Аннотация: Пытаясь совладать с горечью потери любимого человека, девушка Заэли вместе с экскурсией отправляется к Озеру Потерь. Согласно легенде, на дне этого озера покоится затонувший город, которым некогда правил прекрасный король Зехрендир, что также потерял свою возлюбленную.

Часть первая. Время и прилив

"Отправляйся к озеру". То ли в своей голове, то ли в мягком жужжании парящего автобуса она слышала этот рефрен раз за разом. "Отправляйся к озеру" будто бы напевал кто-то ей.

Заэли не хотела смотреть по сторонам. Все эти люди вокруг улыбались, разговаривали друг с другом, читали путеводители или же жадно и внимательно смотрели через окна на утонченные призрачные руины, на рыжевато-коричневые изгибы и скосы местности.

"Но все, что я вижу..."

Все, что стояло у нее перед глазами, открытыми или закрытыми, - это образ Анжело. Все, что она могла слышать (помимо звеневшего в ушах рефрена "отправляйся к озеру") был его глубокий и красивый голос. Она слышала, что он говорил ей тем вечером четыре года назад, когда они оба были двадцатитрехлетними. В том далеком ультрасовременном городе, который располагался на берегах другого озера. Она еще отправится к тому другому, первому озеру (разумеется, позже), светящемуся во тьме, чтобы снова увидеть его и все те злобные огни, исходившие от суетившихся там людей. Почему ее все еще так сильно ранит то, что она же уже сотни, а то и тысячи раз видела и слышала, то, о чем она иногда грезила? Боль все не проходила. И не пройдет никогда.

Никто не мог ей помочь. Она была дурочкой, которая, послушавшись доброжелательных советов, отправилась в столь непривычное место, истратив кучу времени и преодолев множество миль. Завтра она прибудет к берегам этого второго озера, что ждало ее среди развалин дворцов и древних холмов цвета табака, песка и бирюзы.

Посреди дня они сделали остановку рядом с живописным придорожным домиком, который, взгромоздившись на высокой террасе, в миниатюре копировал архитектуру дворцов. Вид отсюда был восхитительный.

Ниже располагался лес. Неимоверно высокие и тонкие деревья с дымчатой листвой озаряли огненные всполохи, исходившие от местных попугаев и здешних пташек. На горизонте уже виднелись горы, которые вклинивались в сине-зеленые небеса.

Все говорили о том, как поразительно это место. И оно таким и было. Многие обсуждали легенды и задавали вопросы гидам. Был ли тот далекий пик, что был подобен вздымающейся змее, горой Сирримир, с которой мифический принц Наран пустил свои стрелы в третью луну и убил ее, а та уже мертвой упала на землю?

И сколько еще оставалось до того озера, к которому они направлялись? Доберутся ли они туда к вечеру?

Разумеется, доберутся.

Озеро Потерь, так оно называлось.

Заэли внезапно испытала жгучий гнев, который, возможно, был лишь ширмой для ее все никак не прекращавшейся боли.

Но внешне она осталась безмятежна. Заэли просто прислонилась к перилам и смотрела на лес, что простирался на целые мили. Прерывистый горный ветер вздымал пряди медно-рыжих волос девушки, что развевались перед ее зелеными глазами. Она поправила их рукой, и волосы, как и рука, стали казаться ей чужими. Когда Заэли снова положила руку на поручень, та, бледная и тонкая, показалась ей просто какой-то отдельной вещью, отложенной прочь, что не могла двигаться сама по себе.

Отправляйся к озеру. Все остальное ничего не значило. Ее волосы, рука, она сама, вообще все. Это ничего не значило. В своем видении Заэли просто увидела немного воды, а затем стала покорно слушать местные легенды. А ведь она еще может поймать попутный летающий автобус, и тот отвезет ее обратно. Обратно в то место, что она называла домом. Домом, которому ее сердце больше не принадлежало.

"Видишь, я делаю то, что ты внушил мне. Еще одно озеро. Я делаю, что могу".

Ты хорошо справляешься.

"Спасибо", - вежливо как бы ответила Заэли.

С ней действительно кто-то заговорил, и она отстраненно посмотрела на говоривших. Пришло время отправляться дальше. К Озеру Потерь.

Автобус плавно скользил между холмами, пока багровый диск солнца заходил за горы. Верхние слои воздуха стали фиолетовыми, а ниже, словно в огромном котле, пурпурное зеркало озера отражало все оттенки и нюансы неба. Оно также отразило, как наступила темнота и взошла пара бледно-лиловых лун, а приливная звезда Санев скрылась на востоке подобно кипящему бриллианту.

Теперь все, кто ехал в автобусе, смотрели на зеркальную гладь озера, над которой они сейчас пролетали, наблюдая за отблесками, что создавал полет их же транспорта.

Но этим все и ограничилось. На поверхности были лишь отражения и ночь, а глубин не было видно. Заэли также посмотрела на озеро. Она говорила себе, что то сделано из твердого стекла. Под его поверхностью ничего не было, вообще ничего. Ни живого, ни мертвого.

Когда золотистый автобус пролетал мимо, направляясь к дальнему берегу, рыбак на мгновенье взглянул на него. Такой транспорт создавал крайне мало шума, а его огни порой привлекали рыбу, и та всплывала на поверхность.

Этот рыбак вообще сомневался, что пассажиры заметили его самого или его крошечную деревянную лодку, так как со стороны восточного пляжа, где они все еще находились, ее не было видно. Однако вскоре рыбак поднял парус и подгоняемая ночным ветром лодка, словно призрак, заскользила по воде, ломая отраженные звезды и луны своей серебристой сетью.

Из отелей на берегу озера доносился громкий смешанный гул. Играла различная музыка, звучали множество бесподобных голосов, как живых, так и механических. Сияли многочисленные окна и входы, отбрасывая на воду искривленные, и от этого похожие на штопоры, лучи света, что подобно святящимся червям ползли к холмам. Здесь же находилась самая большая уцелевшая часть разрушенного города. Но его остатки были здесь повсюду, на протяжении всего берега, среди комплекса современных элегантных отелей возвышались тысячелетние колонны, а также разрушенные лестницы, стены и решетки. Не было в отелях сада, где нельзя было бы отыскать хотя бы частички этих руин. Рядом же вздымались древние деревья, а светильники нежно покачивались от слабого ветра, что дул с озера.

Заэли пошла вниз, около мили прогулявшись по покрытому галькой пляжу. В это время года озеро штормило. Его волны били так, как будто хотели этой ночью забраться как можно выше. Но уже примерно в течение часа должен был начаться мелодичный отлив.

Огоньки все еще отражались на краю озера, но гостиничный комплекс, похоже, уже остался далеко позади. Здесь руины стали буквально вездесущи.

В этом ощущалась неизбежность. Когда-то здесь была большая часть города, и она по-прежнему оставалась тут, но уже погребенная под водами озера.

В отеле она пообедала, а затем сходила на лекцию касательно легенд о городе. Ее вели гиды под аккомпанемент непринужденной документальной драмы, которую демонстрировали на двух широких экранах. Затем гиды вместе с остальной группой самодовольно удалилась в бар. "Я не такая, как они, - подумала тогда Заэли. - Никогда не была и не буду". Она просто нашла выход и удалилась в ночь.

На мгновенье Заэли замерла на краю воды. В небесах звезды сбрасывали свои раковины. Пылающая Санев теперь была на полпути на запад, отражаясь в озере по мере своего хода. Одна луна скрывалась за другой.

По воде что-то двигалось.

