Аннотация: Интерлюдия #2: да здравствует солнечный Юг!
Август 1774г.
Лаэм, королевство Шиммери
- Совершите прогулку на небесном корабле! Воспарите к облакам, подобно птице! Окиньте взглядом с высоты чудесный город и его диковинные окрестности! Всего одна серебряная глория за небывалое путешествие!
Среди площади теплился костер. Над огнем на железной треноге помещалась матерчатая горловина, что вбирала в себя жарко дрожащий воздух. Горловина переходила в громадный мягкий шар футов сорока в поперечнике, белоснежный, с рисунками сияющего солнца и лазурных облаков. Шар парил над костром, не касаясь земли.
- Неслыханное приключение! Взмойте над землею, как Праматерь Мириам! Вдохните полной грудью свободу полета! Добрым господам скину одну агатку, белокровным дамам - две агатки, а кто ахнет от восторга - тому все три!
Хозяин небесного корабля перевел дух и добавил печально:
- Подходите, ну...
Вряд ли кто-то услышал последнее тихое воззвание. Костер и скорбный хозяин шара являли собою центр голого пятна земли шагов двадцати шириной. Ничем не отмеченное, пятно было, тем не менее, вполне ощутимо: никто из прохожих не решался вступить в него. Водоносы, подмастерья, уличные мальчишки, торговцы сладостями, матросы, посыльные славных купцов и даже городские стражники - все обходили небесный корабль по изрядной дуге, будто он был диким горным барсом... либо исключительно ароматной кучей навоза.
Впрочем, Рико мужественно вступил в заклятый круг. Приблизился шагов на пять, встал подбоченясь, смерил небесный корабль снисходительным взглядом. Презираемый горожанами аппарат являл жалкое зрелище. Месяца два назад он блистал расшитыми боками, гордо раздувался, но теперь... Хозяин берег дрова, костер горел вяло, и шар поник от нехватки горячего воздуха, обмяк, пошел омерзительными морщинами, будто груди старухи. Он и на шар-то уже не походил, а, скорее, на гнилую грушу, раскрашенную белилами.
Небесный корабельщик скинул чалму, утер ею пот со лба, хмуро цыкнул зубом и разразился тирадой:
- Послушай, Онорико-сводник, что я тебе скажу. Множество божьих тварей топчут улицы славного города Лаэма: шелудивые псы краплют слюною и грызут собственную шкуру; коты рыщут по причалам, вынюхивая рыбацкие лодки; крысы копошатся в сточных канавах; змеи заползают в подвалы, прячась от испепеляющей жары. Но ни одно живое существо - ни одно, Онорико-сводник! - не желает хоть на час оторвать от земли свои лапы! Змея останется в своей сырой норе, крыса продолжит рыться в помоях, пес так и будет грызть шкуру, как грызли его отец и его дед, а кот - чихать от смрада тухлой рыбы! Но ни один из них даже не помыслит о том, чтобы отрешиться от бренных земных тягот и воспарить к облакам! Убежден: встреть я орла со сломанным крылом, даже он скорее забыл бы о небе и сделался курицей, чем прибегнул к моим услугам!
Прозвище "сводник" задевало чувства Рико. Но глупо было огрызаться на прозвище, когда имелись благодатные поводы для ехидства.
- А не пробовал ли ты, Гортензий, предложить свой корабль людям? Глядишь, среди них сыскал бы заказчиков!
- Ты глупец, Онорико-сводник! Три месяца я потратил на то, чтобы убедить людей, и уразумел одно. Легче мне будет затащить в корзину и поднять к небесам дикого слона, чем уговорить горожанина Лаэма оплатить полет! Эти унылые существа жмутся к земле так, будто на каждой их ноге висит по мельничному жернову! Приди в наш город сама Мириам Темноокая, что умела летать не хуже чайки, и скажи: "Любого из вас я подниму в небеса, прижав к собственной прекрасной груди!" - даже тогда горожане ответили бы: "Прости, святая, лучше мы по земельке поползаем, как червячки да кротики. Нам оно как-то привычнее".
- Отчего же не закроешь свое дело? - полюбопытствовал Рико.
- Да ты умен, как архиепископ на кафедре! А кто мои долги оплатит? Ты, верно, полагаешь, материалы мне бесплатно достались? Или, по-твоему, я соткал шар из собственной слюны, как паучок свою сеть? Ты глубоко ошибаешься, мой неокрепший мозгом друг! Ткань обошлась в восемь золотых, работа швейной мастерской - девять с половиной, корзина - четыре, поскольку особенная, по моим рисункам деланная. Затем, стало быть, бронзовая топка для производства тепла...
Мастер Гортензий мог еще долго терзать себя перечислением затрат, вот только Рико уже не слушал его и краем уха. Рико заметил персону, целиком поглотившую его интерес.
То был широкий костью мужчина футов пяти с половиной ростом, лет сорока от роду. Причин обратить на него внимание имелось три. Первая: телосложением этот человек никак не походил на нищего. Вторая: на руке мужчины не было обручального браслета. И третья: он рассматривал небесный корабль! Пристально так глядел, будто на диковинку, даже челюсть слегка отвесил, из чего явно следовало: мужчина здесь впервые! Не теряя времени, Рико устремился к нему.
- Приветствую вас в Лаэме - жемчужине королевства Шиммери. Пусть будут ваши дороги щедры, а дни сладки. Позвольте отрекомендовать себя: меня зовут Онорико-Мейсор.
Рико сорвал с головы белую шляпу и сделал такой широкий взмах, что пыль взметнулась с мостовой. Залихватски подкрутил кончик черного уса и прибавил:
- Чем могу послужить славному?
Приезжий будто бы слегка сконфузился: хмыкнул, почесал бороду.
- Да мне особой службы не требуется... Просто любопытствую: что это за чудесная штука парит в воздухе?
У чужака был приятный, густой басок, взлелеянный обильными харчами и неспешной жизнью. Рико более не сомневался: этот человек - успешный северный купец. Именно то, что нужно!
- Позвольте, славный, проводить вас в чайную, ведь невозможно вести серьезную беседу на идовом солнцепеке.
Рико подхватил приезжего под руку, тот уперся:
- Да погодите! Какая серьезная беседа? Я всего лишь спросил, что это за шар...
Как на зло, последние слова услышал Гортензий, только что прервавший поток жалоб:
- Это не шар, славный господин! Это - небесный корабль, созданный с тем, чтобы бороздить заоблачные выси! Не желает ли славный господин совершить...
Рико твердо взял чужака за локоть и, сломив слабое сопротивление, увлек прочь от шара.
- Любезный, куда вы меня ведете?..
