Аннотация: "Он часто звал вас, - говорила она, - а потом, вспомнив, что вас нет в доме, долго сидел в вашей комнате..."
Глава 10
Это неправильно будет сказать, что я забыла. Нет. Просто каждый день я гнала от себя мысли о его смерти. И, мне стало казаться, что он все еще жив. Так было легче думать, ни так больно. Я успокаивала себя этой мыслью и, в конечном итоге - поверила в свою же ложь. Даже теперь, когда коляска подкатила к дому, и я зашла в старое, запущенное жилище, где еще витал едва уловимый аромат шипра - я продолжала верить.
Я долго не решалась подняться наверх. Но затем, стремглав бросившись по лестнице. И все же мне не хватило сил, чтобы сразу войти - я остановилась возле третей двери и просто долго стояла возле нее, а в голове настойчиво билась мысль "Не входи, Илл, не надо..."
Рука дрожала, когда я все же, решилась и, нажав на ручку, толкнула дверь.
Все было так же, как и раньше. На большом письменном столе неровной стопкой лежали бумаги, стояла пара свечей. Там же находилась и початая бутылка коньяка, а рядом с ней стояла рюмка. Не понимая, что делаю, я бросилась к столу и, схватив ненавистную бутылку, с криком, разбила ее об стену, туда же полетела и рюмка.
- Иллистин... - Голос госпожи Сатины привел меня в себя. Она стояла в дверях и взирала на меня. Впервые вместо обычного холода, призрения в ее глазах я видела страх пополам с жалостью.
- Прошу меня простить... - прошептала я и отвернулась. - Я не... знаю, что на меня нашло. - Горло сдавило, и я замолчала. По щекам текли слезы и, чтобы я не делала, у меня не получалось их остановить.
- Вы, наверное, захотите заночевать в этом доме... - после долгого молчания произнесла она. - Все-таки давно не были...
- Нет. - Замотала я головой. И обернувшись произнесла - Прошу вас, уедемте от сюда... прошу!
- Но господин ректор не упоминал о расходах на гостиницу.
- Прошу вас...- повторила я и еле слышно добавила. - Я не хочу здесь оставаться...
Пара минут тишины... бессмысленно было надеяться, что она меня поймет, глупо верить... Но... я не могу здесь оставаться - это причиняет боль... Все же... в душе еще живет надежда... безумная, глупая... и Создатель! Я не хочу ее убивать. Но это место... этот дом он разрушает... ее, причиняет боль...
Всего одна ночь... нужно побыть здесь всего одну ночь. Интересно, а кто-нибудь еще останется в этом доме? Или предпочтут переночевать где-нибудь в другом месте? Всего одна ночь...
- Вы хотите уехать сейчас или желаете еще немного здесь побыть? - Ее слова нарушили мои размышления.
- Что?
Она повторила, на тонких губах, играла ободряющая улыбка.
- Я... хотела бы еще немного здесь побыть... - запнувшись, пробормотала я.
- Думаю, часа вам хватит?
Я кивнула и произнесла:
- Спасибо...
Она ничего не сказала, лишь грустно улыбнулась мне в ответ и вышла...
Дом, казался непривычно огромным, в нем не было ни прежнего уюта, ни щемящего сердце тепла, он даже не казался просто запущенным, как это было раньше. Слишком тихий, пустой, мертвый... Других слов не найти. Дом умер вместе с его хозяином: разбежались последние слуги, побросав свои неоконченные дела и расхватав мало-мальски ценную утварь, покосилась то ли от сырости, то ли от старости мебель... пара картин на стене, что не представляли ценности и, потому оставшиеся после набега слуг, и те казались какими-то тусклыми.
Пара пролетов, толкнула дверь, вошла. Повеяло затхлостью, табаком и ненавистным запахом алкоголя. Моя комната совсем не походила теперь на ту, из воспоминаний... Бордовое пятно, по всей видимости, от вина на белом Тагирском ковре, тут же валялось пара бутылок. Пепел на маленьком прикроватном столики и прожженное сигаретой в некоторых местах одеяло на кровати. Взгляд выцепил из кучи игрушек, стоящих в углу, совсем новые. Подошла, присела на корточки и долго просто рассматривала, не решаясь коснуться. Мне всегда нравились мягкие игрушки. Но сейчас... я бы отдала все на свете за возможность увидеть папу. Прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься. Взяла из кучи игрушек маленькую старенькую, но самую любимую - пушистого некогда белого, а теперь серого щенка.
