Дождь застал Мару прямо в пути. Длинные волосы за считанные мгновения превратились в намертво спутанный колтун, сразу же прилипший к спине. На подоле светлой юбки появились первые грязные разводы.
- Боги! За что вы меня так не любите?! - Нога почти по щиколотку провалилась в грязную лужу. - Что я такого вам сделала?!
Поле почти закончилось, и впереди наконец-то показался долгожданный лес. Темное, почти черное небо осветила вспышка молнии. Одновременно ударил гром.
- Злитесь?! И я злюсь! Знаете на кого?! На вас!! Всех!! - Она даже остановилась и в ярости погрозила небу кулаком. В ответ снова послышался гром. От злости и обиды на весь мир перехватило дыхание, и из глаз сами собой покотились слезы. Дождь припустил ещё сильнее.
Ливня ждали уже давно. Делали щедрые подношения богам, проводили обряды, не было ни одного человека, который бы не молился каждый вечер у себя дома перед статуэткой Мириды - богини неба и земли, прося у нее милости. И вот, почти через тридцать шесть пасин, добрая дочь Отама услышала своих ничтожных слуг.
' Конечно, как пожалеть нас и послать дождь на неделю раньше, когда от жары умерла почти половина животных - так нет, а как мне надо дойти до этой хижины - так пожалуйста, вот тебе, Мара, дождь, вот тебе и гром с молниями, вот тебе все!'
Дорога начала подниматься в гору. Выложенная серым камнем, она широкой лентой уходила в лес. Ноги, обутые в кожаные полусапожки, все время подскальзывались и с каждым шагом начинали предательски дрожать.
- Почему?! Почему, я вас спрашиваю?! Я просто хочу жить! Слышите!
Очередной приступ злости так захлестнул девушку, что она не заметила, как наступила на краешек своей длинной юбки. Короткий вскрик, и вот она уже в очередном небольшом потоке грязи, льющейся с горы. Правый локоть сразу же начинает тягуче ныть, а на коленках, судя по всему, будут большие синяки.
- Ну буду! Вообще ничего не буду делать! Раз вы такие! - Девушка больше не сдерживала себя, а просто сидела посреди дороги, обхватив голову руками, и захлебывалась рыданиями.
Ливень все не прекращался, а казалось наоборот стал ещё неистовее, ветер приносил с моря все новые и новые тучи.
- Мара?! Девочка?! - Чьи-то теплые руки коснулись ее плеча. - Ты что тут делаешь? А ну пойдем, вставай! Ну!
Старая колдунья Таната почти всегда улыбалась. И десять лет назад, когда нашла в лесу маленькую плачущую девчонку, и сейчас - помогая подняться с холодных камней взрослой девушке.
- Ты ко мне шла? Я в городе была, за новым помощником ходила. Ну все, не плачь, сейчас мы быстренько придем домой, и все будет хорошо. - Женщина провела рукой по голове, и вмиг высохшие волосы рассыпались черными локонами до самого пояса. - Иди сюда, под купол. Я, как видишь, совместила его с солнечными лучами, так что отогреешься ты быстро.
Всю оставшуюся часть пути Мара, дрожа от холода, но постепенно приходя в себя, слушала о новых видах домовых , которых вывели в питомнике у Архама.
- ... А потом он мне и говорит : 'Глупая ты баба, я тебе по старой дружбе самого лучшего приберег, а ты меня ругать...' И такими несчастными глазами на меня смотрит, просто сил нет. Ну вот что ты будешь делать? Пришлось смотреть внимательнее, что он мне там приготовил, и знаешь, деточка, правда - очень удобный вид, да вот сейчас зайдем, я тебе покажу.
Гроза давно прошла, а Мара с колдуньей все так и шли, защищенные солнечным куполом. Теперь, вместо выложенной камнем дороги они брели по одному из ее ответвлений - едва различимой тропке, ведущей в самую чащу, прямо к домику, где жила старуха. Ещё издали путницы увидели слабый огонек, выставленный заботливым домовым на окно к приходу хозяйки.