- Я спасаю ваше мужское естество! - прошипел Рико. - Шар - проклятие, к нему нельзя приближаться! Все в городе о том знают!
- Проклят?..
- Не просто проклят, славный. Этот шар и есть проклятие! Как соль на пороге, как бесхвостый пес, как одноглазая вдовица. Прикоснешься - мигом утратишь... даже страшно сказать, какая потеря вас настигнет!
- Правда?
- Не будь я Онорико-Мейсор!
Шар, действительно, был чертовски невезуч. Мастер-истопник Гортензий, что промышлял водогревными печками для белокровных дам, изобрел его год назад. Изобретение вышло просто, сушить мозги не пришлось. Гортензий всего лишь заметил, что коли в огонь бросить лист бумаги, то он взлетит прежде, чем вспыхнуть. Стало быть, горячий воздух толкает бумагу ввысь. Гортензий разжег огонь пожарче и надел мешок на печную трубу - мешок вздулся и попер на подъем. Мастер-истопник взвесил тот мешок, сравнил по массе с человеческим телом и прикинул, сколько нужно собрать горячего воздуха, чтобы самому взлететь в небо. Вот и вся придумка. На часок размышлений - не больше.
Беды посыпались позже, когда небесный корабль был готов во плоти, а не в мыслях. Начать с того, что вышел он крайне бестолковым средством передвижения. Морская шхуна везет сотни пудов груза - небесный корабль едва мог поднять двух человек. В карете или бричке путешествуешь мягко, с комфортом, - а в корзине шара приходится стоя стучать зубами от мороза (на высоте, как выяснилось, царит холод). Верхом на коне едешь благородно, гордо, как дворянин, - в корзине сильно не погордишься, ибо страшно. Наконец, даже пешеход имеет свое преимущество: он способен хотя бы двигаться в нужную сторону, а небесный корабль лишен и этого - летит туда, куда ветер подует.
Далее, свою лепту внес епископ. Однажды на проповеди бросил он фразу о том, что шар-де - выдумка для тех, кто хочет скорее попасть на Звезду. И верно, - смекнули горожане, - когда движешься вверх, то прямиком к Звезде и приближаешься! Не ровен час, до самой Звезды долетишь - там тебе и конец, назад не воротишься. Ни разу не слыхано, чтобы кто-то со Звезды вернулся! Епископ - голова, недаром святой отец!
А последний гвоздь в гроб изобретения вколотил славный купец Фидель-Корель. Он изволил прокатиться, но с условием, чтобы не было страшно. Пускай Гортензий пообещает, что страшно не будет, тогда славный купец поднимется в воздух. Истопник, ясно, пообещал: он летал уже раз двадцать и пообвыкся, никакой жути не испытывал. Но Фидель-Корель воспарил впервые, и как увидел под собой крышу звонницы, так и завопил от ужаса. Орал: "Спускай меня, спускааааай!" Но спуск-то у небесного корабля не предусмотрен! Его горячий воздух тянет ввысь, пока не остынет - на землю не вернешься. Битый час купец Фидель-Корель парил над городом, оглашая улицы стенаниями смертельно раненого буйвола. Мужики хохотали, запрокинув головы, собаки лаяли, младенцы ударялись в плач. Ни один заезжий цирк так не развлекал горожан! А неделею позже Фидель-Корель потребовал с Гортензия триста золотых. С какой стати? Вот с какой: жуткий полет лишил купца мужской силы. Серебряное копье, что прежде безотказно служило Фиделю, теперь вело себя словно тонкий хлыстик. Жена купца и все четыре альтессы засвидетельствовали трагизм положения, а епископ не замедлил дать событию богословское толкование. Всякий знает: земля - жизнь, а небо со Звездою - смерть. Стало быть, кто прошел полпути к Звезде, тот сам еще не погиб, но силы давать жизнь уже лишился.
...Все это Рико изложил приезжему, пока они шли к чайному дому Валериона. Он извергал эпитеты и фонтанировал метафорами. Даже встречные прохожие усмехались, поймав обрывок фразы. У Рико имелись весомые причины для стараний, и главною из них был запах. От приезжего исходил крепкий пряный сладковатый аромат денег. Пускай чужак был одет небогато: парусиновые штаны да рубаха с коротким рукавом на моряцкий манер, - но Рико не дал сбить себя с толку. Он чуял запах монеты в том, как уверенно держался приезжий, как порою поправлял ремень, отягощенный кошелем, как улыбался с едва уловимым оттенком превосходства. Чужак до сих пор даже не назвал свое имя, тем самым поставив себя выше Рико. Это было обидно - с одной стороны. Зато с другой стороны - ооо! Рико предпочитал смотреть на ситуацию именно с того, другого бока.
Они вошли в прохладный зал чайной, и служитель недвусмысленно протянул им серебряную чашу. Рико бросил в чашу глорию - такова была плата за вход. Целая глория за пару часов в тени! Чайная Валериона - одна из самых дорогих в округе, однако сегодня не до бережливости. Хочешь поймать золотую рыбку - не жалей снастей! К тому же, в других чайных, что подешевле, Рико давно уже пользовался дурной славой должника.
Он усадил гостя на топчан с горою подушек около бассейна, кликнул служанку, и спустя минуту перед ними возник кувшин холодного чая, стеклянные наперстки и тарелка сладостей. Иноземец опробовал напиток, довольно причмокнул, спросил:
- Если вся опасность шара - в потере мужской силы, то отчего женщины боятся летать?
- Так ведь женщина участвует в процессе деторождения почти что наравне с мужчиной! Если она лишится возможности давать жизнь - что она будет за дама?.. О, страшно и подумать! Разве что старая карга могла бы так рискнуть.
- А сам истопник Гортензий? Ведь он множество раз летал... Неужели и он... эээ...
- Онорико-Мейсор не затем живет на свете, чтобы проверять мужскую силу всяких истопников! - гордо заявил Рико, подводя черту под данной темой.
- О, конечно, - признал чужак.
- Да и стал бы я занимать время славного беседами о таких напастях, как долги и мужское бессилие? О нет, нет и нет! Онорико-Мейсор не таков! Не привык много болтать о том, что его никаким боком не касается!
С видом глубочайшего достоинства Рико подкрутил ус. Иноземец откинулся на подушку и лишь теперь сказал:
- Простите, любезный Онорико-Мейсор, я до сих пор не назвался. Рассказ о небесном корабле до того меня увлек, что все мысли вылетели. Так вот, мое имя - Хорам Полина Роберт. Я - купец.
Еще бы! Рико улыбнулся: мне ли купца не распознать!
- Вы прибыли с севера, верно? Конечно, с севера!
