- Ну, ладно, он идиот, давно из ума выжил, но ты-то мог догадаться, чем нам встанет этот сюжет! - Светлана Филипповна запрокидывала голову как загнанная лошадь при каждом новом предложении, забыв о том, что у нее уже неделю как новая прическа "под мальчика" и больше нет длинных посеченных на концах волос. Раньше она запрокидывала голову, чтобы поправить челку, и в этом даже был шарм: волосы ее подпрыгивали и трещали как высоковольтные провода, будто в них концентрировалось все ее электричество. Теперь, когда ток прятался где-то в других уголках ее тела, привычка закидывать голову производила угнетающее впечатление на ее подчиненных.
Валерка, который должен был догадаться, что перекрывать закадровый текст сюжета о светлом будущем мордами людей из команды беглого президента - провокация, стоял, опустив плечи, и изредка поглядывал на выпускающего редактора. Редактор жадно курил, зажав сигарету между указательным и большим пальцем и ему было совершенно плевать на то, что его прилюдно называют идиотом, он думал лишь о том, как выкручиваться, если лишат премии. Кредит за машину, который он взял в прошлом году, оказался тяжелой ношей и грозил потерей родительской квартиры. Алексей был неплохим редактором, и прекрасно правил тексты, но в последнее время стал невнимательным по отношению к видеоряду и все чаще повторял: "Глаза бы мои не видели эти новости".
Шахнозка сидела в углу кабинета и пыталась слиться со стенкой. Хоть сотрудники телеканала и варятся в одном котле и знают друг о друге практически все, ей всякий раз было неловко, когда шефиня в ее присутствии оскорбляла мужчин. Она выросла в традиционной мусульманской семье, где слово отца было законом, и мать не то что не повышала голоса, она глаза-то свои поднимала только когда в доме оставались одни дети.
Занесла Шахнозу на телевидение счастливая случайность - болезнь городской тетки. Если бы не это несчастье, сидеть бы ей, потупив взор, в доме малознакомого бородатого мужчины, казаны чистить, да чай подавать.
Тетка вырвалась в город когда Шахноза была еще младенцем, сменила платок и юбку на брючный костюм, оторвалась от корней и занялась швейным бизнесом. Родственники говорить о ней не любили, на праздники не приглашали, но от подарков никогда не отказывались. Все привыкли к тому, что она сильная как мужчина. И когда она позвонила однажды отцу Шахнозы и сообщила, что тяжело больна, отец, ни секунды не медля, сразу сказал ей все, что думает на этот счет: "Аллах всемогущий учит таких дур как ты хворью. Место женщины за мужем. Счастье ее в семье. Это тебе наказание за глупость". Сказал он это в сердцах, зло и ядовито, но на следующий день после намаза расчувствовался, все-таки единственная сестра, и отправил в город старшую дочь.
Пятнадцатилетняя Шахноза приехала к тетке ненадолго, но, как это обычно и случается, порядком задержалась. На семь лет. Все думали, пару месяцев, в крайнем случае, год, осталось жить их неверной родственнице с плохой кармой. Но, то ли тетка наврала про свою болезнь, то ли Аллах смилостивился, а на тот свет собираться она перестала буквально сразу после того, как племянница переступила порог ее шикарной квартиры.
- Ягодка ты моя, кровь родная! Копия отца, надо же! Посмотри в зеркало - у нас с тобой даже родинка как в кино индийском - на одном месте на щечке. Хвала Аллаху! Я для тебя все сделаю! Вот ведь заживем мы с тобой! - Такой речью встретила тетка Шахнозу, обниматься кинулась, разрыдалась. И как-то все ясно стало деревенской девочке. Одиночество такая штука, что и золотом не откупишься. Жалко ей стало тетку...
