Аннотация: - Завтра приезжают твои родители... - Этого было достаточно, чтобы я отвлеклась от прежних мыслей и прикрыла глаза, стараясь не выдавать, как мне тяжело... Только произнесла: - Мне действительно лучше отдохнуть...
Глава 2
Голова гудела, я бы сказала, что будто с перепою, но, увы и ах, никогда не пила ничего крепче кваса, поэтому не могу сравнивать. Вообщем, она гудела, голова. Во рту поселился мерзкий привкус. Я улеглась поудобнее, и тут же вся сжалась, приготовившись к волне боли. Но ее не последовало, странно... Или же... А почему мне должно быть больно? Отчего в голову пришли подобные мысли? Тут же память услужливо предоставила мне картины, моей небольшой, но такой, полной боли жизни... Но ведь я умерла или же... Широко распахнула глаза, точнее попыталась это сделать: один глаз заплыл и не открывался, вообще, другой хоть и видел, но как-то смутно. Кто-то коснулся моей руки: я дернулась, а затем попыталась встать. Боли не было.
- Тише, девочка, тише! - Ласково произнес знакомый мягкий женский голос. Наика... Госпожа Наика, единственная, кому, наверное, было не все равно, когда меня били. Ее обуревало другое чувство при взгляде на меня - жалость. И пусть это тоже не доставляло удовольствие, но, по крайней мере, она всегда меня лечила.
- Почему я почти ничего не вижу? - Хрипло спросила я, стараясь произнести это как можно безразличнее, но в голосе все равно слышался страх.
- Это последствие снадобья, что я тебе дала. Не бойся, скоро пройдет.
Я кивнула. А, затем, произнесла:
- Что со мной произошло, почему я здесь?
- Тебя избили. - Просто и коротко. Но мне недостаточно этой информации.
- Вы меня не так поняли, почему я оказалась в больничном крыле? Я ведь... - остальное я не стала проговаривать вслух, лишь мысленно додумала: "... я ведь, должна была умереть..."
- Тебе нужно еще немного поспать. - Уклончиво произнесла женщина и встала, чтобы уйти.
- Но, Госпожа Наика...
- Завтра приезжают твои родители... - Этого было достаточно, чтобы я отвлеклась от прежних мыслей и прикрыла глаза, стараясь не выдавать, как мне тяжело... Только произнесла:
- Мне действительно лучше отдохнуть... - она постояла еще возле меня, но видя, что я больше не собираюсь, ни разговаривать, не вставать, ушла. А я, вновь окунулась в прошлое...
Родители... Это слово никогда не приносило мне радости. Отец и мать. Такие разные, они никогда не подходили друг другу. И все кричали им об этом, но они не хотели слушать. Пока не появилась я... немой укор их связи, их любви, ничтожная полукровка, которую не хотели принимать не в одном обществе. С детских лет я слышала ругань родителей и даже успела к ней привыкнуть. Они винили друг друга, во всех прегрешениях, но никогда не кричали на меня. Никогда, пока мне не исполнилось двенадцати... Помнится тогда я задала всего один вопрос: "Почему?"
- Почему? Ты хочешь знать, почему мы разводимся с твоей матерью?! - Кричал отец. - Да потому что это было ошибкой! Весь наш брак был ошибкой! И ты, тоже, еще одна из тысяч совершенных нами ошибок.
Он кричал, а мама... она... она молчала... И просто грустно смотрела на меня. Я понимала, что все, что он говорит правда и от этого становилось вдвойне больнее.
- Я мог бы достичь высот в этом мире, если бы не появилась ты! - Наконец выкрикнул он. Это был еще один удар. Я подняла на него полные слез глаза и впервые закричала в ответ:
- Я не виновата в том, что родилась! Не виновата! Я не просилась на этот свет!!! - После этих слов я убежала. А мама... она продолжала молчать.
В тот же день, меня спросили, с кем бы я хотела остаться. И не смотря на все обвинения отца, я выбрала его. Потому что мама... она не проронила ни слова. Даже когда мы прощались...Лишь грустно глядела на меня зелеными глазами...
- Спасибо, Илли, спасибо, тебе, доченька, что не бросила меня! - произнес папа, когда хлопнула дверь и мама навсегда ушла из нашей жизни. - Прости меня за сказанные сегодня слова. Я тебя очень люблю и мама, тоже любит, просто ей тяжело. - И я поверила, потому что мне хотелось в это верить.
