Аннотация: Молодой парень, лет примерно двадцати, брёл по заросшей зеленью местности. Где он находился, юноша лишь предполагал, теоретически, поскольку всё, что он знал, так это что его цель находится именно в той стороне...
Молодой парень, лет примерно двадцати, брёл по заросшей зеленью местности. Где он находился, юноша лишь предполагал, теоретически, поскольку всё, что он знал, так это что его цель находится именно в той стороне. За спиной болтался автомат "АКСУ", а в рюкзаке был запасной рожок с патронами, немного весьма вкусной еды, драгоценная водка, которая может стать отличным товаром, да немного всякого добра: вроде зажигалок, старых фотографий, различных деталей для различных предметов. Одет парень был весьма незамысловато, обычная лёгкая куртка, вероятно, ещё тех времён, когда лес подчинялся человеку, синие обычные джинсы, кроссовки белые, но запыленные.
Артём, так звали молодого человека, был бродягой, в том смысле, который употребляется нынче в современном мире. Сейчас этот парень спешил, его целью было записаться в ряды "Армии Возрождения", но всё что он знал, это что один из лагерей этой военизированной группы находится где-то в той стороне компаса, по которой он движется. Выглядел юноша не слишком примечательно, хотя в современном мире мало кто выделяется из толпы. Тёмные волосы, отпущенные чуть ниже плеч, изумрудного цвета проницательные глаза, густые брови, которые он хмурил всяческий раз, когда спотыкался на дороге.
Катастрофа очень многих выбила из колеи и ещё больших выбила из жизни. Случилось это лет шесть назад, может семь, Артём тогда малой был, тринадцать лет, мотался потом с группами людей в лагерях бродяг, потихоньку привыкал к новой жизни, приноровился оружием владеть. Только всё это до сих пор кажется нереальным, всё это настолько мерзко, страшно, интересно и безумно, что хочется иногда закрыть глаза и больше их никогда не открывать и ничего не чувствовать. Умереть другими словами, только без боли.
Артём, которого в среде бродяг прозвали при всей иронии Команч. Почему по иронии? Потому что слово это означает "враг". Так вот Команч этот, неоднократно в свои ранние двадцать лет ходил в рейды с группами, ничего такого, но после каждой ходки, группа отказывалась идти в рейд с Артёмом. Не то чтобы парень был на редкость невезучий, али зверь, какой в обличи людском, всё гораздо проще, прозаичнее.
Команч тем не нравился людям, что был довольно нелюдим, во время перерывов в стороне сидел, молчал, отдельный костерок себе устраивал, иногда бормотал чего не попадя. Люди к нему с душой, если у кого она в этом мире осталась, а он шугается, будто боится. Иногда говорили, что он на волчонка похож, и прозвище по сути надо было бы дать ему другое, да нет прижился "враг" Команч, так и бродит с тех пор в одиночку. Когда мыслишки о смерти стали чаще посещать голову, парень решил податься в серьёзную военную организацию, чтоб мозги вправили, разузнал чего смог и двинул в путь.
Так вот Артём и идёт уже который день в нужном ему направлении и никого до сих пор ни встретил, так иногда домишки, да постройки заброшенные, обчищенные, оттуда он и таскает фотографии да детали разные. Не боится Команч слухов о том, что фотографии былых хозяев домов вред принесут в пути. Будто разграбление этих домов вреда приносит меньше.
Сегодня Артём впервые за долгий путь увидел, наконец, живого человека, и встреча эта была в его жизни судьбоносной.
***
Седовласый длинноволосый старик сидел на старой скамейке и смотрел на дом по другую сторону дороги. Он оперся руками о длинную палку, которая, вероятнее всего служила ему тростью, а голову удобно устроил на сложенных руках так, что если бы не явная печаль в глазах, то можно было бы решить, что старик задремал.
Дед дёрнулся в испуге, посмотрел на собеседника с прищуром да и проговорил старческим голосом.
- Здорово молодежь, здорово!
- Ты никак скучаешь? Чего случилось дед?
Артём как ни в чём не бывало уселся прямо на дороге, обхватил руками колени и уставился на собеседника.
- Не скучаю я сынок. Печально мне, грустно.
- А чего так?
- Вон дом через дорогу видишь?
