Аннотация: Когда людям удаётся кого-либо победить, или чего-то добиться, или преодолеть собственные слабости, они испытывают удовлетворение и ...
Рефлекторная радость победы
Когда людям удаётся кого-либо победить, или чего-то добиться, или преодолеть собственные слабости, они испытывают удовлетворение и торжествующую радость. Человек может чувствовать себя на голову выше всех других людей, одержав особенно важную победу, он может себя чувствовать даже "Богом" в некоторых случаях (например, кардиохирург), но это не та радость, о которой будет идти речь.
Кроме всем известной радости победы, добытой трудом или борьбой, существует особая радость победы, рефлекторная. Впервые я заметила у людей эту радость, наблюдая скандалы в очередях.
.
В небольшой очереди покупательница справедливо упрекнула продавца, а продавец ответил ей грубо и агрессивно. Неожиданно для меня люди в очереди тоже напали на эту покупательницу так же грубо и агрессивно. Но бросилось в глаза и удивило то, что все нападающие делали это с каким-то сладострастием, дрожа от возбуждения. В их глазах загорелся хищный весёлый огонь (как у хищников, загнавших жертву). А затем появилась радость, без злобы, чистая радость. При этом женщины впивались пристальным взглядом в "поверженную", как бы желая усилить и продлить удовольствие.
Люди поддержали не того, кто прав, а несправедливого обидчика! Почему? Первая мысль - потому, чтобы не задерживалась очередь. Однако, в других, значительно более редких случаях, когда продавец не отвечал покупательнице грубой бранью, а выслушивал её упрёки и требования с побитым видом, женщины в очереди нападали не на покупательницу, задерживающую очередь, а на продавца! И то же радостное возбуждение в глазах. И не на шутку злились, явно, испытывая фрустрацию, когда получали достойный отпор. Их нарастающее возбуждение не получало разрядки.
В описанных примерах люди нападали на обиженного (психически раненого) кем-либо человека и коллективно испытывали радость победы. Без злости, без торжества. Чувство торжества (или злобного торжества), сопутствующие радости победы или даже превышающие её, мне приходилось редко наблюдать, видимо, тогда, когда у агрессора были какие-то негативные чувства к противнику, или агрессор был злобным человеком. В тех случаях, когда агрессия не достигала цели, и объект агрессии не ощущал себя побеждённым (а как бы человек ни старался скрыть это ощущение, на инстинктивном уровне оно будет заметно), нападающие уходили раздражёнными, неудовлетворёнными и возмущёнными.
Я наблюдала подобные стычки во всех общественных местах, у людей обоего пола и всех возрастов, но чаще всего - у женщин среднего и пожилого возраста (возможно, это связано с какими-то инволюционными изменениями). И заметила, что люди нападали на других обычно по незначительному поводу, а часто и без повода. И не потому, что они были раздраженными, усталыми или больными (как принято считать). Наоборот, нападали на усталых, раздражённых и больных, т. е. на тех, кто ослаблен и открыт для агрессивного удара.
Случай помог мне понять, что описанная радость победы является рефлекторной, человек ощущает её помимо своей воли и желания.
Однажды на базаре продавец чем-то возмутил меня, и я повысила тон, одновременно испытывая соответствующие эмоции. И вдруг ощутила физическую лёгкость (как будто я взлетела и начала парить в воздухе) и полную свободу. Продавец, базар - всё исчезло. Радость разлилась по моему телу. Прекрасная и чистая, без примеси каких бы то ни было других чувств. Чистая, высокая радость. А по силе выраженности её можно было назвать ликованием и даже счастьем. Не знаю, сколько это длилось, может быть, одну минуту. Я ощущала потрясение от пережитого. Что это было? Что это было такое прекрасное? - думала я.
А затем я непроизвольно повернула голову в сторону толпы на базаре (как будто, меня что-то потянуло). Взгляд мой упёрся в пожилую женщину, которая стояла в 3-х метрах от меня. Она делала усилие, чтобы скрыть выражение унижения на своём лице. Я поняла (учитывая опыт моих предыдущих наблюдений), что именно её чувство унижения - и явилось причиной моей неожиданной
радости. Посмотрела на продавца - он, видимо, заметил моё состояние, так как замолчал и стоял с выражением удивления и непонимания на лице. Спор был закончен.