- Не совсем, - ответил купец Хорам. - Я из Земель Короны.
- Хо-хо! Для нас, шиммерийцев, что Альмера, что Рейс, что Земли Короны - все север. Литленд - наполовину юг, а подлинный Юг - только мы, белокаменное королевство Шиммери!
- Что ж, - согласился купец, - в таком случае, я прибыл с севера. Однако прибыл я не один, а с некоторым грузом товара, который желаю ко всеобщей выгоде продать. А вы, любезный Онорико-Мейсор, производите впечатление человека сметливого...
- Ни слова больше! - взмахнул рукой Рико. - Я понял ваше желание прежде, чем звуки речи достигли моих ушей! Вы, славный, ищете помощника в торговом деле? Такого, чтобы знал все местные порядки, входы и выходы, наценки и бесценки? Такого, кто взял бы вас за руку и провел прямиком к вершинам преуспевания? Я прав? Конечно, я прав!
- В общих чертах, да, - кивнул купец.
Рико осушил наперсток и пересел поближе к Хораму. Приобнял его за плечи и, доверительно понизив голос, сказал:
- Перво-наперво, вы, как мой будущий друг, зовите меня просто - Рико.
- С удовольствием, любезный Рико.
- А теперь, славный Хорам, поглядите-ка вокруг и скажите: что видите?
Купец повертел головой. Чайная представляла собою уютный тенистый зал с затемненными узкими окнами. Бассейн распространял прохладу, красноперые рыбки тихонько всплескивали плавниками. Кругом водоема лежали топчаны с подушками, стояли низкие столики для чая, сладостей и благовоний. В воздухе плыл запах миндаля и корицы.
- Приятное заведение, - сказал Хорам.
- О, нет! - возразил Рико. - Один философ, чье имя покинуло пенаты моей памяти, говорил так: во всякой вещи нужно видеть ее внутреннюю суть. А в чем же суть чайной? Не в стенах, окнах да бассейнике. Внутренняя суть - она в том, что внутри. А кто находится внутри чайной, позвольте вас спросить? Верно - люди! Каких людей вы здесь видите, славный Хорам?
Посетителей было немного. Виднейший из них - конечно, славный плантатор Обессин-Лимар, отец шестерых, со своей белокровной супругой. Чуть менее блестящи - Марион и Диас-Рамиро, купцы-корабельщики. С Марионом были две альтессы, с Диасом - жена и крохотная белолицая дочурка. Далее сидел старшина плотницкой гильдии Леонард-Мис, отец четверых. С ним беседовали два капитана шхун, рядом терлись три смуглые западницы - сложно понять, где чья. Был в зале и Тимерет - прямой и успешный соперник Рико в его ремесле. Тимерета обхаживали целых четыре альтессы: одна растирала ему плечи, другая развлекала беседой, еще две просто сидели в картинных позах - услаждали взор. Чтоб их всех солнце высушило!
- Видные люди, - сказал Хорам, - по всему, небедные.
- Это правда. А что меж ними общего?
- Богатство. Роскошные одежды.
- Снова вы правы, мой будущий друг. Но что еще?
- Я не вижу оружия, - сказал Хорам, - и лица у всех скорее хитрые, чем суровые. Полагаю, эти люди - не лорды, а купцы или цеховые старшины. А коль уж они говорят меж собою, то, видимо, обсуждают сделки.
- И эти слова правдивы, будто выпали из уст Праматери! Затем славные и ходят в чайные - чтобы приятно да с удовольствием обговорить дела. Сам Валерион, хозяин заведения, - тоже славный купец гильдии. Он поглядывает, кто зашел, и когда появляется кто-нибудь полезный, Валерион непременно спускается в зал и заводит беседу.
- Недурная выдумка - открыть чайную, чтобы заводить знакомства, - иноземец погладил свой живот. - Пожалуй, и я мог бы устроить нечто в этом роде...
- Стоп-стоп! - прервал Рико. - Как ваш закадычный приятель, я желаю всякого процветания вашей мысленной затее. Но вы не отметили главного сходства между всеми гостями чайной!
- Они... э... все пришли с женщинами?
- Да воспоют поэты вашу проницательность! Конечно - все с женщинами! А теперь поглядите-ка сюда.
Рико схватил волосатую руку Хорама и поднял к лицу:
- Что вы видите здесь, мой друг и соратник? Вернее, чего вы здесь не видите?!
Хорам помедлил с ответом, и Рико похолодел от мерзкого предчувствия. Сейчас иноземец скажет, мол, я просто потерял свой обручальный браслет, или злодеи украли. А жена моя на сносях, потому сидит дома, а альтесса ее опекает. Понимаю, скажет, каким дураком сейчас кажусь, оттого и оделся неброско, чтобы зря не важничать. Но как разродится супруга - так и выйду в свет с нею да с альтессой, да при полном наряде...
- Я не женат, - сказал Хорам, и душа Рико огласилась птичьими трелями. - Но что в этом плохого?..
- Что плохого?! - воскликнул Рико. - Только северянин мог задать такой вопрос! О, боги! Понимаешь ли ты, что такое неженатый мужчина?! Как посмотрел бы ты, мой бедный друг, на рыцаря без коня? На капитана без корабля, на палача без топора, на собаку без зубов, на швею без иглы, на императора без короны?! Вот именно так и смотрят в Шиммери на мужчину без женщины!
Между делом Рико похвалил себя за то, как незаметно перешел на "ты".
- Хочешь сказать, - недоверчиво спросил чужестранец, - купцу нужна женщина для того, чтобы его приняли в здешнем обществе?
- О, нет! - вскричал Рико. - Нет-нет-нет-нет! Если уж решил богохульствовать, то говори потише! Сбереги Праматерь, кто-то услышит твою чудовищную ересь! Женщина, друг мой, - святое создание! Она нужна мужчине сильней, чем воздух, вода и пища, взятые вместе! Нужна, как дворцу нужны стены, а чаю - чашка, а судну - море. Ни малейшего смысла нет в мужчине, коли рядом с ним нога в ногу не ступает по жизни женщина!
Рико перевел дух, весьма довольный своим красноречием, и добавил спокойнее:
- Пойми, мой друг: нельзя сказать, что голова на плечах нужна, чтобы быть принятым в обществе. Голова требуется для совсем иных, более важных нужд. Однако, согласись: никто не станет беседовать с тобою, коли явишься на деловую встречу без головы!
Хорам нахмурился, погрузился в невеселые думы. Рико прекрасно его понимал: в сорок-то с лишним лет - и холостой! Тут в пору не просто опечалиться, а в землю зарыться от стыда и горя!