Заэли присмотрелась, чтобы понять, что это. Это была рыбацкая лодка. Ее парус уже был свернут и сидевший в ней мужчина энергично греб к берегу. Очевидно, он был местным, и поэтому был не похож на подкованный и приветливый (возможно, фальшиво приветливый) персонал из отеля. Этот туземный мужчина был уже в возрасте, но все еще крепок. Он был закутан в плотно застегнутый плащ, его нижнюю часть лица скрывал шарф, мужчины носили его здесь в такой манере гораздо чаще, чем женщины.

Заэли решила, что ей лучше покинуть пляж и вернуться в отель, туда, где ей следует находиться, в зоопарк, что построен для иностранцев, чтобы местные могли удивляться им, но при этом не слишком соприкасаться.

Внезапно на нее накатила тоска. А ведь она уже начинала чувствовать себя лучше, слушая биение воды. Не счастливой, не спокойной, но хотя бы менее подавленной. Но теперь ее настроение снова ухудшилось. Ей следует вернуться...

Но тут лодка, к легкому удивлению Заэли оказавшаяся весьма подвижной, пристала к берегу и зашуршала по гальке. Находившийся в ней человек встал и поднял руку в знак традиционного вежливого приветствия.

- Добрый вечер, - произнес он. Он говорил на амерене, как впрочем, и любой другой. Видимо, он считал признаком вежливости еще и обращение к иностранке на ее родном языке.

- Здравствуйте, - ответила Заэли. - Много рыбы поймали?

- Ничего, - мрачно ответил мужчина. У него был низкий музыкальный голос, спокойный и с хорошим тембром.

- Простите.

- Не за что, - сказал он. На мгновение, когда шарф смялся, девушка увидела, что мужчина улыбается. - Я даже не пытался ее ловить.

Заэли ничего не ответила. Либо он был эксцентриком, либо говорил на амерене далеко не так хорошо, как считал сам. Либо же она просто ослышалась.

Но затем он увидела, как мужчина втащил в лодку один конец тащившейся за ней сети. Тот был пуст.

- Я рыбачу в поисках других вещей. Тех, что могут попасть в озеро из мира внизу, - сказал мужчина.

Наверное, он имел в виду затонувший город.

- Он и правда здесь? - спросила она - Этот город?

Как же по-детски это прозвучало. Скорее всего, здесь и правда когда-то был город или что-то подобное. Все ли здесь верили в легенду? В ту, где говорилось о том, как принц Наран расколол и сбил с неба третью луну, после чего из-под земли вырвался поток воды, чтобы встретиться с ней, а, упав назад, затопил город, и от него остались лишь окраины, что находились на холмах.

Рыбак же просто смотрел на нее. Его темные глаза казались чернее неба. Заэли подумала об Анжело. Его лицо, тело, вся его жизнь предстали перед ней, встав между ней и рыбаком, между ней и всем остальным. Когда после краткой и с таким трудом достигнутой передышки на нее подобным образом накатывали воспоминания и отчаянье, становилось еще хуже.

Рыбак наблюдал за ней. От него не ускользнуло то, как изменилось ее лицо. Он мог подумать, что она больна, что ей осталось жить лишь несколько месяцев. Или что она недавно потеряла ребенка, родителя или возлюбленного. Что что-то, что она любила без памяти, безо всяких на то причин отняли у нее.

- Простите, мне нужно идти... - начала Заэли.

Мужчина тут же заговорил с ней:

- Позвольте мне перевезти вас через озеро на моей лодке. Здесь есть особое место где, посмотрев в воду, вы сможете увидеть город. Я видел его достаточно часто, а в прошлом показывал его и другим, гостям вроде вас.

- Нет, спасибо, - ответила она. - Я должна...

- Как знаете, - ответил рыбак рыба и, сделав крайне почтительный, почти галантный, жест, который демонстрировал его отбытие, он развернулся, чтобы удалиться.

Заэли задумалась. "Он ведь может увезти меня на центр озера и там утопить. Этого я боюсь? Или того, что сперва он меня еще и изнасилует? Хотя какая разница? Разве это имеет значение? Анжело не вернется, не поднимется из воды, точно не из этой воды и не так, как он это делал..."

- Подождите! - крикнула она.

Рыбак остановился.

- Сколько я вам буду должна? - спросила Заэли.

Мужчина повернулся, и шарф снова сполз, обнажая его улыбку.

- Мне не нужна плата, я и так богат. Пожалуйста, садитесь в лодку и поехали.

-... видите ли, всему причиной - звезда, - рассказывал рыбак, пока они скользили по воде. - Санев-ла, что создает приливы. Она появляется всего на месяц дважды в год, и в это время рядом с центром озера волны могут вести себя странно. Вам рассказывали об этом?

- Мне поведали легенду, - ответила Заэли. Она не смотрела на рыбака, вместо этого уставившись в черное стекло озера. Она испытала соблазн погрузить руку в воду, но дернула себя. Мужчина не греб, но и паруса не выставил. Что-то в самой воде, будь то волны или звезда, гнало лодку вперед. Это помогало Заэли поддерживать иллюзию того, что воды озера были непроницаемы, они являлись твердым стеклом или отполированным обсидианом, а рябь на них была ненастоящей. Разумеется, она могла просто броситься в в воду и поплыть. Но она не поступала так с того самого давнего вечера.

Мужчина снова заговорил:

- Одно место в городе по легенде подымается над озером. Лишь одно место, а ни в коем случае не весь город. По слухам, это дворец короля. Вам говорили его имя? Его звали Зехрендир, и он был братом Нарана. Они не были дружны, так как поссорились из-за женщины. В легенде говориться, что она была обручена с Зехрендиром, но Наран похитил ее.

- А, да, - рассеяно ответила Заэли.

Она не видела в воде ничего, кроме тьмы и неясных отражений собственного бледного тела и неяркого одеяния рыбака. Они были словно два призрака.

- Когда луна упала и воды затопили город, Амба (так звали ту женщину, которую желали Наран и Зехрендир) поняла, что ее нареченный утонул, и спряталась в пещере высоко в горах. Там она и осталось, и хотя в пещере бежал ручей, она не пила из него, так как король погиб от большого количества воды. Так она и умерла там, от жажды. По крайне мере, так говориться в легенде.

Когда рыбак окончил свой рассказ, Заэли подняла глаза и посмотрела на него. Что же было такого в его голосе? Теперь звезда цвета лавального серебра была прямо над его головой, и Заэли поняла, что ей крайне трудно рассмотреть его почти сокрытое лицо. На одно горькое мгновение слезы подступили к ее глазам, готовые в любой момент обильно хлынуть наружу. Но она не плакала уже четыре года, не заплачет и сейчас. Возможно, это была ее жажда.

Вместо слез из нее потекли слова и Заэли с небывалым шоком поняла, что решила обо всем рассказать незнакомому рыбаку.

- Когда я была юна, то влюбилась. Он был... он выглядел несчастным. Я не знала, почему... я никогда хорошо его не знала... он едва замечал меня... я не знала его достаточно хорошо, чтобы понять, почему он несчастен. Он никогда не подпускал меня к себе. Но я думаю, что его мысли и жизнь были несчастливыми. Однажды вечером я встретила его в том тоскливом месте, где мы оба работали. Он заговорил со мной, но я едва слышала его, и мне пришлось переспросить его, о чем он говорил. Он ответил: "Я ненавижу их". Я спросила о том, кого он ненавидел. Людей, с которыми он работал? Но он ответил: "Я ненавижу моих друзей. Ненавижу их. Ненавижу моих друзей". А затем он ушел прочь.