Старик указал на здание тростью и кивнул как-то странно, неоднозначно. Артём шустро обернулся, затем вернул голову в исходное положение и кивнул.
- Так вот сынку, этот дом, мой. Он был моим ещё до катастрофы, я там жил и доживал свои годы, и катастрофу пережил, и жить продолжил как раньше, только с ружом уже. А ружо то это, отцовское, семейная реликвия, мать её перетак!
- Ну так, а дело-то в чём?
- Дело, дело, всё вам молодым неймётьси! Я ж те говорю, мой это дом! Мой! Я в нём жил...
-Ну и, чего ж дальше не живёшь?
- Не тарахти малой, ща всё дораскажу, язык то у меня медленно варочается, ты шо думаешь я те как в молодые годы тут бормотать буду?
- Простите дедушка, не буду больше перебивать.
- Ну тоды слухай дале. Жил я значит в доме, вон в этом вон. Да только пришли какие-то, постарше тебя-то будут, человек их шесть вродь. Ружо отцовское отняли, меня за шкирку из дому швырнули, только трость да немного еды взять и позволили. Сидю вот, который день, наверно уже второй, сижу и на дом мой смотрю. Мой!
- Плохо дело, а кто ж такие?
- А я почём знаю, как всякая шантрапа себя ныноче называеть? В чёрном все, в иголках как ежи, мать твою налево, тьфу!
Артём ещё раз посмотрел на дом, только сейчас он заметил, что в одной из комнат горит костёр, а ведь дед поди в доме костра не жег, он ведь жил как прежде, значит порядок в доме его был. Команч посмотрел на собеседника, глаза его смотрели на родное гнездо, а в глазах читались слёзы, и плакал бы дедушка, если б глаза эти старческие серые не высохли от прошедших лет, да от тяжелых времён.
- Дедушка, возьми ка вот водочки да еды побольше, вкусная!
Артём стал поспешно выгружать провизию из рюкзака, и почти всю её отдал старику, столько вкусного было, что и в руках старческих не умещалось.
- Спасибо тебе, спасибо.
- Это пустяки, а не знаешь ли ты, где "Армия Возрождения"?
Старик почесал затылок, отложил еду в сторонку, пробубнил чего-то, на небо посмотрел, да и заявил.
- Дык, правильно идёшь малой! К рассвету на месте буишь!
- Ох, спасибо дедушка, выручил ты меня, возьми ка ещё вот это...
Артём протянул старику пистолет из кобуры. При виде оружия дед словно бы и оживился.
- Это конечно не твоё отцовское ружьё, но тоже жить помогает.
Во взгляде старика резко всё изменилось, с такой надеждой посмотрел он на юношу, что тому даже больно стало и нехорошо как-то.
- Не ружо, конечно, сынок, но и то дело доброе. А помоги мне гадов этих из дому выжить? Помоги, отблагодарю, чем смогу, пожалуйста.
Команч посмотрел ещё раз на старика, хотел помочь, очень хотел, но боялся, честно боялся и за себя и за старика. Шутки с байкерами из "Черного рынка" никогда добром не заканчиваются.
- Извини, дедушка, не могу я, спешу очень. Рад бы помочь честное слово, но сам-то не торопись, давай я схожу куда надо и с подмогой приду?
Разгоревшийся было огонёк жизни в глазах, старика снова угас. Он опустил взгляд, крепко сжимая пистолет двумя руками, словно пытаясь его обнять.
- В ряды "Армии Возрождения" хочешь? Благое дело сынку. Подмога твоя, не подмога мне, проходили тут, отряд, у них благие цели, высокие, они за благодарность мою не подмогли, они за деньги подмогой будуть.....Иди сынку, спасибо тебе, иди добрый, оставь старика в печали, живи, коль можешь, а коли не можешь, не здесь погибай, иди, парень.
Так паршиво Артёму ещё никогда не было. Однако упрашивать себя дважды юноша не стал, он молча поднялся, похлопал старика по плечу и удалился прочь. Уходя, стал Команч убеждать себя в том, что согласись он помочь старику, и сам бы умер и старика бы погубил, и не знал Артём, что произошло после того как он ушёл.
Дедушка взял водку, открутил крышку бутылки и выпил, затем вынул обойму из пистолета, стал выстёгивать пули, оставил только шесть.