Наконец, иноземец спросил:
- Давеча на площади я слышал, как Гортензий назвал тебя сводником. Отчего он так сказал?
- Несчастный истопник совсем тронулся умом от невезения, потому и путает слова. Ремесло Онорико-Мейсора - совсем иное, со сводничеством ничего общего не имеющее! Я - архитектор счастья. Я прокладываю те провода, по которым проскочит искра меж двумя сердцами. Я возвожу фундамент, на котором покоится семья. Я прокладываю рельсовые дороги в светлое будущее, озаренное сиянием любви! Вот чему посвятил свои силы Онорико-Мейсор!
- Стало быть, ты - устроитель браков?
- Всех невест, что есть на выданье в славном городе Лаэме, я знаю так хорошо, словно собственных сестер! Коли я подберу тебе невесту, то она воплотит твои мечты во всех наименьших чертах - от мизинчика на ее прелестной ножке и до кончиков ее шелковистых локонов! Притом, разумеется, она будет белокровной дамой, ведь иными и не занимается Онорико-Мейсор!
- Белокровные - это так вы дворянок зовете?
- Не просто дворянок, мой друг, а истинных шиммерийских дворянок! Тех, что следят за своим телом так, как наилучший садовник не обхаживает кусты драгоценных роз! Тех дам, что никогда не позволяют свирепым солнечным лучам уродовать их нежную кожу, потому она всегда мягка, как спелый персик, и бела, как молоко! Лишь такие дамы могут зваться белокровными, и нигде, кроме королевства Шиммери, ты их не встретишь!
Хорам недоверчиво хмыкнул:
- У северянок тоже белая кожа... Однажды мне довелось видеть инфанту Дома Ориджин...
- Пф! - Рико хлопнул себя кулаком в грудь. - Моя супруга - белокровная Ванесса-Лилит. Ты только что жестоко оскорбил ее сравнением с ориджинской куклой, но я прощаю, ибо ты говорил по неведению. Северянки белы, как снег, и холодны, как вершины гор, и жизни в них не больше, чем в вековом леднике! Хочешь жениться на покойнице - возьми северянку. Она родит тебе всего двоих детей, ибо ровно столько раз и ублажит тебя в постели. Но коли хочешь женщину, полную жизненной силы, страстную, как порыв ветра, теплую и нежную, как приморский берег - тебе нужна шиммерийка, и никто другой!
Оба помолчали. О чем размышлял Хорам, было неясно. Возможно, о том, почему упустил столько лет и не приплыл в Шиммери полжизни назад. А Рико думал о жене. Одного звука ее имени хватало, чтобы сердце Рико забилось быстрее. Белокровная Ванесса-Лилит... Лили! Его гордость, восторг и страсть! Лили - луна, Лили - пантера! Вдруг захотелось бросить Хорама и помчаться домой, сжать в объятиях, сорвать все тряпки с ее белого тела... Но мечтания Рико наткнулись на острый взгляд воображаемой супруги - и лопнули, будто шар истопника Гортензия, сдулись и обмякли. Рико подумал о деньгах. Их он любил куда меньше, чем женщин, потому все финансовые размышления сводились к одной нехитрой мысли: деньги нужны. Нужны деньги, спали их солнце!
Рико толкнул Хорама под бок:
- Мой северный друг, я понял, что нам нужно! Отчего мы сидим в чайной какого-то Валериона, будто мы - не родные, будто только час назад познакомились? Давай-ка лучше я приглашу тебя на ужин в мой дом!
- Разве это уместно? Не будет ли твоя супруга против нежданных гостей?
- Жена - опора и помощь своему мужу, и коли я радуюсь тебе, то и она непременно станет радоваться! Иначе и быть не может! Так давай же, друг Хорам, соглашайся: ты осчастливишь не меня одного, но и Ванессу-Лилит! Неужели счастье двух хороших человек ничего для тебя не значит?
Хорам поскреб бороду.
- Видишь ли, Рико... не скажу, что я - самый честный купец Земель Короны, но крохотная толика правдивости во мне имеется. Так вот, хочу предупредить... в мои ближайшие планы свадьба не входит. Не прими за оскорбление, но сейчас я не ищу невесту.
- А кто говорит о невесте? - загадочно подмигнул Рико. - Пойдем же! Сделки творятся в чайных, а домой зову на дружеский ужин! Для того и дом, чтобы забыть о делах!
Хорам согласился, они поднялись с топчана. Очень вовремя, ибо как раз в эту минуту встал и Тимерет, высуши его солнце, и с хитрой улыбочкой на устах направился к ним. Рико попросил Хорама подождать у выхода, а сам устремился навстречу врагу.
- Желаешь что-то сказать, Тимерет? Быть может, пару слов о своей зависти ко мне?
Тот рассмеялся.
- Я хотел спросить, отчего такой видный мастер, как ты, Онорико, не посещает корабль Грозы?
Рико поморщил губы:
- Шаван Гроза - мерзкий дикарь, и товар у него дикарский. Я, мастер Онорико, не занимаюсь кобылицами.
- А мне вот подумалось - пролетела мыслишка, будто летний ветерок, - что у тебя просто нет ни денег, ни заказчиков. Потому уже три дня идут торги, а ты в стороне.
- Говорю тебе: меня не интересует товар шавана Грозы! Гнилой у него товар, я чую смрад даже сидя здесь.
- Быть может, твой разум поразила хворь, раз аромат женского тела кажется тебе смрадом?
Это сказал не Тимерет, а младшая из его альтесс, и Рико обратил на нее взгляд. Она была весьма хороша: узкая в талии, округлая бедрами, в глазах огонек, а кожа - светла, почти не испорчена загаром.
- Как видишь, - подмигнул Тимерет, - товар на корабле Грозы очень даже неплох. По крайней мере, был в те дни, которые ты пропустил. А теперь уж, наверное, все сливки распроданы, остались чахлые да строптивые. Именно то, что нужно нищим, как ты.
Не дав Рико времени на достойный отпор, Тимерет обнял альтессу и вернулся к своему столику. Рико мысленно плюнул ему в спину и побежал догонять иноземца.
* * *
Путь по знойным улицам Лаэма был приятен. Бричка, которую нанял Хорам, шла шустро, ветерок холодил лица, лошадки задорно стучали подковами, а Рико развлекал иноземца, рассказывая обо всем, до чего только дотягивался взор. За квартал до своего дома, у церкви Елены, он велел извозчику сделать короткую остановку, подал монетку попрошайке на паперти и шепнул ему на ухо пару слов. Попрошайка убежал куда-то, а Рико с Хорамом продолжили путь.