Голос у Заэли был тихим и напряженным, и она продолжила свой рассказ.

- Говорят, что нельзя полюбить того, кого не знаешь. Неправда. Можно. Еще как можно. Я гадала, была ли я тоже объектом его ненависти. Но ведь мы никогда не были друзьями. В тот вечер я пошла на озеро. Там тоже было озеро. Я пошла просто потому что мне нужно было пойти хоть куда-то. Я не преставала думать о том, что он сказал. Так говорят дети, но ведь ему уже было двадцать три. Кода я пришла на пляж уже темнело. Там было много огней и медицинский транспорт. Он... его звали Анжело... он лежал на земле и его пытались реанимировать. Он поплыл, а потом... нет, это не было самоубийство. Сказали, что у него случился сердечный приступ, хоть он и был так молод. Кто-то заметил это и вытащил его на берег, но он был уже мертв. Я видела Анжело, как раз перед тем, как его положили в неотложку. Его глаза были открыты. Они были темны как озеро, как это озеро, а не то, в котором он умер. Его глаза были темнее... или не такими темными, как ваши. Не могу решить. Это странно, да?

Заэли перестала говорить и наконец погрузила свою руку в воду. Та была влажной, холодной и таинственным образом наэлектризованной.

Она тихо продолжила, обращаясь к воде:

- Моя жизнь была так скучна, в не было столько запретов. Лишь любовь делала ее стоящей, хотя он никогда не любил меня, лишь я его. Но ведь это нехорошо - продолжать любить того, кто уже умер? Нет, не так - любить мертвеца. Но это все никак не прекращается. В смысле, любовь. Жизнь... окончена.

Рыбак ответил ей таким же тихим голосом, как и ее собственный:

- Смотрите, вот здесь. Смотрите. И вы увидите в озере сияющий дворец.

Великий город возвышался на равнине подобно утесу из мрамора цвета абрикоса.

Он был со всех сторон окружен холмами, а на западе от него горы подобно башням вздымались к небесам, которые поцвету напоминали радужку "глаза" в павлиньем хвосте, а ночью становились пурпурными и походили на его "зрачок".

Холмы, окружавшие многолюдный город с его садами и искусственными насаждениями, были пустынны (за исключением тех мест, где находились храмы и дворцы). В горах было сухо, но в долине на равнине было полно кустов и деревьев, травы и злаков, фруктов и цветов. В этой же долине извивались водные потоки, создавая водоемы, приятные озера и бьющие посреди лугов фонтаны.

В это идиллию он и привез свою будущую невесту.

Он даровал ей комплекс из комнат, размещавшихся по всей длине дворца, тоже своего рода миниатюрный дворец, занимавший три этажа и в котором, по слухам, было двести семьдесят окон, каждое из которых было подобно длинному кинжалу из чистого стекла. На самом верхнем этаже этого комплекса располагался личный садик под открытым небом. Здесь произрастали виноградные лозы и тончайшие деревья, на которых распускались голубые цветы и зрели золотые фрукты. Овальный бассейн, где плескалась синяя и серебристая рыбешка, окружал садик. Здесь вечерами король посещал свою нареченную, окруженную служанками, что все как одна были весьма очарованы им, так как он был темнокожим, красивым и грациозным. Молодая женщина, которая должна была стать его королевой, происходила из более бледной расы, что обитала за горами. Ее кожа была светлой, а ее волосы походили на застывшую смолу, янтарь, благодаря чему она и получила свое имя. [Янтарь по-английски "amber". Прим. переводчика]

Король Зехрендир был прекрасен, как и она. Казалось, что высшие силы создали их друг для друга. Разумеется, он влюбился в нее с первого взгляда. Однако Амба слишком была вовлечена в жизнь двора Зехрендира, где она часто пересекалась с его сводным братом Нараном. Тот вскоре также был очарован Амбой. Девушка же, что глядела на своего будущего мужа с почтением и симпатией, но без особой страсти, весьма увлеклась Нараном.

В одной из ночей вопреки всему эти двое с небольшой группой последователей Нарана, тайно выбрались из дворца в долину и погнали свои колесницы через холмы к западной горной гряде.

Наран не крал Амбу, он лишь похитил ее сердце. Она стала жить с Нараном как его любовница в убежище на змеином пике горы Сирримир, которая тогда выглядела иначе. История о том, что Наран с помощью стрел, колдовства и гнева низверг на землю третью луну, была ложью. С чего ему было гневаться? Он мог испытывать лишь чувство вины, а может даже никогда не испытывал и его. Луна упала из-за какой-то посторонней и неизвестной причины. Скорее всего, это даже вообще была не луна, а какой-то ужасный странник, сбившейся с пути, метеорит, комета или кусок космического мусора. Так или иначе, произошел удар. Подобно тому, как вода расходится, если бросить камень, воды поднялись от этого удара и затопили город. Но Амба и Наран никогда не узнали об этом. Удар также расколол горы и во время этой катастрофы они оба погибли.

Между потерей Амбы и потопом прошло определенное время. Достаточно много времени. А может, и нет. Просто этот срок казался долгим для короля Зехрендира. Все это время город продолжал благоухать и процветать, а король продолжал безукоризненно исполнять свои обязанности. Он регулировал законы, исполнял все ритуалы, выходил к людям и внимательно выслушивал каждого, кому были нужны его помощь или совет, всегда делая все, что только он мог. Люди говорили, что их король и правда делает все, что только возможно, что он лучше любого другого человека. Для Зехрендира это было естественно. Он не мог утратить хватку, хоть и потерял все остальное.

На даже город и его люди не могли сделать его счастливым или помочь хорошо себя чувствовать.

Ничто не могло. В одной из песен о Зехрендире, что позже вошла в легенды, говорилось, что однажды он, находясь в одиночестве в одном из своих личных покоев, произнес: "Мои друзья исчезли". Амба не любила его, но хотя бы вместо любви предлагала ему трепетную дружбу, а Наран, прежде чем встретить Амбу, был его преданным другом. На самом деле, они были его единственными настоящими друзьями. Но Зехрендир не ненавидел никого из них, не говоря уж о городе, который он создал, который до сих пор также был его другом, увлекая и обнадеживая его своим очарованием. Но всех своих друзей он потерял навеки: Амбу, Нарана, даже город, так после того, как Зехрендир просто начал лишь исполнять свои обязанности, тот перестал для него что-либо значить. Казалось, что все они умерли в одну ночь.

Так не мог ли тогда потоп - утопитель, низвергатель, разрушитель, - стать его другом?

До того, как луна подобно кулаку обрушилась на землю в столпе тьмы и пламени, оставался один день. В этот предпоследний день к Зехрендиру привели старую женщину.

В легендарном приемном покое, где король восседал на белом троне, люди сновали туда и сюда. Запоздавший солнечный свет переливался в скоплениях драгоценных камней, проливаясь на шкуры шести тигроволков и окрашивая их в цвет волос Амбы...

С ежедневными делами было покончено. Зехрендир седел безмятежно, будто бы глубоко задумавшись. "Но все, что я слышу..."

Все, что он слышал - это эхо от далекого стука копыт и колес, а также единственное слово "потеря", что шепот доносил до него снова и снова. Никто не мог его утешить. Ничто и никогда не сможет унять его печаль. Это ужасное мгновенье, что показалось ему вечностью, будет постоянно повторяться снова и снова. К нему подошел один из дворцовых слуг. Зехрендир прилежно поднял глаза. Слуга донес ему, что эта старуха слонялась по долине. Она утверждала, что обладает определенными магическими способностями и что у нее есть для короля послание. Зехрендир повернул голову и увидел пожилую женщину, что была тонка как палка и была от головы до своих костлявых ног укатана в какие-то тряпки и шарфы. Ее глаз вообще не было видно. Она выглядела как труп, что забинтовали в качестве подготовки к погребению или кремации.

