Ах, сколько "если бы" должно произойти ради одного-единственного события. И чем существеннее это событие, тем больше случайностей необходимо для его свершения. Астрономы в тот год замечали необыкновенное положение планеты Илькерии в созвездии Рака и зловещую яркость рогов в созвездии Гардена. Толкования были различны, но в одном мнения сходились: играть свадьбы в такое время крайне нежелательно. Предсказатели раскидывали пасьянсы, глядели в мутные шары, гадали на деньгах клиента и говорили о грядущих испытаниях, дальней дороге, о наличии связи валета червей с бубновой дамой и королем треф. Сновидцам ордена Пресветлого Теркония наяву грезилась хитрая драконья морда, единодушно приписываемая ими зеленому змию, из-за чего на землях ордена восторжествовал и долго еще свирепствовал сухой закон. Пророки сулили голод, мор, засуху и великий потоп, однако их посулы давно наскучили в силу незыблемого постоянства. И ведь затапливало и пересыхало, и мор находил, и голод, а род человеческий жил себе да жил, возможно, благодаря чистой воды случайности.
Благодаря чистой воды случайности воришке удалось ускользнуть незамеченным. Если бы он попался Рии на глаза в момент совершения своего преступного деяния, честное общество заполучило бы слегка покалеченного, но вполне сознательного гражданина с незыблемыми моральными устоями, однако этому, видно, не суждено было произойти. Вместо того наемница представляла собой одну большую разъяренную, сквернословящую угрозу для прохожих. Утрату блестящих монеток, заработанных с риском для жизни, потом и кровью, она восприняла весьма болезненно. Еще обиднее девушке было терять то, что хотелось на них приобрести - скакуна, не бог весть каких кровей, но с богатырской статью и крутым норовом. Теперь же красавца, за которого уже и залог внесен, приберет к потным ручкам какой-нибудь проходимец.
Потушить пожар праведного гнева способно было только пиво. Много пива.
*
- Трактирщик! Пива! - басом гаркнула Рия, грохая кулаком по столу. Как живой, подскочил на блюде жареный кабан - наливное яблочко выскочило из пасти и запрыгало по столу; гул голосов притих на несколько секунд, прислушался, но ничего интересного не дождался и зашумел, загорячился вновь. Трактирщик собственной персоной с запотевшим кувшином и прилипшей к лицу угодливой улыбкой уже несся к облюбованному богатыршей столу.
- Живей! - подбодрила его Рия, - Раз-два, раз-два! Ишь, как бурдюк-то твой тебе мешает.
- Что вы... Ух, что вы, госпожа, - выдохнул трактирщик, опуская кувшин на стол. - Для вас - что угодно, при любых, значит, помехах и обстоятельствах.
- Ловлю на слове. Но от меня тоже того... чего угодно можно ожидать, любезный. Чучело мне вон то, над камином, не по нутру. Так и пялится, хоть и дохляк. Вот как напьюсь, буду в него вилки кидать. Долетят, как думаешь, милейший?
- Ох, госпожа, уморите, - захихикал трактирщик, утирая вспотевшее лицо полотенцем. - Чего еще изволите?
- Изволяю: испарись покуда, дражайший.
Дражайший поспешил выполнить высочайшее волеизъявление, и воительница вплотную занялась кабанчиком и содержимым кувшина.
Тем временем в общий зал робко вошел высокий и тонкий, как камышинка, юноша. К груди он крепко прижимал лютню, будто прятался за ней от нетрезвых посетителей. Оглядевшись, он направился к хозяину заведения и принялся в чем-то настойчиво его убеждать, нежно поглаживая инструмент. Трактирщик всегда с удовольствием объяснял заезжим музыкантам и краснобаям возможный риск, а потому обвел посетителей широким взмахом и, жестикулируя, стал рассказывать, как именно пьяная публика в случае недовольства расправится с плюгавеньким бардом, используя его же лютню.
Очередной кувшин почти опустел, а голова наполнилась приятным дурманом, когда приятного общества Рии возжелал местный отпрыск богатых родителей.
- Разрешишь, красавица? - развязным тоном выдохнул он вместе с облаком перегара, с размаха усаживаясь за стол.
Рыцарша ногой выбила из-под него стул, из-за чего отпрыск уселся на пол, проглотила кусок мяса и пояснила:
- Не того... Не разрешаю.
Разумеется, отпрыск не понял вежливую форму отказа и немедленно начал высказывать свое возмущение.
Видя, что на них устремляется всеобщее внимание, Рия с сожалением отодвинула блюдо, поднялась и ухватила дамского угодника местного разлива за золоченый ворот камзола.
- Если дама, - тут она как следует встряхнула незадачливого ухажера, - изволит сидеть в одиночестве, значит, нечего к ней лезть. Понял?
Из бессвязных, но нецензурных реплик, явствовало, что до понимания далеко. И тут за честь Рии вступился тощий бард.