Дом архитектора счастья был невелик: два этажа по три окна, всех излишеств - садик на крыше. Но располагался он в одном квартале с такими видными постройками, как общественные купальни, почтовая станция и особняк кузена градоначальника. Чтобы гость мог воочию лицезреть их, Рико дважды неспешно объехал весь квартал, лишь затем подкатил к своим дверям. Дома их встретил не какой-нибудь слуга, а сама Ванесса-Лилит во всей красе: белое платье с глубоким вырезом, ожерелье черного жемчуга, ниспадающее на полную грудь, искристые локоны, блестящие, словно хрусталь, глаза. Рико представил ее гостю, назвав своею ненаглядной, усладой очей и луною сердца. Хорам признал, что не находит слов, дабы выразить восхищение. Как же был потрясен гость, когда белокровная опустилась на колени перед мужем и помогла ему разуться!
- Для нас, женщин Шиммери, нет большего счастья, чем ублажать супруга всеми способами, - бархатным голосом пропела Ванесса.
Они прошли в гостиную, где старый слуга Элио накрывал на стол. Первым делом, как подобает, он принес холодного чаю и сладкого вина. Ванесса позвала детей и представила гостю крошку Сирену и сорванца Альдо. Сирена чинно пожала указательный палец гостя всей своей ладошкой, отвесила важный поклон, но после не сдержалась и показала язык. Альдо ткнул Хорама в бок игрушечным мечом и крикнул, свирепо сведя брови:
Она поскорее выпроводила детей за дверь, но напоследок поцеловала в макушки.
Взрослые поспорили о том, какую здравицу пить первой: за славного гостя, добрых хозяев или Праматерь Людмилу, роду которой принадлежала Ванесса. Нашли решение - выпили три чаши к ряду. Слуга хлопотал, поднося закуски: сыры, фрукты, медовые коврижки, - а кубки наполняла сама хозяйка, и делала это с неотразимой грацией.
Рико стал развлекать гостя рассказом о видных людях города, последних новостях, а также всяческих диковинках Юга. Он не жалел красноречия, закручивал такие лихие обороты, что гость успевал два раза хлебнуть вина прежде, чем фраза подходила к концу. Ванесса преданно глядела на Рико и с восхищением поглаживала по плечу. Когда он утомился от славословия и обратил взгляд к еде, жена пришла на помощь:
- Расскажите и вы, славный Хорам, как идут дела в Землях Короны? Как здоровье императора, каковы новости в столице?
- Отчего вы зовете меня славным? - спросил гость. - Я же не воин.
- Славу Севера творят воины, но славу Юга - деловые люди! Вы входите в самое уважаемое сословие Шиммери.
- О, я с каждым часом все больше люблю Юг!
Хорам довольно огладил свою бороду и принялся рассказывать о Землях Короны, столице да еще о северо-восточном герцогстве, которое по чьей-то дури звалось Южным Путем. Говорил он кратко, суховато, без метафор и сравнений, так что Рико весьма гордился собою на его фоне. Даже приосанился и украдкой подмигнул жене.
Но вот уже выпито достаточно вина, а Хорам удовлетворил свою охоту высказаться. Пора было поворачивать корабль беседы к желанным берегам, и Рико неспокойно заерзал на стуле. Угадав его мысли, Ванесса-Лилит спросила:
- Простите мне глупое девичье любопытство, славный Хорам: отчего вы не женаты?
- Я... - начал гость и умолк, потупившись.
- Если в этом есть тайна, то прошу, забудьте мой вопрос! Я лишь подумала: вы - видный, состоятельный, разумный мужчина. Мне так жаль ту девушку, которую вы не осчастливили своим выбором!
- Я... - в этот раз он сумел окончить, - я полюбил одну девушку и хотел посвататься. Но она умерла.
- О, боги! Мне так жаль!..
- Я любил, - повторил гость, - но она погибла.
- Соболезную всем сердцем!.. - Ванесса прижала ладони к груди, в глазах заблестели слезы.
Рико насторожился. Пока беседа не перешла в повальные рыданья, нужно было взять штурвал в свои руки.
- Я тоже соболезную тебе, славный, но разве новая любовь не смоет старой боли? Если у человека сгорел дом, станет ли он каждую ночь рыдать на пепелище? Нет, он возьмется строить новый!
Хорам ответил с прохладцей:
- Предлагаешь мне забыть прежнюю любовь и быстренько сыскать новую? По-твоему, сердце - это послушная кляча: куда повернул, туда и пошла?
- О, друг, ты говоришь так верно, будто читаешь строки книги жизни! Человек не властен над любовью: она является, когда сама хочет, а после исчезает без спросу. Однако женские объятия могут утолить твою боль и облегчить терзанья души, как сладкий бальзам, влитый в уста хворого.
- То бишь, взять в жены одну, а тем временем горевать по другой? Жениться без любви? Нет, Рико, это не по мне.
- Мой печальный друг, ты снова прав. Мужчина свободен, будто горный орел: сам выбирает, сесть ему на ту вершину или эту, полететь на запад или восток, свить гнездо или затаиться в темной пещере, где только летучие мыши да их фекалии. Невозможно принудить мужчину жениться, коли он того не хочет, как не заставишь орла усидеть на земле, если ему охота парить.
Хорам нахмурился и почесал затылок.
- Не складывается у меня в голове, Рико. Давеча в чайной ты говорил, что мужчине на Юге непременно нужна женщина. А теперь говоришь, мол, свободен в выборе - жениться или нет...
- Женщина нужна обязательно, это святая истина! Но разве я говорил непременно о супруге? В мудрости своей боги создали разных женщин и так хитро скроили их судьбы, что одни становятся женами, а другие - альтессами.
- Альтесса... в смысле, любовница?
Ванесса-Лилит вступила в беседу:
- Ах, славный, до чего мрачные взгляды царят на Севере! Почему вы непременно говорите: "любовница", - да еще произносите это слово с упреком? Отнюдь не всякая альтесса зовется любовницей, а лишь та, что нужна для единственной цели: любовных утех.
- А для чего же еще нужны альтессы?.. - ляпнул Хорам.
Рико и Ванесса расхохотались в один голос.
Белокровная начала первой:
- Альтесса нужна для приятных бесед. Если боги обделили супругу умом, то альтесса даст пищу рассудку мужчины и усладит его слух.
Рико подхватил:
- Альтессы приносят красоту. Если дом полон прекрасных девушек, кто откажется жить в таком доме?!
- Альтессы нужны для выходов в свет, - продолжила Ванесса-Лилит. - Если супруга на сносях, занята детьми или просто не в духе, мужчина берет с собою в общество альтессу. Все глядят на него и судят: женщина хороша, лакома, ухожена - стало быть, недешево обходится мужчине, а значит, он твердо стоит на ногах и знает свое дело. Если же с ним несколько альтесс, то и вовсе в пору позавидовать!
