С А Н С А Р А

Иногда кажется, что мир воспроизводит себя с некоторой долей погрешности, с каждым разом все увеличивающейся. Уже очевидно, что скоро конец. И признаки его - буквально во всём: в безумно щедрой во всех своих проявлениях природе, в стареющих на глазах юношах, так и не успевших стать мужчинами, в безумной красоте девушек (так до боли красив бывает только закат - предвестник гибели солнца), в безудержной трате денег, которые случатся лишь через неделю, в просветленных лицах людей, словно только что занесенных в этот город из какого-то блаженного места. Все вдруг обнаружили в себе нерастраченные запасы добра и любви, и, понимая, что завтра все это будет уже ненужным хламом, спешили избавиться от них сегодня же, щедро изливая на обезумевшие от осенней любви улицы. Кажется, весь мир готовился к торжественному финальному аккорду.

Что это, когда нет прошлого, настоящего и будущего? Нет никакой оценки, никакой цели, никакой миссии или памяти? Может быть, это смерть, и больше нечего ждать? У Женьки был только один критерий узнавания дней: по наличию или отсутствию любви. Чаще всего любви не было вовсе, тогда восприятие мира существенно затруднялось, возможность нормальных (по кем-то установленным меркам) контактов с окружающими практически сводилась к нулю. Но она помнила, что когда-то ей было слишком много любви для одной, и тогда появился Ник, потом им стало слишком много любви для двоих, а потом стало слишком много любви, чтобы жить.

Перекрестки сознания выводили Женьку каждый день в одну и ту же точку - пересечение двух липовых аллей, одна из которых называлась Проспект, а другая - Бульвар. В этом городе были чудесные липовые аллеи, а еще... кажется, больше там ничего и не было, по крайней мере, не вспоминалось. “Странно, - думала Женька, - ведь мы прожили там десять лет. Неужели не было никаких людей и домов?” Но как она ни старалась, никак не могла вспомнить никого, кроме себя и Ника, идущих к пересечению двух аллей. Вообще, воспоминания о прошлом были у Женьки столь обрывочны и размыты, что она никак не могла удовлетворить непонятное ей любопытство врачей, ежедневно расспрашивавших ее о прошлом и о Нике. Разговаривала с ней всегда в одно и то же время женщина с очень сосредоточенным лицом, таким же серьезным и серым, как стены в комнате. Женщина уговаривала ее успокоиться и попытаться вспомнить, а Женьке казалось, что во всем мире нет более спокойного, чем она, человека. Она, быть может, и хотела бы попытаться расстроиться или засмеяться, лишь бы вспомнить, как это... И про Ника была бы рада рассказать, но...

- Нет, кажется, не блондин... Глаза? Серые? Возможно... Или карие? Возможно... Нет, он не очень высокий или... Я не помню.

- Но ведь вы прожили вместе десять лет!

- Да, десять лет. Это я утверждаю. Я помню, долго была одна. Ждала его. Он приходил, и мы шли гулять по аллеям. Перпендикулярно, параллельно... Они были такие длинные, что никак не удавалось пройти из конца в конец, хоть каждый день начинай с нового места; горизонт, жадно кромсавший асфальт под ногами, тем не менее, был всегда недосягаем. О чем мы думали? Я не могу вспомнить, ведь воздух там имел свойство растворять мысли. Они рождались в голове и тут же гасли при попытке провести их через пространство. Но мы и так все знали друг о друге, а остальное нас не интересовало.

- Пустота. Да, и сегодня опять то же самое. Кроме этого Ника за все время она не вспомнила ни одного человека. Постоянно твердит: “Десять лет”.

- А раньше?

- А раньше вообще ничего.

- Хорошо, работайте пока в этом отрезке. И смените тактику, используйте ассоциации.

- У нее слабый сердечный центр и никакой защиты. Кроме отсутствия памяти.

- Кто знает, что будет с ней, если все вернуть?

- Музыка... Кажется, она была всюду. Обычно Ник играл на похоронах и в борделе “Тихий дом”, что на пересечении Проспекта и Бульвара. Но видимо он играл и дома, потому что я помню музыку. Кажется, он был талантлив, потому что все время хотел ехать на какой-то конкурс. Однажды на похоронах он играл что-то странное, и молодая вдова сказала, что такой талант здесь больше пропадать не будет и что о Нике скоро все услышат...

- Вы больше его не видели?

- ...

Какие часы зафиксировали тот миг, когда мир перевернулся? Когда исчезли солнце, луна и звезды и в разорванную дыру бесконечной реальности вторглись ветры космической пустоты? Хаос, преследовавший мир от его начала, заполнил и взорвал сознание. Какой-то процент очевидности происходящего, оставшийся в некоторых умах, смущал сердце своей грубой подделкой под реальность. Извечное напряжение всех человеческих сил в ожидании неминуемого взрыва, гибнущие боги, напоследок открывающие вам столь долго сокрытые истины... Все тайны открыты - и не имеют смысла. Никто ничего уже не может скрыть, потому что все вышло из-под контроля. Какая катастрофическая ясность мысли! Кажется, еще совсем немного, и в образовавшемся вакууме сознания вспыхнет новая звезда, сжигая напрочь весь хлам прошлого и воспоминания.

- Вы не пробовали разговаривать с ней после припадка?

- Нет, она еще очень слаба. Честно говоря, я думала, что это конец.

- Да, трудный случай.

- Вы знаете, для меня принципиально важно пробудить это сознание.

- Зачем это вам?

- Каждая человеческая единица...

- Ой, только не надо о банальном гуманизме. Думаю, этот случай очень поможет вам в вашей научной работе...

- Женя?! Ты пришла поговорить? Ты что-то вспомнила?!

- Ты любила его?

- Я? Любила? Не знаю. А вы знаете, как - любить?

- Хм... жалеть.

- Нет, я не жалела его. Он был сильный. И старше меня.

- А он вас жалел?

- Я не плакала.

- Ну, я не об этом! Как он проявлял свою любовь?

- Играл со мной, целовал, баловал. Это любовь?

- Вряд ли... Любовь - это когда двое тоскуют друг о друге.

- Мы не расставались.

- Любовь - это когда есть боль.

- Боль? От чего? Я помню, Ник порезал мне руку. Зачем он это сделал?! Зачем?!!

- Ну, вас наконец-то можно поздравить?

- Спасибо.

- А что так мрачно? Вашу работу все отметили.

- Да знаю... Разочарование у меня какое-то. Я думала, там трагедия, а получилась какая-то подростковая история несчастной любви. Парень бросил ее, она - за ножик. Болевой шок, временная потеря памяти. Дурная наследственность. Я думала на этом деле построить свою работу, а мне попалась обычная психопатка, каких в каждом дворе...

Где пересекутся теперь липовые аллеи? На каком очередном перекрестке, оглянувшись, ты не узнаешь местность? Ты спишь лет десять, но времени нету. И если ты наконец проснешься, мир уже будет другим. Но все также будет скрипеть колесо сансары, да одинокие люди в странных одеждах, соединившись по двое, будут стремительно шагать к горизонту.

- Итак, вы попали в переплет?

- Такая вот вышла история.

- Ее название - “Сансара”?

- Да.

- Это порочный круг?

- Именно порочный.

- И в чем же ваш порок?

- В сердце.

Сентябрь, 1998.