Не знаю, откуда во мне возникла симпатия к Маэглину. Я не видел его прихода в Город, не видел казни его отца - я встретил его намного позже, на одном из дивных праздников, в самом устье весны. Ветер тогда был теплым и свежим, но весна для меня всегда пахнет тревожно: все меняется вокруг, все пробуждается и начинает жить так бурно и неистово, что тебе самому надо куда-то бежать, что-то делать, участвуя во всеобщем столпотворении природы.
Лес вокруг Гондолина полнился звуками после долгого зимнего молчания, и в минуты особой весенней радости, прислушавшись, понимаешь, что все сущее борется за свое существование, ловко пожирает друг друга и выбивает себе право на потомство. Мир жесток, и весной - особенно.
Я был в толпе танцующих. Ах, разноцветные одежды, отблески чужих улыбок в твоих глазах! Сверкающий дождь расшитых хрусталем плащей, темное золото волос, зеленые ленты, багряные расцветающие накидки! Я был в сердце летящего разноцветья, когда черным клином вошли в наши ряды танцоры Дома Крота. Сперва они хмурились - это было частью весеннего маскарада. Так, под самыми раскидистыми деревьями, в глубоких оврагах, под навесами скал, даже в теплый, пахнущий травой, день, лежат последние бастионы снега. Но потом улыбки были всюду, куда бы я ни бросил взгляд, и весна наступила на самом деле: мы чувствовали ее с каждым вздохом и взглядом.
А потом - запах тревоги, такой близкий, весенний, запах беспокойный и вызывающий озноб, неотвратимо следующий за ранним мартом. Князь Маэглин был темен в окружающем его пестром хороводе пьянящего безумства, как умершее в холода дерево. Но его уверенность и натянутая, как тетива, нервозность удивили меня. Я боялся бы дотронуться до него - стоит задеть, и загудит от напряжения воздух.
Двигаясь легко и точно, князь дома Крота смотрел в одну сторону, откуда раздавался самый громкий перезвон смеющихся голосов. Не понимаю, как мог кто-то продолжать жить и дышать весной, находясь на линии его взгляда. Особенно госпожа Идриль.
Почему я смотрел на него, не отрываясь? Изначально мне требовалось разнообразие. Я увидел ту несхожесть, которая всегда притягивает к себе. Так, устав от тепла и от удобства, уходят в лес, чтобы остаться один на один с собой, почувствовать сосново-игольчатую землю под ногами, шершавый ствол под спиной, ломящий холод горного ручья и ночное одиночество. Я знал, что всегда могу вернуться в свой дом, в тот покой, которого лишает весна. Я думал, что могу.
Мне остается полагать, что дрожь души заразна. Как она передается - по воздуху ли, прикосновением или взглядом - не знаю. Может, сама душа должна быть настроена на легкий лад сумасшествия. Ты веришь, что все нормально, ты любим и любишь, но подкрадывается тянущее, тоскливое, встает за спиной и ласково, холодными пальцами, сжимает твое сердце.
Когда наши взгляды встретились, я думал, что гнева князя не избежать, потому что слишком долго и изучающе я смотрел на него. На его боль и тоску, которая прячется от посторонних, увертывается, ныряет все глубже, чтобы в момент праздника высунуть узкую голову на поверхность и сверкнуть изумрудными змеиными глазками. Но князь Маэглин улыбнулся, и мое сердце, сжавшись, дрогнуло. При первой встрече он подарил мне волю к одиночеству.