Зехрендиру не хотелось, чтобы она к нему подходила, но взглянув на ее ступни (которые, помимо кистей, были единственно видимой частью тела), он испытал к ней сострадание. Они были такими старыми и грязными, все в шрамах, словно эта женщина всю свою жизнь ходила босиком по горящим углям, а еще ее постоянно жалили скорпионы, но недостаточно сильно, чтобы убить.

Поэтому Зехрендир подозвал женщину к себе и произнес:

- Добрый вечер, матушка.

А затем сквозь обмотки ее шарфа он увидел глаза старухи, которые, несмотря на ее возраст, были светлыми и пронзительно-зелеными, такими же, как и у Амбы. Это шокировало Зехрендира. На мгновенье ему даже почудилось, что вместе со всем остальным он утратил еще и свой разум. Но, разумеется, на западе зеленые глаза были не такой уж и редкостью. Неужели он пришла из такой дали? Старуха кивнула, возможно, прочитав его мысли. А затем она заговорила с ним, наиболее невнятным голосом, который король когда-либо слышал:

- Смирись.

Вот и все, что она сказала. Его помощник отошел в сторону, но Зехрендир и так хорошо знал, что теперь весь двор отчаянно молился о том, чтобы нечто сверхъестественное помогло бы их королю избавиться от его бесчестья и печали. Это также ранило его, так как он желал другим людям лишь счастья. Даже Амбе и Нарану. Эта извращенная доброта, которую он испытывал даже тогда, когда любой другой человек предавался бы гневу и жажде мести, тяготила Зехрендира не меньше, чем его боль.

Король обратился к старухе:

- Позволь моим слугам принести тебе кресло, а также немного еды и воды.

- Мои ноги - мои кресла, - причудливо ответила та. - А питаюсь я воздухом. У меня нет ничего, и значит, у меня есть все. А ты, - продолжила старуха, - владеешь слишком многим, и поэтому один из беднейших людей в этом мире.

- Без сомнения, ты права, - спокойно ответил Зехрендир. Он улыбнулся ей так, будто эта женщина была его старой бабушкой, которую он из всех своих родственников любил больше всего.

Его улыбка, полная очарования и невинности, была подобна яркой вспышке, даже несмотря на то, что его юное лицо было искажено печалью. Старуха сосредоточенно изучала его. Казалось, что она могла видеть его так, как не видел никто другой. По сравнению с его ранами изможденные ноги старухи были ничем, они не болели и не беспокоили ее. Он же был разодран в клочья и никогда уже не сумеет исцелиться.

- Смирись, - снова произнесла старуха.

Король терпеливо ожидал, что же она скажет дальше.

- Подними свою голову, король-владыка, и взгляни на крышу над тобой, вон на то круглое зеркало. Да, именно на него.

"Несчастная, она безумна", - подумал Зехрендир. На потолке не было никакого зеркала.

Но, взглянув вверх, король внезапно увидел, что оно все же там было. Оно нависало над ним подобно огромной капле воды в перевернутой чаше, из которой почему-то ничего не проливается. Он вгляделся в это зеркало и понял, что оно словно ничего не отражает, даже западные огни. Затем оно странно начло темнеть и стало подобно черному стеклу. По его поверхности пробежала легкая рябь.

А затем оно показало Зехриндиру лицо. Не его лицо, не старухи, но то, которое он хорошо знал, и что находилось весьма далеко.

- Ошибки случаются, - сухим голосом произнесла старуха. - Мужчины и женщины по наитию ищут тех, с кем они бы могли пересечь свои пути существования. Но иногда они встречаются. Или, что хуже, гораздо хуже, встречаются по ошибке. Что же можно поделать с такими ошибками? Взгляни на воду. Взгляни, и ты увидишь свою жену, которая смотрит на тебя из глубин озера. Так будет.

Заэли сделала так, как сказал мужчина, и посмотрела в воду, хотя она не особо-то верила в то, что он говорил. Мимоходом она подумала о том, что для рыбака сейчас выдается идеальный момент ударить ее по голове и столкнуть в озеро или же просто перебросить через борт лодки. Возможно, у него есть какая-то безумная теория касательно того, что она может послужить в качестве жертвы для какого-то озерного демона или же призраков утонувшего короля и его народа.

Но на самом деле она не верила, что этот человек способен на подобную жестокость. Он скорее выглядел таинственно, как какой-то волшебник из горной деревушки. К тому же он сказал о том, что богат, с таким скромным равнодушием.

Вызывающая приливы звезда Санев, или Санев-ла, как он ее назвал, теперь опускалась между двух гор. Ее косой гаснущий свет оставлял заметный ртутный отблеск, прерывавшийся лишь тенью лодки.

Заэли показалось, что свет звезды ослепил ее. Она увидела, что под суденышком появилось круглое зеркало из золота, прямо на поверхности воды. И это не было ни отражением, ни остаточным изображением. Зеркало действительно было здесь и светило ей в лицо. Вглядевшись в эту вещь, Заэли внезапно увидела сквозь нее, как если бы она смотрела через тоннель, увешенный лампами, украшенный светящимися решетками, приливающимися колоннами и витиеватыми позолоченными отводами, и видела в конце его золотую комнату.

В этой комнате, что напоминала большую золотую пещеру, сидел человек. Он поднял голову и посмотрел на Заэли. У него были иссини-черные волосы, что покрывали всю его голову и спадали ему на плечи. Он крайне хорошо выглядел, но его лицо носило отпечаток муки. Казалось, что совсем недавно он перенес какие-то невыносимые страдания, и вскоре они должны были повториться.

Его облик, такой знакомый и в то же не похожий ни на одного известного ей человека, заставил Заэли почувствовать тоску и опустошение. Она больше не боялась, что ее вбросят из лодки, но была уверена, что если нырнуть вниз, к нему, то она одновременно погрузиться в самые ужасные глубины и в тоже время познает наиболее возвышенные ощущения из всех.

Казалось, что незнакомец тоже пристально смотрел на Заэли. Интересно, заметил ли он, что она видит его?

Его глаза были темнее любой ночи.

Свистящий, едва слышный звук разорвал тьму. Возможно, она лишь вообразила его себе. Или возможно это была песнь, которую пела вызывающая приливы и извержения Санев, что уже скрылась за горными пиками.

В полузабытьи Заэли поднялась на ноги. Словно став невесомой, она подалась вперед и всем своим телом поцеловала воду, проникла сквозь ее поверхность, будто бы следуя пути тонущей звезды. Заэли знала, что она умрет. Столь неизбежный исход одновременно радовал и печалил ее.

Часть вторая. История как вода

Она родилась снова, но уже будучи старой. Она лежала на ириско-коричневой земле под павлиньим небом. Солнце практически находилось в зените. Ее правую щиколотку обвила черная змея.

Какое-то неясное колебание в воздухе натолкнуло ее на неясную мысль, что жизненные силы покинули то тело, в которое она теперь вселилась, буквально за секунды до ее прибытия. Водитель оставил этот транспорт, и теперь им управляла Заэли.

Она осторожно села. Это тело, в отличие от ее прежнего, было старым и жестким как видавшее виды дерево. Однако ничто из всего этого, даже змея, не испугало ее. Она даже не удивилась. Поток воспоминаний, что ей не принадлежали, пронесся по небесам ее старого сознания подобно стае птиц. Заэли подумала о том, что она помнит об этих воспоминаниях, но они ей не нужны. Это было все равно как бегло взглянуть на карту со списком маршрутов, о которых ей и так уже рассказали.