Женщина не имела к конфликту никакого отношения. У неё возникло чувство унижения (поражения) в ответ на агрессивный выпад, предназначенный вовсе не для неё! И это её чувство - вызвало у меня радость. В одно мгновение я поняла, что испытанная мною радость победы - была рефлекторной.
Оказывается, для того, чтобы испытать рефлекторную радость победы вовсе не нужно кого-то оскорблять, обижать или унижать!
Достаточно агрессивного настроения. И если человек ослаблен, - он легко под энергетическим воздействием этой агрессии ощутит себя побеждённым, а агрессор - упоительную радость победы. И при этом будет честно ощущать себя хорошим человеком. Позже я всегда узнавала эту радость у других - по характерному выражению потрясения на их лицах. Обычная радость, не рефлекторная, не сопровождается таким ощущением удивления на уровне потрясения. Очень часто люди маскируют свою агрессию под обиду, возмущение или оскорбление, которые не имеют под собой основания и
являются лишь предлогом для, якобы, ответной агрессии.
Интересный случай я наблюдала в терапевтическом стационаре. Вновь поступивший больной - высокий, худощавый неловкий и растерянный молодой человек - постучавшись, вошёл в ординаторскую и, церемонно раскланявшись, поздоровался. Кроме меня, в ординаторской было ещё два врача, две нормальные добродушные женщины средних лет. Они были спокойные и ничем не
расстроенные, мы мирно беседовали, сидя за столом с бумагами. Увидев больного, они пришли в непонятное возбуждение и буквально набросились на него, как голодные волчицы, стараясь на разные лады унизить его, изображая гнев и возмущение по надуманному поводу (ах, как он посмел войти, не дождавшись разрешения), а каждый его оправдательный ответ вызывал ещё большее возмущение. Их трудно было узнать: глаза сверкали хищно и злобно, на губах появилась лёгкая улыбка, ноздри раздувались, лица порозовели.
Являются ли эти действия преднамеренными, обусловленные сознательным желанием испытать радость за счёт чужого страдания? Наблюдая вышеописанный случай, я сделала вывод, что поведение врачей было неосознанным. Осознанно, они искренне считали, что больной поступил неправильно, войдя в ординаторскую, не дождавшись ответа: "Войдите". Многочисленные наблюдения подтверждают вывод, что побуждение к агрессии и выбор случайной жертвы, безусловно, инстинктивные. Так поступают даже близкие люди. Очевидно, что любящие люди не желает причинить друг другу боль, они делают это неосознанно, инстинктивно, объясняя себе своё поведение совсем другими мотивами. Например, мать говорит себе, что так она воспитывает своего ребёнка.
Мать-алкоголик терроризировала своих двоих дочерей. У девушек развился невроз. Доведя старшую дочь до истерического припадка, мать вызвала скорую помощь. Но девушка к моменту приезда бригады уже успокоилась. Пытаясь доказать, что вызвала скорую помощь не зря, мать, властно глядя на уже успокоившуюся дочь, сказала ей: "Ты сейчас опять заплачешь"! И дочь начала плакать. А на лице матери появилось выражение торжества. "У тебя сейчас снова будет припадок", - продолжала мать, но тут я, заслонив собой девушку от гипнотизирующего взгляда матери, взяла её за руку и сказала, глядя ей в глаза: "Никакого припадка у вас не будет, не обращайте на неё внимания". Девушка снова успокоилась. Тогда мать, не обращая на меня никакого внимания, начала язвительно говорить дочери, впиваясь в неё взглядом, что та не может выйти замуж, что она - полное ничтожество, в то время, как она, мать, уже не молодая женщина, в очередной раз нашла себе сожителя. Девушка уже не плакала. Она сидела с несчастным и подавленным видом. Мать (самый близкий и родной человек!) ударила её в самое больное место, и получила от её страданий явное удовольствие. Пришлось применить нестандартный подход. Т. е. назвать вещи своими именами. Мать удивлённо замолчала. Сёстры рассказали мне, что мать постоянно доказывала им, что они - никчемные, не умелые (и прочее в этом роде), что всё у них не так, как у людей. И у обеих дочерей, как под гипнозом, всё начинало валиться из рук. Девушки были умные, добрые и симпатичные. Они любили свою мать и даже не пытались с ней бороться, - они верили, что она желает им добра, и не могли видеть в ней врага. И мать, конечно же, не считала себя их врагом. Вероятно, она таким образом доказывала себе и им, что она их воспитывает.