А потом он начал пить. Заливая глотку еще с утра, пугая своим таким чужим видом. Ночами отец горланил песни, бил посуду, врывался ко мне в комнату и говорил, как он меня любит и как боится потерять, рассказывал, о том, как любил и как продолжает любить маму. Но его настроение стало таким же переменчивым, как летом погода на севере. Он мог резко, ни с того ни с сего, начать кричать, обвиняя меня и маму, брызжа слюной, говорить как он ее ненавидит, как он ненавидит меня. Сколько бы всего он смог сделать, сколько всего добиться. Когда мама приехала меня навестить она вместо аккуратно причесанного ребенка, нашла запуганного зверька, с растрепанными волосами, готовившего обед из трех одиноких картофелин и маленького кусочка сала. Нужно ли говорить, что она пришла в ужас и, не слушая возражений и пересекая сопротивление, увезла меня, даже не предупредив отца. Увезла и тут же отправила в закрытую школу... Нет, не в эту... в мою первую школу - человеческую.
До этого момента я обучалась на дому, а со своими сверстниками вообще никогда не общалась, не с кем было. Школа меня не приняла. Ученики сторонились, преподаватели смотрели с омерзением. Я не могла понять причину такого отношения ко мне. Пока, однажды не провинилась, запнувшись, читая длинную молитву. Мелочь, казалось бы, не стоившее даже замечания, но наказание за эту ошибку последовало суровое. Меня впервые в жизни выпороли, заставляя повторять, что я "богомерзкое создание, чья жизнь должна состоять из замаливания грехов". Именно тогда пришло осознание - они меня ненавидели. Ненавидели, потому что я была чужая.
Тем же вечером я сбежала, воспользовавшись своими неожиданно открывшимися "богомерзкими" способностями. Помнится, я долго шла по темной улице. Пока моя одинокая, потерявшаяся фигурка, в тонком фланелевом платьице не заинтересовала вампира. Обрадованная тем, что хоть кто-то обратил на меня внимания, я потребовала отвести меня к госпоже Литаирин Ньери. Пораженный наглостью двенадцатилетнего ребенка, вампир пообещал отвести меня к ней. "- Но с начала, - сказал он тогда, - нужно тебя покормить." Я величественно кивнула и позволила отвести себя в какую-то таверну.
Стоило нам войти в помещение, как гул голосов, который стоял здесь до нашего прихода, тут же стих. Все поднялись и с затаенным любопытством уставились на меня и на вампира. Я обвела всех, как потом со смехом вспоминал вампир, презрительным взглядом и гордо прошествовала к самому крайнему столику. Пока мы ели в помещении стояла тишина, все не сводили с нас глаз. Отложив вилку, вампир, который представился мне как дядя Эдир (Так и сказал: "Зови меня дядей Эдиром"), решил нарушить молчание:
- Прелестное дитя, а зачем тебе нужна Литаирин Ньери? И я бы так же хотел знать, как тебя зовут.
- Меня зовут Иллистин Ньери, можно просто Илли, - с детской непосредственностью произнесла я. - А Литаирин Ньери моя мама и нужна мне потому что, я больше не хочу учиться в этой человеческой школе!
По таверне пронесся шепот, дядя Эдир, долго разглядывал меня, а потом словно, пытаясь скрыть неловкость, улыбнулся и, протянув мне руку, произнес:
- Рад знакомству, малышка! - Только сейчас я понимаю, чего ему тогда стоило сохранить улыбку на лице. Не развернуться и уйти, оставив меня на растерзание другим вампирам, не бросить грубые слова, не показать своего отвращения, когда маленькая ладошка легла в его большую руку.
Он сдержал обещание, в этот же день, доставив меня к маме. Ее новый дом поражал воображение, всюду роскошь, богатство, смех. Словно тысячи колокольчиков он разливался по всему дому. Я почти никогда не слышала ее смех... Увидев тогда маму, всю лучащуюся радостью, я поняла, почему в нее влюбился папа. Она околдовывала своим очарованием, ослепляла своей красотой!