- Придётся, значить, самому....
Не говоря больше ничего, дедушка поднялся, одной рукой опираясь на трость, другую он держал за спиной, сжимая в ней пистолет. Старик гордо зашагал в свой дом, он шаркал и спотыкался, переходя дорогу, и эти минуты были самыми длинными в его жизни, но шагал и не останавливался.
Отворив дверь, дедушка шагнул внутрь, он слышал, как трещит костёр в комнате, где он спал, понимал, что сидят они там, пьют, курят, смеются.... Молодые, в этом нет постыдного. Как можно тише старик прошёл к комнате, он знал, что если его не заметят, он может успеть убить их всех, хотел сделать всё как можно быстрее и тише, а потом уж как-нибудь, вот только увидел он то, что заставило его сердце сжаться от боли.
Всё было, как он и предполагал, пили, шутили, не обращали ни на кого внимания, не видели его в дверном проёме, но держали в своих поганых руках старый фотоальбом, передавали его по кругу, ржали над каждой фотографией и по очереди бросали эти фотографии в огонь. Вот старик видит, как фотография его жены сгорела так быстро, так безжалостно, что он даже запомнить напоследок не успел выражение её лица на этой фотографии. Вот внучка с мужем, тоже отправились в пламя, а ведь они в катастрофе не выжили, и эти фотографии единственное, что у него осталось. Вот и фотография сына, когда тот служит в армии, а эти поди и не служили никогда.
Как же хотел старик заплакать, но плакать он больше в этой жизни не мог. Сдавленный звук, лишь отдалённо напоминающий плач, он изо всех сил старается выдавить из себя слёзы, но не может, высохли давно глаза. Он опустился на пол, опираясь спиной о дверной проём, но держал пистолет сзади, не показывая его.
- Хлопцы, бросьте, хватить, ради всего святого, хватить! Это ж моё, моя память, мои детки! Хлопцы, хватить, дурно мне, больно, прекратите, хватить, прошу! Сына фото сожгли, внучки сожгли, бесы проклятие, хватить! Хватить!
На мгновение повисло в комнате молчание, шестеро бандитов переглянулись и дружно заржали, раскрыли фотоальбом на середине и бросили его в огонь.
Старик заплакал, это были самые горькие слёзы старости и боли, отчаяния и сожаления, чего-то неподвластного описанию.
- За что, хлопцы?
Вместо ответа только смех, бесовский смех, а в глазах сгорающие фотографии. Старик поднялся, едва не потеряв сознания. Это вызвало ещё больший смех, но потом, все они снова внезапно утихли.
Дед больше не плакал, слёзы застыли в его глазах, сквозь них виден был только гнев, его трясло от ярости, и даже голова стала слегка покачиваться, от решительного действия его отделял лишь миг. Старик что было скорости выдернул резко руку из-за спины, направляя пистолет в одного из бандитов.....
К несчастью, они угадали это раньше. Несколько пуль обожгли старческую грудь, он упал на колени, качнулся вперёд и остался лежать на полу мертвым с зажатым в руке пистолетом. А его уже теперь мертвый взгляд застыл на костре, в котором сгорал фотоальбом.
***
Команч возвращался ни с чем. Его с радостью хотели принять, но он предложил сначала помочь старику, которого встретил по дороге. Те отмахнулись, мол, мало ли таких стариков, а ты нам нужен новобранец.
В общем, вступать в ряды "Армии Возрождения" бродяга отказался, поговорил с другими бродягами, обитавшими временно в безопасном месте, никто не согласен ему помочь. Один правда подслушивал упорно, но не вызывал доверия, куртка на нём была тоже черная, байкерская, хотя и не очень-то он на байкера похож.
Артём решил помочь самостоятельно, авось чего и выйдет. И вот он брёл к уже знакомому месту, но скамейка была пуста, там лежали продукты и початая бутылка водки.
- Дедушка, ау!
Но о старике ни слуху ни духу. Артём пожал плечами и направился в сторону дома, парень был столь беспечен, что не заметил слежки за собой, но не это было его главной проблемой.
- Стой, куда прёшь? Чего тебе надо?
- Я тут старика одного ищу, не видели, куда он делся?