- Альтессы создают разнообразие и развивают мужчину, - сообщил Рико. - Положим, ты насобачился ходить под парусом, да так ловко, что прослыл первым шкипером Юга. Но коли с веслами ты не в ладах, то придет безветрие - и пропадешь. Так и с женщинами. Твоя дама страстная и нежная, все ласкает тебя да ублажает - расслабишься, забудешь, как дарить наслаждение. Грамотная жена стряпает за тебя все бумаги - скоро разучишься писать. Она тихоня - ты станешь нестерпимым болтуном, крикливая - затихнешь, будто мышь. Любит хозяйствовать - сделаешься бестолковым лентяем, хочет одних развлечений - ты погрязнешь в хлопотах. Но если женщин у тебя несколько, да все разнятся норовом, то и ты станешь разносторонним, со всех боков умелым!
- Альтесса - помощница супруге, - молвила белокровная. - У матери пятерых голова идет кругом от забот, и если альтесса придет на выручку - счастье! Да и дома скучно сидеть одной, когда муж в делах. Побеседовать не с кем: со слугами говорить - отупеешь. Потому хороший муж одну альтессу берет с собой, а другую оставляет дома, с женою.
- Альтессы часто иноземки, - довесил Рико. - Стало быть, знают всякие штуки. Одна умеет по-особому ездить верхом, другая научит какой-нибудь забаве, третья необычное ремесло знает, а четвертая - заморский товар, что сделает тебя богачом.
- Наконец, - подвела черту Ванесса, - даже если и любовница - так что же? Откуда взялось ваше осуждение? Вот я, к примеру, сегодня пью много вина. А вчера хмельное пришлось не ко вкусу, пила одну воду. И если мой дорогой Рико хотел вина вчера, а не сегодня, так не пропадать же ему от тоски!
- Да, да, именно! - воскликнул Рико и заключил Ванессу в пылкие объятия.
Гость хмуро жевал коврижку. Обнять ему было некого.
Наконец, Рико не без труда выпустил из рук жену, и Хорам сказал:
- Вы зовете меня северянином - что ж, пускай. У нас на Севере принято говорить искренне - хотя бы иногда. Так вот, сейчас пришла именно та минута. Ты начинал, Рико, с того, что предлагал найти мне невесту. Я понимал, в чем твой интерес: за белокровную девушку положено платить семье выкуп, долю от него получил бы ты. Но теперь ты советуешь завести лю... альтессу. Возможно, ты даже в чем-то прав: с женщиной жить веселее, не так одиноко... Но вот чего никак не уясню: как ты поможешь мне в этом деле и, главное, на чем заработаешь?
Архитектор счастья Онорико-Мейсор тщательно отмерил порцию честности - и рассказал.
Западные графства - Рейс, Мельницы, Холливел - на деле являют собою дикую степь с кочующими по ней табунами и стадами. Редкие города обязательно укреплены и всегда готовы к обороне. Табуны сопровождают шаваны: полурыцари-полупастухи, а с ними - жены, родичи, дети. То и дело шаваны сцепляются друг с другом, пытаясь отобрать пастбища и скот, потому войны для западников - привычное дело, житейское. Не такие, правда, войны, какие ведут северяне: расчетливо холодные, беспощадные, лютые. И не такие войны, к каким приучены центральные земли: с муштрой и дисциплиной, многочисленными армиями, красивыми маневрами. Нет, битвы западников совсем иные. Они часты и горячи, как молнии весной, однако малокровны и не особенно жестоки. Западники не стремятся любой ценой истребить врага, да и к дисциплине не очень-то приучены: коли оборачивается худо - бегут без зазрений совести. А вот что любят западники, так это наживу. Отхватить в бою лакомый кусок - первое дело! Ради этого, собственно, и бой затевается.
Западные земли скудны серебром и золотом, потому наживой служат лошади, коровы и женщины. Коровы дают пищу, кони хороши сами по себе, да к тому же их можно продать - скажем, в Альмеру. Что делать с женщинами? Шаваны небогаты, содержать девушек - накладно, убить - жалко. Вернуть родичам за выкуп, как сделали бы северяне, - так ведь родичи тоже нищи, едва ли дадут хорошую цену. Нашлись среди шаванов люди с умом. Обзавелись кораблями и стали возить добычу на Юг, в Шиммери.
На первый взгляд, западницы казались шиммерийцам уродками: смуглые, поджарые, жилистые, плоскогрудые, а глаза сплющены, как миндаль, а лица грубы, обветрены, будто у матросов... Никакого сравнения с белокровными красавицами! Но со временем оказалось, что и лошадницы обладают своими достоинствами. Они неприхотливы, даже не помышляют о капризах. Горячи и страстны в любви. Ловки и быстры, в спорте дадут фору не только белокровным дамам, но порою и мужчинам. И, как ни странно, бывают умны: не все, конечно, но встречаются весьма смышленые. Словом, пришло время, когда шаванов стали встречать в Шиммери с распростертыми объятиями.
- Постой, Рико!.. - поразился Хорам. - Не хочешь ли сказать, что западники продают своих пленниц, а вы покупаете? Разве рабство не запрещено имперским законом?!
- Кто же говорит о рабстве?! - возмутился архитектор счастья. - Не хочешь ли ты меня унизить?! У вас на Севере воин, взявший в плен девушку, отдаст ее за деньги ее собственной семье. То же самое делают шаваны, с той лишь разницей, что семьи пленниц не могут их выкупить, но это делают добрые господа в Шиммери! У нас, на Юге, бедные девушки обретают новые семьи! Как ты можешь это осуждать?!
Так вот, раз уж речь зашла о деньгах... Дешевую западницу можно приобрести за десяток эфесов. Сносную - за полсотни, хорошенькую - за сотню, а за триста золотых возьмешь такую, что век не нарадуешься! Будет заботливая, пылкая, умелая, неглупая да еще и не совсем смуглолицая. Помимо качеств девушки цена зависит и от другого обстоятельства. Первым вечером, едва западный корабль прибывает в порт, славные господа спешат выкупить самых ухоженных пленниц. Взлетает спрос, а с ним и цена. Вторым днем интереса уже меньше, а третьим - еще меньше, ведь лучший товар уже разобрали. Однако и шаван, не будь дурак, снижает цены. По негласной традиции западники стремятся распродать груз за одну неделю. Так что если уж ты пропустил первые два дня, имеет смысл придти в последний. Можно получить отличную альтессу почти за бесценок! Да, у нее будет какой-нибудь видный изъян - ну и что? Скажем, строптивая слишком - и что же? Ты мужчина, взнуздаешь! Или кривая на один глаз - зато тело красивое. Или пореветь любит - и ладно, может, тебе по душе, если девушка чувствительная. Или, допустим, тупая как пень и ничего не умеет...