Я ласково и убеждённо сказала сёстрам, что обе они красивые, умные, сильные, и обязательно сумеют найти своё счастье.
Похожие ситуации я замечала и в благополучных семьях. Конечно, не так резко выраженные, но по сути - аналогичные.
Во всех описанных случаях агрессия была завуалированной, не явной. Прямые оскорбления рефлекторную радость победы вызывают редко, поскольку дают право на ответную агрессию, которая может закончиться поражением агрессора и, к тому же, вызвать осуждение окружающих, ибо это - нарушение закона общения. Главный способ защиты и нападения при непосредственном общении людей - невербальный, который является (в большинстве случаев) неосознанным, осознан - только результат. Слова же играют вспомогательную роль. Победителя определяет не "последнее
слово", а неосознанный невербальный ответ.
Двое пожилых хорошо одетых мужчин вошли в троллейбус и сели позади меня. Один из них язвительно сказал нечто унизительное для собеседника, но это не было прямым оскорблением. Не помню его слов, но впечатление об агрессоре у меня сложилось, как о человеке недалёком и мелко пакостном, и я ощутила к нему презрение. Второй почувствовал себя униженным, но вида не подал и
спокойно продолжал разговор, как будто ничего не произошло. Но если я почувствовала его унижение, то и агрессор тоже почувствовал, его голос стал весёлым. Через несколько фраз второй собеседник вдруг грубо и не к месту оборвал речь первого прямым оскорблением, обозвав его словом, обозначающим в просторечии ничтожество личности ("г+.о ты"), - громко, чтобы все
слышали. Тот, как ни в чём ни бывало, продолжал разговор всё тем же весёлым и довольным тоном. В голосе второго стало слышно раздражение. И ещё через несколько фраз он оборвал первого (всё так же безотносительно к смыслу его речи) ещё более грубым и унизительным словом: "Педераст!" И опять без эффекта. В голосе второго наряду с раздражением появилась нарастающая
тревога. Нанести ответный удар путём словесного унижения собеседника он не мог и был вынужден прибегать ко всё более грубым оскорблениям - хотя они не ругались, а мирно беседовали. Наконец, он стал громко ругать первого в нецензурных выражениях, и в его голосе появились визгливые нотки. Тот по-прежнему не реагировал и продолжал разговор. Но уже по тону обоих ясно было, что победил в этой схватке первый собеседник. Демонстрируя своё превосходство, он словесно и невербально напал первым, сразу "смертельно ранил" противника, а ответная словесная агрессия его нисколько не задевала, он спокойно наблюдал, как "раненый" им собеседник постепенно подал на обе лопатки. Невольно я ощутила к нему уважение, а к побеждённому им спутнику - презрение.
Из многочисленных подобных примеров видно, что, каким бы ни был остроумным или грубым и оскорбительным ответный словесный выпад, он не имеет никакого значения для агрессора, если выбранный им человек-жертва уже почувствовал себя униженным, "раненным" и страдает. Агрессор получает рефлекторную радость победы, и никакие словесные оскорбления не могут лишить его
этой радости (за исключением физической агрессии). Я видела при каких именно ощущениях противника люди испытывают рефлекторную радость победы (точнее, это видят все, я - осознала, то, что видела), и могу утверждать, что рефлекторная радость победы (РРП) возникает только в ответ на ощущение чувства поражения (страдание поражения). Это чувство, когда противник ощущает себя униженным, задетым, раненым или убитым (т. е. получившим психическую травму) - в зависимости от его внутреннего состояния. Чувства обиды, оскорбления, гнева, страха - также могут быть признаками поражения в борьбе, если они сопровождаются страданием поражения.