- Немедленно принесите даме извинения! - патетически провозгласил он.
Что дама, что отпрыск взглянули на него с одинаковым пренебрежением.
- Уже несу, - икнув, изрек любитель женского общества, бывший в обхвате, как три таких утонченных лютниста. - Бегу прям.
- С вашего позволения, сударыня, - с чрезвычайной серьезностью и даже некоторой торжественностью бард перехватил из рук Рии ворот отпрыска, неподражаемым, но самым изящнейшим образом тряхнул золотистыми кудряшками и аккуратно засветил обидчику дамы в глаз.
- Эт... ты что? Это ты - меня?
Отпрыск недоверчиво пощупал пострадавший глаз. В следующую секунду он стряхнул с себя руку барда и, коротко размахнувшись, отправил того в стремительный, но недолгий полет. Развернувшаяся вслед лютнисту Рия увидела его уже на руках направлявшегося к ним вышибалы. Вышибала никак не ожидал такого развития событий и вытаращил глаза на служителя муз. Под дружный хохот он разжал руки, и бард шлепнулся на пол.
- Бестолочи, - буркнула Рия и, растеряв изрядную долю интереса к происходящему, вернулась в компанию кабана и кувшина.
Между тем пышущий негодованием бард попытался взять реванш и вновь оказался на полу, однако ухитрился утянуть за собой смутьяна, а уж тот - плотного лысого вышибалу и пару стульев. Трактирщик, молитвенно воздев руки, выплясывал рядом и призывал всех богов на помощь, чем добавлял веселья посетителям.
Рия поддалась общей атмосфере и запустила в дерущихся обглоданной костью. Знак особого внимания прекрасной дамы угодил прямиком по макушке певцу искусства, которая как раз вынырнула из общей кучи-малы. Бравая воительница почувствовала даже некоторые угрызения совести.
Но угрызения не могли сравниться с тем, что чувствовала жена трактирщика, которой порча имущества буквально надрывала сердце. Хладнокровие изменило этой женщине только один раз в жизни, благодаря чему достойный трактирщик и стал ей мужем. В холодном ужасе перед грядущими разрушениями она кинулась на кухню, схватила ведро колодезной воды и почувствовала себя спокойней, только выплеснув его на нарушителей порядка. Их пыл немедленно угас.
Пыхтя и отплевываясь, вышибала поднялся с пола и принялся выпихивать смутьянов за дверь.
- Эй, милейший!
Трактирщик, нутром угадав, что обращаются к нему, кинулся к Рии.
- Чего угодно, госпожа?
- Пусть сыграет! Скучно у тебя тут, Баран Батькович, или как тебя там...
- Берран, - поджал трактирщик полные губы.
- Ну-ну, без обид. Баба дура, как известно, какой с меня спрос? Того... Песню! - наемница выпрямилась и стукнула по столу тяжелой кружкой. - Или басню. Или чего он там может.
Трактирщик Берран надулся глубоким вздохом, шумно выдохнул, протер лысину и крикнул, повернувшись к выходу:
- Фид! Давай барда обратно!
*
В прохладную августовскую ночь с тонким полукольцом месяца и крупными, частыми звездами отворилась дверь. Поток золотого света хлынул на крыльцо, стек на утоптанную землю двора и обратил в бегство вороватую соседскую кошку.
- Охолонитесь чуток!
Две мощные волосатые лапы, все равно что кабаньи окорока в обхвате, вытолкнули двух молодых дуралеев на крыльцо и отвесили каждому напутственную оплеуху. Один затрясся, будто осинка, второй икнул и буркнул что-то невнятное.
- Нет в мире Справедливости, - печально констатировал в никуда тонкий юноша, отжимая свой беретик со сломанным в потасовке пером.
- Эт точно! - неожиданно согласился другой. - Я ж чего хотел, я же ей что плохого сделал? Познакомиться хотел, словом перекинуться. Кто порядочных людей сразу со стула спихивает? У, чертовка...
Перед бардом вспыхнули на мгновение серо-стальные глаза, которые глядели так прямо и просто и в то же время дерзко - попробуй тронь!
- Чертовка, - повторил он нараспев. Встряхнулся, согнал невольно расплывшуюся на лице мечтательно-глупую улыбку, церемонно водрузил потерявший форму берет на место и отвесил поклон:
- Ульхен. Бард.
- Орш. Э... Просто Орш.
Церемонное рукопожатие озарил свет, хлынувший из открывшейся двери.
- Хто тут из вас бард? Подь сюды!
Волосатая ручища ухватила служителя муз за мокрый камзол и втянула внутрь. Орш, потоптавшись немного на крыльце, стукнул себя по лбу.
- Бард! Бжоль его побери...
Немного погодя за крепким дубовым столом "Золотой рыбки" было положено начало новой дружбе. Вполне возможно, дружба эта продлилась бы лишь до утра, полного похмелья и раскаяния, но случай распорядился по-другому.