Взлетная полоса побежала прочь от ревущего монстра, дыхание пару раз замерло и в ушах загудело. Захотелось свернуться клубочком, поджать под себя ноги, но вместо этого я только глубже вдохнула и, слегка повернувшись, по-дикторски улыбнулась мужу.
Телевизионная улыбка не предполагает передачу эмоций, контроль над группой мышц лица - прежде всего. Сколько лет я улыбаюсь этой не своей улыбкой. Каждый раз осторожно, правильно, чтобы не повредить кожу, не взрастить морщинку.
Мы сидим так близко друг к другу, но между нами непреодолимая пропасть. Ты пытаешься сократить ее прикосновениями, гладишь мои пальцы, но я сейчас не здесь. В кожаном кресле покоится лишь мое тело, бездушное и холодное...
К нам в очередной раз подходит рыжая стюардесса и сумасшедшим взглядом пытается привлечь к себе твое внимание, дурочка, она же не догадывается, что и ты в дорогом костюме под изысканным парфюмом тоже всего лишь мумия и в тебе давно уже нет ни жажды жизни, ни тем более жажды продолжения рода. Когда-то меня злили вьющиеся вокруг тебя обладательницы менструальных календариков, позже мне стало льстить их внимание к тебе, а потом я просто потеряла к ним всякий интерес. И мне даже порой хотелось записать специально для них такой небольшой свод правил обольщения чужих мужей, туда бы я вписала правила поведения и дресс код. Просто бывает грустно наблюдать за тем, как зазря изнашиваются приличные тела.
Вот у этой рыжей, вроде и осанка имеется и грудью своей она еще может проложить себе путь в светлое будущее, но что у нее за цвет лица? Почки и кишечник нужно лечить вовремя... Костюмчик сидит, понятно, что не дизайнерская вещь, но для отечественных авиалиний очень даже не дурно, так зачем же и здесь все портить и надевать под костюм такое белье. Бог ты мой! Девочка, если ты надеешься затащить в кулуары своего авиалайнера моего мужа, будь добра подготовься. А то ведь мужчины сейчас такие впечатлительные. Мой муж, к примеру, может очень расстроиться и передумать "лететь твоим классом". А твои ногти и стертые каблуки... Одним словом, скучно. Скорее бы уж воздушные ямы...
Когда-то в самолетах меня укачивало, сегодня я даже не ощутила волнения при посадке. Видимо внутренние органы разложились под действием желчи и теперь им не страшна никакая турбулентность.
Первый же шаг на Землю обетованную ознаменовался огненной пощечиной, волна раскаленного воздуха безжалостно хлестанула меня по лицу и как беспардонная торговка поприветствовала на своей территории. Плавящийся под ногами асфальт, пополз из-под ног, приглашая в преисподнюю. Муж как всегда бережно взял меня за руку и повел за собой. Волосатые загорелые мужики блестели зубами и хватали за рукава. Мы сели в первую попавшуюся машину и зная, что извозчик все равно потребует тройную цену, предложили свой маршрут - вдоль тихих, почти деревенских улочек, с задворок которых доносится соленый аромат.
Нам совсем не хотелось в отель. Четыре стены, кровать, душ, вид из окна... Чем может еще удивить звездоносное мраморное здание. Что нам там делать? Бросаться в объятия друг друга и наслаждаться физическими оболочками? Я никогда не видела ребенка, восхищенного наличием в своем кармане воздушного шарика. Чтобы доставить ребенку радость, воздушный шарик нужно надуть. А мы два спущенных воздушных шарика и некому нас наполнить...
- Хорошая кухня. - Вполголоса говоришь ты, не глядя мне в глаза.
- Очень вкусно. - Отвечаю я и профессионально улыбаюсь. Дальше мы тщательно пережевываем что-то морское и вероятно действительно вкусное. Очень хочется услышать плеск волн, но в ушах звучит похоронный марш и заглушает всю остальную музыку жизни.
Прикасаюсь под столом носком своей туфли к твоей ноге, чтобы согреться в этой тридцати градусной жаре и вкусовые рецепторы улавливают мелодию жареной картошки. Когда мы только поженились, ты часто жарил мне картошку с золотистой корочкой...