Агрессивное нападение может быть и мало заметным для окружающих. Например: мне не ответили на приветствие, вместо ожидаемого приветствия обронили короткую фразу о погоде, не дали в руки сигарету, а бросили её на стол (а просьба сама по себе унизительна), или другим способом не соблюдали законов вежливости. При этом я ощущала едва заметное унижение. И только когда агрессор от радости расцветала и молодела на глазах, а на меня смотрела со снисходительной насмешкой, я с удивлением понимала, что опять попалась. Чем меньше защищён человек, чем легче его поразить, - тем меньше сил и внимания тратит победитель на подавление его сопротивления, и тем ярче его рефлекторная радость победы.
В одной из передач по TV рассказывалось о садисте-убийце. Сначала он перед убийством связывал своих жертв. Потом начал вводить им вещество, которое вызывает обездвиживание человека, но не лишает его сознания, и, таким образом, полностью лишает его возможности сопротивления, не лишая возможности осознавать происходящее и ощущать эмоции. Так маньяк не напрягался и не отвлекал своё внимание на сопротивление жертвы, а всецело отдавался своим эмоциям.
У хищных млекопитающих можно наблюдать рефлекторную радость победы во время охоты. Сигнальный раздражитель, вызывающий у хищника РРП - предсмертный ужас пойманной им жертвы.
Лиса гонится за тушканчиком. Наконец, его сердце не выдержало, и он остановился. Повернулся к лисе и закричал, понимая, что пришёл его смертный час. Его мордочка исказилась уродливым "животным" ужасом. Лиса тоже остановилась и смотрела на него. Когда он в ужасе закричал, на морде лисы отразилась радость и появилось отдалённое подобие улыбки. Продолжая "улыбаться", лиса, не спеша, подошла к нему и ловко перекусила загривок. Он тут же безжизненно поник. Лиса схватила его и понесла прочь.
Положительные эмоции жизненно необходимы, они возвращают здоровье и молодость, а значит, продлевают жизнь. Отрицательные эмоции лишают сил и убивают, медленно или сразу.
Люди инстинктивно стремятся к психическому равновесию, а для этого отрицательные эмоции им необходимо компенсировать положительными. Обычно для нейтрализации эффекта отрицательных эмоций и восстановления утраченного психического равновесия люди используют действия, заведомо приносящие удовольствие. Например, еду, половой акт, приятную музыку, и пр. Сюда же можно отнести курение и употребление алкоголя.
Но иногда для нейтрализации выраженного страдания поражения (унижения) нужна именно радость победы, обычных положительных эмоций здесь недостаточно.
Для этого люди инстинктивно используют агрессию по отношению к заведомо слабому противнику (ребёнку, уставшему или больному человеку, животному), с которым победа гарантирована. Иногда человек для того, чтобы избавиться от тягостного переживания, стремится не только унизить, а избить кого-то, значительно слабее себя, или убить домашнее животное (беззащитное, не агрессивное) - в зависимости от степени обиды и злобности.
Один мой коллега постоянно жаловался на свою жену, что она всё время отталкивает его и оскорбляет, потому что он - импотент. А взрослые дети поддерживали мать и тоже обижали его. Хотя он работал для своей семьи на двух, иногда, на трёх работах.
Так длилось довольно долго - все те годы, что я его знала (шесть лет). Однажды он позвонил по телефону на работу и сообщил, что удавил своих двух кошек. Ему нужно было сообщить об этом немедленно. Все были потрясены и не находили слов. Позже он рассказал, как всё было. Его жена оскорбила его как-то особенно тяжко. Обида и гнев давили его. Ему было настолько плохо, что захотелось кого-то убить. И он решил убить их собственных кошек - всей семье назло. Он обмотал им шейки проволокой и вышел в другую комнату, чтобы не видеть их мучений.