Она поднялась на ноги. После этого змея податливо размоталась и оставила ее. Рептилия скрылась из виду в небольшой расселине в земле, и Заэли подумала, не было ли это животное прежним водителем того человеческого транспорта, в которой она теперь вселилась. Ей в голову пришла, скорее всего, глупая мысль о том, что теперь прежняя душа наслаждается своей новой гибкой свободой. С каждым шагом, что делало это старое и худое тело, оно скрипело и ныло.

На этих израненных ногах ей предстояло пройти через холмы к городу в долине и там предстать перед королем, чтобы поделиться с ним некой колдовской тайной. Она узнает, что нужно сказать, как только встретиться с ним. Узнает о том, что нужно рассказать, а что - оставить скрытым.

Тело старой мертвой женщины, что умерла несколько минут назад по естественным причинам, а затем было оживлено сознанием Заэли, потеряв своего прежнего владельца во время этого путешествия начало неспешно поглощать девушку. Словно во сне, вскоре оно смыло ее личность и заменило своей собственной. Теперь оно могло рассказать ей, как ставить похожие на крабьи ступни так, чтобы идти быстро и безопасно, как в бесплодной земле находить выемки, где можно обнаружить крохи съестного или немого воды. Оно могло помочь ей найти тень, где можно отдохнуть. Оно знало о пути, о правилах, и все о короле. И, разумеется, оно знало истинную историю об Амбе и Наране, так как однажды вечером, много дней тому назад, само видело, как они на колесницах неслись в сиянии своих плащей и янтарно-медных волос.

Старуха постоянно шла вниз, оставляя горы у себя за спиной. Во время ее путешествия никто не преследовал ее, никто не охотился за ней. Лишь один раз дикий тигроволк, мягко ступая, пошел вслед за ней. Но старуха, будучи при жизни талантливой волшебницей, мягко прошептала мантру. И так как, разумеется, она произнесла ее на своем языке, Заэли также произнесла ее. После этого тигроволк замурлыкал и стал качаться в пыли подобно домашнему коту.

Если у Заэли до этого и оставалось какое-то собственное самосознание (а оно, разумеется, оставалось, пусть и подавленное), то теперь его усмирили точно так же, как и тигрицу. Она была загипнотизирована.

Уже как единое целое они пришли в город, выпили из колодца и сорвали фрукт с дерева, чтобы подкрепиться, а затем пошли через ворота из мрамора и бронзы, по улице, устланной плоскими камнями тридцати цветов, которые по обе стороны стерегли ревущие статуи мистических зверей, высеченные из базальта-суси. На крыльце дворца старухе преградили путь страж, слуга и сенешаль. Но люди короля, согласно приказу этого самого короля, всегда достаточно свободно пропускали посетителей. Поэтому без лишних задержек ее повели по коридорам в зал для приема. Уже стоял поздний вечер, а находившиеся здесь прирученные тигрицы не обращали на нее никакого внимания. Король обратился к ней своим темным музыкальным голосом:

- Добрый вечер, матушка.

- Смирись, - сказала она ему. - У меня нет ничего, и значит, у меня есть все. А ты один из беднейших людей в этом мире.

- Без сомнения, ты права, - ответил он.

Она видела его красоту лишь при помощи собственного сострадания, так как уже став мертвой колдуньей-нежитью, она была за пределами жизненных страстей. А где-то глубоко внутри Заэли отчаянно хотело хотя бы на мгновение вырваться наружу, она была как бабочка в коконе, который не хотел выпускать ее. По крайне мере, не сейчас.

Потом старуха на потолке, посреди драгоценных камней, призвала свое магическое зеркало.

Даже запертая внутри, будто мотылек, Заэли заметила свое предыдущее, юное лицо, которое десять минут назад (или десять месяцев, или на тысячу лет в будущем) наклонилось (или наклонится), чтобы заглянуть в Озеро Потерь.

- Это Амба.

Вот и все, что он сказал.

Старуха вздохнула. Ее тело, память и магические способности, все то, чем она теперь являлась как человек, заприметили что-то еще. Над городом нависла угроза ужасной катастрофы. И ее колдовство поведала ей о том, что о ней уже слишком поздно предупреждать. Времени уже не осталось - она путешествовала слишком долго. Эвакуировать огромный город теперь было бы уже невозможно - люди так себя погубят из-за паники и своей неорганизованности. Луна (метеорит, комета или просто кусок космического мусора) упадет на землю и начнется потоп. Она подумала, что люди даже не поверят ей.

Лишь он, король, Зехрендир, сможет поверить ей, и лишь таким образом, так как он видел лицо Амбы, смотревшее на него из зеркала.

Как же неподвижно сидел он в своем белом кресле! Но теперь он внешне выглядел просто сосредоточенным, а не застывшим. Его голова была наклонена, его широко открытые глаза вглядывались в глаза той, кого он любил, и кого он по ошибке принял за ту, кто должна была любить его. Он не понимал, что та, кто перед ним - не Амба и никогда ей не была, что это девушка из будущего его мира, что настанет лишь сотни десятилетий спустя, когда он, его любовь, упавшая луна и потоп станут лишь смутными и неясными легендами.

Тело старухи рывком переместилось вперед. Теперь оно действовало скорее как автомат, так как сознание Заэли быстро возвращалось, оно било и било крыльями, чтобы вырваться наружу. Как деревянная марионетка, которой плохо управляют, старуха подошла к королю и вгляделась в ночь его глаз. Он был молот и силен, но уже был мертв. Уж она-то могла наверняка это понять. Она произнесла лишь одну фразу.

- Любовь моя, - промолвила она, все еще на языке города, - мой Анжело.

Затем ее внешняя оболочка, плоть и кости, упала на пол и наконец застыла. Неотвратимый катаклизм уже не убьет ни ее, ни короля, а лишь обреченный город. У его людей осталась лишь последняя мирная ночь, но и она будет омрачена, так как через час они узнают, что их король умер.

Рыбак смотрел, как летающий автобус подобно жуку кружил над его головой. Подобный транспорт производил не так много звука, чтобы распугать всю рыбу. Наоборот, его свет даже мог привлечь кого-то и заставить всплыть на поверхность.

Этот человек сомневался, что пассажиры автобуса вообще заметили его. Вскоре он поднял парус, и его лодка, подгоняемая животворящим ночным бризом, побежала по воде, таща за собой серебристую сеть.

Он был очень стар, этот рыбак. Он был еще крепок и никогда не болел, но за свой век он слишком много повидал, был свидетелем того, как что-то приходило, а что-то - уходило. Он еще помнил времена до того, как иностранцы начали путешествовать сюда в больших количествах, со своими приторными отелями и летающими автобусами. Он не имел ничего против них, но иногда мысли о туристах утомляли его. Он чувствовал эту усталость и сегодня ночью. Но он не испытывал дискомфорта. Он немного посидел в тишине, вспомнив свою жену, которая умерла семь лет назад. Он скучал по ней, как и по сыну, которого они потеряли. Но он не думал, что они, все трое, когда-либо снова свидятся.

Над ними, словно неон иностранцев, сияли звезды, и ярче всех - Санев-ла. Луны бледнели перед ней. Он проверил сеть, но в нее ничего не попало. Рыбак отстраненно подумал про легенду об упавшей луне и царстве под озером. Размышляя об этой легенде, он прикорнул, и во сне, без шока или боли, этот человек умер.