- Ну вот, мы и дома. - Поставив корзину на стол, Таната сразу же направилась к печи. Едва видимый глазу взмах пальцев - и вот уже почти остывшие угли снова разгораются.
- Раньше ты экономила силу, что-то случилось? - Огромный, как ей всегда казалось, резной стул, застеленный предусмотрительным домовым, немного покалывал спину, реагируя на приход девушки.
- Ну, деточка, все когда нибудь изменяется. - Таната села рядом на лавку и внимательно посмотрела на Мару.
- Не получается у меня, бабушка. Ничего не получается. - К горлу снова начал подкатывать ком. - Пробовала договориться с вереском, а он меня даже слушать не захотел. - Рука невольно потянулась вытереть наступившие на глаза слезы.
- Это ничего, подумаешь, вереск. Зато жимолость тебе всегда рада.
Маленький пушистый комочек уже сидел у Мары на руках, и тыча своей мордочкой ей в лицо, тихонько скулил. Тиша не любил, когда она плакала.
- Жимолость... Кому она нужна, эта жимолость! Почему боги так несправедливы?! Да слезь с меня, Тишка! Не хочу я играться!
Домовой неслышно спрыгнул на пол и скрылся за печью.
- Мара, это хороший дар, просто ты ещё не все поняла. Зачем пенять на богов? Боги знали, что делали. С себя надо спросить. Может быть, это ты что-то недосмотрела...
- Что? Что я недосмотрела?! Ты всегда так говоришь! И куда ушел братик в тот день, тоже? И отец, когда отправился его искать?! Я всегда не... - Рыдания с новой силой захватили ее в свои тиски.
- Ну-ну, все, нельзя так много плакать. - Женщина подошла и обняла всхлипывающую девушку. - Что-то ты плачешь и плачешь... Нельзя так, слышишь. И насчет братика и отца я не то хотела сказать, ты сама знаешь. Просто ты не определилась, чего хочешь.
- Как?! Как не определилась?! - Мара даже оттолкнула женщину. - Я определилась! Давно! Просто боги обделили меня! Вот и все!
- Тиша, а ну-ка, где наша настойка?! Быстро неси сюда! Будем греть Мару! - Старушка тем временем раскрыла корзинку, принесенную с города, и выложила что-то на пол возле окна. Обернувшись к плачущей, она негромко сказала :
- Знаешь, девочка, я тоже долго злилась. На всех злилась. За то, что в такую глушь меня занесло по воле богов, за то, что мужчина любимый умер на войне, за людей, которые гнали меня отовсюду. Стыдно сказать, даже руки на себя хотела наложить. А нет. Выстояла. Решила жить. А если бы не решила? Кто бы тебя тогла заметил, и из леса вывел? Сама бы не выбралась, точно. А сколько мы всяких по пути повстречали? Помнишь? Тебя съели, не успела бы и крикнуть. Ну? Что молчишь?! Мара! Что молчишь, спрашиваю?! И не надо на меня дуться! Лопнешь сейчас!
На столе уже стояли целый ковш настойки и целая миска с горячей похлебкой. Тиша, положив мордочку на передние лапки, лежал перед Марой и смотрел, как та начинает есть.
- Я не знаю, бабушка... Может быть у меня неправильный дар? Я тебе ещё не сказала... В общем, звала я недавно боярышник, помнишь, меня жена пекаря просила? Так вот, вместо него меня терн услышал... Я как увидела, сразу вспомнила твои слова: 'Терн - это зимний кустарник, его плоды поспевают только с приходом холодов. Если терн отзовется раньше своего времени, жди зимы внутри себя и трудности в жизни'. А сейчас конец лета! Бабушка, как такое может быть?