Широко распахнув глаза, я смотрела на нее, не отводя взгляд. Пока она не увидела меня, и ее лицо не превратилось в маску. От столь резкой перемены, я почувствовала себя чужой, брошенной, никому ненужной и наверно поэтому, прижалась к дяде Эдиру. Тот ободряюще похлопал меня по плечу и попросил побыть пока в соседней комнате, пока он поговорит с мамой. Я кивнула и прошла в указанное место. Не прошло и минуты, как из гостиной, послышались крики. Не знаю, знал ли вампир, что в этой комнате отличная слышимость или нет, но именно он тогда стал вольным или не вольным, разрушителем моих детских иллюзий.
- Зачем ты ее сюда привел?!! - Кричала мама. - Кто тебя просил?!!
- Твоя дочь. - Жестко говорил вампир. - Ты отправила ее в человеческую школу. Ей было там плохо.
- А куда мне, по-твоему, нужно было ее отправить?! Может, подскажешь?!!
- Ее там били. - Так же мрачно, будто не слыша, продолжал говорить дядя Эдир.
- Я тебя спрашиваю, Эдир, куда мне, по-твоему, было ее деть?! Она же... она же полукровка! - Выплюнув это слово, словно ругательство, она замолчала.
- А тебе не кажется, Лин, что об этом нужно было думать раньше, прежде чем идти против всех, доказывая с пеной у рта, что ты будешь счастлива с демоном?! - Его голос, был спокойным, но было такое ощущение, что он хлестал.
- Да, что ты ко мне престал!!! - Закричала она. - Я уже достаточно настрадалась из-за своей ошибки. Могу я хоть немного пожить для себя?!
- Нет, потому что у тебя есть ребенок!!! - Так же спокойно произнес вампир и вдруг тоже сорвался на крик:
- И ты должна жить для него!!!
- Она полукровка!!! - Будто это оправдание закричала мама. Да так, что будь я хоть в самой дальней комнате, услышала бы.
- Она твоя дочь!!! - Зарычал дядя Эдир. - Слышишь, Лин?!! Твоя дочь!! Неужели, этого для тебя мало, чтобы ее любить, чтобы посвятить ей, пусть не жизнь, но хоть часть своего времени?! Неужели, Лин?.. - Последний вопрос он задал, почти моля ее переубедить его, что он не прав. Я, затаив дыхание, ждала ответа мамы, понимая, что сейчас все станет ясно. Но она молчала.
- Я тебя не узнаю. - Тихо произнес дядя Эдир и, судя по шагам, направился прочь из комнаты и этого дома. - Куда делась, та девушка, которую я знал?
Я выскользнула из комнаты, прежде чем вампир ушел.
-Дядя Эдир, подождите! - Он застыл на пороге, а затем, будто взяв себя в руки, обернулся, и впервые я на его лице увидела боль, а еще затаенную ненависть. И потому, уже не так уверенно, продолжила:
-Я хотела поблагодарить вас за то, что вы привели меня д... - назвать это место "домом" не поворачивался язык, поэтому я выдавила - к маме...
- Ну, что ты, дитя! Это был мой долг, отвести такую прекрасную маленькую леди домой. - На его лице вновь появилась улыбка. Я не знаю, была ли эта очередная маска или же нет. Но тогда мне показалось, что он был искренен. Я выдавила улыбку в ответ. Он вздохнул, и присев рядом со мной на колени произнес:
- Ты прекрасна Илли! Оставайся всегда такой, и тогда, не смотря на твою смешанную кровь, тебя полюбят! - И вновь упоминание о том, что я полукровка.
- Да, что такого в том, что я полукровка? - Задала я, наконец, мучащий меня вопрос.
- Детей смешенной крови не очень любят... - Признался он и, увидев, что я хочу задать еще множество вопросов, произнес:
- Ты все поймешь потом. Будь сильной! - Вдруг, ведомый каким-то порывом, он обнял меня. А затем ушел...
Почему он тогда не сказал мне, что все будет именно так?! Что, в новой школе, я почувствую себя такой же чужой и одинокой, что и в человеческой. Что буду глотать слезы боли и унижения... А ведь последняя моя школа не вторая и даже не третья - четвертая. На следующий же день, после ухода дяди Эдира меня отослали в учебное заведение для вампиров, а после того, как через год я оттуда все-таки сбежала и, заявилась к отцу, меня отдали в аналогичное, только для демонов. Там, я продержалась не больше чем в школе для вампиров. И тогда, недолго думая меня отправили сюда, в смешанную Академию. Здесь было все также одиноко, так же слышались шепотки за спиной, также я не успевала по урокам. Вот только здесь меня не трогали, не поднимали руки... пока не началась война...