Самое удивительное: когда он рассказывал об этом, он не стыдился своего поступка! Он не раскаивался! Хотя кошек ему было жаль. Он чувствовал себя сильным и явно гордился собой. Он впервые за всё время, что я его знала, относился к себе с истинным уважением. Как будто он победил всех своих врагов, а не убил ни в чём не повинных зверьков. После этого случая жаловаться на жену он перестал. Видимо, больше она его не оскорбляла. Но ещё долгое время, когда он вспоминал об этом случае, на его губах появлялась торжествующая радостная улыбка.
Как можно объяснить его поступок и самоощущение после него? Его жестоко оскорбили, нанесли ему психическую травму. Его страдание поражения было настолько глубоким и тягостным, что у него не было сил выносить его. И инстинкт подсказал его сознанию желание - убить, ибо восстановить его психическое равновесие могла бы только полная победа над обидчиком, - его смерть.
А что делать, когда обидчик близкий человек, которого ты не можешь убить, потому что любишь его или нуждаешься в нём? И он убил тех, кого можно было убить безнаказанно. При этом зрелища их мучений он перенести не мог. Он не был садистом. Видимо, подобные случаи привели к появлению теории, объясняющей возникновение маниакальной жажды убийства приобретенным
нарушением психики в результате частых издевательств в детстве или постоянных издевательств в семье. Да, известно достаточно много случаев, когда люди, доведенные до отчаяния унижениями, убивали обидчика (или животное, как в описанном выше случае). Но это - разовые убийства в состоянии аффекта. Это - не садизм. И в манию такой опыт у нормальных людей не перерастает. Судя по моим наблюдениям, маниакальное стремление к убийству можно разделить на две группы: врождённое и приобретенное, обусловленное потребностью восстановления своего психического статуса, нарушенного в результате социальных влияний. Но это - относительное деление. Истинно приобретенной маниакальной жажды убийства - не существует. Множество детей испытывали в детстве издевательства родителей или сверстников. Множество жён и мужей терпят издевательства
и унижения от своих супругов. Униженных и оскорблённых, жалких и гонимых - великое множество. А садистов-маньяков - единицы. Потому что и в этом случае, есть врождённые предпосылки. Скрытое до поры уродство личности, которое проявляется в неблагоприятной среде.
Приобретенный садизм от врождённого отличается, лишь, тем, что врождённые садисты уже с раннего детства проявляются, как садисты. А приобретенному садисту нужен стимул. И если нормальный мужчина после ссоры с женой идёт развлекаться на стороне, то садист идёт насиловать и убивать женщин. Большинство маньяков-убийц, судя по описаниям их жизни, - явно были лидерами, сильным личностями, наиболее уважаемыми в обществе.
Сильным лидером был описанный выше маньяк, который вводил своим жертвам миорелаксант. Сначала он убивал один. Потом привлёк к убийствам членов своей социальной группы, чтобы ещё больше усилить свою РРП, - резонансом от общих эмоций, упоительным чувством единства стаи, радостью от их любви и восхищения, радостью всевластия над ними. Для этого он придумал
идейную основу, оправдывающую убийство людей (уничтожение неполноценных), атрибуты (знамя, лозунги и проч.), ритуал. Таким образом, он усилил свою рефлекторную радость победы в несколько раз.
Мне довелось воочию наблюдать развитие и становление врождённого маньяка-убийцы.
У нас во дворе был мальчик. В 5-летнем возрасте он вставал рано утром и, дрожа от радостного возбуждения, давил червяков. К 9 годам он передушил всех кошек во дворе. Некоторым котятам ломал лапки и выдавливал глаза. Среди детей он был сильным инстинктивным лидером. Взрослые его уважали и боялись.
В норме в ответ на физическую боль - рефлекторной радости не возникает. Хищные животные не мучают свою добычу, чтобы насладиться её визгом и стонами, не едят её живьём, а убивают ловко и быстро (кроме единичных случаев, - мутации бывают не только у людей). Экстатическая радость от любых психических страданий жертвы, от её физической боли и убийства, - свойственна, лишь, садистам-маньякам, и во всём мире признана патологией, врождённым дефектом инстинктов. Единственный пример инстинктивного поведения, когда животное продлевает свою радость победы искусственно, - это "игра" кошки с с пойманной мышью.