Дорога до отеля бесконечна. Вечность тишины. Моя рука в твоей руке. Все слишком стерильно. По-английски благородно...Ты даже не потеешь в машине без кондиционера, я даже не облокачиваюсь на спинку сиденья.
Вот и кораблеобразно-безобразное здание нашего пристанища, сверкающие зеркала, скользящие лифты, стеклянные полы. Снующе-надоедливый персонал, больничные ассоциации...
Задыхающиеся от горячего сквозняка цветы на журнальном столике в номере, плавящиеся на кровати сладости - фишка отелей стран с более терпимым к шоколаду климатом...
Мы неторопливо распаковываем вещи, ты делаешь вид, что тебе интересен вид на море, я - что хочу принять душ...
Финансовый кризис нас не интересует, у нас есть свой собственный - кризис отношений...
Ты даришь мне цветы и бриллианты, ты приносишь мне кофе в постель, ты стал умелым любовником, ты даже ради меня вырастил на животе кубики... Смешно... Мелко...
Пятнадцать лет полета. Пятнадцать лет ты - мой пилот.
За эти годы наши друзья уже успели развестись, поделить детей, обзавестись новыми семьями и наплодить там новых детей, а мы с тобой, будто замерли в своем космосе...
Мы даже ни разу толком не поругались, мы же другие, из другого теста. У нас все по-другому. Мы умеем руководить своими эмоциями, своими жизнями... Руководители, блин...
Это была моя третья попытка выносить ребенка... Нет, не плодоносящее я дерево, так, засыхающий куст. Внутри меня кладбище...
Слишком сильно фонтанировала, всю энергию внутреннюю раздала незнакомым людям. Все хотелось восхищать, радовать... А вот оно как вышло, себе ничего не осталось...
Третий раз я вознеслась к небу от счастья, и третий раз разбилась вдребезги о камни жестокой реальности... Диагноз - невынашиваемая беременность...
Ты говоришь, что нам и без детей хорошо... Я тебя ненавижу!
У нас нет детей только потому, что ты их не хочешь!
Тебя устраивает наше показушно-счастливое существование, лоск в нашей квартире, лоск в отношениях. Стабильность, безмятежность, достаток. Ты - поклонник правильных форм, правильных слов - все очень правильно рассчитал в нашей жизни, единственное, чего ты не учел - за очень правильными формами подчас скрывается совсем неправильное содержание... Это я о себе...
Мертвое море... ты привез меня именно сюда. Как символично... Божественный закат, дрожащие огоньки свечей за нашим столиком, под ногами вечная тайна... Но море-то все равно - мертвое...
Словно камыш у болота в моей родной деревне шуршит накрахмаленная скатерть... Встать сейчас, нет соскочить с места, ударить о стеклянный пол бокал с вином, закричать, срывая голос, о том, как я тебя ненавижу, бросить к твоим ногам обручальное кольцо, разорвать наш замкнутый круг. Бежать босиком по ночному пляжу, пить из горла дешевый вермут, отдаться первому встречному аборигену, кричать и стонать, рыдать и смеяться до потери сознания...
- Ты как, милая? - Твой голос такой спокойный, как прилив в безветренный день, возвращает меня в настоящее.
- Нормально, немного устала. - Улыбаться искренне у меня давно не получается, поэтому ты давно уже не реагируешь на эту мою гримасу.
- Тебе нужно отдохнуть. - Ты встаешь, помогаешь мне выйти из-за стола и мы медленно, словно престарелая чета ползем к отелю...
Падающие звезды, шорохи за окном, ароматы цветущих кактусов, чужая постель - пытаюсь впасть в транс и не дышать. Считаю баранов, часы до отлета, оставшиеся годы жизни... Ничего не помогает. Перед глазами тот день, много крови...
Несколько часов без движения - занятия йогой не прошли даром. Я бы с радостью сейчас тихонько умерла, не хочу нарушать твоего покоя. Как бы ни было, но ты все делаешь только для меня, хоть все это и не то...
Неужели вот так мне предстоит провести еще много длинных лет? Просыпаясь и засыпая, ненатурально улыбаясь и согласно кивая... Этих мучительных лет может оказаться слишком много... Ведь я молода, совершенно здорова, ну, в смысле, моя оболочка... Муж ухаживает за мной так же хорошо как и за своей машиной, так я могу протянуть слишком долго...