Закончив городскую школу, Шахноза поступила в университет на факультет журналистики. У нее - маленькой, стеснительной девочки не было ни особых талантов, ни рвений. Она толком не могла объяснить, чего хочет от жизни и каким видит свое будущее. Но у нее была активная, уверенная в себе тетка со связями... Почему из всех имеющихся связей тетка предпочла связи телевизионные, было известно ей одной. Может, хотела видеть племянницу в телевизоре...
И вот теперь Шахноза сидела в углу редакторской и в очередной раз сгорала от стыда за действия женщины с прической сельского мальчишки.
В кабинет вбежала секретарша шефини с малиновым лицом, сообщила, что "звонят оттуда" и шефиня, обведя обреченным взглядом присутствующих, с видом животного, которого повели на убой, вышла из кабинета.
- Ну, че, Валер. Пиздец тебе. Вернешься на бантики. - Не глядя в Валеркину сторону, заключил выпускающий.
- А че, в бантиках тоже есть своя прелесть. Наконец сниму байкеров и ночных гонщиков... - Сделав мечтательное лицо, соврал Валерка.
Никто из добравшихся до паркета не желал опускаться ниже, потому, как все знали - взобраться на олимп дважды практически невозможно. После падения люди либо уходят с канала, либо начинают пить. За полгода работы на телевидении, Шахноза увидела больше, чем за всю свою жизнь. Она, робкая и тихая пришлась ко двору телеэфира. Все, что от нее требовалось - это молчать, бегать с поручениями, не замечать высокомерия и хамства. Уж чему-чему, а этому она была приучена с детства и потому чувствовала себя здесь как дома.
- Хотя, Валер, у тебя есть шанс... Трахни Филипповну, авось и выживешь... - Алексей Степанович сказал это чуть скривив губы. На лице его появилась брезгливость, в глазах - азарт. Он стряхнул пепел в цветочный горшок и расстегнул верхнюю пуговицу на рубахе.
Шахнозка больше не могла оставаться глухонемой и стремглав вылетела из редакторской. Она была здесь никем. К ней никак не относились. Она помнила наставления Светланы Филипповны: "Слушай и смотри. Запоминай и молчи. Когда придет время, скажешь. А сейчас ты здесь никто. Мебель."
У Шахнозы было двоякое отношение к Светлане Филипповне. Она ее во многом не понимала, но уважала как руководителя, ведь на работе она была почти суперменом - мужчиной, жеманство же при встрече с теткой, когда Светлана Филипповна вдруг перевоплощалась в нечто голливудское и строила из себя куклу, выводило Шахнозку из себя. Она все пыталась понять, зачем двум состоявшимся женщинам строить из себя пэтэушниц, накручивая важность, имитируя звездность. Встречались они только в ресторанах или салонах красоты - всегда расфуфыренные, ненастоящие.
- Нигора, не могу поверить, что мы выбрались. Представляешь, так и не успела купить себе букетик тюльпанов. Вечно не успеваю сделать две вещи - пройтись по опавшей листве и купить тюльпанов. Когда появляется время, тюльпаны уже отцветают, а листву засыпает снегом... - При подобных откровениях Светлана Филипповна обычно звонко смеялась и заглядывала в глаза тетке.
- Светочка, как же я тебя понимаю. Абсолютно то же самое. Но не расстраивайся, хочешь тюльпанов - будут. Закажу, специально для тебя вырастят, и на недельке прямо в офис подвезут. - В такие моменты тетка напоминала Шахнозе армянина с рынка. У нее и усики под большим носом имелись, только широкополой кепки не доставало.
- Ой, да что мне потом с твоими тюльпанами делать, завянут же, только в руки возьму. - Будто с гордостью щебетала Светлана Филипповна, располагаясь для процедур в кедровой бочке.
- Как твой сладкий сынуля? Ему же через неделю два года? Мужик! - Смеялась завернутая в шоколад тетка.