- Почти все время ваш отец проводил именно в этой комнате, госпожа. - Раздался скрипучий голос из-за спины. - Он все не мог себе простить, что...
Обернулась.
- Няня?
Как оказалось, ни все слуги покинули дом. Терпеливо дожидалась молодой хозяйки старая Нагира. Злобная и вредная старуха, бывшая няней еще у моего отца, оказалась, на порядок преданней остальных слуг. Узнав, что ее господин погиб, она не покинула дом, а по мере сил стала выполнять обязанности экономки. Глядя теперь в испещренное морщинами лицо вампирки, мне не верилось, что некогда, до дрожи в ногах, я боялась эту женщину. Мне никогда раньше и мысли не могло прийти, что увижу в ее белесых глазах столько боли. Нагира любила моего отца, как своего сына и, по мере сил пыталась поддерживать его в трудное для него время. Она осталась с ним, даже когда в угаре он обещал убить ее, когда приказал ей выметаться вон. Она осталась, хотя ей было куда идти. И пусть эта женщина всю жизнь ненавидела меня. Сейчас мы обе сидели на кухни за столом и вместе переживали наше горе. И я была ей благодарна за то, что она не отвернулась от моего отца ни тогда, ни сейчас.
Нагира много рассказала мне о жизни папы, но еще больше она умолчала. Мне кажется, что эта женщина хотела, чтобы в моей памяти он остался, лишь любящем отцом. "Он часто звал вас, - говорила она, - а потом, вспомнив, что вас нет в доме, долго сидел в вашей комнате..." "Иллистин, он очень вас любил... - продолжала она, чуть погодя, в возникшей тишине. - И отослал вас от себя, потому что не хотел, чтобы вы видели его таким. Не хотел, чтобы в вашей памяти он остался чудовищем... Он боялся, что вы разочаруетесь в нем, перестанете любить. Именно поэтому вас отправили в академию... Лишь поэтому..." - Она все говорила, говорила, словно пытаясь меня убедить и лишь когда я, перебив ее, произнесла:
- Я знаю... - она успокоилась и, слабо улыбнулась.
- Ты осталось все такой же любящей дочерью... - Тихо произнесла тогда Нагира и надолго замолчала.
Уезжая из дома, я оглянулась на прощания, понимая, что еще не скоро захочу сюда вернуться. Если вообще захочу.
Осталось самое тяжелое - наконец-то взглянуть в глаза правде и... попрощаться...
Я никогда не была на кладбище. И, теперь, шагая за Нагирой по каменной дорожке, мне становилось жутко. Всюду надгробные плиты, венки... старые могилы, новые... Последние бросались в глаза больше всего. Их было много, и на плитах были выгравированы портреты совсем молодых людей.
- Война... - покачав головой, произнесла Нагира, поймав мой взгляд. - Ну, вот мы и пришли.
Мы остановились возле огражденной серебристой оградкой могилы. Вопреки сложившимся традициям, отца похоронили ни на семейном кладбище. Его семья, словно таким образом, пыталась подчеркнуть, что они не простили ему женитьбы на вампирке. Нагира же, объяснила по-другому: им слишком поздно сообщили о его смерти. Как было на самом деле - я не знала, да и, если честно, меня сейчас это мало волновало.
Где-то вдалеке зазвучала музыка. Тихая, плачущая мелодия, заставляла сжиматься сердце - сегодня ни одна я прощалась с близким мне человеком.
Положив цветы, - две темно-красных розы - что я сжимала до этого в руке, на могилу, произнесла:
- Ну, вот я и пришла к тебе, папа.
С кладбища мы ушли где-то через час. И то, это скорее Нагира утащила меня оттуда, нежели, я ушла по собственной воле. По правде говоря, я слабо помню, что я говорила, что делала. Четко запомнилась, что я шептала, как я его люблю. И как, казалось бы, уже выплаканные слезы, струились по щекам. Помню, как всплеснула руками госпожа Сатина, всерьез перепугавшись за мое самочувствие. Как меня куда-то везли, а затем уговаривали выпить что-то, после чего, потеряв терпение, влили мне это насильно. Помню, как обожгло горло, как я закашлялась, но в меня продолжали вливать эту жидкость. Помню, как ругалась Сатина, обещая устроить господину ректору веселую жизнь, за такие выходные.