Нет, мыслей о самоубийстве у меня никогда не возникало, даже на секунду. Вот если бы со мной произошло что-то, чтобы быстро и наверняка, я, пожалуй, была бы благодарна случаю... Только чтобы не испортилось лицо, чтобы я осталась красивой...
Оказывается, это совсем не страшно - оказаться одной в незнакомом месте. Необычно немного, нет руки, на которую можно опереться... Но вместе с тем, сколько вокруг свободы. Какое же прекрасное это Мертвое море! Такое мертвое и такое прекрасное!
Мне отчего-то делается весело и хочется, как в детстве пробежаться вприпрыжку по кромке берега. Я снимаю сандалии и не сдерживаясь, мчусь навстречу рассвету ... Ни одной живой души вокруг. Яркое и уже горячее солнце показывает, словно медуза, свои щупальца и ночь в одно мгновение превращается в день.
Где-то там, в чужой комнате спит мой муж, здесь у воды, окруженная полной свободой - я, и мне как-то легко и спокойно... впервые за долгое время...
Когда я уже собираюсь поворачивать обратно к отелю, где-то неподалеку слышится плеск воды и крики. Все мое существо превращается в слух и внимание. Ноги сами несут меня на звук. Первые лучи солнца слепят глаза, сквозь ресницы вдалеке вижу толпящихся и кричащих у воды мальчишек, я несусь к ним, ощущая всем телом что-то неладное...
Завидев бегущую меня, они, бросаются врассыпную, в воде кто-то трепыхается, бьется и пытается кричать...
В моем мозгу не остается ни одной мысли, тело подчиняется только импульсам. Я даже не ощущаю соприкосновения с водой, просто влетаю в нее запущенной стрелой, чье-то маленькое тщедушное тельце уже не сопротивляется, а послушно распрямляется на поверхности вниз лицом... Его руки и ноги перевязаны веревкой.
Когда я вытащила его на берег и на автомате (надо же, навыки спасательной работы в родном городке закрепились на всю жизнь) стала делать ему искусственное дыхание, он производил впечатление безнадежного, но когда из его легких пошла вода и он закашлялся, я стала неся всякую чушь, развязывать веревки, он тут же весь как-то собрался и, привстав на коленки, с недоверием посмотрел на меня. Тут ко мне вернулось собственное дыхание и задрожали руки. Он воспользовался этим и сиганул прочь, сверкая синюшными пятками.
Что случилось с этим черным мальчишкой неопределенного возраста там, на берегу, узнать мне было не суждено...
Справляясь с тошнотой, я кое-как поднялась на ноги и сделала шаг.
Мое тело как-то моментально обмякло, одежда прилипла к телу, ноги и руки тряслись... Мертвое море цинично молчало. В голове было пусто, в груди горячо.
Сначала я шла медленно, потом все быстрее, быстрее, пока не понеслась во всю силу, сбивая в кровь ноги, в голове стучали тысячи маленьких молоточков, мне хотелось скорее увидеть мужа и прокричать ему, что я вытащила из лап Мертвого моря мальчишку - это знак! Это хороший знак!..
Ворвавшись в номер, я едва не сорвала с петель дверь, но мужа там не оказалось, женщина средних лет в белом фартуке и чепчике заправляла нашу постель. Все, что могло во мне в тот момент взорваться - взорвалось... Ненавижу этого человека! Как же я его ненавижу! Пошел завтракать! Скорее всего преспокойно поглощает еврейские деликатесы, потому что сейчас время есть...
- Ах, как промокла, милочка... - На одесский манер запела тетка. - А дождь не передавали... - Она была совершенно уверенна в себе и невозмутима.
- А мужчина, что был в этом номере?.. - На выдохе, справляясь с ненавистью и презрением, произнесла я.
- А, я ему святое место у нас подсказала, туда все с молитвами ездят... - При этом она увлеченно взбивала наши подушки.
- С молитвами? Мой муж не умеет молиться... - Я неестественно засмеялась.
- Такой мужчина! Ребенка, говорит, очень хочет... - Тетка продолжала разглаживать нашу кровать, а я тряпкой сползала по стене, закрывая себе рукой рот. У меня больше не было надобности "держать маску", сотни мелких морщинок исказили мое лицо, но мне уже не было страшно. Моей многолетней истерике наконец-то пришел конец...