глаза, и встряхнув головой, Эндрю попытался отогнать эти мысли - они мешали ему сосредоточиться на работе. Вдруг, он заметил что-то подозрительное слева, возле входа у здания. Мужчина с видеокамерой вроде бы снимал происходящее вокруг, но что-то было не так. Присмотревшись, Эндрю заметил, что тот упорно снимал не толпу, а шефа. Эндрю прижал руку к наушнику, слегка надавливая на провод с микрофоном:
- Сэм, тип с камерой слева от нас, очень подозрительно себя ведет. Проверь.
- Хорошо, Эндрю, - и через несколько минут добавил, - Да, ты прав, он подозрителен. Будь внимателен.
Удивительно, но третьесортные бизнесмены, напыщенные "финансисты" часто становятся жертвами профессиональных убийц. Они переходят дорогу таким же мелким сошкам, которые непременно пытаются отмстить и именно кровью. Профессиональные убийцы, киллеры, тоже, видимо, делятся на классы, настоящие ассы этой мелюзге не по карману. Эндрю тоже был мелюзгой и из-за этого себя презирал. Он презирал то, чем занимался, он презирал мир, окружающих его людей. Абсолютно все - жизнь, работа, люди - все потеряло для него всякий смысл; краски стерлись, он больше ни чему не радовался и ни о чем не мечтал.
По отвратительной роже босса забегали красные точки. Самюэль и Гриш двигались к мужчине с камерой, не отводя от него взгляда. Мартин что-то говорил боссу на ухо. Через несколько секунд работодатель Эндрю может быть нашпигован пулями. Хорошо это или плохо? Защитить? Ведь за это именно ему и платят. Если босс умрет, придется искать другую работу, а репутация будет подмочена - клиент-то умер. Зачем жить? Все так осточертело! Эндрю подался вперед, вытянул руку, отталкивая босса назад и заслоняя его собой. Он, кажется, подпрыгнул, что-то больно ударило в грудь и толкнуло. Эндрю широко открыл глаза, он чувствовал, что медленно падает вниз. Все было, как в замедленной съемке...
Снег. Холодные хлопья падали на лицо. Кто-то его ласково позвал: "Андрюша!".
- Мама.
Белокурая женщина улыбалась и протягивала к нему руки. Окошко. Синие ситцевые занавески. На улице полудеревянные полубетонные домишки, за которыми высились пятиэтажки. Везде лежал снег, белый-белый... родной. Он был теплый и мягкий. Какой-то мужчина катает мальчика в санях... Это он, Андрюша, и его отец! Смех, заливистый и заразительный. Красивая девушка кидает в него снежки. Гроб. Убитый горем отец. Пустой дом. Кладбище. Его невеста... с другим. Боль. Обида. Предательство друга. Потеря работы, уважения. Бессильная злость. Отчаяние. Чужая страна. Голод. Разочарование. Безразличие. Пустота... Вся жизнь до мельчайших подробностей проносилась перед его глазами... Что бы хотелось унести с собой туда, в небытие? Снег, сани, мальчика и его родителей - детство.
- Андрюша! Андрей! - кто-то звал его.
- Мама? - еле слышно подал голос Эндрю.
- Прости, меня, прости! Не умирай, слышишь!
"Кто это?" - промелькнуло у него в голове. Он почувствовал боль в спине. Закрыл глаза, затем открыл их, - небо. Он увидел хмурое темное небо. Увидел четко, словно днем, а вроде был уже вечер. Небо. Почему-то ему вспомнился Андрей Болконский... Тоже Андрей, который тоже видел небо! Эндрю вспомнил, как в школе он сидел и писал сочинение, в котором он описывал небо. Но его небо не такое, как у Болконского!.. Он постарался пошевелиться, но не смог. Закрыв глаза, он вдруг понял, что уже не летит, а лежит плашмя на снеге. Как долго он летел? Всю жизнь или несколько секунд?
Кто-то что-то говорил, но он ничего не понимал. Голоса доносились откуда-то издалека, с другого мира. Эндрю открыл глаза. Он висел или стоял? Внизу он увидел много людей, склонившихся над кем-то. Присмотревшись, он увидел девушку очень похожую на его невесту, она кого-то обнимала и плакала. Ему вдруг стало жаль ее. Ему захотелось сказать, что не надо плакать, что все хорошо, но надо было куда-то уходить... "Не плачь", - шепнул он, - "Не надо. Все будет хорошо".
Снег, белый-белый. Он шел очень сильно. Захотелось протянуть руку к хмурому небу, укутавшемуся мохнатыми тучами. Они мягкие? Он протянул руку и... полетел... к небу, к снежным тучам...