Но его тело оставалось недвижимым лишь несколько мгновений. Затем из воды будто бы вырвался сияющий клинок света. Он пролетел сквозь пустую сеть и вонзился в тело рыбака.

Так в разноцветной фиолетовой ночи Зехрендир родился снова, но уже стариком.

Как и Заэли, он понял, что это старое тело было крайне изношено. Но он был не только романтиком, но и прагматиком, поэтому решил довольствоваться тем, что получил. И он не затерялся в рыбаке. Тот не был магом, не обладал особыми талантами или способностями. Как прилежный ученик Зехрендир проник в его мозг и поглотил знания и воспоминания, не потеряв при этом себя.

Зехрендир решил действовать без излишней спешки. Он испытал, насколько выносливо и стремительно его новое старое тело и понял, что он прекрасно способно натягивать парус и управляться с веслами. Однако в отличие от рыбака, он все же сделал прореху в сети. Он принял то, что попал в будущее на сотни лет, поняв это благодаря знаниям, почерпнутым из мозга рыбака.

Проплывая вдоль западного берега, Зехрендир заметил легендарные руины, все, что осталось после катаклизма, насколько знал рыбак. Он перестал грести. На озере было слишком темно, оно было слишком слабо освещено лунами и приливной звездой, чтобы заметить, плакал ли он. Лодка оплыла сама по себе, а рыба сновала туда-сюда сквозь порванную сеть, подобно серебристо-синим слезам.

Наконец, часы спустя тело старика под управлением Зехрендира приплыло к берегу, где отблески и лучи огней отелей переливались на полном звезд приливе.

Он знал, где она будет - женщина, чье лицо он видел. Он знал, что она будет рядом с озером. Он знал, что она не была и в то же время была Амбой. Она была той, кого он принял за Амбу. Зехриндир, все еще будучи юношей и королем, просто заключенным в замотанную плоть рыбака, ощутил, как на него накатывает приступ экстатического смеха из-за этой божественно-космической шутки. Он не чувствовал беспокойства, скорее он ощутил, словно с его шеи сняли петлю. Оставшееся расстояние он преодолел весьма быстро. Старые руки ныли и болели, но какая теперь разница?

Он оставил весла, поднялся и поднял руку в традиционном приветствии, которое осталось прежним еще с его времен. Он говорил на амерене, так как рыбак хорошо освоил его. Это был ее язык.

- Добрый вечер, - сказал он.

- Здравствуйте, - ответила она, будто бы во сне. - Много рыбы поймали?

Он знал, что прежде она не видела его на озере. Время было изогнуто чей-то чужой волей, чего-то пугающего в своей мощи, но в то же время доброжелательного.

- Ничего, - ответил он так, словно его лишили несказанной радости.

- Простите, - сказала она.

"О, моя возлюбленная, - подумал король Зехрендир, - тебе не за что извиняться. Ты здесь, передо мной, твои волосы подобны багровой меди и алому янтарю, твоя кожа словно слоновая кость, твои глаза цвета листьев на дожде. И ты... Ты будешь моей, а я - твоим. Но я пока не знаю, как и где".

Его не смутила даже ее странная иноземная одежда, его беспокоило лишь то, что ее юность резко контрастировала с его теперешней старостью.

Даже то, что их разделяли бездна времени и потоп, не беспокоило его.

Он показал ей пустую сеть. Для него это было символом бесконечных возможностей.

- Я рыбачу, сказал он, - в поисках других вещей. Тех, что могут попасть в озеро из мира внизу.

Он и сам толком не понял, что сказал. Или все же понял. Озеро извергло его самого, и ее. Они попали в раскрытую сеть судьбы.

Вскоре после этого он увидел, что она узнала его. Ее лицо преисполнилось отчаянья и боли, и он понял, что то, что она потеряла его, разорвало ее на части, и эта потеря теперь стояла между ними. - Позвольте мне перевезти вас через озеро... Здесь есть особое место где, посмотрев в воду, вы сможете увидеть город. Я видел его достаточно часто, - добавил он, порадовавшись, какую изобретательную ложь он соорудил, ложь, что в то же время была правдой, так как в своем прошлом он действительно видел этот город.

Она отказала ему, а он уважительно отвернулся. Этот был этикет флирта, похожего на танец. Он знал, что она тут же окликнет его, и так она и поступила.

- Сколько я вам буду должна?

- Я и так богат, - ответил он ей. И это было правдой. У него не было ничего, и в то же время было все.

Она вошла в лодку, и он повез их по зеркальной глади озера, по черно-серебряной крышке гроба, что находилась над его миром и под ее, и что значила все, и в то же время ничего.

Теперь они оба отвлеклись и унеслись мыслями вдаль, но разговаривали о легенде. Затем она рассказала ему о той боли, что испытала в прошлом, в прошлом этого настоящего. Зехрендир четко понял, что так как он был к ней внимателен, она решила ему исповедоваться. Как и он, она ошибочно приняла другого за того, кто должен был ее любить, но тот, другой, любил лишь себя. Но теперь с ошибками покончено, и кроме них здесь больше никого не было.

Когда из воды показался золотой круг зеркала, Зехрендир наблюдал за тем, как она смотрела на это зеркало. Оно показывала тот давний момент, когда он увидел ее, а она посмотрела на него в ответ. Момент, когда их глаза встретились.

Он не попытался остановить ее падение в озеро. Они уже пересеклись там, в его времени, а теперь в ее. Она затонула как звезда, он взошел как звезда, они прошли друг сквозь друга. Пересеклись прошлое и будущее, тогда и сейчас, жизнь и смерть, ничтожность и любовь.

Как только она исчезла, что в точности совпало с исчезновением Санев за горами, тело старика упало на дно лодки, как и за часы до этого.

Лодка еще некоторое время покачивалась, а затем едва заметный ветер понес ее к восточному берегу.

На самом деле вода показалась ей просто прохладной.

Ей повезло. Заэли поняла, что она находится далеко от берега, но плывет уверенно, пусть и не быстро. Все было будто бы в полутьме, где тут и там находились неясные огоньки.

Заэли перестала плыть. Она просто осталась держаться на плаву и осмотрелась вокруг. Она не видела пронзительного яркого света гостиниц. Над ней светила лишь медленно плывущая низкая луна. Приливная звезда уже села. Заэли вспомнила, что та начала садиться, когда она упала в озеро.

Потоки воды бурлили и извивались вокруг нее, но это не вызывало у нее никаких трудностей. Казалось, словно они пытались в чем-то переубедить ее...

Что же ей делать? Утопиться? Правда ли ей стоит так поступить? Говорили, что хорошему пловцу непросто утонуть. Для этого потребовалось бы немало самоконтроля и усталость.

Заэли не чувствовала себя ни капельки усталой. Ей даже казалось, что озеро наоборот придает ей свежих сил.

Затем она вспомнила лодку и любезного старика, его большую частью замотанное лицо и необычные глаза. Она была уверенна, что он ни толкал ее, ни бросал за борт. Однако он и его лодка исчезли без следа.

Может, когда она начала плыть от берега, этот мужчина ей просто привиделся, в каком-то своего рода трансе. Конечно, нет. В своей темнице отчаянье, она некогда не грезила о подобных вещах, в ее мыслях был лишь Анжело, его слова и смерть на пляже.

"Любопытно, - подумала Заэли, - а ведь сейчас я не ощущаю никакого отчаянья". Отчаянье было ее постоянным и единственным товарищем, и куда же оно теперь делось? Ее почти беспокоило то, что оно пропало. Последняя из лун стала темно-пурпурной и будто бы скрылась в ночи.