Открыла глаза я, когда солнце уже было высоко в небе. Совершено девичья комната, отделанная в светлых тонах, предстала перед моими глазами. На нежно бежевых стенах висели картины - яркие, солнечные пейзажи в тонких деревянных рамках. На окнах висели элегантные сатиновые шторы с ламбрекеном и воланами, золотистого оттенка. Угловой шкаф из ореха, был доверху забит книгами. Все их корешки были в одной цветовой гамме и, казалось, что они служат, скорее декором, нежели их действительно кто-то читает. На полу лежал ковер нежно персикового оттенка, приятный не только на вид, но и на ощупь. В чем я смогла легко убедиться, спустив ноги с кровати. Тот факт, что я нахожусь в незнакомой комнате, признаться, слегка меня напугал. Но тут же в голову пришла мысль, что я, собственно, никому не нужна. Значит, и красть меня было бы глупо. Обрывочные воспоминания подтвердили мои умозаключения. Похоже, я находилась в доме госпожи Сатины. Или же, у кого-то из ее друзей. "Сейчас и выясним." - подумала я, за не имением других вещей, накинув халат, что, похоже был специально приготовлен для меня. Во всяком случае, пришелся он в пору.
Стоило мне шагнуть к двери, как та распахнулась и передо мной предстала бледная, как полотно госпожа Сатина.
- О, Иллистн, вы уже встали?! - Было не понятно, чего больше в ее голосе страха или радости.
- Доброе утро. - Пролепетала я. - Что-то случилось?
- Да как сказать. - Задумчиво произнесла она и, войдя в дверь, плотно прикрыла ее за собой.
Уж не знаю чего надумала себе госпожа Сатина, после того как я пришла с кладбища. Но, похоже, испугалась она сильно. Говоря это, она от чего-то, оправдывалась и все время повторяла, что "краше в гроб ложат" и что, "меня сильно трясло". Я, признаться, не понимала ее перемен по отношению ко мне. Еще недавно она меня презирала. А, сейчас переживает. Что заставило ее изменить мнение, мне было совершенно непонятно. Но и спрашивать об этом мне, нитолько ее ни хотелось, но и времени на это не было.
Оказывается, что дом, где мы сейчас находились, принадлежал одной моей близкой родственнице. Кому - госпожа Сатина упоминаться не стала. И предложила представить, как та "обрадуется" если найдет меня здесь. Мне даже не нужно было воображать. Отношение родственников ко мне, каждый раз демонстрировал мой дядя. И я понимала, что теплого приема ждать не придется.
Поэтому, секретарь ректора предложила выбираться отсюда как можно быстрей. Что мы, собственно, и сделали.
Время близилось к обеду, когда мы, наконец, остановились позавтракать в уличном кафе. Посетителей было мало и в большинстве своем это были люди. На нас почти никто не обращал внимания. Лишь пара демонов проводила нас от двери до столиков недовольными взглядами, но встретив взгляд госпожи Сатины, досадливо отвернулась.
- Одного я не пойму. - Аккуратно нарезая яичницу на ломтики, произнесла я. - Почему нас впустили в тот дом?
- Честь семьи. Ни один Ньери не откажет своим родственникам в помощи. Даже самым заблудшим. - Произнесла госпожа Сатина. После того, как мы уехали из дома, она вновь стала холодной и надменной.
- Как-то в это слабо верится. - Скептически произнесла я и отправила в рот кусочек яичницы. Она оказалось пересоленой, но, голод, как говорится не тетка...
- Отчего же?
- Если бы это действительно было так, то нам бы не пришлось спасаться бегством. - покачала я головой. - Так в чем же дело? Может, - начала я, смотря ей в лицо, - дело в том, что вы тоже из семьи Ньери? - Она прикусила губу и тут же вновь надела маску безразличия, но этого мне было достаточно. "Угадала, - грустно улыбнувшись, подумала я."
- А ты... не так уж и безнадежна Илл. - Хмыкнув, произнесла она. Вот, только во взгляде сквозила злость. Вопрос только на кого? На меня или на саму себя... - Во всяком случае, логические цепочки связывать умеешь. Думаю, на правах родственницы, я буду называть тебя на "ты". Раз уж ты все равно узнала. Как ты это находишь?
Я пожала плечами - в конце концов, какая разница - и с отвращением взглянула на яичницу. Аппетит пропал, как его не было, а тарелка была почти полной.
- Вот и я так думаю. - Улыбнулась она и тут же прикрикнула:
- Ешь быстрей, а ни ковыряй в тарелке! Нам еще до вечера нужно успеть в академию.