- Не спрашивай. Неделю отхожу от общения. Это будет посложней, чем вести предвыборные дебаты. В прошлые выходные впервые осталась с ним наедине, отпустила няню. Думала, не выживу. Серьезно, чуть с ума не сошла. Просто не знала с какой стороны подойти к этому человеку, о чем поговорить. У меня, кажется, седой волос появился к вечеру.
- Да, ладно. Дети - это счастье. Я вот нарадоваться не могу, что у меня есть теперь Шахноза. - Говорила тетка, не обращая внимания на завернутую в такой же шоколад племянницу. Она брала ее с собой повсюду, но условия были теми же, что и на телевидении - слушать и смотреть, но молчать и быть никем...
- Да, она у тебя молодец. Очень быстро влилась в коллектив. Ты же знаешь, как наши циники с молодняком. Отпинают, вытрут ноги, выбросят. А Шахноза кремень, зацепиться не за что. - Светлана Филлиповна прикрывала глаза от удовольствия и говорила полушепотом.
- Свет, так посадила бы уже ее в эфир. - Подводила жирную черту под разговором тетка.
- И посажу, Нигорка. Не боись. Мы своих не бросаем... Только чуток раскованности бы ей. Глаза пугливые. А ты же знаешь, надо такие, чтоб плюнь в лицо, обтерлась и читает дальше...
- Ну, это с опытом придет, Светка. Себя будто не помнишь. Такой же была... А сейчас, действительно, плюнь в лицо...
- Ну и змеюка же ты... - Они дружно по-лошадиному ржали, а Шахнозка жмурилась и отворачивалась к стенке. Почему-то именно в такие моменты ей невыносимо хотелось домой к маме...
Из всех больших и светлых комнат родительского дома ей чаще всего вспоминалась кухня - комната, где большую часть времени проводила мать. Где все время что-то урчало, шваркало и дымилось, где было всегда хорошо и спокойно, где натруженные, умелые руки мамы творили добро и дарили любовь. Все детство Шахноза провела рядом с большим круглым столом, на котором всегда были самые разные виды теста. Вместе с мамой они резали лапшу, тянули лагман, делали самсы, лепешки, пироги, манты. Сколько всегда у мамы было дел, и какой при этом она была счастливой. Ни разу за всю свою жизнь, там в деревне, Шахнозе не приходила в голову мысль, что мама могла устать, у нее и слова-то такого в лексиконе не значилось.
Не было у нее мыслей ни о тюльпанах, ни о шуршащих листьях. Вся жизнь в суете вокруг стола, да в заботе о муже и детях. Бывало, за весь день только чай с лепешкой и успевала перехватить...
Вечером, лежа в шикарной кровати, теткиной квартиры Шахноза часто не могла уснуть и таращила свои огромные черные глаза в натяжной потолок с мерцающими электрическими звездами. Странные мысли рождались в ее длинноволосой голове под их холодным блеском: "Неужели ради этих искусственных звезд ушла я из дома? Неужели так примитивны люди, что в конечном итоге возвращаются к тому от чего бежали?"
Первое время, оказавшись в городе, она была так счастлива, что избавлена от тяжелой работы, что у нее теперь своя собственная комната, собственный компьютер и телефон, что даже не ощущала потребности в общении с мамой. Она ездила вместе с теткой к родителям несколько раз в год, но так как тетку в селе недолюбливали, встречи эти были быстрыми и сухими, ей казалось, что и по ней особо никто не скучает. Она даже злилась на родных и мстительно обещала себе больше не вспоминать о деревне. Позже тетка убедила ее, что мать с отцом только облегченно вздохнули, отделавшись от лишнего рта.
- Если бы ты была мальчиком, сама понимаешь, все было бы иначе, а так, с тобой одни проблемы, нужно приданное готовить, да жениха приличного искать. И с каждым годом спрос на тебя все меньше, а головной боли у родителей - больше.