Таната молчала, потом поставила очередную банку с травами и подошла вплотную к девушке. В комнату неожиданно ворвался ветер, и девушка почувствовала такой родной запах трав, исходящий от женщины.
- Думала... тебе не хватит сил, точнее, твоему дару не хватит, а нет...хватило... Мара...
- Таната? Что-то случится? Ты видела что-то? Со страной? С городом? С мамой? Что, Таната?
- Со мной... Я умру очень скоро...
За окном начали выть волки, закричала какая-то птица. Крик был пронзительный, так кричат люди, когда просят о помощи.
- Нет, - девушка нахмурилась - нет, я не верю, это шутка. Я ещё не научилась и не знаю, что мне делать с тем разговором, что я слышала недавно, помнишь, я тебе рассказывала? Так что ты не можешь умереть, ты должна мне помочь.
И взяв длинными пальцами кубок, она отпила горячей настойки.
- Боги все решают... Я должна уйти.
Женщина вернулась к снадобьям.
- Бабушка? Как же это? - Она знала, что Таната уйдет, очень старая была колдунья, но потом, как-нибудь потом, не сейчас.
- Ну что тебе старуха сумасшедшая, у тебя же есть бабушка в городе, будет она у тебя единственной и любимой.
-Нет, пожалуйста, ты же сильная колдунья, сделай что-нибудь! Я не смогу без тебя!
- Боги все уже сделали... Будь осторожна, ты же знаешь, какие бывают люди, жаль, не знаешь, какие бывают боги... - И улыбнувшись, она, как в детстве, дернула ее за непослушную, всегда торчащую челку.
- Когда? Сколько у нас времени? - Девушка крепко схватила колдунью за плечи и легонько встряхнула. - Ну!
- Не знаю, не видела...
Сквозь ставенки лился яркий лунный свет. Вместе с ним в комнату ворвался отдаленный вой, переходящий в лай, к нему добавилось рычание и самое неожиданное - визг, совсем недалеко визжала свинья.
- Бабушка? Что... Ты же ставила границу, как... - Голос почти пропал, а внутри вместе с сердцем забился страх.
- Тихо сиди. Не выходи из дома. Я скоро. Тишка, смотри мне! За Мару отвечаешь! - Домовой, значительно выросший в размерах, теперь был похож на здоровенного рыжего волкодава. Не успела Мара ничего сказать, как Таната уже вышла в темноту. Кверггнетала села обратно на стул и прикоснулась к холодному носу Тишки.
'Ничего не могу сделать. Как всегда. Беспомощная слабачка! И зачем я вообще родилась?! Ничего не получается, и помочь некому... Что делать?'
Он появился из ниоткуда. Просто соткался из воздуха посреди комнаты. Огромый зверь, тяжело дыша свирепым взглядом обвел комнату и втянул воздух своим грязным рылом. Одна нога у зверя превратилась в кровавое месиво, но он стоял. Маленькие кабаньи глазки смотрели вполне осмысленно. Девушка вжалась в стул, не в силах пошевелиться. Тишка напал сразу. Не в мгновение, в половину он уже летел на оборотня. Мара никогда не видела, как умирают духи. Огромные когти на руках распороли домовому брюхо за удар. За второй оторвали голову.
'Как? Тишка же бессмертен!'
Тварь усмехнулась, насколько это позволял ее облик, слизнула кровь с когтя и направилась, сильно хромая, к девушке.
'Боги, если вы видите, если вы слышите - помогите, умоляю...'
Мужчина соткался из воздуха так же бесшумно и неожиданно. Высокий, почти одного роста со зверем, сразу же ударил того в спину чем-то и, развернув к себе мордой, полоснул по глазам отделанным белым светящимся металлом кинжалом. Оборотень зарычал и исчез.
- Мара, ты Мара, да?! Пойдем! Ну же! Не бойся, охотник я, меня Таната послала за тобой! Ну! Он сейчас вернется! Идем!