Строго говоря, даже и не сценарий, а, скорее, описание фильма.
Поскольку у этого фильма никогда не было сценария и снимался он, как я сейчас уже понимаю, самым авангардным способом - собрались и решили сотворить шедевр. Радостно хохоча, на ходу выдумывали ход событий и трюки, и тут же снимали. Допускаю, что в начале 20-го века именно так и создавали свои бессмертные творения некоторые всемирно знаменитые режиссеры (во всяком случае, просмотр ранних фильмов Бунюэля у меня, во взрослом уже состоянии, вызвал именно такое ощущение). У нас таких намерений не было, и о мировой славе мы не только не грезили - нам даже самая мысль об этом не приходила в голову. Стоял месяц май, погода радовала, до конца учебного года оставалось несколько дней... плюс ко всей этой благодати в подарок нам достался "пустой урок". То есть та самая ситуация, когда домой еще не уйдешь, а в здании школы лучше не "светиться" - и погода тому весьма благоприятствует.
И, как знак судьбы можно расценивать то, что именно в этот день я тайком принес из дома кинокамеру. Старенький 8-мм "Кварц-М" казался тогда чудом техники - он и сейчас, по прошествии сорока трёх лет, красивый: компактный корпус с элегантными обводами, сочетающими в себе стремительность и плавность, заводной ключ, убирающийся в паз на корпусе, переливающиеся сферы экспонометра и необыкновенно удобно сидящая в руке пистолетная рукоятка. Совершенно не смущало и даже казалось вполне нормальным и то, что плёнка двухдорожечная и её надо переворачивать, и то, что завода хватает ненадолго и после съёмки каждого пятнадцатисекундного сюжета камеру надо заводить, как детскую игрушку. А если добавить несколько режимов скорости съемки, что позволяло добиваться некоторых эффектов - можно себе представить, какой серьезный инструмент оказался у нас в руках!
Многими авторами описано (кем уважительно, кем с иронией), как серьезно относятся мужчины к Настоящему Делу. И мы, пятнадцати-шестнадцатилетние подростки, отнеслись к внезапно возникшей идее столь же обстоятельно: первым делом ускользнули от одноклассниц (не помню, кажется, они тогда обиделись), собрались кучкой за кустами в пришкольном садике и начали продуцировать идеи. И, как только наметилось начало сюжета, приступили к съемке:
Школьное крыльцо.
Старинное, дореволюционной работы, подпираемое металлическими столбами, с литыми завитушками. Сейчас вход в школу уже не отсюда, но крыльцо осталось и, проезжая мимо школы, вдруг боковым зрением увидишь его - и непременно ёкнет, не останешься равнодушным, дрогнет внутри.
На крыльце никого нет
(что, в общем, странно - там всегда кто-то торчит: прогульщики, курильщики, бабушки, встречающие младшеклассников... в этот раз почти никого не было, а двух сачкующих пионеров мы деликатно с крыльца попросили).
Из воздуха на счёт "раз" на крыльце возникает Володя Фёдоров. С хитрым видом и чуть горделиво осматривается и, ухмыльнувшись, закладывает четыре пальца в рот и поводит всей этой конструкцией вправо-влево.
Вероятно, свистит. Запись звука в камере не предусмотрена, а потому коллективно решено съемку вести в таком режиме, чтобы действие на экране напоминало старое немое кино, тем более что плёнка чёрно-белая - цветной в магазинах не найти.
Словно в ответ на свист, прямо из воздуха возникает подавляющее большинство мужской половины класса. Оживленно совещаются, суетятся, делают различные предлагающие и настаивающие жесты. Нажестикулировавшись всласть, срываются с крыльца и, в темпе старых фильмов семеня ногами, быстро-быстро раскачиваясь в поперечном направлении, мелькая локтями, бегут в направлении заднего двора.
О, задний двор! Любимейшая часть школы! Думаю, он значил для нас больше, чем пресловутая "камчатка" - если кто помнит, что это такое, мы о ней неоднократно читали, но у нас её, кажется, уже не было. Зато сколько хорошего связано с задним двором! Чего стоит один только футбол - в любое время года, по переменам, во время "пустых уроков", на "физ-ре" и уже после занятий!Изредка - разбитые стекла, часто - порванные в пылу футбольных баталий форменные брюки, какая грандиозная отмазка, если никак не хочется на какой-то определенный урок или на контрольную. Конечно, было, уличали нас прилюдно отдельные активистки, но чаще порванные (причем всегда - аккуратно по шву) брюки нас спасали. А неиспользуемое крыльцо сбоку здания, на пути к заднему двору - это же главное место, где в теплое время года в перемены собираются почти все, не только покурить, чтоб не гоняли, но и пообщаться, послушать новости, пошутить...Фактически, школьный Гайд-Парк!