Один единственный раз, приехав с теткой на никах младшей сестры, Шахноза решилась на разговор с матерью. Мать, сгорбившись, сидела у сундука с приданным сестры и тихо плакала, перекладывая вещи.
- Шахноза, ты должна была быть первой. Плохая это примета. - Она зажала в губах кончик платка и зажмурилась, будто боясь, что их кто-то услышит.
- Мамочка, ты и вправду считаешь, что предназначение женщины - это только семья? - Шахнозе впервые стало невыносимо жаль мать, рано состарившуюся, ничего не видевшую в жизни кроме своей кухни.
- Девочка моя, я не знаю, как правильно. Думаю, даже отец не знает. Ты не сердись на него. Он ведет себя так как принято. Не обижайся, когда не разговаривает с тобой. - После каждого предложения мать делала длинную паузу, вытирала предательскую слезу, сглатывала свою боль. - Он, как ты уехала, вообще редко разговаривает. Выйдет утром на дорогу, смотрит в сторону города. Он ведь тебя больше всех любит. Гордится твоими успехами. - Шахноза сама не заметила, как в одно мгновение перевоплотилась в зеркальное отражение матери - приняла ее позу, сложила, как она свои руки, сдвинула брови. Из глаз ее покатились такие же крупные соленые капли.
- Мамочка, почему ты никогда не говорила мне об этом...
- Разве можно все объяснить словами? Да и нужно ли... Любой родитель желает своему ребенку счастья.
- Мамочка, а ты счастлива? - Задала Шахноза свой главный вопрос.
- Да, доченька, я совершенно счастливый человек. - Ответила ей мать. - Счастье оно не приходит и не уходит. Оно либо есть в человеке, либо его нет. И не важно, мужчина ты или женщина, в городе ты живешь или в деревне, во дворце или в мазанке. Счастье - это когда знаешь кто ты и тебе за это не стыдно...
Мать перестала плакать и улыбнулась незнакомой Шахнозе улыбкой. Шахноза почувствовала себя ребенком, прочитавшим свою первую книжку. И пять лет учебы в университете, общение с профессорами, толстые книжки и красивые фразы знаменитостей оказались ничем - всего лишь яркими фантиками в сравнении с простыми понятными словами сельской женщины - ее матери...
Вечерняя планерка была короткой. Светлана Филипповна, не поднимая глаз от записей в своем блокноте, раскидала план на завтра.
Алексей с облегчением выдохнул. О нем не было не сказано ни слова. Это внушало надежду на то, что хотя бы половина премии останется в его кармане и с помощью шабашки можно будет покрыть кредит за этот месяц.
Валерке объявили о том, что завтра у него интервью с министром образования. Он оценивающе обвел стан Светланы Филипповны и представил ее обнаженной. От этого ему стало весело и он начал перебирать в голове связи на других каналах.
Когда в конце планерки Светлана Филипповна объявила, что завтра на дневные новости выходит Шахноза за окном пошел мелкий дождик. Валерка язвительно отпустил: "Да здравствует протекция!" Остальные лениво зааплодировали, принимая ее в команду.
Шахноза ощутила свою безучастность ко всему происходящему. За эти несколько месяцев она так устала от этой тщеславной и самовлюбленной компании людей, что ей уже было совершенно все равно, мыть тут полы или вести новости. Она не почувствовала ни радости, ни азарта.
Светлана Филипповна поправила свои несуществующие локоны и улыбнулась краем губ. Она знала, что делает правильную ставку. Вкладываться нужно с умом. На телевидении способны задержаться только одинокие люди. Телевидение их заполнит до краев. Выпьет всю кровь, вытрясет душу. Станет единственным другом и врагом. Это так важно найти настоящего телевизионного человека...
- Будем делать из тебя звезду. - Выходя из редакторской сказала Шахнозе Светлана Филипповна. Шахноза смотрела в окно, дождь усиливался. Она знала, что звезды бывают только в небе. А также она знала все про себя, и ей за это не было стыдно...