"Завтра приезжают твои родители..." - Неужели заявятся оба? Что-то в это слабо верится. И в честь чего-то хоть приедут?
Лучше, конечно, что бы приехал па... отец. Отчего-то, я не могу назвать его словом "папа", не поворачивается язык. Для меня, оно родное, детское, ласковое, не как не вяжущееся с вечно пьяным демоном... И кажется, будто назвав его этим мягким словом, я предам воспоминания о таком родном мне человеке...
Я тяжело вздохнула еще какое-то время, вспоминая свое прошлое, а затем позволила Морфею унести себя в свое царство.
Когда она зашла в палату и взглянула на меня, то вскрикнула, прижав руку ко рту, и тут же побледнела, хотя казалось, дальше уже некуда.
-Илли! Создатель, что они с тобой сделали?!! - В глазах читался неприкрытый ужас и раскаянье.
- Неужели, я так ужасно выгляжу, что даже тебя проняло? - Усмехнувшись разбитыми губами, задала я вопрос.
- Дочка, зачем ты так? Можешь не отвечать, заслужила, знаю. - А она ничуть не изменилась, после нашей последней встречи, такая же молодая, красивая и грустная. Светлые пряди волос выбились из под черной косынки, влажные зеленые глаза, полны отчаянья.
- Больно? - Наконец, нарушила она молчание, присаживаясь рядом со мной на табурет.
- Нет... - ловлю ее недоверчивый взгляд и продолжаю, - я боль не чувствую, совсем. Должно быть действие снадобья. - И голос у нее все такой же тихий, чистый мелодичный. Стройная, хрупкая фигурка, одета в черное платье. А на плечи небрежно накинут плащ, все того же цвета, тонкие руки одеты в бархатные перчатки. Сапожек, не видно, но я уверенна, что и здесь она не изменила этому цвету. Черное, черное, черное... отчего, сегодня она выбрала именно его?! Нехорошее предчувствие кольну в груди.
- Что случилось? - Произнесла я придушенно, потому что горло вдруг сдавило. Она опустила голову и произнесла еле слышно:
- Илли... папа умер... - Нет! Нет! НЕТ!!!
- Скажи, что это не правда?!! Скажи, что ты врешь?!! - Умоляла я ее сквозь слезы. - Чего ты молчишь, скажи!!! - Она продолжала молчать, а по ее щекам стекали слезы. - Это все ты! - Не понимая, что говорю, стала я кидать в нее обвинения. - Это ты предала его любовь и этим его убила!!! Зачем ты вообще согласилась быть с ним, если не испытывала к нему ответные чувства!!!
- Я его любила Илл, видит Создатель, любила! И.. - ее голос сорвался на рыдание... - до сих пор люблю... - так мы долго еще сидели и оплакивали: она - своего любимого. Я - отца... нет, не так папу, его, родного... Как жаль, что я слишком поздно поняла, что он всегда был для меня папой, именно им и не кем другим. А отец, за этим словом, я просто прятала свою любовь к нему.
Она еще долго оправдывалась, пытаясь доказать мне, как она нас обоих любит. Я молчала, не подтверждая, что верю, но и, не отрицая. А потом, мы как-то случайно перешли на воспоминания. Старые, совсем размытые, но такие дорогие...
Мама уже собиралась уходить, когда я задала вопрос:
- А когда похороны? - Пытаясь прикинуть, смогу ли я к этому времени подняться самостоятельно с кровати.
- Они... - ее голос задрожал, - они уже прошли... вчера. Ты пробыла на грани три долгих дня, Илл... и еще пять дней провалялась в бессознательном состоянии. Я бы приехала раньше, но нужно было похоронить Дерина... - тут она в порыве схватила меня за руку:
- Я чуть с ума не сошла, когда узнала, что и ты при смерти, думала, что потеряла вас обоих! Но Создатель смилостивился и не забрал тебя у меня. - Тут она вновь заплакала. А я, сдерживая слезы, прошептала:
- Не надо, не плачь, мама... - Последнее слово далось легко, словно только того и ждало, чтобы сорваться с непослушных губ. До этого я старалась ее вообще никак не называть, словно она мне никто, чужой человек.
Когда уже была ночь, и не одно живое существо не могло услышать, я прошептала: