Погода стояла премерзкая. А как иначе? Самые отвратительные времена года, это переходные: весна, осень. Особенно осень. Особенно в Чёрных Ёлках.
Название, Инген, кстати, оценил ещё в своё первое посещение, оно загодя предупреждало всех путешественников, ибо мудрый человек никогда не сунется в места, которые именуют «чёрными ёлками». Кругом почти сплошные болота, осенью дороги развозит так, что сделаешь шаг, и увязнешь по колено, а дожди идут сутками напролёт. Да и нечисть оживляется: может, перед наступлением холодов жирок нагуливает, чтобы было с чем пережидать зиму. Человек же, понятно, самая подходящая добыча, хотя бы потому, что бегает не в пример медленнее тех же оленей.
Ни кто не путешествует осенью, и он никогда не поехал бы в такую даль, если бы не щедрые посулы Танона: трактирщик клялся, что путешественники обещали огромные деньги проводнику. Они, конечно, пытались сами найти проводника среди местных, но людей (да и нелюдей) в Чёрных Ёлках не много, деревеньки разбросаны по лесам, крестьяне чужих чураются, вот и приходится путешественникам нанимать проводников на постоялом дворе в Подгорках. Удивительно, что хозяину пришлось посылать в город за нужным человеком, при том, что двое его собственных работников сами водили за мзду всех желающих. Ведь не могло же так случиться, что оба они уехали: осень не самое подходящее время для путешествий, а Чёрные Ёлки не популярны и в лучшее время года. Странно, что сразу оба проводника оказались заняты. Может, один ушёл, а другой не в состоянии путешествовать? Или таков маршрут, что ни один не согласился? Тёмная история. Если бы Инген не нуждался так остро в деньгах, ни за что не уехал бы из Вышграда.
На подъезде к Подгоркам дорога стала приобретать более чёткие очертания, даже появилась ограда, правда, только местами. За пять дней пути от последнего на границе города цивилизации не было и в помине, да и Вышград трудно было назвать цивилизованным. Он и до областных городов-то с трудом дотягивал, что уж говорить о центральных, но на фоне пограничного запустения смотрелся очень выгодно. Местные так и называли его, просто «город», поскольку большинство за всю жизнь не выбиралось дальше, и столицу местные представляли таким же Вышградом, только чуть-чуть побольше. Подгорки же были последним подобием цивилизации, дальше начинались «Ничейные земли», широкая полоса незаселённой территории, отделявшей Риссалию от владений Соединённой Империи. Село-городок окружал высокий частокол. Низкие, с крышами, доходящими до земли, чёрные от сырости домики очень гармонично вписывались в пейзаж. Здесь не набралось бы и пятисот человек, а при взгляде на пустые улицы и закрытые ставни вообще начинало казаться, что место брошенное. Ворота ещё были открыты, но солнце почти село, так что Ингену повезло, что он успел он до заката, иначе куковать бы ему до утра под стенами. Местные никого не впускали ночью, и дело было не в суеверии.
В Подгорках была лишь одна улица, всё остальное — переулочки и тупики между домами, и ещё центральная площадь с колодцем, где проводились все собрания и вершился суд, если требовали обстоятельства. Постоялый двор находился как раз на площади — единственное здание с незакрытыми ставнями. Над входом горел фонарь.
Инген спешился, завёл коня под навес и вошёл внутрь.
Уже много лет это место оставалось неизменным, что могло бы внушать ощущение надёжности, если бы место не было таким убогим. Грязную солому на полу летом выметали чуть чаще, а зимой вообще почти не меняли, стены отмывали накануне Нового года и перед Урожайной неделей, окна — один раз, весной. Зал занимали столы, отполированные временем, люди сидели на грубо сколоченных скамьях и табуретах, вытесанных из чурок. В этот вечер посетителей в трактире было не много, так что все смогли разместиться поближе к очагу.
Танон управлялся за стойкой. Инген махнул ему рукой от двери и подошёл поближе, чтобы поздороваться. Трактирщик кивком указал ему на свободный стол под всходом на второй этаж и заглянул на кухню кликнуть служанку.
– Жаркое неси и мёд, – распорядился он.
Девушка кивнула, хотела идти, но трактирщик придержал её за рукав и кивнул на Ингена:
– Захвати заодно плащ, пусть на кухне подсохнет.
– Погодка у вас, как всегда, радует, – заметил Инген, передавая плащ девушке.
Они сели за стол.
– Скажешь, в Вышграде сухо? – спросил трактирщик.
– Грязи всего по колено, – хмыкнул Инген, – а тут-то по пояс!
– Ладно тебе, – махнул на него Танон. – Как добрался? На своей?
– Да откуда на своей? У Маркуши, твоего, коня взял.
– А парень на чём обратно поедет?
– Через пару дней его дядя привезёт, он так и так сюда собирался.
– А, ну, добро, – кивнул Танон.
Трактирщик, как и само заведение, тоже как-будто и не менялся, во всяком случае, именно таким его Инген всегда и знал: полноватым, с залысинами на лбу, с длинными, свисающими усами, придававшими мужчине грустный вид. Ему не доставало хваткости, но в Чёрных Ёлках Танону соперничать было не с кем, только поэтому трактир держался. По этой же причине он не давал название своему заведению: зачем, если все и так знают, о чём речь?
– Маркуша тебе передал?
– В общих чертах, – подтвердил Инген. – Сказал, каким-то людям нужен проводник, знающий Чёрные Ёлки и пограничные районы, сказал, что щедро платят золотом.
– Тридцать золотых.
– Сколько?!
Трактирщик со значением кивнул, подтверждая, что его собеседник не ослышался.
– Тебе шестьдесят процентов, мне, как посреднику, сорок. Как обычно. Половину сразу, половину, когда доведёшь их. Ребята с виду честные, думаю, не обманут.
Инген поскрёб подбородок, раздумывая. Сумма в тридцать золотых, это же почти состояние! Это же можно пол года жить. Скромно, конечно, но чтобы поесть и переночевать под крышей хватит. При этом он, конечно, не собирался сидеть без дела: деньги можно было бы отложить, или купить что-нибудь полезное… Некоторое время Инген прикидывал, на что и как можно было бы потратить такую красивую сумму. Даже если учесть, что сорок процентов достанется Танону, остаётся всё равно очень прилично, простому проводнику столько не платят.
– А что с твоими парнями? – спросил Инген. – Куда они делись?
Танон смутился, глаза у него забегали, а рука будто сама собой потянулась потереть шею.
– Понимаешь, они отказались…
– От таких деньжищ?
– Да, как узнали, куда идти придётся, так и на попятную пошли.
– Всё, можешь дальше не продолжать, – Инген прикрыл глаза рукой, – я и так понял.
Он из под ладони глянул на трактирщику.
– Где они?
– Отмываются, наверху: у них в команде девчонка-волшебница: уж не знаю, что они там не поделили, но парни ходили зелёные, как кабачки. Но на ужин спустятся, тогда и познакомитесь.
Танон пытался заискивать, но даже он прекрасно понимал, какой это скользкий путь.
– Что ж, ладно, поглядим.
Как раз вернулась служанка: сняла с подноса миску жаркого, кружку мёда, улыбнувшись, протянула Ингену ржаную горбушку.
– Спасибо, Лади. Нарочно краюшку срезала? – улыбнулся в ответ Инген.
– Ты же любишь. Как ребёнок, прям, – хихикнула девушка.
Она со смехом убежала на кухню.
– У каждого свои мелкие радости! – крикнул ей вслед Инген.
Танон тоже проводил девушку взглядом, потом встал, хлопнул охотника по плечу:
– Ладно, ешь, отдыхай. Я тебе махну, когда они появятся. Да ты и сам заметишь.
Инген кивнул.
Ложка его как раз заскребла по дну миски, когда на лестнице раздались шаги. Инген отодвинул миску, отпил из кружки и приготовился наблюдать. Хорошо, что он сел так удачно: со своего места он видел весь зал, зато те, кто спускались из комнат, могли увидеть его, только если бы специально повернулись, или, если бы подошли к стойке. Но они заняли стол напротив двери, в отдалении от прочих посетителей, кучковавшихся поближе к очагу, устроившись спинами к остальному залу. Ингена, сидевшего под прикрытием лестницы, они, похоже, и не заметили.
Предводителем отряда являлся, разумеется, воин, он сидел в пол оборота к двери, и Инген отлично видел его горбатый породистый нос. На вид парню было лет двадцать пять, самое большее, двадцать семь. Осанка прямая, сидит напряжённо, то и дело зыркает в сторону двери — тут и не хочешь, а заподозришь в чём-то нехорошем. Чёрные волосы собраны в хвост, лицо гладко выбрито. Одежда и ножны у воина были не дорогие, но и не дешёвые, рукоятка у меча без лишних украшений, хотя на сам меч стоило бы взглянуть. Инген сказал бы, что парень — младший сын какого-нибудь знатного человека, подавшийся на службу: слишком уж правильно он держался за столом. И слишком много гордости для простолюдина.
Спиной к двери сидел юноша помоложе, его Инген видел отлично: паренёк оказался не просто красив, его лицо имело те правильные, симметричные черты, которые наследуются людьми даже в третьем поколении, если среди предков затесались эльфы. У этого, может быть, к Дивному народу принадлежали отец или мать, если судить по глазам, слишком большим для человека. Человеческое происхождение в нём выдавал только рост (эльфы не бывают такими мелкими) и человеческая одежда, которую эльф надел бы, разве что случись ему остаться голым, и то сто раз подумал бы. Рядом с полуэльфом сидел гном: не высокий даже для гнома, разумеется, бородатый, вооружённый окованной в железо дубиной. А вот это уже показалось Ингену интересным: обычно, выбираясь из своих гор, гномы быстро перенимали вместо традиционных дубинок секиры и топоры, но этот, похоже, держался традиций. Каким образом такого «правильного» гнома угораздило попасть в подобную компанию, оставалось загадкой.
Четвёртым, вернее, четвёртой, была девушка. Она сидела к Ингену спиной, поэтому он видел лишь длинные светлые волосы, спускавшиеся чуть пониже лопаток красивыми волнами. Оружия при ней Инген не заметил. Прятать его негде (на девушке были обтягивающие штаны и приталенная рубашка), значит, она полагалась только на свою магию.
Они слишком не вписывались в здешние места. Даже самый доверчивый человек должен был немедленно задаться вопросом, что могло понадобиться гному, эльфу и воину в Чёрных Ёлках, на самой границе с империей Тёмного Властелина.
Пока Инген разглядывал компанию, они заказали ужин.
– Ты зачем так оделась? – приглушённым голосом спросил воин, наклонившись к девушке. – Ты привлекаешь к нам внимание.
– А что такого? Очень симпатичная рубашка, – беспечно откликнулась девушка, откинув назад прядь волос.
– Ты знаешь, про что я.
– Понятия не имею!
Спор привлёк внимание местных, которые начали уже совсем откровенно пялиться на компанию, особенно на стройные ножки модницы. Послушав ещё немного, Инген допил мёд и подошёл к их столу.
– Вечер добрый.
Воин сразу подобрался, рука «незаметно» скользнула под стол к мечу, полуэльф тоже насторожился, девушка нагло сощурилась и поджала губы, а подозрительности, с которой уставился на незнакомца гном, с лихвой хватило бы на всех четверых.
– Я присяду?
Воин и полуэльф обменялись многозначительными взглядами. Инген, не дожидаясь разрешения, сел напротив воина.
– Танон сказал, вы ищете проводника. Я Инген.
Воин оглянулся на стойку, трактирщик помахал им рукой.
– Райдер, – назвался воин. – Это Парс, – кивок на полуэльфа, – Скип, – кивок на гнома.
– А я Этери, – перебила девушка с проказливой улыбкой.
– Ты сможешь перевести нас через границу? – сразу перешёл к делу Райдер. – Мы слышали, тут на несколько дней пути леса, болота, дорог совсем нет, а нам нужно на ту сторону.
– Вы хотите попасть в Соединённую Империю?
– Да.
– Хотите добраться до Башни Ужаса?
Компания снова начала переглядываться. Это начинало раздражать.
– Послушай, – начал Райдер, – мы тебя не знаем, но, похоже, у нас нет другого выхода…
– Мы не можем ему доверять! – вмешался гном. – Откуда он всё знает? Может, он шпион.
– Думаю, догадаться было не трудно, – с усмешкой заметила Этери. – Не на прогулку же мы туда собрались!
– Это так, – подтвердил Райдер, покосившись на спутников. – Мы хотим убить его. Кто-то должен. Мы решили попробовать тайно пройти небольшим отрядом, так у нас больше шансов.
– Нет, не больше, – покачал головой Инген. – У вас ничего не выйдет, я гарантирую.
– Вот поэтому он и правит до сих пор, – не выдержав, воскликнул Парс, – что все боятся его! Все думают, если его не трогать, он тоже оставит нас в покое… Вы слышали, что стало с Холмом?
– Крепость на границе к югу отсюда, – кивнул Инген. – Да, её разрушили недавно.
– Там были… дорогие мне люди, – прошептал Райдер. – У всех нас он что-то отнял. Он тиран и должен умереть, пусть даже нам придётся пожертвовать своими жизнями.
– Ясно, понятно, – Инген побарабанил пальцами по столу. – Вот что, вы симпатичные ребята, так что я набросаю вам карту.
– Ты не поведёшь нас?
– Нет, – мотнул головой Инген. – Ни в коем случае. Карты вам хватит. Возьму за неё пять золотых, к утру будет готова. Годится?
Взгляды у всех стали такими, что Инген почувствовал себя злым дядей, отобравшим у ребёнка сахарного петушка.
– Мы не можем тебя заставить, раз ты боишься, – медленно произнёс Райдер. – Спасибо и на том.
– Договорились.
Инген встал из-за стола и отошёл к стойке. Райдер и остальные остались сидеть с хмурыми лицами. Их можно было понять, но Инген никогда не понимал благотворительность в ущерб благотворящего.
– Ну как? – спросил Танон.
– Никак, – ответил Инген. – Карту им набросаю, и пусть чешут себе.
– Знаешь, тридцать золотых на дороге не валяются…
– Они не дойдут, – перебил Инген. – Да ты посмотри на них: командир, который не может удержать дисциплину даже в таком маленьком отряде, смазливый полуэльф, которого не запомнит только слепой, и волшебница-недоучка, которая из-за глупого ребячества уже привлекла столько внимания, что никаких фанфар не надо. У меня только к гному претензий нет. Правда, тоже не самая подходящая кандидатура для тайных кампаний. Не понимаю, зачем вообще брать с собой гнома: они же рудокопы, а не воины!
Заметив, как поник трактирщик, похоже, всерьёз рассчитывавший подзаработать, Инген дружески похлопал его по плечу:
– Брось, их же даже к Башне не подпустят. На них и доносить-то не надо, наверняка уже кто-то донёс. Нет уж, – он достал из кармана трубку и принялся не спеша набивать табаком. – Это в сказках герои идут воевать с целым миром и побеждают, а в реальности всякая дурость наказывается очень быстро.