Белокровная Ванесса-Лилит пнула Рико под коленку. Он сообразил, что пошел не тем курсом. Опомнился, вернулся к фарватеру.
- Словом, вот что я скажу тебе, славный друг Хорам. Как раз сейчас в порту стоит судно шавана Грозы - одного из лучших поставщиков девушек. Гроза известен воинской удачей и отменным нюхом на альтесс. Тех девушек, что не стоят своих денег, он вовсе в плен не берет. Захватывает лишь тех, кого здесь, на Юге, оторвут с руками. Не далее, как сегодня в чайной беседовал я с братом по цеху - Тимеретом. И он посоветовал мне: "Онорико, веди своего гостя на корабль, да поскорее! Хотя четыре дня торгов уже миновало, но самые сказочные девушки все еще на судне! Видимо, они так хороши, что купцы просто боятся к ним подступиться. Но это, конечно, не касается тебя, Онорико, и твоего славного гостя, ведь вы - не из тех, кто робеет перед женщинами!"
Хорам призадумался, наморщил лоб, в сомнении потер бороду. Видно было, как его коробит от южных порядков, однако наметанный глаз Рико приметил и другое: пару раз за время рассказа блеснули зрачки купца, еще как блеснули! Впустил печальный Хорам в душу хоть не целую мысль, но половинку мысли о том, как здорово будет обзавестись женщиной. Надо дать этому ростку взойти, - мудро решил архитектор счастья. Не стану давить - этим можно отпугнуть беднягу. Пускай лучше сам дозреет!
И Рико свернул беседу, сослался на позднее время, предложил гостю ночлег. Хорам отказался - он нанял этаж в гостинице не для того, чтобы стеснять друзей своим присутствием.
- Тогда порадуй нас надеждой на то, что зайдешь завтра на утренний чай!
Это предложение Хорам принял и откланялся. Хозяева проводили его к нанятой бричке, Рико долго тряс руку гостя, а Ванесса позволила обнять себя на прощанье. Когда пара возвратилась в дом, душа Рико полнилась самыми радужными планами и сладчайшими желаниями.
- Ты сегодня держалась, как настоящая леди! - воскликнул он, прижимая к себе жену. - Какое счастье, что ты - моя!
Ванесса-Лилит отшатнулась:
- Ты позабыл: я и есть настоящая леди! Что это было сегодня?!
Рико опешил:
- Ты о чем?..
- О чем я?.. Ах-ха-ха! Прелестно! Ты спрашиваешь, о чем я?! С чего бы начать? Быть может, с того момента, когда в мой дом влетел грязный нищий и заявил: "Нарядись-ка получше и встреть своего мужа, он скоро приедет!" Мерзкий бедняк, чей смрад слышен за квартал, указывает, как мне нарядиться!
- Я хотел впечатлить гостя, должен был предупредить... Послал тебе весточку с этим нищим. А ты, умница моя, сразу поняла...
- Молчи, несчастный, молчи! Ты спросил - вот и слушай ответ! Ты привел в дом этого хмурого толстяка с севера. Я доверилась тебе и нарядилась, закапала глаза, чтобы блестели, любезничала... играла роль, как уличная плясунья! Но с чего, скажи на милость, ты взял, будто у него есть деньги? Вся его одежда не стоит и елены!
- Я чую...
- Ах, чуешь?! - Ванесса-Лилит свирепо шмыгнула носом и уперла руки в бока. - Сядь вон туда! Сядь, говорю! Не смей стоять надо мною! Я тоже чую кое-что. Твой Хорам не стоит и сотни эфесов - вот что я чую. Лжет про большую печаль, а на деле холост лишь потому, что не имеет денег на выкуп! А ты - о, боги! - ты еще предложил ему дешевок Грозы! Да ясное дело, он ухватится: целая женщина - за десять эфесов! Не половинка, не одна левая нога, а целая альтесса - всего за десять монет! Пускай слепая и тупая, но за десять-то монет!.. Он и не мечтал о таком чуде - альтесса, что ему по карману! Вот только что мы получим с этой сделки? Один золотой?! Лишь бедняк, которому удача плюнула в глаз, может принять один эфес за прибыль!
- Постой, милая, дай сказать, - попробовал вмешаться Рико. - Если я не первый день живу на свете, а это так и есть, то ты можешь быть уверена: Хорам - богач.
- Ах-ха-ха! Вот теперь я поверила! Конечно, богач! И как я могла усомниться?.. Он прибыл на своем корабле?
- Кажется, нет... Зато с товаром.
- С каким еще товаром? Откуда знаешь?
- Он сказал.
- Ах, он сказал! Ну, тогда это святая истина, как Писание! А где ты вообще его встретил?
- На площади, у небесного корабля... Он смотрел...
Белокровная рассмеялась так, что слезы брызнули из глаз.
- Да ты мастер делать выводы! Хорам смотрел на шар истопника - значит, он богач! Все богачи именно так и коротают дни: пялятся на дурацкую надутую тряпку, будто баран на новые ворота!
От ярости и смеха Ванесса разрумянилась, грудь бурно вздымалась, глаза горели. Белокровная напоминала пантеру на охоте. Рико встал и решительно приблизился к ней.
- В гневе ты прекрасна!..
- Так ты нарочно меня злишь?!
- Хватит болтать, женщина!
Рико схватил и скомкал платье жены, чтобы сорвать его к чертям. Прежде, чем ткань треснула, Ванесса оттолкнула мужа и рявкнула:
- Еще чего! Платье стоит два эфеса!
Рико дернулся. Стало обидно, как от пощечины. Буркнул:
- У тебя оно не одно...
- О, ты прав: в моем шкафу целых три платья, достойных меня. И каждое я надевала столько раз, что все дамы в городе знают мои наряды наперечет! Да что дамы - уличные коты помнят все мои платья! Иду в белом - мурлычут, иду в синем - орут. Если хочешь знать, потому я больше никуда и не хожу с тобою. Мне стыдно, спали меня солнце!
Ванесса опустилась за стол, вылила в кубок остатки вина из кувшина.
- Было наше лучшее вино - стоило две глории. Твой Хорам принесет нам хотя бы столько?
Рико сел рядом с нею и осторожно погладил по спине.
- Милая, все будет хорошо. Все-все наладится очень скоро.