Боковое крыльцо. Так же внезапно из воздуха возникает Володя и закуривает. Следом так же внезапно возникают ещё двое, затем ещё... Вот уже все развёрнуты в линию и неторопливо, с чувством закуривают. На лицах - видимое наслаждение, переходящее местами в чувство законной гордости. Картина покоя, подобно тому, как в фильмах о войне - красивое беспечное утро, последние минуты мира. Внезапно на лицах проявляется тревога. Из-за угла, как чёртик из коробочки, выскакивает маленький, но очччень сердитый Лёня Медведев. Кажется, в руках у него кусок доски или что-то похожее. Лёня размахивает этой фигнёй и, по мере приближения к камере, ослепляет зрителя потоком яркой бранной мимики.
Почему он ругается, остается загадкой. Может сам факт курения для него возмутителен? Этим вопросом никто не задавался. Лёнька у нас грозный и суровый, всегда готовый вступить в схватку. За эту перманентную готовностьнад ним подшучивают, иногда обидно, но всёже относятся к нему вполне дружелюбно. Поэтому появление разгневанного Леньки тоже воспринимается всеми, ну, если не как должное, то уж точно, как вполне ожидаемое.
Метеором промчавшись мимо камеры, Лёнька врывается в ряды курильщиков и обращает их в бегство. Курильщики, невзирая на все различия в характерах и мировоззрениях, ведут себя сплочённо и дружными рядами покидают поле боя. Добежав до основного крыльца (кстати, там уже полно народу), дружный коллектив курильщиков скрывается внутри и, похоже, крепко держит дверную ручку.
Лёнька отчаянно дёргает дверь, и с третьей попытки распахивает её, выдернув вместе с дверью Николая. Тот вступает в рукопашную и обращает Лёньку в бегство, в направлении пришкольного садика. Садик невелик, и потому погоня непродолжительна - Лёньку загнали между кустами сирени и оградой. Непостижимым образом Лёнька выворачивается и Николя оказывается задвинутым в кусты. Ох, отольются ему сейчас все шуточки в Лёнькин адрес. Прочих участников событий в кадре почему-то нет и Лёнька радостно молотит Николая всем, чем удается достать. Наконец набегают все прочие курильщики и кучей наваливаются на Лёньку. Он тут же выныривает из-под кучи-малы, как будто выдернутый на буксире и пускается наутёк. Курильщики устремляются за ним.
Совершенно не помню, изобретали ли мы для этой сцены какой-то трюк, или же все так удачно получилось само. В одном уверен - буксира у нас не было!
Из сирени появляется избитый Николя. Идет с трудом, держась за забор, язык вывален, голова трясётся; через несколько шагов валится в следующий куст. Только ветка всколыхнулась, да ноги судорожно дёрнулись где-то у земли.
Снова возвращаются курильщики, преследуемые неугомонным Лёнькой (интересно, чем он их напугал?). Володя Фёдоров подхватывает из куста пришедшего в состояние полной аморфности Николая, взваливает на плечо, доносит до дерева - на дереве уже кто-то сидит - и подаёт Николая наверх. Его быстро затаскивают и переваливают через ветку.
Оставшиеся курильщики тоже поспешно взбираются на дерево, на безопасное расстояние от поверхности.
Народный мститель не успокаивается. Мало ли, что они все по деревьям - что он, решения не найдет?! На лице у Лёньки - радостный оскал: в трёх метрах от него из земли торчит здоровенный пень, сантиметров двадцати пяти в поперечнике и где-то метр тридцать высотой. Лёнька подскакивает к пню (разница в росте у них небольшая) и вцепляется в его верхушку. Не слышен, но отчетливо виден задорный рык, пень выскакивает из земли, являя метровые корни, и начинает движение по дуге, увлекая Лёньку за собой.
Как только родилась идея этой сцены, мы все дружно взялись корчевать этот пень (вот дураки, заснять процесс надо было!). До этого дня он там стоял долгие годы и был насквозь привычной частью пейзажа. И десяти минут не прошло, как раскачанный безжалостными подростками пень хрупнул и поддался. Появление из земли огромных корней повергло нас в радостное изумление и восторженных( и не всегда приличных) реплик прозвучало без счёта. А выкорчевав, мы этот пень тут же аккуратнейшим образом посадили обратно и тщательно утоптали землю, чтобы не отличалась от окружающего грунта, уже лет пять не копанного.
Лёнька раскручивает пень, как будто хочет вывести его на орбиту, ухитряясь при этом посматривать на сидящих по веткам, словно прицеливаясь. Всё тщетно - через полтора оборота уже пень выводит Лёньку из равновесия, и они расстаются. Пень, кувыркаясь и подпрыгивая, как будто он из пенопласта, улетает метра на три в сторону школы, а незадачливый (или неудачливый?) метатель, лишившись снаряда, отправляется в противоположном направлении и, прокатившись по утоптанной пыльной земле, начинает биться в красивых конвульсиях. Иногда он закидывает голову так далеко назад, что кажется, ударяет себя затылком между лопаток. Пора уже перестать и застыть, но Лёня вошёл в раж и с удовольствием колбасится. В кадре мелькает левая рука оператора, сигнализирующая "Замер, блин, всё!!!". Лёня послушно застывает в каталептической позе.