Бородатый, здоровый мужик преградивший дорогу юноше хохотнул коротко в пышные усы и ответил басистым голосом.
- В комнате твой старик.
Артём прошёл в дом, он отметил, что бандитов шестеро, двое стоят на лестнице на второй этаж, один держит вход в комнату прямо, один стоит в дверях, ещё один в комнате слева, туда ,куда ему и надо, а вот последнего слышно, но не видно.
Очень много сил приложил Команч, чтобы не скинуть автомат с плеча и не поубивать там всех когда увидел бездыханное тело старика. Парень старательно сдерживал эмоции, подошёл очень близко к трупу.
- Это мой пистолет, можно я заберу?
- Бери, - отозвался тот, что стоял в комнате, худой, поросший щетиной, с птичьим выражением лица.
Артём присел на корточки рядом с телом, разжал пальцы, что далось нелегко, и отстегнул обойму. По количеству патронов понял, что бандитов и в самом деле шестеро, а затем он увидел потухшее уже кострище, в котором не догорела какая-то книга.
- А можно я посмотрю?
Тот, у которого птичий взгляд, усмехнулся широко так, что захотелось врезать ему монтировкой по зубам.
- Смотри.
Команч посмотрел, выдохнул шумно, поцокал языком.
- Ну чего? Доволен? Теперь проваливай.
Не говоря ни слова, парень быстро навёл дуло пистолета на собеседника и нажал один раз на курок. Струя крови потекла по лбу наглеца, и тот упал лицом прямо в кострище. Резко выпрямившись, Команч юркнул к стене и, высунувшись, сделал ещё один выстрел. Всё это произошло так быстро, что тот кабан, который стоял в дверях, даже ещё повернуться не успел, а уже падал, опираясь о дверной проём с простреленной головой.
Бандиты опомнились, но их это не спасло, словно бы занимаясь этим каждый день, Команч, не прячась, вышел навстречу врагам, и три человека те, что стояли на лестнице и один, который держал вход в дверь, все они упали замертво с простреленными головами.
Последний оказался в комнате, которая была прямо, как заходишь в дом, он на корточках высунулся из стены и нажал на спуск, Команч тоже успел выпустить последнюю пулю. Промахнулся, а вот бандит попал, очередь прошила правый бок от живота до плеча.
Боль ударила как гром и молния, парень потерял концентрацию, а затем стал терять сознание. Время словно остановилось, всё поплыло, но из чувств были только боль и сожаление. Теперь этот гад убьёт его и он так и не сможет отомстить за того старика. Как ужасен и несовершенен этот мир.
Команч приготовился к смерти.
В дом вошел ещё один человек, он был с оружием наизготовку. "Витязь" громко ударил по ушам, и последний бандит упал замертво, незнакомец склонился над Артёмом, и тот успел отметить выразительные желтые глаза, прежде чем потерять сознание...
***
Очнулся Команч уже ночью. Он всё ещё был в доме этого старика, а парень, что спас его, был тем самым странным человеком, который его подслушивал. Резкая вонь привела в чувство, за окном что-то сильно полыхало.
- Что случилось? - спросил Артём.
- Бандиты горят за окном, старик похоронен у себя во дворе, - меланхолично отозвался незнакомец.
- А ты кто такой?
- Бродяга вроде тебя.
- И почему ты мне помог?
- Потому что так надо. Не все потеряли человеческие чувства, я сразу вошел в твоё положение, но ты и не подумал бы ко мне обратиться. Самостоятельно предлагать не стал, это вызвало бы ещё больше подозрения. Оказалось, что следить за тобой очень просто, ты ни разу меня не заметил.
Команч плохо понимал о чём идёт речь, он понял лишь, что этот человек спас его и что это тот самый тип, который не вызывал у него доверия. Правда, от его меланхоличного голоса клонило в сон.
- Спасибо. Меня Команч зовут... Скажи, как тебя зовут, старик бы хотел это знать.
Парень наконец повернулся от окна, за которым пылал костёр, осмотрел неторопливо комнату, освещённую керосиновыми лампами, посмотрел на бродягу, которого спас. Проделав эту нехитрую процедуру, Олег произнёс своё имя из этого мира, да так буднично и меланхолично, будто это само собой разумеется.