Память Заэли скакала подобно прыгающей рыбке. Она видела какую-то страну под озером. В ней были коричневые холмы, тигрица, что из пыли подымалась на свои старые и израненные ноги, рощи и сады, высокие ворота дворца. Она видела себя такой, как она была тогда, облаченной в тело старой женщины. Она видела того, кто своим обликом, лицом и телом, походил на ее возлюбленного. Она видела молодого короля той страны и слышала его голос, томный и красивый...

Из озера поднялся холм, словно в тот самый момент, когда она не смотрела в ту сторону. Он был темнее неба и раздут от звезд. На несколько мгновений каждая звезда в галактике сияла сквозь него.

В замешательстве она спросила у себя, не был ли это западный берег с неоновыми огнями отелей. Но затем она поняла, что это не так.

Он узнал эту ночь.

Это было жуткое ощущение, так как он задался вопросом, почему же он не узнал ее сразу же, ведь она была знакома ему с младенчества?

Казалось, словно он проделал долгий путь через чужие земли и непривычные места, где луны, звезды и даже тьма будто бы имели иную форму и суть...

Теперь он хотя бы знал, где находится, эти небо и тьма были ему знакомы. Но это тоже было несколько странно, так он не мог понять, в каком же именно месте он очутился.

Вторая луна садилась, и становилось еще темнее. Другие две луны наверняка уже сели. В свете звезд он пошел (ему казалось, что он должен идти) к склону большого холма, заметив справа огромный водоем, располагавшийся внизу, что только что начал мерцать. Он закрывал собой западный горизонт. По крайне мере Зехрендир узнал горы. Одна из них выглядела не так, как он ее помнил, теперь она походила на свернувшуюся кольцами змею.

Зехрендир наверное прошел пару миль прежде чем понял, ужасная боль от потери больше не терзает его. Когда-то его сердце было тяжело как камень, а теперь стало почти невесомым. Он остановился и попытался подумать об Амбе, найти в себе те боль и горе, что она оставила после себя. Те тоже стали его сопровождающими, его верными товарищами. Куда же они делись? Затем в своих воспоминаниях Зехрендир снова увидел старую женщину, которая сказала ему: "Смирись". Парящее зеркало сквозь тень ночи показало ему лицо Амбы. После этого он увидел себя как рыбака, того, кто облачился в тело умершего. В его разуме играла музыка от встречи с другой женщиной на дальнем берегу. Эта женщина и была и не была Амбой. Она была той, с кем он перепутал Амбу.

Он вспомнил, как она скользнула в озеро и исчезла там, подобно упавшей звезде. В его прежнем времени эта звезда никогда не существовала, он знал и назвал ее, точно также как он мог знать и узнать что угодно. Он снова вспомнил о городе и потопе. Но больше он не плакал, не теперь.

А затем на вершине холма засиял свет, будто бы исходивший от погребального костра, ярче, чем солнце. Частично ослепленный, Зехрендир посмотрел на него. Уже произошло столько чудес, что еще одно стало обыденностью. В любом случае, пламя стало затухать, а затем и вовсе исчезло. После него остался только ночь, в которой только и оставалось, что брести навстречу холму.

Над водой ночь была жаркой. Заэли встряхнула волосами и сбросила промокшие туфли. Ее одежда была разодранной и прилипла к телу.

Суша снова стала темной. Но это был не привычный большой берег. Может, какой-то остров?

Что-то взошло на востоке и бросило свою тень перед Заэли. Сперва она приняла светящийся круг за припозднившийся летающий автобус, но тот не двигался. Его свет привел ее к склону и принялся вырисовывать какую-то призрачную архитектуру над Заэли. Это были руины, большие и запутанные, обвитое чем-то, что наверняка являлось спутавшимися лозами.

Заэли подумала: "Он говорил, что одна часть города подымается из озера..."

Это были не лозы, а водные сорняки, что проросли через колоннады и и разломали решетки. Гладь мягкой воды сияла, словно жемчужина, сквозь незастекленное окно, узкое как кинжал. С другой стороны этих руин стоял высокий человек.

Дойдя до разрушенного здания, Зехрендир некоторое время расхаживал рядом с ним. Тихие, почти благоговейные звенящие звуки капающей воды доносились из этого строения. Через прорехи в нем он видел все еще различимые черты тех вещей, что он прежде часто видел: статуя девушки с урной, арка из элефов, коридор, где золотые штыри, теперь позеленевшие как известь, выступали из камня.

Это место было, или должно было быть, его. Давным-давно.

Когда третья луна, неясная как приливная звезда, высоко поднялась на востоке, он увидел сквозь узкое окно фигуру женщины, которая стояла на холме.

Капающая вода, которая сочилась и звенела, лозы, которые оказались водными сорняками, зеленое золото, строение, превратившееся в руины, восходящая луна, что освещала путь подобно фонарю.

Они оба, стоя в зале, по которому разносилось эхо, заговорили одновременно.

- Ты, - сказала она.

- Ты, - сказал он.

Они заколебались и попытались снова представиться друг другу.

- Я... - сказала она.

- Я... - сказал он.

Затем они снова умолкли и замерли. Их разделяли несколько ярдов переливающихся камней и теней.

Каждый из них хорошо знал другого. Они вернулись в свои молодые тела, и это чудо, как и стресс от него, было пугающе. Она научилась говорить на его языке, а он - на ее, поэтому он говорил на ее языке, а она - на его, даже мысленно.

Затем он заговорил на своем языке, который она понимала. Она ответила ему на своем, и он ее понял.

- Ты не Амба. Я знаю это.

- Я не Амба. А ты - ты не Анжело.

- Меня зовут Зехрендир.

- Заэли, - ответила она. - Меня зовут Заэли.

Они смотрели друг на друга, не отрываясь.

Вода звенела подобно серебру, подобно истории времени, и ее звон разносился сквозь каменные пальцы колонн. Сквозь сломанную крышу подобно золотому зеркальцу сияла маленькая луна.

И в свете этой луны он внезапно засмеялся. Она знала его смех, но до сих пор никогда не слышала его. В ответ она также засмеялась. Ее смех был смехом Амбы, который Зехрендир никогда не слышал, и лишь теперь получил его от Заэли.

Преодолеть расстояние просто. Луна уже это делает, только посмотри, видишь? Они преодолели расстояние. Их руки соприкоснулись. Они погрузились вместе, будто бы в глубокую воду, пока вся поверхность их плоти и волос, их губы не притянулись друг к другу словно магнитом. Они вдыхали друг друга будто кислород. Они были друг для друга воздухом и землей, водой и огнем. А также другими стихиями, что так и оставались безымянными. Они были друг для друга целым миром.

Бесконечные смены времени и мест. Их тела лежали вместе на кроватях, устланных шелком или же на матрасах, что находились просто на голом бетонном полу. На бархатной траве или колючем песке, который ощетинился галькой. В мраморных ваннах под голубыми каскадами и в кубическом душе в снятой комнате, в котором угадывались геометрические очертания обычных пластиковых занавесок.

Этот единственный раз, когда они занялись любовью, включил в себя все их бесчисленные встречи, которые не состоялись, которые обманом были отняты у них. Плоть прикасалась к плоти, и это было подобно вращению сквозь бриллианты и грозы, подобно восходам и заходом солнца, путешествию планет. Настоящий мир исчез в ярком пламени, небольшая луна растаяла подобно янтарю.

Они лежали у подножья мертвого места, в кромешной темноте и полном умиротворении. Но что же теперь? Куда им дальше идти? Его мир исчез, ее никогда не появлялся. Да, теперь они вместе. Но...