Камера панорамирует угнездившихся на ветвях курильщиков. Все здесь - Володя Фёдоров, Николай Гаманюк, самые рослые и спортивные Юра Яшечкин и Роман Дорофеев, Олег Рудиков, вечные антиподы Добрый Молодец Коженя и худенький кудрявый Кулёк и все остальные. На лицах растерянность: куда повернёт сюжет? дальше-то как жить? Что-то непременно должно произойти. И происходит: камера смотрит сверху вниз на землю, в кадре возникает сигарета, медленно и плавно удаляется в направлении земли и, достигнув её, подпрыгивает, откатывается и замирает.
Не могу сказать, что мои одноклассники тогда без курева жить не могли. Но случайно обретённая сигарета представлялась вещью совсем не лишней. Здесь же предполагалось, что это почти дар небес. Ну, что ж... Why not?
На лицах курильщиков расцветает гамма чувств - от прагматического интереса до внезапного обретения смысла бытия включительно. Все подаются вперед и спрыгивают с ветвей, медленно и плавно опускаясь на землю. Уже на твердой поверхности скорость снова становится а ля немое кино. Вокруг дарованной свыше сигареты разворачивается возня, переходящая в схватку в партере. Над всем этим безобразием возвышается Роман Дорофеев, который согнулся буквой "Г" и запустил обе руки в кучу-малу. Он всерьез рассчитывает что-то там отыскать. Внезапно, смирно лежавший всё это время на заднем плане, Лёня Медведев возвращается к жизни и принимает активнейшее участие в событиях. Вскочив с земли каким-то нечеловеческим движением, он в два шага подскакивает к борющимся за обладание сигаретой, ныряет под них и тут же выскакивает обратно.
В руке у Лёньки - похищенная сигарета. Во гад! Весь коллектив устремляется в погоню.
В это время смирно висевший на ветке Николай плавно соскальзывает с ветки и неторопливо приземляется. Но не успевает он утвердиться на ногах, как возвращающийся Лёня мечет в него сигарету, как гарпун. Николай валится навзничь и земля вздрагивает (на самом деле, конечно, тряхнули камеру).
Сейчас уже невспомнить, но, судя по всему, именно из-за воздействия столь нестандартного поражающего фактора мы, в дальнейшем, и нарекли свой фильм "Жертва курения".
Трагический финал. Шесть человек несут на своих плечах Николая. Руки у него сложены на груди. Несут ботинками к камере. На лицах - фальшивая скорбь. Возглавляет процессию бредущий на четвереньках "убивец". Сбоку от него субтильный Дима Кульков несёт, как дубину, тот самый "метательный пень".
Холмик в садике.
Этот холмик - отдельная песня: когда-то там был неработающий фонтан, во всяком случае, на нашей памяти он не работал. Потом, вероятно, решили, что и ремонтировать нечего, проще убрать. А проще, чем разломать, оказалось зарыть. Точнее, засыпать. Поэтому, хотя в кадре видимая часть этой насыпи действительно напоминает могильный холм (снимали сбоку и снизу), для нормального человека с высоты среднего роста холмик выглядел так, словно здесь зарыли таблетку трёх метров в диаметре. Сейчас, кажется, этой насыпи уже нет.
Лёня, стоя на четвереньках, убивается у холмика. Позади него, развернувшись полуокружностью, промакивают глаза платочками курильщики. В холмик воткнут кривоватый крестик, кое-как связанный из веточек. Финал омрачён инцидентом: из-за кадра выскакивает Юра Яшечкин (он в ту весну обрил голову наголо и был похож на молодого Маяковского) и могучим футбольным посылом в ягодицы повергает Лёньку на холмик.
КОНЕЦ ФИЛЬМА
Титры не предусмотрены. Мы друг друга помним и всегда узнаем.
Гомерический хохот. За ним не замечаешь, как стих треск кинопроектора.
Кинопроектор - еще одно прочно забытое чудо техники. Протаскивающий сквозь себя пленку с жутким треском и при малейшей возможности безжалостно ее рвущий и жующий, так что приходится потом вооружаться монтажным прессом (помнит кто-нибудь, что это?) и склеиватьее, стараясь потерять как можно меньше кадров.
Стороннему человеку это, скорее всего, не покажется смешным. Но в этом фильме мы - узнаваемые и понятные друг другу. Мы друг друга до сих пор, видимо, подсознательно такими воспринимаем, невзирая на заметные перемены в облике и в статусе.
Когда мы просмотрели этот фильм, собравшись на десятилетие школьного выпуска, реакция была даже более яркая, чем при первом просмотре - и несколько раз пересматривали на бис. А потом фильм пропал - отдали кому-то перевести его в видеоформат, да сам умелец вместе с фильмом и делся куда-то. Когда мы, в очередной раз встречаясь,не смогли посмотреть свой фильм, Володя Фёдоровпредложил мне, какодному из авторов,если нет фильма - то, быть может, стоит попробовать рассказать о нём, написать, какой он был. Я сел и написал.
И подарил один из двух экземпляров Володе.
Самое удивительное, что через неделю после этого давно и, казалось бы,навсегда утраченный фильм нашелся.