Поймав мышь, кошка не ранит свою жертву, она, лишь, чуть придавит её, а затем, подталкивая лапой, заставляет убегать. Чтобы вновь и вновь ловить её. Когда мышь перестаёт убегать, кошка быстро и ловко убивает её, и уходит (голодная кошка не играет с добычей). А её хищно радостное настроение тут же сменяется скукой. Радости у кошки в момент убийства - не заметно. Интересно, что таким же образом кошка играет и с игрушкой, только, конечно, с меньшим азартом.
"Игру" сытой кошки с пойманной мышью можно было бы назвать природным садизмом. Каким-то образом этот случайно приобретенный опыт попал в раздел жизненно необходимых действий и закрепился в инстинктах. Но это - единичный случай в природе. В противном случае, жизнь на земле прекратилась бы, так и не развившись до высших форм. У каждого животного существует сдерживающий инстинкт: "Не убий". Не убивай представителя своего вида, если для этого нет достаточно серьёзных оснований (борьба за лидерство, борьба за территорию, но и в этих случаях есть сдерживающий инстинкт: Если противник сдался, то победитель его не добивает). Не убивай - травоядное, если не голоден.
Описанное поведение людей можно принять за осознанную погоню за рефлекторной радостью победы или - за естественный садизм. Но при внимательно наблюдении можно заметить, что люди нападают не потому, что им хочется получить радость победы, а потому, что им хочется напасть, их побуждает к этому инстинкт. И выбор жертвы - делает инстинкт а не разум.
Осознанно уловить за спокойным и приветливым (надменным, гневным и проч.) выражением лица беззащитность, или во время скандала мгновенно выбрать сторону потенциального победителя, - невозможно. Это можно только почувствовать.
В таком случае, это - естественный неосознанный садизм? Нет, конечно. Инстинктивные программы служат не для получения удовольствия от жизни. Они обеспечивают выживание. А удовольствием они награждают сознание за правильное поведение. Очевидно, что причинение страдания ради получения радости - это отклонение от нормы. Садизм это всегда патология.
Агрессия, как регулятор стадных отношений
Как известно, всякая инстинктивная программа поведения - это точный математический расчёт. Согласно этому расчёту, каждое влечение или желание при его реализации награждается положительной эмоцией. Сами же влечения обусловлены потребностями организма.
Например, сексуальная жизнь людей обусловлена не их осознанным стремлением к удовольствию, а постоянно поступающими в их кровь половыми гормонами (в отличие от животных, у которых гормональная активность повышается периодически). При резко выраженном уменьшении количества половых гормонов, стремление к противоположному полу исчезает.
В данном случае - положительной эмоцией инстинкт награждал сознание индивидуумов за победу.
Понятно, что победа в борьбе необходима для выживания. Но для чего нужна награда за победу в описанных выше случаях, которые не похожи на борьбу за выживание?
Случай помог мне найти ответ и на этот вопрос. Однажды я заметила, что сильные и защищённые агрессоры точно так же реагируют на завуалированную или невербальную агрессию, как и их беззащитные жертвы, - страданием поражения. Так дело не в силе и защищённости, - поняла я. Это - рефлекс! Просто на сильных не нападают. Но если напасть эффект тот же. Ещё несколько подобных наблюдений и собственный опыт - убедили меня в правильности моего вывода. Завуалированная словесная агрессия в сочетании с невербальной агрессией (или - только невербальная агрессия), обычно, не вызывает ответного удара (в отличие от прямого оскорбления). И не потому, что не к чему придраться. А потому, что такая агрессия в социальной группе вызывает реакцию рефлекторного подчинения, уважения и даже симпатии к тому, кто только что заставил страдать от унижения. Агрессора в этих случаях начинают уважать и любить - поневоле, инстинктивно. Таким образом, завуалированная агрессия - это инстинктивный путь установления взаимоотношений в стае современного человека разумного.
Перепечатка без согласования запрещена.
љ Copyright: Лариса Светличная, 2008
Свидетельство о публикации Љ2812170416