Вот странная это штука - весна. С одной стороны хорошо, теплеть начинает, можно тяжелую шубу снять, да и внутри что-то такое шевелится начинает, что на парней смотреть хочется, а если честно, так не только смотреть. А с другой, все мужики с утра до ночи на поле: весенний день, он весь год кормит, как вспашешь, так и поешь. А пахота это дело такое, после неё любой придёт да бревном падает, даже о еде многие только утром вспоминают. Правда, тогда уж отыгрываться за весь день. А уж про девушку в это время даже парубки в тринадцать зим думать не успевают, хоть надевай тонкие юбки, хоть не надевай.
А вот женской работы в это время почитай, что и нет. Это потом, когда все вспашут, пойдём репу садить, да капусту, прополка начнется да поливка, так и не разогнёшься. А пока только за домом присмотреть да еду приготовить, даже со скотиной забот меньше: уже пол-луны, как её подпаски с утра забирают, да вечером приводят, только подоить и остаётся. Даже зимой работы больше, прясть да ткать надо, скот кормить да обихаживать, ну и мужики то все по домам сидят, занятие девке-то всегда найдут. А сейчас в деревне кузнец да староста, один с наковальней целуется да крицы обнимает, а второй с бутылкой да мошной.
Вот и остаётся маяться да забавы себе искать. Вот как полмесяца назад с Айри прогулялась: мне так, на один день забава, а она-то себе заботу, похоже, на всю весну нашла. Как через плетень не глянешь, всё у неё простыни да бинты по ветру полощутся, да пар вонючий травяной из окон прёт. Вот интересно, этот "эльф" её живой еще, или уже таки помер? Выздороветь-то ему точно не светит, краше не то, что в гроб кладут, в большой голод краше из могил выкапывают.
Конечно, спрашивать у Айралин я этого не буду: ей только свободные уши дай, так сразу услышишь и про Валар, и про Аман, и про Врага, и про войны, но больше всего, конечно, про эльдар - какие они высокие, да светлые, какие благородные да честные. Ага, вся деревня видела, как эти высокие да честные сюзерены нас от орков защитили! Если б не Айрин дед калечный, вырезали бы нас под корень. Понятно, что проиграли эльдар свою битву, и самим им бежать пришлось, но бились-то вместе, а в Бритомбар нас никто не пригласил. Пришлось по горам таскаться, да в леса забиваться. Иногда такое и интересно послушать, все ж не про навоз да лошадей. А то вон Ваньяран Кривой, старосты сын, даже когда обнимал, все про свою самую быструю гончую суку рассказывал, пока его вместе с ней медведь в лесу не задрал. Но у Айри спрашивать совсем нельзя, а то на уши сядет. Так что спрашивать-то не буду, а вот зайти и посмотреть можно. Вот чего на пригляд мне у неё понадобиться может? Ну, а хоть бы и дымаря против комаров, кровопийцы-то уже с болот повылазили, а сбор против них у подруги-то завсегда наилучший! Вот прямо сейчас, пожалуй, и двинусь.
Ох, хорошо-то как на улицы, солнышко светит, птички поют, даже навозом почти не пахнет - скот на дальнем пастбище, а кони на полях. Так, ну на плетне, как обычно, простыни да бинты, но отваром не тянет. Стучу, стучу, никто не открывает, неужели знахарка болящего бросила? Ну да ладно, мы люди свои, не гордые, сама открою.
Ох, чтобы всех балрогов приподняло да прихлопнуло! У Айри за столом мужик сидит и кашу наворачивает! Нет, ну, конечно, мужичок-то так, со спины посмотреть - ледащий, тощий какой-то и в простыне, но, все-таки, откуда взялся, не давешний же труп встал?
-Эй, ты кто такой будешь, и почто в чужой дом залез?
***
Мою мирную трапезу прервал странный шум за спиной, раздающийся от входной двери. Я обернулся и увидел престранное зрелище. В проёме двери стояла, наверное, людская женщина. Правда, её телосложение не могло не вызывать мысли о гномах. Она была раза в два шире Айралин, её голову также украшала рыжая коса, но золотом там не блестело: она поражала глаз сочным морковным оттенком, изумительно перекликающимся с множеством пятнышек, покрывающих все лицо, и шею, уходящими за воротник платья. Как будто кто-то разбрызгал венчиком только что взбитые сливки с корицей. Почему-то весь её облик взывал к кулинарным ассоциациям. Даже её платье, где гладкий розовый фон льняной ткани перебивали изумрудно-зеленые листья, судя по форме и размеру, лопухи, вызывало в воображение образ какого то чудовищного салата. Разве что выражение лица несколько выбивалось из этого ряда, оно отражало недоумение, готовое перерасти в гнев. Стоило проявить вежливость, не хватало еще создать проблемы хозяйке с её односельчанами.
-Аирита, ванья херин!
***
Ох, как будто кипятком в лицо плеснули, уже когда он разворачиваться начал меня проняло. Не может человек так: как будто ясень ветром развернуло, или облако спустилось, и сквозь него солнце пробивается. Ноги сами в коленках подогнулись, но я-то не Айри, устояла. Смотрю, а это действительно тот самый, который труп, только волосы отросли, а ухо одно, острое, все равно видно, а второго-то, почитай, и нет совсем. Ну, оно-то было обгрызено, помню. Но лица то почти и не видно, глаза взгляд затягивают, как омут что под кривой вербой. А тут еще и заговорил он, непонятно. Я-то старую речь плохо понимаю, зачем она мне, со свиньями разговаривать, что ль? Но чудно, будто флейта поёт, только флейт с таким чистым голосом не бывает.
Я глаз-то отвела, чтоб совсем сквозь землю не провалится, смотрю, а в кружке пивной цветок от тыквы воткнут, вроде небрежно, а так склонен, будто сам из ручки вырос. Тут пелена с меня и спала, заржала я, как кобылица по весне. Тыква! В кружке! Может, еще картошку в косы вплести! Стою вот, трясусь, как кваша, глаза в щелочки слиплись и из них слезы катят, ржу, не могу, самой стыдно, а остановится не получается, аж к косяку привалилась. Тут меня кто-то за плечо тронул. Смотрю, Айри со своей сумкой стоит и так странно на меня смотрит, что аж спрятаться захотелось... ну, вот хоть за метлу - жаль, не помещусь.