- А еще вот это... - Ванесса скинула с плеча бретельку платья и провела пальцем по коже. Перепад цвета был едва различим, но все же заметен: грудь и плечо темнее, под бретелькой светлая полоска. - Такая я теперь белокровная. Отчего у нас нет денег на крытый экипаж? Почему, если нужно выйти хоть куда-то, я прячусь под этим несчастным зонтиком и надеюсь на чудо?
Рико поцеловал полоску на коже.
- Я - Онорико-Мейсор, архитектор счастья, и я клянусь тебе, любимая: до конца этой луны все устроится! Я добуду денег! Я заработаю столько монет, что тебе некуда будет их девать! Ты купишь дюжину карет и сотню платьев - даже тогда останется такая гора денег, что они не поместятся дома, и придется зарывать их во дворе!
Ванесса усмехнулась:
- Лжец несчастный.
Сделала пару глотков и отдала остаток мужу. Он допил, на душе сразу потеплело: от вина и от улыбки Ванессы. Рико обнял ее - теперь без страсти, а с тихой нежностью. Дыханье жены становилось все ровнее. И Рико подумал, что сейчас и есть наилучший момент для вопроса:
- Луна моя, давай заведем альтессу!..
- Что ты сказал?.. - Ванесса хлопнула ресницами.
- Я заходил на корабль Грозы и увидел одну чудесную девушку. Ее зовут Низа. Она смышленая и не дурнушка, грациозная, с душой... Она точно тебе понравится!
- Ты спятил? - серьезно осведомилась белокровная. - Не прими за шутку, мне правда любопытно: ты последние мозги растерял?
- Она хорошая, - повторил Рико. - По всему видно, что не ленивая. Будет помогать тебе с детьми, а со мною ходить на встречи. Раз уж ты не ходишь...
- Полагаю, Низа и в постели хороша?
- Я не пробовал, на ней была красная лента. Но телом гибка, так что, думаю...
Он осекся, напоровшись на взгляд Ванессы.
- Ты точно спятил, раз не стыдишься говорить такое. Как только повернулся твой язык?! Если захочешь продолжить этот разговор, то собери остатки ума и крепко подумай, не выставлю ли я тебя на улицу.
- Ты ревнуешь?.. - кротко спросил Рико. - Не нужно, ведь я люблю только тебя.
- Я ревную? Ах-ха-ха! Чтобы я, белокровная леди рода Людмилы, ревновала к лошаднице?! Ступай на корабль Грозы и обласкай всех, кого там найдешь, включая самого шавана, - я даже глазом не моргну!
- Тогда в чем дело?
- В деньгах, дорогой. Конечно, в деньгах! Миловидная, с душою, гибкая, не ленивая... да с красной лентой - значит, возможно, девственница. Тут пахнет сотней эфесов! А мне ты не можешь дать и двух!
- Ну, с Низой кое-что немножко неладно... Так что не думаю, что за нее запросят больше двадцати...
Ванесса поднялась.
- Все, довольно. Я устала от жалости к себе и от твоей глупости. Даже не хочу знать, какой такой изъян у твоей избранницы. Должно быть, она безумна, как ты - мне никакого дела. У нас нет двадцати эфесов! Нет и пяти, даже одного нет! А мне нужен крытый экипаж и дюжина новых нарядов, и нянька детям. Пока не получу всего этого, не смей даже заикаться об альтессе!
С тем Ванесса-Лилит отправилась спать.
А Рико долго еще сидел за пустым столом и думал о Низе - гибкой, изящной, упругой... смуглой - но даже это почему-то в радость. И глаза у девушки особенные, о том он не сказал Ванессе. Глаза белокровных - большие, чувственные, нежные... это сверху, а всмотрись вглубь - увидишь затаенную злость. У Низы - наоборот. Жесткий, хищный прищур кочевницы: таким взглядом смотрят поверх стрелы, наложенной на тетиву. Но глубоко под броней прячется нечто трепетное, хрупкое.
* * *
Последующие дни архитектор счастья провел в большом волнении. Три человека не давали ему покоя. Первою была, конечно, Ванесса-Лилит - безмятежно спокойная, как притихший вулкан, над жерлом которого курится дымок. Вторым - купец Хорам. Он вел себя весьма достойно: вновь придя в гости к Рико, принес в подарок амфору прекрасного вина, а одет был на этот раз так, что даже Ванесса одобрительно хмыкнула. Однако вот беда: купец продолжал лелеять свою печаль по умершей невесте. То и дело зрачки Хорама меркли, будто обращались внутрь себя, а на самые пламенные речи он отвечал кратко и сумрачно: "Да, мой друг... Конечно, ты прав... Вот только не лежит душа..." Меж тем, тянуть было нельзя: корабль Грозы скоро уйдет, а когда прибудут новые пленницы с Запада - неизвестно. До того времени, чего доброго, иноземец освоится в Лаэме и уже не будет нуждаться в помощи Рико!
Была и еще одна причина, что не давала архитектору счастья покоя: Низа. Если бы кто-то в Лаэме приобрел ее, Рико сохранил бы надежду со временем разжиться деньгами и перекупить, вернуть. Но тех считанных минут, что Рико видел Низу, хватило ему, чтобы увериться: никто ее не купит. Изъян Низы таков, с которым ни один славный господин не станет мириться. Ни возьмет ни за двадцать монет, ни за десять, ни за так. Девушка уйдет вместе с кораблем Грозы, и Рико никогда больше ее не увидит. Что станется с нею на Западе - даже подумать страшно. Неходовой товар - обуза для торговца. Никакого резона хранить.
Рико обошел всех друзей-приятелей с одною и той же просьбой. Знакомцев у него хватало, многие не только жали руку при встрече, но и горячо обнимали, как брата. Ответ у всех был одинаков:
- Онорико, у меня нет ни наперстка веры, что ты вернешь долг. И так задолжал половине Лаэма, скоро тебя станут колотить в темных переулках. Потому, дружище, дам тебе ровно столько, сколько могу отдать навсегда. Возьми вот агатку... ладно, глорию.
Рико отказывался. Брать насовсем было унизительно - словно побираешься на паперти. К тому же, агатка не спасала положения, даже глория, и даже елена.
Он обратился к ростовщикам. На беду, почти ничего ценного Рико не имел: ни экипажа, ни коня, ни оружия, ни дорогих украшений. Нашлось несколько ювелирных безделушек да механические часы. Ростовщик предложил две елены за все.
- Ты меня грабишь, идов приспешник! - вскричал Рико. - Дай хоть эфес!
Делец уперся, как баран, а у Рико опустились руки. Положим, даже удастся уломать - и что? Разве один эфес хоть что-то изменит?