Как долго это продлиться?

За пару часов до рассвета некоторые из туристов, что прибыли к озеру на летающем автобусе все еще бодрствовали. Четверо из них бродили по берегу, от которого из-за отлива вода отошла примерно на четверть мили. Другой, спасаясь от наступавшего похмелья, в гостиничном номере прислонился к открытому окну, которое выходило на озеро, пил холодную минеральную воду и пытался глубоко дышать. У некоторых других туристов также были причины для бодрствования. Части обслуги гостиницы также приходилось обходиться без сна и быть настороже. Всегда было несколько людей, что наблюдали за туристами, ненароком или сознательно. Чаще всего ничего не происходило. Однако этой ночью кое-что все же случилось.

Все началось достаточно незаметно. Вдали появилось бледное сияние, как если бы взошла еще одна луна или же началась преждевременная прелюдия к рассвету. Однако все происходило не в небе. Свечение постепенно нарастало, его цвет с платинового поменялся на позолоченную бронзу, а затем стал почти радиоактивно-золотым, после чего уже никто не мог спутать его с солнцем, так как оно исходило из глубин огромного озера.

Свет становился все ярче и вскоре достиг своего дикого зенита. Он светился сам собой. Все остальное - берега, холмы, разбросанные руины словно пылало в его сиянии. Даже далекие горы озарились металлическим блеском как при восходе солнца. Лишь отели прозябали в никчемности.

Озеро стало цвета раскаленных бархатцев, и из воды стали пробиваться сияющие контуры, хоть из-за ошеломления, вызванного светом, это было сложно заметить. Они напоминали помпезные древние строения, из окон которых исходил игольчатый свет.

Внизу на берегу, с которого с отливом ушло озеро, четверо изумленных туристов слышали неясные звуки голосов, возможно пение и музыку, звук катящихся колес, похожее на кошачье мурлыканье, слишком явное и близкое, чтобы быть реальным. Самая старшая женщина в группе утверждала, что видела колесницу из легенд, что скользила прямо под водой. Двое молодых людей нашли лодку, что лежала на гальке, и попытались поплыть по лучезарному супу из огоньков, в который превратилось озеро. Но свет полностью сбил их с толку. Они сделали круг и стремительно вернулись назад на пляж, побежденные, но довольные.

Глядя через окно пьяный человек был исцелен удивлением, и даже немного испугался того, что сошел с ума. Разумеется, он не мог мельком увидеть другое измерение, где потоп так и не произошел и город так и остался стоять вечно. Разумеется, этого просто не могло произойти.

Те же, кто смотрел на свет целенаправленно, были слишком удивлены, заинтригованы и напуганы. Но они не думали, что повредились в уме.

***

"Шоу", как его окрестили некоторые из посетителей, длилось около двадцати минут, если судить по часам в гостинице. А судя по любым наручным часам, которые шли точно и были хорошо настроены - всего тринадцать.

Свет, наконец, исчез, что случилось достаточно быстро, он просто замигал и потух, как обычная свеча, или, как кто-то говорил, будто бы его отключили от электропитания. После него осталась лишь полная темнота, в которой недолго суетились остаточные образы. А затем восток озарился уже приближающимся настоящим утром.

В час завтрака практически все, кроме особо наблюдательных, решили (или же их в этом убедили) что сияние в озере было лишь ловким трюком, который устроили спонсоры этого места. Они шутили об этом целый день, а потом еще дни, месяцы и годы спустя. Вернувшись домой, они говорили людям, что им тоже стоит увидеть озеро близ Сирримир, с которым связана легенда, и стать свидетелем фантастического представления, что устраивают для гостей в последнюю ночь.

Что же касается гидов, то те притворяются, что все проспали. Они всегда так делали и всегда так будут делать.

Тем временем тело молодой рыжеволосой девушки так и не было найдено, пока его не вынес полуденный прилив. Казалось, что она пошла поплавать и, несмотря на то, что была еще молода, ее сердце остановилось. Она умерла от этого, а не от того, что захлебнулась..

10.

- Сэр, мадам, возможно, вы хотите немного квах?

- О да, спасибо, - ответил он даже прежде, чем понял, что же он сказал или где вообще находится. - Обоим, пожалуйста.

Заботливый голос, что раздавался из-за двери умолк, а его обладатель удалился.

Он повернулся и посмотрел на нее, свою новую жену, что только что очнулась рядом с ним ото сна. Они находились в спальном вагоне, а поезд, ворчливо стуча колеса, нес их куда-то на юг.

Снаружи виднелись голубые поля, где тут и там росли деревья, а над ними находилось сине-розовое небо, мило украшенное птицами.

Теперь он понял, где находится, и вспомнил язык, на котором говорил. Мгновенье он изучал ее, чтобы убедиться, что происходящее не ошеломило ее полностью.

Но его жена лишь привстала, взглянула в окно и сказала:

- Небо всегда было такого цвета. Я права, Зех?

- Да, Заэли.

- Но как мы можем быть уверены в этом? - уточнила она, но затем просто посмотрела на него и они заключили друг друга в объятья. Друг для друга они были безукоризненным сочетанием всех известных небес, земель и государств. Единственной константой посреди постоянно разрушающегося хаоса.

Здесь находилась их одежда какого-то изобретательного покроя. Здесь же был уютно сложен их багаж, который он и она инстинктивно узнали. Также как и узнали причудливые деревья, голубые цветущие поля и небо, похожее на роспись на фарфоре. Но это не было чем-то давно знакомым, казалось, что они узнали обо всем этом лишь за несколько минут до своего прибытия.

Но это уже не имело значения. Они знали друг о друге.

- Теперь мы уже говорим на этом языке, - сказал он, улыбаясь.

- Думаю, скоро подобное будет казаться менее странным, - глубокомысленно заверила она его.

- Или более?

- Зех, квах - это кофе? Думаю, это кофе.

- Или молоко. Или пиво...

Затем они прекратили говорить о квахе.

Они лишь недавно встретились, и вскоре поженились, в каком-то городе на севере.

Поезд мчался по твердым рельсам, реальный, как и вся реальность.

Он вез их домой, в ее старый высокий дом на берегу голубого озера, на котором вечно были волны. С каждой секундой они все больше вспоминали и в то же время забывали. Они практически забыли свои прежние жизни, то, что они утратили, так как их сердца и разумы были переполнены новыми ощущениями до отказа. Они плавно превращались в тех людей, которыми теперь стали. Теперь это было их реальностью, а все, что было прежде, их прежние жизни, стали каким-то сном. Во что было для них реально: двое возлюбленных возвращались в дом на берегу озера, где в похожих на раскрашенный фарфор небесах перемещались незримые звезды.

(C) Перевод - Angvat, вычитка и верстка - Tairilin Hlaalu, 2018г.

Сушко Антон Иванович : другие произведения.

Танит Ли. Под/над водой

Танит Ли. Под/над водой

Часть первая. Время и прилив

Часть вторая. История как вода

Оставить комментарий © Copyright Сушко Антон Иванович (перевод: Angvat) (angvat1@tut.by) Размещен: 13/11/2018, изменен: 13/11/2018. 60k. Статистика. Рассказ: Фэнтези, Переводы Прочие переводы Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Пытаясь совладать с горечью потери любимого человека, девушка Заэли вместе с экскурсией отправляется к Озеру Потерь. Согласно легенде, на дне этого озера покоится затонувший город, которым некогда правил прекрасный король Зехрендир, что также потерял свою возлюбленную.